Текст книги "Отель"

Автор книги: Олег Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 14

Чарли Пайпс открыла в своем компьютере страничку текущего дня, и экран высветил ей все намеченное.

«Г-н Ставцов», – значилось на первой строке. Она не стала это поручать секретарю, а предпочла сама выйти с ним на связь.

«Мистер Ставцов, я буду у вас через, – Чарли посмотрела на столик с еще не разобранной почтой и вздохнула, – пять минут».

Чарли сгребла кучу рекламных проспектов вместе с письмами, просьбами, докладными записками и прочими входящими и вынесла секретарю. Обычно почта уже проходила через руки секретаря и для нее отбиралось самое важное, но с недавнего времени, то есть последнюю неделю, она попросила передавать ей все. Чарли хотела поменять поставщиков продуктов, искала более надежных и дешевых. Здесь Чарли решила положиться на собственную интуицию. Это и называется у мужчин «женский стиль работы». Поэтому искала среди десятков ежедневных предложений еще сама точно не зная что.

И нашла. Нашла три дня назад. Письмо было написано от руки и на русском. Сначала она хотела отправить его в корзину для мусора. Чарли по-русски читала плохо. Ее секретарь наверняка, не прочитав, предала бы бумагу той же участи, если бы не распоряжение.

Чарли попросила перевести. Письмо прислали из города Зарайска. Когда ей объяснили, что означает само название города, и с большим трудом отыскали на туристической карте, это еще больше подогрело ее интерес.

Писал фермер. Как и каким образом к нему попали страусиные яйца, он не указал, но факт остается фактом – вывел в инкубаторе птенцов. Птенцы дали потомство. Потом дальше, и пошло-поехало. Объединился с родственниками, выстроили ферму. То ли климат им понравился, то ли мама-фермер, но теперь их было тридцать особей и мора не предвиделось.

В качестве деликатеса фермер предложил снабжать ресторан отеля небольшими партиями птицы и яиц.

Чарли рисовала себе такую картину: отель предоставляет ссуду, расширяет производство, увеличивает закупки, делает фирменное блюдо, в конце концов, покупает всю ферму вместе с людьми. Это будет фейерверк. Московский ресторан – владелец собственной страусиной фермы! Не хотите ли яичницу с беконом из яйца страуса? А для особо богатых клиентов – яйца страуса, фаршированные красной икрой. Можно переименовать один из баров ресторана. А что? Она всегда верила – у каждого народа найдутся не только свои эдисоны и маркони. И пусть общество считает их чудаками. Она, Чарли Пайпс, в них верит.

Сегодня у Чарли назначена встреча с этим фермером. Сегодня. Как некстати. И перенести невозможно.

Секретарь удивленно посмотрела на шефа. Пайпс крайне редко меняла свои распоряжения. Забрала почту.

– Будьте, пожалуйста, очень внимательны. Я на вас надеюсь. Мы, женщины, обладаем сверхчувствительностью ко всему необычному. Что никогда не заметит мужчина, пройдет для него незначительным событием, для нас может стать главным. Найдете что-нибудь интересненькое – без стука ко мне…

Она улыбнулась секретарю и вышла из приемной в полной уверенности, что секретарь теперь разобьется в лепешку, но прочитает всю почту от корки и до корки.

В коридоре Пайпс столкнулась со Ставцовым.

– А я к вам, – радостно сообщил тот.

Пайпс всегда подозрительно относилась к излишне открытым людям, но этот, кажется, таков по натуре. Поговаривают, что у него жена работала или работает в системе гостиничного сервиса, но уточнить надо все-таки у Карченко. Что работает – не беда. Только бы не во вред фирме такое родство.

– И совершенно напрасно. Вы невнимательно читаете сообщения. Я набрала, что буду через пять минут. Они еще не прошли.

С лица Ставцова улыбка исчезла, но только на миг.

– Но ведь мы все равно начнем с первого этажа? – нашелся он.

– С прачечной. Кратко введите меня в курс дела.

Достаточно опытный в закулисных интригах и хитросплетениях работы в женских коллективах, Ставцов не торопился с выводами и не лез туда, куда вход был исключительно по контрамаркам.

– Оборудование солидное – «Сименс», но два-три дня – и поломка. Приходится вызывать представителей фирмы-поставщика.

– У «Сименс» гарантия три года минимум, – удивилась Пайпс, готовая возмутиться.

– Но мы же закупали не у «Сименс». Здесь нас обслуживали шесть месяцев, а теперь – дудки.

– Что значит «дудки»?

– Дудки – это значит за отдельную плату.

– Кто и через какую фирму закупал оборудование?

Ставцов молчал.

– Господин Калтоев? – скрипнула зубами Чарли.

Ставцов кивнул. Наверняка подумал про себя, что она делает из него идиота. Кто, кроме Калтоева, мог закупать оборудование? Да тут все зависело от того, как и с какими чиновниками договорится этот европеизированный мусульманин. Все и так ходили на цырлах перед ним. Калтоев сам никого не наказывал, но почему-то от одного его взгляда мороз бежал по коже. Лично он, Ставцов, не доверил бы Калтоеву и перловку сварить.

Они спустились на цокольный этаж. Тут располагались вспомогательные службы отеля.

Отель обслуживал себя сам. Естественно, крупные операции, вроде мойки стекол или всеобщей чистки ковров, когда бытовым пылесосом не обойдешься, адресовались коммерческим фирмам. Но постельное белье не доверяли никому. Для этого имелась собственная прачечная.

Слава богу, про себя перекрестился Ставцов, сегодня там поломок не было. А вот в маленькой прачечной-химчистке для проживающих стояли те самые «сименсы», про которые и шел разговор. Сюда приходили те из клиентов, кто, в свою очередь, не доверял стирку своих личных вещей никому.

Пайпс и Ставцов вошли в помещение прачечной. Приятный розовый цвет стен, удобные пуфы и журнальный столик со свежей прессой. За этим следили особо. Здесь не должно было быть вчерашних газет. Но воровали. Воровали газеты. То, что брали из номеров, – известное во всем мире явление. С этим мирились. Но газеты… И тем не менее приходилось следить, чтобы они всегда были в наличии. Персонал догадывался и даже заставал за сим занятием отдельных постояльцев, но мер никаких не принималось, и ворам даже не указывалось на то, что этажом выше работает круглосуточный киоск.

Сейчас в помещении находился механик по ремонту стиральных машин.

– Это серьезно? – спросила Пайпс механика.

– Видите эту штучку? Ерунда, правда? Но для того чтобы до нее добраться, надо разобрать все это хозяйство.

– И как часто эта… штучка выходит из строя?

– Так ведь дрянь сталь-то.

– Впервые слышу, чтобы в «Сименс» использовали дрянь.

– А кто вам сказал, что это «Сименс»?

– То есть?..

– На лейбл не смотрите. Написать можно что угодно. Это машинка с родины Ататюрка, а может, и еще откуда. Нет, наша «Вятка» куда лучше. Вот в нашей эта штучка как раз от «Сименс».

Лицо Пайпс пошло пятнами. Она так стремительно рванула к выходу, что зацепила каблуком малюсенький порожек. Ставцов еле успел подхватить своего шефа, иначе она неминуемо распласталась бы прямо перед лестницей, ведущей к лифтам.

– Послушайте, Ставцов, ведь человек живет не для того, чтобы питаться? Ведь правда?

Она подняла на подчиненного красивые, умные глаза и ждала ответа. Пауза затянулась.

– Да, – наконец произнес Ставцов.

– Вот и я говорю, – непонятно подытожила Пайпс.

Они добрались до кабинета Ставцова, потому что он ближе всего к лифту. Кроме того, чуть не упав, Чарли немного потянула ногу или сделала вид, что потянула. Она кипела. Такой менеджер ее еще не видел.

– Никогда бы не подумал, что вы, мисс, идеалистка. Скажите, почему именно меня выбрали в гиды? Я всего лишь старший менеджер по размещению и работе с постояльцами.

– Вы справляетесь со своей работой, – неохотно призналась Чарли. – Кстати, господин Ставцов, я постоянно забываю ваше имя.

– Виктор… Виктор Степанович…

– Так вот, Виктор Степанович, я буду вызывать того сотрудника, которого посчитаю нужным. Пожалуйста, не делайте мне замечаний по этому поводу. Вам ясно?

Ставцов опустил глаза:

– Ясно.

Чарли кивнула. Оглядела кабинет. По сравнению с кабинетами других менеджеров этот был просто спартанский. Пайпс подумала о постоянно улыбчивом собеседнике, что он не так прост, как хочет казаться.

– Запишите. Детали в стиральных машинах заменить на вятские. Механику – премию. С Калтоева премию снять. Передадите моей секретарше.

Ставцов записал все слово в слово.

– У вас есть зеркало? – спросила она, понемногу успокаиваясь.

– Зачем? – удивился Ставцов. – Волосы у меня облетели, как с одуванчика в сильный ветер.

– Семейные бури?

Сейчас, пока они ждали, когда ей принесут из офиса запасные туфли, между начальником и подчиненным возникла некая обстановка доверительности. Но при упоминании о семейном положении Виктор вдруг напрягся.

– Да нет, у меня с супругой все нормально. Кто вам сказал? Все нормально.

Чарли заметила напряженность во взгляде и голосе подчиненного. И снова в голове всплыло, что надо непременно попросить Карченко найти соответствующую информацию. Какие шаги она предпримет, если подтвердится, что жена Ставцова работает в конкурирующей фирме, Чарли еще не знала. Может быть, предложить той перейти к ним? Хотя для двух менеджеров места явно маловато.

– Вот о чем я хотела поговорить. Информация эта не для всех… Да успокойтесь вы! Все уже заметили, что в отеле создалась нездоровая обстановка. Это, так или иначе, сказывается на работе персонала и соответственно на обслуживании постояльцев, вредит имиджу фирмы и не прибавляет ей популярности. Есть один путь изменить ситуацию. Вы понимаете, о чем я говорю?

Ставцов понимал. Ходили слухи, что Чарли готовит какую-то бомбу для собрания акционеров. Но как все это будет сделано, не представлял. Он всегда вспоминал крылатую фразу, сказанную его тезкой, бывшим премьером: «Хотели как лучше, получилось как всегда».

На всякий случай пожал плечами. Пусть лучше считают не таким пронырливым, чем прищемят нос.

– Не понимаете, господин Виктор? Мы уже являемся акционерами. Закрытого типа. Очень закрытого. И мне это, откровенно говоря, не нравится. Я выпущу дополнительные акции и передам их персоналу отеля. Таким образом, в правлении будет еще один акционер. По сути дела, коллективный пайщик разрушит нынешнее процентное соотношение. На нашей стороне окажется как минимум шестьдесят процентов.

Пайпс сделала паузу, дабы Ставцов успел переварить и понять сказанное.

Хотя был еще один пайщик, которого она рассчитывала склонить на свою сторону, крепкий мужик из Сибири. К его слову прислушивались. Правда, представители московского капитала считали его медведем. Ну и пусть. Чарли нравились основательные мужчины.

– Шестьдесят процентов – это уже кое-что…

– Умница. Я всегда подозревала, что в моей команде будут не просто менеджеры, а менеджеры с умом. Конечно, мы не сможем проводить все без исключения свои решения, но наложить вето на те, что нам не подходят, – всегда.

Установилась пауза.

Ставцов снова сделал вид, что ему понадобилось время, чтобы осмыслить сказанное.

– Где же вы найдете столько денег? После августа…

– В году двенадцать месяцев. Давайте выберем любой другой. Про этот мне слушать надоело. Я, кажется, возненавижу его. Здесь в России август красив необычайно.

– Я серьезно, – обиделся Ставцов.

– И я серьезно. Все, что я вложила сюда, досталось мне от матери. Но у меня на родине еще остались друзья. Думаю, что под обеспечение всегда можно достать кредит. В конце концов, есть ранчо, еще кое-какая недвижимость.

Последнюю фразу она произнесла тихо.

– Но дело не в этом. Скажите, господин Ставцов, вы знаете настроение персонала лучше меня. Нет, не спорьте. Не всегда виднее сверху. Выкупят ли люди мои акции? Я согласна предоставить желающим беспроцентный заем.

– Вы в смысле поверят – не поверят?

Чарли кивнула.

Тут пришлось улыбнуться Ставцову. Он даже хмыкнул. Сказал, глядя в пространство:

– Денег у нас негусто на руках, но наскребут, я думаю. Мы уже научились оставлять на черный день.

Он посмотрел на Чарли и увидел, как напряжено ее лицо. Он и не думал, что эта необязательная, как ему вначале показалось, беседа столь важна для американки.

– Спасибо, Виктор, – тем не менее сдержанно сказала Пайпс. – Я рада, что узнала вас лучше.

Чарли взяла туфли и пошла к выходу.

– Куда вы? А туфли?

– Туфли? Действительно.

Она посмотрела на свои дорогие туфли со сломанным каблуком и бросила их в корзину у двери.

– Сейчас принесут, – бросил он вдогонку.

– Это мой отель, – очаровательно улыбнулась Чарли. – Могу я себе позволить хоть раз прогуляться по собственному отелю босиком? – сказала, а сама подумала, что он, к сожалению, пока ей не принадлежит.

Мисс Пайпс принадлежало только двадцать пять процентов акций. Остальные распределялись таким образом: двадцать держали чеченцы, еще двадцать были у американских инвесторов, двадцать пять у русских банков и остальные десять купил тот самый крепкий мужик из Сибири.

В войне с чеченскими процентами Чарли явно проигрывала, потому что при всей благосклонности американцев у них вместе было всего сорок пять процентов, даже не половина. Правда, и у чеченцев получалось ровно столько же (русские банки пели под дудку чеченцев очень послушно).

Крепкий мужик из Сибири был непредсказуем.

Но если Чарли удастся выпустить еще процентов тридцать акций, распределить их пропорционально между акционерами, а оставшиеся пятнадцать процентов отдать персоналу отеля, то получится, что большинство, даже без «сибирского медведя», окажется на ее стороне. Вот это и был ее план выиграть если не войну с чеченцами, то, во всяком случае, очень серьезную баталию. Такое себе гостиничное Бородино. Чарли только не знала, под каким предлогом уломать акционеров согласиться на этот дополнительный выпуск акций.

Впрочем, одна идея у нее была.

После ухода Пайпс Виктор целую минуту сидел в глубокой задумчивости, потом схватился за телефон, чтобы позвонить жене, но положил трубку обратно.

Что Ставцов скажет ей сейчас? Что ему кажется, будто вокруг все, даже Пайпс, знают, что его жена работает на конкурентов? Или выдаст коммерческую тайну? Нет, она или занервничает по первому поводу, или с кем-нибудь поделится по второму. На всякий случай надо вести себя осмотрительней. Хотя бы сократить до минимума телефонные переговоры. Вдруг этот Карченко, глаза и уши отеля, прослушивает телефоны? Тут надо выждать, но почву готовить уже сейчас.

Карченко – жук. Тот своего не упустит. Даже если и прознает что – а этого надо бояться больше всего, наверняка не пойдет сразу к Пайпс. Попробует решить вопрос полюбовно. Бродила такая мыслишка в голове Ставцова, и отделаться от нее он не мог вот уже на протяжении двух лет. Собственно, почти со дня вступления им в должность. Больно хорош был Карченко для этого отеля. Рьяно защищал его интересы. Ставцов за время работы в системе повидал немало людей. Попадались и бессребреники. Но крайне редко.

Ставцов полистал ежедневник и все-таки взялся за телефон:

– Здорово, Юрась… И тебя так же и тем же и по тому же месту… Нет, я не насчет баньки. А впрочем, приезжай в понедельник, попаримся. Нет. Зачем в Тулу со своим самоваром. У нас тоже этого добра хватает. Хоть гарну дивчину, а хоть «случайно плененную румынку»… Ты мне вот что скажи, в долг ссудишь?.. А я тебе частями, а? Подумай. У меня как в банке… То есть наоборот совсем.

Оба засмеялись. Второй на том конце провода дал добро. Виктор с облегчением повесил трубку. Задумался. Куда все-таки она пошла? Занятная эта американка Пайпс. Ой не простая.

Глава 15

Для тренировки пожарных расчетов отеля Пайпс арендовала подмосковную базу Московского городского управления пожарной безопасности.

Полигон – в переводе с греческого – многоугольник. Этот был неправильным, так как образовался не столько по правилам геометрии или чиновничьего произвола, сколько естественным путем. С одной стороны он ограничивался речкой, названия которой никто не знал, с другой – шоссе.

И это оказались самые правильные стороны. Другие образовались по воле пьяных землеустроителей. Из речки, как из естественного водоема, было очень удобно брать воду, если это входило в оперативную задачу расчетов.

А вот почему в площадь полигона включили болото, понять было трудно. Тучи мошкары немилосердно жрали потные тела людей, только что вышедших из огня и расположившихся на травке перекурить. Зато по осени всегда можно было собрать стакан-другой клюквы. Это лучше любого спрайта утоляло жажду, а то и закусить ею втихаря принесенную водочку.

Сегодня два расчета из собственной пожарной охраны отеля прибыли на полигон для знакомства и первого опробования некоторых новых образцов техники. Кран запаздывал, и потому расчеты расположились на травке и травили анекдоты.

– Ну что ты маешься, что маешься, есть же. Сходи за бугорок, – предложил рыжий до безобразия пожарный.

– Ага. Ты присоветуешь. Вон Рома идет. Волчий нюх, – горестно вздохнул несчастный. – Потерплю.

– Был у меня приятель один. Так где-то вычитал, уже не помню где, кажется в судебной медицине, будто при анализах на содержание алкоголя его обнаруживают не в мышцах, не в мозгу, не в желудке…

– А где? – не удержался от вопроса страдалец.

– Ясно где. В моче.

– Иди ты.

– Честно. До сорока процентов нерасщепленного, – флегматично высказался рыжий, покусывая травинку.

– И пьют?

– Они же этот феномен открыли.

– Господи, теплая, вонючая, – передернуло непохмеленного.

– Дурак, почему же теплая? Они медики судебные. Какая у трупа температура?

Несчастному стало еще хуже. Зато жестокие товарищи получили заряд бодрости в виде дружного хохота.

– Чудак ты, Бамбук. Иди за бугорок. Роман строгий, но справедливый. Все равно потом противогаз наденешь. Кто учует? – сжалился рыжий.

– Над чем смеетесь? – спросил подошедший начальник.

– Над собой. У Бамбука вчера день рождения приключился. А он раз в году бывает. Теперь мучается, бедолага.

Роман посмотрел на зеленого бойца пожарного расчета.

– Лечиться есть чем? – спросил Роман.

Боец кивнул.

– Ступай за бугорок. В первый и последний раз. Другого не будет. Что уставились? Это понять можно, но второго раза не будет. У тебя, Саша, лимит исчерпан, сам знаешь. И прекратите вы клички раздавать, – сказал Роман.

– Кран будет или нам так до обеда куковать? – спросил рыжий.

– В пробке где-нибудь стоит. Займемся другим.

Расчеты поднялись и в полном составе пошли к подсобным помещениям полигона. Там на столах были разложены образцы новой техники: каски, оборудованные переговорными устройствами и защитными экранами на манер мотоциклетных шлемов, мощные кусачки для перекусывания арматуры, противогазы, рации, домкраты с пиропатронами, способные пробить кирпичную стену, и многое другое.

– Как видите, здесь всего довольно много, а главное – разнообразно.

– Это ж для профессионалов из Главной Конторы, – перебил и осекся рыжий.

– А мы кто? Мы самые что ни на есть профессионалы. Больше чем профессионалы – мастера. Нам придется первыми столкнуться с ЧП. Еще до приезда городских расчетов, и в нашу задачу в основном входят эвакуация клиентов отеля, первая помощь и только во вторую очередь ликвидация очага. Но все равно вы должны в совершенстве владеть всем этим. Кто знает, как может повернуться ситуация.

Рыжий суеверно сплюнул через плечо. Роман покосился на него и улыбнулся.

– Вы можете быть блокированы огнем, и под рукой окажется вот такой домкрат. Почему его называют домкратом, мне не вполне понятно. Действует он по принципу гранатомета. То есть за счет реактивной струи газов. Создается давление. Мгновенное и достаточное для того, чтобы пробить брешь. Главное – найти упор.

Роман взял домкрат. Остальные подхватили комплектующие, и все пошли в сторону учебных построек.

Они вошли внутрь. Закопченные стены пестрели надписями. Что ж, пожарные тоже люди. Правда, им далеко до граффити.

Роман выбрал сердце, пронзенное стрелой. Ему помогал рыжий.

Они установили домкрат на площадке и прижали к стене. Противоположный конец уперли в дверной косяк.

– При известной тренировке вся операция занимает считанные секунды. Все предельно просто. Вставляете пиропатрон, нажимаете на спуск, и в стене появляется отверстие, достаточное для эвакуации, – успел сказать Роман.

Сзади, а он стоял спиной к рыжему, раздался глухой, низкий звук взрыва пиропатрона.

Все дело в том, что, пока он инструктировал расчеты, рыжий спокойно достал пиропатрон, который прихватил со стола с техникой, вставил его в нужное место и нажал на спуск.

В стене зияло отверстие, действительно достаточное для того, чтобы в него мог пролезть человек.

– Сашка, ты что делаешь, говнюк, мне же голову снимут. А что, если бы вся стена, к чертовой матери, полетела? Это чужое имущество. На нем учатся.

– И правда просто, – согласился рыжий, а к ним уже бежал от административного здания майор.

В воздухе повис тяжелый, густой мат. Выговорившись, а вернее, освободившись от клокотавших внутри эмоций, майор категорически заявил, что отелю это будет стоить денег.

– Валите лучше все вниз. Возьмите брезент и учитесь ловить друг друга с верхней площадки. Что? Не нравится? А как в Самаре? Руки, ноги ломали, или сразу в лепешку. Милиция, е… мать.

Майор вытер потный лоб.

– Дедовские методы. У нас техника, – подал голос опохмелившийся номер.

– Вот ты самый техничный. И будешь первым.

Пожарники потянулись за майором, оставив в одиночестве вновь позеленевшего бойца, которому теперь предстояло еще и прыгать бог знает с какой высоты.

Боец поднялся по внутренней лестнице сначала на площадку второго этажа. Выглянул в окно. Метров шесть-семь. Голова не закружилась, но стало чуть муторней. Третий этаж навел на грустные размышления о бренности всего сущего. На четвертом все куда-то ушло. И сегодняшнее недомогание, и многочисленные домашние проблемы – все стало мелким и не заслуживающим внимания. Таким же мелким, как люди, его коллеги, которые начали кучковаться внизу. Разворачивали брезент. И этот крохотный отсюда кусок символизировал для него теперь и все прошлое, и проблематичное будущее.

Он был всего лишь человек. Но еще и боец пожарного расчета. Примерился и шагнул. Сколько времени до земли? Ерунда. Мгновение. Потом его опустили, подали руку.

– Ну как? Жив?

– Как на парашюте.

– Молодец.

Роман пожал ему руку.

– А вот и кран едет, – сказал кто-то.

Действительно, по дороге от КП пылила ярко-красная машина с телескопическим краном.

Приступили к подготовке крана к работе. В норматив уложились. Механика крана без сбоев выполняла все команды, то есть люлька поднялась до уровня четвертого этажа.

– А выше?.. – спросил рыжий.

– Зачем выше-то? Этажей всего четыре, – буркнул водитель крана, он же оператор.

– Дядя, у нас в здание не четыре. Или ты сам постояльцев на брезент ловить будешь? – поинтересовался рыжий.

– Выдвинуть на всю. И без разговоров, – приказал Роман.

– А вы не особенно командуйте. Вот когда отель приобретет такой кран в собственное пользование, тогда и командуйте, – кипел водитель, но тем не менее полез в бортовой пульт.

Мотор прибавил оборотов, где-то в его чреве напряглись передачи, и стрела с люлькой на конце выползла вверх.

– А вы смотрите и запоминайте. Пульт надо знать назубок, – предупредил расчеты Роман.

– Вышина… – восхитился «парашютист».

Роман заставил всех по очереди слазать на эту высоту, заставил снести на руках мешок с песком, который заменял пострадавшего. В общем, прокрутил команду по полной программе.

Когда бойцы уже чуть не выли от усталости, заставил еще и дистанцию с препятствиями пробежать, а сам на секундомер поглядывал – уложились ли?

Когда команда в полном составе свалилась на травку, тяжело дыша, он кинул секундомер «парашютисту» и, сказав: засекай, сам пробежал дистанцию, туша попутно огонь, ловко перекидывая штурмовую лестницу, карабкаясь на горящие стены и разворачивая кишку брандспойта.

– Класс! – восхищенно сказал «парашютист», когда Роман опустился рядом на траву.

– Все, пять минут перекур – и домой, – сдержал довольную улыбку Роман.

Когда автобус подкатил к служебному входу отеля, Роман распустил личный состав.

Он привычно посмотрел наверх, на четвертый этаж, и ему даже показалось, что там мелькнуло лицо Наташи.

Роман миновал предбанник и оказался у лифтов. Это были простые служебные механизмы. Никакого красного дерева и серебристых панелей. Все строго и функционально. Правда, висело большое зеркало, но этот необходимый атрибут женского коллектива был размещен здесь по настоятельной просьбе самой Пайпс. Она считала, что зеркала мобилизуют женский персонал.

Роман столкнулся с ней нос к носу, как только открылись двери лифта.

– Здравствуйте, господин Корзун, как прошли занятия?

– Здравствуйте, мисс Пайпс. Учения.

– По-моему, вы сегодня рановато. Неужели в нашей команде одни гении?

– Стараемся.

– Спасибо. Я знаю, что на вас можно положиться. Кстати, внимательно прочла ваш обзор.

– Докладную записку, – поправил Роман, зная о том, что она стремится овладеть русским бюрократическим языком.

– Да-да, докладную записку. Там есть много дельных предложений. Мы к ним еще вернемся. Я повторяю: я в вас не ошиблась. Желаю удачи. Извините, тороплюсь – завтрак.

– И вам, – невозмутимо ответил Роман.

Но вот что он понять никак не мог, так это почему она шла по коридору босиком…

Наталья сидела перед телевизором и смотрела показ мод. Или делала вид, что смотрит.

Пожарный был уверен, что именно ее силуэт несколько минут назад мелькнул в окне. Значит, ждала.

– Ждала?

– Вот еще. Телик смотрела. Видишь, какие тряпки…

– А у окна кто стоял?

Наташа только дернула плечиком.

– Ждала, – продолжал дразнить ее Роман. – Какие уж тут тряпки. По-моему, полное или почти отсутствие.

– Зато есть что показать.

– Вот у тебя действительно есть. Но мы ведь никогда и никому. Кроме меня, естественно…

Наташа фыркнула и покосилась. Он обнял ее и сразу почувствовал, что под униформой – минимум.

– Не боишься?

– А чего мне бояться? Вон ты у меня какой гвардеец. Пусти. Не надо. Не деревянная.

Роман не без труда выпустил ее из объятий.

– У нас здесь с утра такое… Генеральная инспекция. Сама со Ставцовым лично по службам пошла.

– Ага. Босиком. У вас, конечно, комар носа не подточит? Или как?

– А мне Пайпс нравится. Настоящая женщина. Чечен не боится.

– Боится. Ты как, в акционеры пойдешь?

– На что только эти акции покупать будем?

– Найдем. Одолжим. Ссуду возьмем. Думаю, они сами захотят нам помочь. Больно крута обстановочка. Эти так за три номера и не платят?

– Наглые.

Наташа подошла к телевизору и щелкнула выключателем. Роман понял это как сигнал к действию. Прихватил ее под коленками и поднял к самому потолку. Юбка униформы задралась, и лицо его оказалось вровень с мыском черных волос.

– Дверь… Дверь… – зашептала она. – Давай быстрее, а то скоро завтрак.

Он ногой прикрыл дверь, и уже никто случайный не мог стать свидетелем мужской силы пожарного, страстной нежности горничной, не услышал хриплого шепота и стонов.

Правда, если бы служебное помещение горничных попадало в круг интересов Карченко, в комнате секьюрити все могли и увидеть и услышать.