Текст книги "Звезды в ладонях"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава третья
К звёздам!

1

Когда мы поднялись наверх и вышли из лифта, я в первый момент решил, что Шанкар, пропетляв часик по Катакомбам, вернул нас обратно в своё подвальное убежище. Но нет – несмотря на общую схожесть (видимо, оба убежища были сооружены по одному и тому же плану), обстановка помещения в конкретных деталях была немного другой. К тому же, хотя я специально не смотрел на часы, сюда мы поднимались едва ли не вдвое меньше времени, чем спускались из усадьбы Шанкара.

В этом убежище учитель Агаттияра вёл себя как дома. Здесь нас никто не встречал, поэтому он взял на себя роль хозяина и, заблокировав дверь лифта, немедленно распорядился отнести спящую Рашель в самую крайнюю из четырёх примыкавших к гостиной комнат. Как я и ожидал, это оказалась небольшая, но довольно уютная спальня. В ней стояли две одноместные кровати, которые при желании можно было сдвинуть и превратить в двухместную. Из спальни вела ещё одна дверь – по всей видимости, в ванную.

Уложив девочку в постель, мы оставили её на попечение Риты, которая, как сообщил Шанкар, будет жить с ней в одной комнате. Но прежде, чем мы вышли, Рита сделала мне ещё одну обезболивающую инъекцию – действие предыдущей дозы уже прошло, и моя травмированная кисть снова разболелась. Не так чтобы очень уж сильно, это можно было перетерпеть и без всяких лекарств, однако сейчас я чувствовал себя здорово уставшим, а боль помешала бы мне нормально отдохнуть.

В моё распоряжение Шанкар предоставил точно такую же спальню по соседству с комнатой, где находились Рита и Рашель. Старик посоветовал мне хорошенько выспаться и ни о чём не беспокоиться – это место, по его словам, было стопроцентно надёжным и безопасным. Я предпочёл поверить ему и только спросил, где мы сейчас находимся.

– В Паталипутре, – коротко ответил Шанкар. – Более конкретно пока сказать не могу.

Город Паталипутра был федеральной столицей, политическим и административным центром всей планеты. По своим размерам он значительно уступал крупным мегаполисам, вроде Нью-Калькутты, с их финансово-промышленной мощью. Этот сравнительно небольшой городок почти сплошь состоял из правительственных учреждений, а его взрослое население делилось на две части – государственных чиновников разного ранга, с утра до вечера протиравших штаны в многочисленных министерствах, департаментах и управлениях, а также работников сферы услуг и коммунальных служб, которые обеспечивали первых всем необходимым для жизни. Ну и, конечно, нельзя было сбрасывать со счетов и целую армию полицейских, более бдительных и суровых, чем в любом другом городе Махаварши. Пожалуй, решил я после некоторых раздумий, Паталипутра действительно самое безопасное для нас место на планете. Будь наше правительство хоть трижды коллаборационистским, оно не позволит агентам Иных свободно разгуливать по улицам столицы и устраивать здесь массовые обыски и облавы. К тому же это убежище наверняка принадлежало одному из высших государственных служащих, который располагал достаточной властью, чтобы оградить себя от любопытства чужаков…

Уединившись в своей комнате, я разделся, отправил рубашку и бельё в чистку, а сам принял горячий душ. После душа я побрился (бреюсь я обычно по вечерам – с утра нет ни времени, ни желания), облачился в длинный махровый халат и решил выглянуть в холл, чтобы задать Шанкару ещё парочку занимавших меня вопросов. Но не тут-то было – дверь оказалась заблокирована снаружи, и когда я попытался открыть её, на встроенном в неё экране вспыхнула надпись: «Мистер Матусевич, спокойной Вам ночи. Отдыхайте, а все Ваши проблемы мы обсудим потом. Утро вечера мудренее».

Ясное дело, я рассердился за такую бесцеремонность. Однако делать было нечего, я улёгся в постель и погасил в комнате свет. Вопреки моим опасениям, беспокойные и тревожные мысли, роившиеся у меня в голове, не помешали мне моментально заснуть.

2

Как обычно, я спал крепко, без всяких сновидений, и проснулся свежим и отдохнувшим. Первые несколько секунд я лежал в кромешной темноте, думая сразу о двух вещах: во-первых, что ещё слишком рано и за окном даже не рассвело, а во-вторых, что с сегодняшнего дня у меня начался отпуск и теперь я целых три недели не сяду за штурвал самолёта.

Но затем, почувствовав лёгкую ноющую боль в кисти правой руки, я вспомнил всё, что случилось вчера вечером. Эти воспоминания разогнали остатки моего сна, я резко принял сидячее положение и щёлкнул пальцами. В комнате вспыхнул свет, и я увидел обстановку спальни убежища. Настенные часы показывали 5:54 утра – мой биологический будильник, как всегда, не подвёл меня, и я проснулся в обычное для себя время.

Моя лётная форма лежала там, где я и оставил её, – на соседней кровати. Но первым делом я набросил на себя халат, подошёл к двери и убедился, что она разблокирована. Сразу открывать её я не стал, а сначала сходил в ванную, быстренько привёл себя в порядок после сна, оделся и лишь тогда вышел из спальни.

В гостиной я застал только одного человека – невысокого, средней упитанности мужчину лет под шестьдесят, безусого и безбородого, с густыми чёрными волосами, напрочь лишёнными даже намёка на седину. Он сидел в мягком кожаном кресле перед большим стереоэкраном, на котором мелькали знакомые мне кадры космического сражения. По лицу мужчины было ясно, что он видел эту запись уже не впервые, но тем не менее он так увлечённо наблюдал за ходом битвы, что не сразу обратил на меня внимание.

Ну а я, едва перешагнув порог, замер как вкопанный, разинув от изумления рот и не в силах выдавить из себя ни единого слова. Говоря по правде, я просто не мог поверить своим глазам.

То, что я не был знаком с сидевшим в кресле мужчиной, ещё не значило, что я его не знал. Его лицо не слишком часто появлялось в выпусках новостей, но вряд ли на всей Махаварше нашёлся бы хоть один человек старше пяти лет, который, увидев его, не сказал бы: «Так это же…»

Наконец мужчина заметил меня, резко поднялся с кресла и быстрым шагом подошёл ко мне.

– Доброе утро, мистер Матусевич. Вижу, вы и впрямь ранняя пташка. Всё именно так, как написано в вашем досье – подъём в шесть утра и ни минутой позже.

Его крепкое, энергичное рукопожатие отчасти привело меня в чувство. Хорошо хоть пожал он мою левую руку.

– Здравствуйте, ваше величество, – вежливо пробормотал я.

– Меня вполне устроит обращение «сэр», – сказал он. – Давайте обойдёмся без лишних церемоний. Договорились?

– Да, сэр, – ответил я, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями и согласовать свои прежние представления об этом человеке с фактом его присутствия здесь, в одном из тайных убежищ Сопротивления.

Падма XIV заслуженно считался самым дрянным императором за всю тысячелетнюю историю Махаварши. Нет, не потому что он был тираном, злоупотребляющим своей властью. Никакой реальной властью он не обладал – как, впрочем, и многие поколения его предшественников на этом посту. Конституционная реформа более чем шестисотлетней давности до предела урезала императорские полномочия, оставив за его особой лишь функции номинального главы государства и арбитра нации. На политической авансцене император появлялся дважды в год, открывая очередную сессию Национального Конгресса, а также раз в четыре года от него требовалось издавать указы о назначении кабинета министров, сформированного по результатам всеобщих парламентских выборов. Кроме того, время от времени он вручал государственные премии, ордена и медали, присваивал различные почётные звания – но, опять же, только по решению правительства.

Тем не менее, императоры всегда могли оказывать значительное влияние на политические процессы в государстве – опосредствованно, через активное участие в общественной жизни планеты. Все предшественники Падмы XIV не пренебрегали этой возможностью и с тем или иным успехом занимались публичной политикой. У одних это получалось лучше, у других хуже, но все они по крайней мере пытались. Благодаря мистической харизме своего титула, благодаря своей независимости от сиюминутной политической конъюнктуры, многие монархи пользовались огромной популярностью в народе, их уважали и к их мнению прислушивались. Порой случалось, что императору достаточно было открыто выказать симпатию к одной из политических партий, чтобы обеспечить ей успех на выборах.

А вот Падма XIV ничем подобным не занимался. Он слыл законченным мизантропом и отшельником, предпочитавшим всему прочему уединение и всячески избегавшим лишний раз появляться на публике. О том же, чтобы он пытался хоть как-то влиять на политику, и вовсе речи не шло. Бóльшую часть нашего истеблишмента это вполне устраивало, зато рядовые граждане Махаварши были этим недовольны. Некоторые особо радикальные масс-медиа правого толка откровенно сокрушались, что у нас такой слабый, безынициативный и совершенно бесхарактерный император, а крайние «леваки» напротив – столь же откровенно злорадствовали, то и дело отпуская язвительные шуточки по поводу всего института монархии, который они считали атавизмом и ратовали за установление Республики.

Короче, за шестнадцать лет своего царствования Падма XIV нанёс ощутимый урон престижу императорской власти, и только в последнее время ситуация постепенно стала меняться в лучшую сторону. Однако не благодаря ему, а стараниями его дочери Сатьявати – очаровательной юной особы, которая лишь недавно отметила своё двадцатилетие и начала вести активную общественную жизнь. Будучи единственным ребёнком Падмы и наследницей престола, она явочным порядком заняла место императора и в политике, и в сердцах сограждан, а её незаурядные умственные способности, привлекательная внешность, умение ладить с людьми и с достоинством держаться на публике позволяли надеяться, что в будущем она сумеет полностью компенсировать пассивность и бездеятельность своего отца.

Но теперь, видя перед собой императора, я понял, сколь беспочвенны были все обвинения в его адрес. Он просто играл свою роль, и играл блестяще, изображая из себя ничтожество и отвлекая от своей персоны внимание чужаков. Его слабохарактерность, безынициативность и мизантропия на деле оказались лишь маской, за которой скрывался один из лидеров подполья, возможно даже – главный руководитель.

– Ваше кодовое имя «Эй-первый», – произнёс я скорее утвердительно, чем вопросительно. – Ведь так?

Падма коротко кивнул:

– Совершенно верно, мистер Матусевич. Правду обо мне знают всего несколько человек. Теперь и вы принадлежите к их числу… Но поговорим об этом позже. Сейчас вам нужно позавтракать.

Он подошёл к стене рядом с экраном и отодвинул в сторону перегородку, за которой оказалась небольшая комнатка, оснащённая всем самым необходимым кухонным оборудованием.

– К сожалению, – сказал император, – сегодня вам придётся удовольствоваться консервами. А если мы решим, что вы останетесь здесь, тогда я позабочусь и о свежих продуктах. Хотя вряд ли это понадобится.

Саморазогревающиеся консервы были, в общем, недурственны, и я позавтракал с отменным аппетитом. Постепенно я полностью оправился от шока, вызванного этой неожиданной встречей, перестал чувствовать себя неловко и скованно в присутствии царственной (пусть и не правящей) особы и даже нашёл несколько забавным, что за столом меня обслуживает сам император Махаварши.

Под завесу моей короткой трапезы Падма приготовил две чашки кофе, одну из которых передал мне, а вторую оставил у себя. Устроившись в кресле, он достал сигарету, щёлкнул зажигалкой и закурил.

– Вам я не предлагаю, – сказал он, – поскольку из вашего досье следует, что вы не подвержены этой вредной привычке.

– Вы уже второй раз упоминаете о моём досье, сэр, – заметил я. – Что за досье? Государственных спецслужб?

– Нет, наше. Сопротивления.

– Вы что, следили за мной?

– Скажем так: просто держали на примете. Ещё три года назад один из наших людей рекомендовал привлечь вас к работе подполья. Руководство местного отделения рассмотрело его рекомендацию, собрало о вас сведения и в конечном итоге решило, что вы нам не подходите.

– Вот как? – Я не то чтобы обиделся, но немного огорчился. – И почему же?

– Вы оказались слишком прямодушным и бесхитростным для подпольщика. Из вас такой же конспиратор, как из меня балерина – вы уж простите за банальное сравнение. Вы даже не смогли держать в секрете своё увлечение виртуальными межзвёздными путешествиями. Да, конечно, вы принимали меры, чтобы о вашей одержимости космосом не узнало начальство, но этого было явно недостаточно. Мы запросто вычислили вас – да и не только мы, но и чужаки, которые внимательно следят за такого рода виртуальными реальностями в поисках участников Сопротивления. На протяжении нескольких месяцев за вами даже присматривал один пятидесятник, но вскоре Иные убедились, что никакого отношения к подполью вы не имеете, и слежка была прекращена. Тем не менее вы уже «засветились», и мы не могли рисковать, привлекая вас в нашу организацию. Ещё до получения досье, как только Шанкар назвал ваше имя, я сразу вспомнил, что в своё время одобрил это решение местного комитета.

– А если не секрет, – поинтересовался я, – кто был тот человек, что рекомендовал меня?

– Вы его хорошо знаете. Это ваш напарник Ахмад Раман.

– Так он член подполья?

– Само собой. Притом весьма активный. Мы завербовали его, ещё когда он учился в академии.

– Теперь чужаки наверняка заинтересуются им, – сказал я, немного поразмыслив над полученной информацией. – Они даже могут схватить его и допросить с использованием какого-нибудь «наркотика правды».

Падма покачал головой:

– За Ахмада не беспокойтесь, он уже в безопасности. Также мы позаботились о ваших родителях, обоих братьях, сестре с семьёй и даже о вашей бывшей жене. Ситуация чрезвычайно серьёзная. По нашим последним сведениям, чужаки развернули бешеную деятельность и бросили все свои силы на поиски Рашели. Похоже, они не перед чем не остановятся. К счастью, нам удалось опередить их.

Только сейчас я заметил, что у императора воспалённые глаза, а взгляд усталый и напряжённый.

– Вы, верно, сегодня совсем не спали?

– Да уж, не до того было. Вместе со мной почти всю ночь бодрствовали и Шанкар с Агаттияром. Господин Шанкар вообще ушёл к себе лишь час назад. Этой ночью нам следовало многое обдумать и принять целый ряд важных решений.

«В том числе и о том, что делать со мной, – понял я. – И можно ли мне доверять. А если можно, то до какой степени…»

Судя по тому, что под утро дверь моей комнаты была разблокирована, а завтраком меня потчевал главный руководитель подполья, решение было принято в мою пользу.

– Рашель ещё не просыпалась? – спросил я.

Император кивнул:

– Просыпалась. Она рассказала нам свою историю, а потом мы дали ей снотворное, чтобы она снова уснула. У неё сильное нервное истощение. Последние три месяца были для неё сущим кошмаром – она провела их одна-однёшенька, на потерпевшем катастрофу корабле, в компании полутора десятка мертвецов на борту. Такое выдержит далеко не каждый взрослый, а что уж говорить о девочке, которой ещё не исполнилось и двенадцати лет.

– А что случилось с её кораблём? И вообще, как она туда попала? Ведь, насколько я понял, это был разведывательный полёт.

– Совершенно верно. Это был разведчик, причём далеко не первый. Уже два десятилетия корабли с Терры-Галлии регулярно входят в наше локальное пространство и собирают о нас информацию. До сих пор чужаки их ни разу не обнаруживали, так как они не пользовались местной дром-зоной, а совершали гиперпереходы к одной из ближайших звёзд и оттуда уже на субсветовой скорости добирались до системы Махаварши. Благодаря высокой плотности звёзд в нашем регионе Галактики, это оказалось вполне осуществимым предприятием. Ближайшее к нам звезда, Адити, расположена менее чем в одном световом месяце от нас. А в пределах светового года…

– Прошу прощения, сэр, – вежливо, но нетерпеливо перебил я. – Из моего досье вы должны знать, что я увлекаюсь астрономией, поэтому все эти факты мне хорошо известны. В том числе и точное расстояние до Адити – 685 световых часов. Также я могу назвать по памяти все звёзды в радиусе светового года от Махаварши. От которой из них прилетел корабль Рашели? От Адити?

– Нет, там появляться они не рисковали. Ближайшие звезды всегда под подозрением, и чужаки вполне могли оставить там свой патруль. Поэтому галлийцы летели через Дзету Дэваки – это почти вдвое дальше, зато безопаснее. Их миссия отличалась от всех предыдущих: они не собирались ограничиться только наблюдением с безопасного расстояния и прослушиванием нашего эфира; кроме этого, в их задачу входила высадка на планету разведгруппы с целью сбора более детальной информации и установления контакта с Сопротивлением. О нашем существовании они знали уже много лет, и рассчитывали выйти на нас через нескольких людей, в частности, через профессора Агаттияра. Разумеется, если бы на месте Рашели был взрослый человек, опытный разведчик, он бы действовал гораздо аккуратнее и, скорее всего, сумел бы связаться с нами, не привлекая внимания чужаков.

– Ого! – произнёс я, чувствуя, как моё сердце бешено заколотилось в груди. – Разведгруппа, контакт с Сопротивлением… Значит, что-то назревает?

– Безусловно. Можно не сомневаться, что по поводу Махаварши у руководства Терры-Галлии есть особые планы. Ведь Рашель говорила вам, что их разведчики уже внедрили этот фильм в глобальные сети семи оккупированных миров? – И император кивнул в сторону экрана, где на фоне зелёно-голубой планеты пылающими красными буквами пульсировал вопрос: «А вы?»

– Да, – ответил я.

– Зато намони не сообщили о своей борьбе, хотя наблюдали за нами уже двадцать лет. Не кажется ли вам это странным?

– Кажется, – согласился я, но потом добавил: – А, впрочем, нет. Если галлийцы не хотели, чтобы Иные знали об их интересе к Махаварше, тогда всё логично.

– Вот именно, молодой человек! Они держали в неведении нас, но и чужаков тоже. Все эти годы они что-то готовили. Рашель не знает, что именно, но у меня есть некоторые догадки. И если они подтвердятся… – Падма на секунду умолк, а его глаза лихорадочно засверкали. – Кстати, один примечательный факт. Корабль, на котором прилетела Рашель называется «L’Aurore de Liberté», то есть «Заря Свободы». Символично, не так ли?

В ответ я лишь молча кивнул, напряжённо размышляя над всем услышанным. Да, император был прав: название корабля звучало символично. И многообещающе. И волнующе…

Вдруг тишину в комнате разорвал настойчивый писк, который исходил из часов на запястье Падмы. Император тотчас вскочил с кресла и жестом дал мне понять, чтобы я сохранял молчание.

– В дверь моей спальни кто-то звонит, – объяснил он, включил свой комм и ленивым, сонным голосом произнёс: – Да? Кто там?

– Это я, папа, – послышался звонкий девичий голос, который я сразу узнал: в отличие от своего отца, принцесса Сатьявати, часто появлялась на публике и охотно раздавала многочисленные интервью. – Извини, что разбудила тебя. Но это очень срочно. Мне можно войти?

– Сейчас, дочка, – ответил император всё тем же ленивым голосом. – Я только оденусь. Обожди минутку.

Отключив комм, он быстрым шагом направился к лифту и уже на ходу бросил мне:

– Оставайтесь здесь, мистер Матусевич. Минут через пять я вернусь.

3

Однако император не вернулся ни через пять минут, ни даже через полчаса. Поначалу я терпеливо ждал его, сидя в кресле и по второму разу просматривая кадры космического сражения. Когда фильм закончился, я сходил в кухоньку, приготовил себе ещё чашку кофе, а вернувшись в гостиную, вывел на экран другие файлы с диска Рашели.

Помимо всего прочего, эти файлы содержали полную спецификацию корабля «Заря Свободы». Изучая их, я испытывал определённые затруднения – и не столько по причине недостатка квалификации (всё-таки у меня было инженерное образование), сколько из-за полного незнания французского языка. Но всё же техническая документация, это не художественные тексты, так что языковый барьер не стал для меня непреодолимой преградой. Большинство терминов имели сходное, а зачастую идентичное написание с английскими, значение многих слов я угадывал по контексту, ну а схемы и условные обозначения вообще были интернациональные, основанные на стандартах, введённых много столетий назад.

«Заря Свободы» принадлежала к классу лёгких крейсеров, предназначенных в основном для разведывательных и диверсионных целей. Спецификация предусматривала состав экипажа корабля в количестве пяти человек – капитана, второго пилота, бортинженера, оператора артиллерийских систем и медика; последний должен был совмещать свои обязанности с работой на камбузе, присматривать за жилыми помещениями и отвечать за работу бытовых устройств, а в ведении оператора-артиллериста находились все приборы наружного наблюдения и средства радио– и лазерной связи. Ну и, разумеется, все члены команды должны быть взаимозаменяемыми – даже судовой врач должен был обладать такой разносторонней подготовкой, чтобы при необходимости взять на себя командование крейсером. Кроме того, одновременно с экипажем на корабле могло находиться до двух десятков пассажиров – его системы жизнеобеспечения были спроектированы из расчёта на длительное пребывание на борту двадцати пяти человек.

Корабль обладал достаточно мощным ходовым двигателем и в течение четырёх суток мог развить скорость свыше половины от световой. Бортовых запасов термоядерного топлива с лихвой хватало для двух таких разгонов и торможений: согласно спецификации, количество дейтерия, которое вмещали полностью заправленные топливные баки, было рассчитано на 500 часов работы двигателя при максимально допустимом ускорении в 100 g.

И вот тут-то я кое-что обнаружил. Уже не в файлах спецификации, а в отчётах о состоянии бортовых систем. Как следовало из записей, при достижении кораблём ускорения 56,3 g в работе гравикомпенсаторов произошёл критический сбой, и сила тяжести на борту более чем в тридцать раз превысила стандартную земную. Сие означало, что взрослый семидесятикилограммовый человек стал весить более двух тонн. А это верная и почти мгновенная смерть для любого человеческого существа в Галактике, и ни длительные тренировки, ни происхождение с так называемой «тяжёлой» планеты, тут не поможет.

На всякий случай я всё же вызвал справочник (хотя этот терминал был отсоединён от планетарной сети, в его локальной базе данных имелась масса полезной информации) и посмотрел физические характеристики Терры-Галлии. Планета обращалась вокруг звезды-гиганта спектрального класса К2, со светимостью почти в семьдесят раз больше стандартной солнечной; радиус орбиты составлял восемь с половиной астрономических единиц, что полностью компенсировало избыточную яркость светила. Период обращения – четырнадцать с лишним лет, но, поскольку наклон оси планеты был минимален, времена года на ней практически отсутствовали. В тропической и субтропической зонах царило вечное лето, в умеренной полосе – вечная весна, а в полярных областях – такая же вечная зима. Сутки на Терре-Галлии длились двадцать восемь с половиной часов (тут Махаварше повезло больше – наши сутки почти равны стандартным, лишь на двенадцать минут короче). И, самое главное, что я, собственно, и искал, сила тяжести на экваторе – 0,96 от земной нормали. А стало быть, галлийцы не обладали никакой врождённой переносимостью к большим перегрузкам.

А впрочем, всё это глупости. Никто, даже житель планеты с двойной или тройной силой тяжести, не способен выдержать пресс некомпенсированного ускорения в 30 g.

Теперь мне стало понятно, что произошло с экипажем «Зари Свободы». Зато сразу возник другой вопрос: как уцелела в этой передряге Рашель? Я по второму разу внимательно изучил записи и убедился, что гравикомпенсаторы отказали по всему кораблю, а программа аварийной остановки двигателей почему-то не сработала. Скорее всего, это была диверсия: например, в бортовой компьютер был внедрён какой-то вирус, который активизировался при достижении кораблём наперёд заданного ускорения и, одновременно с резким понижением мощности гравикомпенсаторов, заблокировал возможность автоматического отключения термоядерной тяги. В течение последующих восьмидесяти двух часов корабль продолжал разгон, пока не достиг крейсерской скорости в 0,56 световой. Только тогда автопилот, не получая дальнейших указаний, остановил ходовые двигатели и переключился в режим ожидания.

Но где же всё это время была Рашель? Как она осталась в живых?…

Я вернулся к спецификации «Зари Свободы», в поисках места на корабле, где девочка могла бы спастись от перегрузки. И, похоже, нашёл его: это были две пришвартованные к крейсеру шлюпки, одна из которых называлась «le canot» (возможно, это и переводилось как «шлюпка»), а вторая была обозначена «le shuttle-fantôme», что не нуждалось ни в каком переводе. Документация на «le canot» присутствовала полностью – это был обычный посадочный катер, предназначенный для того, чтобы доставлять с орбиты на землю и обратно пассажиров корабля. Но вот на «le shuttle-fantôme», то есть «челнок-призрак», ничего не нашлось – кроме, разумеется, самой констатации факта его присутствия.

Простая шлюпка, как явствовало с документации, обладала собственными гравикомпенсаторами, способными выдерживать пятидесятикратные перегрузки, так что теоретически было возможно выжать из них и процентов на двадцать больше. Но всё же я склонялся к мысли, что Рашель использовала в качестве укрытия «призрак» – ведь вряд ли он, будучи таким жутко секретным, обладал худшими техническими характеристиками, чем обычный орбитальный катер…

Моё внимание от экрана отвлёк шелест отворяемой двери. Я оглянулся и увидел Риту, закутанную в длинный розовый халат. На её свежем, отдохнувшем лице не было ни грамма косметики (что отнюдь не делало её менее привлекательной), а распущенные и тщательно расчёсанные волосы ещё слегка поблёскивали от влаги.

– Доброе утро, мистер Матусевич, – поздоровалась она.

– Доброе утро, мисс Агаттияр, – ответил я. – Ваш отец ещё спит. Он лишь недавно лёг.

Девушка кивнула:

– Так я и думала. А вы уже встречались с… – Она многозначительно умолкла.

– Да, мисс, встречался. И сказать, что я был поражён, это ещё ничего не сказать.

В знак согласия со мной Рита тряхнула головой.

– А я до сих пор не могу поверить. И не только в это, но и вообще… вообще во всё, что с нами случилось.

Она прошла на кухню, а я тотчас последовал за ней, чтобы по примеру Падмы обслужить её за завтраком. В конце концов, по конституции Махаварши я обладал теми же правами, что и император.

Рита благосклонно приняла мои ухаживания и вежливо подождала, пока я самолично вскрою пластиковые банки с омлетом и салатом и вытряхну их содержимое в тарелки. Принимаясь за еду, она спросила:

– Император тоже ушёл спать?

– Нет, примерно час назад его вызвала принцесса Сатьявати. Он обещал скоро вернуться, но что-то задерживается. А мы так и не закончили разговор о Рашели. Вы что-нибудь знаете об этом?

– Да. Девочку разбудили при мне, она рассказала нам свою историю, а потом нас обеих отправили спать. Так что я могу вам помочь. На чём остановился император?

– На том, что это была разведывательная миссия, а корабль называется «Заря Свободы». Но затем я и сам кое-что выяснил, просматривая файлы Рашели. – И я, не вдаваясь в излишние подробности, поведал ей о своих выводах.

Рита была явно удивлена – смею полагать, моим умом и проницательностью.

– Всё верно, мистер Матусевич… Кстати, может, перейдём на ты и станем называть друг друга по имени? Не люблю все эти церемонности. Вы согласны, Стефан?

– Отличная идея! – с энтузиазмом подхватил я. – Только лучше не Стефан, а Стас.

– А я Рита. И ни в коем случае не Амрита.

На брудершафт мы не пили, поскольку было ещё слишком рано для алкогольных напитков, а просто улыбнулись друг другу.

– Ты всё правильно вычислил, Стас, – продолжала Рита. – В бортовой компьютер был внедрён вирус, вся команда корабля погибла от тридцатикратной перегрузки, а Рашель спаслась только потому, что автоматически сработали гравикомпенсаторы челнока, в котором она пряталась.

– Пряталась? – переспросил я.

– Ага. Именно пряталась. Как выразился господин Шанкар, Рашель – типичный образчик «космического зайца». Командиром «Зари Свободы» был её отец, Жофрей Леблан, из его секретных файлов она выудила все необходимые коды доступа и перед самым отлётом пробралась на корабль. Сама девочка объясняет свой поступок тем, что не хотела снова расставаться с отцом. За последние пять лет капитан Леблан пробыл со своей семьёй лишь несколько месяцев, а всё остальное время проводил в длительных разведывательных полётах. Когда Рашель узнала, что он отправляется на очередное задание и вернётся не раньше чем через полгода, она, по её словам, не выдержала и решила полететь вместе с ним. – Рита хмыкнула. – Хотя я не думаю, что она поступила так только из-за отца. По-моему, ей очень хотелось попутешествовать, она по своей натуре авантюристка.

– Это твой диагноз как врача?

– Нет, я просто узнала в ней себя. Ту себя, которой я могла бы стать, если бы жила на свободной планете и если бы мой отец не пытался сделать из меня «обычную девочку». – В голосе Риты прозвучала горечь. – Я ведь совсем не дура, я прекрасно понимала, к чему стремился отец. Но я не стала напрямую перечить ему, а нашла обходной путь – выбрала медицину, в которой он совсем ничего не понимает и искренне считает её мирной и совершенно безопасной профессией. Но он глубоко заблуждается. В большинстве своём врачи – отчаянные авантюристы.

Пока мы вот так мило беседовали, из своей комнаты вышел Раджив Шанкар и шаркающей походкой направился к нам. По его крайне утомлённому виду сразу было ясно, что он совсем не спал.

– Целых два часа я честно пытался заснуть, – сообщил старик, поздоровавшись с нами. – Но ничего не получилось. Я слишком переволновался. Вся моя жизнь меркнет перед тем, что случилось за последние несколько часов.

– Могу дать вам снотворное, – любезно предложила Рита. – Оно совершенно безвредное.

Шанкар кивнул:

– Пожалуй, это хорошая идея. Буду вам очень признателен, дорогая. – А когда девушка, проворно вскочив из-за стола, бросилась к двери своей комнаты, он обратился ко мне: – Вы виделись с Падмой? Он собирался дождаться вас.

Я ответил ему то же, что и Рите, а потом вкратце сообщил обо всём, что уже знал о приключениях Рашели. В отличие от Риты, Шанкар не выказал никакого удивления по поводу того, что я так быстро сумел разобраться в технической документации корабля и установить причину катастрофы.