Текст книги "Потерянная рота"

Автор книги: Олег Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Синицын Олег
Потерянная рота

Синицын Олег

Потерянная рота

Фантастический роман

Посвящается Алексею Лебедеву...

"Битва под Москвой была поворотным пунктом войны, начиная с этого момента победа для нас была уже недостижима."

Генерал В. фон Меллентин

Часть I

Глава 1.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться...

Командир роты оторвался от окуляров бинокля и посмотрел на молодого незнакомого лейтенанта. Короткого взгляда было достаточно, чтобы оценить человека. Опущенные наушники у шапки на слабом десятиградусном морозе, испуганные глаза и дрожащие от волнения губы. Щенок еще.

Боровой вернул свой взор к противоположному холму.

– Ты не в царской армии, – произнес он. – Не загибай пальцы и не разворачивай ладонь, когда отдаешь честь.

Лейтенант напугано попытался исправиться, но получилось ещё хуже.

– Я к вам...

– Я понял. Ох, не вовремя ты!

– Меня направили, чтобы принять командование взводом!

– Да опусти ты свою дрянную руку! – произнес ротный, снова взглянув на лейтенанта. – Давно окончил курсы?

– Три дня назад!

– Сколько учился?

– Две недели!

Боровой не удержал смешок. Это было некрасиво, но он ничего не мог с собой поделать. Как можно научить человека быть лейтенантом за две недели, когда на это требуется минимум три месяца!

– Извини, – сказал Боровой. – Сколько тебе лет?

– Девятнадцать, но скоро исполнится двадцать.

– Что ж... – Ротный повернулся и случайно увидел старшину, колючий взгляд которого отражал то же мнение о лейтенанте, что и мысли самого Борового. – Примешь первый взвод.

Взгляд молодого лейтенанта просветлел.

– А где они сидят?.. то есть, я хотел спросить...

– Первый взвод занимает правый фланг обороны. А найдешь их сам, понял? Это твое первое задание. – Боровой снова стал рассматривать в бинокль противоположный холм.

Лейтенант растерялся.

– Я ведь чужой для них. Как же я их найду?

– Найдешь-найдешь! – не отрываясь от бинокля, произнес Боровой.

Он поднял голову, словно услышав что-то.

– Все! – вдруг рявкнул ротный. – У тебя есть минута – полторы, чтобы найти свой взвод. Не справишься – отдам под трибунал за неисполнение приказа. Бегом!

Наклонив голову вперед, лейтенант бросился по окопу, но споткнулся и упал. Он спешно поднялся, сапоги скользили по снегу, руки в домашних вязаных перчатках пытались ухватиться за обледенелые стенки окопа.

– Что думаешь, Семен Владимирович? – спросил ротный, когда молодой лейтенант скрылся за бруствером.

– Может и не дожить до трибунала, – мрачно ответил старшина. Его голос был с хрипотцой, словно от долгого курения.

– Если не проявит сноровку и не справится с простым заданием – мне такой командир не нужен. Думаешь, есть в нем характер?

– Щенок безвольный.

– Не нужно таких выражений, Семен Владимирович.

– Ты спросил, я ответил.

Боровой в который раз посмотрел на противоположный холм, недовольно покачал головой, затем поверх ушанки натянул каску, туго стиснув ремешок под подбородком. Старшина тоже смотрел на холм, но как-то безучастно. Квадратной формы ушанка с красной звездой была надвинута почти на самые брови. Он не стал надевать каску, как Боровой. Казалось, что смерть была ему нипочем.

– До сих пор не можешь оправиться? – спросил Боровой.

– Не придумано ещё таких лекарств, – ответил старшина, выдохнув вместе со словами целое облачко пара.

– Каску надень, – приказал Боровой и ощутил на себе безучастный взгляд старшины.

– Ты и меня прикажешь под трибунал, за неисполнение приказа?

– Брось, Семен. Ты мне мертвый не нужен. Все вокруг плохо, а ещё тебе шальной осколок голову прошибет! На кого ты меня оставишь? На этого лейтенанта сопливого?

Из-за холма прорезался низкий, раскатистый гул, иногда прерывающийся, но приближающийся неотвратимо.

Мама милая! За что же? Как же так?

Молодой лейтенант Алексей Калинин, спотыкаясь, бежал по окопам и огневым ячейкам. Он перепрыгивал через сугробы, огибал молодые березки, иногда падал, поднимался и бежал опять.

Одна минута! Одна минута!

Его этому не учили. Никогда не учили! Более того, до этого момента с ним никто так не обращался. За время школьной учебы, за время двух лет, которые он провел в МГУ...

Мама милая! Почему же только одна минута? Всего одна, чтобы найти взвод и принять командование. Красноармейцы совсем не знают его! А что, если они не будут разговаривать с ним, или, ещё хуже, будут кричать на него! Он никогда не знакомился ТАК с людьми. Кто-то должен был представить его взводу, это обязательно! Этого требуют элементарные нормы поведения.

Калинин споткнулся о выставленный сук и свалился в траншею к какому-то солдату.

– Ты что? Ошалел, чума!

– Простите меня, – выбираясь из окопа, бормотал Алексей. – Искренне простите! Мне нужен первый взвод...

– Вали отсюда! – раздалось в ответ. Калинин кубарем скатился с горки.

Он замер, сидя на снегу. Сколько прошло времени? Он не знал. Прошла ли минута? Впрочем, ротный сказал, что, возможно, у Калинина есть полторы минуты. Почему?

Калинин внезапно услышал то, что не ушами, а чутьем определил ротный Боровой. Из-за холма, располагавшегося метрах в ста перед линией обороны, донесся низкий басовитый гул. Словно раскатистый гром душным летним вечером. Только это был не гром, да и на дворе стоял далеко не месяц июнь, а февраль 1942-ого года.

Калинин устремил свой взгляд на холм, словно надеясь, что тот внезапно станет прозрачным и откроет взору причину этого досаждающего гула. Голова Алексея вспотела, пока он бежал по окопам, и Калинин поднял наушники своей шапки на "рыбьем меху", намереваясь завязать их на макушке, но так и забыл это сделать, увидев, как из-за холма, словно черные птицы, выплыли два десятка немецких бомбардировщиков.

Вид вражеских самолетов на ясном зимнем небе настолько удивил Алексея Калинина, что он даже привстал. Шум двигателей самолетов усиливался, заполняя теперь все пространство от одной стороны горизонта до другой. Алексей, приоткрыв рот, пытался разглядеть крылья и кресты на них.

– Ты чего, хлопец! – раздался шик откуда-то снизу. – Быстро прыгай в окоп! Не то снесет башку – опомниться не успеешь!

Калинин прыгнул в окоп к окликнувшему его солдату. Украинец лет тридцати с хитрым лицом озорно подмигнул молодому лейтенанту и сказал:

– Негоже в полный рост бомбы встречать. Немец прорывать нашу оборону собрался. Тут не до храбрости. Храбрость можно и по иному показать. Сейчас лучше приляг на дно, да закрой голову руками. А храбрость покажешь потом, как-нибудь в другой раз.

– Меня зовут Алексей Калинин. Подскажите, где мне найти первый взвод?

Украинец расплылся в улыбке, брови его разошлись.

– Да что ты, хлопец! Какой первый взвод! Лежи тут боровом и не хрюкай. Щас такое начнется!..

– У меня осталось совсем мало времени, чтобы найти первый взвод. Старший лейтенант Боровой приказал найти взвод за минуту!

– Брось, полководец! Боровой велел тебе найти взвод быстрее, чтобы ты быстрее от бомб спрятался. Он ничего иного не имел ввиду.

– Если я не найди за минуту взвод, он отдаст меня под трибунал...

– Полно тебе... – но украинец не успел закончить фразу. Калинин выпрыгнул из окопа, попутно отпихнув солдата, пытавшегося схватить его за ногу.

Гул моторов вражеских летающих машин накрыл все вокруг. Отбежав от окопа на несколько метров, Алексей внезапно остановился, различив в установившемся окружающем шуме новый звук. Визжащий и надрывный, словно боров, упомянутый украинцем, попал под нож.

Земля под ногами вздрогнула, и Алексей увидел справа, метрах в пятидесяти поднявшийся столб черной земли. Вслед за этим звук взрыва ударил по барабанным перепонкам..

Надрывный ниспадающий визг заполонил воздух. Калинин с удивлением ребенка смотрел на огромные самолеты над его головой и думал, что все-таки следует прыгнуть на землю и накрыть голову руками, как это советовал украинец. Но сам он опуститься на землю не успел. Визжащий ниспадающий звук обернулся взрывом. Сжатая горячая волна отбросила Калинина в сторону. Алексей перевернулся в воздухе и упал навзничь. В ноздри ударил едкий металлический запах взорвавшейся бомбы. Рядом прогремел ещё один взрыв. Землю тряхнуло, перевернув Калинина на живот.

Отравленный сгоревшей взрывчаткой воздух проник в легкие. Алексей лежал на животе и надрывно кашлял, уже не различая пауз между грохотом десятков других авиабомб, рвущихся рядом. Бомбардировщики не жалели своего груза, плотно усыпая им линию обороны и расположенные чуть в глубине артиллерийские расчеты.

Земля сотрясалась неистово, словно подземный бог разгневался на людей. На Калинина сыпались комья торфа и мелкие камни. Повсюду стояли пронзительный свист и оглушительный грохот. Окрестности деревни Ельцово уже никогда в будущем не услышат такой канонады, но сейчас этот апокалипсический гром стал её неотъемлемой частью. Алексей втянул голову и накрыл её руками, мучительно переживая о том, что за минуту, и даже за две найти взвод он никак не успеет.

Грохот оборвался внезапно. Наступившая вслед за этим тишина принесла облегчение, но казалась неестественной. Оглушенный Калинин поднял голову. Комья земли скатились с плеч. Незавязанные наушники на шапке упали в разные стороны, словно у беспородной дворняги. Бомбардировщики удалялись, но радости от этого он не испытывал. С противоположного холма (расположенного так близко!) с огромной скоростью беззвучно неслись немецкие танки.

Холмистая окраина деревни Ельцово, ещё десять минут назад казавшаяся Алексею покрытой белой пеленой снега, была исковеркана воронками. Снег почернел, отчасти опаленный, отчасти густо усыпанный землей и торфом. Окопы в некоторых местах были разрушены, но Калинин видел в них шевеление. Красноармейцы оправлялись от бомбардировки; сбрасывая с себя землю, они поднимались со дна окопов и занимали боевые позиции.

Алексей тряхнул головой, и слух вернулся к нему.

Лязг и рокот железных машин ворвался в голову, и Калинин всей душой пожалел, что не остался глухим. До Алексея вдруг дошел тот ужас, который навеивали летящие на позиции роты немецкие танки. Темно-серые, выделяющиеся на фоне нетронутого белого снега холма, очень подвижные они походили на стаю волков.

Сзади раздались редкие выстрелы уцелевших артиллерийских орудий. Между танками поднялись облака взрывов. Снег вперемешку с землей вздыбился небу. Красноармейцы, ещё не оправившиеся от ужасной бомбардировки, открыли разрозненный огонь, но вражеская пехота ещё не появилась, и поэтому против танков, несколько из которых уже спустились со склона и, преодолев лощину, начали подъем, были эффективны только артиллерия, да противотанковые ружья.

Очередной выстрел артиллерийской батареи оказался удачным. Один из танков, спускающихся по склону, задымился и вспыхнул. Но этого было недостаточно для отражения атаки. Казалось, не будет конца огромной орде, переваливающей через гребень холма.

Танки открыли ответный огонь из башенных орудий, с их бортов судорожно застрочили пулеметы. Пули засвистели вокруг, несколько из них врезались в землю рядом с Калининым. От испуга Алексей откатился в сторону и упал в полузасыпанный окоп к бронебойщикам.

– Патрон! – неистово кричал крепкий бронебойщик без шапки, на макушке его можно было различить лысину. Второй номер, молодой солдат с выпученными глазами всего на год или два старше Алексея, уставился на лейтенанта.

– Патрон, твою душу! – снова рявкнул стрелок, и молодой красноармеец, спохватившись, суетно вставил бронебойный патрон. Стрелок лязгнул затвором, заряжая ружье, и надавил на спусковой крючок. Он метил в танк, поднимающийся по склону прямо на них. Но что-то не получилось – пуля прошла мимо или угодила в броню – танк остался невредим.

– Меня зовут Алексей Калинин, – промямлил лейтенант молодому красноармейцу. – Я ищу первый взвод...

Танк, ползущий на них, выстрелил. Помощник бронебойщика начал что-то говорить, но рядом рванул снаряд, и грохот взрыва заглушил его слова. Алексей только видел, как молодой красноармеец шевелит губами, но понять из этого ничего было нельзя.

– Что-что? – переспросил Алексей.

– Я хотел сказать...

– Патрон давай! – истерично закричал бронебойщик. Алексей отпрянул в сторону. Второй номер зарядил противотанковое ружье. Бронебойщик матюгнулся на них так, что у Калинина покраснели уши, и надавил на спусковой крючок. На этот раз попадание в танк было очевидным. Пуля ударила в гусеницу, сбила один сегмент и ушла в небо, не причинив танку большого вреда и даже не затормозив его движение.

Стрелок быстро повернулся к ним. Лицо его кипело от ярости. Глаза горели. Даже редкие волосы на голове встали дыбом.

– Ты что, мать твою, тут шляешься! Тут тебе, китайский хлебороб, не улица с магазинами!

– Мне нужен первый взвод... – только смог вымолвить Калинин. Но стрелок его не услышал. Разъяренное лицо бронебойщика повернулось к своему второму номеру.

– Не хлопай челюстью! Убью! – раздалось в адрес молодого красноармейца. – Патрон заряжай!

В третий раз лязгнул затвор противотанковой винтовки. Алексей выглянул из окопа и ужаснулся от того – как близко уже находился немецкий танк. С борта застрочил пулемет, вспыхивающий огонек на темно-сером корпусе. 7,92-миллиметровые пули ударили по брустверу. Алексей спешно отдернул голову. Молодой пучеглазый красноармеец прыгнул вслед за ним. Один лишь бесстрашный бронебойщик, прищурив левый глаз и сжав зубы, продолжал наводить винтовку, выискивая самое уязвимое место на машине.

Алексей и молодой красноармеец оказались так близко друг к другу, что кончики их носов почти соприкасались.

– Где первый взвод? – страдальчески произнес Калинин, раскачивая незавязанными наушниками на шапке. Солдат, тяжело дыша, испуганно смотрел на него. Выстрел из противотанковой винтовки, похожий на многократно усиленный удар бильярдного кия, заставил вздрогнуть обоих. Вслед за этим раздался взрыв, и в адрес подбитого немецкого танка понеслась длинная тирада бронебойщика.

Алексей вдруг почувствовал радость. Он взглянул на красноармейца и увидел, что тот тоже улыбается. Они подняли головы. Небольшая башня танка была повернута набок, чуть накренилась и горела, испуская черный дым. В этом положении танк медленно скатывался обратно в ложбину между холмами.

– Вот тебе, жестянка с помоями! – выкрикнул бронебойщик.

– Я скажу про первый взвод, – произнес молодой красноармеец, улыбаясь. – ...

Но сказать он ничего не успел. Где-то коротко стукнул пулемет. Взвизгнула шальная пуля, ударила красноармейцу в спину, откинув его прямо на руки Калинину. Остекленевшие глаза молодого бойца скользнули по лицу Алексея и замерли. Из приоткрытых губ на подбородок полилась струйка крови.

Алексей в ужасе отдернул руки. Никогда ещё он не видел смерть так близко. Так быстро и так близко!

Тело красноармейца упало на дно окопа. Справа на них поднимался ещё один танк, из пулемета которого и был убит молодой солдат. Алексей беспомощно переводил взгляд с танка на лицо убитого красноармейца. Застывшие глаза бойца смотрели на Алексея. Они не призывали его что-то сделать, в них не было боли и страдания. Они просто смотрели, словно погибший даже после своей смерти хотел увидеть то, что Калинин будет делать дальше.

Они просто наблюдали.

– Патрон!!! – страшно закричал бронебойщик, вырвав Алексея из плена застывших глаз мертвеца.

– Мне нужно найти первый взвод, – оправдываясь, произнес Алексей и стал пятиться назад, пока не уперся в стенку окопа. Немецкий танк поднялся к позициям соседних солдат, находясь в каком-то десятке метров от огневой точки, в которую угодил Калинин. Бронебойщик, прильнув к прицелу, держал танк на мушке и разъяренно кричал:

– Заряжай патрон! Убью, мышь трусливая! Заряжай патрон...

Алексей выскочил из окопа. Бронебойщик продолжал кричать, и Калинин понял, что тот до сих пор не знает о гибели своего помощника. На какое-то мгновение Алексей подумал, что следует остаться и помочь бойцу.

"А как же приказ Борового? – спросил он себя. – Он приказал найти первый взвод. А приказа быть вторым номером у бронебойщика никто не давал. Я же лейтенант! Это не в моих обязанностях."

Суровый бронебойщик по-прежнему ничего не видел вокруг себя, кроме немецкого танка. Не отрываясь от прицела, он нащупал патрон и загнал его в казенник. Лицо солдата было мокрым, он непокрытой головы валил пар.

Танк почти вскарабкался на позиции, причем одна его гусеница оказалась намного выше другой, из-за чего танк сильно накренился. Справа полетела граната, но замах оказался слаб, и граната разорвалась рядом. В ответ с танка ударила длинная очередь. Послышались вскрики солдат, попавших под пули. Калинин со страхом смотрел на огромную машину, взбирающуюся на окопы. На борту танка были выведены белые уголки с черным ободом, которые вместе образовывали крест.

Танк продолжал взбираться, крен набок увеличивался. В следующее мгновение он должен повалиться гусеницами на окоп, когда раздался выстрел бронебойщика. Алексей даже вздрогнул от неожиданности.

Взрыв словно разорвал танк пополам, настолько сильным он оказался. Бронебойно-зажигательная пуля настигла танк в самой критической точке наклона. От выстрела и последующего взрыва огромную махину перевернуло. Уши резанул мерзкий скрежет. Со всего размаха танк ударился башней о землю, разметав снег; башня отлетела, словно отрубленная голова, и, поднимая серпантин почти прозрачного снежка, покатилась вниз по склону. Бешено закрутились гусеницы, делая гибель танка похожей на предсмертную агонию подстреленного животного.

Алексей радостно повернулся к бронебойщику, и обнаружил на себе его пристальный, совсем не веселый взгляд. Сзади бронебойщика с противоположного холма спускались новые танки, на позиции пытались взобраться новые машины, но суровый бронебойщик не сводил взгляда с Алексея Калинина. Совсем ещё зеленого лейтенанта, которому было приказано найти первый взвод за одну минуту.

Немецкие танки открыли огонь из пулеметов и орудий. Повсюду засвистели пули, снаряды рвались, словно в преисподней. Алексей полз и полз, пытаясь оказаться как можно дальше от огневой точки бронебойщика. Он обернулся и увидел, что бронебойщик по-прежнему не сводит глаз с Алексея. Даже когда рядом с ним поднялся очередной немецкий танк и, выставив вперед днище, рухнул на окопы – до последнего момента пронзительный взгляд преследовал Алексея. Что происходило с суровым бронебойщиком дальше – Калинин уже не видел.

Полковая батарея молчала. Выстрелов орудий Алексей не слышал вот уже несколько минут. Видимо, батарея была уничтожена. Пара танков прорвала оборону. Один из них сразу же был подбит. Алексей повернул голову в направлении, откуда был сделан выстрел. На расположенном неподалеку пригорке он различил солдата, устроившего там отличный укрепленный рубеж. Когда танк задымился, до Калинина донесся звонкий голос:

– Сгинул, проклятый! Получи дулю!

"Этот красноармеец сможет указать, где находится первый взвод, почему-то подумал Калинин. – Или, возможно, он сам относится к первому взводу". Больше не размышляя, Алексей пополз к этому пригорку. Он преодолел несколько метров, когда разрывы снарядов заставили его вжаться в землю. Снаряды рвались рядом с Алексеем и возле пригорка, к которому он полз. Огонь открыли оставшийся немецкий танк и ещё пара, взобравшаяся на позиции.

– Струсили, сволочи! – снова раздался звонкий голос с пригорка. Подойти-то страшно!?

Прямо перед Алексеем из земли торчал жестяной цилиндр темно-зеленого цвета. На полукруглом боку едва различимые виднелись какие-то буквы. Очень осторожно Алексей провел пальцами по краю цилиндра. Что это?

Со стороны пригорка раздался новый выстрел из противотанкового ружья. Задымился ещё один танк.

– Вот, возьми-получи, фашист рогатый!

Уже двумя руками Алексей разгребал землю вокруг цилиндра, открывая его все больше и больше. Показался тонкий шов, огибающий цилиндр по краю. Теперь Калинин смог разобрать буквы на жестяной поверхности. Они образовывали слово "правила".

Тем временем немец ударил по пригорку из пулемета. Некоторое время, пока работал пулемет на танке, с пригорка не доносилось ни звука. Как только очередь прекратилась, в адрес танка понеслась очередная фраза:

– Не достать вам морячка черноморского! Не достать вам зубра соленого!

Цилиндр открылся достаточно, чтобы за него можно было ухватиться. Алексей вцепился в гладкие края пальцами и начал тянуть его на себя. Цилиндр крепко сидел в земле, и Калинину пришлось раскачивать его из стороны в сторону.

– Выпусти море кровушки, сам в нем и захлебнешься!

Молодой лейтенант приложил ещё большее усилие. Цилиндр начал покачиваться и поддаваться. Алексей сделал последний рывок и вытащил на белый свет противотанковую гранату РПГ-41. На поверхности жестяной коробки, содержащей заряд, под словом "Правила", была описана инструкция по применению гранаты. Однако то, что показалось вслед за гранатой, заставило молодого лейтенанта закричать от ужаса. Недалеко раздался взрыв, и крик лейтенанта потонул в грохоте.

Он лежал за засыпанным землей окопе, который был разрушен и завален во время бомбардировки. Алексей продолжал кричать, даже когда грохот взрыва был отнесен ветром куда-то в сторону. Рукоять противотанковой гранаты, которую Калинин раскопал и вытащил из земли, сжимали мертвые пальцы неизвестного солдата. Мертвая рука торчала из земли, и было похоже, будто Алексей раскопал чью-то могилу.

Внезапно что-то загрохотало совсем близко, заставив Калинина вжаться в землю. Огромные гусеницы танка пролетели рядом, лязгая и разбрасывая перемешанные снег и землю. На какое-то мгновение над Алексеем, словно чудовище из древней сказки, вырос гигантский темный корпус. В глазах потемнело. Ему показалось, будто сердце перестало биться, а дыхание пропало. Страх, судорожный и всеохватывающий, накатился на молодого лейтенанта.

Темная тень, на несколько секунд накрывшая Калинина и дохнувшая на него холодом, слетела. Танк спешил к высоте, на которой засел храбрый красноармеец, и немца совершенно не интересовало застывшее среди снега тело лейтенанта, наушники шапки которого были не завязаны и торчали в разные стороны, словно у дворняги.

Алексей медленно вытащил гранату. Она была громоздкой и очень тяжелой, то и дело норовя выскользнуть из рук. Он попытался сосредоточиться и прочитать правила обращения с гранатой, но никак не мог свести видимые им буквы в слова.

Немецкий танк уже находился на пригорке и утюжил гусеницами окоп красноармейца. "Все, – подумал Калинин. – Этому храброму солдату пришел конец". Он с сожалением посмотрел на гранату в своей руке. Кольцо предохранительной чеки свободно покачивалось у основания ладони.

Танк съехал с пригорка. Калинин грустно вздохнул, глядя на исковерканный окоп, в котором находился солдат.

Немецкие танки прорвали оборону. Выстрелов уже не было слышно. Только грохот гусениц и рев моторов. Очевидно, танки преследовали цель захватить какой-то рубеж за позициями войск Красной Армии, поэтому они не задерживались на высоте и уходили дальше, сквозь деревню Ельцово.

Внезапно танк, утюживший пригорок с храбрым бойцом, загорелся. По быстро охватившему броню пламени, Алексей понял, что танк был поражен бутылкой с зажигательной смесью.

– Вот тебе, зверь неписаный! – раздался знакомый голос из окопа. Алексей быстро пополз в направлении пригорка. Он не мог сказать, какую преследует цель, но думал, что так необходимо. Пока он полз, новая реплика донеслась из окопа:

– Рви-ломай, вражья сила! Только нечистый дух сможет тебе помочь!

Этот голос... Он стал почти родным Алексею в этом адском грохоте немецких танков.

Калинин замер в каком-то десятке метров от красноармейца. Новый танк двигался на пригорок. Он объехал полыхающие машины, подбитые храбрым солдатом, и оказался рядом с огневой точкой. Очередь из пулемета начала хлестать по окопу, не давая солдату подняться и поразить танк. "Если у него вообще осталось чем можно поразить танк," – подумалось Алексею.

Пулемет на мгновение замер, и как бы подменив его, выстрелило башенное орудие. Снаряд взорвался на стенке окопа. Землю и осколки отбросило в то самое место, где должен находиться солдат. Снова заговорил пулемет. "После такого обстрела никто не смог бы выжить", – вновь подумал Алексей, когда пулемет остановился.

Словно опровергая его мысли, из окопа донеслось очередное:

– Слабо щиплетесь, сволочи! Мне даже не щекотно!

Пулемет вновь начал работать. Калинин словно заново увидел в своей руке противотанковую гранату. В нем вспыхнул порыв, Алексей прополз пару метров по направлению к танку и остановился.

"А что, если танк переведет огонь на меня?" – внезапно пришла в голову предательская мысль. Он замер в нерешительности. Танк перестал стрелять и въехал на пригорок, чтобы снова перемять гусеницами укрепления и засыпать землей солдата. Он крутился на месте, съезжал и вновь налетал на окоп. Иногда его бок или незащищенная задняя надстройка поворачивались к Калинину. Всего несколько метров разделяли их, граната долетела бы до танка. Но Алексей даже не мог поднять руку, настолько велико было охватившее его оцепенение.

Танк оставил пригорок, считая свою миссию выполненной. Он свалил тоненькую березку и умчался, скрывшись между домами деревни. Некоторое время Алексей лежал не двигаясь. Затем, так же ползком он пробрался к окопу. Метрах в двух он остановился и, не в силах сдержать слезы, пополз обратно. Среди комьев земли он увидел безвольное тело, затянутое в морскую тельняшку, мирно закрытые глаза под белесыми бровями и крепко сжатые зубы, в которых были стиснуты ленточки от бескозырки, свалившейся с головы и лежавшей рядом.

Слезы лились по щекам, и Алексей, понимая, что это недостойно командира, однако был не в силах их остановить. Угрызения совести, настойчивые и мучительные, преследовали его. Он мог уничтожить танк и тем самым предотвратить гибель храброго красноармейца.

"Он был моряком! Черноморским морячком! Зубром соленым!" – пронеслось в голове у Калинина.

Алексей мог уничтожить танк, но что бы это дало ему? Следующая машина расстреляла бы Калинина или раздавила гусеницами. К тому же, танки все равно прорвали оборону. Это геройство было бессмысленным. Нужно сохранить свою жизнь, свои силы, чтобы противостоять фашистам в дальнейшем. И он сделал это.

Но тогда ради чего погиб бесстрашный моряк? Неужели, по рассуждениям Калинина и выводам, к которым он пришел, морячок погиб зря! Тогда почему он сражался с таким бесстрашием, зная, что погибнет? Разве он не понимал бессмысленность сопротивления? Выходит, не понимал. Выходит, что зря он погиб. Вот только не мог Алексей представить себе, четко помня, как отчаянно сражался морячок, что тот погиб понапрасну. У него была вера. И он держался за неё до конца так же крепко, как его зубы стиснули ленточки от бескозырки.

Иногда над головой проносились пули. Алексей вспомнил о приказе найти взвод, и ему неожиданно показалось, что он искал взвод в неверном направлении. Ему нужно двигаться в обратную сторону!

Сергей Вирский поднял голову. Бой закончился. Танки прорвались, но вражеской пехоты не было и в помине.

Он встал. Кружилась голова, и к тому же что-то тоскливо пело внутри. Похожее на женский голос. Барабанные перепонки медленно отходили от взрывов. Кажется, он контужен. Вирский опустился обратно на землю. Женский голос в его голове поутих, и Сергей было подумал, что тот наконец заткнется, но голос с новой силой возобновил пение. Вирский с силой сжал руками виски и возвел глаза к небу. Яркий солнечный луч прорезался сквозь серое марево облаков и осветил поле боя неподалеку. Вирский некоторое время сидел на снегу, разглядывая чудное зрелище, а потом пополз в направлении света. Он надеялся попасть в его область, но луч убирался.

Он не успел. Марево закрыло солнце и его лучи.

– Откуда ж я знаю! – закричал в трубку полевого телефона Боровой. Они пронеслись через наши позиции, даже не заметив нас... Да, одни танки, без пехоты!.. Как же их сдержать было!..

Он пригнулся. Несколько пуль просвистели над головой. Старенький политрук Зайнулов молча ждал окончания разговора командира роты.

– Как же я мог их сдержать! Батарею накрыло бомбардировкой. А танков было, наверное, столько, сколько у меня солдат в роте!

Он рассерженно бросил трубку.

– Одни идиоты сидят в штабе! – сказал он, повернувшись к Зайнулову. "Куда ушли немецкие танки?" Словно я бегал за ними!

– Мы оказались в окружении? – поинтересовался политрук. На его лбу, прорезая морщины, белел шрам уголком.

– Они там не знают. Они ни хрена не знают! – Боровой сделал нервную затяжку из папироски. – Ахметыч, будь добр, найди мне старшину.

Старенький политрук кивнул.

– Только осторожно, – предупредил Боровой. – Где-то снайпер работает. Береги себя.

Политрук снова кивнул и скрылся в окопах. Пробираясь между обвалившимися стенками, он столкнулся к незнакомым ему молодым лейтенантом, лицо которого было черным от грязи, наушники на шапке не были завязаны и торчали в разные стороны, глаза бегали, словно у пьяного, но пьян он не был.

– Извините меня, простите меня! – пробормотал лейтенант. – Вы не скажете, где первый взвод?

– Что? – не понял Зайнулов.

Не повторив вопроса, лейтенант припустил дальше. Зайнулов много чего поведал на своем веку, поэтому нисколько не удивился поведению лейтенанта и даже не пожал на это плечами. Осторожно, он продолжил пробираться по окопу в поисках старшины.

– Товарищ старший лейтенант! – удивился Калинин, увидев перед собой Борового. Он никак не ожидал, что снова вернется к командиру роты. Эта встреча выбила его из колеи. Он живо представил, как командир достает табельный пистолет и со словами – "Нашел ли первый взвод за минуту, добрый молодец?" – начнет и окончит трибунал.

– Ах, это ты! – коротко взглянул на него ротный. – Выжил, все-таки.

Калинин не мог произнести ни слова. Слова застревали во рту, словно колючки.

– Хреново наше дело. Танки прорвались, линия фронта неизвестно где! Полк то ли в окружении, то ли нет. Никто не знает.

– Я... – начал Калинин.

– Хорошо, что ты выжил, – произнес Боровой. – А вот бОльшая часть роты полегла... Наверное, придется отступать, раз танки порвали нас. В штабе пока не решили. Как чувствуешь себя?

– Мне было очень страшно, – честно признался Калинин. – Меня ударило, оглушило, отбросило...

– Это и называется мясорубкой! – сказал Боровой. – С боевым крещением тебя...

И ротный протянул руку молодому лейтенанту. Тот нерешительно пожал жесткую большую ладонь.

– Помню на Финской попали мы между двух огней, – продолжил Боровой, снимая каску вместе с ушанкой, и крепко вытирая платком пот с бритой головы. – Финны ударили с двух сторон из минометов и артиллерии. Мы ничего развернуть не успели, заняли лишь круговую оборону. Много полегло тогда... Вот тоже была мясорубка.