Текст книги "Битва за Севастополь. Последний штурм"

Автор книги: Олег Нуждин

Соавторы: Станислав Рузаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

МО-0112 не оставался в долгу перед противником. Получил серьезные повреждения S-20. Выпущенный из кормового орудия снаряд в 6.25 угодил в один из немецких катеров – S-40, и на нем начался пожар. Как оказалось, он угодил в резервуар со сжатым воздухом одной из торпед, и та сдетонировала. В борту образовалась большая пробоина, катер замедлил ход. Но вскоре на МО-0112 поочередно вышли из строя сначала один, а потом и второй мотор. Катер остановился. Политрук Е.А. Звездкин спустился в машинное отделение, где увидел сидевших на полу генерала П.Г. Новикова и его военкома А.Д. Хацкевича. Раненый моторист докладывал им, что один из моторов еще можно починить, если сменить перебитый маслопровод. С помощью политрука Е.А. Звездкина неисправность удалось устранить, и вскоре катер вновь получил ход.

Противник прикрыл свои поврежденные катера дымовой завесой, чтобы те смогли исправить полученные повреждения. Бой продолжался, обе стороны продолжали наносить друг другу удары. Около 6.30 получил серьезные повреждения МО-0124, оба его орудия замолчали. В 6.36 на головном немецком катере S-24 произошел взрыв снаряда в канале ствола кормового орудия, и оно полностью вышло из строя. Неутешительный доклад поступил от командира S-40: его катер получил очень серьезные повреждения, машины встали, есть убитые и раненые. Тогда к нему подошел S-102 и взял на буксир. Поднявшееся на море волнение и сильный северо-западный ветер часто рвали буксировочные концы, и немцы тратили больше времени на заведение новых концов, чем на саму буксировку.

Воспользовавшись моментом, МО-0112 в 6.45 попытался выйти из боя. Его орудия и пулеметы молчали, и немцы предположили, что у русских кончились боеприпасы. Действительно, снаряды подошли к концу, оставались еще патроны к пулеметам, однако их приходилось беречь. На одном моторе, с несколькими полузатопленными отсеками оторваться от противника было невозможно. Как ни маневрировал МО-0112, но он получал все новые и новые повреждения.

Тем временем МО-0124 продолжал вести бой. В качестве главной цели он избрал тяжело поврежденный S-40, видимо, надеясь отправить его на дно. S-102, на котором закончились буксировочные концы, остался для его защиты. Вскоре на нем стали заканчиваться боеприпасы, и командир S-102 решил взять их с S-40. Головной S-24, оказавшийся в таком же положении, взял снаряды для 20-мм орудий с S-27, на котором орудия вышли из строя. Из-за разыгравшегося на море волнения корабли не могли встать борт к борту, поэтому боеприпасы переправлялись на надувной шлюпке, которую перетягивали тросом. S-27 попытался взять S-40 на буксир.

Третий «морской охотник» все еще оставался на горизонте в пределах видимости. Командир немецкого отряда не понимал его бездействия, но в ходе всего боя опасался, как бы тот не присоединился к МО-0112 и МО-0124. В таком случае перевес оказывался на стороне советских катерников, а немецкий отряд мог быть разгромлен. В случае если бы МО-028 решился вступить в бой, противник приготовился потопить S-40 и отходить к побережью Крыма.

В 6.59 командир немецкого отряда потребовал поддержки от авиации. Однако, прежде чем она появилась, третий, МО-028 скрылся за горизонтом, оставив своих товарищей. S-24 добивал МО-0112, а S-26 – МО-0124. Поврежденный S-40 было решено отбуксировать в Ялту, так как марш через море в Ак-Мечеть без герметизации корпуса был невозможен.

Вскоре после 7.00 оба советских «морских охотника» полностью потеряли боеспособность, их орудия и пулеметы молчали, корабли потеряли ход. Осторожно немецкие корабли стали приближаться. S-26 подошел к МО-0124 и предложил находившимся на нем красноармейцам и краснофлотцам сдаваться в плен. Ответом стали ручные гранаты, винтовочные и пистолетные выстрелы. Противнику пришлось применить свои 20-мм орудия и зачистить палубу, только после этого ему удалось подняться на борт. Капитан и вся орудийная прислуга погибли, и из всего экипажа и пассажиров в живых осталось 14 человек. Их-то и взяли в плен.

Тем временем S-72 подошел к МО-0112 и вступил с ним в ближний бой. Погиб бригвоенюрист А.Г. Кошелев, получил смертельные ранения полковник А.Б. Меграбян, выполнявший функции подносчика снарядов у кормового орудия, был ранен и капитан 2 ранга И.А. Заруба. Он хотел было застрелиться, но потом передумал: «Пусть меня расстреляют, сам я это делать не буду: надежда на жизнь все еще не угасла…»[482]482
  Азаров И.И. Непобежденные. С. 246–249.


[Закрыть] Вскоре сопротивление прекратилось, и S-72 подошел к борту. С него на МО-0112 был переброшен трап, по которому на борт взошли матросы противника. Одними из первых перешли на немецкий корабль генерал П.Г. Новиков с перевязанной рукой и еще 2 человека. Среди плененных оказались также комиссар А.Д. Хацкевич, капитан 2 ранга И.А. Заруба и политрук Е.А. Звездкин. Всего сняли 16 человек, из них только один был без ранений[483]483
  Шестаков Н.С. Совершенно секретно. С. 294.


[Закрыть]. По немецким данным, с «морского охотника» сняли 21 пленного, среди которых оказалась одна женщина. Всего в руки противника попали 37 человек. Помимо пленных немцы захватили шифровальные книги, карты и иную секретную документацию.

Отбуксировать советские корабли в порт оказалось невозможным, пришлось искать способ, как их потопить. Уничтожение двух сильно поврежденных советских катеров неожиданно превратилось в проблему: несмотря ни на что, они никак не желали идти на дно. Сначала попытались потопить корабли глубинными бомбами, потом – подрывными патронами. Корабли осели глубже, но оставались на плаву. Наконец, противник обстрелял их борта вдоль ватерлинии из 20-мм орудий, пробив в них большие дыры, и только после этого два «морских охотника» ушли на дно.

Раненых из числа захваченных пленных немцы отправили в госпиталь, и там им была оказана медицинская помощь. Оказались на больничной койке генерал П.Г. Новиков, раненный в руку (как отмечает И.А. Заруба – легко), и его военком бригадный комиссар А.Д. Хацкевич, получивший тяжелые ранения – в живот и пах. Таким образом, попытка группы генерала П.Г. Новикова вырваться из Севастополя морем закончилась полным провалом.

В 4.00 1 июля в Севастополь вышли тральщики «Взрыв», «Щит», «Защитник» и ТЩ-16. Но на подходе к городу они были атакованы авиацией противника, «Щит» получил повреждения и был вынужден лечь на обратный курс. Днем он обнаружил державшийся на воде самолет ГСТ-9. Это был один из самолетов, вылетевших из Казачьей бухты, который из-за неисправности двигателя был вынужден совершить посадку на воду.

ГСТ-9 входил в состав группы гидросамолетов, прибывших в Севастополь в ночь с 30 июня на 1 июля. В ее составе были четырехмоторный гидросамолет «Чайка», ГСТ-9 и десять МБР-2. Они имели задание эвакуировать раненых, медицинский персонал и летно-технический состав. Посадку предполагалось совершить в Казачьей бухте, но вблизи от нее уже находился противник, самолеты попали под обстрел и несколько минут барражировали над мысом Херсонес, прежде чем смогли сесть. На «Чайку» приняли более 40 человек, на ГСТ-9 – 16 раненых и медработников во главе с военврачом 2 ранга Корнеевым и 17 бойцов – с капитаном В.И. Пустыльником. Из-за неисправности ГСТ-9 совершил вынужденную посадку в море. Днем он подвергся нападению немецкой авиации и получил дополнительные повреждения. А утром 2 июля около 11.00 к ГСТ-9 подошел тральщик «Щит», и ночью 3 июля все благополучно прибыли в Новороссийск[484]484
  Азаров И.И. Непобежденные. С. 277–279.


[Закрыть].

«Взрыв» и «Защитник» подошли к берегу в районе 35-й батареи между 1.00 и 2.00, когда катера с группой генерала П.Г. Новикова еще не покинули рейд. Вскоре прибыли еще 6 катеров. Один из них – МО-029 направился в Казачью бухту, чтобы забрать партсовактив города, однако там никого не обнаружили[485]485
  Никольский Б.В. Великая Отечественная война на Черном море как череда подвигов, преступлений и наказаний. Часть вторая. Управление обороной Севастополя. Научно-историческое исследование. – Севастополь, 2013. С. 291.


[Закрыть].

К этому времени причал уже был разрушен, и погрузка превратилась в стихийную борьбу за места на кораблях. Те, кто умел плавать, добирались до тральщиков и катеров самостоятельно, другие использовали подручные плавсредства. Командира 79-й бригады морской пехоты полковника А.С. Потапова доставили на борт на шлюпке, командира 8-й бригады полковника П.Ф. Горпищенко – на плотике. Взяв 419 человек, тральщики вышли в море и уже в 20.20 прибыли в Новороссийск. Еще несколько десятков человек взяли катера.

Ранее, 1 июля, к мысу Херсонес прибыли подводные лодки М-112 и А-2. Корабли должны были только доставить боезапас для обороняющихся, о возможности принять на борт с берега бойцов в первоначальном приказе ничего не говорилось. В 1.32 2 июля подводная лодка А-2 получила приказ выгрузить боеприпасы в море, после чего следовать в Херсонесскую бухту. Но подходить к берегу она не стала и, попав под артиллерийский обстрел, отошла в район мыса Фиолент. Здесь в море был обнаружен плот, на котором пытались уйти из Севастополя 17 человек. Подобрав их, подводная лодка А-2 вернулась в Новороссийск. М-112 вообще не смогла подойти к берегу: там шел бой, слышались выстрелы. При движении вдоль берега увидели шлюпку, в которой оказался начальник политотдела 9-й бригады морской пехоты полковой комиссар Ф.Ф. Дубенко и несколько бойцов – все, что осталось от бригады.

В ночь на 2 июля была взорвана 35-я батарея. В 0.30 был подорван правый командный пост, в 0.45 взлетела на воздух первая башня, в 0.55 – вторая. За башнями последовало уничтожение центрального поста управления, силовой станции и вспомогательных механизмов. К 2.00 35-я батарея перестала существовать. На момент подрыва вокруг батареи находилось около 500 человек, которых об опасности не предупредили. Как рассказали потом И.А. Зарубе в симферопольской тюрьме выжившие, «это был кошмар. Люди задыхались от ядовитого порохового дыма, многие, обезумев, дрались, стрелялись и проклинали всех и вся. А ведь там был цвет Приморской армии. Какая страшная участь!»[486]486
  Шестаков Н.С. Совершенно секретно. С. 293.


[Закрыть].

По воспоминаниям И.С. Ятманова, всего прогремело 3 взрыва, но никто при этом не пострадал, так как выделенная специальная группа вывела из помещений батареи всех, кто там находился. Сам командир 35-й батареи вместе со своим военкомом В.Е. Ивановым эвакуировался на Большую землю. Как вспоминал после войны полковник Д.И. Пискунов, «взрыв 35-й батареи повлек за собой не только выход из строя ее боевых механизмов, но и повреждение радиостанции, резко сократилась дальность передачи. Окончательное разрушение радиостанции обслуживающим персоналом было предотвращено полковником Бабушкиным А.А., который тут же организовал охрану ее и взял в руки армейский узел связи»[487]487
  Пискунов Д.И. Заключительный этап обороны Севастополя. Лето 1942. – Севастополь, 2013. С. 96.


[Закрыть]. Часть личного состава батареи влилась в ряды защитников мыса Херсонес и разделила с ними их судьбу. В течение дня они участвовали в отражении немецких атак и только в ночь на 4 июля смогли эвакуироваться в Новороссийск. Большая часть батарейцев погибла или попала в плен.

К утру район 35-й батареи представлял собой трагическую картину. «В безветрие повсюду пахло гарью, чадом порохового дыма. На берегу догорали, словно забытые костры, повозки, разбитые автомашины, перекрытия блиндажей, столбы проволочных заграждений; валялись исковерканные орудия, пулеметы и другое вооружение; лежали упряжи, амуниция и снаряжение. Кое-где виднелись еще не убранные трупы. Вокруг по-прежнему рвались снаряды и мины…»[488]488
  Пискунов Д.И. Заключительный этап обороны Севастополя. Лето 1942. С. 109.


[Закрыть]. Но ужаснее всего выглядел район Голубой бухты, место, откуда пытались спастись защитники Севастополя. «Рассвет. Разбитый плот из человеческих тел – их несколько сотен. Это кошмар. Наяву. На первом плане: великан-моряк, женщина в салатных рейтузах с платьем на голове, между ее ног белокурая девочка лет трех– четырех»[489]489
  Пантюшенко А.С. Воспоминания участника обороны Севастополя // http://sevdig.sevastopol.ws/stat/pan.html


[Закрыть]. Тела погибших в пять-шесть рядов плавали в волнах у берега на протяжении нескольких сотен метров.

На мысу оставалось еще несколько десятков тысяч человек, способных держать в руках оружие, впрочем, трагический перелом в их душах, вызванный бегством командного состава, уже наступил. «Теперь нельзя было назвать армией этих людей. Это были остатки разных родов войск гарнизона, медленно отходивших на этот небольшой свободный клочок земли Крымского полуострова… Но это и не была толпа, охваченная паникой, потерявшая волю к борьбе»[490]490
  Ятманов И.С. Такое не забывается. С. 109.


[Закрыть].

На берегу находилось огромное количество раненых, и, к чести советских врачей, следует сказать, что в отличие от сухопутных и морских командиров и политработников они не искали спасения, а остались со своими подопечными. Среди тех, кто не бросил раненых, были военные врачи 1 ранга М.Е. Зеликов, Д.Г. Соколовский, В.С. Кофман и многие другие врачи, военфельдшеры и медсестры. Все они или погибли, или попали в плен в первые дни июля.

Оставшиеся на берегу командиры пытались всеми силами организовать оборону. Главное – продержаться до наступления темноты, а там вновь придут корабли. Между Камышовой и Казачьей бухтами удерживали оборону побережья бойцы под командованием полковников Н.К. Тарасова и Н.Г. Шемрука. Во время боя 2 июля они оказались отрезанными от остальных, и все их попытки днем прорваться к 35-й батарее не увенчались успехом. В ночь на 3 июля с небольшими группами бойцов сумели вырваться полковники Н.Г. Шемрук и Н.К. Тарасов – остальные защитники погибли или попали в плен.

Днем румынская 4-я дивизия сменила части 22-й и 24-й дивизий у Южной бухты. 97-й полк 132-й дивизии проводил зачистку Карантинной бухты, здесь на складе торпед были обнаружены и взяты в плен 150 человек. Было установлено наличие еще 7300 военнослужащих и рабочих, спрятавшихся в пещерах. В боях под Севастополем в разграничительных линиях 132-й дивизии было обнаружено 1839 погибших красноармейцев и матросов[491]491
  NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 874, 882.


[Закрыть].

Продолжалась зачистка Севастополя и его окрестностей от отдельных групп советских бойцов и командиров, еще оказывавших сопротивление. В отдельных случаях рядовые операции оборачивались для противника полноценными боевыми действиями. По воспоминаниям участников событий, 2 июля в Лабораторной балке все еще удерживал оборону отряд под командованием старшего батальонного комиссара С.И. Костяхина. В нем насчитывалось до 400 человек бойцов, 2 орудия и несколько пулеметов. Утром он вступил в бой с противником на Балаклавском шоссе, который продолжался около часа. Оборону отряд держал вплоть до 4 июля, в этот день он был уничтожен, а сам комиссар С.И. Костяхин попал в плен[492]492
  У черноморских твердынь. С. 414–415. Полковой комиссар С.И. Костяхин был расстрелян в Симферопольской тюрьме.


[Закрыть].

С утра противник силами дивизий XXX корпуса вновь перешел в наступление. Сравнительно легко было сломлено сопротивление советских войск между Стрелецкой и Казачьей бухтами, и все побережье в этом районе захвачено.

Перед 170-й дивизией сопротивление продолжалось. Левым флангом соединение захватило оборонительные сооружения у ПМ 015—ПМ 016—ПМ 017 и продвинулось вплоть до ПМ 018. На побережье северо-западнее ПМ 015 и южнее ПМ 016 остался незахваченный плацдарм, выбить оттуда защитников никак не удавалось вплоть до вечера. Советские бойцы, спрятавшиеся в пещерах и гротах у ПМ 019, а также в районе мыса Фиолент, были взяты в плен. Так были уничтожены остатки героического 456-го полка. Достигнутые успехи позволили генералу Э. Зандеру отдать приказ о продвижении в глубь полуострова Херсонес. После сильной артиллерийской и минометной подготовки, в которой участвовала и дивизионная, и корпусная артиллерия, при поддержке авиации 170-я дивизия в 15.00 начала атаку на 35-ю батарею. По наблюдениям разведки, на полуострове могло находиться по меньшей мере 10 тыс. человек. Прижатые к морю, они оказывали ожесточенное сопротивление, не желая сдаваться.

По южному берегу от 35-й батареи до маяка держали оборону остатки 9-й бригады и батальона Бондаренко из 7-й бригады. Здесь же в окопах засели артиллеристы 110-го полка вместе со своим командиром полковником В.А. Матвеевым. Правее их находились бойцы 953-го полка подполковника В.В. Полонского. В районе 35-й батареи встали в оборону красноармейцы и краснофлотцы разбитых дивизий и бригад Приморской армии и сводных частей береговой обороны и флота. Поддержку им оказывали немногочисленные орудия и минометы. В боевых порядках находилось зенитное 45-мм орудие 551-й батареи, 76-мм орудие из артиллерийского дивизиона 79-й бригады. Возле самой батареи были установлены две пушки, доставленные с аэродрома. Командовал ими командир 177-го дивизиона майор В.Ф. Моздалевский. Ему довелось отражать атаки пехоты 170-й дивизии, поддержанные танками и штурмовыми орудиями. В ходе боя артиллеристы подбили несколько бронированных машин, но и сами погибли. Был убит и майор В.Ф. Моздалевский[493]493
  Маношин И.С. Героическая трагедия. С. 161–162.


[Закрыть].

Уже первым ударом полкам 170-й дивизии удалось добиться значительного успеха. Утром 2-й батальон 57-го пехотного полка предпринял атаку в сторону ПМ 024. К полудню полуостров между Камышовой и Казачьей бухтами был занят, в плен было взято около 7 тыс. человек. Остаток дня батальон проводил зачистку, его пулеметная рота была выдвинута в район севернее хут. Гречихина. До вечера он вел обстрел советских позиций у хут. Михайли.

1-й батальон, усиленный ротой саперов, используя дым от пожаров как прикрытие, после полудня перешел в наступление в южном направлении. К 17.20 противник обошел орудийные башни 35-й батареи с востока и изготовился к штурму бетонного массива. Но продолжению атаки помешала случайность: неожиданно группа Ju-87 нанесла удар по 35-й батарее, хотя целью налета являлись позиции по высотам западнее хут. Михайли. Бомбежка нанесла немцам большие потери, количество убитых и раненых составило 7 офицеров и 150 унтер-офицеров и солдат. Среди них оказались командир и адъютант батальона и два командира рот.

Как только налет завершился, немцам пришлось отражать контратаку. Особенно пострадавшая 2-я рота не выдержала удара и стала отступать. Понеся новые потери, 1-й батальон 57-го полка был вынужден отойти к ПМ 022. Только 2-я рота из 80 человек потеряла в этом бою 55, а весь полк за день потерял 125 человек убитыми и 135 ранеными.

В последующих боях на мысе Херсонес 57-й полк потерпел дополнительный урон. Он вступил в бой 2 июля в количестве 34 офицеров и 1216 унтер-офицеров и солдат. К вечеру 4 июля его потери составили убитыми 8 офицеров и 124 унтер-офицера и солдата, а ранеными соответственно 9 офицеров и 252 унтер-офицера и солдата, 34 человека пропали без вести[494]494
  NARA. T. 315. R. 1528. Fr. 930–931.


[Закрыть].

В сложившейся ситуации новая атака уже не казалась генералу Э. Зандеру делом первой необходимости. Он решил перенести наступление на следующий день, чтобы не нести новых потерь из-за несогласованности действий родов войск. В качестве усиления 170-я дивизия получила от командования корпуса 116-й полк и от 72-й дивизии – 401-й полк. Еще один полк румынской 1-й дивизии, который в соответствии с приказом по 11-й армии был подчинен корпусу генерала М. Фреттер-Пико, был переброшен в район ПМ 010.

Атаки пехоты на 35-ю батарею прекратились, но обстрел из орудий и бомбежки продолжались. В 18.20 с противоположного берега Казачьей бухты 2 немецких танка начали прямой наводкой обстрел дота командного пункта 3-й Особой авиагруппы. В доте находилось несколько десятков человек, среди которых были интендант 1 ранга И.И. Губкин и полковой комиссар Б.Е. Михайлов. Как только начался обстрел, комиссар Б.Е. Михайлов приказал забаррикадировать вход. Огонь продолжался около часа. Так как вентиляция не работала, помещение постепенно заполнялось дымом, поднималась температура воздуха. Когда обстрел прекратился, комиссар Б.Е. Михайлов решил выйти и подышать свежим воздухом. Но в 19.15 у вентиляционной трубы раздался взрыв, убивший полкового комиссара.

Общее количество военнопленных, захваченных в течение дня 72-й и 170-й дивизиями, по предварительным данным, перевалило за 10 тыс. человек. На день 3 июля генерал М. Фреттер-Пико запланировал новое наступление на полуостров Херсонес с целью окончательного разгрома оборонявших его советских войск. Бои 2 июля стоили приморцам больших потерь как среди красноармейцев и краснофлотцев, так и среди командного состава. Пропал без вести полковник В.С. Ветров, полковник Ф.Ф. Гроссман был ранен в ноги, и его отнесли под скалы.

В ночь на 3 июля в район 35-й батареи береговой обороны прорвались 5 сторожевых катеров – МО-019, МО-038, МО-039, МО-082 и МО-0108. Увидев приближающиеся корабли, собравшаяся в ожидании эвакуации толпа бросилась к ним вплавь. Но катера смогли взять на борт только 348 (по другим данным – 406) бойцов и командиров, остальным же пришлось плыть обратно. Еще 3 катера – МО-015, МО-052 и МО-078 – подверглись атакам немецких самолетов, получили повреждения и вернулись в порты Кавказа. Отправленные в район мыса Херсонес 3 самолета МБР-2 свое задание по эвакуации также не выполнили. Как потом докладывали их командиры, не был выложен знак ночного старта, к тому же вся Казачья бухта простреливалась противником. Хотя у новой пристани наблюдалось большое скопление людей, которые подавали сигналы фонарями и ракетами, рисковать своими самолетами никто не стал.

Итоги дня

Войска СОРа не смогли удержать рубежи и обеспечить эвакуацию. И в этом нет их вины. Капитан 2 ранга И.А. Заруба в своих послевоенных воспоминаниях приводил слова, услышанные им в плену от генерала П.Г. Новикова относительно эвакуации: «Люди, которые столько его защищали, были брошены на произвол судьбы!» Он привел пример, как англичане оставляли остров Кипр. Они не жалели крейсеров и любых кораблей, чтобы снять всех солдат с острова. «Ведь можно было держать Севастополь десятки дней только одним стрелковым оружием и пушками небольшого калибра, отступая шаг за шагом. А что значит оторвать офицерский состав от частей? Это развалить их, посеять панику, что и произошло. А немец, крадучись за нами, шел до самой 35-й батареи. Одновременно можно было эвакуировать людей»[495]495
  Шестаков Н.С. Совершенно секретно. С. 295


[Закрыть].

По данным Политуправления Черноморского флота, на 3 июля доставлено в порты Кавказа 559 командиров и политработников, 1116 младших командиров и бойцов. Остались невывезенными 32 480 чел., из них командного и начальствующего состава – 2813 чел., 470 политработников[496]496
  Маношин И.С. Героическая трагедия. С. 157.


[Закрыть]. По данным, озвученным в 1961 г. Ф.С. Октябрьским, с 30 июня и в первые дни июля было вывезено 2937 человек, в том числе комсостава 1349, раненых 99 человек, остальные 1489 человек – военные и гражданское население[497]497
  Доклад Ф.С. Октябрьского // Сборник материалов военно-исторической конференции… Т. 1. С. 151–152.


[Закрыть].

Кроме этого в городе осталось по разным подсчетам от 20 до 36 тыс. жителей[498]498
  Байсак М. Тех дней не смолкнет слава. – Симферополь, 2005. С. 116; Маношин И.С. Героическая трагедия. С. 21.


[Закрыть]. В протоколе допроса И.А. Волкова, который при немцах занимал в 1943–1944 гг. должность зав. производственного отдела Севастопольской городской управы, говорится, что в начале оккупации в городе насчитывалось 42 тыс. жителей[499]499
  Нацистские лагеря смерти. Очевидцы свидетельствуют. Из серии «Рассекреченная память». Крымский выпуск. Т.2. – Симферополь, 2010. С. 80.


[Закрыть].

Часто можно услышать, что эвакуация морем была невозможна и привела бы к напрасной гибели и кораблей, и солдат армии. Именно так считал и соответственно поступил командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский. А вот мнение И.А. Зарубы как профессионального моряка и командира крейсера существенно иное. Он однозначно утверждал: «Улететь на Большую землю, а для снятия 80 тысяч защитников Севастополя, из них около 18 тысяч раненых, пожалеть корабли!.. Смешно и горько! Можно было бы всех их спасти и иметь потери в кораблях самые незначительные»[500]500
  Маношин И.С. Героическая трагедия. С. 295.


[Закрыть].

Можно было… При условии своевременной подготовки и грамотного проведения операции по эвакуации армии.

3 июля

Схема № 13

Перед остатками гарнизона СОРа по-прежнему стоял вопрос о продолжении обороны м. Херсонес. Количество боеспособных войск стремительно сокращалось, практически закончились боеприпасы, для руководства на передовой не хватало командиров.

Подавляющее число бойцов армии, береговой обороны, гражданских лиц за первые дни июля не смогли эвакуироваться. Их на берегу к 3 июля оставалось несколько десятков тысяч человек. «Сколько народу собралось на мысе Херсонес, на этом клочке земли! Страшное количество! У всех была надежда, что именно сюда подойдут корабли. Вдруг удастся спастись! Военные: офицеры всех рангов, матросы и солдаты, раненые, женщины с детьми, большими и маленькими, – все смешались в одну сплошную массу, которую жгло солнце и добивали фашисты», – вспоминала медсестра Л.В. Москвина[501]501
  Город-герой Севастополь. Неизвестные страницы. – Севастополь, 2003. С. 83.


[Закрыть].

3 июля А. Лысенков с матросом Алексеенко проник в помещения 35-й батареи. «Там было полно высшего командного состава (полковники, подполковники, майоры), которые при помощи оружия потребовали, чтобы мы убрались из укрытия. Алексеенко вскипел, вскинул автомат и потребовал: «Выйти всем наверх и занять оборону!» Нашей команде никто не подчинился». «Бойцы, обреченные на гибель, сражались до безумия и несколько суток не допускали немцев к батарее и даже ходили в атаки. Дрались за каждый клочок севастопольской земли. Бои продолжались и днем и ночью… Но у нас почти не было боеприпасов. Мы пользовались главным образом трофейным оружием. Голодные, без пресной воды, продолжали отражать атаки врага»[502]502
  Шестаков Н.С. Совершенно секретно. С. 300–301.


[Закрыть].

С утра против батальонов 170-й дивизии последовало несколько атак, но они были легко отбиты. После кратковременной артиллерийской и авиационной подготовки в 10.00 полки 170-й дивизии возобновили наступление в западном направлении. Огонь советской артиллерии и минометов впервые за все время боев оказался крайне слабым, и немецкая пехота вздохнула с облегчением. Никак не проявляла себя и краснозвездная авиация.

Пользуясь своим преимуществом, 57-й полк пересек узкоколейную линию, которая вела от причала в Казачьей бухте к 35-й батарее. Уступом сзади справа за ним следовал 399-й полк. 401-й полк тем временем действовал вдоль узкоколейки в юго-западном направлении, к морю. Поддержку пехоте оказывали 5 штурмовых орудий 249-го дивизиона и 17 танков 204-го дивизиона. Уже в первой половине дня правый фланг соединения в составе 399, 57 и 116-го полков захватил плато полуострова вплоть до ПМ 020. Обороняющиеся предприняли попытку контратаковать немцев из района 600 м северо-западнее ПМ 021, но безрезультатно. После небольшого боя был взят хутор Михайли.

Тяжелые бои развернулись за Херсонесский аэродром. Только после полудня противнику удалось сломить сопротивление защитников аэродрома и продвинуться в западном направлении до линии в 600 м южнее ПМ 022 – 1 км юго-восточнее Херсонесского маяка. На этом рубеже полки 170-й дивизии стали закрепляться для обороны. Кроме того, было необходимо собрать тысячи военнопленных и начать их отправку в тыл. Наличие такого большого количества бывших военнослужащих Красной Армии в ближнем тылу атакующей дивизии представлялось немцам слишком большой опасностью.

На левом фланге 170-й дивизии действовал 401-й полк. Перед ним была поставлена задача во взаимодействии с 391-м и 105-м полками, а также частями 57-го полка уничтожить советские части, занявшие рубеж вдоль берега по линии от района западнее ПМ 021 до оборонительных позиций в 700 м юго-восточнее ПМ 022. В ходе атаки 401-му и 391-му полкам удалось сбить оборонявшихся с бетонного массива 35-й батареи и загнать их во внутренние помещения и под скалистые обрывы. Гарнизон 35-й батареи продолжал держаться, оказывая противнику ожесточенное сопротивление и не позволяя ему ворваться внутрь. Немцы с удовлетворением отмечали, что оборона уже велась почти исключительно стрелковым вооружением, орудийные башни и противотанковые батареи молчали.

Во второй половине дня 105-й полк ворвался своим одним батальоном внутрь 35-й батареи, в ее северо-западной части в 400 м западнее ПМ 021, в районе погребов боеприпасов наткнулся на группу красноармейцев и вступил с ними в бой. Здесь противника встретили бойцы под командованием начальника штаба подполковника С.А. Комарницкого. Когда немцы ворвались на массив батареи, подполковник вместе с 288 красноармейцами ушел в подземные помещения батареи и организовал там оборону. Он сформировал из красноармейцев и краснофлотцев роты и взводы. На продовольственном складе обнаружили запасы еды и распределили ее между оборонявшимися. Воду по ночам носили морскую.

Атака на батарею сорвалась, но вокруг нее были захвачены многочисленные пленные, и в первую очередь раненые и обслуживавший их медицинский персонал.

Анализируя развитие ситуации в полосе своей дивизии, генерал Э. Зандер принял решение провести ночью неожиданную атаку, захватить район Херсонесского маяка и лишить обороняющихся последнего плацдарма для эвакуации. Если во время проведения атаки в море будут обнаружены советские корабли, то на них предполагалось обрушить всю мощь немецкой артиллерии. Главной целью противника на 4 июля оставалось полное уничтожение находящихся на мысе Херсонес советских частей. Для достижения поставленной цели 170-й дивизии было разрешено привлекать все имевшиеся в распоряжении ХХХ корпуса и армии силы. После этого немецкие дивизии предполагалось отвести на отдых[503]503
  NARA. T. 314. R. 827. Fr. 757–758.


[Закрыть].

4 июля

Схема № 13

В газете «Правда» за 4 июля было опубликовано сообщение Совинформбюро, которое гласило: «По приказу Верховного командования Красной Армии 3 июля советские войска оставили Севастополь». В действительности Приморская армия еще продолжала сопротивление, удерживая полуостров Херсонес, ожидая и надеясь на помощь Черноморского флота.

В ночь на 4 июля для оборонявшихся стало очевидно, что полноценной эвакуации морем уже не будет. Теперь единственным средством спасения для массы отрезанных от Большой земли и обреченных на уничтожение людей представлялся прорыв в горы к партизанам. В ночь на 4 июля в помещениях 35-й батареи собралось совещание старшего командно-политического состава. На нем была принята резолюция – всеми силами прорываться в горы и переходить к партизанским методам борьбы.

С наступлением сумерек стали готовиться отряды прорыва. Попытки пробиться в горы к партизанам предпринимались группами полковников Д.И. Пикунова, И.Ф. Хомича, Н.А. Васильева, М.Ф. Кабалюка и подполковника Б.Э. Файна. Свою группу из 200 человек повел и командир 55-го артиллерийского дивизиона майор Ф.П. Буряченко. Около 250 бойцов возглавил военком 114-го дивизиона старший политрук А.Л. Донюшкин. Все они хотели пробиться через Балаклаву, так как этот путь казался наиболее коротким, чтобы добраться до партизан. Но только единицам удалось осуществить свой замысел. Известно, что с небольшой группой прорвался командир 54-го полка 25-й дивизии Н.М. Матусевич. По словам полковника Д.И. Пискунова, всего в ночных атаках участвовало около 2 тыс. человек. Из них удача улыбнулась только 200, да и тех по большей части выловила полевая жандармерия[504]504
  Сборник материалов военно-исторической конференции, посвященной 20-летию начала героической обороны Севастополя… Т. 3. С. 923.


[Закрыть].

Еще одну группу из 20 человек возглавил начальник штаба 134-го гаубичного полка капитан Л.И. Ященко. Их попытка, как и попытки многих других, оказалась неудачной, и вся группа попала в плен. Точно не известно, как вырвался с м. Херсонес начальник 1-го управления военно-полевого строительства военинженер 1 ранга И.В. Саенко. Ему удалось пробраться вдоль берега далеко за линию фронта, однако во время одной из зачисток его обнаружили немецкие саперы и взяли в плен. При нем обнаружили личное оружие, а на допросе он сообщил о своем намерении уйти в горы к партизанам. За это военный инженер был расстрелян[505]505
  Neumann H.R. Sewastopol. S. 1230.


[Закрыть].