Текст книги "Хуже войны"

Автор книги: Олег Буркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Фоменко сделал вид, что не принял сказанного старлеем на свой счет.

– А чего сегодня твой агитотряд сопровождают две роты? Я слышал, всегда хватало одной.

– Раньше ездили с одной. А теперь нельзя, – глаза Моисеенко стали серьезными. – Недавно наши убили брата полевого командира, который действует в этом районе. Он мстит…

– Ясно… Ну, а в самом кишлаке вас как встречают?

Моисеенко хохотнул и широко расставил в стороны руки.

– С распростертыми объятьями!

– Шутишь? – недоверчиво протянул майор.

– Почему? – Моисеенко кивнул на бэтээры за своей спиной. – Я же к ним с пустыми руками не езжу. У меня там полтонны риса, сорок ящиков тушенки и сотня одеял… Да они меня ждут, как отца родного!

Фоменко улыбнулся.

– Тогда понятно. Небось, заранее выстраиваются в очередь?

– В две, – уточнил Моисеенко. – В одну – за продуктами и шмотками, а в другую – к фельдшеру. Я же с собой еще и фельдшера вожу.

Он полуобернулся к Андрусевичу.

– Вон, Францевича.

Андрусевич, услышав свое отчество, открыл глаза.

Командир агитотряда ухмыльнулся.

– Он им, правда, от всех болезней дает одну и ту же таблетку. Но они-то этого не знают!

Андрусевич ухмыльнулся в ответ.

Из «зеленки» прогремела автоматная очередь.

Голова Андрусевича дернулась, и прапорщик медленно повалился набок. Из-под его пробитой пулей кепки на лбу выступила кровь…

Следом за первой очередью тут же прогремели другие, и по броне бэтээра защелкали пули.

Фоменко спрыгнул на землю и громко крикнул:

– К бою!!!

… Заняв оборону вдоль дороги, солдаты и офицеры вели ответный огонь по «зеленке».

Моисеенко, вжавшись в придорожную пыль, стрелял из АКСа.

Он повернул голову к Фоменко и с удивлением посмотрел на майора, который лежал метрах в трех от него.

Фоменко, привстав, напряженно всматривался в заросли, из которых гремели очереди.

Несколько пуль вспороли землю рядом с Фоменко, но майор даже не подумал пригнуться. В его широко раскрытых глазах зияла пустота, а на губах играла какая-то безумная улыбка.

Фоменко прошептал:

– Их совсем мало… Скоро они уйдут…

Рядом с ним и Моисеенко вспыхнуло сразу несколько фонтанчиков от пуль. Командир агитотряда со страхом вжал голову в землю. Недоуменно косясь на Фоменко, он крикнул:

– Товарищ майор! Что Вы делаете? Ложитесь!

Фоменко словно не слышал его. Он снова прошептал:

– Скоро они уйдут…

Крепко сжимая в руках автомат, майор медленно поднялся в полный рост.

Моисеенко, прижавшись щекой к земле, смотрел на Фоменко, как на сумасшедшего.

Приладив у бедра автомат, майор сделал шаг в сторону «зеленки».

Мосеенко истошно завопил:

– Товарищ майор! Куда Вы?!

Выпустив из автомата короткую очередь, Фоменко сделал еще один шаг в сторону «зеленки, и еще…

Стреляя короткими очередями с бедра, он шел все быстрее и быстрее – как человек, боящийся куда-то не успеть.

Моисеенко снова крикнул ему вслед:

– Товарищ майор!!!

…Пуля сбила с головы Фоменко кепку, но он, даже не обратив на это внимания, продолжал упрямо двигаться вперед.

Еще одна пуля попала ему в правую ногу – чуть ниже колена. Застонав, Фоменко споткнулся и упал. Но через несколько секунд, превозмогая боль, снова встал. Сильно припадая на раненую ногу, Фоменко упрямо двигался к зарослям «зеленки».

Он выпустил из автомата еще одну короткую очередь.

В ответ из «зеленки» прогремела длинная.

Пуля попала Фоменко в голову, и он со всего маху рухнул на землю…

37.

Корытов откинулся на спинку скамейки. По его щекам текли слезы.

Смахнув их тыльной стороной ладони, Корытов откашлялся и спросил:

– Зачем он это сделал, Витя?

Чепига пожал плечами.

– Не знаю, Евгений Иванович… Никто не знает…

– Он не мог разлюбить жизнь…, – Корытов отрицательно помотал головой. – Его мечта сбылась. И Валерке было ради кого жить.

– Его сын не знает, как все произошло. Я рассказал Андрею, что его отец…, – Чепига запнулся, подбирая слова. – В общем, что он погиб в бою, как герой… Я сопровождал гроб с телом Фоменко в его родной город.

– Андрей похож на отца?

– Очень. И очень им гордится. Он собирается поступать в то же военное училище, которое закончил Фоменко…

Чепига положил на плечо Корытова свою руку.

– О том, что у его отца был друг, я Андрею тоже рассказал. Он хочет встретиться с Вами. Сказал, что обязательно приедет к вам в гости. Адрес я ему оставил…

– Я сам поеду к Андрею, – решительно произнес Корытов. – Мы должны побывать на могиле его отца. Вместе…

38.

Аэровокзал провинциального российского города с самого утра был набит битком.

Среди пассажиров прибывшего рейса, постукивая палочкой по мраморным плитам пола, к выходу из терминала пробирался Корытов.

У выхода из терминала, в толпе встречающих, стоял и первокурсник военного училища Андрей Фоменко – в новенькой парадной форме.

Увидев в дверном проеме Корытова, Андрей сразу узнал его, широко заулыбался и бросился ему навстречу.

Когда Андрей оказался в паре шагов от Корытова, тот, почувствовав его приближение, замер на месте.

Андрей тоже остановился.

Корытов уверенно произнес:

– Андрей?

Андрей шагнул ему навстречу.

– Я, Евгений Иванович. Здравствуйте.

– Здравствуй.

Они обнялись.

Отстранившись от Андрея, Корытов улыбнулся и дотронулся пальцами до его погон.

– Я хоть и не вижу, но уверен… Форма сидит на тебе так же, как на отце, – словно ты в ней родился.

39.

В глубине городского кладбища стоял скромный гранитный обелиск с овальным портретом Фоменко, увенчанный пятиконечной звездой.

Положив к подножью памятника цветы, Корытов и Андрей с полминуты стояли молча.

Затем оба опустились на скамейку рядом с могилой.

Корытов достал из внутреннего кармана пиджака тощенькую пачку фотографий и протянул их Андрею.

– Это я привез тебе. Возьми.

Андрей бережно принял из его рук снимки и тут же начал разглядывать их.

На одной фотографии Фоменко был запечатлен вместе с Корытовым.

Андрей повернулся к нему.

– Здесь есть и фотка, где он с Вами…

Корытов оживился и улыбнулся.

– Где мы стоим в обнимку? Я – в тельняшке, а сбоку у меня болтается большу-у-ущая кобура?

Андрей, тоже заулыбавшись, кивнул.

– Ага.

Он закатал рукав кителя. На запястье его руки тускло блеснули старенькие часы с потертым кожаным ремешком.

– Чепига тоже привез мне кое-что на память об отце. Его часы.

Корытов покачал головой.

– Знаю… Командирские, со светящимся циферблатом. Стекло треснуто сразу в двух местах…

– Да, они.

– Часам досталось, когда его бэтээр перевернулся и едва не рухнул в пропасть. В Панджшерском ущелье…

Изменившись в лице, Андрей жестко сузил глаза.

– Я бы тоже хотел попасть туда…

– Зачем? – Корытов горько усмехнулся. – Чтобы отомстить?

– Да.

Корытов положил на плечо Андрея свою руку.

– Не надо, Андрей. Воздавать у нас права нет. Никому и ни за что… А туда ты уже не попадешь, – он облегченно вздохнул. – Войска будут скоро выводить.

Корытов тряхнул головой.

– И слава Богу!

40.

Передние бэтээры колонны, хвост которой терялся где-то на другом берегу реки, уже съехали с моста через Аму Дарью и двинулись по дороге, вдоль которой стояли сотни людей.

Люди махали руками в воздухе, радостно улыбаясь и забрасывая машины цветами. Над толпой встречающих алели транспаранты: Интернациональный долг выполнили с честью!», «С возвращением домой!»…

…Недалеко от дороги, в стороне от встречающих колонну людей, переминался с ноги на ногу корреспондент Центрального телевидения Лущинский в белоснежной рубашке с приспущенным по случаю жары галстуком. Он держал в руке микрофон, готовясь начать репортаж.

Молодой оператор с большой телекамерой на плече уже замер напротив него, нетерпеливо ожидая команды.

Лущинский пригладил ежик седых волос, поправил галстук, откашлялся и бросил оператору:

– Ну что, готов?

Оператор кивнул.

– Да.

Корреспондент махнул рукой.

– Тогда поехали!

Расправив плечи, Лущинский громким и хорошо поставленным голосом произносил в камеру текст, который написал еще в Москве и, пока летел в самолете, выучил назубок:

– Сегодня согласно решению Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза и Советского Правительства начался вывод Ограниченного контингента наших войск с территории Республики Афганистан.

Полуобернувшись к колонне, передние бэтээры которой уже появились за его спиной, Лущинский уверенно продолжал:

– Мы видим колонну воинской части, которой командует полковник Тодоров… Она первой пересекла линию государственной границы и оказалась на родной земле. Воинов-интернационалистов, с честью выполнивших свой долг, встречают жители приграничного Термеза…

…В люке передней машины колонны стоял полковник Тодоров. Широко улыбаясь, он прижимал одной рукой к груди огромную охапку цветов, а другую держал у козырька кепки, отдавая встречающим честь.

За его спиной на броне восседал Поташов. Гордо расправив плечи, усыпанные розами и гвоздиками, он смотрел куда-то вдаль.

Один за другим мимо людей ехали на бэтээрах майор Николаев, капитан Чепига, старший лейтенант Маничев, прапорщик Венславович…

В колонне двигалась и машина, на которой сидели, прижавшись друг к дружке, переодетые в военную форму без знаков различия Эллочка и Аннушка.

Эллочка кокетливо вертела головой из стороны в сторону и жеманно поводила плечами, наслаждаясь вниманием такого большого числа людей.

А Аннушка, сгорбившись и уткнув подбородок в колени, даже не смотрела по сторонам. На ее щеках блестели слезинки.

Она запустила руку за воротник куртки, достала нательный крестик и поцеловала его…

… Борт еще одного бэтээра облепили солдаты-саперы. Опершись о плечи друзей, привстав и вытянув худую шею, рядовой Точилин взволнованно и напряженно шарил глазами по толпе. Он явно искал в ней кого-то…

У дороги стояла женщина в черном платье и черном платке. Она вглядывалась в лица солдат, каждый из которых годился ей в сыновья…

…Она получила «похоронку» на сына еще год назад. Но гроба с его телом в деревню под Курском так и не привезли. Никто – ни в районном военкомате, ни в областном, ни даже в Москве, куда она ездила дважды, – так и не смог объяснить, почему. Разные люди – а погонах и без погон – пряча глаза, обещали все выяснить. И просили ее ждать…

Пока она ждала, ее мальчик был для нее живым…

…Точилин радостно вскрикнул, спрыгнул с брони на землю и, сломя голову понесся в сторону, где маячила эта женщина.

Но бежал он не к ней.

Рядом с женщиной в черном стояла еще одна – в красивом, нарядном платье.

Она охнула, всплеснула руками и, отделившись от толпы, кинулась навстречу Точилину.

Солдат летел к ней, как на крыльях, и, махая руками в воздухе, кричал:

– Мама!!!

Мать и сын бросились в объятья друг к другу.

Мать покрывала поцелуями его лоб, губы, щеки и шею и торопливо ощупывала худенькие плечи солдата, словно не веря, что сжимает в своих объятьях сына.

Женщина в черном стояла всего в нескольких шагах от них.

В ее глазах еще теплилась надежда…