Текст книги "Странный генерал"

Автор книги: Олег Коряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Иван Степанович, а чем гарантировано выполнение этих обещаний?

– Ну уж… – Петерсон развел руками. – Ничем не гарантировано, только словами Бозе. Но он человек честный и твердый, от своего слова не отступит. – Иван Степанович опять с улыбкой покрутил головой. – Ах, вояки, вояки! А молодцы… Выгнал бы он тебя, Петр, вместе с женихом милым – что бы делать стали?

Петр только усмехнулся. Петерсон покачал головой.

– Да, брат, забастовка в Африке – не в Европе. Негры – вот в чем все дело. На них ведь здесь не смотрят как на людей. Невольники, рабы… Но это не будет продолжаться вечно, и ох какие угрозы прогремят еще над этой землей!.. Ну ладно, об этом после. Привез я тебе книг. Плеханова привез. Не слышал такого? Очень интересный автор, марксист… Я думаю, хозяин все же покормит нас, тогда поговорим…

От двери, лукаво улыбаясь, Белла манила Дмитрия. Отстранив ее, вошел Бозе. Все еще хмурясь, сказал:

– Закончили разговор? Запьем его. – Он поставил на стол кувшин с вином. – Какое там у тебя, Йоганн, присловье есть? Насчет того, что случившееся не вспоминать.

– Кто старое помянет, тому глаз вон, – охотно подсказал Иван Степанович.

– Вот именно. Это я и хотел сказать… Я послал Вейдена в поселок – объяснить этим чертовым неграм, что они положили на обе лопатки старого дурака Артура Бозе. Конечно, не без помощи кое-кого. – Он метнул на Петра острый взгляд и вдруг, хмыкнув, сильно саданул его кулаком под ребра. – Запьем!..

ТУЧИ НАД ВЕЛЬДОМ

1

Линдер Джемсон, управляющий Британской южноафриканской компанией по эксплуатации новых территорий, к особняку Родса подошел пешком. Взглянув на часы, он остановился и хотел было погулять еще – время оставалось, – но швейцар предупредительно распахнул перед ним узорную чугунную калитку. По усыпанной гравием дорожке Джемсон медленно направился к дому, белевшему в зелени деревьев белой колоннадой. Благообразный холеный мажордом с изысканной и строгой почтительностью доложил, что хозяин на утренней прогулке и доктор Джемсон может подождать его в гостиной или на веранде.

– Спасибо, Гемфри, я побуду на веранде.

Джемсон с удовольствием развалился в широком шезлонге. Гемфри придвинул к креслу столик с сигарами и бесшумно удалился.

Родс только вчера вернулся из метрополии [31]31
  Метрополия – главенствующее над колониями государство, в данном случае – Англия.


[Закрыть], и Джемсону не терпелось увидеть его. Этим, собственно, и объяснялось, что управляющий появился здесь почти на четверть часа раньше назначенного времени.

Сигары издавали приятный дразнящий аромат, но Джемсон не притрагивался к ним: не хотел курить до завтрака. Покойно сложив руки на животе, он вглядывался в дальний конец парковой аллеи, откуда должен появиться хозяин особняка, президент компании и премьер-министр Капской колонии.

И верно, вскоре из-за дальнего поворота галопом вылетел на крупном вороном коне всадник. Старая потрепанная панама – давняя причуда Родса – едва держалась на нем. Резко осадив коня возле самого дома и даже не взглянув на подбежавшего грума, Родс легко взбежал на веранду. Высокий, крепкий, подтянутый, с большим, четко очерченным носом он, как всегда, выглядел свежим и бодрым. Густые каштановые волосы перепутались, крутой подбородок с небольшой аккуратной бородкой чуть подрагивал от сдерживаемой улыбки.

– С благополучным возвращением, сэр! – поднялся навстречу ему Джемсон.

– Спасибо, Линдер. Здравствуйте. – Слова сухие, звонкие, отрывистые.

– Надеюсь, все было хорошо, сэр?

– У меня плохо не бывает, Линдер, вы это знаете… Извините, я должен принять ванну. Соскучился по милой Африке и на радостях ускакал невесть куда… Я скоро. – Все тем же легким и энергичным шагом он вошел в дом.

Джемсон проводил его взглядом, в котором смешались любование и зависть. Красив, напорист, счастлив этот удачливый рыцарь наживы!..

Сын бедного сельского священника Сесиль Джон Родс был в числе первых англичан, хлынувших на южноафриканские алмазные разработки. Позднее его биографы ссылались на культ отважных героев – покорителей далеких глухих провинций, смелых романтиков и благородных спасителей туземцев. Нет, Сесиль Родс был далек от всей этой чепухи. Сообразительный, честолюбивый, наглый, он понимал, что просто жизнь дает ему возможность, перегрызя глотку другим, разбогатеть. Это стало его единственной целью, и он ее достиг.

Сесиль Родс появился здесь в 1870 году семнадцатилетним юнцом. Все имевшиеся у него деньги он вложил в небольшой участок алмазоносной земли на руднике Олд де Бирс под Кимберли. Предприимчивый и жестокий, вскоре он владел уже десятком участков, а через некоторое время – всем рудником. Компания «Де Бирс», которую возглавил Родс, механизировала подъем породы из шахт и резко снизила цены на алмазы. Скупщики кинулись к Родсу. А потом ринулись к нему и мелкие хозяйчики – продавать участки, чтобы не разориться окончательно.

Деньги, подкупы, шантаж, жизнь людей – все было использовано им. Родса не могло остановить ничто. Когда ему понадобилось лишить конкурента рабочей силы, он с легкой душой приказал утопить в шахте несколько сот негров.

Ему все было мало. В 1888 году молодой миллионер стал во главе организованной им Британской южноафриканской компании и обрушил огонь и свинец на племена матабеле и машона. Негров истребляли беспощадно, загоняли в резервации, деревни сжигали. Пылала и гремела от взрывов земля древнего Мопомотапа, в тело ее вгрызались золотые, медные, хромовые рудники. Взахлеб напоенная кровью земля беспомощно отдавала невиданные богатства.

Президента компании Сесиля Родса английские парламентарии восторженно именовали южноафриканским Наполеоном. Захваченные им земли получили название провинции Родса, Родезии!

В 1892 году компания «Де Бирс» была преобразована во Всемирный алмазный синдикат. Родс к тому времени уже стал премьер-министром Капской колонии. В его руках была вся Южная Африка. Вся, кроме бурских республик – Оранжевой и Трансвааля.

Осталось сломить их.

Впрочем, и это для Родса было лишь одной из ступенек к осуществлению Великой Мечты. Этой Мечте он хотел служить даже после своей смерти. Завещанием Родса, которое он вовсе не скрывал от окружающих, все его состояние передавалось для «организации тайного общества, которое постепенно овладеет богатствами мира…» Это империалистское общество должно было стать чем-то вроде иезуитского ордена, всесильного и беспощадного.

Да, опасно ему завидовать, этому рыцарю наживы, надо просто верно ему служить, подумал Джемсон…

Завтракали в кабинете, большом и мрачноватом уставленном богатой мебелью и чучелами. Могучие плечи Родса чуть нависали над столом. Ел он аппетитно и быстро, изредка взглядывая на компаньона, который церемонно перебирал серебряные ложечки, вилки и ножи.

Конфиденциальные завтраки в кабинете Родса обычно заканчивались деловой беседой, однако на этот раз хозяин не спешил с делом. У Родса было хорошее настроение, улыбка блуждала по его тонкогубому лицу, когда он закуривал сигару, и Джемсон не без удивления услышал сентенции, отдающие сентиментальностью.

– Все-таки я большой патриот, – со странной душевностью сказал Родс. – Вы не поверите, меня чуть не прошибла слеза, когда мы подплывали к берегам Темзы. Собственно, сэр Джозеф, – Родс говорил о британском министре колоний Джозефе Чемберлене, – совершенно прав, называя меня великим англичанином, хотя он имеет в виду только политическую сторону моей личности. Да, любовь к милой родине для меня главное. Деньги, власть – лишь средства для проявления истинного патриотизма.

Линдер Джемсон слушал внимательно, чуть склонив голову, и на лице его было почтение, хотя ему хотелось улыбнуться.

– Мы на эту тему, – продолжал Родс, – поспорили с моим старым приятелем Стэдом. После своей нашумевшей «Правды о России» [32]32
  «Правда о России» (1888) – книга известного английского журналиста Вильяма Томаса Стэда, друга Сесиля Родса.


[Закрыть]он немножечко вознесся, и ему доставляет удовольствие пощипывать меня и сэра Джозефа за наши империалистские взгляды. Стэд любит повторять слова старика Дизраэли: «Колонии – это мельничные жернова на нашей шее». Дрянной, прогнивший афоризм. Я ему сказал, что приобретать колонии – это значит любить родину. Двадцатый век будет веком гигантской эксплуатации тех земель, которые мы успели и успеем еще захватить в этом веке… Я побывал в лондонском Ист-Энде – вы знаете этот грязный рабочий квартал, – зашел на одно собрание безработных. Дикие речи! Все в один голос кричат: хлеба, хлеба!.. Что ж, я понимаю, им надо есть. И это собрание снова и снова убедило меня в важности империализма. Чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями – для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, для того, чтобы туземцев заставить служить благу Великобритании. Не деньги моя заветная мечта, а решение социального вопроса. Я всегда говорил, что империя есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистом. Вот это все я и сказал Стэду.

– И он, конечно, немедленно стал правоверным империалистом, – не удержался Джемсон, и смех забулькал у него в горле.

– А! – Родс сердито и коротко махнул рукой. – Он разразится еще одной остроумной статейкой и будет ссылаться на меня, цитировать, и это только послужит популярности нашей политики. Тем более, английская пресса в основном на нашей стороне.

Родс помолчал, отложил сигару.

– Ну хорошо, Джемсон, мы мило поболтали. Теперь о деле. Что вы скажете о проблеме уитлендеров?

Ну вот, все и стало на свои места – и собрание безработных, и Стэд, и любовь к родине.

Это была самая острая проблема – уитлендеры, что означает «иностранцы», «чужеземцы». Они наводнили бурские республики. В основном это были англичане, им принадлежала большая часть предприятий. Горная палата, объединяющая свыше четырехсот крупных горнопромышленных предприятий, состояла в большинстве из подданных ее величества королевы Англии и Ирландии. Однако бурские правительства, понимая опасность этого положения, всячески ограничивали уитлендеров: они лишались избирательных прав и в течение многих лет не могли вступить в новое гражданство, они платили особенно высокие налоги, государственная монополия на динамит сдерживала размах горных работ.

Британские власти выступали в роли ярых защитников «угнетаемых» англичан. Родс всячески разжигал вражду между англичанами и бурами. Однако делал он это лишь как президент южноафриканской компании, а как премьер-министр Капской колонии заигрывал с бурами, открыто натравливая всех лишь на чернокожих. «Негра нужно бить, – не уставал повторять «капский Наполеон». – Это единственный язык, который он понимает». Но сломить ему надо было и негров, и буров.

– Единственное, что мне ясно, – сказал Джемсон, – эту проклятую проблему надо решать быстрее.

– Почему же проклятую? – усмехнулся Родс. – Это очень удобная проблема. Вы не считаете?

Джемсон понял. Он хорошо знал, что Родс и его приятель Бейт вложили уже более 260 тысяч фунтов стерлингов в подготовку «революции» в Йоганнесбурге. Видимо, по замыслу хозяина, настала пора начинать.

– Я думаю, – сказал он, – масса свободных предпринимателей на бурских землях созрела для взрыва.

– Вот именно, Джемсон! – Родс встал. – Нужен взрыв. Восстание! Революция, черт побери!.. Пора браться за оружие. Оно никогда нас не подводило.

Джемсон ждал чего-нибудь поконкретнее.

– Чего вы ждете? – сказал президент компании. – Все ясно. Начнут в Йоганнесбурге. Вы возьмете отряд полиции нашей компании и по первому же сигналу ударите с ним из Мэфекинга. Пусть это свершится в нынешнем году. До конца декабря – вполне достаточный срок…

2

Конец декабря 1895 года был дождливым. Черные тучи непрестанно клубились над вельдом, то и дело громыхали яростные летние грозы.

После свадьбы Дмитрия Петр и Каамо переселились в небольшой домишко, который по дешевке уступил Бозе. Домишко был дрянной, дырявый, но с хорошим, хотя и запущенным садом и добротной конюшней.

Дмитрий теперь жил «по-господски». В доме его появилось двое слуг. Петр не скрывал осуждения:

– И Белла бы справилась с хозяйством. Не обязательно на других ездить.

Дмитрий отговаривался:

– Да уж так заведено. И пойми еще: я же этих черномазых не даром держу – кормлю их.

Петр побагровел.

– Вот что, Дмитрий. Ты мне с малых лет ближе брата, но если еще хоть раз назовешь негра черномазым – я тебе не друг.

– Ну, Петро, ну что ты… Так вырвалось. Все кругом зовут их черном… Ладно, не серчай.

– Скотские-то привычки перенимать не надо.

– Ладно, ладно…

Петр с Каамо по-прежнему вели хозяйство сами и вполне с ним управлялись, тем паче что раза два в неделю к ним непременно наведывалась Марта.

Каамо теперь много читал, его тянуло ко всему печатному, и вопросы, выскакивающие из каждой книжной строки, не давали парню покоя и обрушивались на Петра. Мир молчалив лишь для нелюбознательных, но попробуйте выяснить у него что-нибудь – он загадает еще сотню загадок, попросите ответа на них – он запоет и загрохочет на тысячи голосов, они будут волшебно манить и звать, и, заколдованный ими, человек отдаст себя во власть сладкого таинства познания. Каамо задавал первые вопросы, но – уже задавал.

Петру нравилось возиться с юным приятелем. Впрочем, в этом, может быть, было и некое эгоистическое побуждение: объясняя или пересказывая ему что-либо, он одновременно сортировал и упаковывал получше и свои знания. Сетуя на бессистемность собственного чтения, он хотел круг интересов Каамо направить в какое-то русло. Теперь Петр все чаще заказывал Деккеру определенные книги, и, чтобы не потерять постоянного покупателя, книготорговец усердно старался выполнить все его просьбы. Свои первые книги начали читать и другие ученики Петра.

29 декабря Петр появился в книжной лавке уже перед самым ее закрытием. Деккер, стоя на лестничной приступочке у полки с книгами, разговаривал с каким-то посетителем о частном римском праве и довольно бойко сыпал латинские слова и изречения.

– Господин Кофальоф, сейчас я займусь с вами… Вы не знакомы? Позвольте представить вас друг другу. Интеллигентных людей не так уж много в нашем городе…

– Терон, – назвал себя посетитель, листавший старинную, в кожаном переплете книгу, и, протягивая руку, бросил на Петра быстрый внимательный взгляд.

Его плотную, крепко сбитую фигуру облегал сюртук, на голове, чуть набекрень, сидел шелковый цилиндр. Левый глаз чуть помаргивал от нервного тика. Представившись, Терон тут же вновь уткнулся в пожелтевшие листы.

Петр слышал об этом человеке, адвокате, с недавних пор ставшем в Йоганнесбурге известным. Явившись в редакцию одной из английских газет, издающейся на средства местных дельцов, Терон отхлестал редактора плетью за оскорбительную для Трансвааля статью. Газетка эта славила свободное предпринимательство и не скупилась на ругань в адрес буров – «туповатых, безграмотных крестьян, не понимающих благ современной цивилизации, закосневших в примитивных способах производства».

«Этот может», – уважительно подумал Петр, поглядывая на грубоватое и решительное лицо адвоката.

Понимая, видимо, что обошелся с новым знакомым не очень вежливо, Терон посмотрел на книги, которые листал Петр, и поинтересовался – не из любопытства, просто так, для разговора:

– Занимаетесь экономическими науками?

– Самообразование.

– Служите?

– Горный мастер на прииске Бозе.

– А! – Глаза Терона перестали быть равнодушными. – У старого Артура? Он, говорят, затевает новое дело на Олифант-ривер?

– Нет, – покачал головой Петр, – не затевает.

Какие-то крики послышались вдруг на улице, глухо ударили далекие выстрелы, потом еще – и зачастили.

– Что-то серьезное? – сказал Деккер и начал поспешно спускаться с лестнички.

Терон выскочил за дверь магазина, схватил за плечо пробегавшего мимо бура:

– Что за пальба, братец, не знаешь?

– Похоже, это родсевский выкормыш Джемсон. Были слухи, что он со своими полицейскими ворвался в республику из Бечуаналенда. А тутошние уитлендеры подняли бучу здесь.

– Что ж, – опуская руку, негромко сказал Терон, – этого можно было ожидать.

– Вы думаете, это серьезно? – встревоженно спросил Деккер с порога.

– Когда дело касается золота и власти, это всегда серьезно… Ну-с, я пойду. Мои пули давно просили хорошей цели. – Небрежно приподняв цилиндр, он удалился.

– Там, где пули, книготорговцам всегда убыток, – грустно сказал Деккер.

– Я заеду к вам завтра! – крикнул Петр, вскакивая в седло.

Ни завтра, ни послезавтра он не приехал…

Для буров удар был неожиданным. «Повстанцам» удалось даже захватить несколько предприятий и занять выгодные позиции. Попытка переворота, который готовили тайные агенты Родса, привлекла прежде всего наиболее богатые круги английской буржуазии в Йоганнесбурге; недаром впоследствии эту авантюру называли «революцией капиталистов». Выступление Йоганнесбургских уитлендеров «совпало» с атакой большого, до зубов вооруженного отряда Линдера Джемсона.

Как выяснилось позднее, «восстание» было назначено на 27 декабря. В последний момент главный дирижер Сесиль Родс перенес его на 6 января будущего года, но тут плохо сработала какая-то шестеренка в большой, хорошо смазанной машине: Джемсон с отрядом полиции перешел границу и ударил по Йоганнесбургу 29 декабря.

Окрестные буры встали под ружье. Командование принял Пит Кронье, храбрый, вспыльчивый генерал. Артуру Бозе выпали тяжелые дни: он был фельдкорнетом, офицером на случай военных действий, в подчинении его находилось около двухсот человек… Трансвааль делился на дистрикты – округа, и мужчины, бойцы каждого округа, составляли коммандо. Возглавляющие их комманданты назначали фельдкорнетов, а по выбору фельдкорнетов назначались капралы, начальствующие над небольшой, до пятнадцати человек, группой.

По законам республики, иммигранты, жившие в Трансваале менее двух лет, от несения военной службы освобождались. Жившие дольше принимались на службу только по добровольному желанию. Петр и Дмитрий жили среди буров два с половиной года. Впрочем, мобилизация не была объявлена. Тут уж браться за оружие или нет – было дело совсем добровольное. Они взялись.

Якоб Мор исчез куда-то. После забастовки он стал совсем нелюдим и ожесточен. В день свадьбы Беллы Мор заперся в своем домике и пил горькую до беспамятства, потом снова вышел на работу – исхудавший, с припухшими веками, неумытый. Сухой, весь словно начиненный электричеством, он угрюмо бродил по штрекам шахты, лишь иногда покрикивая на рабочих. Что-то еще удерживало его на руднике. А теперь он исчез. Петр был почти уверен, что Мор с мятежниками…

В ночь на 1 января Артур Бозе получил приказ выдвинуться со своими бойцами на западную окраину города – наутро там предстояла схватка. Помолодевший, седой гигант громогласно отдавал распоряжения. На рудничном дворе конные бойцы пришли в движение.

– Питер, тебе я поручаю охрану прииска.

Петр нахмурился: это по плечу и старому Вейдену. Бозе отвел его в сторону.

– Ты зря обижаешься, Питер. – После свадьбы Дмитрия хозяин перешел с Петром на «ты». – Я тебе вверяю самое дорогое для меня. Уже несколько моих друзей в эти дни лишились приисков. Собаки англичане просто-напросто привели их в негодность. Пара добрых зарядов динамита – и начинай все сначала… Золото я убрал из конторы, припрягал в доме, там тоже выставь надежный караул… Я тебя оставляю здесь еще и потому, что негритосы слушают тебя. Если понадобится, они за тобой пойдут хоть в пекло… Надеюсь, Питер.

Душная мокрая ночь медленно ползла над Африкой. Притушив фонарь, Петр стоял на пороге рудничной конторы. В черной тьме слышались лишь всплески ливневых ручьев да сильный однообразный шорох дождя.

«Вот и еще одно новогодье, – с негромкой, приглушенной грустью подумал Петр. – Над Березовским-то сейчас снег да мороз, в домах елочки рождественские, по улицам ряженые колобродят… Эх, Петро, и когда ты увидишь снова родную матушку-землю? Неужто весь век вековать на чужбине?..»

Чья-то темная фигура нырнула из тьмы. Каамо?.. Он. Зашептал тревожно:

– Там конные. Много. Двадцать. Или тридцать.

– Где?

– За шахтой.

– Беги к Секе, к Самсону. Пусть Самсон со своими парнями заходит от камнедробилки, а Секе присоединяется к тем, что караулят вход в шахту… Все понял?

– Все понял. – Каамо исчез.

Петр огляделся. Тьма. Только послышалось – или почудилось? – фырканье лошади. Петр шагнул в дождь и резко свистнул.

– Мы здесь, масса Питер, – откликнулся кто-то из негров, притаившихся под навесом у вашгердов.

И почти сразу же кто-то еще окликнул его:

– Мистер Кофальоф, минутку…

Петр задержал шаг, повернулся на голос, и тотчас совсем близко грохнул выстрел, сверкнуло пламя у дула, Петр слышал, как пуля пробила его шляпу.

В два прыжка он очутился на пороге конторы и вбежал в дом. Стреляли из-за дальнего угла. Петр пробежал первую комнату и метнулся к дальнему окну во второй. Как раз в этот момент стекло хряснуло, со звоном посыпались осколки, и кто-то, просунув в комнату канистру, начал выливать из нее керосин.

У окна шевелились трое. Почти не целясь, Петр выстрелил из револьвера, с маху вышиб сапогом раму и выпрыгнул из окна. Он сшиб кого-то. У самого лица качнулось револьверное дуло. Петр стремительно присел, выстрел только оглушил его. Петр сильно ударил головой в живот стрелявшего.

Диверсантов оказалось четверо. Двое уже валялись на земле. Петр почти в упор выстрелил в третьего, и в этот миг его бешено ударило в левое предплечье. Пуля!

– Ты не уйдешь от меня, русская морда! – услышал Петр тот же голос, что окликнул его минуту назад, и понял, чей это голос.

Пригнувшись, он рванулся в сторону, вторая пуля взвизгнула рядом, Петр прыгнул на Мора и со всей силы ударил по руке, держащей револьвер. Мор охнул от боли и выхватил нож. Вдруг кто-то обхватил его сзади, он упал, два тела покатились по мокрой земле.

– Я держу его, Питер! – звонко прокричал Каамо.

Один из лежавших начал приподыматься – Петр пнул его, тот свалился опять. В темноте пыхтел и бился клубок из двух тел. Ни стрелять, ни ударить. Петр все же бросился к ним. И в этот момент Мор, извернувшись, вскочил, ногой отпихнул Каамо, с хрипом выдохнул воздух и прыгнул в темень. Петр выстрелил вслед наугад. За шахтой гремела стрельба. Ковалев побежал туда.

– Они удирают! – услышал он голос Самсона. – Бейте их, парни, бейте!

Громко заржала раненая лошадь.

– На дорогу! – где-то во тьме крикнул Мор.

– Отсекайте дорогу! – закричал Петр и кинулся на голос Мора.

Его шатало, голова кружилась. Налетчики исчезли в ночи.

Изабелла перевязала Петру плечо, предложила лечь, но он, немножечко гордясь своим молодечеством, сказал, подражая читанному где-то:

– Пустяки, царапина, – и снова пошел на рудничный двор, где гомонили взбудораженные негры.

Стычка стоила жизни двум защитникам рудника и одному англичанину, убитому пулей Петра.

Весь день из города слышалась пальба.

Отряд Бозе вернулся 2 января. Буры были взвинчены: мятежников разбили, отряд Джемсона окружили в Крюгерсдорпе и пленили вместе с главарем.

Дмитрий – в грязной одежде, с багровым кровоподтеком на скуле – осторожно обнял Петра, кивнул на подвязанную руку:

– Сильно тебя?

– Скользом.

– Должно, все же туго тебе тут пришлось, – сказал Дмитрий, сочувственно поглядывая на друга.

Лицо Петра осунулось, покрасневшие глаза блестели.

– Да нет, – отмахнулся Петр. – Знаешь, Митя… А ведь я человека убил. Пальнул – и убил.

– А не ты его, так, может, он бы тебя. Драка – дело такое. Я тоже много стрелял, не знаю, попал в кого, нет…

Клубились на западе черно-лиловые тучи, кружились над вельдом, готовые обрушить грозу.