Текст книги "1923 (СИ)"

Автор книги: Олег Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

– Я что думаю, может ты съездишь, Ленку привезешь. Заодно и посмотришь, как она там устроилась. За пару дней смотаешься.

Надя посмотрела на него, облизнув крем с ложки.

– Ты знаешь, я иногда уверена, что ты можешь мысли читать. Здесь в принципе очень близко. Но как я тебя оставлю, ты же языка не знаешь.

– Попробую разобраться. А потом– на сколько ты уедешь? Ночь, день, ночь, а может и ещё быстрее. Так что всего ничего. Я думаю, что наши немецкие друзья не успеют ничего сделать. Да и если телеграмма придёт, я думаю в отеле найдётся кому перевести.

– Хорошо, я быстро. Что, по Ленке соскучился?

Ох, коварные эти бабы. Слов нет. Всё ей надо точки какие-то поставить на тему любит не любит, а если любит, то кого больше.

– Ты знаешь, после первого десятка все женщины кажутся примерно одинаковыми. Так что скучать нам нечего. Есть женщина – хорошо. Нету – тоже не повод для трагедии.

Надя отвела взгляд. Ему стало стыдно. И чего он её всё время обижает?

– Ладно, ладно, я пошутил. Не дуйся. И вообще поехали на вокзал.

– Ты только Ленку не обижай так. А я ничего. Мне не привыкать.

Вот, блин, ещё и обиделась.

– Надюша, я же сказал, не дуйся. Ты молодец, и это все знают, не только я. Даже китайцы тебя оценили. Вон, посмотри, как на тебя тот француз смотрит.

Молодой человек действительно не отрывал он Надежды глаз. Было как-то даже неприлично. Надя обернулась и посмотрела на него. Присмотревшись, она потрясённо сказала.

– Мишка.

Тот услышал и начал приподниматься с кресла.

– Мишка, повторила Надежда уже громче– и заплакала. А я думала, тебя убили.

– Надя, сказал молодой человек. Ты здесь, в Париже?

Судьба молодого человека была проста и типична. В 20, в Крыму, он всё-таки попал на пароход в Константинополь, и через два года мытарств оказался в Париже, благо воспитание позволяло говорить по-французски. Работы в Париже не было, да он особо и не искал. Перебивался случайными заработками, в основном рисовал портреты. Пока они говорили, он тут же на салфетке набросал Надькин эскиз быстрыми, короткими линиями в стиле Матисса.

Когда разговор пошёл по второму кругу. Николай решил вмешаться.

– Я рад, что всё так удачно устроилось. Мы сейчас отвезём Надю на вокзал, а Михаила я пристрою поработать при себе гидом и переводчиком. Я думаю, что деньги ему лишними не будут.

Проводив поезд, они вышли на площадь. Уже вечерело. Николай потянулся и посмотрел на Михаила.

– Ну что Миша, поехали на Пляс Пигаль?

В этом и заключалась вторая часть его коварного плана. Отправив Надежду за сестрой, он хотел заняться в Париже любовью. Причём с француженкой. Когда он в конце XX века бывал в этом городе, всё никак не получалось. Тогда работницы древнейшей профессии в этом городе были в основном негритянками или украинками. А этого добра и в Москве хватало на каждом перекрестке. Резонно рассудив, что негритянки здесь наверное всё-таки пока ещё экзотика, он и решил закрыть досадный пробел в своём образовании.

Видимо адрес был Михаилу знаком.

– На какие суммы рассчитывать? – спросил он.

– Рассчитывать надо на самое лучшее. Деньги вроде как бы есть.

За два дня, пока не приехали девчонки, они обошли все заведения, которые и в конце века не поменяли своего места, но были активно действующими, а не бутафорией для туристов.

Николай ещё спал, когда в дверь постучали. Он разрешающе крикнул, ожидая какого-нибудь официанта с завтраком. Но вместо человека с подносом с дикими визгом влетела Ленка и бросилась к нему на шею. Радостно целуя его во все места, куда могла дотянуться, она одновременно пыталась раздеться, с целью продолжить встречу в более интимной обстановке. Постепенно Коля стал ей помогать, с трудом справляясь с какими-то крючками и петельками. Наконец все препятствия были преодолены и им ничего не мешало. Тут из ванны вышла Надежда, и к юной непосредственности младшей добавился опыт старшей сестры.

С Байером и Сташевским они встречались в кафе у Ратуши. Сташевский заказал кофе и вопросительно взглянул на Николая.

– Ну, как начальство? – спросил тот.

– Начальству, как всегда виднее, но Ваши бумаги произвели впечатление и на них. Думают, но в определённых кабинетах есть намерения сменить курс.

– Понятно. Если нам удастся избежать войны, на том свете нам с вами зачтут множество грехов.

– Вы знаете, Николай, я прекрасно понимаю господина Байера, который пытается помешать беспорядкам в своей стране. Но мне, честно говоря, не совсем понятна Ваша позиция. Почему Вы выступаете против традиционного российского курса?

– Надо полагать, это не поляки в 1610-е годы сидели в Кремле и поддерживали Лжедмитрия, как первого, так и второго? И не польский король Владислав претендовал на царский престол? Господин Сташевский, признаюсь Вам что мне одинаково претят имперские амбиции как в форме Мировой Революции, так и в форме «Великой Польши от Балтийского до Черного морей». Но если большевиков толкает вперёд сама логика их теории, то что толкает на экспансию Польшу мне убей бог не понятно.

– Что касается Лжедмитриев, то эта была экспедиция отдельного магната. А Польша хорошо помнит историю захватов и разделов. Мы просто хотим восстановить наши границы до тех рубежей, которые когда-то занимали.

– Я уверен, что этот курс привёдёт Вашу страну к национальной катастрофе. Как и Россию её стремление распространить свою идеологию на весь мир. Но это будет не завтра. Давайте вернемся к современности.

– Господин Байер уже описал мне суть проблемы. Я готов Вам помочь. Я переговорил со своими коллегами из Второго Бюро. Там всё тоже не очень просто. Весьма сильны позиции людей, готовых пойти на всё, чтобы ослабить Германию. Но есть и разумные люди, заинтересованные в сохранении мира. Поэтому готовы встречаться с Вами в любое удобное для Вас время.

– Так может и не будем откладывать? Поедем прямо сейчас.

– Нам не надо никуда ехать – Сташевский кивнул и немолодой господин в монокле подошёл к их столику. Господин Корле, помощник премьер-министра представил его поляк.

Господин Корле склонился над рукой Надежды и поцеловав её разразился длинной речью. Надя что-то отвечала по-французски и улыбалась. Наконец сцена приветствия была закончена, все расселись, заказали ещё кофе и приступили к беседе.

Француз начал сразу.

– Я давно знаю господина Сташевского и готов верить его рекомендациям. Вы понимаете, что пока преобладает позиция людей, которые готовы на всё, чтобы Германия как можно дольше не смогла войти в клуб мировых держав.

– Я прекрасно помню боль Седана и ужас 1914 года – политесно перевела Надя слова Николая.

– Спасибо. Интересы Франции и интересы Британии расходятся в этом вопросе. Англичанам нужна сильная Германия, как противовес сильной России. Францию и Польшу такая позиция не устраивает. Поэтому для нас было бы интересно нарушение Германией Версальского договора, прежде всего как предлог для оккупации страны.

– А у Франции хватит ресурсов на этот шаг? Это ведь резко толкнёт немцев в объятия тех, кто предложит силовой ответ на оккупацию. А уж если за ними будет стоять мощь Красной Армии – реакция может быть весьма болезненной. Немцам теперь нечего терять. А у Вас всё-таки общая граница.

– Это маловероятно. Технически и мобилизационно Красная Армия не представляет серьёзной угрозы.

– И Вы хотите попробовать это на себе? Пустить в самый центр Европы большевистские орды? Англия на острове. Она продержится, как в наполеоновские войны. А «Прекрасная Франция» будет истекать кровью на фронте. Мне кажется, что это рискованная игра.

– Хорошо, мы не можем отбросить Ваш сценарий – Корле сделал глоток кофе – видимо думал, – но что Вы предлагаете?

– Мне кажется, что предметом нашего обсуждения может быть вопрос о прекращении русской помощи немцам. Ситуация, при которой Красная Армия так и останется на границе одинаково должна удовлетворить всех, в том числе и творцов Вашей нынешней германской политики.

– То есть немцы возмущаются, но не получают поддержки?

– Примерно так. Поэтому мне надо донести до руководства понимание – что получит Россия, если мы сумеем осуществить этот план?

Корле напрягся. К такому повороту беседы он был не готов. Или не имел полномочий. Поэтому помолчав он осторожно спросил.

– Это что – поворот в идеологии или он выразится и в политических решениях?

– Сейчас в России это неразрывно связано. Начнём с идеологии и внутрипартийных дел. А дальше это будет распространяться кругами.

– А с чего начнётся практическая реализация Вашего предложения?

– С компании по дискредитации наиболее видного проводника политики «экспорта революции» в стране – Троцкого.

Француз задумчиво покивал головой. Потом решительно сказал.

– Дальнейшее продолжение беседы требует консультации. Где мы можем встретиться вечером?

– Может быть здесь же? – совершенно искренне сказал Коля.

Иностранцы слабо улыбнулись. Коля понял, что что-то сделал не так. Он развёл руками, и пользуясь моментом выпустил пробный шар.

– Я сожалею, но последние несколько лет я пробыл в далеко в Азии. Сибирские равнины, Китай и Тибет – это всё как-то заставляет пересмотреть представления о «comme il faut».

– Я думаю, можно встретиться на нашей вилле за городом.

Они поехали с Надькой в Сакре Кёр – большой собор в неовизантийском стиле на холме Монмартра. Николай любил это место и это большой и помпезный собор. Они зашли внутрь – шла служба. Как сказала Надя, поминали солдат, не пришедших с войны. Тускло горели лампады и лица женщин на скамейках были строгими и скорбными. Когда они вышли и стали смотреть на город, лежащий у ног, Надежда вдруг взяла его за руку и спросила.

– Коля, а ты говорил, что ты женатый.

– Ну да, а что?

– У тебя двое детей?

– Точно. Парень уже взрослый почти и дочка. Ей два года.

– А ты их любишь?

– Очень.

– Коля, ты понимаешь, я никак не могу поверить в то, что происходит. Ещё три недели назад я была на Пятницкой улице и пределом моих мечтаний было заработать хоть что-то, чтобы накормить Ленку. А теперь я в Париже. Ленка в Брюсселе и вполне ничего устроилась. Может быть это сон?

Николай положил ей руку на талию и притянул к себе. Он посмотрел ей в глаза. Ну что тут скажешь? Коля погладил её по щеке. Она улыбнулась.

– Коленька, а можно я поеду с тобой?

– Куда, в Москву?

– Нет, туда откуда ты пришёл. Там, где у тебя жена и дети. Ты ведь туда вернешься, я это чувствую. Решишь здесь свои дела и вернешься. Возьми меня, пожалуйста. Я не буду тебе обузой. Не бросай меня. Я не знаю, как я буду жить без тебя.

Николай представил заснеженную Москву, отсутствие денег и кредиторов под дверью. Отсюда туда не хотелось. Причём очень сильно. Он ещё раз погладил Надю и вспомнил Розенбаума «Я богат и сыт, живу в Париже».

– Да ладно, не расставайся раньше времени. Дурная примета. Даст бог, решим что-нибудь.

– Ты, Коля, хоть предупреди, когда будешь уходить.

– Там, откуда я жизнь совсем не сахар. Здесь значительно лучше.

– Ну и что. Я такое видела. Я смогу Коля. Смогу.

– Ладно. Давай потом поговорим. Нам ещё до расставания ой как долго. У нас сейчас другие заботы – как бы нас здесь не пристрелили. А то ты у нас не переводчик, а носитель страшнейших тайн. Тебя, кстати, это всё не пугает?

– Меня ничего не пугает. Что я нового увижу? Расстрел в ЧК? Так это, поверь, не самое страшное.

На вилле всё было в деревенском стиле. Не хватало только пастушек и овечек. Стулья стояли на большой террасе, рядом был маленький прут и лягушки плескались в нем, изредка вызывая гнев пуделя, мирно дремавшего под столом.

Кроме господина Корле было ещё два человека. Байера и Сташевского на встречу не пригласили. Французы пили вино и были сильно удивлены отказом Николая. После вступления и обязательных фраз по «столицу мира» они всё-таки перешли к делам.

– Без сомнения, Франция готова поддержать усилия здравомыслящих людей в России по борьбе с экстремистскими теориями «экспорта революции» – начал более пожилой господин, который представился как мсье Георг.

– Не надо иметь иллюзий, что это легкое решение. В стране и партии очень сильны люди, выступающие с крайних позиции. Они связали свой успех с этой идеей, и отказ от неё будет болезненным.

– Речь идёт об амбициях отдельных лиц?

– Нет, речь идёт о достаточно крупном слое военных и политиков, которые не могут найти себя в послевоенном мире. То, что Россия потеряла традиционные рынки сбыта своих товаров серьёзно влияет на нашу экономику. Она просто не может принять этих лишних в данной политической ситуации людей.

– То есть, Вы считаете, что развитие торговых отношений способно сгладить остроту агрессии и способствовать нормализации режима?

– Без сомнения. Более того, это будет способствовать достижению стратегических целей Вашей страны. Россия и Германия имеют сходные позиции экспорта – и это прежде всего зерно. Если позволить выйти российскому зерну на прежние рынки, это существенно подорвёт немецкий аграрный сектор, а значит и ослабит позиции прусского дворянства – наиболее агрессивной части общества.

Французы переглянулись между собой. Более молодой сделал заметочки в блокноте. Они внимательно слушали Николая пока он рассказывал о прелестях взаимной торговли.

– Российские товары всё равно находят путь во Францию, только теперь они идут через Германию и Турцию. Выигрывают от этого немецкие и турецкие спекулянты.

– Давайте вернёмся к политическим вопросам – сказал мсье Георг. Вы считаете, что есть шанс остановить процесс русско – германского сближения?

– Нет, есть шанс не дать победить социалистической революции в Германии и не дать начаться новой войне. А Россиско-германское сближение будет продолжаться – Антанта, навязав Версальский мир не оставляет этим странам иного решения.

– Вы считаете, что Троцкий готов двинуть армию на помощь восстанию в Берлине? Ударом через Польшу?

– Немцы собрали много доказательств активности Коминтерна.

– Мы знакомы с документами, предоставленными немецкой стороной, но у нас нет уверенности, что Красная Армия вмешается в процесс. Уроки 20 года в Польше наверное ещё не забыты.

– Это вопрос не ко мне. Это вопрос к Вашей разведке. Пусть они оценивают степень готовности и решимости России начать сейчас новую войну. Я только считаю, что заняв твердую и ясную позицию по этому вопросу, Вы сумеете остудить горячие головы.

– Наш демарш может вызвать и обратный эффект – вспомните реакцию большевиков на ноту Керзона.

Николай задумался. Собеседники оказались зубастыми. Ясно было, что они настолько уверены в своём положении, что плевали на все игры в далёкой России. И даже волнения в Германии были для них чем-то вполне безобидным. Вот так, братцы, вы и докатились до 1940 года – со злобным злорадством подумал Коля. Жаренный петух вас в попу не клевал. В 14 году Вас спас Рененкампф и Самсонов, думаете и сейчас что-то подобное будет?

– Господа. Я не хочу Вас пугать. Если Вы готовы поддержать курс России на нормализацию отношений с Западом, нам есть смысл продолжать разговор. Если Вы считаете, что одна шестая часть суши полностью выключена из мирового порядка и не представляет не то что угрозы, а даже интереса – тогда я не буду занимать у вас время. Время – деньги, как говорят наши друзья американцы.

– Ну зачем же так заострять вопрос – вмешался господин Корле. Просто господа хотели бы действовать наиболее эффективно. Грубо говоря, на что Россия готова поменять отказ от идеи «экспорта революции»?

– Торговля, кредиты, оборудование и технологии.

– Вы считаете, что курс на агрессию персонифицирует Троцкий?

– Я это знаю. Он и отвечает за его практическое проведение как министр Обороны.

– Значит в России есть коалиция его противников.

– Да, разозлился Николай. – И она ждёт Вашего сигнала. Когда мы увидим, что отказ от политики Троцкого может России что-то дать, мы сможем начать наше выступление. Но сначала Троцкий должен понять, что его агрессия наткнётся на единую позицию Запада. Это ослабит его позиции.

Коля возвращался в Париж мокрый и злой. На третьем часу беседы пошёл дождь. Он начался как-то резко и практически мгновенно всё стало мокрым и холодным. И даже продолжение разговора в зале у камина не согрело. Французы обещали ответить завтра, поэтому вечерним поездом можно было отбывать в Берлин.

В Берлине его встречал Аршинов. Он приехал к поезду вместе с Лембертовским телохранителем. По его виду Николай понял, что дело с китайцами начало своё движение.

– Ну, рассказывайте, нетерпеливо спросил Коля уже в машине. Что накопали?

– В вашем списке «Друзей Тибета» мы нашли людей, которые в последнее время бывали в России. Самый серьезный из них – швед Свен Андерс Гедин, известный исследователь Тибета. В последнее время он активно курсирует между Стокгольмом, Москвой и Берлином. Так что он вполне тянет на организатора всего процесса.

– И кто же его у нас принимал? Бокий?

– Нет. Луначарский, Чичерин.

– Чичерин – Коля задумался. А что же спецотдел?

– Пока ничего не показывает на чекистов. Складывается впечатление, что это работа армейцев.

– Степан Терентьевич, давайте с самого начала. А то я ничего не понимаю.

– Хорошо. Дом мы проследили. Им, до 1921 года владели военные. Это первое. В 21 году они передали его одному из своих снабженческих подразделений, и в итоге, он оказался в собственности «Нефтесиндиката». Нефтесиндикатом сейчас практически руководит Ломов. Ксенофонтов его знает, работали вместе в Иваново. Интереснейший мужик, я даже не знал, что такие у большевиков есть. Дипломированный юрист, участник полярных экспедиций. Он до последнего в Сибири сидел, сейчас вытащили в Москву и бросили на топливо. Переговорили мы с ним. Он про это здание ни сном ни духом. Стали разбираться – военные снабженцы по топливной отрасли – у них с «Нефтесиндикатом» общая структура.

Про Ломова Николай слышал. Так как в коммерции пытался заниматься нефтью, то знал, что в годы Гражданской войны он заведовал топливной политикой. То, что его снова бросили на нефть подтверждает готовность Троцкого к войне. Если он планирует дойти до Берлина и Парижа, то снабжение наступающих армий – самый сложный вопрос. А в Германии нефти как известно нет. Значит надо организовать доставку из России. Вот и вызвали из Сибири Ломова-Оппокова.

– Дальше лучше. – продолжал тем временем Аршинов. – Когда стали осматривать тела, ничего не можем понять. Но потом разобрались – убитые оказались не русскими. Это жители Средней Азии – так определили эксперты. И скорее всего таджики. Мы с Сушиным нашли одного профессора, он в восточных делах вполне понимает. Дальше, Ваши китайцы разобрались в ритуале и сказали, что вызывали бога войны и разрушения. Я думаю, чисто религиозную сторону они сами Вам расскажут, если спросите. Но мы специально уточняли – это бог битв с иноземцами. Для разбирательства внутри страны есть специальный бог власти, и к нему обращаются совсем по другому. И наконец самое главное. Позавчера нам удалось узнать, что убитые в доме охранники до этого служили Красной Армии, в одном из управлений Штаба РККА. Так что получается весьма интересная картина.

– Значит это армейцы балуются такими извращениями. Ничего не скажешь, люди они решительные, по военному тупые. Если надо для победы они и больше народу зарежут. Ладно, тут надо думать. А в Берлин зачем?

– В Берлин я профессора – эксперта и китайцев привёз.

Нить рассуждений, едва сформировавшаяся у Николая была тут же утеряна. Он опять ничего не понимал.

– Зачем? На экскурсию, что-ли?

– Нет, хохотнул Аршинов – дело в том, что как говорят китайцы, для того, чтобы был достигнут нужный эффект, надо в месте будущего действия бога разрушения принести в жертву членов того же рода, что и в Москве. Это обряд такой.

Николай глубоко вздохнул. Весь этот бред каменного века с человеческими жертвоприношениями начинал разрастаться как снежный ком. Началось всё это где-то в Тибете, теперь пришло в Москву, а сейчас уже в Берлине. Это же хуже СПИДА. Чёрт, а куда христианство смотрит. Если те боги реальность, то что же наш Бог молчит. Он же ещё в Ветхом завете сказал, что надо жертву людьми заменить на барана.

– Степан Терентьевич, а Вы в церковь не ходили? Не говорили со священниками?

– Эту задачу взяло на себя руководство. А наше дело маленькое. Как у таксы. Копать, хватать и тянуть на хозяйский суд.

Коля хмыкнул. Позиция Аршинова обещала ему долгую и счастливую жизнь. Хотя наверху всякое случается. Сегодня ты в фаворе, а завтра в расстрельном подвале.

– Степан, а ты не жалеешь, что со мной встретился?

– Ну, это конечно всё не просто, но поинтереснее, чем уголовников гонять. И опять же, я в Берлине с 1909 года не был. Мне тогда медаль давали – мы шайку поляков фальшивомонетчиков вскрыли.

– Ладно, вернёмся к делам. Это что же получается. Бедных таджиков тащат сначала в Москву, потом разделяют, часть убивают на месте, а оставшихся тайком везут через пол-Европы в Берлин? За что им честь такая?

– А Вы попробуйте, такую семью в России найти. Это же человек сорок. Да изъять так, чтобы никто не заметил и искать не начал. Вот поэтому и взяли военные какой-нибудь кишлак где-то в горах. Кто там в чём разбираться будет. Был кишлак и нету.

– И что, жертвы то уже приносили?

– Здешние и наши китайцы говорят, что нет. По звёздам вроде как завтра должны.

– Ну и что мы будем делать?

Телохранитель обернулся с переднего сидения и на русском языке сказал, тщательно выговаривая слова.

– Мы постараемся не допустить.