Текст книги "Галактики, как песчинки"

Автор книги: Олег Авраменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

У меня перехватило дыхание. Ещё вчера вечером Валько сообщил мне, что Аня Кореева пригласила Эстер на какой-то пикник. Тоже в лесу у озера и тоже с шашлыками. Неужели…

Валько немного отстранился от меня и энергично закивал, забавно гримасничая: мол, соглашайся, соглашайся, только не сразу, а сначала помнись для вида, набей себе цену.

– Гм, заманчивое предложение, – произнесла я. – Особенно многообещающе звучит это «и так далее».

– Уверяю тебя, ничего такого, о чём ты подумала.

– А откуда ты знаешь, о чём я подумала?

– Не знаю, но догадываюсь. Ни наркоты, ни групповухи, ни прочих экстримов не намечается. Будет просто встреча друзей. Моих хороших друзей, с которыми я хочу тебя познакомить.

– Они из нашей школы?

– Нет, это… особые друзья. Не школьные приятели, а именно друзья – самые лучшие, самые доверенные.

– О-о! – протянула я, словно лишь сейчас до меня дошло. – Кажется, понимаю.

– Значит, согласна?

– Олег, я… честное слово, не знаю. Я не уверена, что хочу этого.

– Боишься?

– Скорее, опасаюсь. Мы ещё недостаточно знакомы, и вообще… – Я сделала паузу.

– И вообще, ты не полностью доверяешь мне, – закончил он мою мысль. – Тогда тебе не следовало заводить со мной вчерашний разговор.

– Да, не следовало. Я жалею об этом.

– Уже поздно жалеть, Рейчел. Что было, то было. И в любом случае, нам нужно встретиться и поговорить. Давай я заеду к тебе в полпервого.

Я помолчала, притворяясь, что размышляю.

– Хорошо, заезжай. Но не в полпервого, а в час. Я познакомлю тебя с родителями и скажу, что отправляюсь гулять с тобой по городу. А ты постарайся произвести на них хорошее впечатление. Они считают меня уже взрослой и не лезут в мою личную жизнь, но всё же опасаются, что я могу связаться с… гм… как выражается мой папа, с недостойным молодым человеком.

Я чуть ли не физически ощутила, как Олег улыбнулся в трубку.

– Не беспокойся, дорогая. Я предстану перед ними оч-чень достойным молодым человеком.

Когда я закончила разговор, Валько удовлетворённо хлопнул себя по колену.

– Есть! Второе попадание!

Я внимательно посмотрела на него:

– А тебе не кажется, что со мной и Эстер всё идёт слишком уж гладко и быстро?

– Нет, не кажется. Как раз в вашем случае это нормально. Вы с других планет, так что вас глупо подозревать в сотрудничестве с царской охранкой. Вы с демократических планет, поэтому можно не опасаться, что вы симпатизируете здешнему общественному строю. А вот нам, изображающим из себя туземцев, придётся терпеливо ждать, пока нас основательно не «прощупают» и не убедятся в нашей надёжности. – Валько посмотрел на часы. – Уже одиннадцать двадцать, тебе пора возвращаться домой, чтобы успеть поговорить с отцом и подготовиться к пикнику. А ещё, – тут он взглянул на меня с хитрым прищуром, – я бы посоветовал тебе взять с собой противозачаточные таблетки. Так, на всякий случай, если вдруг потеряешь над собой контроль.

– Да ну тебя!.. – обиделась я.

– И всё-таки возьми, – настаивал Валько. – Чем чёрт не шутит.

18

Олег посадил флайер на краю широкой поляны у озера, где уже стояло пять других машин. Поодаль, у дымящей жаровни хлопотало трое ребят, нанизывавших на длинные шампуры куски мяса. Рядом в шезлонгах расположились две девушки в купальниках. Одна парочка прогуливалась под руку в противоположном конце поляны. Ещё несколько парней и девчонок резвились в озере, весело покрикивая и брызгая друг в друга водой. Словом, всё было похоже на обычный пикник самых обыкновенных подростков.

– Здесь мы просто собрались отдохнуть и пообщаться, – уже в который раз предупредил меня Рахманов. – Это не конспиративная сходка, имей в виду.

– Имею, имею, – ответила я. – Сколько можно повторять! Если ты считаешь меня такой тупой, то незачем было вообще приглашать сюда.

– Хорошо, извини.

Мы выбрались из флайера и подошли к ребятам, занимавшимся приготовлением шашлыков. Олег познакомил меня с ними, а заодно – и с девчонками в шезлонгах. Тем временем к нам присоединилась прогуливавшаяся у лесной опушки парочка, а из озера выбрались купальщики, среди которых оказалась и Эстер Леви. Между делом замечу, что без одежды (ну, то есть, в одних трусиках и лифчике) она производила ещё более сногсшибательное впечатление, и я, внезапно поддавшись комплексам, решила сегодня не купаться, чтобы не давать повод своим новым знакомым сравнивать мою фигуру (в целом тоже недурственную) с идеальными формами этой рыжеволосой богини.

На Новороссии Эстер, как и я, легализовалась под своим настоящим именем, а её фамилия была лишь немного переиначена на более подходящий для уроженцев Земли Вершинина лад – Левинсон. По легенде, у себя на родине она была сиротой и воспитывалась общиной в высокогорном кибуце, все жители которого успели попрятаться от альвийской облавы в лесу, и одной только Эстер не повезло – она как раз отправилась в ближайший город за покупками и попала в лапы к альвам. Здесь её устроили в школу-интернат, где в выпускном классе училась Аня Кореева – один из участников местного молодёжного подполья. Весьма и весьма загадочного подполья, надо сказать. Поэтому, собственно, нас и послали сюда – чтобы мы во всём разобрались.

Всего на пикнике, если не считать нас с Олегом и Эстер, присутствовало одиннадцать человек – шестеро парней и пять девчонок. Самой старшей из них была Аня Кореева – худощавая восемнадцатилетняя девушка среднего роста, с чуть раскосыми глазами и коротко остриженными чёрными волосами. Лица остальных ребят были знакомы мне по многочисленным снимкам из досье, составленного нашей разведкой. Некоторых я даже помнила по именам – все они фигурировали в обширном списке друзей и знакомых Ани или Олега, хотя насчёт их участия в подпольной деятельности у нас до сих пор не было полной уверенности. Во всём Николайбурге нашим агентам удалось точно вычислить лишь четырёх членов этой организации – Рахманова, Корееву, а также Сергея Иванова и Александра Киселёва, которые здесь отсутствовали. Первый из них был кибером, и именно Вальку предстояло установить с ним контакт. Они уже познакомились в сети и несколько последних дней интенсивно общались – у них обнаружилось много общих профессиональных интересов. По-другому, впрочем, и быть не могло – ведь всю нашу команду, за исключением меня, подбирали тщательно, и одним из критериев этого отбора была психологическая совместимость с объектом предстоящего контакта. Кстати сказать, с Олегом Рахмановым должна была работать Божена Малкович, но она была отчислена из группы (замечу, что по моей инициативе), и в результате мне пришлось занять её место. Параллельно со мной к Рахманову «подбирался» Вася Миронов – не через школу, а через юношескую футбольную команду, за которую они оба играли, и его шансы представлялись более предпочтительными; но вот поди ж ты – я оказалась проворнее. Или мне просто повезло…

Как и предупреждал меня Олег, это собрание не носило делового характера, а было всего лишь дружеским пикником и ничем более. Мы ели шашлыки из маринованного в вине мяса (они действительно оказались гораздо вкуснее обычного барбекю), запивали их всяческими напитками, от томатного сока до пива, кому как хотелось, и разговаривали на самые разные темы – начиная с обычной болтовни о спорте, музыке, фильмах и новых виртуальных играх и заканчивая не слишком лояльными анекдотами о жизни и быте царской семьи, а также обсуждением свежих новостей из внешнего мира, которые регулярно поступали в планетарную сеть от наведывавшихся в систему Хорса человеческих разведкораблей – и уж с этим-то чужаки ничего поделать не могли.

Среди последних известий была также информация о том, что альвы начали вывод своих войск из локального пространства Земли Вершинина, уступая контроль над планетой людям. Однако ребята старались не затрагивать эту тему, дабы лишний раз не напоминать Эстер о том, что если бы обстоятельства сложились немного иначе, то сейчас бы она находилась на родной планете и вместе с остальными членами своей общины праздновала бы освобождение.

Сама же Эстер играла свою роль великолепно. Когда один из парней неосмотрительно ляпнул о Земле Вершинина, её красивое лицо на короткое мгновение исказила гримаса боли, а в больших зелёных глазах мелькнула невыразимая тоска. Всё это выглядело настолько естественно и неподдельно, что я в мыслях зааплодировала ей. Эстер была настоящей актрисой, она обладала врождённым талантом к игре, а не просто профессиональной выучкой, как Анн-Мари. Ну, а обо мне и говорить не приходится – я всего лишь умелая притворщица…

В целом день прошёл замечательно. Поначалу ребята немного настороженно присматривались ко мне (к Эстер они уже успели присмотреться до моего появления), но в конце концов решили, что я им подхожу, и безоговорочно приняли меня в свой круг. Со своей стороны я старалась произвести на новых знакомых наилучшее впечатление – и не только для успешного выполнения моей задачи. Я действительно чувствовала симпатию к друзьям Олега, мне очень нравилось их общество, даром что все они были младше меня. В нашем возрасте разница в два-три года обычно играет значительную роль, однако сейчас я её фактически не ощущала – отчасти из-за того, что за полторы недели основательно вжилась в образ семнадцатилетней девчонки, но в основном потому, что сами ребята казались старше своих лет, почти моими сверстниками. Все они явно принадлежали к так называемой «золотой молодёжи» – в том значении, которое вкладывают в эти слова на Терре-Галлии, – то есть, не дети известных и влиятельных родителей, а наделённые недюжинными талантами юноши и девушки, которым сулят блестящее будущее в какой-либо из сфер человеческой деятельности, будь то наука, искусство, бизнес, политика или военная карьера.

Время в этой компании пролетело для меня незаметно, и я сильно удивилась, когда внезапно обнаружила, что солнце уже скрылось за горизонтом и начало понемногу смеркаться. Ребята стали собираться домой, а Олег выпустил из багажника своего флайера робота-уборщика, который деловито принялся наводить порядок на месте нашего пикника. Улучив момент, он (разумеется, Олег, а не робот) тихо шепнул мне:

– Не торопись, Рейчел. Мы чуть задержимся. Улетим последними.

Я поняла, что это неспроста, и согласно кивнула.

Аня Кореева с Эстер тоже не спешили возвращаться в свой интернат. Когда один из парней, Шамиль Абдулов, который, видимо, и привёз девушек сюда, позвал их в свою машину, Аня ответила ему, что обратно они поедут со мной и Олегом. В ответ Шамиль лишь пожал плечами и сказал: «Баба с воза, кобыле легче». Раньше я эту поговорку не слышала, но её смысл был очевиден. Абдулов просто имел в виду, что ему не придётся делать по пути лишний крюк.

Когда все флайеры, кроме нашего, взлетели и скрылись за верхушками деревьев, Олег обратился ко мне и Эстер:

– С вами хочет встретиться один человек. Скоро он будет здесь.

Я сразу сообразила, что это за человек, и почувствовала, как у меня слегка закружилась голова. Слишком, слишком уж гладко всё шло. И слишком стремительно разворачивались события – а это настораживало…

Эстер же, как ни в чём не бывало, поинтересовалась:

– Он ваш лидер?

– Гм, я не уверен, что его можно так назвать. Он один из нас, из руководства, но занимает… э-э, особое положение. Из-за этого особого положения ему приходится быть осторожным, мы редко видимся лицом к лицу, обычно наши встречи происходят в виртуальности, под надёжным прикрытием. Однако с вами он решил познакомиться лично – полагаю, из чистого любопытства. По-моему, это не слишком удачная идея. – Олег замялся. – Только не подумайте, что я считаю вас недостойными доверия. Просто он находится под постоянным присмотром, и ему не стоит лишний раз рисковать.

– Тогда, может, не надо? – неуверенно отозвалась я. – Раз так, то лучше уж обойдёмся виртуальной встречей.

– Не беспокойтесь, – отозвалась Аня. – Вейдер обо всём позаботится. Везде будет зарегистрировано, что Паша просто летал на флайере, нигде не делая посадок. Он любит такие прогулки. А Вейдер своё дело знает.

Ага! Значит, Паша. Вот как они его называют. Очень мило. Что касается Вейдера, то я знала, кто скрывается под этим псевдонимом, но всё же сочла нужным спросить:

– Вейдер? Странное имя. По-моему, не русское.

– Это прозвище, – объяснил Олег. – Он сам себе придумал; не знаю, откуда взял. А зовут его Сергей Иванов – банально, вроде вашего Джона Смита.

Я улыбнулась и покачала головой:

– Тут ты ошибаешься. Джонов Смитов среди арранцев мало. А вот Патрик О’Лири – другое дело. У нас таких по десятку на дюжину. Впрочем, это не важно. Аня сказала, что ваш Вейдер обо всём позаботится. Он кибер или просто классный хакер?

– Он классный кибер. Один из лучших, если не самый лучший. Только благодаря ему нам удаётся избегать внимания царской охранки и альвов.

– Должно быть, он настоящий гений, – согласилась я. – Просто удивительно, что вас, с вашим-то уровнем конспирации, до сих пор не повязали. Взять, например, меня. Ты ведь знаком со мной всего лишь неделю, только вчера мы более или менее откровенно поговорили, а уже сегодня ты знакомишь меня со своими товарищами. Но что если я работаю на вашу Тайную Службу или, того хуже, на чужаков? А может, я вовсе не человек, может, я замаскированный пятидесятник? Вам не приходило это в голову?

Олег ужасно смутился и начал было что-то растерянно бормотать, но Аня решительно перебила его:

– Вы с Эстер не пятидесятники, это точно. И не связаны ни с охранкой, ни с полицией – мы проверили. То есть, конечно, проверил Вейдер. А касаемо того, что вас могли завербовать альвы ещё на ваших родных планетах… ну, тут нам приходится рисковать и полагаться на собственную интуицию. Вы не похожи на предателей.

«И всё равно, – подумала я. – Что-то здесь не так…»

19

Таинственный визитёр, которого Аня с Олегом запросто называли Пашей, прибыл примерно через четверть часа. В полном согласии с моими ожиданиями, им оказался невысокий светловолосый парень, чьё лицо, симпатичное, но не слишком выразительное, неизменно присутствовало во всех сюжетах новостей, посвящённых жизни царского двора. Он был на полгода старше Олега, и через два с половиной месяца ему должно было исполниться восемнадцать. Как и на большинстве человеческих планет, на Новороссии эта дата означает совершеннолетие – рубеж, перешагивая который, подросток становится молодым человеком, получает все гражданские права взрослого члена общества и одновременно теряет целый ряд привилегий, положенных детям.

Впрочем, великий князь Павел Александрович, единственный сын государя и наследник престола, являл собой исключение из этого правила – совершеннолетним он стал в свой пятнадцатый день рождения. Сей правовой казус возник четыре века назад, когда царь Михаил III перед сложной медицинской операцией с весьма неопределённым исходом издал указ, которым понизил порог совершеннолетия для цесаревичей на три года. Сделано это было ради того, чтобы в случае его смерти власть в стране перешла непосредственно к его пятнадцатилетнему сыну, минуя надлежащее в таких случаях регентство. К слову сказать, операция прошла успешно и Михаил III царствовал ещё два десятка лет, однако свой указ оставил в силе. Не отменили его и последующие правители Новороссии.

При встрече с наследным принцем мы с Эстер постарались как можно убедительнее разыграть сцену узнавания – от слегка недоуменного выражения на лице «где-то я его уже видела» до широко распахнутых от изумления глаз «ведь это же… да, точно!» Не знаю, насколько удачно получилось у меня, зато Эстер была неподражаема.

А цесаревич, пожав нам обеим руки, с места в карьер заявил:

– Меня зовут Павел. И обязательно на «ты». Только так и никак иначе. Договорились?

– Да, Павел, – ответила я, а Эстер лишь молча кивнула.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Сразу чувствуется, что вы с других планет. Наши соотечественники, даже убеждённые республиканцы, поначалу робеют, когда я прошу их обращаться ко мне по имени. А вы спокойно смотрите на меня и, небось, думаете: «Надо же, демократа из себя корчит!»

– Если честно, то я действительно так подумала, – с милой непосредственностью призналась Эстер.

Павел повернулся к Ане и Олегу:

– Друзья, полетайте минут двадцать над лесом на моей тачке. Для отвода глаз, чтобы Вейдеру было легче дурить Транспортный Контроль. А я тем временем пообщаюсь с барышнями.

Оба поняли, что он просто хочет поговорить с нами с глазу на глаз, однако не стали возражать и послушно забрались в кабину. Когда флайер улетел, цесаревич опустился на траву, скрестив ноги, достал из кармана сигарету и закурил.

– Только не рассказывайте об этом никому, – произнёс он, пряча в карман зажигалку. – Если мама узнает, что я курю, то очень расстроится.

В ответ мы с Эстер неопределённо кивнули и присели напротив него. Где-то с полминуты Павел молча глядел на нас. Не пристально, не изучающе, а скорее с любопытством, как смотрят на редких зверушек. Затем решительно сказал:

– Ладно, девочки, у меня мало времени, так что обойдёмся без предисловий. Пожалуйста, назовите свои настоящие имена. И звания, если они есть.

От неожиданности я закашлялась. Весь мир померк в моих глазах, как будто меня огрели дубинкой по голове. Откуда-то издалека, словно сквозь плотный слой ваты, до меня донёсся озадаченный голос Эстер:

– Что… о чём ты говоришь?

Она продолжала играть, изображая святую невинность. А я так не могла. К тому же я понимала, что это бесполезно. Мы сели в лужу, нас раскусили. Весь хитроумный план главного командования пошёл коту под хвост…

– Нам известно, что вы не те, за кого себя выдаёте, – между тем продолжал Павел. – Ты, Рейчел, не с Аррана, а ты, Эстер, не с Земли Вершинина. Вы агенты свободного человечества. И не только вы двое – мы знаем и о других ваших товарищах.

Уже окончательно добивая меня, цесаревич назвал остальных членов нашей разведгруппы. Назвал по здешним, вымышленным именам, но назвал всех без исключения, в том числе и Валька. А на десерт он предположил, что я являюсь командиром отряда, поскольку другие ребята были внедрены либо в семьи местных подпольщиков, либо в интернаты, а я единственная, кто легализовался на Новороссии вместе со взрослыми агентами.

– Вероятнее всего, – подытожил Павел, – операцией руководит твой вроде-как-отец. А твоя вроде-как-мать ему помогает.

Он ошибся только в одном – назвав моего отца «вроде-как-отцом». Во всём же остальном попадание было стопроцентным.

Немного опомнившись от потрясения и взвесив все «за» и «против», я решила, что терять больше нечего. Всё и так уже потеряно, наша миссия потерпела фиаско и дальнейшее притворство бессмысленно. Поскольку нашей жизни или свободе пока ничто не угрожало, я не стала произносить кодовую фразу для активизации миниатюрного передатчика, встроенного в мою правую серьгу. В нештатных ситуациях мы имели право действовать по своему усмотрению, а сейчас как раз возникла эта самая нештатная ситуация. При в данных обстоятельствах откровенность была лучшей из возможных линий поведения. Поэтому я напрямик сказала:

– Меня зовут Рашель Леблан, я мичман Военно-Космических Сил Земной Конфедерации.

После этого и Эстер ничего не оставалось делать, кроме как представиться.

Павел выбросил наполовину скуренную сигарету и удовлетворённо кивнул:

– Это уже лучше. Теперь мы можем поговорить начистоту.

– И первый вопрос, – подхватила я, – как вы нас вычислили?

– Насчёт этого могу вас успокоить: лично вашей вины здесь нет. Вы были разоблачены ещё в процессе внедрения информации о вас в планетарную сеть. Это заслуга Вейдера. Вы ведь уже слышали о нём?

– Да, слышали.

– Он-то и постарался. Мы уже давно ждали чего-то подобного.

– Что к вам подошлют агентов-сверстников? – на всякий случай уточнила я.

– Совершенно верно. Так что мы были начеку.

Я растерянно тряхнула головой.

– Но тогда… тогда я ничего не понимаю. Раз вы знали, кто мы, то почему просто не проигнорировали нас?

– Поначалу мы так и собирались поступить. Однако позже поняли, что это будет ошибкой. Если мы не пойдём с вами на контакт, то ваше руководство предпримет другие меры, возможно, самые радикальные. Поэтому мы решили принять вашу игру и позволить вам проникнуть в нашу организацию.

Я вспомнила, как вчера «обрабатывала» Олега Рахманова, и мне стало стыдно. Ведь я, дурочка, страшно гордилась тем, что так ловко подцепила его на крючок, а на деле оказывается, что он просто игрался со мной…

– Так Олег с самого начала знал, кто я?

– Нет, он как раз не знал. И до сих пор не знает. Правда о вас известна только мне, Ане, Вейдеру и ещё нескольким нашим товарищам. Что же касается Олега, то мы не стали вводить его в курс дела. Аня лишь посоветовала ему заняться тобой – мол, Вейдер кое-что разузнал о тебе интересное, и было бы неплохо привлечь тебя на нашу сторону. – Павел слегка улыбнулся. – Так что не переживай, Рашель. Олег тебя не дурачил, вчера он сам был в панике из-за того, как легко ты его раскусила.

Его слова немного утешили меня. Не так чтобы очень, но всё же…

– Зато Аня меня дурачила, – мрачно заметила Эстер. – А я ничего не заподозрила.

– Ну, вы с ней друг друга стоите. Одного поля ягоды. Аня говорит, что если бы она не знала, что ты «подсадная утка», то без колебаний поверила бы твоей легенде.

– Погоди, Павел! – собравшись с мыслями, произнесла я. – Всё это… очень и очень странно. Вы разоблачили нас и решили поиграть с нами, допустив в свою организацию. Здесь всё понятно, всё логично. Но зачем ты рассказываешь об этом? Ты же портишь всю вашу игру.

– Затем я и рассказываю, чтобы её испортить. Это не моя игра, это игра Вейдера и компании. Их план с самого начала мне не нравился, он слишком рискованный и может привести к прямо противоположным результатам, чем они рассчитывают. Однако я видел, что их не переубедишь, поэтому решил втайне от них сыграть по-своему.

– А они ни о чём не догадаются? – спросила Эстер. – Я заметила, что Аня была недовольна, когда ты захотел поговорить с нами с глазу на глаз. Она может заподозрить неладное.

– Не заподозрит. Аня лишь изображала недовольство, а на самом деле наша доверительная беседа была спланирована наперёд. Её цель – предстать перед вами этаким добродушным романтиком-демократом, мечтающим об установлении конституционной монархии, но не способным на какие-либо решительные действия, вроде государственного переворота. А в дальнейшем вас должны постепенно убедить, что и вся наша организация, несмотря на тщательную конспирацию, не представляет собой серьёзной силы.

Я покачала головой:

– Наши в это не поверили бы.

– Да, – произнёс цесаревич. – Я тоже так думаю.

– Поэтому ты решил открыть нам свои карты? Хочешь вступить в контакт с нашим руководством?

Павел ответил не сразу. Некоторое время он смотрел куда-то в пространство поверх наших голов, а на лице его застыло угрюмое выражение.

– Я хочу свободы для своей страны. Свободы от любого гнёта, внешнего и внутреннего. Я хочу, чтобы мой народ жил достойно, как и всё остальное человечество, не боясь ни мохнатых ублюдков оттуда, – Павел ткнул незажжённой сигаретой в темнеющее небо, – ни здешних подонков из окружения моего отца и дяди. Когда ваши войска потерпели в нашей системе поражение, мне ещё не было четырнадцати лет. Для меня это стало трагедией. Я так верил, так надеялся, что мы наконец получим свободу, но… вы ушли, вы бросили нас. Нет, я не виню вас в этом, я понимаю, что вы сделали всё возможное. Виноват народ Новороссии, который не поднял всеобщего восстания и не ударил по чужакам с тыла; виноват мой отец, который оказался бесхребетным слизняком и призвал людей к бездействию. Сейчас много говорят, что он сделал это под угрозой расправы, чуть ли не под дулом пистолета… Глупости! Никто ему не угрожал, он просто испугался. Перетрусил, смалодушничал… как и весь наш народ.

Цесаревич нервно раскурил сигарету, сделал слишком глубокую затяжку и закашлялся.

– Да уж, народ, – снова заговорил он. – Хорош народ, который не смеет выступить против врага без государева соизволения. Мы опозорились перед всем человечеством, мы по уши вляпались в де… в грязь. Теперь нам придётся долго от неё отмываться. – Павел махнул рукой. – Впрочем, это уже сантименты. После тех событий я понял, что в нашей стране нужно всё менять – сверху донизу, иначе мы никогда не освободимся. А если и обретём наконец свободу, то получим её в качестве подачки, что будет ещё унизительнее. В общем, я начал искать связь с вашими агентами. Это оказалось трудным делом, я потратил более семи месяцев, но в конце концов вышел на одного человека, который устроил мне встречу с представителем галлийской разведки.

– Нам известно об этом, – сказала я. – Тогда наше руководство сочло твоё предложение неприемлемым.

– Если называть вещи своими именами, то от меня попросту отмахнулись. Они решили, что я властолюбивый мальчишка, которому не терпится завладеть отцовской короной. А мне не удалось убедить их в своей искренности. Тем всё и закончилось. Ваши быстренько произвели перетасовку агентов – что называется, обрубили концы и попрятали их в воду, – и у меня больше не было возможности связаться с вами.

Несколько секунд Павел молчал. Но на сей раз он смотрел не куда-то вдаль, а на Эстер. Смотрел, как будто любуясь ею. А может, и в самом деле любовался. Порой даже я, девушка, ловила себя на том, что не могу отвести от неё глаз. Но при всём том я никогда не испытывала к ней зависти. Она была слишком красива, чтобы завидовать ей. С такой внешностью у неё ой как непросто сложится карьера. Всегда найдётся немало циников, которые будут истолковывать любое её продвижение по службе как результат неуставных взаимоотношений с начальством…

– Следующие несколько месяцев, – продолжил Павел, – были самыми кошмарными в моей жизни. Я чувствовал себя никому не нужным, всеми отвергнутым. А позже я познакомился с Олегом и его группой. В их лице я нашёл своих единомышленников, они полностью разделяли мои взгляды и убеждения. Некоторых из них вы видели сегодня на пикнике. Это замечательные ребята… но они всего лишь замечательные ребята, не более того. В основном они предавались мечтам – о свободе от чужаков, о правовом государстве, о космических полётах, – и я мечтал вместе с ними. Просто мечтал, и всё. Но два года назад появился Вейдер со своей командой – Аней Кореевой, Сашей Киселёвым, Юрой Ворушинским, Борей Компактовым… ну, и с остальными. Уж они-то были далеко не мечтателями, они сразу развернули такую бурную деятельность, что подчас мне страшно становилось. Наша организация росла как на дрожжах, вы даже не представляете её истинных масштабов… Я, кстати, тоже не совсем представляю, и мне это очень не нравится. У меня сильное подозрение, что они многое скрывают, что мне известно лишь о верхушке айсберга, а бóльшая часть созданной ими подпольной сети держится в строжайшем секрете. Меня это злит и пугает. Поначалу я опасался, что Тайная Служба либо альвийская контрразведка легко разоблачат нас, но время шло и ничего не случалось. Вейдер гениально всё устроил… И, думаю, не только он один. Похоже, у него есть помощники, о которых я ничего не знаю. Я вообще удивляюсь, как вам удалось хоть что-то проведать о нашей организации.

– Вас подвело чрезмерное усердие Вейдера и его предполагаемых помощников, – объяснила я. – Ваша Тайная Служба держит на примете всех, кто контактирует с тобой. Просто так, на всякий случай. Но наша разведка обнаружила странную вещь: некоторых твоих приятелей охранка словно не замечает. В её базе данных нет о них никакой информации, как будто они невидимки. Естественно, это показалось подозрительным, и наши агенты начали осторожное расследование.

– Теперь понятно, – кивнул Павел. – Всё-таки приятно осознавать, что и Вейдер может ошибаться. А то он пугает меня своим всеведением. Когда в прошлом году ко мне попытались подобраться ваши агенты – поняли всё-таки, что с моим отцом каши не сваришь, – я был вынужден послать их к чёрту. Мне пришлось это сделать, потому что большинство моих товарищей категорически против любых контактов с вами.

– А ты? – спросила Эстер. – Сам ты не против сотрудничества?

– В принципе, не против. Мне, конечно, досадно, что три года назад ваши люди так обошлись со мной, но я уже не ребёнок и ради дела готов переступить через свою гордость. Однако проблема в других ребятах, они не хотят иметь с вами дела.

– Почему?

– Ну, во-первых, общее недоверие к взрослым – как к здешним, так и к пришлым. А во-вторых, и это главное, уверенность в собственных силах. Ваше руководство слишком поздно спохватилось. К тому времени, когда вы начали принимать меня всерьёз, наша организация стала достаточно мощной, чтобы самостоятельно возвести меня на престол. И мы – я говорю «мы», чтобы не отделять себя от остальных, – решили не связываться с вами, пока я не стану царём.

– Чтобы не делиться лаврами грядущей победы?

– Грубо говоря, да. Ребята уже почувствовали свою силу и не хотят, чтобы кто-то навязывал им свою волю, указывал, что нужно делать.

– Гм-м… – с сомнением протянула я. – Раз ваша организация такая мощная, то почему ты до сих пор не царь?

Он вздохнул:

– Всё было готово ещё шесть месяцев назад, но я использую любой предлог, чтобы отсрочить переворот. Понимаете… В общем, проблема в моём отце. Я никогда не любил его, а четыре года назад, после тех событий, стал его презирать. Но он всё-таки мой отец, и я не хочу его смерти. Из чисто моральных соображений, не говоря уж о том, что это было бы скверным началом моего правления. Потому-то я и обращался к вашим людям за помощью – чтобы вы забрали его с Новороссии и увезли на Землю, Терру-Галлию или куда-нибудь ещё, хоть к чёрту на кулички. Просто так сместить его с трона и оставить здесь, на нашей планете, не получится. Народ не любит отца, хоть и привык во всём слепо подчиняться ему, так что не будет особо возражать, если я заменю его на престоле. Однако есть ещё альвы, которым нравится отцовская лояльность, а также некоторые люди… нет, это даже не люди, а паршивые ублюдки, мразь, наживающаяся на сотрудничестве с чужаками. И те и другие горой встанут за отца и не позволят мне занять его место. Но если отец исчезнет, то им не за кого будет вступаться. Вы понимаете?

– Да, понимаем, – сказала я.

– Это для меня очень серьёзная проблема. Аня с Вейдером говорят, что я зря беспокоюсь, что мы временно спрячем отца в надёжном месте, а позже, когда я коронуюсь, передадим его в ваши руки, и тут уж вам волей-неволей придётся следовать нашему плану. Но я не верю им, я думаю, что они убьют его – для пущей верности, чтобы зря не рисковать. И я боюсь, что все остальные ребята, даже такие щепетильные, как Олег, признают оправданность этого шага. Для них мой отец не человек, а символ ненавистного им абсолютизма, олицетворение того зла, которое приносит народу неограниченная монархия. Вдобавок они считают его главным виновником того, что случилось четыре года назад. Если рассуждать логически, то они правы, и умом я сознаю, что отец заслуживает смерти. И всё-таки… всё-таки я хочу, чтобы он остался в живых. А спасти его, увезти с планеты можете только вы.