Текст книги "Стукач"

Автор книги: Олег Вихлянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Даже не рассматривая их, кореец укладывал все в прихваченную с собой сумку. Когда дело было закончено, оба поспешили вернуться в гостиную, где оставили супругов Краманских-Горловых.

Лев Исаакович продолжал сидеть в прежней позе на диване. Ему было плохо с сердцем. Мира Иосифовна, привязанная накрепко к стулу, сумела-таки повалиться на пол и подползти к мужу. Сейчас она пыталась зубами развязать узлы веревки, стягивающие его руки. Подойдя к ней со спины, Соленый ухватил ее левой рукой за волосы и оттянул голову назад. В другой руке у него было зажат нож. Одним коротким движением он полоснул ее по горлу, почти одновременно отскочив в сторону: кровь хлестанула фонтаном. Тело несчастной женщины завалилось на бок. Она не успела даже вскрикнуть.

Лев Исаакович лишь слабо застонал, видя происходящее сквозь полуприкрытые веки. Он знал, что все кончится именно этим. Но был бессилен что-либо изменить.

Соленый, оглядев себя – не забрызгался ли кровью жертвы, – шагнул к хозяину квартиры и, не долго думая, всадил ему нож по самую рукоятку точно в сердце. Коллекционер в последний раз широко, словно недоумевая, раскрыл глаза, судорожно глотнул ртом воздух и обмяк.

– Линяем отсюда! – подал голос кореец. Он все это время стоял в дверном проеме и молча наблюдал за действиями Соленого.

Отерев с ножа кровь, Солонов сложил его и сунул обратно в карман. Затем осмотрел комнату и, повернувшись к Киму, согласился:

– Да. Уходим…

* * *

…«Мерседес» Игоря Ивановича Серегина, а за ним и темно-синий автомобиль Монахова, в котором он ездил исключительно по служебным делам, двигались из Ленинграда в приозерском направлении. Туда, где еще в 1939 году проходила знаменитая, линия Маннергейма. Их сопровождали два джипа с личной охраной Бизона.

Эта система укреплений создавалась с двадцать седьмого по тридцать девятый годы под руководством всемирно известного генерала Ба-ду – талантливейшего военного инженера.

Как свидетельствуют официальные документы, линия пересекала весь Карельский перешеек от Финского залива до Ладожского озера широкой полосой в 90 километров.

В зоне обеспечения – ближе к Санкт-Петербургу – было создано 220 километров проволочных заграждений в 15 и 45 рядов, 200 километров лесных завалов, 80 километров противотанковых надолбов и множество долговременных огневых точек из железобетона. Местность в промежутке от Сестрорецка до Рощина (выборгское направление) и от Осельков до Лемболова (приозерское) являет собой мощнейшее фортификационное сооружение, рассчитанное на века. От электричества до канализации, от кинозала до складских бункеров. Все это вместе взятое именовалось со времен возведения линией Маннергейма. В здешних местах теперь прочно обосновались люди Бизона и Монахова. Это их тайное государство, надежно укрытое под землей на десятки метров, уходящее вниз на четыре уровня, надежно охраняемое и неприступное.

Кореец ехал в первой машине, с Серегиным. Там же находились и два телохранителя хозяина «мерседеса». А Соленый сидел на заднем сиденье BMW, зажатый с двух сторон охранниками Монахова. Впрочем, те делали вид, что всего лишь совершают автопрогулку, любуясь красотами Карельского перешейка, по территории которого они уже мчались.

Сам Иннокентий Всеволодович расположился рядом с водителем.

– Куда едем-то? – спросил Соленый, начиная волноваться.

– Бизон решил показать вам базу, – расслабленно ответил Монахов. – Поверь, она ничуть не хуже той, что была у вас на Тянь-Шане.

– Ну-ну, – хмыкнул Соленый и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

Через два с половиной часа пути автокавалькада съехала с асфальтированной трассы на грунтовую лесную дорогу. По обе ее стороны тянулись смешанные леса. А там, где наступало редколесье, можно было увидеть чистейшие зеркала северных озер со множеством водоплавающей дичи. Все это напоминало Соленому Дальний Восток.

Сегодня утром на даче в Тарховке Бизон пристально следил за Соленым и корейцем. Но те ни малейшим движением не вызвали у него каких-либо подозрений. Были спокойны и в меру общительны. Серегин также старался не выдать своего возбуждения, вызванного событиями прошедших суток.

Грунтовая дорога между тем уперлась в завал. Проезд был перекрыт двумя завалившимися могучими стволами деревьев. Все машины остановились.

– Приехали! – воскликнул Соленый, думая о том, что сейчас придется вылезать из машины и всем скопом разбирать завал. Тут-то его и кончат. А вот если не замочат в этом тупике, то не замочат вообще.

Но вот из «мерседеса» вышел один из телохранителей Бизона. Односложно выкрикнул что-то в самую чащу. А в следующую секунду глаза Соленого полезли на лоб. Оба толстенных дерева, поваленных, как думал Солонов, ураганным ветром, стали сами собой медленно подниматься, будто шлагбаумы! Спустя полминуты проезд был свободен. Автоколонна вновь двинулась в путь. Не поверив своим глазам, Соленый оглянулся. Так и есть. За их спинами, когда последний из джипов сопровождения пересек определенную черту, оба могучих лесных исполина вернулись в прежнее положение, перегородив дорогу!

– Чертовщина! – невольно вырвалось у него.

Через полчаса, когда «мерседес», BMW и оба джипа, выехав на небольшую опушку, аккуратно припарковались, Соленый понял: теперь приехали. Все стали выходить из машин. Затем Бизон, подойдя с корейцем к Монахову и Соленому, радушно произнес:

– Милости прошу в наше хозяйство!

Следом за его словами неизвестно откуда донесся звук скрежещущего железа и непонятный механический рокот.

На их глазах середина опушки стала медленно раздвигаться, и вскоре на том месте, где произрастал тесячелетний дерн, образовалась глубокая… дыра. Подойдя ближе, Соленый увидел, что изнутри вход в шахту подсвечивается множеством ламп, а все, что ниже уровня поверхности земли, отделано высококачественным железобетоном. Вниз вели ступеньки с поручнями.

– Прошу, господа! – пригласил Бизон и первым направился вниз.

Корейцу и Соленому ничего не оставалось, как только последовать его примеру. Жутковато. Но деваться некуда. Не изобличать же самих себя в трусости!

Как только все очутились на ведущей вниз лестнице, небесный свет над их головами померк.

Спустившись на четыре метра, они оказались на небольшой бетонированной площадке. Одну ее стену занимала мощная двустворчатая дверь. Судя по мигающим справа на табло лампочкам, дверь эта имела электронное управление. Бизон нажал несколько кнопок, и обе створки медленно раздвинулись. Впереди был длинный и узкий коридор, по которому и направились спустившиеся в подземный бункер люди.

– Ни фига себе! – постоянно повторял Соленый.

Кореец шел молча. По тому, как он сжимал руки в кулаки, можно было судить о его внутреннем состоянии. Охранники и судили. Они были заранее проинструктированы Бизоном и Монахом не спускать глаз с этих двоих.

Коридор завершился дверью, похожей на первую, но уступающей по габаритам. Преодолев ее, все очутились в огромной комнате, чем-то напоминающей зал фантастического замка. Из этого помещения расходились во все стороны коридоры и тоннели. Само оно было великолепно освещено и уставлено роскошной мебелью. Здесь же находились и незнакомые корейцу с Соленым люди. Все они были вооружены.

– Присаживайтесь, господа! – предложил Бизон и сам уселся в одно из кресел. – Здесь находится уникальная линия по производству водки всех отечественных сортов и даже виски! В стране с этим делом напряженка, насколько вам известно. Горбач постарался – людей без пойла оставил. Вот мы с Иннокентием Всеволодовичем и сподобились! – Он весело глянул на Монахова. – Этот участок работы я собираюсь в дальнейшем поручить вам. В благодарность, так сказать, за оказанные услуги…

Из слов, высказанных Бизоном, любой здравомыслящий человек без труда сделал бы недвусмысленные выводы. Ни кореец, ни Солонов слабоумием не страдали. Соленый тут же пошел красными пятнами. Ким сохранял обычную невозмутимость,

– В наем берешь? – зло спросил он. – Как быдло?

– Вита-а-алий! – будто бы обиделся Серегин. – Мы же братья, в конце концов. Как можно так говорить?

– Не выжучивайся! – заговорил и Соленый, обращаясь к Бизону. – Из воров барыг лепишь? Не выйдет. Ты с нами, во-первых, еще не рассчитался за еврея. Когда долю отстегнешь?

Бриллианты, найденные в квартире Краман-ского-Горлова, Ким с Солоновым добросовестно – если слово «совесть» здесь вообще уместно – передали Бизону. Тот принял от них камни и ни слова не произнес о вознаграждении за проделанную работу.

– Какую долю, Соленый? – изобразил непонимание Бизон. – Я вас попросил помочь мне. Обратился к вам, как к близким людям…

– А менты примут – ты нас, как близких, вытаскивать будешь за две мокрухи? – глянул на Бизона сквозь щелочки глаз кореец.

– Погодите, погодите! – выставил перед собой открытые ладони Серегин. – Я привез вас сюда, чтобы практически отдать в ваше распоряжение мощное производство. Вы берете его под свой контроль, руководите процессом, хозяйничаете…

– А сливки снимаешь ты, Бизон, да? – усмехнулся Соленый и сунул руку в карман.

Его тут же обступили вооруженные люди. Рука покинула карман. Нож Соленый так и не достал. И правильно. В этой ситуации он все равно ничего не смог бы сделать.

– Нет, ты не прав, – отрицательно покачал головой старый вор. – Прибыль мы поделим по-братски.

Монахов, наблюдая за всем происходящим со стороны, ждал от Бизона всего чего угодно. Тот мог запросто подать знак подчиненной охране, и корейца с Соленым на месте разорвали бы на куски. Но Бизон вел себя на удивление спокойно. Ни одно его слово, ни один взгляд не выдавали агрессивных намерений. Игра, которую он вел, была значительно тоньше и коварнее, чем могло показаться сначала.

– Слушай, ты! – взорвался Соленый. – Я не буду на тебя ишачить! Да я тебя… Ты оборзел!..

– Подожди, Данил, – остановил его ровным голосом кореец. – Не надо пылить. – Выдержке Кима можно было позавидовать.

– Ты что, не видишь?! – не унимался Солонов. – Он же нас за людей не считает! Под себя ставит!

– Говорить буду я! – впервые повысил голос Виталий. – Мы не ссоримся с тобой, Бизон. Но ты поступаешь не по понятиям. Братанов нельзя за барыг держать. И ты это знаешь. Может, ты привез нас сюда вовсе не для того, чтобы предложить это дело… Возможно, ты просто хочешь нас здесь убить. Так давай, мочи. Только знай: правильные блатные не перевелись пока. О твоем паскудстве станет известно очень скоро. И ты будешь отвечать, если мы с Соленым отсюда не выйдем…

– Зря… Напрасно ты так, Циркач, – горестно произнес Бизон, вспомнив давнюю воровскую кличку корейца. – Я вас принял в России. Хлебом, добром принял. Вот. – Он обвел взглядом роскошное подземелье. – В дело вас приглашал. А вы обвиняете меня в грязных помыслах…

Обстановка накалилась до предела. Монахов чувствовал, что сейчас произойдет самое главное. То, ради чего Бизон затеял эту поездку в Карелию. И он не ошибся.

– Что ж, я докажу вам свои добрые намерения, – сказал Серегин.

– Долю за еврея выплатишь? – подначил Соленый.

– Нет. Нет там вашей доли. Разве мы договаривались?

Это точно. Посылая Кима и Солонова к коллекционеру, Бизон и словом не обмолвился ни о какой дележке. При любом разборе Серегин окажется прав.

– Я докажу вам свою честность другим способом. – Казалось, старик говорит совершенно искренне, – Вы свободны. Никто вас в этом подземелье не держит. И уж тем более никто не: собирается убивать. Мои люди проводят вас наверх. Заберите «мерседес». Можете ехать хоть сейчас.

Ким и Соленый, не проронив ни слова, поспешили выбраться на земную поверхность и уехать в Ленинград.

Монахов озадаченно посмотрел на Бизона, который преспокойно сидел в кресле и потягивал из бокала сухой «Мартини».

– И к чему все это было? – спросил он.

Бизон лишь усмехнулся, ничего не ответив. На самом деле каждый свой шаг Игорь Иванович просчитал. Ему не с руки было уничтожать корейца и Соленого просто так, без веских на то оснований, наплевав на понятия блатного мира. Нужно было вынудить их сделать неверный шаг.

А привез он их сюда, потому что был уверен: их смертельно оскорбит предложение работать на положении цеховиков. И в ответ на это оскорбление они непременно покажут зубы. Вот тут-то он их и покосит. Неправильно это – в чужой монастырь со своим уставом переть. Приютили тебя в России – будь добр, иди ровно. Потом, на воровском сходняке, всю эту историю с предоставлением рабочего места можно будет изложить в выгодном для Бизона свете. Но пока что следовало дождаться, чтобы Циркач и Соленый сделали в сторону Серегина резкий выпад.

Уничтожить их – дело техники. А уж тогда все деньги, привезенные и переведенные из Ташкента в Ленинград, перейдут в распоряжение старого и почитаемого в блатном мире человека – Игоря Ивановича Серегина. Таков закон. Никакого беспредела.

…О конфликте, происшедшем между Бизоном, Солоновым и Кимом, Иннокентий Всеволодович в тот же день сообщил генералу Багаеву по условленному заранее каналу связи. Того ничуть не смутила ситуация, обрисованная агентом. Пересказав все до мельчайших подробностей, Монахов услышал в ответ лишь одно слово:

– Работай.

* * *

Рассорившись с Бизоном, кореец и Соленый покинули дом в Тарховке и поселились в гостинице, заняв по «люксу». Соленый сутки пил, не выходя из своего номера. Кореец также уединился, но все это время посвятил не пьянству, а размышлениям о том, как прижучить старого вора и максимально защитить свои интересы. Он понимал: нужно опередить Бизона и первым выйти на местную братву, чтобы те рассудили спорящие стороны, опираясь на информацию, которую получат от Кима. Утром приняв душ и побрившись, он уже одевался, когда к нему вошел Солонов.

– Куда намылился? – спросил тот угрюмо, усаживаясь в кресло в гостиной и закуривая. – По шалавам? – Данил был явно с похмелья, и кореец не хотел сейчас с ним разговаривать.

– По делам, – ответил он вполне сдержанно. – А ты лучше проспись пока. Сутки не просыхаешь.

– А че мне делать-то? Бизон кинул. Дела на хрен летят… Ты вон тоже нафраерился.

– Иди спать, я тебе говорю. – Ким начал терять терпение.

– Ты че мне указываешь? Не строй из себя командира! Понял, да?

– Пошел ты!.. – не выдержал кореец. Он уже оделся к тому времени. Вышел из номера и громко хлопнул дверью.

Соленый еще какое-то время посидел без движения. Затем поднялся, прошел к холодильнику и достал оттуда бутылку водки. Отхлебнул из горлышка, поморщившись. И вдруг что-то ударило его изнутри. Он отставил водку в сторону, сильно потер распухшее лицо ладонями и нервно зашагал по комнате.

– Я тебе покажу, сука, как с людьми поганничать! – зло выговаривал невидимому противнику. – Возомнил из себя короля, паскудина рваная… Ща-а-ас ты у меня попляшешь, мудила!

Стремительно выбежал в коридор и понесся к выходу. Покинув гостиницу, поймал на улице такси и назвал водителю тарховский адрес Бизона. Шофер вначале заупрямился, но, увидав в руках Соленого крупные денежные купюры, согласился везти клиента хоть к черту на рога.

Прибыв в Тарховку, Данил Солонов рассчитался с водителем, не подъезжая к самому дому. Метров пятьсот прошел пешком. Нажал на кнопку звонка у ворот. Ему открыл один из охранников и проводил к Серегину.

– А-а! – поднялся тот навстречу. Игорь Иванович в момент прихода Соленого завтракал. – Рад тебя видеть, Данил, – произнес он, хотя глаза его говорили о противоположном. – Куда ж вы с Циркачом запропастились? Как уехали, так и не слышно вас, и не видно…

– Не придуривайся, Бизон, – раздраженно ответил Соленый. – Скажи лучше, как рассчитываться с нами думаешь? Я говорю о бриллиантах еврея.

– У тебя же есть свои бриллианты, – улыбнулся Бизон. – Зачем тебе чужие?

– Я за эти «чужие» работал! – выкрикнул Соленый. – И Циркач работал!

– Ну хорошо, – будто бы смирился старик. – Сколько вы хотите?

– Ровно половину!

– Половину, говоришь… – Серегин незаметно опустил руку к ножке журнального столика, где располагалась одна из кнопок экстренного вызова охраны. Двое плечистых парней в строгих костюмах через две секунды уже стояли в комнате у входных дверей. – Не много?

– В самый раз. А ты как хотел? Чтоб мы на тебя горбатились даром?! – начал распаляться Соленый. Он поднялся с кресла и порывисто пересек комнату по диагонали, встав у двери, выходящей на веранду. Дверь была открыта, и выход разделяла лишь тонкая шелковая штора, слегка развевающаяся на слабом сквозняке. – Нет уж, Бизон. Нам от тебя лишнего не надо. Ты заплатишь нам за еврея, а потом наши дороги разойдутся раз и навсегда.

– Да? – удивился Серегин. – И чем же вы здесь, в Ленинграде, думаете заняться? В народное хозяйство ломанетесь? – В голосе его послышалась насмешка.

– Будем заниматься, чем люди занимаются! – рявкнул Соленый.

– О-о! Боюсь, такого занятия для вас тут не найдется, – опечалился Игорь Иванович. – Здесь, знаешь ли, своих хватает. Я же вам предлагал: работаем вместе, рука об руку…

– Не лепи горбатого, Бизон! – заорал Соленый, сжимая кулаки. Никто из охранников не сделал ни малейшего движения. Они знали свою работу. Пока гость проявляет агрессию лишь на словах, хозяину решительно ничего не угрожает. Данил продолжал распаляться: – Ты нас за лохов держишь! Затянул сюда, как в ловушку, а теперь хочешь по миру пустить!..

– Не орать! – прикрикнул на него Серегин, и оба охранника сделали по шагу вперед. Впрочем, это не остановило рассвирепевшего Соленого…

* * *

Иннокентий Всеволодович подъехал к дому Бизона и, оставив машину у ворот, позвонил в звонок.

– Там гость, – предупредил его охранник, открывший калитку.

– Кто?

– Который из Ташкента. Русский.

– Один?

– Да.

Не расспрашивая о подробностях, Монахов пошел к дому. Но не к парадному входу, а со стороны веранды. Громкие раздраженные голоса Бизона и Соленого он услышал еще издали. Ничего хорошего это означать не могло.

– Послушай, Соленый, – говорил Бизон. – Вы захотели рвануть из Ташкента сюда? Я вам это устроил. Вам нужно было бабки на счетах пристроить – пожалуйста! Предложил вам дело – вы заерепенились. Ну знаешь, не делай, говорят, добра людям, не наживешь врагов. Какого рожна вам еще от меня надо? Отстаньте, в конце концов! Деньги ваши здесь. Крутитесь сами, как можете!..

– Рассчитайся за еврея! – уперся, как бык, Соленый.

– Нет! – выкрикнул в ответ Бизон.

Иннокентий Всеволодович уже стоял в это время на веранде у самой шторы и через щель мог видеть все происходящее в комнате.

– Ты за это ответишь, Бизон! – зловещим тоном проговорил Данил. И слова его больно задели Серегина.

– Что ты сказал? – Он резко перестал кричать. Произнес это тихо и холодно. – Ты имеешь наглость приезжать в мой дом и угрожать мне? – Бизон перешел на тихое шипение. – В порошок сотру, гнида!..

Все последующие события развивались более чем стремительно. Монах увидел, как правая рука Соленого скользнула за спину к заднему карману брюк. И тут же обнаружилось, что этой рукой Данил вытащил нож. Мягко и коротко щелкнула пружина-«улитка», обнажив стальное лезвие. Рука Соленого по-прежнему оставалась за его спиной. «Сейчас метнет!» – со страхом подумалось Иннокентию Всеволодовичу. Он, не раздумывая, одернул штору и шагнул в комнату, оказавшись почти вплотную к Солонову. Тот его до сих пор не видел.

– Соленый! – выкрикнул хрипло Монахов.

В следующую секунду он увидел перед собой искаженное злобой лицо и тут же почувствовал, как сталь отточенного клинка пропорола ему живот. Солонов ударил его ножом не мешкая. Почти одновременно прозвучали два пистолетных выстрела. Это охранники схватились за стволы и нажали на спусковые крючки. Иннокентий Всеволодович еще успел заметить, как рухнул перед ним Соленый. Одна пуля угодила ему в спину, вторая точно вошла в затылок. Потом колени Монахова подкосились, и он стал медленно оседать на пол, обхватив обеими руками живот, из которого торчала рукоять ножа.

* * *

…Игорь Иванович Серегин подошел к телефонному аппарату и набрал один из московских номеров генерала Багаева. Тот снял трубку после второго сигнала.

– Иван Иванович, Ким проживает в гостинице, как и предполагалось, – сообщил Бизон. – Мы нашли в кармане Солонова гостевую карту. Судя по всему, они расположились по соседству…

– Располагались, – поправил Багаев, имея в виду тот факт, что Соленый уже мертв. – Спасибо. Но, думаю, с ним вы сами договоритесь, не так ли? – спросил генерал.

– Так-то оно так, – чуть помешкав, ответил Серегин. Он хотел добавить еще что-то, но генерал опередил его короткой репликой:

– Поступайте по своему усмотрению. – И, не прощаясь, положил трубку.

Расчет Багаева был прост. Он был уверен, что Бизон уничтожит корейца. Может, это и к лучшему. Скорпион жалит скорпиона…

Уже спустя час в гостинице были люди 6е-регина. Кореец Ким в этой игре оказался лишним.

Не привлекая постороннего внимания, два молодых мужчины проникли на этаж, где был расположен номер корейца. Вежливо постучали в дверь. Им никто не открыл. Тогда один из них в течение пяти секунд отпер отмычкой замок. Оба скрылись за дверью «люкса».

Покинули они роскошные апартаменты спустя три минуты. Ни больше ни меньше. Беспрепятственно миновали швейцара на первом этаже и благополучно смешались с толпой на улице. Свою часть дела они выполнили. Теперь все зависело от того, как скоро заявится в номер кореец.

* * *

А Ким в это время подходил к гостинице в наидурнейшем настроении…

Не ожидал он такого приема в Ленинграде. Мало того, что Бизон решил выдоить их с Соленым, словно последних фраеров, так еще и человек, которого корейцу удалось отыскать в одном из катранов[97]97
  Подпольный игорный дом (жарг.).


[Закрыть], не проявил особого участия.

Ким вышел на Жорика Лешего. Георгий Федосеевич Лешнин, аферист и картежник, отбывал в свое время срок вместе с корейцем. Прекрасно помнил старого кореша и знал о том, что Ким все это время не отходил от дел, крутился в Средней Азии. Даже обрадовался, увидев Циркача в катране. Сам в это время «раскатывал» какого-то лоха. И, судя по всему, игра подходила к кульминационному моменту. Несмотря на это, решидельно приостановил процесс и со словами «Циркач! Какая встреча!» поднялся со стула.

Они уединились в небольшой комнатке, и Леший сказал:

– Говори, Виталик…

Кореец весьма спокойно и достаточно подробно изложил ему всю историю с Бизоном. И по тому, как нахмурился давний дружок, понял: здесь не обломится.

– Боюсь, никто тебе не поможет, – печально заключил Леший. – Прости, Циркач, не слыхал за тобой дурного. И цинтовали[98]98
  Отбывали срок (жарг.).


[Закрыть], опять же, вместе. Потому и не хочу тебе чесать по бездорожью[99]99
  Врать (жарг.).


[Закрыть]. Прими как есть, без зехера[100]100
  Шулерства (жарг.).


[Закрыть]. Ты – человек хоть и при понятиях, но… залетный. А тут своя свадьба. За Бизона в Ленинграде любой мазу держать будет[101]101
  Вступится, поддержит (жарг.).


[Закрыть] на любой разборке. О тебе же знают лишь понаслышке. Да еще, чего доброго, решат, что ты на Бизона чернилу[102]102
  Донос, напраслину (жарг.).


[Закрыть] катишь. Тогда вообще цайс[103]103
  Смерть (жарг.).


[Закрыть]. Хотя, конечно, это мое мнение…

Поблагодарив кореша за то, что хотя бы выслушал, кореец отправился восвояси, надеясь, что сумеет-таки отыскать в Ленинграде нужного авторитетного человека.

…Миновав холл гостиницы и поднявшись на свой этаж, он обратился к дежурной, пышноте-лой крашеной блондинке, скучающей за своим столом:

– Простите. Я из триста шестнадцатого. Меня никто не спрашивал сегодня?

– Знаете, нет, – одарила она его томным взглядом.

– А мой приятель?.. Из соседнего.

– Он ушел вслед за вами, минут через пятнадцать.

Последнее обстоятельство еще более омрачило настроение корейца. Куда понесло Соленого? Тот явно не протрезвел и мог в таком состоянии наделать немало глупостей.

Подойдя к своему номеру, Ким вставил ключ в замочную скважину. Успел лишь отворить дверь и шагнуть внутрь, как раздался мощный взрыв, вынесший все окна в «люксе» и дверь номера напротив. Тело корейца разнесло в клочья. Надрывно взвыла пожарная сигнализация…

* * *

Иннокентия Всеволодовича оперировали лучшие хирурги, которых нанял Бизон. И деньги не были потрачены даром. Уже через несколько часов больной пришел в себя. Он открыл глаза и увидел склонившегося над койкой Серегина. Хотел сказать ему что-то, но вместо слов из его горла вырвалось лишь глухое мычание.

– Молчи, молчи, тебе нельзя разговаривать, – произнес Бизон. – Ты спас мне жизнь. А эти мрази… Они уже освободили нашу землю. Не думай о них, – и добавил: – Теперь я твой должник…

В палату вошел один из помощников Бизона. Извинившись, они вдвоем отошли к окну.

– Слушаю тебя, – негромко произнес Серегин.

– Хозяин, Артур сказал, что не может переоформить на ваше имя сейф Соленого.

Иннокентий Всеволодович знал, что Артуром звали управляющего банком, в котором открыли счета Киму и Соленому. Там же Солонов арендовал сейфовскую ячейку.

– …Как так – не может?! – возмущенно выкрикнул Игорь Иванович. – Все он может, пусть не придуривается! Поступай как хочешь, но этот сейф!.. – Резко взглянув в сторону Монахова, он перешел на шепот: – Сделай так, чтобы этот сейф был переоформлен на меня. Сегодня же.

Помощник удалился. Бизон вновь подошел к кровати Иннокентия Всеволодовича. Старик заметно волновался и, похоже, куда-то спешил.

– Кеша, мальчик мой, сожалею, но мне нужно уезжать. Дела, черт бы их побрал. Ни днем ни ночью покоя нет.

Монахов лишь моргнул в ответ, давая понять, что все понимает.

– …Ну коли не помер – до ста лет доживешь! – оптимистично заверил Серегин, выходя из палаты.

* * *

На следующий день в палату Монахова вошел генерал Багаев. Он присел рядом и взял руку больного в свою.

– Спасибо, что пришли, – бледными потрескавшимися губами произнес Иннокентий Всеволодович.

– Я не мог не навестить тебя. Люди все ж, – печально произнес Иван Иванович. – И, знаешь, прости, что так все получилось. Я не хотел подставлять тебя.

– Вы здесь ни при чем.

– Как раз я и виноват во всем, что случилось. Я втянул тебя в эту канитель…

– Генерал, самобичевание нынче не в моде. – Монахов еле сдерживал тугой горький ком, подкативший к горлу. – А потом, вы же не прощения пришли просить…

– Да, ты прав, – кивнул Багаев. – Я пришел сказать тебе… что все кончено.

Превозмогая боль, Монахов повернул голову, чтобы заглянуть в глаза генералу.

– Да, да. Кончено. Ким с Соленым погибли. Бизона мы возьмем в ближайшее время. Игра завершена. Довольно тянуть резину.

– А камень?

– Может, и нет никакого бриллианта, – устало махнул рукой Багаев. – Мы потратили на его поиски столько времени, а результат – ноль. Ходили вокруг да около. Знаешь, иногда казалось: протяни руку – и нащупаешь камень! Более десяти лет поиска! С ума сойти! Все коту под хвост. Заколдованный этот бриллиант, что ли? Может, Соленый его давным-давно за бугор переправил. Я даже почти уверен в этом.

– А я… не уверен, – выдохнул Монахов.

– Что ты хочешь этим сказать? – почти безразлично спросил генерал.

– Бизон… Деньги Кима… и Соленого.

– Это ничего не доказывает. К тому же после ареста Серегина все средства будут перечислены в пользу государства. А камень – давно тю-тю.

От разговоров Монахову стало плохо. Он еще не до конца оправился от большой потери крови. Лицо побледнело, на лбу выступила испарина. Собрав последние силы, он произнес лишь два слова:

– Банк… Сейф…

И потерял сознание.

…Вызвав дежурного врача и покинув больничную палату, Багаев тут же связался со своим московским руководством. Те, в свою очередь, санкционировали негласную проверку банка, в котором Бизон для Соленого арендовал сейф.

Бронированная ячейка оказалась пуста. Кто-то опередил оперативников. И этот кто-то был теперь Багаеву хорошо известен.