Текст книги "Отель"

Автор книги: Олег Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 49

Банкет. Теперь это самое главное.

Чарли доверяла своим поварам и метрдотелям, но этот банкет слишком много значил для нее, для ее будущего. Она сама все проверит, сама потрогает каждую салфетку, нежно дыхнет на каждую серебряную вилку и тронет каждый хрустальный бокал.

– Если господин Калтоев вернется, пусть подождет меня, – проинструктировала она секретаршу и направилась в ресторан.

Лифт открылся, и Пайпс шагнула внутрь.

Нажала на кнопку и только после этого вскинула глаза.

Перед ней в тесной кабинке стояли Шакир и Арслан.

Чарли с трудом удержалась, чтобы громко не сглотнуть комок, вставший вдруг в горле.

Чеченцев она не видела с окончания собрания. Вернее, она старалась не смотреть в их сторону, поэтому не знала, как они вышли из зала, с кем разговаривали, что было на их лицах. Но именно потому, что не смотрела, еще острее чувствовала их прожигающие взгляды, прокаливающие ее огнем ненависти и злобы. Впрочем, это ее не волновало. Она была среди людей, а эти подонки еще боялись свидетелей.

Потом они как будто находились на другом конце света, не касались ее, словно совсем растаяли, исчезли.

И она даже думала о них как о каких-то призрачных, да, страшных, но скорее сказочных злодеях. Теперь они стояли напротив нее и смотрели. И Чарли вдруг поняла, что должна выдержать взгляд. Но не просто уставиться в волосатую переносицу Шакира, а просверлить в ней дыру и прожечь заскорузлый мозг. Нет, это не она должна выдержать их взгляд, это они должны выдержать, если смогут, ее.

Она чуть лениво прикрыла ресницы и уставилась в лицо Шакира.

Кажется, она даже слышала, как скрипят его зубы, хотя, может быть, это скрипел лифт. Шакир играл желваками, Арслан сложил руки на груди. А Чарли смотрела.

Ну сколько там времени идет лифт? Секунд десять? Для Чарли эти секунды вылились в минуту, час, день, год… Казалось, она вечность смотрит в мутные глаза Шакира и – видит, видит в них злобу, которая сменяется удивлением, потом растерянностью, а потом – страхом!

Может быть, ей это только показалось? Да нет же! Не показалось!

Потому что перед самой остановкой лифта Шакир не выдержал и отвел глаза, сделав вид, что ему нужно что-то срочно сказать спутнику.

Чарли первая шагнула из лифта. Я победила, я снова победила, ликовал ее разум, но сердце почему-то начало тревожно ныть.

Она сделала несколько шагов к выходу и вдруг повернула в сторону туалета.

Она успела добежать, прежде чем поток рвоты вырвался из нее запоздалым ужасом.

Дура! Идиотка! Дебильная! Кого ты дразнишь?! Что им стоило воткнуть тебе в сердце грязный нож?! Ради чего ты устроила этот сеанс гипноза?! Им твои тонкости до лампочки. Они злодеи, они ничего не могут доказать, они могут только убить.

Руки и ноги противно тряслись. Чарли вымыла лицо, стало немного легче.

Ну, девочка, возьми себя в руки. Ты все-таки победила.

В холл она уже вышла прежней уверенной походкой – плечи прямые, шаг от бедра, голова прямо, взгляд на линию горизонта. Так ходил в кино Пол Бриннер.

В зале уже горел свет и суетились многочисленные официанты. Вид накрытых столов, сияющих приборов и вспотевших бутылок придавал залу неописуемо торжественное величие.

Чарли отщипнула виноградину и бросила ее в рот. Тонкая мякоть обволокла небо.

Я победила, снова подумала Чарли. И, словно виноградина была пьяной, голова у нее весело затуманилась.

Глава 50

Тормоза взвизгнули так, что Ахмат даже испугался. А из отеля уже выскочил охранник и бежал в его сторону.

– Все в порядке! Все в порядке, это я! – Ахмат выбрался из салона и бросил охраннику ключи. – Где мисс Пайпс?

– На месте, должно быть. – Парень сунул ключи в карман. – Отогнать на служебную?

– Отгони. – Ахмат бросился к отелю, но остановился. – Хотя нет, не отгоняй, пусть стоит тут. Я не надолго.'

Чуть не сбил каких-то детишек, которые играли в вестибюле, прямо под дверью.

– Господин Калтоев, вам велели передать, что…

Не важно. Сейчас это не важно. Сейчас ничто не важно, кроме нее. Поэтому, не дожидаясь лифта и чтобы не попасться никому на глаза, бегом вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Ну вот, а думал, что так быстро уже не сможет. Даже дыхалка не сбилась.

Да, он решил вернуться. Он строго себе приказал – нет. Но дошел до стойки и повернул к выходу.

Что за ужимки и прыжки, ругал он себя. То бежишь, то не бежишь. То – нет, то – да.

Пока гнал машину от аэропорта, все пытался сообразить, зачем он остался, а если остался, почему не поехал с Карченко?

Ну, зачем остался – было более или менее ясно.

А вот с Карченко сложнее. Еще там, в аэропорту, он подумал: чего этот охранник так старается? Хочет выслужиться перед Чарли? Может быть – да, а может быть – нет.

И вот эти все «может быть» как-то противно оседали в мозгу тревожными загадками.

В коридоре никого. Тоже неплохо. Только узнать, что все в порядке, и сразу назад.

Дверь кабинета не заперта. Ахмат резко распахнул ее и влетел в кабинет. Но…

Тихо зажужжав, начал писать видеомагнитофон. Карченко сделал погромче и вставил в ухо наушник.

Секретарша сидела на столе рядом с каким-то стариком и перепуганными глазами смотрела на Калтоева. Не надо было все же так врываться.

– А она где? – Ахмат перевел дыхание.

– Кто? – почти шепотом спросила оцепеневшая женщина.

– Чарли. Где мисс Пайпс?

– А-а, мисс Пайпс. Вышла. – Секретарша тихонько соскользнула со стола и одернула юбку. – Просила вас ее подождать.

– Давно ушла?

– Только что. – Секретарша виновато улыбнулась. – Вы ее подождете?

Но в ответ услышала только грохот захлопнувшейся двери.

– Это кто? – спросил старик Пайпс.

Секретарша мило улыбнулась:

– Это мистер Калтоев. Финансовый менеджер.

– А-а… – протянул старик. – А то я уж подумал, что Чарли вышла замуж. Только что, вышла только что…

Записывать перепуганную секретаршу было ни к чему. Карченко нажал кнопку и выключил этот магнитофон.

– Значит, все-таки вернулся.

Что делать? Что делать? Что же теперь делать? Ахмат не знал, за что волноваться больше – за жену с детьми, за Чарли или за свою собственную жизнь. Хотя нет, знал, конечно…

Кто-то открыл дверь и вышел. Ахмат еле сдержался, чтобы не шарахнуться в сторону и не спрятаться за колонной. Даже голову повернул не сразу.

Слава богу, это уборщица вышла из конференц-зала. Он уже начинает молиться их Богу вместо Аллаха! Нет, нужно ехать отсюда, и ехать как можно скорее. А что, если…

Эта шальная мысль не раз приходила ему в голову. Он улыбался одними глазами, представляя, что будет, но знал, что никогда этого не сделает. Раньше знал…

Депозит в банке. Нет, он не имел права снимать с него наличные. Но мог переводить и замораживать счета. Он мог запросто перевести все на какой-нибудь корреспондентский счет, а уж оттуда…

И пусть катятся они все к черту, к шайтану, кому куда ближе. И Чарли со своей непробиваемой американской самоуверенностью, и Шакир со своими псами, и эта гостиница, и эта страна. Ахмат огляделся по сторонам и, никого не заметив, быстро зашагал обратно к лестнице.

Мотор завелся как часы. Жалко будет бросать такую красавицу. Но, во-первых, он ее уже почти бросил. Если бы не Карченко, летел бы сейчас где-нибудь над Украиной. А во-вторых, там он себе пять таких сможет купить. Резко вырулив, Ахмат подкатил к выезду со стоянки. Но пришлось остановиться, пропуская какой-то ржавый желтый «Москвич», за рулем которого сидел огромный бородатый мужик явно не первой трезвости. Ахмат улыбнулся, подумав, что еще немного – и он больше не увидит ни одного «Москвича». И ни одного москвича. Он вообще не вспомнит эту страну. Он забудет все как кошмарный сон.

Он повернул руль вправо.

А потом повернул ключ зажигания и заглушил мотор…

Его джип так и не доехал до банка.

Глава 51

– Дуся! Дусенька моя милая! Да как же ты похорошела! – Габриела была вне себя от восторга, потому что даже самые дорогие шампуни, самые дорогие парикмахеры не могли сделать ее собаку такой неотразимой. – Триша, ты и не говорил, что у вас в отелях такая услуга есть.

Триша почесывал затылок и морщился. Он не очень любил собак-чистюль. Он любил собак-охотников. А какая уж там чистота в лесу или в поле.

Борзая должна уметь летать, а пышная шевелюра ей только мешает.

Кстати, ошибочно считается, что борзой необходимы длительные прогулки на огромном пространстве. Путают борзую с легавой. Борзая никого не загоняет и не догоняет. Ее рейды коротки и стремительны. И всегда в идеале должны кончаться печально для преследуемого. Она на бегу хватает зайца за шиворот и одним укусом переламывает ему позвоночник. Борзая бежит прямо, свернуть ей трудно, почти невозможно. Если, не дай бог, на ее пути окажется преграда, она просто разобьется.

Дуся сегодня готовилась к охоте, сама того не подозревая. Габриела уже не в первый раз возила в Россию своих борзых. Трифон принимал их в охотничьей будке под Смоленском. Там была богатая охота.

Сама Габриела смотреть на это не могла. На родине она даже стеснялась говорить, что ее собаки умеют убивать животных. Габриела была вегетарианкой в самом широком смысле слова. Но вот привело же ее заняться борзыми, просто по уши влюбиться в эту красивую собаку, похожую на балерину. А борзую хоть раз в жизни, но надо вывезти на охоту, иначе порода захиреет: инстинкты требуют своего.

У Габриель была целая свора борзых, которых она называла исключительно русскими именами, отдавая дань происхождению. И вообще, в Англии, во Франции, в Бельгии, да во всем мире чистопородных русских борзых было куда больше, чем на родине.

Это еще в семнадцатом году большевики решили, что борзая – царское наследие, поэтому расстреливали их, словно дворян. Остались по деревням только отбракованные на царской псарне, худые, костлявые, мелкошерстные собаки. А подаренные когда-то русскими царями своим сановитым родственникам в Европе собаки жили в холе и ласке. Впрочем, популяция была все равно очень мала. Борзых скрещивают даже при очень близком родстве, поэтому собака нежная, болезненная, капризная, но очень уж красивая.

Все это Габриела не раз рассказывала Трифону и его друзьям, которые собирались на охоту. А те слушали внимательно и даже сами себя начинали уважать. Ведь они не просто держали собак – они сохраняли редкую породу.

– Габриела, а как же бар? – напомнил Трифон. – Мы же в бар собирались.

– Да-да, конечно, бутылка куда-то пропала. Придется идти в бар.

– Это Дуська ее вылакала, – пошутил Трифон, не зная, насколько он близок к истине.

Дусю перед уходом Габриела еще раз обцеловала и обласкала. А та хотела побыстрее остаться одна, чтобы наконец добраться до пуховой подушки.

В баре Трифон быстро и сильно набрался.

Он обнимал Габриелу и серьезно говорил:

– Вот я тебя уважаю. Хоть ты и иностранка, а уважаю. Ты – наша баба.

Габриела, которая неплохо владела русским, все же не чувствовала разницы между бабой и леди и принимала слова Трифона за тонкий комплимент, в чем, собственно, была права.

– Знаешь, я бы тебя взял в жены, – совсем разоткровенничался Трифон. – Но моя Галька тебе волосенки-то повыдрала бы. Она у меня зверь.

– Да, моему мужу это тоже не понравилось бы, – мягко напомнила Габриела о своем Тимоти, лорде в пятом поколении.

– С твоим я как-нибудь уж справился бы, – заверил ее Трифон. – Он у тебя хиляк.

Габриела не могла не согласиться с характеристикой.

А богатство, что богатство? Сегодня есть – завтра пшик! Так рассуждают только русские и только бедные. Но Габриеле это нравилось, ей вообще нравилось все русское.

– А чего мы тут сидим? – вдруг оглядел приличный зал Трифон. – Давай возьмем пузырь – и на природу.

Габриела согласилась. Она не знала, что у Трифона раззуделось плечо. Ему сейчас нужен был простор и много действия.

– А куда пойдем?

– Да хоть на речку. Вон она, под окнами, – красотища.

Назвать красотищей Москву-реку может только очень влюбленный в природу человек или очень пьяный. Трифон был и тем и другим.

Габриела взяла бутылку виски, и они с Трифоном вышли на набережную.

Глава 52

Он просидел в джипе на обочине долго. Мимо проносились машины, шли люди, суетилась Москва. А где-то далеко-далеко, на западе, летел самолет с женой и детьми. А еще дальше, на востоке, были горы и могилы предков. А он был здесь, посредине, не тут, не там.

Ахмат задавил в переполненной пепельнице еще одну сигарету и повернул ключ зажигания.

Тихий мотор, казалось, взвыл зверем…

– Шакир, я пришел говорить с тобой. – Ахмат остановился на пороге номера.

Если Шакир пригласит его войти, то ничего с ним не сделает: ни один уважающий себя чеченец не убьет гостя. По крайней мере, хотелось продолжать в это верить.

Шакир смотрел на Ахмата холодными, слегка удивленными глазами и молчал. И Ахмат молчал, выдерживая этот тяжелый взгляд. И все вокруг тоже молчали, глядя то на Шакира, то на Ахмата.

– Ты пришел говорить со мной? – наконец тихо спросил Шакир.

Ахмат кивнул.

– Ты пришел говорить со мной после всего?

– Да.

– Ну тогда проходи.

Ахмат вошел и огляделся по сторонам. Нет, при любом раскладе ему не уйти живым, если… начнется. Все смотрели на него как на волка. Или, скорее, как волки на кабана. Прав был когда-то Карченко: они его откормили, теперь можно и убить. Да, так будет вернее. Даже Арслан, которого Ахмат еще недавно ставил на место как мальчишку, теперь смотрел на него с явной угрозой и с явным превосходством, как каждый чеченец смотрит на каждого нечеченца.

Ахмат хотел сесть, но места ему никто не уступил, поэтому он остался стоять.

– Ну говори. – Шакир то ли улыбнулся, то ли оскалился. – Ты же пришел говорить.

– Если тебе нужен я, – спокойно сказал Ахмат, – то я здесь.

– Я вижу. – Шакир кивнул и пожал плечами. – Ты не нужен мне, Ахмат. Мне нужны деньги. А вот что нужно тебе? Пятая звезда? Или эта баба? Она мешает тебе. Значит, она мешает нам всем. А я не люблю, когда мне что-то мешает.

Ахмат молча вынул из кармана кошелек, ключи от машины, снял с пальца кольцо, расстегнул на шее цепочку и все это аккуратно положил на стол перед Шакиром.

– На, возьми. Если тебе нужны деньги, то возьми. Больше у меня с собой нет. Ты ведь не веришь мне, когда я говорю, что денег будет больше, намного больше, нужно только подождать. Ты ведь не веришь мне, потому что я все время обманываю тебя, потому что я таскаю из твоего кармана, потому что ты знаешь, что я готов ударить тебя в спину при любом удобном случае. Так ведь? Поэтому возьми это. Возьми все, что у меня есть, раз мое слово не имеет никакой цены.

Шакир взял со стола золото и взвесил на ладони.

– Да, это настоящие деньги, их можно подержать в руке. Ты, наверное, думаешь, что это ты их заработал? Нет, это я их заработал. Твоими руками. Потому что без меня ты до сих пор ходил бы в свой институт и получал зарплату преподавателя, потому что без меня твой ребенок ходил бы не в частную гимназию, а в простую школу, где его бы называли деревяшкой, а твоя жена должна была бы мариновать дома чеснок, чтобы втайне от тебя продавать его на рынке. – Он бросил на стол цепочку с кольцом: – Забери эти побрякушки. Если ими ты собираешься выкупить свою жизнь, то не сможешь купить на них и десяти минут. Ты посмел идти против меня! Ты посмел идти против нас всех! Ты посмел идти против чеченского народа! И ты думаешь, что это сойдет тебе с рук?

Ахмат собрал со стола вещи и рассовал их по карманам.

– Шакир, ты всегда был желанным гостем в моем доме, и не потому, что я должен тебе, а потому, что наши отцы воевали вместе. Но если ты думаешь, что я тебя боюсь, то ты очень плохо знаешь меня. И это не ты зарабатывал моими руками, а я приносил тебе деньги. И подумай, кто тебе ценнее, я или все они. И еще подумай, знаешь ли ты человека, который сделал бы для тебя больше или сделает хоть вполовину… если меня не станет. А когда ты поймешь все это, то вспомни слова, которые я сейчас скажу: если с ней хоть что-нибудь случится, ты больше не вытянешь из этой гостиницы ни одной копейки. Лично со мной можешь делать что хочешь, я тебя не боюсь.

– Я ничего не собираюсь с тобой делать, Ахмат! – Шакир улыбнулся, встал и вдруг крепко обнял его. – Мы знаем друг друга с детства, наши отцы воевали вместе. К тому же ты нужен мне. Но запомни одну вещь: я тоже никого не боюсь. И убью каждого, кто встанет у меня на пути. И даже старого друга, если понадобится…

Ахмат обнял Шакира и вдруг понял, что действительно не боится его. Он это почувствовал сразу, как только вошел. Как только посмотрел в глаза. И это чувство усиливалось по мере того, как Шакир говорил. Он никогда так не говорил. Он вообще не любил говорить.

Нет, что-то произошло…

… Карченко улыбнулся и сделал погромче, чтобы не пропустить ни слова из этого разговора…

Пока все шло по плану. По его плану.

Глава 53

Чарли вернулась в офис. Спросила, не появлялся ли господин Калтоев?

– Да, он заходил, – ответила секретарша, – но тут же ушел.

– А куда?

– Не знаю, к сожалению.

– Господи, я же просила, чтобы подождал!

Вдруг легкость куда-то исчезла и снова навалился страх.

Чарли позвонила Карченко, тот, разумеется, был в курсе дела и сообщил, что Ахмат сейчас у чеченцев, там идет какая-то напряженная дискуссия.

У Чарли чуть-чуть отлегло от сердца.

– Как только освободится, – попросила Чарли, – пусть сразу же зайдет ко мне. И пожалуйста, следите за ними.

Ей большого труда стоило сказать это спокойным голосом. Во-первых, ей совсем не нравилось, что Метью пошел к Шакиру. Зачем? Этого не надо. Теперь надо держаться от них подальше, как от прокаженных, сами сгниют. Но перед полным своим крахом они еще могут нагадить от души, да что там – они могут сейчас вообще забыть об осторожности, они могут, нет, они просто должны сейчас кого-нибудь убить. А Метью такая прекрасная мишень.

Во-вторых, ей хотелось просто его увидеть. Просто прислониться к его груди, чтобы он гладил ее по голове, как маленькую девочку, и шептал незнакомые, но очень милые слова по-чеченски. Оказывается, в этом языке тоже есть ласкательные слова, и они тоже звучат нежно.

Она никогда не говорила ему, что любит его. Она вообще ничего об этом не говорила. Сейчас, возможно, сказала бы. Нет, не возможно – обязательно сказала бы. Она только это и хочет сейчас сделать.

Пайпс достала мундштук, вставила сигарету, поднесла к губам и застыла.

Боже мой, что я натворила?! Да пропади он пропадом, этот отель, этот сервис, эти пять звезд!… Эта пиррова победа!… Ничто не стоит человеческой жизни. Ничто не стоит жизни любимого. Зачем я заставила его выбирать? Нет, не между мной и соплеменниками, не между мной и женой, не между мной и его гордостью, а между жизнью и смертью. Мне что, так нужны эти проклятущие деньги? Эта поганая слава? Мне нужен он! Я его люблю!

Сидеть не было сил. Стоять – тоже. Пайпс бегала по кабинету, натыкаясь на углы стола и стулья. Она пыталась себя успокоить, она старалась мыслить трезво, но ничего не получалось, ей вдруг почему-то показалось, что она больше не увидит Ахмата. Что не сможет защитить его словами своей любви, не укроет.

Хоть самой беги к этим чеченцам.

И Пайпс уже сделала шаг к двери, но позвонил Карченко:

– Они вышли.

– Кто – они, куда вышли? – опешила Чарли.

За эти короткие минуты она вообще забыла, на каком она свете, а тем более что сама просила Карченко следить за чеченцами.

– Они идут в ресторан.

– В какой ресторан?

– Я думаю, во французский. Ведь там сегодня, кажется, банкет?

Банкет! Ну конечно! Сейчас все соберутся. Надо будет говорить тосты, надо будет улыбаться, мило беседовать и смеяться.

Чарли снова метнулась к двери и снова замерла.

Переодеться! Она забыла!

Прическа! Ее сегодня к пяти ждал Валентин! Она все забыла, она просто замоталась? Нет. Это все к тому же предчувствию, к той злой, надвигающейся беде, которую она чувствовала с самого утра. Но что, что может случиться?

Да все! И самое страшное! Поэтому ей сейчас надо увидеть Метью, взять его за руку и бежать, бежать, бежать отсюда куда глаза глядят.

Но Чарли никуда не побежала, она открыла шкаф, достала вечернее платье и переоделась. А прическа – ничего, сойдет. Опаздывать она не имеет право.

К французскому залу уже стекались люди. Здесь были не только акционеры и их родственники, но и много приглашенных, как говорила Чарли, «друзей отеля». Вице-премьер московского правительства, несколько думцев, даже кто-то из правительства и администрации президента, ага, а вот и артисты… Но Чарли искала в улыбающейся толпе только одно лицо.

Ахмат стоял среди чеченцев, которые тоже улыбались всем и жали руки. Он был немного бледен, но не испуган, что-то говорил Шакиру, а тот кивал.

Нет, все в порядке. Ей просто показалось. Она сегодня шарахается от каждого куста.

Ахмат поднял глаза и посмотрел на Чарли, она улыбнулась ему, он ей – все чинно и прилично. Чарли многое бы сейчас отдала, чтобы позволить себе завизжать от радости и броситься на шею Метью, повиснуть на нем, расцеловать его, наплевав на окружающих.

– Прошу, дамы и господа, рады приветствовать вас, – сказала она, распахивая двери ресторана.

Толпа стала медленно втягиваться в зал, а Чарли стояла в дверях, кивая всем и даже перебрасываясь парой-тройкой слов.

Она надеялась, что Ахмат оторвется от чеченцев и они хотя бы на минуту смогут остаться вдвоем, но он прошел в зал в толпе, ей даже не удалось коснуться его.

Гости рассаживались согласно карточкам на столах, уже суетились официанты, уже звякали бутылки и играл оркестр.

И тут Чарли вспомнила про контролеров. Бедные, сидят в номере и ждут неизвестно чего.

И потом, где отец?

Она подозвала метрдотеля и сказала ему, что отлучится минут на десять.

– Но как же без вас?

– Я быстро. Пусть пока угощаются.

И Чарли бросилась к лифту. Нет, ей просто показалось, ничего страшного…