Текст книги "Комбриг"

Автор книги: Олег Кожевников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава 5

В 8-15 я находился уже в бюро пропусков политуправления РККА. Откуда, выписав пропуск, меня достаточно быстро провели в приёмную начальника ГПУ, армейского комиссара 1 ранга товарища Мехлиса. Самого Льва Захаровича, к сожалению, не было. Он сейчас находился с инспекцией в Киевском особом военном округе. Но меня всё же принял его референт – Качинский Семён Маркович. По званию и по возрасту он был старше меня, может быть, поэтому говорил со мной немного покровительственно, хотя и по дружески. Кабинет у полкового комиссара был совсем небольшой и примыкал к огромной приёмной Мехлиса.

Как только я вошёл, он поднялся со своего места, пожал мне руку и заявил:

– Ну, здравствуйте, товарищ подполковник. Наслышан, наслышан о герое Финской войны – Черкасове. Да и на совещаниях вы в задних рядах не отсиживаетесь.

Он хмыкнул и продолжил:

– Садитесь вон на стул и рассказывайте, зачем пожаловали к нам, в политическое так сказать сердце Красной Армии. Вы же строевой командир и не обязаны при каждом новом назначении получать "добро" в политуправлении. Какая же причина вашего посещения ГПУ?

По его голосу я понял, что на самом деле он доволен моим появлением. Неосознанно я сделал верный ход, а именно, что сразу по оформлении нового назначения явился в первую очередь в политорганы, проявляя уважение и ставя их в первый ряд властных структур. А ГПУ очень ревниво относилось к таким делам. Тем более, что в линейных частях после Финской войны влияние и роль политотделов несколько снизилась. Бытующее ранее двоевластие, резко сместилось в сторону строевых командиров, что естественно привело к повышению боеспособности армии.

Однако шестым чувством я понял, что сразу просить о содействии в переводе Осипа Шапиро не стоит. Нужно сначала поговорить, посоветоваться, как лучше формировать бригаду. Потом можно поплакаться о нехватке хороших кадров и о том, что сам я не большой специалист определять – предан человек коммунистическим идеалам, или является обычным приспособленцем. Вот здесь и можно вспомнить об Осе – проницательном идейном товарище, который ко всему прочему имеет большой организационный талант, и как его уважали красноармейцы в моей бывшей роте. Намекнуть, что если он будет комиссаром бригады, то политорганы вознесутся в его лице на новую высоту.

Исходя из своих ощущений, я и начал излагать свои представления о противотанковой бригаде. И об этом говорил так, как будто советовался с более мудрым и опытным товарищем. Правда, заметив по его лицу, что он заметно заскучал, тут же закончил говорить о сравнительных технических характеристиках пушек и перешёл к теме, которая как мне казалась должна его заинтересовать гораздо больше. Слегка понизив голос, как будто раскрываю какую-нибудь тайну, я сказал:

– Знаете, товарищ полковой комиссар, я человек из народа и, может быть, поэтому считаю средства, которые тратятся. Производство одной сорокапятки обходятся в десять тысяч рублей, а обычной трёхдюймовки в несколько раз больше, это же касается и снарядов. Так лучше за эти деньги в бригаду дать больше сорокапяток и зенитных 37мм пушек.

Семён Маркович оживился, посмотрел на меня с интересом и произнёс:

– Надо же, первый раз слышу, чтобы строевой командир говорил о стоимости его оружия. Обычно все с пеной у рта доказывают, что им нужно более мощное и современное вооружение и не важно, чего это стоит для страны. Похвально, похвально, подполковник, что вы думаете, на какие лишения идёт Советский народ, чтобы оснастить свою армию нужным вооружением. Молодец, не отрываетесь от трудовых масс, а то многие старшие командиры уже забыли, откуда они вышли. Хорошо, Черкасов, я вас понял, мы постараемся по этому поводу что-то сделать. Я ещё сегодня позвоню в Минск, члену военного совета Западного особого военного округа и попрошу посодействовать в ваших начинаниях.

Было ясно, что время моей аудиенции подошло к концу и пора, как говориться – честь знать. Я сделал вид, что сейчас встану и начну прощаться. Но потом, как будто вспомнил что-то важное, прогнал глуповато-признательное выражение с лица и сказал:

– Товарищ полковой комиссар, тут ещё есть один животрепещущий вопрос для формирования бригады. Это подбор кадров. Не зря же товарищ Сталин заметил, что кадры решают всё. Я человек не очень опытный, таким крупным соединением ещё не командовал. Прошу вас посодействовать в подборе опытных политработников. Я хорошо знаю только одного, это старший политрук Осип Абрамович Шапиро. Замечательный, политически подкованный специалист по работе с людьми. Вот бы было хорошо, если его назначили ко мне заместителем по политчасти. Человек совершенно бесстрашный, может повести за собой людей. Настоящий комиссар.

Референт Мехлиса на секунду задумался, потом улыбнулся, вспомнив что-то, и ответил:

– Да, Черкасов! Хитрите вы неумело. Наверное, сразу, как вошли, хотели протолкнуть своего дружка Шапиро. Ладно, ладно шучу я. А если серьёзно, то это хорошо, когда командир живёт душа в душу с комиссаром. От этого выигрывает только дело. Ладно, подполковник, с этим вопросом я тоже постараюсь вам помочь. Хотя у вашего Шапиро звание, конечно, маловато, чтобы занимать такую должность. Поговорю с Львом Захаровичем, может, что и решится. Если всё же звание ему не повысят, всё равно ждите вашего протеже. Перевод в вашу бригаду я ему устрою. Непроизвольно на моей физиономии появилось уж очень довольное выражение. И чтобы полковой комиссар не взял свои обещания обратно, стал спешно прощаться.

Вышел из здания ГПУ РККА я с ощущением того, что мой план полностью удался. Поддержку, или, по крайней мере, невмешательство политорганов в мои действия я, по-видимому, добился. А если ещё удастся протащить Шапиро в комиссары! Уж Ося точно не будет совать нос в допускаемые мной нарушения Постановления ЦК и СНК СССР. Наоборот, в случае осложнений прикроет мою задницу. Теперь предстояло самое главное – не оплошать при встрече с начальником Генштаба, генералом армии Жуковым. До явки в Генштаб оставалось ещё больше двух часов. Вполне можно было перекусить, а заодно собраться с мыслями и мобилизоваться.

В 12–55 я уже сидел в приёмной генерала армии. Во время своего раннего обеда, проанализировав все известные мне факты по созданию ПТАБР, пришёл к выводу, что всё не так уж и просто в царивших наверху мнениях. В руководстве армейским строительством прослеживались умные, рациональные действия. Как будто некоторые люди, сидевшие в руководящих креслах, знали то, что известно мне. Ведь это просто так совпало, что Постановление о создании противотанковых артиллерийских бригад последовало через неделю после моего выступления на том высоком совещании. Может быть, оно явилось последним толчком к началу осуществления этой идеи. Грамотные люди заранее всё просчитали и давно подготовили весь пакет документов. Они кропотливо работали и готовили страну к серьёзным действиям по отражению неминуемой агрессии. В отличие от моих мальчишеских, горлопановских наскоков, они методично продвигали свои идеи в жизнь. Я только одного не понял, почему эти опытные люди запланировали вооружить противотанковые бригады такими мощными пушками. И ещё, похоже, эти умнейшие люди всё-таки не предполагали, что война стоит буквально на пороге.

Когда меня пригласили в кабинет, у меня ёкнуло сердце. Всё-таки, с таким многозвёздным генералом я никогда не беседовал. Ещё десять дней назад даже и представить себе не мог, что я вообще смогу увидеть военных таких чинов. А вон как вышло, на совещании в Генштабе я, кроме трёх полных генералов, заметил даже двух маршалов. Там присутствовал Народный комиссар обороны СССР, маршал Советского Союза Тимошенко и широко известный в народе маршал Ворошилов, занимающий сейчас должность командующего Северо-западным округом.

В это, завешанное картами большое помещение, я зашёл, чуть ли не печатая шаг. Вытянувшись перед сидевшим за громадным письменным столом человеком, щёлкнул каблуками и громко отрапортовал о прибытии. Чуть поморщившись от моего рвения, генерал армии, кивнув на стул, произнёс:

– Кончайте подполковник корчить из себя тупого служаку. Чай, не на плацу находитесь. Сами ведь догадываетесь, что сюда я вас пригласил не рапорты выслушивать, а поговорить о деле и узнать ваше мнение о формируемых противотанковых артиллерийских бригадах.

Весьма удачно вышло, что совсем недавно в ГПУ РККА я уже произносил целую речь про то, каким хочу видеть ПТАБР. Она всё ещё сидела у меня в голове, и, усевшись на стул, я на автомате её повторил почти слово в слово.

Начальник Генштаба внимательно выслушал мой монолог, на секунду задумался и, внимательно глядя на меня, спросил:

– Подполковник, а вы что-нибудь слышали о возможном наличии у Германии новых современных танков с противоснарядной бронёй 75 миллиметров? Если они имеются, то последствия попадания из сорокапятки будет для них, что слону дробинка. Формирование ПТАБР и является одним из ответов на эту угрозу. Может сложиться так, что мощные пушки ПТАБР окажутся единственным аргументом, чтобы остановить эти танки.

– Товарищ генерал армии, в Академии мы еженедельно анализировали выборки из немецких газет. Да, там много пишут о новом "супертанке". Но это, по моемому, хитрый ход Гитлера, чтобы обмануть своё население, да и дезинформировать нас и англичан. Немецким бюргерам он как бы говорит, – вот видите, ваши материальные трудности не напрасны, нация, несмотря на войну с половиной Европы всё-таки создаёт новое чудо-оружие. Другие страны он провоцирует этими газетными утками, чтобы они отвлекали лишние ресурсы на разработку оружия против таких мощных танков. Если бы немцы действительно имели такого монстра, то они не стали бы использовать чешские танки. Подготовка танкистов, дело довольно затратное и долгое, а немцы народ расчётливый и они ни за что бы ни посадили подготовленные экипажи в такую консервную банку, как чешский танк 38(1). Он ещё слабее, чем T-III, а броня пробивается обычной крупнокалиберной пулей.

– Так-то оно так, да и некоторые надёжные источники не подтверждают наличие у немцев таких танков. Но всё-таки, кто может дать сто процентную гарантию? В Германии сейчас творится много загадочных вещей, некоторые из них просто ставят наших аналитиков в тупик. Например, уже два года назад многие наши специалисты утверждали, – у Германии полностью истощился золотой запас, и она физически не сможет вести крупномасштабные боевые действия. Война – дело дорогое, а немцы банкроты, поступление новых больших средств в государственную казну не предусматривается. При этом так считали не только наши аналитики, так же думали практически все западные умные головы. Поэтому, никто серьёзно не воспринимал эксцентрические выходки Гитлера. Думали, – пусть побесится у себя в песочнице, всё равно ничего серьёзного из этого не выйдет. А что мы имеем сейчас? Практически вся Европа находится у него под каблуком. Даже хвалёная Франция, где армия была полностью отмобилизована, и говорить об элементе неожиданности даже смешно, продержалась всего несколько недель. Англичане еле успели унести ноги на свои острова. И сейчас у них осталась последняя надежда уцелеть – это стравить Германию и СССР. Этим они и занимаются. Так вот, несмотря на проведение таких военных компаний, золотой запас Германии необъяснимым образом увеличился.

Жуков усмехнулся, передвинул стопку бумаг, лежащих на столе, и продолжил:

– Многие наши артиллерийские генералы перестраховываются и рассуждают по принципу – лучше перебздеть, чем недобздеть. Этим и объясняется излишне большой калибр орудий, которыми должны быть оснащены бригады. Хотя и в этом вы правы, ресурсы страны не безграничны, приходится кое-чем жертвовать. На активно муссированном слухе об этом "супертанке" приостановлено производство сорокапяток. Не пошло в серию и 14,5-мм противотанковое ружьё Рукавишникова.

Неожиданно Жуков прервался, поискал в своих бумагах какой-то документ, потом взглянул на меня тяжёлым взглядом и спросил:

– Черкасов, вы уже оформили все нужные допуски?

Я инстинктивно собрался вскочить и отрапортовать, но придавленный его взглядом, неподвижно сидя на стуле ответил:

– Так точно, товарищ генерал армии. В особом отделе прошёл инструктаж и подписал все бумаги. Без этого, меня вряд ли допустили в этот кабинет.

Чуть заметно Жуков улыбнулся и произнёс более мягким голосом:

– Хорошо! Тогда вам уже можно и даже необходимо взглянуть на вот этот документ.

И протянул мне листок бумаги с отпечатанным текстом. В левом углу стоял гриф – секретно. Это было спецсообщение Разведуправления Генштаба РККА от 11 марта 1941 года № 316. Там говорилось следующее:

По сведениям, требующим дополнительной проверки, немцы начинают строить три образца тяжёлых танков;

– Тип Т-V, вес 36 тонн, вооружение (75-мм пушка и 2 пулемёта), броня до 60 мм.

– Тип Т-VI, вес 45 тонн, вооружение (75-мм и 20-мм пушки, 3 пулемёта), броня до 70 мм.

– Тип Т-VII, вес 90 тонн, вооружение (105-мм и 20-мм пушки, 4 пулемёта), толщина брони указана не была.

Да, это был аргумент. И аргумент весьма весомый в пользу вооружений ПТАБР орудиями больших калибров.

Жуков опять усмехнулся, налил из графина, стоявшего на его письменном столе, воду и протянул мне. Я, несколько ошеломлённый, схватил протянутый стакан и залпом выпил всю воду до капельки. Только после этого опомнился и, протягивая обратно пустой стакан, виноватым голосом произнёс:

– Извините, товарищ генерал армии.

Начальник Генштаба, на мои слова никак не прореагировал. Он посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

– Ну что, подполковник, похоже на газетную утку? Не прав ли маршал Кулик, что ратует за орудия больших калибров и не перспективность противотанковых ружей? В пользу его позиции выступают и некоторые факты из недавней войны немцев во Франции. Германские 37-мм противотанковые пушки оказались совершенно неэффективными против французских танков. Снаряды почти не пробивали средние танки S-35 "Сомуа", имевшие броню 35–45 мм. Немцам очень повезло, что у французов было этих танков немного, и применялись они тактически неграмотно. А вы обязаны знать, что стоящие на вооружении вермахта 37-мм орудия, это те же самые пушки "Рейнметалл", которые мы закупили в конце 20-х годов. А эволюция этого орудия в 30-х годах привела к появлению 45-мм пушки 53-К. Пробивная сила у сорокапяток ненамного выше, чем у немецких 37-мм орудий. Так что вы, Черкасов, скажете по этому поводу?

Я обречённо вздохнул, немного набычился и опять начал гнуть свою линию:

– Товарищ генерал армии, я не верю, что у немцев в ближайшее время появятся танки лучше, чем T-IV, у которых лобовая броня 30/20 мм. А с ними сорокапятка прекрасно справится, даже противотанковое ружьё при удачном выстреле сможет остановить этот танк. Но если даже произойдёт чудо, и вермахт примет на вооружение "супертанки", то их будет настолько мало, что никакой роли они сыграть не смогут. К тому же, в спецдонесении сказано, что сведения требуют дополнительной проверки, значит разведуправление не уверено в этих данных. Учитывая утечки в печать секретных сведений, что при гитлеровском режиме невероятно – это не очень грамотная дезинформация.

На мгновение я примолк, чтобы оценить реакцию Жукова. Заметив в его взгляде поощрение, продолжил:

– Немецкие танки наверняка будут использовать складки местности для обхода позиций противотанкистов. Исходя из этого, орудия должны быть готовы менять направления огня. На лёгких сорокапятках такая манипуляция сложностей не представляет. На тяжёлых 76-мм пушках у каждой станины стоит номер расчёта, готовый разворачивать орудие. Это допустимо при ведении огня на дальних дистанциях и из укрытий. В условиях реального отражения танковой атаки эти, открытые для любого осколка люди, проживут всего несколько секунд. Орудие останется не перенацеленым, и в итоге, танк просто подавит весь расчёт.

– Ладно, Черкасов, ваша позиция мне ясна. Хорошо уже то, что вы упорно придерживаетесь своей линии. Я с вами, пожалуй, соглашусь в том, что у немцев в ближайшее время не должно появиться новых танков. Согласен я и с тем, что Германия неминуемо нападёт на СССР. Об этом я говорил ещё в декабре на совещании в Генштабе. Но это всё лирика – теперь о главном. Наверное, мы всё-таки приняли правильное решение, что на должность хотя бы одной артиллерийской бригады назначен пехотный командир. Хотя маршал Кулик был против – чувствует, что вы не особо рвётесь вооружить бригаду мощными орудиями. Так как я взял на себя ответственность за ваше назначение, в некотором роде теперь вы мой крестник. Но это не значит, что вы можете расслабиться, наоборот, с вас я буду спрашивать строже, чем с других. Уяснили!

Я от неожиданности подскочил, вытянулся по стойке смирно и гаркнул:

– Так точно, товарищ генерал армии!

Жуков опять усмехнулся, потом кивнул головой на стул и сказал:

– Да садитесь вы, подполковник, что скачете как первоклассник перед учителем. Лучше внимательно послушайте, что я вам скажу. Я переговорю с Вороновым, чтобы ГАУ РККА разрешило вам временно, на один год оснастить три дивизиона в каждом полку лёгкими противотанковыми орудиями. Остальные три дивизиона: два 85-мм и один 37-мм зенитных пушек, будут формироваться, как и предусмотрено Постановлением. Это связано, прежде всего, с тем, что Госплан растягивает поставки орудий на весь 1941 год. А по Постановлению правительства бригады должны быть сформированы к 1 июня. Естественно, без вооружений оставить мы их не можем. А 45-мм пушки 53-К имеются в избытке. Даже на 20 % превышают потребность мобилизационного плана. Но вы должны понимать, Черкасов, что это решение взваливает на вас двойную работу. Сначала нужно будет обучить людей воевать на сорокапятках, а через год предстоит перевооружиться на более крупный калибр. Справитесь с такой нагрузкой?

– Справлюсь, товарищ генерал армии!

Начальник Генштаба и одновременно заместитель наркома обороны СССР, внимательно глядя на меня, выдержал минутную паузу, а затем продолжил:

– Хорошо, с этим вопросом мы разобрались. Теперь давайте поговорим о действиях вашей бригады в случае агрессии гитлеровской Германии. Вы вообще себе представляете то место, где бригада будет дислоцирована?

– Так точно! По картам я всё внимательно изучил. Это недавно воссоединённая с Белоруской ССР Белостокская область. Так называемый, "Белостокский выступ", там располагаются целых три армии на севере 3-я в центре 10-я и на юге, немного выступая за этот выступ 4-я. Меня весьма удивляет, что такие крупные силы, насыщенные танковыми корпусами, расположены так близко к границе?

По-видимому, Жуков не один раз доказывал правильность такого размещения войск. Поэтому он, даже не задумываясь, начал отвечать:

– В военно-географическом отношении территории западной Белоруссии представляют собой равнину с грядами господствующих высот и возвышенностями, обильно прорезанную большими и малыми реками. Наиболее значительные из них могут служить естественными рубежами для развёртывания войск. На данной территории имеются и крупные лесные массивы, которые могут быть как местом сосредоточения и укрытия войск, так и препятствием для механизированных частей вероятного противника. Остановить наступление встречным ударом практически невозможно. Наступающие войска могут перегруппироваться на ходу и обойти движущиеся им навстречу заслоны, когда те ещё не успели занять устойчивую позицию. А немцы в таких перегруппировках большие мастера. При равной подвижности наступающий обретает преимущество перед обороняющимся, поскольку сам выбирает путь. Между Карпатскими горами и Припятскими болотами достаточно места, чтобы парировать маневрами любой контрудар. Зато ударом с фланга задержать прорыв несравненно легче. А войска, отсечённые от тылов, лишаются снабжения и очень скоро оказываются вовсе небоеспособными. Немцы в прорыв бросят большое количество дивизий первой линии, поэтому фланговый контрудар требует сопоставимых сил. Разместить их непосредственно в Карпатских горах и Полесских болотах невозможно. Остаётся Белостокский выступ и бывшее польское Львовское воеводство.

Жуков приостановил свой монолог, как бы ожидая от меня реакции. Я, поняв, что теперь мне можно высказаться, выпалил первое, что пришло в голову:

– Выполнение таких фланговых ударов требует не только высокой подвижности, но и точного расчёта. У нас же плохо и с тем, и с другим. Танки ломаются, связь плохая, личный состав обучен недостаточно.

Не замечая моего сарказма и неверия в идеальную картинку отражения немецкой агрессии, Жуков ответил:

– Правильно, сбои могут быть разные. Но для этого мы и создаём ПТАБРы. Главная их задача – притормозить наступающего противника, чтобы механизированные корпуса успели ударить ему во фланг. Поэтому 7 и 8 ПТАБР не придаются армиям, а находятся в распоряжении Павлова. Так же обстоят дела и в Киевском округе, две противотанковые бригады будут находиться в резерве.

Поняв, что эти сведения не предназначены для ушей подполковника, Жуков замолчал, потом буквально через несколько секунд переключился совершенно на другой вопрос. Неожиданно для меня он спросил:

– Черкасов, к каким снабженческим складам приписана ваша бригада?

Так как этот вопрос меня сильно волновал, то ещё вчера вечером я наизусть заучил номера моих будущих кормилиц и станций, где бригада будет получать свою технику и вооружение. Поэтому без запинки отрапортовал:

– Станции снабжения: Моньки, Кнышин и Соколы. А так же: Артсклад № 1447 в Хайнувке, склады горючего № 922 в Волковыске и № 923 в Моньках, продсклад № 818 в Волковыске.

Жуков совершенно не удивился моим знанием этих номеров. Воспринял это как должное. Продолжая эту тему, он произнёс:

– Подполковник, запишите ещё себе окружной Артсклад в Белостоке. Там скопилось довольно большое количество вооружений и боеприпасов, доставшихся нам от Польши. Я дам команду, чтобы вы смогли там подобрать себе трофейные противотанковые средства. Только смотрите, всё не забирайте, не будьте Плюшкиным – бригада должна быть мобильной единицей, а не обозом, набитым трофейным барахлом. И ещё, хочу вас порадовать – из нашего резерва в вашу бригаду вольётся отдельная танковая рота. Это десять танков Т-34, пять средних бронеавтомобилей БА-10, два лёгких броневика БА-20 и мотоциклетный взвод. Кроме этого, как вы говорите, в целях обучения вам придадут несколько танков КВ из 6-го мехкорпуса.

После этих слов Жуков подвинул к себе стопку бумаг, ещё раз посмотрел на меня и сказал:

– Ну что, подполковник, начинайте формировать свою бригаду. Я в июле к вам приеду и посмотрю, чего смог добиться мой крестник. Смотрите, не подведите меня, Черкасов!

Как только последняя фраза была произнесена, я подскочил со стула и гаркнул:

– Не подведу, товарищ генерал армии! Разрешите выполнять!

Чуть сморщившись, Жуков махнул рукой. Тогда я развернулся и, печатая шаг, вышел из кабинета.