Текст книги "Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Кабинет у Линды был раза в три больше, чем у адмирала, с уютными креслами, живописью на стенах и прочими расслабляющими аксессуарами. Эссекс, почувствовав вокруг слишком много пространства, тут же ссутулился и отошел в уголок. Здесь действительно было неожиданно просторно, и не скажешь, что жилая зона боевого корабля, да к тому же всего–навсего круизера. Еще одни такие же личные апартаменты полагались только доктору Эпштейну, но там все было забито медицинской техникой.

Охрана уронила Изю в кресло и угрожающе нависла над опасливо скорчившимся арестантом со всех сторон.

– Молодцы, ребята, – похвалил охранников Рашен. – А теперь свободны.

Старший охраны удивленно посмотрел на Эссекса. Тот кивнул, и бойцы с недовольными лицами убрались за дверь.

– Значит, так. – Рашен заложил руки за спину и подошел к Изе вплотную. – Ты сиди, сиди…

– Можно, я к вашему терминалу?.. – спросил Эссекс у Линды.

– Да, пожалуйста… – Линда, видимо, уже поняла, чего от нее хотят, и исподволь внимательно разглядывала перепуганного Изю. Эссекс с видимым облегчением спрятался за рабочий стол, развернул к себе монитор и принялся теребить контактную доску.

– Связь блокировал, – сообщил он. – Теперь нам не помешают.

– Значит, так, – повторил Рашен. – Это допрос. Я буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Быстро и четко. Осознал?

– Так точно… – пробормотал Изя.

– Имя, звание, должность, – без выражения произнес Рашен.

– Капитан Мейер, старший помощник начальника штаба усиленной бригады Attack Force, господин адмирал, сэр!

– Где получал специальное образование?

– Город Ванкувер, Соединенные Штаты, высшее специальное военно–космическое, факультет навигации, господин адмирал, сэр! Затем курсы штабных аналитиков на базе Орли, Париж, Европа, господин…

– Можно без званий.

– Да, сэр!

– Куда распределен по окончании училища?

– ББК «Пиркс». Младший навигатор, сэр. По окончании переподготовки – БМК «Джон Гордон», сэр!

– Ну, – кивнул Эссекс, глядя на монитор. – Правильно врет. Да я этот файл сто раз видел…

– Это кто? – спросил Рашен, указывая на Вернера, который невоспитанно уселся на край стола и через плечо Эссекса тоже заглядывал в монитор.

– Это Эндрю Вернер, сэр. Мой сокурсник, технический факультет.

– Твой сокурсник утверждает, что ты ходил не на «Пирксе», а на «Скайуокере». У него есть убедительные доказательства.

– Не может быть, сэр, – твердо сказал Изя, распрямляясь в кресле. – ББК «Пиркс», сэр. Младший навигатор. А с господином Вернером мы, извините, сэр, по окончании училища встречались исключительно внизу и о служебных делах не разговаривали.

– Ты уверен, Изя, что скажешь то же самое под гипнозом? – поинтересовался Рашен. Линда сунула руки в карманы и подалась вперед.

Изя опустил глаза и весь как–то обмяк.

– А? – спросил Рашен. – Не слышу ответа, капитан Мейер, или как вас там.

– Прочему вы ему верите, а мне нет, сэр? – пробормотал Изя. – Вы посмотрите, он сколько лет служит, а всего лейтенант. Он же псих, это все знают.

– Я такой же псих, как ты – капитан Мейер, – процедил Эндрю.

– Цыц! – сказал Эссекс. – Не встревай, лейтенант. Здесь тебе не русская чайная.

– Виноват, сэр.

– То–то же. Мейер, кто поменял информацию в твоем файле?

– Господин контр–адмирал! – взмолился Изя. – Ну вы же меня знаете!

– Отвечать!

– Да понятия я не имею, о чем вы говорите, господин контр–адмирал! В чем дело–то? Какой «Скайуокер»? Ну, был такой ББК. Кто–то его в Поясе крепко расколотил, так, что одни модули остались, да и те, говорят, пустые…

– Эта история со «Скайуокером» покрыта завесой секретности от начала и до конца, – вздохнул Рашен, оборачиваясь к Эссексу. – Мы ведь тоже знаем, что он ушел к Поясу вместе с полицией, а назад не вернулся. И все. Правильно, какие–то аварийные модули нашли, но был ли там кто–нибудь живой, официально не сообщалось. Вот на этом–то наш друг Изя и погорел…

– Ничего не понимаю… – почти шепотом сказал Изя.

– Обломки «Скайуокера» потом упали на Марс, – объяснил Рашен. – И твой друг Эндрю…

– Да не друг он мне никакой! – взвыл Изя.

– Не перебивай. Твой никакой не друг Эндрю работал на подхвате в аварийной комиссии. И нашел кусок спецкостюма с табличкой «лейтенант Джей Мейер». Доходчиво объясняю?

– Да этих Мейеров – как говна! – в голос заорал Изя. – Вы что, тоже с ума посходили?! Кого вы слушаете?! – От собственного вопля он сам чуть не оглох и бессильно скомкался в кресле.

– Ох, и нечиста же у тебя совесть, дружище! – сказала Линда.

– Говна на флоте точно много, – заметил Эссекс. – А Мейеров за последние двадцать лет появилось всего–навсего трое. Один якобы ты. А еще двое, Эфраим и Мордехай, – командиры десантных батальонов. Чего бы им, спрашивается, делать на бэттлшипе, приписанном к группе F? А? Не кажется ли тебе, дорогой мой адъютант Изя, что один из этих Мейеров действительно самое что ни на есть говно?

– А Вернера, между прочим, списали вниз после этого случая, – заметил Рашен. – И загнали в обслугу, чтобы с астронавтами не болтал.

– Это ты зря, – перебил его Эссекс. – Вернера я списал. Ты же мне не говорил, что он твой…

Рашен укоризненно посмотрел на Эссекса и почесал в затылке.

– Видите, ничего не сходится, – поспешно вставил Изя.

Вернер машинально отодвинулся от Задницы подальше и уставился в пол.

– Извини, лейтенант, – сказал Эссекс. – Но тебя после взрыва на «Виггине» и особенно после «Декарда» никто брать не хотел. За тобой беда ходит, ты в курсе? Сам видишь, сплошные неприятности…

– Я их не искал… – тихо произнес Эндрю, не поднимая глаз.

– До чего ж вы суеверные, астронавты! – усмехнулась Линда. – Слушайте, господа адмиралы, давайте зайдите ко мне как–нибудь, а? Ничего особенного…

– Успеется, – сказал Рашен. – Ладно, Andrey на нас не в обиде. В конечном итоге все обернулось не так уж плохо. И вообще, мы эту ситуацию потом обсудим. Верно, Andrey?

– Все нормально… – тихо сказал Эндрю.

– Так как насчет гипноза? – учтиво спросил Рашен, обращаясь к Линде.

– Никаких проблем, драйвер. Расколю его как миленького.

– Я буду все отрицать, – пообещал Изя. – В смысле – потом.

– Ну, ты дурак! – расхохотался Эссекс. – Ты что же решил, мы тебя судить будем, что ли? Судом присяжных? Ха–ха–ха!

– Мы тебя просто в мусоропровод спустим, – объяснил Рашен. – Не переживай, больно не будет. «Последний шанс» тебе воткнем и головой в люк. А летать тебе не впервой, навигатор все–таки. Pidaras.

– Не посмеете! – окрысился Изя. – Здесь вам не Россия! Быстренько вслед за мной загремите!

– Слушай, Линда, чего он такой агрессивный? – благодушно осведомился Рашен.

– Да он с самого начала все понял, – объяснила Линда. – И никак не может решить, сразу колоться или чуть погодя. Вот, душу отводит, ловит свой кайф, рычит на начальство. Моментом пользуется, крысняк мелкий.

– А–а… А Россию ты, Изя, лучше не трогай. Здесь точно не Россия, здесь пока что люди живут. А вот из–за таких, как ты, от группы F может остаться груда металлолома. Давай, что ли, рассказывай, кто ты есть на самом деле. А то у нас времени в обрез. И про мусоропровод я не шутил, клянусь.

– Я потом буду все отрицать, – повторил Изя.

– Ну, заладил, yolkee–palkee! Изя, мне плевать, что ты скажешь потом. Мне важно знать правду.

– А потом вы меня убьете!

– Необязательно.

– Это как? – удивился Изя.

– Нам тоже нужны свои люди в Адмиралтействе, – объяснил Рашен. – Между прочим, сколько они тебе платят?

– Да уж побольше, чем вам… – признался Изя.

– Нет, – отрезал Рашен. – Я тебе могу заплатить по самой высокой ставке. Если мы договоримся, так уж и быть, выйдешь отсюда живым.

– Я вам не верю, – сказал Изя твердо. – Это все русская нае…ка. Вы, русские, нас арабам продали. А потом весь мир – китайцам. И Россию тоже продали. И меня сначала купите, а потом тоже продадите. Русские самая хитрожопая нация на свете. Пусть мне гарантии дает господин Эссекс, но только не вы…

Рашен на протяжении этой глубокомысленной проповеди стоял неподвижно и даже в лице не изменился. Но когда Изя замолк, адмирал сделал резкое, почти неуловимое движение правой рукой. В кабинете раздался негромкий хлопок. Подголовник Изиного кресла разлетелся в клочья, и что–то с глухим шлепком ударило в стену.

Изя медленно поднял руку, потрогал разорванное ухо, поднес окровавленную ладонь к лицу, и взгляд его остекленел.

Звонко щелкнуло – это адмирал спустил взведенный курок, придерживая его большим пальцем.

На глазах у Изи выступили крупные слезы.

Рашен не спеша убрал в набедренный карман маленький черный пистолет.

– Пытки выдержишь, жиденыш? – спросил он почти ласково.

– Матерь божья… – прошептал Изя, рассматривая свои трясущиеся пальцы, с которых капала на пол кровь.

– Бога нет, – заметил Рашен. – Во всяком случае, для тебя.

– Бог есть ненависть, – сказала Линда. – А тебе сейчас, Изя, позарез нужна любовь. Кстати, господин адмирал, я вам не разрешала тут стрелять.

– Залатай ему ухо по–быстрому, – приказал Рашен. – И не возникай. Шутки кончились. Мы на военном положении уже почти час. Застрелю любого, кто мне не понравится.

– Почему военное?.. – громким шепотом спросил Вернер.

– На Марс идем, – проворчал Эссекс. – Контрабанду душить. Полицейских недостает, видите ли.

– Господин адмирал! – позвал Вернер. – Разрешите? Так может, я?..

– Иди, Andrey, – кивнул Рашен, не оборачиваясь. – Продолжай работу. И от души благодарю. Потом увидимся.

– Есть, – Вернер кивнул Эссексу, подошел к двери, нажал кнопку и испуганно отшатнулся. В коридоре стоял такой оглушительный мат, какого не бывает, наверное, даже в бою. Это орал коммандер Жан–Поль Боровский. В качестве мальчиков для битья выступала охрана, героически не пускавшая старпома к переговорному устройству на двери.

– Что еще такое?! – рявкнул адмирал, перекрывая командным ревом вопли в коридоре. – Пропусти!

– Бл–л–лядь! – выдохнул Боровский, продираясь сквозь охрану. – Ой, виноват, сэр! У нас ЧП. Мне Линда нужна позарез. А у вас тут… Виноват, сэр! Я лучше потом.

– Какое еще ЧП? Зачем тебе Линда? Что, крыша поехала у кого–то?

– Так точно, сэр! Старший навигатор Фальцфейн. Сначала категорически отказалась выполнять приказы, а потом взяла и е…нулась.

Из–за перегородки высунулась Линда с баллоном анестетика в руке.

– Давно пора, – заметила она.

– Это какая Фальцфейн? – оживился Эссекс. – Куколка такая светленькая, с круглой попкой?

– Да нет, – отмахнулся Рашен. – Светленькая – это наша Кенди. А Фальцфейн шатенка. Ты ее не знаешь.

– Мы ее пока наркотой жахнули, – сказал Боровский извиняющимся тоном. – Но боязно что–то. Вдруг очнется…

– Линда занята, – отрезал Рашен. – А Марго – расстрелять na hui. Не до нее сейчас.

– Чего? – вылупился на адмирала Боровский.

– Пойдемте, Жан–Поль, – сказал Эндрю, обнимая старпома за талию и вытаскивая в коридор. – Видите же, заняты люди.

– Как это – расстрелять? – пробормотал Боровский.

– Na hui, – объяснил Рашен. – И дверь закрой.

В коридоре старпом обвел потрясенным взглядом охрану. У бойцов, которые разговор прекрасно слышали, вид тоже был так себе.

– Мужики, – спросил Боровский. – А вы расстреливать умеете?

Мужики обалдело переглянулись. Кто–то нервно хихикнул.

– Может, обойдется… – неуверенно заметил старший охраны Эссекса, довольно симпатичный здоровяк–капитан.

– И не надейся, – печально сказал один из телохранителей Рашена, украдкой подмигивая Боровскому и высовывая язык. – Если бы Задница приказал, тогда еще туда–сюда. А тут – сам Рашен. Наш патрон слов на ветер не бросает. Давай, поднимай архив, выясняй, как это делается.

– А почему я? Почему не вы, например? – Капитана прямо затрясло.

– А потому что расстрельная команда минимум пять человек. Как раз – и ты главный. Командовать будешь. Отмашку давать.

– Суки! – догадался капитан. – Разыгрываете, да?

– Не–а, – помотал головой Боровский.

Капитан широко открыл рот. Потом закрыл. Боровский еще год назад был заместителем Рашена по боевой части и, пребывая в этой должности, наводил ужас на всю группу F, пока не загремел в психушку. Если бы не последнее обстоятельство, он был бы уже контр–адмиралом. До сих пор единственным судном, на котором Боровского не боялись, оставался его родной «Пол Атридес». Здесь коммандер был просто лапушка. Но стоило ему появиться где–либо еще, как все разбегались. Даже вооруженная охрана. Ходили слухи, что Боровский отсидится на «Тушканчике» немного, а потом Рашен вернет его на организационную работу. И когда он снова примется дрючить экипажи и гонять корабли… Лучше уж война.

А его друг и начальник адмирал Рашен, весьма опасный человек, говорят, когда–то собственноручно кого–то шлепнул. За неповиновение.

– Готовьтесь, капитан, – жестко приказал Боровский. – Формируйте расстрельную команду. Печально, конечно, но что поделаешь… Нам в походе балласт ни к чему.

– Значит, вы это серьезно… – упавшим голосом пробормотал капитан.

– Слышали же приказ – расстрелять.

– Да как же так?! – взвился капитан. – Расстрелять?! Безоружного человека убить?! Женщину–у!!! Да вы что, коммандер?!!

– Почему обращаетесь не по Уставу? – посуровел старпом.

– Виноват, сэр. Но…

– Вы слышали, что мне было сказано?

– Но…

– Повтор–р–ряю!!! – начал очень правдоподобно закипать старпом. – И больше не стану! Вы уже мне тут прекословили, молодой человек! Уже допустили преступную грубость и нетактичное поведение! И что, вам этого мало показалось?!!

– Ох…

– Нет, вы слышали или что, капитан? Оглохли, мать вашу?! Вы, блядь, на борту чего?! Военное положение! Боевое судно! Охр–р–рана!!! М–мать! После расстрела все немедленно в карцер! На сухой паек! Так и доложите контр–адмиралу! Ответственный – вы, капитан! А я прослежу!

– Наверное, лучше всего в грузовом шлюзе, – подсказал Вернер. – Поставить к внешнему люку, ба–бах, потом внутренний закрыть, а внешний открыть и дать продувку.

У капитана было такое выражение лица, будто он сейчас потеряет сознание. Телохранители Рашена за его спиной буквально съезжали по стенке от беззвучного хохота. Охрана Эссекса, которая, обмирая, таращилась на Боровского, этого не замечала, и выручить капитана было некому.

– Хорошая идея, – поддержал Вернера Боровский, переходя на спокойный деловой тон. – Так и сделаем. Понял меня, капитан? Готовь людей. Так уж и быть, потом литр самогона вам поставлю. Считай, я тебя простил. Я же понимаю… Не переживай, это только в первый раз трудно.

– Приказ… – выдавил капитан. – В письменной форме… На бумаге… Ой, что–то мне нехорошо…

– Лови! – скомандовал Боровский.

Подчиненные схватили капитана под руки и осторожно уложили на пол.

– Будешь знать, ты, поц, как распоряжаться на моем корабле, – гордо заявил старпом. – Я здесь главный, коммандер Боровский! А ты никто! У себя на «Гордоне» возникай. А «Тушканчик» – мое хозяйство. Ладно… – Он перевел взгляд на телохранителей Рашена, и те вдруг перестали смеяться. – Эти заезжие слабаки не справятся, – объяснил им Боровский.

– И что? – осторожно спросили местные.

– А то, что расстреливать Марго будете вы!

* * *

– Свет, – пробормотал Изя. – Вижу свет…

Он уверял, что его зовут Джозеф Мейер. Он рассказал, как катапультировался с подбитого неизвестно кем бэттлшипа и совершил беспримерный дрейф на крошечном модуле от Пояса к Земле.

– Очень яркий свет. И очень теплый. Как будто с Земли смотришь прямо на Солнце…

Он уже выложил под гипнозом все о контактах с военной контрразведкой, вплоть до канала связи и кодовых слов. Бедняга Эссекс, слушая откровения своего адъютанта, объел на руках все ногти.

Допрос продолжался больше часа – из памяти Изи выковыряли даже именной список экипажа «Скайуокера». Кто–то ведь еще спасся помимо лейтенанта Мейера, и этих астронавтов нужно было теперь искать. Потому что стало ясно – Адмиралтейство использовало свой шанс заполучить людей без прошлого, сделать их секретными агентами и рассовать по всему флоту, целясь поближе к ключевым должностям.

– А потом… А потом я заснул, – сказал Изя и тут же действительно заснул, прямо внутри гипнотического транса.

– Он на самом деле заснул, – кивнула Линда, отрываясь от монитора и глядя на Рашена с немым вопросом в глазах. – Он больше ничего не помнит. То есть… Ну, вы понимаете. Скажем, так – вот это существо обладает в полном объеме памятью лейтенанта Джозефа Мейера. Который увидел свет и заснул.

Рашен с усилием провел рукой по лицу.

– Никаких шансов? – спросил он.

Линда снова посмотрела на монитор, встала, подошла к Изе и принялась собирать с его головы контакты гипнорекордера.

– Стерто все, – сказала она. – Нет, может, там что–то у него и записано, но скорее всего на таком языке, какой мы читать пока не в состоянии. Я ведь угадала, а, драйвер?

Она наткнулась на эту информацию случайно. Что–то ей показалось странным в рассказе Изи о том, как он болтался над Поясом, и она попросила его вспомнить некоторые детали. И тот рассказал, как на пятые сутки увидел загадочный свет. Увидел и заснул.

Эссекс поскреб тщательно выбритый подбородок и так вздохнул, что Рашен неодобрительно покосился на него через плечо.

– Сколько Абраму осталось ходу до Цербера? – спросил он. – Недели две?

– Пятнадцать дней.

– Пошли ему вдогонку приказ. Увидит свет – пусть не засыпает, а двигает оттуда самым полным. Не пытаться рассмотреть, понял? Бежать немедленно.

Эссекс утвердительно кивнул и вздохнул снова.

– Чужие? – спросила Линда, приподнимая Изе веко и заглядывая в глаз.

– Да кто его знает, – уклончиво ответил Рашен.

– Но ведь ему приказано этот случай забыть…

– А почему этого не могли сделать в Адмиралтействе? Ты что–нибудь знаешь об экспериментах по клонированию? Они ведутся сейчас?

– Понятия не имею, шеф.

– Но тем не менее образец ДНК каждого астронавта лежит в банке данных строевой части. Теперь представь – накрылся корабль. Дядя Гуннар отдает приказ своей контрразведке. Та выращивает нового Джозефа Мейера взамен погибшего, сочиняет милую легенду, для большего правдоподобия еще и секретит ее… Нет, концы с концами не сходятся. Зачем тогда этот свет?

– Вот именно – зачем?

– Слушайте, Линда, а никак не получится распотрошить ему башку и узнать, что же там все–таки было? – поинтересовался Эссекс. – Я имею в виду, ну, хирургическое вмешательство какое–нибудь…

– Не моя компетенция, – хмуро сказала Линда. – Может, нейрохирург вам и скажет, а для меня это уже слишком. Да и вряд ли что получится. Наша хирургия до сих пор смотрит на мозг, как на компьютер. А это самый примитивный и лобовой подход, какой только можно себе вообразить.

– Кто тебе сказал, что чужие умнее нас? – заметил Рашен.

– Так, значит, все–таки чужие, да? – оживилась Линда.

– Я же говорю – понятия не имею… Может быть.

– Умнее они нас или нет, – сказал Эссекс, – но то, что у них все по–другому, это факт. И как бы мы ни искали, что они ему там записали на винчестер, толку не будет. Потому что искать мы будем не то, да и методы наши не те… Сам подход. Уверен.

– Слушайте, господа, – Линда вдруг села. – Вы хоть соображаете, какую бредятину мы сейчас несем?

– А чего ты от нас хочешь, от сумасшедших? – удивился Рашен. – Мы же астронавты все–таки… Постоянный стресс, травма на травме, медицинскую печать ставить негде.

– По мне уже десятый год больница плачет, – на полном серьезе поддержал его Эссекс. – Как уйду на пенсию, тут же лягу.

– Ой, не смешите меня, – отмахнулась Линда. – Таких сумасшедших, как вы, целый флот. Мало ли, у кого травмы. Ну, тревожные все, не без этого. Опять–таки сексуальные проблемы… И вообще, жениться вам надо, господа мужчины. Каждому по бабе, и чтоб нормальный дом. Все как рукой снимет. А вот когда вы начинаете про чужих задумываться…

– Ладно, хватит, – приказал Рашен. – Ты, конечно, профессионал, и за Марго тебе отдельное спасибо, но что касается чужих, это, милая, просто не твоего ума дело. Ясно?

– Да, сэр, – надулась Линда. – А за Марго не благодарить меня надо, а лицензию отобрать.

– Нам балласт ни к чему, – сам того не зная, повторил Рашен слова Боровского, сказанные час назад в коридоре. – Психопатка на руле – угроза боеспособности. Линда ее на обострение спровоцировала, – объяснил он Эссексу. – Сам понимаешь, не могу же я списать человека вниз по одному только подозрению, что он больной.

– А я могу, – твердо сказал Эссекс. – Я добрый.

– Ты, наверное, совсем размякший был, когда Вернера списывал, – вспомнил Рашен. – Уверен, что никто тебе ничего не говорил насчет Эндрю?

– Да, уверен. Помню я его отлично. Как тут забудешь – русский же. Опять–таки «Фон Рей», погружение в Юпитер… Классика. Нет, Алекс, ты прости, но я все отлично помню. Его действительно никто не хотел брать в экипаж. И ты в том числе.

– Мы тогда повздорили слегка… – потупился Рашен. – Понимаешь, я ведь его на флот привел, и все такое. Конечно, отношения у нас были совсем не уставные, а скорее как у отца с сыном. Но после истории с Юпитером Эндрю очень долго лежал в больнице, а отдыхал еще почти год и вернулся наверх совсем другим, не таким, каким я его знал. Вот я и не стал его при себе держать. Пусть, думаю, походит на разных судах, опыта наберется. А его начали преследовать неудачи. Хотя почему неудачи – он ведь каждый раз выкарабкивался…

– Извините, сэр, а в какой больнице он лежал? – встряла в разговор Линда. – По нашей части?

– А в каких еще больницах лежат подолгу? – ответил Рашен вопросом на вопрос.

– Я так и думала, – кивнула Линда. – Действительно везучий парень. Хорошо его поправили. Недаром у них с Кенди роман.

– Да ну? – удивился Рашен. – Что ж… Неплохо. Лишь бы от работы не отвлекался. А работы у него… – Он многозначительно посмотрел на Эссекса, и тот понимающе кивнул. – Фил, загладь вину. Сообрази мужику капитана, а?

– Придумаем, – согласился Эссекс. – Случай тяжелый, – это он имел в виду условный срок Вернера, – но не безнадежный.

– Хорошо, – сказал Рашен. – Поболтали, отдохнули, а проблема все стоит. Точнее, лежит, – он кивнул в сторону Изи, который по–прежнему спал. – Что нам делать с этим приятелем? В контексте последних открытий? Допустим, в том, что это клон, мы почти уверены. Но кто его сделал? Угрожает ли нам его присутствие в штабе группы? Куча вопросов, а, Фил? Yolkee–palkee, поверить не могу, что он не человек.

– Он человек, сэр, – не согласилась Линда. – Просто искусственный. Ну, бывает, не всем же рождаться от мамы с папой. И знаете, я думаю, это все–таки адмиралтейская работа.

– А свет? – напомнил Рашен.

– М–да… Не сходится.

– Придется как–то от него избавиться, – сказал Эссекс легкомысленным тоном, как будто обсуждалась не судьба его собственного адъютанта, а некий отвлеченный предмет. – Пусть даже Изя клон, так и хрен с ним. Все равно офицер толковый. Но терпеть под боком адмиралтейского шпиона это еще куда ни шло, а вот человека, узревшего свет небесных сфер…

– Может, это какой–нибудь религиозный припадок у него был, а? – с надеждой спросила Линда. – Господа, вы же образованные…

– Вот, Фил у нас образованный, – вспомнил Рашен. – Он даже Библию читал.

– Отстань, – попросил Эссекс. – Не читал я Библию. Так, просматривал. И не советую больше никому. Весьма детализированная история кровопролития. Все друг друга убивают и в жертву приносят. И вот так – полкниги. А остальное про то, как евреи Христа распяли. И вывод из всего этого – что бог есть любовь.

– Странные люди были наши предки… – вздохнул Рашен.

– Есть там, конечно, примеры и положительные, – заметил Эссекс. – Даже весьма положительные. Но тоже какие–то смурные, с явным оттенком психопатологии. И мало их, честно говоря.

– Короче, что нам делать с Изей? – подытожил Рашен.

– Как что – отдать мне. А я разберусь. Не беспокойся, Алекс, он теперь долго не проживет. Мы его тихонько шлепнем, а потом вскроем и посмотрим, чья это работа, земная или чужая. Линда, милая, вы сможете его пробуждение как–нибудь естественно обставить, чтобы он ничего не понял?

– Да, сэр. Только лучше, наверное, не здесь. Вы могли бы сымитировать какое–нибудь совещание или что–то в этом роде? А я ему внушу, что он давно с вами рядом сидит и думает о своем, поэтому ничего толком не запомнил.

– Нет проблем, – сказал Рашен. – Тогда вызываем охрану, и пусть тащат его ко мне. Спасибо, Линда. Век не забуду.

– Вы лучше забудьте про чужих, – посоветовала Линда. – Здоровее будете.

Рашен встал и подошел к двери.

– Про чужих забудь ты, – сказал он жестко. – Ясно?

– Да, сэр, – кивнула Линда. – Поняла, сэр.

– Нет, ты не поняла. Это был приказ, капитан Стенфилд.

Линда встала и сделала «руки по швам».

– Виновата, сэр, – сказала она серьезно. – Есть забыть про чужих, сэр.

– Вот так–то лучше, – улыбнулся Рашен и открыл дверь. – Пойдем, Фил.

– По–моему, мы все–таки с вами раньше встречались, милая Линда, – проворковал Эссекс, пожимая Линде руку и значительно глядя в глаза. – Что ж, приятно было поработать вместе. А не хотите ли посетить «Гордон» как–нибудь на досуге? Вы уже бывали на наших БМК? Там есть на что посмотреть. Мегадестроер – это целый город…

– При случае – с удовольствием, сэр.

– Впрочем, я не прощаюсь, вы же сейчас пойдете с нами? Чудесно, чудесно…

В коридоре народу заметно поубавилось, из охранников Эссекса на месте были всего лишь трое. Вид бойцы имели бледный.

– Что такое? – удивился Эссекс, обнаружив, что ряды его охраны сильно поредели. – А где остальные?

– Старшему плохо стало, господин контр–адмирал, сэр, – хмуро доложили ему. – Сердечный приступ. Двое наших с ним в лазарете.

– С чего бы это вдруг? – изумился Эссекс.

– Это его Боровский довел, – наябедничали ему.

Эссекс с укоризной посмотрел на Рашена.

– Наш кадр, – сказал Рашен гордо. – Мертвого зае…ет. Он как, моего навигатора не расстрелял еще?

– Готовится, сэр. Нас хочет заставить. А нам не положено, мы подчиняемся только начальнику штаба… Вы скажите господину Боровскому, сэр, а то он нас за людей не считает…

– Дети, – объяснил Рашен Эссексу. – Все профессиональные охранники принадлежат, как правило, к ярко выраженному инфантильному типу. Большие дети. Только бы им в войнушку поиграться. К настоящим–то боевым действиям их не подпускают. Вот они и не взрослеют никогда. Скажешь им какую–нибудь глупость, а у них уже сердечко екает. Что же вы, дураки, – повернулся он к охране, – Устава вообще не знаете? Читать разучились? Какой еще, к матери, расстрел наверху?

– Так военное же положение… – слабо возразили ему.

– В карцер, – заключил Рашен. – На урезанный паек, и каждому в зубы – Устав. И пока не выучите наизусть, за порог ни ногой.

– Ты это… – Эссекс потянул адмирала за рукав. – У тебя вон своих балбесов двое, ты с ними и развлекайся. А моих не трогай.

– Разве ж это я тронул? – усмехнулся Рашен. – Ты же знаешь, что бывает, когда я действительно трону. Ладно, вы… расстрельная команда. Поработайте, что ли, грузчиками для начала. Заходите в кабинет, берите капитана Мейера и тащите ко мне. А в карцер – потом.

Охранники с похоронными лицами проследовали в дверь.

– Жестокий ты человек, Алекс, – сказал Эссекс с деланной серьезностью. – Одно слово – русский.

– Ага, – кивнул Рашен. – Еще я продал евреев арабам, а всю остальную планету – китайцам. И всех марсиан поубивал.

– И как только успел! – рассмеялся Эссекс.

* * *

Чтобы перестроить группу F в походный ордер из орбитальной позиции, обычно требовалось около двух часов. На этот раз управились за полтора. Даже рядовые были в курсе, что эта операция может оказаться для группы последней (на судах в таком случае говорили «еще разок, и все»), и поэтому работа шла четко и слаженно, без единого сбоя. С некоторым опозданием в хвост бригаде пристроился неповоротливый десантник, и Рашен, который весь извертелся, наблюдая его неуклюжие маневры, дал команду на отвал.

Начальство снизу требовало шевелиться, денег бухгалтерии Эссекса отвалили щедрой рукой, поэтому разгон шел на бустерной тяге, в обычной ситуации для бюджета группы совершенно разорительной. «Марсианское плечо», и без того считавшееся коротким, на этот раз сократилось для группы F до одиннадцати суток.

Перегрузка на разгоне была шестикратная. Поскольку все ходили в масках, Рашен приказал каждому в добавление к табличке на груди написать фамилию еще и на спине. Над Рашеном эту операцию проводил Фокс, и, разумеется, плечи адмирала украсились крупной надписью «RUSSIAN», о чем тот поначалу и не подозревал. Но днем позже адмирал догнал в коридоре какого–то деятеля по фамилии Fuckoff и заподозрил неладное. Построение личного состава выявило еще десяток ругательных фамилий, а также одну барышню по имени Candy и мужика, на груди у которого было написано, как и полагается, «capt. Fox», а на спине коротко и ясно – «Bombardeer». Рашен сначала покричал, но, когда ему рассказали, что у него самого на спине накорябано, вдруг успокоился. Конечно, всяческих Факовых, Шитхедов и Доннерветтеров он приказал изничтожить, но в остальном хулиганская выходка сошла экипажу с рук.

В целом жизнь астронавтов на разгоне не особенно изменилась, дело было привычное. В боевой обстановке им случалось не расстегивать масок по два–три месяца, а при шести «же» спецкостюм позволял хоть танцевать. Только Боровский, которому даже в спецкостюме при таких режимах было нехорошо, уже на второй день совершенно озверел и, пользуясь тем, что из бассейна слили воду, послал техников Вернера циклевать дно ультразвуковыми резаками. Вернер, отдыхавший в кубрике от трудов праведных, обнаружил такое злоупотребление властью только к моменту, когда его подчиненные содрали уже два миллиметра покрытия. Огромный красный член на дне бассейна после этой операции заиграл такими яркими красками, что техники выразили желание продолжить работу. Боровский сидел на бортике, свесив ноги вниз, и изрыгал тоскливую ругань на всех доступных ему языках.

Вернер хохотнул и ушел дальше спать. За два часа до старта он доложил адмиралу, что все работы по нейтрализации саботирующих и подслушивающих устройств на борту «Тушканчика» успешно завершены. Рашен одобрительно хлопнул Эндрю по плечу и разрешил отдыхать, пока не надоест. Вернер посмотрел на часы и со всех ног бросился к Иве.

– Ох… – только и выдохнул он, увидев, что Ива в халате и на вахту не собирается. – Я так боялся, что ты сейчас уйдешь… Милая! Как же я по тебе скучал!

Ива мягко обняла Эндрю и прижалась лицом к его груди.

– Я тоже, – сказала она. – Но ты напрасно радуешься. Мы пойдем на бустерах, сейчас объявят. Тут уж будет не до любви.

– Сколько у нас времени? – деловито спросил Вернер, расстегивая комбинезон. – Успею рассказать, как я тебя обожаю?

– На языке жестов? – Ива одним движением сбросила халат, и Вернер чуть не прослезился от нахлынувшей вдруг нежности. Эта женщина была не просто красива. Каким–то шестым чувством Эндрю ощутил, что она создана для него. Именно для него. А он – для того, чтобы служить ей, быть ей верным, мечтать о том, чтобы у них были дети, а может быть, даже предложить Иве руку и сердце, как это делалось в старые времена.