Текст книги "У Билли есть штуковина"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Вторник. После полудня.

– Она с тобой кокетничала! – говорит Билли, натягивая комбинезон. – Ванья, умоляю, не поддавайся. Тетка не в себе. А ты не можешь относиться к ней критично. Грёбаный кондом!

«Кондом» – неформальное прозвище универсального защитного комбинезона. Билли длинный, и комбез ему впритык.

У Веры чудесные глаза. И улыбка. Вера не улыбается сейчас, но я-то знаю.

Я знаю о ней все.

Она просто женщина, каких много. Женщина до мозга костей. Этим и хороша.

Билли опять нудит. Он становится чудовищно нудным, когда хочет отговорить меня от чего-то, выдуманного им самим. Билли ни разу меня не подставлял, во всяком случае, нарочно, и уверен, что это дает ему право быть голосом моей совести.

Если судить по его нравоучениям, совесть у меня откровенно шизофреничная. А я – аморален, развратен и социально опасен.

Билли мнителен и тревожен. Он всегда такой, если впереди маячит неведомое. К счастью, когда пройдет команда на старт, Билли мгновенно соберется.

Я достаю из сейфа оружие, проверяю заряд. Руки все делают сами, тренировки даром не прошли.

Билли приседает, машет конечностями, скачет вокруг машины, растягивая слежавшийся кондом. Физические упражнения моего напарника сопровождаются потоками брани и жалоб.

Я убеждаю себя, будто хладнокровен и рассудочен. На самом деле я хочу Веру Сэйер, как бы кощунственно это признание ни звучало в такой момент. Еще я намерен спасти ее дочь. Найти живой. Побывав у Веры практически в сердце, я заразился ее эмоциями.

Билли нервничает, я переживаю. Только красненькая «тэшка», чудо мое, спокойно ждет приказаний. Иногда мне кажется, что по ее каплевидному телу пробегает едва заметная дрожь. Это она поводит боками, предвкушая рывок в небо.

А заросли вокруг дома Сэйеров тоскуют по своей маленькой хозяйке.

– Готов?

Билли подходит и берет у меня «сбрую» – легкий бронежилет с карманами, нашпигованными инструментом и расходниками. Помогаю ему облачиться. Билли взвешивает в руке ствол, щелкает предохранителями, смотрит, щуря глаз, в окошко зарядника.

– Билли, слушай. Я ставлю пушку в режим шокера. Ты в режим огневого поражения. Но без команды не стреляешь. Договорились?

– Черный маг Билли Мбабете не подведет, командир! Ибо сказал мудрый вождь лейтенант Гибсон – у Билли есть хреновина!

– Спокойнее, напарник. И не размахивай стволом, за нами следят. Когда уйдем за деревья, возьмем пушки по-боевому, пока – убери.

– Виноват, – Билли одним движением втыкает оружие в наспинный карман.

– Проверяем маски.

Мы натягиваем капюшоны и опускаем на лица маски. У меня обзор нормальный, воздух подается штатно. Могу тонуть в болоте. Три часа автономно продержусь.

– А давненько мы… Да, Билли?

– Да уж, командир. Так, у меня все работает.

Сколько лет я не слышал от него обращения «командир»? Много.

– Сняли маски. Ну?

Хлоп! Это мы стукнулись ладонями.

– Поехали.

Вера Сэйер стоит на крыльце, прислонившись спиной к косяку, и провожает нас взглядом. Легкий ветерок треплет ее короткую, до бровей, челку.

Я, не оборачиваясь, на мгновение поднимаю руку и тут же приказываю себе забыть о существовании Веры. С этой секунды имеет смысл только существование нашей с Билли двойки. Конечно, идти вшестером было бы лучше, привычнее. Но от экипажа разведчика остались только мы.

Успеваю почувствовать, как Вера помахала мне вслед. Полторы мили полем. Вполне достаточно, чтобы обжить комбезы и подготовить мозги к активному поиску.

– Как у тебя с обдувом. Билли?

– Блестяще. Даже чересчур прохладно. Зачем ты наврал ей про Анкоридж, Ванья? Она знает, что мы ходили на Аляску год назад.

– Я сказал первое, что пришло в голову. И забудь о ней, Билли. Работаем.

– А она это восприняла как трогательное проявление заботы! Эх, Ванья… – Билли резко меняет тон. – Всё, я забыл о ней. Какое брать направление – на предполагаемую локацию девочки или на дерьмо болотное? На дерьмо у меня нечто вроде пеленга ощущается.

– У меня тоже. Черт побери, что может сидеть такое инородное в простом американском болоте?!

– Американское чудовище. Реликтовый эндемик. Ну, куда пойдем? Между этими точками почти миля, по болоту неблизкий путь.

– Пойдем-ка к дерьму в гости, – решаю я. – Все равно с ним разбираться. И давай не будем гадать, что нас ждет.

Билли сворачивает влево.

Несколько минут мы топаем молча. Лес приближается. И вдруг мой ком спрашивает голосом лейтенанта, вкрадчиво так:

– А что у вас, ребята, в рюкзаках?

От неожиданности я чуть не подпрыгиваю.

– Какие рюкзаки? – удивляется Билли.

– Ну, эти горбики на спинах. Сдается мне, у кого-то оттуда торчит приклад.

– А что, уже нельзя пушку носить простому американскому налогоплательщику, хлоп твою железку? – начинает поддевать лейтенанта Билли.

– Можно, если пушка идентифицируется.

– Ну и посмотри в свой телескоп, какой там номер выбит!

Эти двое с их полемикой меня забавляют, но только не сейчас.

– Гибсон, – говорю я хмуро. – Соси бензин. Не мешай.

Лейтенант обиженно пыхтит и отключается. А мы вступаем в подлесок. Там и сям виднеются кострища. Но ни одной пустой бутылки, ни клочка упаковочного материала. Местные природу берегут.

Пеленг на инородное существо в болоте все четче. Существо, именно существо.

– Билли, оно шевелится.

– А ты думал?..

Я холоден, как лед, но в глубине души жутковато. Что мне это напоминает?.. Пытаюсь нащупать эмоции существа. Все живое испытывает страх или довольство, тепло, холод, голод, сытость. Не может оно быть эмоционально выхолощенным. Даже если ему вполне кофмортно – так ему комфортно, черт возьми! И я могу перехватить это, расшифровать, понять. Но существо ничего не чувствует! Проклятье, есть мне, с чем сравнить его? Что-то есть. Не помню. Забыл. Не нарочно ли?

Начинает донимать мошкара. Билли злится, но ждет команды.

– Маски надеть. Оружие по-боевому.

– Исполнено.

Существо в болоте чем-то занято. Похоже на амебу, перебирающую ложноножками. Надо принять меры против встречной засечки. А то мало ли, на что оно способно.

– Билли, нас нет.

– Понял, командир.

Мы растворяемся в окружающем мире. Это трудно передать словами, но мы перестаем излучать мысли. Если сейчас из чащи выйдет медведь, он учует меня по запаху, но не увидит, пока я не наступлю ему на лапу.

– Билли, это единый организм или конгломерат?

– Ну, ты спросил.

– Вроде улья, тебе не кажется?

– Тише, командир. Громко думаешь.

Лес густеет, мы скользим между ветвей. Я включаю усилитель звука и тону в жужжании насекомых, щебете птиц, возне мышей. Бесполезно. Слушать надо сердцем.

– Хлоп твою железку… – бормочет Билли.

– Ты его теряешь?

– Да, блин, да!

– Я тоже.

След, который оставляет существо на информационной карте мира, истончается, тает. У меня только одно объяснение – чужак каким-то образом учуял нас.

Чужак. Чужак. Я его знаю?

– Не побежим? – с надеждой спрашивает Билли. Не хочет он в лесу бегать.

Голографическая карта зоны поиска размазана у меня по рукаву. Прикидываю – нам еще минут пять ходу до границы болота и потом долго-долго петлять по узким перешейкам. Скорость движения тут не выручит. Точность важнее.

– Не побежим. Гибсон! Кто летает вокруг леса?

– Да никто… Все чисто, Айвен. А что случилось?

– Так, версия.

Существо перестает копошиться, замирает, прячется, я его «вижу» едва-едва. Оно погружается в топь. Физически! Погружается!

– Ныряет, дерьмо такое, – шепчет Билли.

Я невольно прибавляю шаг. Понимаю, что это ничего не изменит, но все равно иду быстрее. Между деревьев возникают просветы. Вот-вот мы выскочим на край болота. Снимаю оружие с предохранителя. Это тоже впустую, но тело решает само. За последним серьезным деревом я встаю и осторожно выглядываю. Инстинкты, черт побери. Трудно с ними бороться. Опасности впереди нет. Но жить-то хочется.

Открытие первое. Американское болото похоже на русское. Открытие второе. Я дурак, надо было срубить пару слег еще в подлеске, чтобы сейчас не шуметь. И сразу открытие третье – шум уже не критичен. Существо закуклилось. Пропало. Оно сидит в самой большой и глубокой из заболоченных ям, и вся надежда на то, что не рискнет перелезть в соседнюю. А если? Смотрю на карту. Ямы сообщаются протоками одна с другой. Неудачно.

И вот еще вопрос – зачем существо затаилось. Может, конечно, испугалось нас. А может, новую добычу ждет, потирая лапы? Билли сохраняет режим «мыслемолчания», но я уверен – он думает о том же.

Я выхожу из-за дерева. Слева от меня Билли на полусогнутых крадется к болоту, поводя головой и оружием из стороны в сторону. Хочу сказать ему: «Кончай спектакль», но Билли уже сам разочарованно выпрямляется и опускает ствол.

– Финита ля комедиа, хлоп твою железку! – сообщает он. – Элвис покинул здание.

Контакт утерян полностью. Я присматриваюсь к болоту. Оно переливается всеми оттенками зеленого. Чахлые кустики на кочках, лужицы в обрамлении некрупной осоки, ровные мшистые участки – как раз самая топь. Изредка попадаются мохнатые древние пни. Страшно подумать, сколько им лет, это торфоразработчики рубили. В воздухе легкое марево. Ну, что теперь? А самое неприятное. Надо лезть в центр трясины, где спрятался наш клиент, и попробовать вскипятить его логово. Глядишь, не захочет свариться и выскочит. Больше никаких вариантов я не вижу.

– Командир, а командир, тебе не кажется, что нас маловато для решения поставленной задачи?

– Хочешь стукнуть Джонсону и попросить, чтобы сбросил в болото Либермана?

– …И тут вымрет все живое! Отличная идея, хлоп твою железку. Понимаешь, я вот думаю – если эта тварь проглотила Сару и не подавилась, что ей мешает закусить парочкой самоуверенных идиотов?

– Мы не самоуверенные, – я ставлю переводчик огня в положение «резак» и высматриваю подходящие деревца. – Мы будем очень внимательны и осторожны.

Быстро срезаю и очищаю от веток пару осин, или как они там называются. Получаются две прочные семифутовые слеги.

– Держи щуп, – говорю. – Не ходил по болотам раньше? Тычешь перед собой этой палкой, ищешь, где потверже. Если провалишься – клади щуп плашмя, ложись сверху грудью.

Билли взвешивает слегу в руке и вздыхает. Он природу, в общем, любит. Но не такую дикую, что перед нами сейчас.

Я вытягиваю из кармана эластичный ремень, пристегиваю к оружию и вешаю ствол под мышку. На выхлопное отверстие надеваю специальный колпачок – вроде презерватива, только прочнее. Мы не морпехи, в наш боекомплект презервативы не входят. Много было шуток по этому поводу, к счастью, морпехи их не слышали.

– Ребята, вы как там? – лейтенант волнуется.

– Пошли топиться, – говорю.

Сверяюсь с картой, намечаю путь и ступаю на ближайшую кочку.

Идти, в общем, нетрудно, больше сил уходит на оглядывание и прислушивание. Если верить усилителю звука, болото живет насыщенной внутренней жизнью, но чавканье под ногами бьет по ушам, поэтому я технику, едва включив, снова отключаю.

Билли пыхтит сзади.

– Эй, лейтенант, а змеи тут есть? – интересуется он вдруг.

– Должны быть. Как же без змей.

– Предупреждать надо, хлоп твою железку… Большие?

– Ну… Средние. Футов десять.

Билли встает как вкопанный.

– Гибсон, – говорю. – Ты у меня довыпендриваешься. Не читал такой криминальный роман – «Нападение адвокатов на полицейский участок»? Вот найди, прочти и осознай… Билли, где ты?

– Он пошутил? – слабым голосом спрашивает Билли.

– Вильям, я пошутил! – заверяет лейтенант. – Змеи там есть, но маленькие, фута три…

– Змея комбез не пробьет, – говорю. – Его волк, и тот не прокусит. И змеи не нападают на людей без крайней необходимости. Ну, разве что в брачный период. Идем, Билли.

– А когда у них брачный период?

– Не сегодня!!! За мной!

– Есть, командир.

Там и сям над болотом порхают бабочки и стрекозы. А вот, кстати, отчетливый змеиный след в ряске на поверхности небольшого пруда. Змея и правда ерундовая. Почва под ногами уплотняется, я перестаю тыкать слегой и беру ее наперевес. Сейчас пойдем быстрее. Потом медленнее. И так еще часа два. Если не три.

Кое-где кусты повреждены выхлопом низколетящей техники, но само болото давно успело затянуться. Прав Билли, они тут все к чертовой матери взбаламутили и перелопатили. Не найдем мы тело со сломанным браслетом. Провальная наша миссия, изначально зряшная. Повернуть, что ли, назад? А с болотным монстром пускай экологи разбираются. Хотя у лейтенанта доказательств нет, чтобы комиссию вызвать сюда. Да и хрен с ним, с монстром. Кому он мешает? Не верю, что он девочку съел. Собаку – может быть.

Не верю, потому что не верит мать девочки – напоминаю я себе.

Какие у нее глаза красивые… У Сары глаза отцовские, строгие, внимательные. У Веры – распахнутые настежь. Как душа.

– Опять ты про нее думаешь, – говорит Билли.

Я оборачиваюсь и показываю на ком. Билли стучит себя по капюшону – виноват, мол, забыл, что нас слушают.

Снова топкий участок, я орудую слегой, выискивая безопасный путь. Кое-где приходится идти по колено в мутной жиже. Потом мы утыкаемся в громадный пруд. Обход на карте есть, на местности же он – сплошные кусты. Приказываю Билли прикрывать меня, сам отстегиваю складное мачете и начинаю рубить. Через несколько минут глохну – все звуки перекрывает мое запаленное дыхание. Одна радость, что Билли не ушами прислушивается. Но от бесшумного во всех смыслах монстра это не спасет. А вдруг он сейчас тихонечко подкрадывается?..

Ну почему я боюсь его?! С моим-то плазменным ружьем, которое танк остановит! Наверное, дело в инородности существа. Чужое оно, чужое. Ой, не местное. Знать бы, откуда свалилось. Свалилось. Хм…

Выбираюсь из зарослей и снова – по кочкам. Это финишная прямая, на горизонте видна куча бревен. Остров, база торфокопателей. Там устроим привал и оттуда начнем охоту.

Назад только по воздуху!

И никаких следов девочки. Хоть бы обертку от конфеты! Но Сара, во-первых, была не из тех, кто мусорит на природе, а во-вторых, эту обертку давно бы сдуло выхлопом разных горе-спасателей. Чертова техника. Я обожаю машины, но из головы не идет мысль – еще лет сто назад по болоту прошли бы цепью местные дядьки, с гораздо большей результативностью. С воздуха не увидишь мелких деталей, которые опытному селянину могут рассказать многое. Тут веточка обломана, там, глядишь, след какой-то…

Я останавливаюсь.

– Билли. Обрати внимание.

Дряхлый, гнилой пень. На нем красным маркером нарисованы три стрелки. Одна показывает назад, примерно туда, где мы обходили пруд. Другая – на остров с развалинами. Третья в сторону.

В ту сторону, где мы засекли монстра.

Беспомощно оглядываюсь на заросли, сквозь которые прорубался. Я выбрал оптимальный путь, расширив узкое место. Девочка могла просочиться низом, пригнувшись. Бежать назад, искать следы? Затоптал ведь.

Билли осматривает пень, едва не обнюхивает его. Потом выводит карту и дает максимальное увеличение. Солнце мешает смотреть.

– Сделай тень, командир.

Я поворачиваюсь спиной к солнцу. Билли набрасывает карту мне на грудь и впивается в нее глазами.

– Не-а, – говорит он наконец. – Не то разрешение. Пень есть, стрелок не видно.

– Нашли что-то? – интересуется лейтенант.

– Когда делали карту болота?

– Ей ровно неделя.

– Изменения не вносились? Тогда посмотри вот это место… – я диктую координаты. – Тут пень стоит. Мне нужен его срез как можно крупнее и четче.

– Сейчас попрошу экспертный отдел, у них графика хорошая. А чего там, на пне?

– Отпечаток ботинка Нейла Армстронга, – говорит Билли. – Маленький шаг одного человека.

– Ну покажите… – канючит лейтенант.

– Работай, белый парень, солнце еще высоко! – мстительно советует Билли.

Мы стоим и молча глядим друг на друга черными светофильтрами масок. Мы почему-то больше не боимся ни болота, ни страшного дерьма с зубами.

– Могла бы оставить автограф, – замечает Билли.

– Стрелки не для спасателей нарисованы. Плевала она на них. Ты что, забыл Сару? Гениальную девочку с «зеленой рукой», которую даже родители считали малость чокнутой? Лес, болото – ее, как говорится, «тайная комната». Она оставляет знаки только для себя. Черт, ну почему я не подошел ближе ни к одному из пней, что нам попадались?! Их было-то штуки три-четыре. Наверняка на каждом разметка…

Билли неопределенно мычит и смотрит по той стрелке, что ведет к логову монстра. Направление указано совершенно точно.

– Ну, пень, – говорит лейтенант.

– Давай сюда картинку!

Я приказываю так жестко, что лейтенант, которому очень хочется сказать: «Только в обмен на вашу», мигом пересылает мне изображение.

Ну, пень. Без знаков. Я сравниваю картинку с реальностью и вижу: срез нашего пня слегка отчищен, словно наспех обметен рукавом.

– Теперь гляди, что здесь.

Навожу объектив кома на пень. В наушниках дружный вздох – вокруг лейтенанта небось весь участок толпится.

– Не могла автограф оставить, мать ее! – в сердцах рычит лейтенант.

Билли понимающе хмыкает.

– Левая стрелка упирается в локацию существа, которое мы засекли, – объясняю я.

– Итак, – резюмирует лейтенант. – Что у нас есть? Не позднее семи дней назад кто-то разрисовал пень маркером. Что это доказывает? Ничего. Что я могу сделать? Исключить из числа подозреваемых спасателей и Сэйера. Думаю, пяти минут хватит. Отдыхайте пока.

– Образец почерка Сары найдите, – советует Билли. – Это всего лишь стрелки, конечно, но вдруг?..

– У нынешних детей нет почерка, – бросает лейтенант. – Но я попробую.

– Почерк, он и в Африке почерк, – бормочет Билли сконфуженно.

Тут я с ним согласен. У детей больше нет повода вырабатывать почерк, их всего лишь обучают на всякий случай писать от руки. Но дети по-прежнему рисуют маркерами и что-то калякают на бумажных поздравительных открытках к Рождеству. Умеют расписываться. Так что зацепка есть. Хотя… это всего лишь стрелки, конечно.

Билли ходит вокруг пня.

Я стою и борюсь с желанием попросить его перестать.

Билли садится на пень. Просто садится задом. Разваливает пень до основания, падает на спину и лежит, задрав длинные ноги.

Черт знает, какой реакции он ждет от меня, но я молчу. Потом выключаю на коме пятую линию – так, чтобы он видел. Билли повторяет мое движение.

– Честное слово, – лепечет он, – понятия не имею, чего я натворил и зачем! Вот честное слово, Ванья, хлоп мою железку!

– Уничтожил материальное, вещественное доказательство, вот чего. Сделал картинку непригодной к представлению в суде. Без этого пня она всего лишь картинка. Вставай, придурок.

По идее, надо бы мне впасть в бешенство. Но как-то лениво. Ну, толкнула Билли на пень задницей то ли воля Вселенского Разума, то ли избыточная дурь в голове. Что мне теперь, объявить ему дисциплинарное взыскание? Кстати, это мысль!

– Поднимайся, дубина, – говорю. – И молчи о том, что сделал. Объявляю тебе дисциплинарное взыскание – сгоняешь мою «тэшку» на мойку. Осознал? Все, я втыкаю пятую кнопку обратно.

Билли встает, отряхивается, глядит на пень, сокрушенно мотает головой. Но я не чувствую, что ему очень уж стыдно.

Мы иногда вытворяем необъяснимое. С тех пор как надели на шеи камушки – случается с нами такое. Редко, но метко. Мы совершаем поступки, нас самих поражающие. И всегда это вроде предвидения.

Помню, Билли драку на пустом месте затеял. Первый и единственный раз в жизни. Парня, которого он нокаутировал, в больнице сунули под томограф и опухоль нашли. Которая через годик без диагностики уже неизлечимая была бы.

Или вот еще – машину Билли взломал. Топал вечером по городу, почти не пьяный, в темном переулке вскрыл чей-то «форд» и голыми руками подключил срезанный автопилот. Тут я, конечно, привираю, не совсем голыми, у таких, как мы, всегда отвертка в кармане. А назавтра в этом «форде» бежит с места преступления киднэппер. Его сажают на автопилоте и хватают тепленьким. Жертва толком испугаться не успевает. И поди докажи, что с копов причитается.

А я по трассе шел и вдруг запросил вынужденную в чистом поле. Совершенно немотивированно. Передал Биллу груз, сам остался сидеть. Двое суток, как дурак, проторчал на обочине полевой дороги, пшеницей любовался, весь НЗ сожрал. Потом фермерша приехала на ржавом пикапе. Вылитая моя мать в юности, вся разница, что волосы русые. Встала и смотрит. Улыбается. Я как дал по газам, чуть в космос не выпрыгнул, только меня и видели…

– Эй, ребята! – шепчет ком. – Как дела?

– Кларисса… – выдыхает Билли с такой нежностью, словно растаять готов.

– Я просто хочу пожелать удачи. Все, ушла, пока!

Вот вам и «уроды столичные». Правильно лейтенант нервничает. Не в столицах дело. В нас с Билли.

– Так, парни, – это уже лейтенант. – Никто из опрошенных стрелок не рисовал. Возможно, это Сара. Графологическая экспертиза будет, когда миссис Сэйер найдет подходящий материал. Куда вы теперь?..

– Сначала на остров, там передохнём – и к вашему чудовищу в гости.

– Ну, не знаю… – мнется лейтенант. – Айвен, мы ходили над этим местом неоднократно. Заболоченное озеро, глубокое. Сплошные водоросли и толстый слой придонного ила.

– Спасибо, я прочитал карту.

– Я могу высадить своих людей на берег! – решается лейтенант.

– Люди будут счастливы! – язвит Билли.

– Погоди, – говорю я. – Лейтенант, ты молодец, конечно, но чем нам помогут твои люди?

– А вы что там собираетесь делать вдвоем?

– Поднимать температуру озера. Если понадобится, мы его вскипятим. Ты не против?

Лейтенант пытается услышанное осмыслить. Умственная работа озвучивается кряхтением и сопением.

– «А что у вас, ребята, в рюкзаках?» – передразнивает Билли.

Лейтенант тихо стонет. Ему не нравится, что на его территории кто-то собрался кипятить озеро. Физическую возможность кипячения лейтенант не оспаривает. Он сейчас легко примет на веру, что в багажнике «тэшки» лежит ядерный боеприпас. Или Святой Грааль. Бедный лейтенант. Мы его довели.

– На это я пойти не могу… – упавшим голосом сообщает лейтенант.

– Гибсон, – говорю, – не паникуй. Будь другом, убери с линии все лишние уши. На минуточку.

Лейтенант что-то бурчит, щелкает клавишами, я слышу топот множества ног. Раздается приглушенное хихиканье.

– Сделано, – пыхтит лейтенант. И спрашивает так безнадежно, словно ему уже все равно: – Кто вы, ребята?

– Фирма с отличной репутацией. «Курьерская Служба Джонсона Б.». Перевозим особо ценные грузы. Нас знают на всех континентах. И ничего больше, лейтенант. Просто частная компания. Но если Америка соберется воевать, допустим, с русскими, мы не подлежим мобилизации. Ни мы, ни наша техника. Осознал? Тебя призовут. А мы «по войне» лезем в бункер и сидим, пока заваруха не кончится.

– А Америка будет воевать с русскими? – бормочет лейтенант.

Билли крутит пальцем у виска.

– По-моему, Гибсон, – говорю я, – мы тебя довели!

– Да, похоже, – легко соглашается лейтенант. – Ни хрена не понимаю. Скорее бы вы смотались отсюда, честное слово. Только отыщите мне что-нибудь убедительное, пожалуйста.

– О чем и речь, лейтенант! Давай решай, нужна тебе санкция начальства, чтобы мы тут воевали – или обделаем наши дела потихоньку. Потому что я простой исполнитель. И могу выйти на полицию штата только через своего босса. А Джонсон санкцию будет выбивать тоже… Через самый верх. Полчаса – и о том, что у тебя стряслось, узнают все спецслужбы. И все попрутся сюда. Они поставят на уши твой город, истопчут лес, перевернут вверх дном болото и наверняка рассердят Вейланда. Кто сидит в болоте, ты не узнаешь никогда. От Сары даже тряпочки не найдут. Потом они уедут, а ты останешься. И будешь завидовать Марвину. Себя не жалко – пожалей миссис Сэйер.

– И Джонсон тоже припрется, я его знаю, – вворачивает Билли. – С Либерманом наперевес. Уверяю, уж кто-кто, а эти двое тебе здесь не нужны даром.

Лейтенант думает. Оценивает мрачные перспективы.

– Надо бы вас привести к присяге, – говорит он наконец. – Не догадался я.

– Расслабься. У нас такие допуски – никакая присяга не нужна.

– На локальную экологическую катастрофу у вас тоже допуск есть?! – взрывается лейтенант. – Может, у вас еще и лицензии на убийство в карманах завалялись?!

– Соси бензин! – отвечает Билли гордо.

Как и все мужчины – очень немногие, – давшие присягу на верность человечеству в целом, Билли терпеть не может, когда ему намекают, что агентом 007 он после этого не стал.