Текст книги "Малой кровью, могучим ударом!"

Автор книги: Олег Герантиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Черчилль как только Советскую власть не поносил, а выпнул англичан Гитлер с континента, обложил остров подводными лодками, и лучше друга, чем Советский Союз, у Черчилля вроде как и не было никогда. Вот ведь какая история получается.

Российская империя всегда была значительной страной на мировой арене. Имея собственные огромные территории и собственные богатейшие запасы природных богатств, Россия не нуждалась в заморских колониях. Историки смотрят на карту и удивляются: смотрите, какая маленькая Голландия, Португалия, Испания, Англия, а назавоевывали себе такие пространства, вот где цивилизация, вот где преимущества торгового строя. Смотрят и не видят бревно в глазу. Собственно Московия завоевала не меньше Португалии, Испании или любой другой колонизаторской державы. Когда новых земель больше не осталось, а в старых колониях колонизаторов начали банально резать, взоры алчных европейцев обратились в нашу сторону. А не слишком ли жирно живется России? Не пора ли поделиться?

Наполеон хотел себе немного Африки – в итоге угробил свою армию в Египте. Стал почти великим полководцем. Решил завоевать себе Россию – потерял еще одну «великую» армию и сам стал «великим». Чего хотел-то? Цивилизовать Россию? Изолировать Англию? Богатств хотел!

Вот была интервенция у нас. Там на западе говорят, что боролись с большевизмом. А чего с ним было бороться? Тогда еще и русские не знали, а уж американцы с японцами тем более знать не могли, что Троцкий, Тухачевский, Антонов-Овсеенко, Бергман, Якир, Корк и другие враги народа начнут намного позже загонять народ в ГУЛАГ. Для Запада хорошо, что нашлись Бухарины и Радеки, залившие Россию кровью, иначе как бы он оправдал свои преступления во время интервенции? Лишь к 1937 году власть смогли перехватить мы, настоящие коммунисты.

– Но на Западе считают Бухарина почти либералом.

– Бухарин не раз говорил, да и писал не раз, что нужно больше крови, не жалеть голов, что жизнеспособным считается только то государство, по которому струится кровь. Я раз у себя на даче напоил его до потери памяти, так он рассказал, что в детстве его привели на бойню, они так делают, чтобы вызвать с детства отвращение к крови, чтобы ели пищу только без крови, так вот, видимо, еще в детстве у него мозги заклинило из-за этого. Очень кровь полюбил.

– Но я сам читал его статьи: ничего о крови, все очень умно, о политике писал, об экономике.

– А я и не говорю, что он был дурак. Для вас он писал одни статьи, а для внутреннего, так сказать, потребления совсем другие. Но я немножко ушел в сторону. В принципе все государства мира можно разделить на четыре категории. Первую назовем «мировые державы», это те, которые определяют политику на земном шаре, в глобальном, так сказать, масштабе. Рангом пониже идут страны, которые можно назвать просто державами: себя в обиду они не дают, но и на других не лезут. Еще ниже – малые страны. Эти свою безопасность обеспечить не могут, поэтому набиваются в племянники к мировым державам. Ну и колонии. Рабы. Твари бессловесные. В Древнем Риме часть рабов называли колонами, не оттуда ли название? – Сталин усмехнулся в усы и продолжил: – В принципе мировых держав много быть не может. Персия и Греция, Греция и Рим, Рим и Карфаген. Да, обычно их две. Да и в новое время: противостояние Испании и Англии, Англии и Франции и т. д. Но ведь и другие державы не стоят на месте! За пьедесталом мировой власти ревниво следят сотни глаз. Падающего толкни. Чуть зазевались Голландия и Испания – и вот они уже в разряде не просто держав, а малых стран, и их место занимают другие.

Россия стала мировой державой, когда согнала с этого места наполеоновскую Францию. А перестала быть ею в результате Первой мировой, а затем Гражданской войны. Страны Запада попытались опустить ее до уровня колонии, но это не получилось, и Советский Союз до 1939 года оставался на положении просто державы, окруженной чередой малых стран, захвативших в результате интервенции часть его территории. Понятно, что ни Польша, ни Румыния, ни Финляндия не стали бы, надеясь только на свою силу, захватывать наши земли. Везде – интересы Англии и Франции, вчерашних сверхдержав. В таком же положении, как мы, оказалась и Германия. И именно в сентябре 1939 года для СССР настал момент вступить на узкий пьедестал мировой власти. А это как обряд инициации: сможешь доказать силу – стал мужчиной, не сможешь – пеняй, малыш, на себя, поблажек никаких нет. К 1941 году мы вернули все свое. К этому времени Германия выпнула Францию из мировых держав. А мы сейчас сдвинем с пьедестала и Германию.

– Но ведь Советский Союз был союзником Германии. Молотов подписал договор о ненападении, о дружбе и границах! На Западе известно, что именно подписание этого Пакта позволило Гитлеру начать Мировую войну!

– Товарищ Савицкий, договор с Германией мы подписали в ночь на 24 августа, а до этого у нас даже договоренностей никаких не было. А Гитлер напал на Польшу 1 сентября. Это доказывает, что Пакт не мог играть роли в решении Гитлера начать войну.

– Я не понял: что, где доказывает?

– Объясняю. Предположим, Гитлер 24 августа решил начать войну и сразу отдал такой приказ Генеральному штабу. Только для того, чтобы Йодлю нарисовать стрелки на картах, подсчитать количество войск, боеприпасов, топлива, уточнить группировки противника, написать боевые приказы, размножить карты, выслать их в войска – на все это нужно не меньше месяца. А здесь всего семь дней! Но, предположим, что Йодль с Кейтелем очень предусмотрительные, у них все на бумаге уже давно готово, и, получив приказ Гитлера, они просто высылают пакеты в войска или имеющиеся в войсках пакеты приказывают вскрыть. Сколько нужно времени, чтобы погрузить танковую дивизию в Куммерсдорфе на железнодорожные платформы, перевезти ее в Чехию, там разгрузить, тихонько подтянуть к границе? Семь дней? Или задача посложнее: вывезти ее в Киль, погрузить на пароходы, перевезти морем в Кенигсберг, разгрузить, подтянуть к границе. Семь дней? А тысячи тонн топлива? А тысячи тонн боеприпасов? Летчикам проще: за несколько часов они могут перелететь куда угодно. Но и им нужны сотни, тысячи тонн топлива, бомб. Оборудование аэродромов тоже не в один день делается.

А если это было сделано заранее, о какой провокационной роли Пакта может идти речь? Был бы Пакт, не был, само выдвижение таких масс войск к границе уже можно считать объявлением войны! Еще 23 августа Гитлер не знал, подпишем ли мы Пакт, а войска в полной боевой готовности уже стояли вокруг Польши. Разработку плана нападения на Польшу Германия начала в апреле 1939 года. А в мае Америка приняла решение, невзирая на закон о нейтралитете, заработать на Большой войне в Европе. Все лето Англия шепталась о чем-то с Гитлером. Например, 14 августа англичане предложили Гитлеру раздел сфер интересов: Германии – Восточная Европа, Англии – сохранение ее колоний. За это Германия должна была перестать поддерживать Испанию, дать автономию Протекторату и отказаться от несогласованных акций. 16 августа министерство авиации Англии уведомило Германию о том, что Англия в случае нападения на Польшу войну объявит, но военные действия вестись не будут. И в случае, если Германия достаточно быстро разобьет Польшу, английские ВВС не станут бомбить немецкие города. Я расцениваю эти действия англичан как провокацию войны: иди, Гитлер, бей поляков, тебе за это, невзирая на грозные наши предупреждения, ничего не будет! А ведь 16 августа никто в мире не мог предположить возможности заключения Пакта. А немецкие войска, напомню, в это время уже стояли вокруг Польши. Это только часть фактов. Что-то я сейчас сказать не могу, о чем-то мы еще не знаем, но узнаем, это точно.

– Товарищ Сталин, вы уж меня простите, старого дурака, завел вас со своими вопросами...

– Да знаю я, что вы в Европах обо мне говорите. Но я-то хочу правды, а не глупых домыслов, тем более не глупых вымыслов. Вот вы, товарищ Савицкий, знаете, с каким девизом Англия захватывала мир? «Пусть моя страна не права, но это моя страна». Все. Списаны тысячи индусов и индейцев, тысячи негров и австралийцев, одурманенные опиумом китайцы и целые деревни вырезанных голландцев в Южной Африке. Моя страна не права, но это моя страна – и висят крестьяне Вологодской губернии в английских петлях. Скажи, сколько раз русские нападали на Лондон или Эдинбург? Что же тогда делали англичане дважды в Севастополе, в Мурманске, в Архангельске? Какую такую Англию защищали они, толкая Гитлера на нас? Это все политика двойного стандарта, впитанная с молоком матери: «Моя страна не права, но это моя страна»!

А что касается Польской кампании, так мы же Гитлеру в лицо плюнули! Мы ведь на весь мир объявили, что спасаем от упыря наших братьев по крови. А ведь тогда ещё не было всей массы концлагерей – этих конвейеров смерти. Гитлер считался пусть агрессивным, пусть своеобразным, даже экстравагантным, но своим – эдаким цивилизованным европейцем, пришедшим к власти в результате демократии. Но я-то сразу понял его суть! И вот я своего якобы союзника бью по морде, а Англия своего якобы врага гладит по попке. Оперетка, да и только!

Товарищ Савицкий, вы на меня очень странно действуете. Наверное, со времен Туруханска я столько не говорил. Я-то, наоборот, хотел вас послушать. Статьи ваши прочитал, но знаю, что человек не всегда может написать на бумаге то, что мог сказать бы, не на публике, а глаза в глаза. Я с вами был предельно откровенен. Но я говорил про державы, вы же, как я понял, про континенты, про Евразию.

– Да, да. Понимаете, многие геополитики считают, что существуют два типа, как я это называю, сверхцивилизаций. Т. е. цивилизаций-то много. Они как люди: рождаются, взрослеют, дряхлеют и умирают. И их в одном времени много. Вот сейчас, например: Китайская цивилизация, Индийская, Мусульманская, Черная Африка, Япония – тоже отдельная цивилизация. Можно сказать, Советская, хотя я все-таки назвал бы ее Славянско-общинной цивилизацией, ну, и Западная. Они практически неизменно занимают какие-то географические рамки и ограничены естественными географическими границами. Пусть это моря, непреодолимые горы, пустыни, тайга. И когда какая-то из цивилизаций приходит в движение, она, как шестеренка в передаточном механизме, начинает пытаться вращать другие, соседние с ней цивилизации. Нарушается баланс, и другие цивилизации пытаются устоять, на границах возникает напряжение, которое выливается в конфликты и войны. Вот вы привели пример с Наполеоном. Так ведь сама природа, сам ландшафт не пустил в себя вооруженные орды другой цивилизации. Африка испепелила наполеоновскую армию, Россия ее заморозила. Сунулся бы он в джунгли Индокитая, его бы змеи зажалили или лианы бы задушили.

Так вот, все эти цивилизации можно разделить на два больших класса: Земля и Вода. Что такое земные, сухопутные цивилизации? Это хлебопашество. Это жизнь своим трудом. Это твердая опора на землю. Это дедовский дом. Это связь поколений. Это устойчивая межа между соседями, будь то государства или хуторяне. Это зачастую резко континентальный климат, а отсюда суровая необходимость крепкого здоровья. Это способность справиться с диким лесным зверем в одиночку. Цвет этих цивилизаций красный, металл их золото, вера их в Творца. Да. эти цивилизации не так динамичны, скорее консервативны. Вы будете возражать, но революции они почти всегда предпочитают эволюцию.

Вашингтон. США

Вчера Гарри Трумэн попытался соскочить с крючка этого наглого нациста Пауля Зиберта. Да просто взял и послал его. Ариец плюху вынес достойно. Даже с юмором. Или готовили хорошо его в гестапо, или просто весьма хладнокровный малый. И вчера же вечером началось.

Когда Гарри, отпустив прислугу, стоял на корточках перед камином, пытаясь загнать кочергой вылетевший из него непослушный уголек, в копчик его сильно пнули. Гарри влетел головой в мраморную каминную полку (хорошо, не в топку!). Казалось, от бильярдного удара головы о мрамор должны были проснуться все соседи в округе. Большой, толстый, словно насосом накачанный негр начал его бить. Не объясняя причин. Без эмоций. Без каких-либо изысков. Просто огромным, с голову нормального человека, кулаком заряжал, куда придется. Вытаскивал Гарри из обломков мебели за шиворот, ставил посреди комнаты и снова бил. Никаких эмоций. Гад. Лучше бы вспомнил что-нибудь из радиоспектаклей, что-нибудь нецензурное крикнул бы.

В принципе желающих попинать Гарри было немало. Это и итальяшки-мафиозники, которых он кинул еще во времена сухого закона. Это и посланные куда подальше спонсоры прошлых его выборов. Из мелких. Которым хватило пятнадцатиминутной лапши, чтобы мнить себя будущими шерифами, а то и помощниками губернатора. Был даже один сутенер, которого Гарри больше полугода водил за нос из-за сотни гринов.

Но что может быть общего между черным дауном, который его сейчас молотил, выбивая последние зубы, и белокурым атлетом? А почему-то Трумэн сразу же решил, что сходство есть. Эта горилла – посланец именно немецкой разведки гестапо, а не итальянцев, не башмачников из Флориды, не обманутых проституток.

Закончив экзекуцию, негр как щенка зацепил советника Трумэна за шиворот, протащил, собирая ковровые дорожки, в ванную и опустил головой в унитаз. Придавил каблуком затылок, впечатав лоб в холодную, стерильно-белую керамику, пустил воду. Повторил пару раз, поднял. И опять без всяких эмоций, как автомат, как китайский болванчик, спросил:

– Готов слушать?

– Да... – Гарри тряс головой. (Да, да, только скажи, что сделать, чтобы ты меня не бил больше!)

– Слушай. Завтра утром ты найдешь у себя в почтовом ящике пакет. Пакет не вскрывай. Отнесешь его в германское посольство. Если не сделаешь этого, я буду тебя бить до смерти.

– Не надо!!! Я сделаю...

– Смотрю, тебе нравится подраться. Завтра в это же время я приду. Побьемся с тобой, как сегодня. Иди в посольство, Гарри. До этого не ходи, не звони, не езди никуда.

Негр махнул лопатой ладони снизу вверх перед лицом советника и, словно выключив свет, погасил сознание Трумэна.

Трумэну казалось, что он видел сон, когда плавал в забытьи. Пауль Зиберт в длинной навыпуск рубашке, опоясанный бечевкой, гонит прутиком гусей – этот кадр из детства. Пауль повзрослее толкает перед собой тачку, груженную кирпичом. А вот Пауль летит на краснозвездном планере. Вот он что-то пишет в огромной аудитории, заполненной девчатами в красных платочках. Над грифельной доской непонятными, похожими на арабскую вязь буквами – лозунг. Рядом портрет лысого мужчины, так похожего на карикатурного русского Ленина, которого уже давненько изображал «Уилл-Стрит джорнэл». Вот Пауль Зиберт стреляет. Стреляет явно в немецкого офицера, хотя пейзаж вроде средиземноморский, похоже, испанский. Пауль Зиберт плывет на пароходе. Он в Америке, но говорит со своими друзьями не по-немецки.

Что-то важное пыталось подсказать подсознание бессознательному Трумэну. Эх, если бы советник президента США был чуточку полюбознательнее! Округлое лицо, русые волосы, нос уточкой. Слегка приподнятые скулы. Чуть раскосые глаза. Этого парня рисовали художники. Тысячи плакатов на одной шестой территории суши прославляли его. «Даешь Магнитку – дай Кузбасс!», «Комсомолец – на самолет!», «Мы не рабы – рабы не мы!». Он должен был его узнать! А он не узнал, как не знал до сих пор, что в России живут люди, а не только белые медведи, пьющие с комиссарами водку из самовара. Комиссаров он представлял карликами с большой лысой головой и бородкой клинышком а-ля Мефистофель. Комиссары, по его разумению, должны были в перерыве между застольями с медведями спать под одним общим, почему-то заплатанным одеялом, с общими же бабами. Баб он представлял эдакими старухами, похожими на злобных толстых фей из «Страны Оз».

Он рывком вернулся в сознание и тихонько заскулил. Первым делом бросился к телефону:

– Третий канал, пятая, слушаю, – весело щебетнула телефонистка.

– Мне службу безопасности президента, телефон...

– Иди в посольство, Гарри, иди в посольство. Спокойной ночи.

Он медленно положил трубку. Надо взять себя в руки! Подскочил к окну. Медленно отогнул край шторы. Под светом фонаря никого. В темноте, окружающей конус света, не видно ничего. Ну и ладно. Двери!!! Он метнулся в прихожую. Запер на засов двери. Снова к телефону.

– Третий канал, восьмая.

– Дайте мне полицию, срочно!

– Иди в посольство, Гарри, иди в посольство, – сказал другой, более низкий женский голос.

– Я Гарри Трумэн, советник президента...

– Гарри, не зли нас, иди в посольство.

Он бросил трубку. Снова выглянул в окно. Никого. Выходить на улицу не хотелось. Проклятые нацисты! Обложили со всех сторон! Есть от чего их не любить англичанам.

– Третий канал, первая.

– Это я, мне такси.

– Спи, Гарри, такси будет утром, чтобы ехать в посольство. Спокойной ночи, Гарри.

– Ну, я... мне...

– Спи, Гарри, сходишь завтра в посольство, и все кончится. Спокойной ночи, шалун.

Москва. Кремль

– Да, вот еще что... – Шапошников замялся, не зная, как сформулировать свое самое неприятное открытие. – Товарищ Сталин, товарищи. Наступление, как в Румынии, так и в Польше показало врожденную слабость управления войсками.

– Как это? – Сталин замер на полушаге за спинами членов Ставки.

Прошу понять меня правильно, товарищ Сталин. Управляемость Красной Армии на порядок лучше, чем у противника, не говоря уже о других армиях. Но, пока войска действуют по заранее разработанным планам, все идет блестяще. А как только вносится элемент неожиданности, а это, согласитесь, является неотъемлемой частью войны, корпуса в их сегодняшнем виде не могут проявить оперативность и гибкость. Как Жукову, так и Павлову, и Кирпоносу приходилось в сложные моменты брать на себя руководство войсками, до батальона включительно, минуя корпусное и дивизионное звено управления.

Сталин устало опустился на свой стул. Произнес одно слово:

– Почему?

– Видимо, дело все-таки не в массе войск и вооружения, как мы считали ранее. В соприкосновение с противни ком входят только передовые части, остальные без толку месят грязь сзади, не помогая передовым громить врага. А когда передовые повыбиты, они занимают их место, и все повторяется вновь. Нет той лавины огня, на которую мы рассчитывали до войны. Плюс к тому наши высшие командиры ещё не научились в должной мере управлять такими сложными организмами.

– А почему это раньше не могли выяснить! Что вы предлагаете?

– Сейчас, как я говорил, у нас будет впереди оперативная пауза. На это время запланировано много мероприятии, такие как введение «Гвардии», новой формы обмундирования, включая погоны. Предлагаю, используя этот случай, вновь ввести бригадную организацию армии. Хотя бы для мехкорпусов...

– Вы представляете себе объем работы! Да еще в воюющей армии! А последствия потери управления в результате этой реорганизации, а я бы сказал, дезорганизации!

Тускло блеснуло пенсне Лаврентия Павловича, в воздухе отчетливо потянуло лагерным дымком...

– Дезорганизации не будет. Объем работы представляем, на то мы и Генштаб. А реорганизацию будем делать по такому плану...

– У вас что, уже и план есть?

– Конечно, обязательно.

– Ну, так доложите его всем присутствующим...

... план был принят единогласно. Воздержавшихся не было. Как и тех, кто остался бы без своего участка работы и без ответственности за результат на этом участке.

– Хорошо, так и будем действовать. Все свободны. – Сталин сделал паузу. – Товарищ Вакуленко, подождите в приемной. Товарищ Жуков, а вас я попрошу задержаться.

Когда все вышли, Сталин обошел стол заседаний, сел напротив неестественно прямо сидящего Жукова, начал набивать трубку, искоса поглядывая на генерала.

– Товарищ Жуков, зачем вы ведете дневник?

Жуков опешил. О его записной книжке, где он фиксировал самые свои сокровенные мысли, не знал никто. Вернее, не должен был знать.

– Товарищ Сталин, это я для истории. Так сказать, подробности фронтового быта.

– Историей у нас пусть занимается историко-архивный институт. Вы что, уже навоевались?

– Никак нет!

– Ви что, красный милитарист?

Жуков промолчал.

– Хорошо. А почему ви на своих подчиненных ругаетесь матом?

– Я матом не ругаюсь, я им разговариваю.

– Он еще острит? Это хорошо. Тогда как я должен все это понимать? Ви острите, значит, не боитесь. Не боитесь, значит, не считаете себя виноватым? А что мне делать с информацией, будто товарищ Жуков в разговорах с сослуживцами приписывает себе все успехи Красной Армии в войне? Доносчику первый кнут? Объяснитесь, товарищ Жуков.

– Но ведь, товарищ Сталин, главный успех в Румынии. Если Тимошенко с Павловым возьмут Берлин после Польши, это ведь главная заслуга Южного фронта, лишившего Гитлера нефти.

– А для чего мы создавали Южный фронт? Для кукурузы румынской? Разве не для того, чтобы оставить Гитлера без нефти? Все операции, которые вел Южный фронт, прошли, как было запланировано еще год назад.

– А прорыв Гудериана?

– Да, но это лишь импровизация немцев. И вы могли бы гораздо быстрее его уничтожить. Что-то валандались с ним целых четыре дня.

– Но ведь целый танковый корпус...

– Павлов Гота за два дня разгромил. А вы... Ладно. Я вас, видимо, не смогу переубедить. Вы, товарищ Жуков, как видный военачальник и выдающийся стратег, на материалах вашего блокнота напишете статью о том, как Красная Армия, руководимая мудрыми сталинскими указаниями, ведомая Генштабом, руководимым твердой сталинской рукой, разгромила немецко-румынские полчища в Румынии. Понравится статья читателям – отправим вас учиться на историка. Нет, так нет – дураком помрете.

– Товарищ Вакуленко, вот я сейчас разговаривал с Жуковым. Вы тоже считаете, что он гений, стратег, бог войны?

– Товарищ Сталин, Жуков, несомненно, обладает выдающимся талантом полководца. Он это доказал множество раз. Начиная с Халхин-Гола, он это доказывал и в боевой обстановке.

– Халхин-Гол Жуков чуть не просрал!

– Почему вы так решили?

– Дело в том, что японцы сами готовили удар. Свое наступление они запланировали на 27 августа. Это должен был заметить и Жуков. Пристрелка артиллерийскими орудиями целей. Постоянные полеты самолетов-разведчиков. Вообще было много признаков готовящегося наступления! И, хотя к операции было все готово, нам пришлось рисковать. Тянуть до последнего. Так сказать, вчера в 23.55 было еще рано, а сегодня в 4.05 может быть уже поздно. Так вот, точный срок выступления японцев вычислила стратегическая разведка. Но его не смогла узнать разведка фронтовая.

– Но, товарищ Сталин, Жуков в группе войск в Монголии появился всего за несколько дней до боев.

– Поэтому мы и сделали скидку на его неосведомленность. Тем более что руководство операцией, взаимодействие родов войск он осуществил блестяще. Талантливый исполнитель.

– Зря вы так, товарищ Сталин. Мы, военные, никаких сил, крови своей не жалеем, чтобы выполнить решения партии.

– Ты еще про мудрость мою скажи, товарищ Вакуленко. Ты что, на партсобрании у себя в войсках? И скажи мне, кто сил жалеет в стране? Весь народ голодный, раздетый, все силы, все средства отдает родной Армии, недоедает, о вас думает. Пацаны у станков стоят, бабы на тракторах пашут. Для чего Паша Ангелина героиней страны стала? Для того чтобы Жуков в грудь себя стучал: «Я победитель румын! Если надо, я и Гитлера в бараний рог скручу!» Ты думаешь, мне слава нужна? Она есть у меня, но она меня не интересует. И мне важно сейчас избежать раскола между партией и армией. Вы, генералы, можете хамить подчиненным, но любую оппозицию я через колено ломал и ломать буду.

Бери карту Юго-Восточной Европы. Вводная: наши войска в результате воздушно-десантной операции заняли город Братиславу и плацдарм на правом берегу Дуная в Австрии. У тебя в распоряжении все войска Южного фронта. Задача: прорыв фронта для соединения с десантниками, развитие успеха тактического в успех стратегический. Варианты: южный через Югославию и северный через Венгрию.

Ваши соображения, товарищ Вакуленко?

Подмосковье, п. Кубинка. Танковый полигон

Немецкий танк T-IVA сиротливо стоял на бетонной площадке полигона. На заново покрашенной броне красовались кресты. Кресты, не похожие на те, что малеваны немецкими малерами, не свастики. Маленькие крестики для прицеливания новых орудий и испытания новых видов боеприпасов.

Представитель КБ 17-го завода, тщедушный инженер в берете и очках, заметно волнуясь, представлял высоким гостям экспериментальный снаряд.

– Наши конструкторы еще в 1937 году обнаружили эффект сжатия расплавленной металлической массы в результате фокусирования взрывчатого вещества посредством конусовидной воронки. Т.е. это можно назвать эффектом аккумуляции энергии взрыва.

– Это что ж, вот эта медная воронка пробьет броню любого танка? – спросил маршал Кулик.

– Нет, товарищ маршал, броню пробивает не воронка, а раскаленная струя металла под огромным давлением. Механизм такой же, как если лить из кипящего чайника воду на снег. Разница в температуре и давлении такова, что раскаленный металл проходит любую броню без сопротивления. При соблюдении определенных условий, конечно.

– Каких условий? – спросил Сталин.

– Мы их выдержали. Расстояние подрыва боеприпаса от брони должно быть выдержано точно. Вот эта выступающая вперед часть снаряда его и выдерживает. Скорость полёта не должна быть слишком большой. В данном случае бронебойность не от этого зависит. Скорость вращения снаряда тоже не должна быть слишком большой...

– Да, не оратор, – про себя пробурчал Сталин, – посмотрим, какой конструктор. – И громко добавил: – Что ж, наверное, хватит теории.

По его знаку, члены комиссии спустились в блиндаж, генералы и чиновники разобрали стереотрубы, вглядываясь в танки-мишени. Бухнула пушка. Снаряд, прочертив трассером дугу, взорвался на лобовом щите. Ни сверхмощного грохота, ни сотрясения почвы. Но танк весело запылал. Подскочившие работники полигона, поливая из шлангов, затушили пожар. Сталин обошел танк. Рассмотрел дырку диаметром с сантиметр, лохмотья осколков, впившихся в броню, недоуменно спросил:

– И это все?

– Все, – смущенно ответил инженер.

– А внутри?

– А внутри каша, товарищ Сталин.

– Какова расчетная бронепробиваемость?

– Мы, товарищ Сталин, не только рассчитали, но и на испытаниях проверили. 170 мм брони навылет.

– Хорошо. К счастью, в мире нет танков с такой броней.

– В мире, товарищ Сталин, есть линкоры с такой броней, – заметил маршал Кулик.

– Товарищ Петренко, – обратился Сталин к конструктору, – а возможно ли ваш аккумуляционный боеприпас соединить с торпедой?

– Да, товарищ Сталин. Мы на практике не пробовали, но теоретически возможно.

– Хорошо. Товарищ Кулик, начинайте предсерийный выпуск снарядов и торпед для линкоров. Ну и для КВ-2 экспериментальную партию. Некоторые умельцы в Европе наловчились форты делать из брони, авось пригодится.

– Товарищ Жуков. – Он подождал, когда Жуков подошёл. – Георгий Константинович, вы уж простите меня, старика, сварлив стал. Я на что рассердился-то. Вы хорошо знаете Полевой Устав?

– Да, товарищ Сталин.

– Назовите мне параграф, в котором сказано о формировании трофейных команд.

– Нет такого параграфа, товарищ Сталин.

– А почему, товарищ Жуков, такая команда появилась в составе Южного фронта?

– Товарищ Сталин, много бесхозного добра было брошено, разграбляли все.

– Так, самодеятельности не нужно. Все так называемые трофеи передать румынскому правительству. Трофейные команды обыскать и, если найдете что, виновных командиров наказать. Команды в резерв. Будут неприступные позиции врага, на них и пошлете этих мародеров. Вопросы?

– Никак нет.

– Сегодня в 19 часов совещание по второму этапу «Грозы». Подготовьте южное направление: Болгария, Турция, Греция. Так, что у нас там дальше?

– Крупнокалиберный пулемет 14,5 мм. Конструктор Владимиров. Предназначен для поражения средних танков противника...

Берлин. Рейхсканцелярия

– Нет, уж вы доложите всем, Шелленберг, как вы проспали встречу с Даллесом. Объясните нам не только, почему он не вышел на связь в Берне, а куда он вообще запропастился? И что за провокацию устроило ФБР у нашего посольства в Вашингтоне? Что, так и будем воевать на два фронта? А я еще год назад говорил, что война на два фронта может губительно воздействовать на положение Германии! Кейтель! Вы мне еще осенью говорили про тяжёлые танки! Что? До сих пор испытываете?! Почему у Сталина есть тяжелые танки, а у меня нет? Германия ждет чуда! А вы чуда сделать не можете! Геринг! Когда Люфтваффе разбомбит Москву?

– Мой фюрер, промышленность до сих пор не дала дальних бомбардировщиков.

– А вы заказали?

– Но...

– Вот то-то и оно, что нет! Что, я должен, что ли, вникать во все тонкости?

– Но, мой фюрер, мы не смогли бы одновременно выпускать достаточное количество авиации поля боя и стратегической авиации, – вставил придворный архитектор Шпеер.

– На нас вся Европа работает!

– Так ведь нет образцов, достойных серийного выпуска.

– А почему у Сталина они есть? Два года воюем, а сейчас узнаем, что образцов нет?! Докладывайте, Браухич.

– Обстановка критическая, мой фюрер. Русские полностью захватили Польшу, добивают Кенигсберг. Румыния у них вся под контролем. Идиот Гудериан собрал все войска из Болгарии и угробил их в Румынии. Везде, на всех захваченных территориях остались очаги сопротивления, но, к сожалению, связь с ними установить не можем.

Ударом из Белостокского выступа русские выдвинулись севернее Варшавы к Модлину и, повернув на север, прорвались к Эльбингу и Алленштайну. Сейчас нависла угроза и над Данцигом. Те части русских, что проскочили Тарнов и Краков, выдохлись на линии Оппельн-Лодзь. Если их южная и северная группы пойдут сейчас навстречу друг другу, то в районе Варшавы могут попасть в окружение все наши войска, находящиеся там. Нужно срочно их выводить в направлении на Торн. Варшаву нужно оставить.

– Как оставить?! – взвился Гитлер. – Браухич, вы в своем уме?! Как только смог додуматься! Это же генерал-губернаторство!

– Но, мой фюрер, в противном случае мы можем потерять до ста пятидесяти тысяч солдат!

– Тупой Сталин никогда не додумается до такой операции, а его лейтенанты, командующие дивизиями, не то что карты, букваря читать не научились! Так вот, Браухич, из района Варшавы готовьте контрнаступление в направлении на Минск. Вам все понятно? Или вам пора в отпуск?

– Яволь, мой фюрер.

Подмосковье. Правительственная дача

– Вы не поняли, Петр Николаевич, самого важного. – Сталин спрятал взгляд от глаз собеседника за бокалом розового грузинского вина. – «Враг народа» – это не штамп. «Враг народа» – это понятие прямолинейное. Вот был «друг народа» Марат. Он много сделал доброго для французского народа. Но все же «друг народа» – это понятие скорее идеологическое. А наши доморощенные враги народа таковыми и являются.