Текст книги "Битва за Севастополь. Последний штурм"

Автор книги: Олег Нуждин

Соавторы: Станислав Рузаев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Для атаки на форт «Волга» немцы определили штурмовой взвод 3-й роты 22-го саперного батальона и две группы пехоты из 16-го пехотного полка 22-й дивизии в количестве 34 человек. На вооружении саперов находились огнеметы, подрывные патроны и ручные гранаты. В 3.00 противник вышел на исходные позиции в 200 м южнее 365-й батареи, стараясь остаться незамеченным. Как показали в дальнейшем допросы пленных, достичь внезапности ему не удалось.

Перед началом штурма по форту «Волга» нанесли удар «Небельверферы», и только после их обстрела в атаку пошла немецкая пехота. Впереди бежали саперы 1-го взвода, вооруженные огнеметами. Как впоследствии немцы записали в своем отчете, «при прохождении системы окопов воздействие огнеметов оказалось исключительно эффективным. В панике противник, пока это еще было возможно, обратился в бегство, многие русские сгорели»[238]238
  NARA. T 315. R. 781. Fr. 949.


[Закрыть]. Последовавшие за ними немецкие солдаты провели окончательную зачистку, добив раненых, а тем временем саперы атаковали вал. Через несколько минут на поверхности форта «Волга» не осталось ни одного живого красноармейца.

В одном из блиндажей на валу укрылись 14 бойцов, которые оказали немцам стойкое сопротивление и не пожелали сдаваться. Тогда с помощью огнеметов и подрывных патронов блиндаж уничтожили. По окончании штурма выяснилось, что в плен из всего гарнизона попали только 5 красноармейцев. Штурм стоил противнику 2 унтер-офицеров, 4 солдат ранеными и 1 солдата пропавшим без вести[239]239
  NARA. T. 315. R. 947. Fr. 949–950.


[Закрыть].

Тем временем 1-й батальон 123-го полка, сломив ожесточенное сопротивление, ворвался на территорию нефтехранилища и к 21.00 полностью овладел им. В соответствии с планом для захвата нефтехранилища 47-му полку придали 1-й батальон 123-го полка, саперов и 150-й артиллерийский дивизион. Перед атакой пехоты в 4.45 нанесли свой удар «Небельверферы», после чего вперед пошли солдаты батальона майора Мельцера. Вскоре им удалось ворваться на северную окраину нефтехранилища, артиллеристы 2-й батареи 150-го дивизиона отстали, попав под сильный фланговый обстрел. По той же причине основные силы 47-го полка смогли продвинуться вперед только на 200 м, после чего залегли. Командиры запросили подкреплений.

В 8.45 на поле боя прибыли штурмовые орудия, и при их поддержке солдаты 47-го полка преодолели вдоль железной дороги еще 200 м. Тогда в 9.50 майор Мельцер получил приказ развивать атаку самостоятельно, пока остальные силы не смогут оказать ему поддержку. Не мог рассчитывать 1-й батальон на обещанную помощь саперов и штурмовых орудий. Весь день шла перестрелка, и только с наступлением сумерек, когда фланговый огонь ослаб, солдаты майора Мельцера в одиночку захватили район нефтехранилища[240]240
  Ibid. Fr. 776–777.


[Закрыть].

Вполне успешно развивалось наступление 50-й дивизии. Ею был взят и «Старый форт», бой за который был не менее кровопролитным. Непосредственно атаку на укрепление осуществляли: боевая группа хауптмана Вальтера в составе частей 2-го и 3-го батальонов 32-го пехотного полка и боевая группа хауптмана Грауманна, имевшая в своем составе части 71-го и 46-го саперных батальонов. В бою за «Старый форт» приняли участие три роты 46-го саперного батальона. Из них одна рота занималась уничтожением дотов и дзотов, две остальные – расчисткой минных полей. За день они потеряли убитыми трех человек, еще 11 ранеными.

После захвата форта немцы обнаружили большое количество погибших красноармейцев, в плен было взято 60 человек и захвачено 2 орудия и зенитная батарея. Как оказалось, высота была превращена в сильный опорный пункт с многочисленными дотами и дзотами и отлично оборудованной системой окопов и траншей. Гарнизон составляли несколько десятков человек, большинство из которых не стали сдаваться в плен и погибли в бою[241]241
  NARA. T. 314. R. 1348. Fr. 481.


[Закрыть].

Продолжалось продвижение в полосе 132-й дивизии: 1-й батальон 213-го полка во взаимодействии с 47-м и усиленным 32-м полками при мощной артиллерийской поддержке перешел в наступление. К 15.30 132-я дивизия достигла линии западная окраина «Бастиона» – ПМ 037 – ПМ 038 и южнее от него. Но дальнейшее продвижение вперед оказалось невозможно вследствие сильного флангового огня, в первую очередь со стороны 30-й батареи. Кроме того, в тылу атакующих полков остались многочисленные неподавленные очаги сопротивления, особенно крупный в районе юго-западнее ПМ 039. Прежде чем начать наступление непосредственно на саму 30-ю батарею, было необходимо их уничтожить.

Атака 24-й и 132-й дивизий привела к поражению 95-й дивизии полковника А.Г. Капитохина. Большая ее часть оказалась отрезанной от остальных соединений Приморской армии. В районе д. Любимовка оборонялись два батальона 161-го полка, у 30-й батареи и у совхоза им. Софьи Перовской – 90-й полк, крайне малочисленный 241-й полк и остатки двух батальонов 7-й бригады. В этих частях насчитывалось около 2,5 тыс. бойцов и командиров и не более 25 орудий. Единственным путем спасения окруженных был немедленный прорыв к Северной бухте. Но ни командование IV сектора, ни командование армии и СОРа ничего для этого не сделало, оставив бойцов на уничтожение.

В 17.45 согласно плану 213-й полк начал атаку на 30-ю батарею. Одновременно с ним 436, 437 и 97-й полки перешли в наступление в юго-западном направлении. В 18.45 в штаб дивизии поступило сообщение, что 213-й полк вышел на поверхность форта, оборона на этом участке сломлена, остатки гарнизона загнаны внутрь батареи. Продолжив движение, полки вышли на высоты в 1 км юго-западнее «Бастиона» и к изгибу дороги у ПМ 038.

Согласно немецким отчетам, бой за форт «Максим Горький» проходил следующим образом. На момент штурма гарнизон башенной батареи № 30 насчитывал до 300 человек, еще 120 бойцов осуществляли круговую оборону. Позиция была прикрыта минными полями и проволочными заграждениями, в склонах были отрыты траншеи полного профиля, на отдельных участках даже забетонированные.

Непосредственно перед штурмом по батарее был нанесен мощный артиллерийский удар орудиями средних, крупных и сверхкрупных калибров. Всего в первой половине дня 17 июня по ней было выпущено не менее 350 снарядов, а в период с начала штурма – до 750. В ходе артподготовки минные поля оказались засыпанными, часть мин сдетонировала, проволочные заграждения прорваны или повалены. В ходе предыдущих обстрелов орудия западной башни в результате бокового попадания были выведены из строя, а 17 июня артиллерия добилась и прямого попадания в амбразуру восточной башни, в результате чего оба орудия замолчали. Бойцы, оборонявшиеся на поверхности, большей частью были убиты или ранены, поэтому оказать должное сопротивление атакующим немецким батальонам они не смогли. Напротив, гарнизон самой батареи от обстрела практически не пострадал.

Свою роль в уничтожении прикрытия 30-й батареи сыграла немецкая авиация. Непосредственно перед штурмом командир 132-й дивизии генерал Ф. Линдеманн вызвал поддержку пикирующих бомбардировщиков VIII корпуса. В 14.30 самолеты появились в небе над батареей и, сваливаясь на крыло, по одному стали заходить в пикирование. Вся поверхность холма, в котором были оборудованы помещения и устройства батареи, скрылась под столбами дыма и пыли. Удар авиации продолжался 45 минут, после чего в дело вступила пехота. Непосредственно «Бастион» и 30-ю батарею атаковали 2-й батальон 211-го пехотного полка с приданной ему 1-й ротой 132-го саперного батальона и 3-й батальон 213-го пехотного полка с приданной ему 2-й ротой 88-го саперного батальона. Под командованием 132-го саперного батальона остались его собственная 2-я рота, а также 1-я рота 173-го саперного батальона.

Перед атакой пехоты по 30-й батарее нанесла удар немецкая авиация. Два десятка пикирующих бомбардировщиков Ju-87 с 15.30 бомбили и обстреливали из бортового оружия батареи и полевые укрепления вокруг нее. Первая атака была предпринята на «Бастион», и сопротивление здесь было быстро сломлено. В 16.30 саперы и пехота заняли исходные позиции для атаки на западной окраине «Бастиона». Через 15 минут началось выдвижение немцев в сторону самой 30-й батареи. Атакующих немцев обстреливали из пулеметов и минометов, но остановить не смогли. В 17.15 немцы достигли уже изрядно разрушенных полевых укреплений в 400 м от батареи.

Первая фаза боя была связана с захватом противотанкового рва, отрытого к востоку от батареи, и уничтожением занимавшей его пехоты. Солдаты 2-го батальона 213-го полка прикрывали огнем саперов 1-й роты 173-го батальона, пока те уничтожали огневые точки, прикрывавшие ров с фронта и флангов. Тем временем 122-й полк завязал бой на южном и западном скатах возвышенности, на которой располагалась батарея. Продвижению сильно препятствовал минометный огонь с высот, расположенных вдоль русла р. Бельбек, огонь снайперов и контратаки. Как только саперы 1-й роты под командованием лейтенанта Бахери завершили уничтожение огневых точек, противник очистил полевые укрепления на восточном склоне от оборонявших его красноармейцев, и двинулся по направлению к башням 30-й батареи.

Дальнейшее продвижение пехота совершала уже во взаимодействии с саперами, перед которыми стояла задача уничтожить орудийные башни. Подготовка к подрыву осуществлялась в одной из воронок от бомб на расстоянии 50 м от первой башни. В 17.45 шестеро саперов 1-й роты 173-го батальона со взрывчаткой в руках подобрались к башне и уничтожили ее гарнизон. Единственное оставшееся в действии орудие замолчало навсегда. Быстрое уничтожение башни стало возможно потому, что она уже получила сильные повреждения от артиллерийских обстрелов и ударов пикирующих бомбардировщиков. Поэтому саперам не составляло большого труда засунуть взрывчатку внутрь через проломы в броневой защите.

Уничтожить таким же образом гарнизон второй башни сразу не удалось, засевшие в ней краснофлотцы отстреливались из всех видов оружия, не подпуская саперов. В перестрелке получил ранение лейтенант Бахери, и командование ротой принял фельдфебель Дзаак. Тогда пехота открыла по амбразурам огонь, заставив гарнизон укрыться внутри башни. Этим воспользовались саперы и забросали башню ручными гранатами. В это время солдаты, поднимавшиеся через северный склон, взяли под обстрел западный спуск с возвышенности. Саперы, в свою очередь, подавив к 18.30 прикрывавшие главный вход пулеметы, полностью заблокировали гарнизон батареи внутри ее бетонных блоков.

В бою по захвату «Бастиона» и верхнего массива 30-й батареи саперы понесли следующие потери. В 1-й роте 132-го батальона 4 солдата погибли, 3 унтер-офицера и 8 солдат получили ранения; во 2-й роте – 1 солдат погиб, 11 – ранены; в 1-й роте 173-го батальона получили ранения 1 офицер, 2 унтер-офицера и 10 солдат, ранен еще 1 солдат из состава штаба 132-го батальона. В противотанковой роте убиты 2 и ранены 11 человек[242]242
  Neumann H.R. Sewastopol. Krim. Dokumente – Quellen – Materialien – Zitate: Ein Arbeitsbuch. Teil 2. Regensburg, 1998. S. 653–655.


[Закрыть].

В последующие дни велись бои по уничтожению гарнизона. В подземные и подбашенные отделения было спущено, подорвано и подожжено до 1 т взрывчатых веществ и 1 тыс. л бензина и горючих масел. После взрывов и пожаров из батареи вышли несколько человек. На допросах они рассказали о положении на батарее и дали описание ее устройства. Эти сведения значительно облегчили немцам выполнение задачи. Вечером 19 июня из-под массива батареи вышли еще 118 человек. Они сообщили, что из 300 человек гарнизона в живых осталось еще примерно 114, из них 50 человек раненых, 6 женщин и один ребенок. Возглавляет оборону майор, командир батареи, его комиссар погиб – вероятно, застрелился. Среди тех, кто еще остался на батарее, большинство составляют матросы и только 11 человек – красноармейцы из 90-го полка 95-й дивизии.

Утром 20 июня в западной башне произошел сильный взрыв, убивший трех саперов. Начавшиеся пожары, сопровождавшиеся сильным задымлением подземных помещений, не позволили немцам сразу же пойти на штурм. 22 июня на место 1-й роты 173-го батальона прибыла 3-я рота 22-го саперного батальона. Гарнизоном был взорван резервный выход, и единственным способом сообщения с внешним миром стал водосток, по которому можно было пробираться ползком.

Именно им попытался воспользоваться 25 июня, чтобы покинуть батарею, ее командир майор Г.А. Александер. На следующий день он был взят в плен. А 26 июня ударная группа немцев ворвалась внутрь батареи, уничтожив остатки гарнизона. В плен было взято 40 человек[243]243
  Борьба за Севастополь. 1941–1942 гг. С. 46–55; NARA. T. 315. R. 1528. S. 1523–1536.


[Закрыть].

Сохранились воспоминания краснофлотца Шаринова о последних днях 30-й батареи, написанные им 15 сентября 1943 г. Согласно им, связь с командным пунктом 1-го артиллерийского дивизиона и Севастополем прервалась 10 июня около 9 часов утра. И в этот же день противник занял высоту, на которой располагалась батарея. Вероятно, здесь автором допущена ошибка, поскольку немцы смогли выйти на позиции 30-й батареи только 17 июня. По приказу командира личный состав укрылся в бетонных помещениях, а сам он спустился около 12.00 в центральный пост. В этот момент немцы заложили взрывчатку и подорвали боевую рубку. При взрыве погибли помощник командира капитан В.И. Окунев и еще 3 человека.

Майора Г.А. Александера очень беспокоило отсутствие связи, при помощи связистов 57-го артполка удалось наладить только прием, были слышны все рации Севастополя, но передать батарея ничего не могла. Командир понял, что его часть попала в окружение, что немцы вышли на поверхность укрепления и приступили к подрыву башен. Рота под командованием старшего лейтенанта А.В. Теличко, которой была поручена оборона поверхности, была уничтожена. В таких условиях майор Г.А. Александер отдал приказ личному составу прорываться к Севастополю. Но выполнить его уже было невозможно, так как противник блокировал все выходы из батареи.

Судя по описанию, попыток прорыва было предпринято несколько, одна из них – под командованием военкома батареи старшего политрука Е.К. Соловьева. Он вывел с собой весь политсостав батареи, но обратно вернулся только он один, раненый двумя пулями. Тогда майор Г.А. Александер отдал приказ взорвать батарею со всеми находившимися в ней бойцами и командирами, но выполнить приказ уже не удалось, все кабели были разорваны. Через пять дней остались в живых только 45 военнослужащих и 5 женщин, которые предприняли еще одну попытку прорыва. Во время перехода в центральный пост группа попала под газовую атаку и потеряла 22 человека. Остатки группы во главе с майором Г.А. Александером смогли выбраться через подкоп на поверхность, но были обнаружены противником и взяты в плен[244]244
  Последние дни 30 батареи 1 оад (1943) // http://www.bellabs.ru/30-35/Docs-30.html


[Закрыть].

П.И. Мусьяков в своей книге дал следующее описание последнего боя майора Г.А. Александера. Командир батареи пошел на прорыв во главе группы сотрудниц санчасти, хозяйственной службы и нескольких краснофлотцев. Он снял с себя флотский китель и переоделся в гражданский пиджак, надев на голову потрепанную кепку. По карманам рассовал патроны, пистолет и гранаты. Свои документы сжег, но орден Красного Знамени и фото жены оставил, зашив в карман.

Группа по водостоку вышла в долину р. Бельбек, намереваясь вдоль нее уйти в горы. Проход рыли двое суток, и, когда он был готов, группа стала выбираться на поверхность. Но Галина Науменко, больная туберкулезом, закашлялась, чем привлекла внимание немцев. Началась перестрелка. Группа разбилась на группки по 2–3 человека, которые бросились врассыпную. Но противник вскоре большинство беглецов поймал и отправил в лагерь. В ходе короткого боя, в котором майор Г.А. Александер был контужен разрывом гранаты, он оказался в плену[245]245
  Мусьяков П.И. Подвиг Тридцатой батареи. – М., 1961. С. 145–147.


[Закрыть].

Взятый в плен 21 июня красноармеец Д. Литвиненко рассказал на допросе, что после выхода немцев на поверхность бетонного массива командир батареи и военком приняли решение ее подорвать. Но гарнизон попросил их не делать этого, и майор Г.А. Александер согласился при условии, что с наступлением темноты все пойдут на прорыв. Если же кто-то попытается покинуть батарею в одиночку, то будет расстрелян. Действительно, часть гарнизона ушла на прорыв через западный вход. Сам майор по неясной причине остался на батарее.

Возможно, были образованы две группы: одна под руководством военкома политрука Е.К. Соловьева должна была прорываться через западный вход, а группа, которую возглавил сам майор Г.А. Александер, – через восточный. Но, как выяснилось в последний момент, бронированные двери восточного входа оказались заклиненными в результате подрыва их немецкими саперами, и открыть их так и не смогли. Вскоре внутри батареи в районе ходов сообщения разгорелся пожар, распространивший едкий удушливый дым. Часть людей оказалась им отрезанной и погибла.

Когда пламя немного поутихло, майор Г.А. Александер принял решение подорвать батарею. Ему удалось между 11.00 и 12.00 20 июня привести в действие подрывные заряды, заложенные под башней № 1. В результате взрыва около 50 человек гарнизона погибли или были ранены, а пожар разгорелся с новой силой. Путь к западному входу оказался отрезанным. Майор Г.А. Александер, политрук Ларин, женщины и еще несколько бойцов и командиров укрылись в медпункте.

В 17.00 немцы провели подрыв еще одного заряда, которым были сорваны все двери во внутренних помещениях. Дым быстро распространился по всей батарее, вследствие чего многие из бойцов задохнулись или сгорели в огне пожара. Те, кто имел возможность, выбрались на поверхность и сдались в плен[246]246
  BA-MA. RH. 24-54-199. S. 143.


[Закрыть].

Сам Г.А. Александер на допросе 27 июня дал свое краткое описание обороны 30-й батареи. По его словам, еще 7 июня прямым попаданием была выведена из строя вторая башня. В оставшиеся дни майор мог вести огонь только одной башней, да и то по координатам. Цели для стрельбы подавались от командира 1-го дивизиона подполковника Радомского. За период с 7 по 17 июня каждое орудие выпустило примерно по 300 снарядов, и к 17 июня боезапас был уже исчерпан. Оставшиеся три выстрела шрапнели батарея выпустить не смогла. Кроме того, была утеряна связь с командованием, восстановить ее не удалось.

Примерно 140 человек бойцов и политработников во главе с военкомом ушли в сторону совхоза им. Софьи Перовской, а сам майор с последними 60 батарейцами ушел в глубь бетонного массива. Вскоре к ним присоединилось примерно 140 бойцов, которые прикрывали батарею на поверхности. Эти 200 человек и составили последний гарнизон. С ними остался последний из политработников – политрук Ларин. Когда же 18 июня произошел сильный взрыв, гарнизон оказался разделенным на две части. Майор Г.А. Александер вместе с 30 краснофлотцами и командирами оказался отрезанным от остальных. После взрыва возникло сильное задымление, поэтому было принято решение перебраться на командный пункт, расположенный на высоте с отметкой 38,4. Там группа оставалась до 25 июня. В этот день немцы стали передавать требование защитникам сдаваться. Политрук Ларин и врач Прагер стали стрелять в воздух, чтобы заглушить немецкую агитацию. Вскоре после этого последовал взрыв, и они оба были убиты.

В ночь на 27 июня оставшиеся в живых приняли решение выбираться на поверхность и пытаться пробраться к своим. Пошли в сторону Бельбека, так как прорваться к Севастополю было невозможно. При себе группа имела пулемет, винтовку и несколько револьверов, только вот все оружие было без патронов. Поэтому при обнаружении группа сдалась немецким солдатам[247]247
  BA-MA. RH 20-11-332. S. 1–2.


[Закрыть].

Дальнейшая судьба майора Г.А. Александера сложилась трагически. В документах 11-й армии можно найти короткую запись: «Командир форта «Максим Горький» пытался после захвата форта бежать, для чего он раздобыл гражданскую одежду и облачился в нее. Так как Александер долгое время скрывался в гражданской одежде и возникло подозрение, что он намеревался пробиться к партизанам, то по решению отдела 1-го управления 11-й армии он был расстрелян как бандит»[248]248
  Neumann H.R. Sewastopol. S. 1230.


[Закрыть].

В 20.00 17 июня немцы предприняли еще одну атаку и оттеснили части 95-й дивизии, заняв прилегающие к 30-й батарее выс. 43, 5 и 36,1. Вскоре его части вышли к берегу моря западнее выс. 36, 1, тогда-то 30-я батарея оказалась в полном окружении. У командования IV сектора сил и средств, чтобы деблокировать батарею, не было. Да и задачу такую перед ним никто не ставил, напротив, каждая рота, каждый взвод, каждая группа и отдельный боец должны были стоять до последнего на своих позициях.

В этот день 132-я дивизия пыталась занять д. Любимовку, но натолкнулась на сильное сопротивление и была вынуждена остановиться. Советская артиллерия вновь усилила свой огонь, периодически накрывая своими залпами атакующую немецкую пехоту. Большие сложности доставляла и авиация СОРа. Итоги дня для 132-й дивизии были впечатляющими: было захвачено 157 дотов и дзотов, бронированная 305-мм батарея, 5 орудий, 30 пулеметов, 45 минометов, в плен взято более 600 красноармейцев.

Тяжелые потери за день 17 июня понесла 25-я дивизия. К исходу дня в ее полках оставалось по 600–700 бойцов. Все приданные соединению танки были потеряны в боях, их экипажи погибли. Еще 16 июня командование СОРа предложило отвести 25-ю дивизию на южный склон Мартыновского оврага, но командир соединения отказался это сделать. Он полагал, что, оставаясь на прежнем рубеже, соединение сковывает большие силы противника, которые в противном случае будут использованы на других направлениях. А отойти можно в любое время, как только сложится угрожающая ситуация[249]249
  Коломиец Т.К. На бастионах – чапаевцы. С. 129.


[Закрыть].

Восточный сектор

Схема № 8

Успех предшествующего дня, и в первую очередь занятие 72-й дивизией части выс. ПМ 023, сформировал у командования XXX корпуса впечатление, что можно быстро и сравнительно легко занять Сапун-гору. Генералу М. Фреттер-Пико показалось, что сопротивление советских войск на участке XXX корпуса окончательно сломлено[250]250
  NARA. T. 314. R. 827. Fr. 672.


[Закрыть]. Поэтому перед частями 72-й дивизии была поставлена задача: еще под покровом темноты выйти к подошве Сапун-горы и быть в готовности атаковать ее. В свою очередь, 170-я дивизия должна перегруппироваться, чтобы в 6.30 начать новое наступление в западном направлении. На 28-ю дивизию возлагалась обязанность захватить группу дзотов севернее выс. 212, 1. Румынская 1-я дивизия должна выполнить поставленную перед ней командованием 11-й армии задачу по захвату выс. ПМ 027. Начало ее атаки было назначено на 7.30. Перед 28-й дивизией стояла прежняя задача – взять совхоз «Благодать», ведь никаких значительных сил там быть уже не должно.

Генерал М. Фреттер-Пико еще вечером 16 июня указал, что 72-й дивизии удалось вбить достаточно глубокий клин в советскую оборону, который нельзя не использовать, даже если это будет сопряжено с некоторым риском. Главной целью наступления остался захват Сапун-горы. Обращать при этом слишком пристальное внимание на фланги сочли уже не столь важным, полагая, что обороняющиеся уже не в силах нанести сколько-нибудь чувствительный контрудар. Выход на вершину Сапун-горы неизбежно приводил к еще большему заострению клина, но, что гораздо важнее, к прорыву внутренней линии обороны всего СОРа. Удержание плацдарма не должно стать особенно сложным, так как командование Приморской армии в предшествующие дни не проявляло должной активности при нанесении контрударов. Были все основания полагать, что нерасторопность руководства СОРа позволит быстро нарастить силы и расширить плацдарм на вершине[251]251
  NARA. T. 314. R. 827. Fr. 673.


[Закрыть].

В результате достигнутых 16 июня успехов, завершения зачисток района выс. ПМ 01 – ПМ 03, совхоза «Благодать» и холма к западу от него произошло существенное сокращение протяженности линии фронта. Это дало возможность произвести смену позиций артиллерии, что, в свою очередь, позволяло отражать контратаки на средней дистанции и в крайнем случае огнем стрелкового вооружения, не допуская атакующих до переднего края.

В 6.30 в атаку поднялась пехота ударных групп 170-й дивизии. Но ее поджидал неприятный сюрприз: советские войска не желали уступать пространство без боя. Как только немецкая атака была замечена, по противнику был открыт артиллерийский и «особенно сильный минометный огонь». Кроме того, пехота попала под фланговый обстрел с высот юго-западнее д. Кадыковка. Наблюдением было установлено, что там оборудована система оборонительных позиций с несколькими дзотами, занятая значительным количеством пехоты. В силу указанных причин атака 170-й дивизии захлебнулась, и, чтобы возобновить наступление, было необходимо нейтрализовать эти огневые точки.

Тем временем 72-я дивизия проводила зачистку южной вершины ПМ 023, на которой оказалось несколько все еще занятых гарнизонами дзотов. У задействованного для решения этой задачи самокатного батальона сил для одновременного наступления в западном направлении не было. Единственно возможным оказалось проведение атаки силами 124-го полка на северную вершину ПМ 023.

17 июня 28-я дивизия ограничилась обстрелом гнезд сопротивления к северу от выс. 212, 1. В новом наступлении соединение генерала Й. Зиннхубера должны были поддерживать штурмовые орудия, но это оказалось невозможно. К назначенному для атаки времени выяснилось, что все штурмовые орудия 249-го батальона выведены из строя и находятся в ремонте. Тогда генерал Й. Зиннхубер предложил командиру XXX корпуса генералу М. Фреттер-Пико провести атаку на выс. 212.1 только силами 105-го полка.

Генерал М. Фреттер-Пико согласился с предложением командира 28-й дивизии. От себя он добавил, что удар по господствующим высотам западнее д. Кадыковка и около д. Карань выгоднее проводить с тыла, уже после выхода на вершину Сапун-горы. Но с выводами генералов XXX корпуса не согласился генерал Э. фон Манштейн. Он указал им на важность своевременного захвата господствующих высот, который положительно повлияет на скорость продвижения войск, штурмующих Сапун-гору. Поэтому высоты нужно атаковать незамедлительно.

Противник отмечал резко снизившуюся активность советской артиллерии, сделав правильный вывод, что этот факт был обусловлен нехваткой боеприпасов. Но огонь минометов по-прежнему оставался очень эффективным средством в руках оборонявшихся. Минометчики успешно обстреливали немецкую пехоту не только с Сапун-горы, но и с высот западнее д. Кадыковка[252]252
  NARA. T. 314. R. 827. Fr. 677.


[Закрыть].

Последовавшая вечером атака 72-й дивизии на ПМ 023 не достигла успеха. Оборонявшиеся на вершине советские войска оказали упорное сопротивление, сломить которое немцы оказались не в состоянии и были вынуждены отступить. Вновь большой проблемой оказались артиллерийский и минометный обстрел, который открывался сразу, как только немецкие войска поднимались в атаку.

Возникли сложности и у 170-й дивизии при попытке занять старое летное поле, именуемое ими «Балаклава III» (ПМ 019). Продвигавшиеся немецкие части постоянно оказывались под огнем с флангов, который велся с господствующих высот – выс. 212, 1 и холмов западнее д. Кадыковка. Несмотря на противодействие, противник уничтожил дзоты на ПМ 017, и в 20.00 170-я дивизия своим правым флангом вышла к западной части летного поля «Балаклава III» (ПМ 019). Правое крыло правого 391-го полка заняло выс. 29, 4, находившуюся западнее д. Кадыковка. Уже в сумерках полк вступил в бой с советскими частями на северной окраине д. Кадыковка. Но после проведенной красноармейцами контратаки немцам пришлось отступить, отдав совсем недавно захваченную выс. 29, 4. Тем временем левофланговый 105-й полк выполнял задачу по прикрытию наступления дивизии, действуя по линии в 500 м восточнее д. Кадыковка.

Командование Приморской армии распорядилось выделить из состава 9-й бригады один батальон и поставить его во втором эшелоне на г. Карагач. Перед ним была поставлена задача предотвратить возможный немецкий прорыв вдоль Балаклавского шоссе. Артиллерийский дивизион бригады был отправлен на усиление огневой поддержки войск I сектора.

Бои 17 июня обошлись войскам, защищавшим Севастополь, весьма дорого: за день были убиты 734 человека и ранены 1006. К сожалению, даже такой ценой сдержать натиск противника было не суждено, он достаточно уверенно рвался к своей основной цели – берегу Северной бухты. Проведенный противником маневр с перемещением 24-й дивизии на новое направление оказался исключительно успешным. Разведка СОРа и Приморской армии просмотрела его, и внимание командования по-прежнему было сконцентрировало против 22-й и 50-й дивизий. Поэтому удар соединения генерала Х. фон Теттау во фланг оказался полной неожиданностью, и оборона IV сектора рухнула.

К исходу 17 июня от берега Северной бухты противника отделяло уже не более 1,5–2 км. Выход на побережье сразу же ставил в исключительно сложное положение всю систему обороны Севастополя. Занимавшие северную сторону войска оказывались разделенными на два изолированных друг от друга очага обороны. Возникала непосредственная угроза внутреннему району Севастополя, сам город оказывался под обстрелом чуть ли не прямой наводкой. Принимать какие-либо корабли и суда как в Северной, так и в Южной бухте становилось невозможно, пришлось бы использовать плохо приспособленные для погрузки и разгрузки мощности других бухт.

18 июня

Северный сектор

Схемы № 3 и № 4

В ночь на 18 июня на командном пункте адмирала Ф.С. Октябрьского собрался объединенный совет СОРа. Генерал И.Е. Петров доложил о ходе боев и подробно остановился на положении войск на северной стороне. Собравшиеся понимали, что ситуация очень серьезная и противник вот-вот выйдет к Северной бухте. Чтобы предотвратить прорыв, было решено провести очередную контратаку, использовав как основную ударную силу вновь прибывшую 138-ю бригаду майора П.П. Зелинского. Во взаимодействии с ней должна была наступать 345-я дивизия в общем направлении на северо-запад от Графской и Сухарной балок. Морской 79-й бригаде и одному батальону 2-го Перекопского полка поручалось провести отвлекающую атаку. Артиллерийскую поддержку должна оказать вся оставшаяся в наличии в III и IV секторах артиллерия. Это был последний шанс остановить немецкое наступление.

Выступивший далее генерал П.А. Моргунов заострил внимание на положении 30-й батареи. Он предложил, используя атаку 138-й бригады и 345-й дивизии, направить в расположение батареи деблокирующую группу, сформированную из бойцов 95-й дивизии, освободить гарнизон, а саму батарею взорвать. Член Военного совета флота дивизионный комиссар Н.М. Кулаков заверил присутствующих, что, по оценкам политработников армии и флота, политико-моральное состояние бойцов и командиров держится на высоком уровне, настроение боевое. Он еще раз повторил, что противник выдыхается и нужно продержаться еще несколько дней.

Завершая заседание, адмирал Ф.С. Октябрьский указал, что нужно осуществить все необходимые мероприятия, но удержать северную сторону во что бы то ни стало. Именно это необходимо довести до сведения каждого бойца и командира, поддержав веру в то, что Севастополь ни при каких условиях не будет сдан.