Текст книги "Скалолазка и мертвая вода"

Автор книги: Олег Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Автомобиль подбросило на кочке, и я врезалась головой в потолок.

– Вот, черт! – пробормотала, потирая макушку. Досталось сегодня моей головушке, все сыплется на нее. Чего доброго – языки позабуду и останусь без средств к существованию.

Снова одолел страх, что лодки где-нибудь уже причалили. А вдруг на другом берегу? Тогда я их наверняка потеряю…

– Стой! – громко крикнула водителю.

Выскочила из салона и кинулась к берегу. Низкий кустарник царапал голени. Камни впивались в пятки, и я вспомнила, что до сих пор босиком. Мои туфли остались в одной из комнат далекого теперь особняка Анри Жаке.

Вот и след на воде!

Здесь, видимо, находилась отмель. Круглые листья кувшинок сходились в центре реки, пересекая водное полотно наподобие браконьерской сети. В этой природной «сети» проступала черная рваная полоса.

Лодки прошли здесь!

Я вернулась в лимузин, мы поехали дальше. Однако путь наш оказался недолгим. Через пару сотен метров мой обкуренный водитель прозевал яму, и лимузин ухнул в нее передними колесами.

Раздался металлический удар.

Меня сбросило на пол.

Водитель попробовал сдать назад. Машина даже не шелохнулась. Похоже, судно село на мель.

– Приехали, – обреченно сказал чернокожий шофер и выругался такими словами, которых я раньше не слышала во французской речи. Из любопытства в другой раз попросила бы его повторить фразу и даже записала бы, но в тот момент, как говорится, ситуация не располагала.

Из лимузина мы выползли синхронно. Водитель присел возле передних колес, а я, уперев руки в бока и кусая губы, опять уставилась на реку. Снова ничего не видно и не понять – были здесь лодки или нет?

От реки несло свежестью, ночные цикады робко, по одной, заводили свои песни. Откуда-то издалека донесся раскатистый звук, напоминавший шипение выпускаемого пара. Что за ерунда?

– Ну, еще долго у вас там? – нетерпеливо спросила я. – Ехать пора.

Водитель резко поднялся, и мою спесь как рукой сняло.

– Если вы такая умная, может, подтолкнете лимузин? – с угрозой спросил он.

– Что, совсем плохи дела?

Вместо ответа водитель злобно засипел, и я заткнулась.

Все. Осталась без колес. Неужели конец? Ну уж нет! Это колеса лимузина попали в яму, а мои ходули еще шевелятся.

– У вас найдется ручной фонарь? – быстро спросила я.

– Есть. Двенадцативольтовый.

– Давайте!

– Зачем?

– Я дальше пойду пешком.

– Автомобильный аккумулятор тоже с собой потащите?

Нет, он не издевался надо мной. Просто у парня была такая манера разговаривать. Да-а. Без фонаря придется туго.

– Когда вас вытащат из этой ямы, – сказала я напоследок, – обязательно сообщите в полицию, что… что…

Я так и не смогла сформулировать сообщение. Что украли Верочку? А я отправилась ее спасать? И теперь выручать из беды нужно еще и спасателя?.. А кто мы с Верой вообще такие? Кто о нас знает? Только Жаке, который – дай бог, чтобы выжил, – неизвестно когда придет в сознание.

Водитель устало ждал завершения моей фразы.

– В общем, передайте, что я пошла туда… – Я махнула рукой в темноту. – Желаю удачи.

И скользнула во мрак.

Ну и темная выдалась ночка! Просто жуть брала, и мурашки бегали по коже.

И без фонаря дорога чувствовалась хорошо. Мелкий гравий колол обнаженные ступни, постоянно напоминая, что я двигаюсь по нему. Некоторое время оглядывалась на фары лимузина, затем спустилась с горки, и свет исчез, оставив меня в одиночестве.

Во тьме.

Я темноты не боюсь… Но находиться в ней одной страшно и неуютно. Каждую тень воспринимаешь притаившимся в кустах вурдалаком, каждый шорох кажется предвестником нападения… Короче, боюсь я темноты! Как бы ни уверяла себя. До дрожи в коленках боюсь!

Дорога неожиданно закончилась. Я сначала не поняла, что приятно шлепаю голыми пяточками по мягкой травке. А потом доперла. Гравий закончился, и вместе с ним закончилась дорога.

Пока соображала, закончилась и травка…

Я поскользнулась.

Проехала на пятках по скользкому обрыву пару метров.

Едва не опрокинулась лицом вниз, но удержала равновесие.

Взмыла в воздух и… рухнула в воду.

Бултых!

Мамочки!

Темная вода приняла меня, ноги ушли в мягкий ил. Водоросли щекотали ладони, отчего-то напоминая волосы утопленников.

Вода доходила до плеча. Ступни месили мягкое тесто, но проваливаться я перестала.

Бррр! Какая холодная вода. Куда меня занесло?.. Хотя, стоп! Так это же протока, о которой упоминал фермер!

Я вытащила ноги из илистого дна и в несколько мощных гребков достигла берега. Вылезла на сушу, стуча зубами и дрожа всем телом. Опять насквозь промокла.

Устало поплелась во тьму. Пыталась согреться, махая руками, словно ветряная мельница. Река безмолвно сопровождала меня. Моторных лодок не было и в помине. Словно их и не существовало никогда. Казалось, будто я забрела на край света. Или на мир обрушился апокалипсис, осталась лишь я на Земле. Жуть!

Чем дальше шла, тем сильнее меня охватывало отчаяние. Как ни уверяла себя, что догнать моторные лодки не сложнее, чем пару раз плюнуть, – выходило, что дальнейшее преследование выше моих сил. Вымоталась я, словно после двухсуточного бессонного подъема на склон. Где искать лодки? Приходилось признать, что не сумела я выручить Верочку. Не смогла!

Оставалось только вернуться в особняк. Рассказать все полицейским. Не той парочке, заподозрившей во мне рецидивистку. Другим, которые займутся расследованием. Они, конечно, будут авторитетно кивать в ответ на мои призывы. Объявят розыск. Только когда это будет? Завтра? Слишком поздно!..

Ничего бы не случилось, если бы я глупейшим образом не заподозрила Жаке. Идиотка! Безмозглая идиотка, забывшая о том, что каждый третий мужчина носит шляпу. Вот и подставила Жаке… И потеряла Веру, пообещав, что не оставлю ее. Она и во Францию меня взяла, потому что боялась лететь одна. Ни разу не бывала за границей… Она вообще не приспособлена к быту. В организме что-то перекошено с рождения…

Но я же не знала! Я пыталась исправить ошибки.

Все мои терзания и оправдания – ничто по сравнению с несчастьями, которые навалились на Шаброву. С бедой, в которую угодил Жаке.

А еще эта странная жидкость, которую мне передал доктор Энкель. «Мертвая вода»? Что она из себя представляет?

Как все переплелось в этой сумасшедшей поездке во Францию.

Жалея себе и оплакивая свою дурацкую судьбу, я неожиданно вышла к указателю. В темноте было не разобрать, что на нем написано. Пришлось пальпировать едва ощутимые полоски засохшей краски, образующие буквы на алюминиевом щите.

«Шате»…

Это селение, о котором рассказывал фермер! Все правильно. Оно находится в километре от протоки, в которую я ухнула. А возле селения должна быть пристань!

Чем черт не шутит…

Вновь закатав подол Светкиного платья, я бросилась по дороге, у начала которой стоял указатель. Миновав небольшую рощу, оказалась на развилке.

С одной стороны горели огни нескольких уютных особнячков. Видимо, это и есть селение Шате. По-нашему – деревня. С другой – одинокий фонарь, освещавший небольшую будку со спасательным кругом над дверью, и деревянный помост, уходивший в реку. Бросилась туда.

Как и предполагала, помост не предназначался для того, чтобы полоскать белье в реке. Конечно, пирсом его тоже назвать было нельзя, но если с обеих сторон к нему причаливают лодки, значит, это пирс по определению.

Среди моторных лодок, пришвартованных к помосту, выделялись три совершенно новые – от бортов и моторов даже рекламные наклейки хозяева не отодрали. Я спрыгнула в одну, дотронулась до двигателя и тут же отдернула руку.

Горяченный…

Лодки только причалили. Куда же подевались пассажиры?

На деревянном настиле дна что-то блеснуло.

Я наклонилась и подобрала непонятный осколок. Стеклянную каплю. Повертела в руках и сунула в вырез платья на груди. Потом разберусь, что это такое…

Следов крови в лодках я не нашла. Это позволяло надеяться, что Веруня еще жива.

Вернулась на берег и на земле возле будки обнаружила отпечатки широких протекторов. Значит, компания пересела в автомобили. Судя по следам шин – на внедорожники. Теперь ищи-свищи их! Внутри все оборвалось, сделалось зябко. Лодки я нашла, а что толку! Куда направилась бригада гастролирующих подонков?

Откуда-то издали снова прилетел пространный звук, напоминавший вырывающийся пар, – его я уже слышала. Только теперь он сделался ближе, отчетливее и шел откуда-то с неба. Я задрала голову.

Над селением Шате поднимался очерченный огнями темный контур. В первый миг мне показалось, что это огромный НЛО. Внеземной разум прилетал посмотреть: вступать ли с нами в контакт, или не мучиться и сразу уничтожить?.. Но через секунду я поняла, что это просто-напросто самолет.

– Где-то рядом находится аэродром! – обрадовано воскликнула я.

Когда добралась до аэродрома, ноги почти не держали. Не останавливаясь, бежала от самого Шате. Километра четыре по асфальтовой дороге. Направление указал парнишка лет десяти, который встретился в селении. Откуда-то топал с комиксами «Человек-паук» под мышкой и игрушечным лазерным пистолетом на поясе.

Вероятно, аэродром когда-то был военным. Об этом свидетельствовал забор из ржавой колючей проволоки, окружавший взлетное поле. Я долго не решалась дотронуться до нее, опасаясь, что по ней пущен электрический ток. Страсть боюсь электричества! Однако пойманный кузнечик, насильственно посаженный на стальную нить, пару раз подпрыгнул и упорхнул в темноту – целый, не обугленный.

Преодолев колючую проволоку и поле, поросшее осокой, я добралась до спящего транспортного самолета. И за ним – нашла!.. Представляете? Нашла!

Я спряталась за массивным шасси, разглядывая все, что находилось вокруг.

Метрах в пятидесяти от меня стоял небольшой белоснежный самолет. Подозреваю – реактивный. На хвосте надпись: «Фалкон 2000». Возле него, чуть в отдалении, виднелись два джипа «мерседес» с хищными мордами. Все правильно. Следы их протекторов я обнаружила возле будки на пристани.

Возле внедорожников топтались какие-то люди. Наверное, среди них находились Чиву и человек в шляпе – мой старый знакомый. Кажется, начинаю догадываться, кто он.

Дверца-трап у кабины самолета была опущена. Возле трапа – никого.

Если Вера жива, она там. В самолете.

Я должна вытащить ее сейчас, пока сборище мерзавцев не погрузилось в свой реактивный гроб и не улетело в неизвестном направлении, сделав Франции ручкой. Тогда уж точно никого не отыщу. Если собралась что-то делать, Алена, то делай! Пока головорезы возле джипов заняты разговором… Спринтерский рывок к трапу… Несколько секунд на то, чтобы обнаружить в салоне Веру и освободить ее и… возвращение…

Планировать-то легко. Но ведь компания убийц стоит в каком-то десятке метров от трапа. Стоит одному из них обернуться, и он сразу обнаружит меня, бегущую к самолету сломя голову… Вот! Так и есть!

Один из них бросил беглый взгляд на площадку перед самолетом и вернулся к разговору. Потратил секунду. Держит под контролем обстановку… А сколько времени нужно мне?..

Я сорвалась с места, не осознав этого. Ноги распрямились, тело выстрелило вперед. Когда до разума дошел ужас совершенного поступка, пронеслась уже десяток метров. Мозги закипели возмущением. Так же нельзя! Не подготовившись и не просчитав все варианты… Не оценив положение звезд на небе. Не написав прощальное письмо бабушке с дедушкой…

Все правильно. Мой поступок приличные люди назвали бы авантюрой. Но возвращаться уже нет смысла. Поэтому подкинь дров в топку, Алена, и лети стрелой…

И я припустила к овальному провалу в фюзеляже самолета.

Раз-два, раз-два…

Хорошо что босиком. Шлепки босых пяток по бетонным плитам почти не слышны. Будь я на каблуках – цокот бы стоял, как на ипподроме.

Раз-два, раз-два…

Преодолела половину.

Люди возле джипов что-то обсуждали. Ветер донес обрывки слов. Как они близко!

Раз-два, раз… ОЙ!..

В пятку вонзился мелкий камушек. Боль прожгла аж до позвоночника.

Сбился темп. Камешек сорвался с пятки, но остаток пути я бежала, прихрамывая.

Один из людей начал поворачиваться. Но мне осталось всего ничего. Вот и трап…

Он повернулся как раз в тот момент, когда я влетела по ступенькам в салон. Врезалась в кожаное кресло у противоположного борта и рухнула в него.

Сердце тяжело билось в груди. Казалось, грудная клетка сейчас лопнет. Горло саднило, воздуха не хватало. Все силы положила на этот рывок. Сколько я рассчитывала провести в салоне? Несколько секунд? Эти несколько секунд я уже провалялась в кожаном кресле, пытаясь прийти в себя.

Ну что, отдохнула, Алена? Нет? Все равно поднимайся!

Подняла голову, осматриваясь.

Салон реактивного самолета показался увеличенной и слегка искаженной копией салона лимузина, в котором я ехала всего час назад. Почти та же отделка потолка и стен, под ногами пушистый коврик. Такие же кресла из светлой кожи, только расположены они в несколько рядов. Разве что вместо стандартных автомобильных окон – круглые иллюминаторы. Ну и дверь, естественно, всего одна. Короче, этакий лимузин для очень богатых клиентов.

Я опустила ногу на ковер и почувствовала несравненное блаженство. Не надо никаких кресел. Опуститься бы на этот коврик и забыться спокойным детским сном…

Опомнись, девушка! Это не тот самолет, в котором ты могла бы поваляться на коврике. И времени у тебя нет! Живо ищи Веру! Ищу, ищу…

Сделала пару шагов и наткнулась на полированный столик из красного дерева. На нем беспорядочно валялись листки бумаги. При виде их я совершенно позабыла, зачем пробралась сюда. Мои подозрения и догадки получили документальное подтверждение. Вот проклятье!

Как я мечтала, что эта организация до конца моих дней будет стричь купоны где-нибудь на другом конце света. Наивные мечты!.. Все обстояло настолько плохо, что впору было намыливать петлю. Складывалось впечатление, что меня и этих ребят словно магнитом притягивает друг к другу. Взяла несколько бумаг. Первый документ – безымянный отчет на английском языке, премудрый и витиеватый. Содержание: об опытах на каких-то насыщенных графитовых стержнях. Я прочитала первый абзац и бросила. Сами посудите: «В результате взаимодействия достигнута ковалентная трансформация атомной решетки, приведшая к аллотропной форме…» Чушь какая-то. Химия не мой профиль. Как и остальные точные науки.

Меня заинтересовал следующий документ, сама «шапка» которого обращала на себя внимание:

«Начальнику Западного бюро спецотдела. Срочно!

1. По сведениям аналитического центра, во время известной категорийной неполадки произошла утечка „черного льва“. Получатель утечки ищет каналы сбыта. Необходимо срочно выявить Получателя, решить проблему, изъять остатки „черного льва“.

2. После выполнения п.1 все силы направить на работы по проекту „FURUM“.

Левиафан».

Левиафан. Вот так.

Я встала на пути конторы, рядом с которой даже зомби-людоеды кажутся веселой карнавальной компанией.

Когда десять месяцев назад я попала в крутой переплет на Крите, в затылок мне постоянно дышала некая могущественная и влиятельная Организация. Я все думала – мафия какая. Представители ее вели себя как последние отморозки. Оказалось, никакая не мафия. ЦРУ! Специальный отдел, перекрывающий террористам доступ к новейшим технологиям.

– Спецотдел ЦРУ, мать их! – прошептала я. – Считают, что борются с терроризмом. Но после их «борьбы» остаются горы трупов невиновных людей.

Человек в черной шляпе не кто иной, как их руководитель Том Кларк. Подпольная кличка – Левиафан. Откуда она взялась – представления не имею. Особые приметы: на вид лет пятьдесят, крепок, обаятелен. Никогда не снимает водолазку, воротник которой полностью закрывает шею. Мне кажется, Кларк прячет некую отметину на теле. Впрочем, не важно… Его помощником был дипломированный подонок Джон Бейкер. Именно его я молотком и пришибла. Не буду пересказывать, что они искали на Крите. Все равно не поверите.

Да и сама я по прошествии времени не очень-то себе верю. Сказкой та эпопея кажется.

Что же Левиафана заинтересовало здесь? Во что спецотдел ЦРУ опять сунул свой наглый нос?

«Черный лев», хм…

Согласно легенде Анри Жаке, которую ему в свою очередь поведал покойный доктор Энкель, «черный лев» – зашифрованное название «мертвой воды». С древнегреческих времен среди алхимиков было распространено мнение, что, по аналогии с растительным миром, неорганические вещества имеют живую суть. Например, «земным львом» именовали окислы зеленого цвета, «драконами» – горючие смеси. Считалось, что вещества могут расти и созревать. Вступать в единение с мужским и женским началом —ртутью и серой. Довольно-таки сложно все это, ну да алхимики – известные путаники.

А что понимает под «черным львом» мистер Кларк? В чем его ценность?

Из документов, которые я прочла в самолете, напрашивался следующий вывод. Американские военные разработали вещество, имеющее кодовое название «черный лев», или «мертвая вода». Какими свойствами оно обладает, не говорилось. Но, вероятно, весьма разрушительными.

И еще одно. В записке Тома Кларка прозвучало слово «FURUM». То самое загадочное слово из неизвестного языка, которое просил перевести меня доктор Энкель перед смертью. Что оно означает? И связано ли как-нибудь с таинственной жидкостью?..

Через распахнутый входной люк донеслись звуки шагов. Я замерла.

Господи! Что я прилипла к этим бумагам! Сунула голову в пасть крокодила и, задумавшись, забыла вытащить!

Спешно оглядела салон.

– Вера! – с надеждой позвала я.

Салон был пуст. Веры в салоне не наблюдалось. Выстрел в молоко.

Спина покрылась холодным потом. По трапу застучали чьи-то шаги. Крокодил захлопнул пасть.

Глава 5
Брюнетка из платяного шкафа

Помню, как однажды в пятом классе убедила подружек – и себя заодно, – что в школьном подвале дворник дядя Захар, кроме садового инвентаря, старых парт и банок с половой краской, хранит запас военного шоколада. Несколько ящиков. Еще с советских времен осталась партия. На случай атомной войны. Если вражеский удар настигнет школу в момент занятий, то ученики скроются в подвале и будут пережидать атомную зиму, поедая шоколадки. Тогда я считала, что в шоколаде содержатся все питательные вещества, на которых человек может прожить до полугода. Не знаю, с чего я это взяла. Кто рассказал, или сама придумала?

Как ярого сторонника «шоколадной теории», подруги благословили меня на проникновение в школьный подвал. Попасть в него можно было только через дверь, которая запиралась на амбарный замок. Ключ хранился в кармане кривоногого и страшного лицом дяди Захара (наш дворник иногда развлекался тем, что пугал второклашек, вынимая вставной глаз и прикидываясь циклопом). Я не стала красть ключ, если вы об этом подумали. Просто скользнула в приоткрытую дверь, когда дворник куда-то вышел. Пока я тайком шуровала в поисках военных припасов, Захар закрыл дверь на замок и отправился на выходные.

Так я осталась в темном подвале. Угодила в ловушку, которую сама себе и устроила.

Никакого шоколада на случай атомной войны, конечно, не обнаружила. Да и подвал был слишком маленьким, чтобы в нем могла уместиться вся школа. Зато испугалась до такой степени, что потом заикалась неделю.

Мои подружки тоже хороши. Вместо того чтобы позвать на помощь кого-нибудь из взрослых, которые вызвали бы дворника или, на худой конец, взломали дверь, целый день менялись у двери и утешали меня. Другого ничего не могли придумать. Боялись, что достанется от родителей по первое число. Но больше родителей они страшились гнева одноглазого дворника дяди Захара. Поэтому и на следующий день, в воскресенье, без толку болтались возле подвальной двери. В то время как мои бабушка с дедушкой в четвертый раз осведомлялись в морге, не поступала ли к ним одиннадцатилетняя черноволосая девочка.

В понедельник утром, когда дядя Захар вскрыл подвал, на пороге он столкнулся с призрачным чумазым созданием, при виде которого его самого едва не хватил инфаркт. Почувствовав свободу и узрев солнце, призрак дал такого деру, что пыль во дворе клубилась еще несколько часов. По крайней мере, именно так рассказывали свидетели из пятого «Б»…

Когда по трапу застучали тяжелые мужские шаги, мне не оставалось ничего другого, как броситься в хвост самолета. Туда, где находились туалет и полированные шкафы. Не разбираясь – не было времени, звуки шагов переместились уже в салон, – я влетела в первый попавшийся. Повезло – оказался с мужскими костюмами. Хорошо что не с подушками и наволочками, не влезла бы.

– Шкаф с костюмами, – прошептала я. – Пижоны…

Сквозь щелочку в двери видела кусочек салона. Как раз то место, где располагались стол и пара кресел. Мимо проследовала парочка в белых рубашках. Наверняка пилоты. Отправились сразу в кабину. За ними появились двое в серых костюмах. Таких же, что висели над моей головой.

Они остановились возле стола и заговорили на английском.

– Все равно не понимаю, – произнес один. – Зачем уничтожать то, что уже не существует?

– Голова тебе дана не для обдумывания приказов, а для их исполнения.

– Тупо исполнять не привык! – Голос непонятливого был с небольшой хрипотцой. – Я должен знать, что делаю.

– Появился еще один Получатель. Нужно изъять остатки. Дорога каждая капля, ты же знаешь…

О чем они? Еще один Получатель, к которому попал «черный лев»? А кто был первым Получателем? Доктор Энкель?

Вполне возможно.

Если честно, мне на их загадки наплевать. Мне бы выбраться из самолета. Только как? Дверь одна, и путь к ней ведет мимо этих серьезных мужчин.

Ну и что! Я их не знаю, значит, они меня тоже. Скажу, что гуляла, любовалась звездным небом. У меня тут рядом такой же самолет, вот и перепутала. Забралась не в свой.

Все! Решила! Нужно вылезать из шкафа.

Уже воображала, как скажу им: «А я еще подумала, кто это в салоне кресла передвинул!» – как услышала знакомые шаркающие шаги по ступенькам трапа. Раздавшийся следом голос поверг меня в шок:

– Ну что, расслабились? Расслабляться будете с пулей в голове.

Меньше всего я хотела снова услышать ужасный румынский акцент.

С первыми двумя мужчинами оставалась надежда выбраться из самолета. Когда упала в протоку, – платье отмылось от крови и сделалось почти чистым. Эти двое могли выпустить меня из самолета… Но вот появившийся третьим Чиву если и выпустит, то исключительно мои кишки. Он уже обещал сегодня почесать мне животик.

Я оказалась в той же ситуации, как и в темном подвале дворника Захара. Выход перекрыт. Я опять угодила в ловушку, которую сама себе устроила. Ловко это у меня получается. Сама капкан установила, открыла стальные дуги, да свою же руку в него и сунула…

Чиву выглядел ужасно. Череп бледный, над виском виднелся красный след от удара графином. (Моя работа. Даже небольшую гордость испытала.) Зубы румына скалились, с них разве что слюна не капала.

– Если кому-то и следует открывать рот, то безмозглому психопату – в последнюю очередь! – произнес мужчина, который чуть ранее пытался дойти до сути приказа.

Я едва слышно хихикнула в своем шкафу. Надо же, не одна я, значит, обратила внимание, что с количеством и качеством мозгов у Чиву определенные проблемы.

Румын взвился. Нервно завертел головой, зашипел. Не понравилось, что назвали безмозглым.

– Что ты сказал, Ричардсон? Да я тебе татуировку на печени сделаю! Клапаны на сердце ножичком прочищу!

– Слушай, – обратился мужчина к своему спутнику в сером пиджаке, – и зачем шеф таскает за собой этого придурка?

Чиву забулькал что-то на повышенных тонах, а я, нервно кусая ноготь, принялась думать, как же мне все-таки выбраться из самолета. Однако, сколько я не перебирала вариантов, все сводились к одному: пока Чиву здесь, нечего рыпаться. Скорее всего, Веры уже нет в живых. Убили, сволочи. И сбросили в реку. Черт возьми! Ей уже не помочь. Себя спасать надо.

Как же отсюда выбраться?

– Зачем шеф пихнул его в наш самолет? Летел бы с ним сам!

Фраза принадлежала Ричардсону, который переругивался с Чиву. Я насторожилась. Значит, самолет не один! И Том Кларк полетел в другом.

Может, и Вера жива? Может, она с Левиафаном-Кларком?

Ох, как я запуталась! Нужно скорее выбраться отсюда!

Из салона донеслось шипение гидравлики, следом раздался громкий хлопок. Мне не видно, но, кажется, закрылся люк.

Теперь я точно попалась.

В салоне прозвучал голос пилота, усиленный динамиком:

– Господа, пристегните ремни и приготовьтесь получить удовольствие от полета. До Плимута можете поспать.

Плимут! Если не ошибаюсь, это город-графство в Великобритании, стоит на берегу Ла-Манша. Совсем рядом, рукой подать…

Загудели двигатели. Самолет едва заметно дернулся и плавно покатился, разгоняясь. Я приоткрыла створку и выглянула из шкафа, надеясь разглядеть входной люк. Может, сумею открыть его и выпрыгнуть на ходу?

С моей позиции люк не просматривался. Зато если обернется кто-нибудь из людей в серых костюмах или, еще хуже, Чиву – я буду видна, как картина в Третьяковке.

Самолет катился по взлетной полосе. Костюмы над головой покачивались, дно шкафа мелко вибрировало.

Нет, уже не удастся выбраться из самолета, который превратился в мышеловку. Ведь не скажешь этим людям: «Уважаемые, притормозите возле светофора, я выйду». Может, в Плимуте смоюсь?

– Да, – пробормотала я едва слышно. – Ну и занесло тебя, Алена Овчинникова!

Насыщенный приключениями вечер вымотал меня, выжал, словно тряпку. Я силилась держать глаза открытыми, но веки падали, словно непослушный занавес. Когда шасси оторвалось от взлетной полосы, меня охватило вязкое забытье.

Я проснулась от хлопка.

Мигом открыла глаза. В голове никакого тумана. Сразу вспомнила, что сижу в платяном шкафу. Страшно перепугалась. Мне почудилось, что кто-то лезет сюда. Наверное, пиджак решил сменить.

Вокруг темнота. Мерный гул давал понять, что мы в воздухе. Продолжаем полет в Плимут. Сердце напряженно колотилось в груди, хотелось завопить что есть мочи. Я представила, как черная, невидимая в темноте рука вместо пиджака натыкается на меня…

Через секунду поняла, что сон спугнула не хлопнувшая створка шкафа, а дверь туалета, который располагался напротив. Кто-то вышел из него… Так и есть. Я услышала тяжелые шаги, звук которых смягчал ворсистый ковер.

В темени застучал молоточек, боль заполнила голову. Я сморщилась, зажмурила левый глаз. Ох!.. Боль распространялась оттуда, куда меня двинул бутылкой человек в шляпе. Том Кларк по прозвищу Левиафан. Начальник спецотдела ЦРУ.

Неужели все еще летим? Сколько же я спала?

Понятия не имею. Черного громоздкого монстра – часы «Кассио Джи-шок» – оставила дома. Они капельку не гармонировали со Светкиным обтягивающим платьем, которое, кстати, лопнуло на бедре.

Я пощупала.

Так и есть. Через прореху прощупывалось бедро. Вот оно – материальное свидетельство моих похождений на вечеринке Анри Жаке…

Повернулась, и тупые иголки вонзились в онемевшие ягодицы. Позвоночник превратился в палку. Расплата за сон в платяном шкафу. Единственная радость – выспалась.

Губы пересохли, хотелось пить. А еще – кушать. Причем так зверски, что готова была проглотить слона. Ведь на вечеринке ничего не успела съесть, кроме нескольких крошечных бутербродов с черной икрой.

– Я ему покажу… – раздалось из-за двери невнятное бормотание. Голос и акцент румына. – Американская собака! Я ему покажу, кто из нас безмозглый… Он узнает…

Бормотание переместилось от туалета в салон. Я приоткрыла створку шкафа.

В салоне было темно. Лишь два плафона тускло светились на потолке. Чиву удалялся от меня коронной шаркающей походкой. Его руки бережно сжимали дробовик.

Я с ужасом подумала, что Чиву знает обо мне! Случайно наткнулся, но не стал поднимать шум. Спокойно достал ружье, сейчас сообщит новость своим товарищам, которые мирно посапывают в салоне. Одного я даже увидела. Кажется, Чиву называл его Ричардсоном. Так вот, Ричардсон спал, закинув голову на подголовник кресла, которое стояло у противоположного борта. За его затылком виднелся иллюминатор с опущенной шторкой.

Но я напрасно за себя опасалась.

Вместо того чтобы обратиться к мужчине, румын встал перед ним и поднял ствол ружья.

Черное дуло уставилось в лоб спящему.

Я затаила дыхание.

Дробовик предназначался не для меня. Очень приятно. Но Чиву… Он что, никогда не читал про аварии в самолетах? Про то, как пуля или осколки взрывного устройства могут пробить кабину и на высоте двенадцать тысяч метров вызвать такую сумасшедшую декомпрессию, что нам всем мало не покажется! В том числе и самому Чиву.

Теперь я убедилась, что он действительно безмозглый. Но румын хотел доказать обратное.

Он ткнул ружьем в лоб Ричардсона, разбудив его.

– Ну что, американская собака?! – заорал Чиву бешено. Я невольно вздрогнула. – Сравним, у кого больше мозгов в голове?!

Все понятно. Его заела фраза, брошенная американцем на аэродроме. Румын так обиделся, что готов выбить коллеге мозги, рискуя собственной жизнью. Или не понимая, что он тоже может погибнуть.

– Вот идиот! – прошептала я.

Агент ЦРУ, в лоб которого упирался ствол, сжав губы, холодно изучал нападавшего. Рядом вскочил второй.

– Ты что, спятил? Брось ружье!

– А давай! – неожиданно произнес Ричардсон, обращаясь к румыну. – Стреляй! Хороший «Моссберг», мощный. Прошибешь мою голову и окно позади! Декомпрессия получится серьезная, не уверен, что пилот дотянет до посадочной площадки.

– Заткнись, американская собака! – завизжал Чиву. – Или нажму на курок!

Второй отступил. Испугался. Я сама покрылась мурашками. В самом деле – шутка ли! Под нами – двенадцать тысяч метров пустоты. Если вдуматься, ужас охватывает. Пассажирам бы сидеть в своих креслах – а кому-то в шкафу! – и молиться, чтобы самолет быстрее приземлился. Так нашелся же придурок, готовый разнести вдребезги скорлупку, хрупкую защитную скорлупку нашей птички!

Через секунду услышала топот шагов. Второй агент, кажется, скрылся в пилотской кабине – мне отсюда не видно. В салоне остались только Чиву и агент Ричардсон.

– Какой ты все-таки идиот, – сочувственно произнес Ричардсон. – Полагаешь, что выглядишь круто? А на самом деле – глупее не придумаешь.

– Считаю до трех, – зашипел Чиву. – До трех! Попробуй назвать меня безмозглым. Итак…

– Безмозглый! – тут же сказал Ричардсон, не дав Чиву опомниться.

Я зажмурилась. Подождала секунды две.

Выстрела не было.

Открыла глаза.

Чиву не разрядил дробовик. Кипел от злости, давил стволом в лоб противника, но не решался спустить курок. Ричардсон выиграл короткую дуэль. Рискнул и выиграл.

– Ну и что будешь делать? – спросил он. – Так завел себя, что отступить уже не можешь? Посмотри на свои руки. Они же дрожат, как после попойки. Если выстрелишь, то через пару минут погибнешь сам. Даже не успеешь насладиться победой… Какой ты все-таки кретин, ведь загнал себя в безвыходную ситуацию!