Текст книги "Лучший экипаж Солнечной. Саботажник. У Билли есть хреновина"

Автор книги: Олег Дивов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Секретная разработка нашего штаба, – объяснил Рашен. – Очень неплохо сделано. И Адмиралтейство не в курсе. Как видите, достать нас с поверхности невозможно. Атаковать силами остального земного флота тоже нереально – мы их заметим первыми и успеем перегруппироваться или отойти. Теперь, господа, ставлю задачу. Строевая часть сейчас готовит расписание, вскоре вы его получите. И через пять часов начинаете согласно этому расписанию швартоваться к «Гордону» и снимать с него экипаж… Что?!

– Никак нет, сэр! – сказали в задних рядах.

– Придется, господа, немножко потесниться, – продолжил Рашен. – Иначе никак. Мы могли бы посадить около трехсот человек на ремонтник, там есть пустые склады, но это дурно по отношению к людям.

Зал одобрительно загудел.

– Ничего, поместимся как–нибудь, – выразил общее мнение командир «Фон Рея». – Правда, господа?

– Отлично, – улыбнулся Рашен. – Учтите, с «Гордона» уходят все. Теперь дальше. Эвакуация проводится за час. Затем группа распадается и по одному скрытно уходит на точки, предписанные оперативной схемой ноль один. Там останавливается и ждет дальнейших указаний. По пути в бой ни с кем и ни в коем случае не вступать. Уходить от любого силового контакта. Сохранять радиомолчание. Связь со штабом только в экстренном случае и только через наш бакен. Учтите, меняются все коды. Порядок связи и новую систему шифрации до вас доведет контр–адмирал Эссекс. На время проведения данной операции назначаю его исполняющим обязанности командира группы F. Господин контр–адмирал, вы вступаете в должность немедленно по окончании совещания.

– Есть, – кивнул Эссекс с бесстрастным видом.

– Флагманом на время проведения операции назначаю СБК «Лок фон Рей».

– Мне нельзя, у меня реактор греется, – тут же заявил «Фон Рей».

– Починишь, – сказал Рашен.

– Да он не чинится!

– А ты починишь, – с угрозой в голосе сообщил от дверей Боровский.

Командир «Фон Рея» метнул в сторону Боровского взгляд, полный беспомощной ненависти, повернулся к адмиралу и сделал несчастное лицо.

– Oleg Igorevich! – взмолился он. – Ну за что?! Я же еле ползаю! Охлаждение почти на нуле…

– Очень не хочется? – спросил Рашен вкрадчиво.

– Виноват, – «Фон Рей» потупился и уткнулся в свой терминал.

– Пока все, – сказал Рашен. – Вопросы?

В зале снова начали переглядываться, но обсуждать новости вслух никто не рискнул.

– Вопросов нет, – заключил Рашен. – Эссекс, команду.

– Господа офицеры, – негромко сказал Эссекс.

Командиры с похоронными лицами встали. Особенно расстроенным выглядел «Фон Рей».

Рашен вышел из–за стола и прошелся вдоль первого ряда кресел. Тишина в зале царила гробовая. Никто из офицеров не шелохнулся, только глазами они ели адмирала, и в глазах этих можно было разглядеть все, что угодно, от немого вопроса до глубокой скорби.

– Н–да, – сказал Рашен, оборачиваясь к Эссексу. – Вот это я называю вооруженными силами. Это вам не шайка Рабиновича. И не банда Дяди Гуннара. Это настоящая Attack Force. Принимай группу, Фил.

Эссекс широко улыбнулся.

– Вольно, господа, – разрешил он. – Прошу садиться.

По залу пронесся дружный расслабленный выдох.

– От имени командования группы, – сказал Эссекс, – всем присутствующим объявляю благодарность. В этот нелегкий час вы проявили себя настоящими военными астронавтами. Господа, слово имеет адмирал… Адмирал Рашен.

– Спасибо, Фил, – Рашен кивнул, вид у него был польщенный. – Ну что ж, уважаемые коллеги. Думаю, что своим похвальным единодушием и преданностью интересам группы F вы заслужили некоторые объяснения. Конечно, вы уже заметили, что в оперативной схеме не указано расположение двух кораблей. Это БМК «Джон Гордон» и СБК «Пол Атридес». Все правильно. После того, как группа уходит к Земле, я сажаю на «Гордон» одну свою вахту и увожу его прежним курсом навстречу эскадре Рабиновича. Скажу Бобби пару слов, оставлю ему в подарок «Гордон», а сам вернусь на «Атридесе». Вам спешить некуда, а я пойду самым полным, так что соскучиться вы не успеете. Недельку помозолите землянам глаза, напомните им, с кем имеют дело, а тут и я подойду. Вот, собственно, и все. Да, Педро, что тебя волнует?

– Извините, сэр, – встал Педро. – Мы, конечно, знаем, что вы с Рабиновичем старые друзья, но это еще не повод вам так рисковать. Мы не дети, сэр. Мы отлично понимаем, что вы не вернетесь.

– Да ну? – спросил Рашен, хитро прищурившись.

– Я уважаю ваше мнение, сэр. Но, по–моему, прежде чем спасать наши шеи от петли ценой собственной жизни, вы могли бы спросить и нас, – заявил Педро.

– Вот именно! – заметил «Фон Рей», который явно очень не хотел принимать у себя на борту штаб контр–адмирала Задницы. – Все по красножопым стреляли, все и ответим. Не так, что ли, мужики?

– Так! – нестройным хором поддержали его мужики.

Рашен коротко глянул на Эссекса. Тот гордо выпятил грудь.

– Знай наших! – усмехнулся он.

В зале поднялся многоголосый шум, сопровождающийся вскакиванием с мест и бурной жестикуляцией.

– Все пойдем к Рабиновичу! – выкрикнул «Роканнон». – Пусть только рыпнется!

– Вы что, юноша, уже стрелять научились? – ехидно поинтересовался Рашен. – Облом системы у него, а туда же, как большой. Ну–ка, тихо все! Сели! А ну, сели по местам! Я кому сказал?!

Офицеры слегка поутихли, но смотрели по–прежнему воинственно и явно не собирались бросать адмирала в беде.

Рашен перегнулся через стол и заглянул в монитор.

– Не готово еще, – сказал ему Эссекс.

– И какой урод выдумал эту дальнюю связь! – в сердцах воскликнул Рашен. – Одно расстройство каждый раз…

– Русский ее выдумал, – подал голос Боровский. – Забыл фамилию. Что–то типа Айвенофф. Или Айвен…

– Что–то типа Эйзенштейн, – процедил Рашен. – Или типа Боровский. Чего ты там стоишь, народ пугаешь? Иди сюда!

– Мне отсюда лучше видно, – сказал Боровский. – Я слежу, чтобы никто под шумок нашу самогонку не спер.

Конференц–зал огласился дружным хохотом. Рашен улыбнулся. Боровский, как всегда, идеально подгадал с репризой. Никто лучше него не умел подавать дурацкие реплики в излишне патетический момент. Вот и сейчас Боровский всего лишь одной фразой сбил царившее в зале напряжение.

– Группа, стой! Внимание! – скомандовал Рашен. – У связистов пока не готова картинка. Мы получили донесение от коммандера Файна. Держитесь за кресла, господа офицеры. Файн нашел чужих. И они проявили агрессию.

Офицеры, как громом пораженные, уставились на Рашена. Несколько мгновений в зале никто не шевелился, а затем со своего места опять встал Педро. На этот раз очень медленно.

– Господин адмирал, сэр, – произнес он удрученно. – Простите мою дурацкую вспышку эмоций. Я вел себя недостойно. Приношу вам свои извинения, сэр.

– Спасибо, коммандер, – сказал Рашен. – Никаких проблем. Я отнюдь не в обиде. Надеюсь, вы понимаете, зачем я держал вас в неведении?

– Да, сэр. Теперь – да. Вы хотели проверить…

– Конечно. Вы уж простите мне этот небольшой эксперимент. Все мы люди, друг мой, у всех есть нервы. Сколько мы за эти сутки потеряли человек, Фил?

– Десять, – вздохнул Эссекс.

– Понимаете, – сказал Рашен, – мне нужно было убедиться, что группа F перенесла этот стресс и по–прежнему готова работать как единый организм. Я получил ответ, и я горжусь своими офицерами. Садитесь, Педро. Спасибо. Итак, господа, как только мы посмотрим, что там нашел Файн, я отошлю картинку на бакен полицейской эскадры. Ну что, теперь никому не кажется, что Рабинович меня арестует?

– Да что ж он, больной, что ли… – буркнул «Фон Рей».

– А реактор ты все равно починишь, – сообщил ему Боровский.

– Теперь уж починю, – согласился тот.

– Еще вопросы? – спросил Рашен. – Нет? Хорошо. Господа, вы получите отчет Файна на свои терминалы немедленно по окончании декодировки. Я рассчитываю в связи с этой новостью выступить примерно через два часа по внутригрупповой трансляции с обращением к личному составу. А сейчас прошу меня извинить, время… Эссекс!

– Господа офицеры!

– Вольно! Всем спасибо. Ровной тяги вам, друзья мои. И до встречи.

– Адмиралу Рашену – ура! – заорал кто–то. Рашен очень явственно смутился и под троекратный оглушительный рев почти бегом выскочил из конференц–зала. Уставом флота такие выражения чувств не были предусмотрены, да и не случалось раньше в группе F ничего подобного.

– Мозер! – крикнул Боровский, когда эхо отгуляло по стенам. – Где ты там? Хватай канистру, побежали!

– Я вот только не понимаю, – задал в пространство вопрос «Роканнон». – Зачем «Гордон» – то сдавать?

– Тормоз, – сказал ему Педро. – Без «Гордона» мы для Земли не так опасны. Будет равновесие сил.

– Ни хрена себе равновесие…

– Пока у нас Рашен, – заметил «Фон Рей», – перевес все равно на нашей стороне. Мозер! Зараза! Куда понес?! Ну налей ты хоть стакан!

* * *

Когда интерком Вернера, тоненько пискнув, включился на прием, Эндрю уже третий час ползал по разгруженной зоне, тестируя работу системы управления огнем. Зачем он это делал, Эндрю сам не знал, но так ему было спокойнее. Думать он все равно больше не мог. А вернуться сейчас в рабочую зону, где обитали дорогие ему люди, которых он собирался обречь на позорную сдачу корабля, было выше его сил. Уж лучше бы он твердо знал, что намеревается делать. Но Эндрю так и не смог ни на что решиться. С тяжестью на сердце и саднящей болью в висках он совершенно механически обследовал внутренности центрального ствола, ползая, как муха, среди хитросплетения кабелей. Все–таки это было лучше, чем висеть на стене и переживать. Он уже здорово превысил норму пребывания в невесомости, но это его не беспокоило, скорее даже наоборот. Спасительный повод наглотаться транквилизаторов и провалиться в тупой беспробудный сон.

– Внимание! – раздалось в наушнике. – Через одну минуту с обращением к личному составу выступит командир группы. Всем свободным от вахты просьба включить мониторы. Повторяю…

Эндрю с облегчением затолкал в нагрудник тестерные зонды и огляделся. Ближайший терминал инструментального контроля был в нескольких десятках метров от него, на противоположной стене. Дисплей терминала не предназначался для приема бортового видео, но местные техники эту проблему решили задолго до появления Вернера на «Тушканчике». Вместо убогого серого экранчика на терминале контроля стоял здоровенный библиотечный мониторище, совсем еще новый. Флагман вообще оказался кораблем, хорошо приспособленным для жизни. В тех местах, куда редко заглядывал командный состав, здесь разве что танцулек не устраивали. Ну и еще никому не пришло в голову заниматься сексом в разгруженной зоне. И то, наверное, лишь потому, что атмосфера на боевом судне не располагала к эротическим забавам. А такой большой любви, как у Эндрю с Ивой, между астронавтами обычно не возникало.

Эндрю отстегнул страховку и, мягко оттолкнувшись, пересек трубу центрального ствола по диаметру. Зацепил карабин за специальный релинг и поплыл вдоль стены к терминалу. Поменял местами пару штекеров, вышел в бортовую сеть, подключился к видео и заглянул в чуть прищуренные серые глаза адмирала.

– Здравствуйте, господа, – сказал Рашен.

– Привет, – хмуро кивнул Эндрю. Голова у него болела с каждой минутой все сильнее.

– Я обращаюсь к вам с сообщением чрезвычайной важности. Сейчас вы увидите небольшой сюжет, только что полученный нами от скаута «Хелен Рипли» с траверза Цербера. В принципе эта информация секретна. Но в сложившихся обстоятельствах командование считает, что каждый член наших экипажей имеет право увидеть… – Рашен на мгновение замялся, подбирая слова. – Увидеть то, с чем ему, возможно, придется встретиться в бою. Смотрите, дамы и господа.

И перед Эндрю появились корабли чужих.

Вернер крепко вцепился в поручень. О головной боли он мгновенно забыл. Чужие оторвались от поверхности и начали преследование. Эндрю представил себе, каково было Файну, когда за ним погнались две огромные враждебные хреновины, и нервно облизнул губы. Потом крепко зажмурился. А когда открыл глаза, на него опять смотрел Рашен.

– Мы надеемся, что коммандер Файн ушел от погони и вскоре сможет предоставить нам детальный отчет, – сказал Рашен. – Но в любом случае мы твердо знаем теперь, что чужие действительно есть и их намерения не оставляют сомнений. Вот наш противник, господа. Реальный противник. И если он преодолел огромное пространство для того, чтобы оказаться у границ Солнечной, можете себе представить, на какой тяге он ходит и какими энергетическими ресурсами обладает. Я не буду сейчас распространяться о моделях взаимодействия с чужими, которые построил штаб нашей группы. Ни одна из этих моделей не выходит за рамки элементарной логики, и вы в свободное время сами можете заняться теоретическими выкладками. Возможно, контакт вообще не будет силовым. Не исключено, что мы неправильно оцениваем поведение чужих. Может, все закончится боем конкретно с этими двумя судами, которые занесло к нам по ошибке и за которыми не последует мощная армия. Но в любом случае, господа, появление чужих в корне меняет ситуацию, в которой до недавнего времени находилась группа F.

Рашен на мгновение задумался, опустив глаза. Зачем–то потрогал кончиками пальцев седой висок. Наверное, у него тоже болела голова.

– Мы – военные астронавты, – сказал он, медленно поднимая взгляд к камере. – Мы должны быть готовы ко всему. В частности, мы обязаны согласно данной нами присяге оборонять Солнечную от вероятной агрессии извне. Я знаю, что в последние сутки на кораблях группы шли бурные дискуссии о том, кто мы теперь и что нам делать. Сейчас этот вопрос снят. Не уверен, что появление внешнего противника – это удачный выход. Вероятная атака чужих может обернуться трагедией для всего человечества. Но в любом случае на пути этой агрессии встанет Attack Force. А значит – мы остались тем, кто мы есть. Двух мнений здесь быть не может. Мы находимся на судах усиленной бригады военного космического флота земного подчинения. Мы защищаем свой дом. Поэтому, господа, все остается по–прежнему. Командование группы ждет от каждого четкой работы согласно должностным обязанностям. В свою очередь, командование гарантирует вам, что в ближайшее время официальный статус группы F будет подтвержден Советом Директоров и, если потребуется, специальным решением Собрания Акционеров.

Рашен чуть склонил голову набок и мягко улыбнулся.

– Вот, собственно, и все, – сказал он. – Мы снова в деле, дамы и господа. Мы работаем. В ближайшие часы придется активно маневрировать… Впрочем, детали будут до вас доведены обычным порядком в части, вас касающейся. Соответствующие приказы по группе уже мной отданы. На прощание хочу поблагодарить всех, кто в трудную минуту не потерял веры в группу F и ее счастливую звезду. Спасибо вам. И до свидания.

На мониторе появилась текущая информация. Эндрю с трудом оторвал руку от поручня и поднес ее к лицу. По щекам что–то текло. Это оказались слезы.

* * *

Эндрю выбрался в рабочую зону на грузовой палубе, неподалеку от главного шлюза. Люк из центрального ствола открывался у самого пола, и первое, что Эндрю увидел, были чьи–то спешащие по коридору ноги. К шлюзу почти бегом двигались старпом Боровский и навигатор Кристоф Бульон. У обоих из–под мышек торчали пятилитровые кислородные баллоны.

Боровский услышал, как чавкнула, распахиваясь, крышка люка, и резко обернулся, словно застигнутый на месте преступления.

– А–а, это ты, – произнес он с облегчением. – Здорово. Ну что, видел гадов? Интересно, что у них за тяга, а?

– Антиграв какой–нибудь, – сказал Эндрю, выкарабкиваясь из узкой круглой дыры. – Ох и дадут они нам жару…

– Вот именно, – кивнул Боровский. – А нашим хоть бы хны. Все так обрадовались, что не надо с Землей воевать… Как будто чужие лучше. Слушай, ты мне вот что скажи. Какой силовой кабель дольше служит, «восемнадцать би два», или «восемнадцать си восемь»?

– «Си восемь» лучше держит максимальную нагрузку, – объяснил Эндрю, вставая на корточки, чтобы закрыть люк. – А «би два» просто хороший надежный шнур. Кстати, нам он сейчас ни к чему. Я сам видел на складе две катушки.

– А нужно четыре, – сказал Боровский. – Ладно, посмотрим, что там у них есть.

– Зачем столько? – удивился Эндрю.

– Затем, что «Фон Рей» столько хочет за комплект прокладок. Кристоф, вы идите пока в катер, мне тут нужно проконсультироваться… Скажи, Энди, а ходовый процессор с мегадестроера нам никак не может пригодиться? У них должен быть резервный, если не пропили, конечно.

– «Гордон», что ли, грабить собрались? – удивился Эндрю.

– А ты что думал? Мы же его Рабиновичу отдаем. Ах да, ты еще не в курсе. Ну, Рашен хочет сделать красивый жест.

Эндрю почесал в затылке. Он все еще довольно плохо соображал и не до конца понимал, что творится вокруг, но идея Рашена ему понравилась. Боровский ждал ответа. Эндрю задумчиво посмотрел на баллоны, которые старпом крепко прижимал к бокам.

– А что, возьмите, – сказал он. – В крайнем случае на запчасти пойдет. Кстати, можно его тому же Рабиновичу и втюхать. Если он нас не поубивает до этого.

– Роберт свой мужик, – помотал головой Боровский. – Мы с ним договоримся. А насчет такой аферы я уже подумал. Ты понимаешь, нужно ведь сначала основной процессор «Гордона» сломать.

– Нехорошо это, – сказал Эндрю.

– Вот именно, – кивнул Боровский. – Ладно, я посмотрю, что еще там у них неплотно привинчено. Между прочим, что–то ты, астронавт, хреново выглядишь.

– Невесомости перебрал. А что вы собираетесь выменять на кислород? Кому он нужен?

– Наш кислород нужен всем, – усмехнулся Боровский. – Он у нас фирменный. Очень жидкий. Ну, пока! – и убежал к шлюзу.

Эндрю тупо кивнул и, придерживая голову рукой, чтобы не так кружилась, поплелся в глубь рабочей зоны.

Дверь медчасти отодвинулась ровно настолько, чтобы в нее просунулся могучий нос доктора Эпштейна.

– Ну? – спросил док неприветливо. – На что жалуемся, лейтенант?

– На обстановку в разгруженной зоне, – сказал Эндрю. – Я там почему–то летаю.

– Долго? – спросил Эпштейн серьезно, не реагируя на шутку.

– Сегодня около трех часов.

– Ну и дурак. Погоди, я сейчас. – И дверь закрылась.

Эндрю устало прислонился к косяку.

Дверь отодвинулась снова и опять всего на несколько сантиметров. В щель просунулся ствол пневмоинъектора.

– Шею сюда, – приказал Эпштейн.

– А может, в плечо? – спросил Эндрю, опасливо косясь на ствол.

– А может, в сраку?! – поинтересовался док.

– Отчего вы, доктора, все такие злые… – пробормотал Эндрю, неловко выворачивая голову, чтобы Эпштейну было удобнее стрелять.

– Оттого, что астронавты такие идиоты. Выстрел!

– Ох! – сказал Эндрю, отскакивая и хватаясь за шею. – Спасибо, док. Извините.

– Ничего. Давай, иди спать. Ты кто у нас? Лейтенант Вернер?

– Он самый, док.

– Хорошо, я занесу в журнал. Восемь часов отдыха. Это приказ. Все, свободен.

– До свидания, – попрощался Эндрю с закрытой дверью и, потирая шею, уковылял к себе.

Эпштейн заблокировал дверь, прошлепал босыми ногами к рабочему столу и взял с него пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью. Выдохнул, сделал глоток, удовлетворенно крякнул и повернулся к саркофагу экспресс–лаборатории. Под стеклом лежало обнаженное тело, и металлические щупальца деловито отдирали мясо от костей.

– Линда, солнышко, – попросил Эпштейн. – Будь добра, занеси в журнал – лейтенанту Вернеру сделана комплексная инъекция от «синдрома летчика». Показан восьмичасовой отдых. Строго показан.

Уютно свернувшаяся в кресле доктора Линда подтянула к себе контактную доску и сделала запись.

– Не будет ему восьми часов, – сказала она ощутимо пьяным голосом. – Его на «Гордон» отправят с вахтой Кендалл.

– Значит, там доспит, – безразлично произнес доктор. Экспресс–лаборатория тихо звякнула, и на мониторе появились столбцы цифр. Некоторое время Эпштейн молча их рассматривал. Потом хмыкнул и через плечо бросил взгляд на Линду. – Ну что, сестренка, поднимай стакан, – сказал доктор. – Выпьем за упокой души Изи Мейера, человека, очень похожего на человека.

– Что, как настоящий? – спросила Линда. – Тогда выпьем.

Они чокнулись стаканчиками и сделали по глотку.

– Уфф, – выдохнула Линда. – Вещь. Слушай, а что дальше?

– А дальше генетическое исследование. Это все, что мы сейчас можем. Я думаю, этот Мейер действительно клон. Очень качественный, но все–таки клон. Эх, узнать бы, что у него при жизни в мозгах было… Вот где разгадка.

– А может, это все–таки настоящий Мейер, – произнесла Линда задумчиво.

– А кто тогда на «Скайуокере» погиб? Ты что думаешь, Вернер соврал насчет его останков? А жетон нагрудный где он мог взять? И вообще, зачем это ему?

– Ты материалы комиссии видел?

– Нет.

– И никто их не видел. Понимаешь, – сказала Линда глубокомысленно. – Энди Вернер, он, конечно, мужик что надо. Только вот не верю я ему. Какая–то у него есть тайна, и очень серьезная, доложу я тебе. Оч–чень серьезная. И вообще, он русский…

– Наш командир тоже русский, – напомнил Эпштейн.

– Рашен совсем другой русский, – отмахнулась Линда. – А, да не знаю я ничего… Ну, что прикажете, док?

– Иди сюда, ассистировать будешь.

– А это ничего, что я голая? – спросила Линда, вставая и потягиваясь.

– Очень даже ничего. Особенно спереди.

– А сзади?

– И сзади тоже красиво. Линда! Отстань! Не сейчас…

– Глупый, нам же одеваться через десять часов… Полная тяга. И вообще, может, это наш последний раз. Ты уверен, что боя не будет? Не с Рабиновичем, так с чужими…

Эпштейн прикрыл глаза и замычал от удовольствия, чувствуя, как ласковые руки стягивают с него комбинезон.

– Рабинович, конечно, не русский, – сказал доктор, – но он и не дурак. А чужие еще неизвестно, чего хотят. А я вот знаю, чего хочу.

– Это видно, – проворковала Линда, с восхищением глядя вниз.

* * *

Группа F брызнула в разные стороны и растворилась в пустоте. На прежнем курсе осталось только два корабля. От одного из них, маленького, отделился катер и пошел к другому, огромному. Шлюзовые ворота открылись и проглотили катер, словно муху.

Большой многоцелевой корабль «Джон Гордон» был разграблен. От него честно оторвали все, что можно было спереть без ущерба для ходовых качеств судна. Исчезли даже аварийные скафандры из главного шлюза. Внутри корабля обшивка была сплошь порвана в лохмотья, а с потолка свисали обрывки кабелей. Сонный Эндрю сначала только меланхолично цыкал зубом, натыкаясь на очередной факт мародерства, но потом споткнулся о забытый кем–то посреди коридора ботинок, чуть не расквасил себе нос и проснулся.

– Не падать, – приказал Боровский, хватая Эндрю за ремень и помогая встать. – Ты нам живой нужен. Под тягой отоспишься. Кенди! Ну–ка, держи своего красавца.

Ива крепко взяла Эндрю под руку. Вернер с умилением посмотрел на нее сверху вниз и украдкой поцеловал в макушку. Ива покраснела и легонько пихнула его локтем в бок. Сзади кто–то одобрительно хихикнул.

По широченному коридору мегадестроера люди шли колонной по три, и им не было тесно. Десять человек вахты Кендалл, пятеро техников и трое стрелков, ведомые Боровским и Фоксом, медленно приближались к ходовой рубке, и топать им оставалось еще метров триста. Даже растерзанный по кусочкам, «Гордон» поражал воображение.

– Никто больше не спит? – поинтересовался Боровский, оборачиваясь. – Здесь носом клевать нельзя, а то с непривычки заблудитесь. Схему корабля всем раздали?

– Раздали, – ответил Фокс, временно исполняющий обязанности старпома. – Главное, чтобы переборки все на месте были. Судя по масштабам разграбления… Как ты думаешь, Энди, – позвал он Вернера. – Реакторы у нас в наличии?

Вернер усмехнулся и поманил к себе техников.

– По–моему, сейчас будет развилка, – сказал он. – Этторе, тебе налево, дуй в реакторный отсек и действительно посмотри, все ли там на месте. Фред, за тобой управление огнем. Это три уровня вниз. Там много чего можно отвинтить, так что ты уж будь повнимательнее, ладно? Остальные в центральный ствол, задача та же. Как разберетесь, тут же докладывайте.

Техники разошлись, и уже через минуту все до единого исчезли в боковых проходах. Этим людям не нужно было ставить конкретные задачи, они и так знали, что к чему. Их профессия слишком напоминала медицину, и опытный сержант технической службы ценился на боевом флоте не меньше, чем мастер–навигатор.

– Очень большой корабль, – задумчиво сказал Кристоф, разглядывая на ходу схему. – Ну просто очень большой. Надо же – теннисный корт!

– Вот, наверное, Задница сейчас на стенку лезет! – рассмеялся Фокс. – В крошечной однокомнатной каюте, без референтов, без охраны…

– Ничего подобного, – бросил через плечо Боровский. – У него и здесь каюта была маленькая. Эссекс не любит открытого пространства. Я когда был замом по боевой, спросил его однажды, что это он все по углам прячется. А он мне серьезно ответил – чем больше места, тем круче может разгуляться второй закон термодинамики…

– Псих, – заключил Фокс.

– Не больше, чем мы с тобой, – пробурчал ему в спину Вернер.

Слева на стене показалось обширное кровавое пятно. Боровский походя мазнул по крови пальцем и сунул его в рот.

– Какая жалость! – сказал он. – Всего лишь варенье. А я уже хотел испугаться… И долго нам еще? А, это малый конференц–зал. Ну, теперь уже рукой подать.

Рядом с дверью, ведущей в конференц–зал, кто–то нарисовал красным маркером на ослепительно белой стене карикатуру на начальника штаба. Рисованный Эссекс выглядел как живой, хотя и был изображен буквально одним росчерком.

– И тут наш маньяк побывал… – шепнул Эндрю на ухо Иве.

– Ух ты! – восхитился Фокс, который тоже заметил рисунок. – Вот это да! Господа, смотрите! Автора! Автора!

Астронавты столпились у двери, бурно выражая свое одобрение народным творчеством.

Боровский, который ушел далеко вперед, остановился у вырванного с мясом из стены терминала внутренней связи и зачем–то подергал изуродованную консоль.

– Эй, Жан–Поль! – позвал его Фокс. – Ты это видел?! Роскошная живопись!

– Я вот что вижу, – хмуро процедил Боровский, наклоняясь и засовывая голову в зияющий проем. – Вернер! Энди, как ты думаешь, чем это сделали?

Эндрю подошел к Боровскому и осторожно потрогал оплавленный металл.

– Интересно, – сказал он. – А ведь это не резак, коммандер.

– Вот и я смотрю – не похоже что–то. Конечно, это совершенно не мое дело, но, если бы меня спросили, я бы сказал, что консоль не резали. Ее отстрелили. Майк! Подойди–ка. Тут по твоей части.

– По–моему, и без Фокса ясно, – сказал Эндрю. – Ручной десантный лазер. Импульсный.

– Ну? – спросил Фокс, отодвигая Вернера и разглядывая консоль. – Ага! Ну и что такого? Просто кто–то здесь с «маузером» развлекался.

– Почему именно с «маузером»? – удивился Боровский.

– Дырки здоровые. Наши лазеры слабее. А немцы делают машинки тяжелые, но очень мощные.

– Так, – сказал Боровский. – Нужно будет прочесать корабль. Ладно, в походе время найдется.

– Зачем? – в свою очередь, удивился Фокс.

– В спецификации на БМК стрелковое оружие не значится. Кроме офицерских пистолетов, разумеется. Если бы Эссекс заныкал десантные лазеры, он бы уж не забыл их с собой забрать. Однако такого не случилось. А раз не забрал – может, и не знал о них вовсе. А кто ходил на «Гордоне» до Эссекса?

– Коммандер Фуш, – сказал Эндрю и вдруг потупился.

Боровский внимательно посмотрел на Эндрю, огляделся и увидел, что вокруг стоят люди и внимательно прислушиваются к их разговору.

– Продолжать движение, – неприязненно процедил Боровский. – Кенди, всех в боевую рубку. Мы догоним.

– Есть, – сказала Ива, бросила на Эндрю сочувственный взгляд и ушла. Навигаторы и стрелки потянулись за ней, время от времени оборачиваясь с нескрываемым любопытством.

– Насколько я знаю, коммандер Фуш был хронически не в ладах с экипажем, – сказал Боровский доверительным тоном. – У него уже бунтовала команда задолго до инцидента на «Декарде». Энди, я, конечно, лезу не в свое дело, но ты скажи – Фуш боялся мятежа? Ждал его?

– Я вас понял, Жан–Поль, – кивнул Эндрю. – Мне, разумеется, ничего не известно про нелегальный склад оружия на «Гордоне», но… Думаю, вы правы. На «Декарде» такой склад был. И Фуш действительно ждал мятежа. Иногда мне кажется, что он его просто хотел. Провоцировал. Только, когда поднялся бунт, Фуш не успел раздать оружие верным людям. Не дожил. Впрочем, это неважно.

– Где он прятал лазеры? – спросил Боровский. – И сколько?

– В одном из аварийных модулей. Я думаю, в том, который ближе к его каюте – модуле боевой рубки. А сколько… На «Декарде» – не меньше сотни. Да… – Эндрю помотал головой, вспоминая. – Не ходите на десантниках, Жан–Поль. И ты, Майк, если занесет тебя судьба на десантник, беги оттуда со всех ног. Вот где действительно сумасшедший дом. У нас даже откровенные психи вполне домашние. А там… Простите, господа. Вырвалось.

– Пустяки, – сказал Фокс, кладя руку Вернеру на плечо. – Забудь. Слушай, Жан–Поль, я не понял, ну, допустим, найдем мы здесь дюжину–другую «маузеров». А на хрена они нам?

– Ты что будешь делать, если абордаж? – спросил Боровский. – Ручки кверху, ножки врозь?

– Абордажа не будет! – ответил Фокс уверенно. – Зачем я здесь, по–твоему?

– Мы, кажется, вообще не собирались воевать, – напомнил Эндрю.

– Это мы, – сказал Фокс. – А вдруг Рабинович начнет дурака валять?

– Да при чем тут Рабинович! – воскликнул Боровский. – Бобби нас не тронет, вопросов нет. Что он, самоубийца? У него жена, дети… Блин, у меня ведь тоже! – добавил он с некоторой растерянностью в голосе. – Ладно, проехали. А вот когда к Земле подойдем, могут быть эксцессы. Все может случиться.

– Хорошо, – кивнул Фокс. – Согласен. Только чур, моих бойцов к розыску не привлекать. У нас и без того хлопот полон рот, не хватало еще какие–то пукалки по углам вынюхивать.

– Энди, – неожиданно сменил тему Боровский. – А кто все–таки остановил мятеж на «Декарде»? Кто реактор катапультировал?

Вернер шевельнул плечом, сбрасывая с него руку Фокса.

– Знаете, Жан–Поль, – сказал он угрюмо, – вы меня совершенно не жалеете. Хотя тоже попробовали, что такое желтый дом.

– Тебя вылечили, – заметил Боровский. – Разве нет?

– Вылечили. А мне до сих пор страшно, – очень тихо произнес Вернер. – Мы когда потом на «Виггине» разлетелись к едрене матери в очень мелкую стружку, я и глазом не моргнул. А годом раньше, на «Декарде», я молиться был готов. Понимаете?

– Извини, – сказал Боровский. – Честно, извини. Ты же в курсе, я параноик, ну что с меня возьмешь? Пойдем, что ли. До полной тяги… – он посмотрел на часы, – восемь с половиной. Если, конечно, все реакторы по деталям не растащили.

– Ерунда, – усмехнулся Фокс. – Сказано же было – орудия и ходовую часть не портить.

– Терминалы из стен выковыривать тоже не просили. Тем более – лазерами.