Текст книги "Господня Истина Святых Апостолов (СИ)"

Автор книги: Олег-Александр Звездов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

“Корнилий, Мне пора”. – “Иисус, спасибо Тебе”. – “Нет, Корнилий, спасибо вам, ибо вы истинные люди. Мы снова скоро увидимся, но уже там, на Елеонской горе. До встречи”. – “Что ж, Иисус… Даврий, смотри Его уже нет”. – “Корнилий, ты лучше вот сюда посмотри, что за толпа людей движется к моему дому?” – “Да… Что бы это значило?” – “Корнилий, к тебе можно?” – “Конечно, можно”. Из-за дверной ширмы появилась голова Пилата.

“Даврий, смотри, его что, уже разжаловали?” – “Я ничего не могу понять. Понтий, что у тебя за вид?” – “Извините меня, это Клавдия меня так нарядила”. – “Ха-ха-ха, ну, женщина, ну, молодец. Значит, она у тебя не только женщина, ибо у нее есть что-то и от нашей плоти. Так вот, теперь все понятно, толпа двигалась за тобой. Вот действительно смелость, и эту смелость сравнить ни с чем нельзя”. – “Корнилий, прости меня. Не нужно больше ничего говорить, ибо у меня и без того скверно на душе”. Даврий подошел к Понтию. “Скажи мне, Понтий, у тебя скверно на душе из-за того, что ты в этих одеяниях прошелся по улицам Иерусалима, или тебя тревожит что-то другое?” – “Даврий, как тебе сказать, не в одеяниях моих дело, а внутри меня что-то беспокоит, сильно беспокоит”. – “Да, я услышал истинное признание от человека, который занимает такой пост, и дай Бог, чтобы это действительно было от души”.

– “Даврий, поверь мне, я ничего не скрываю”. – “Что ж, хорошо, Понтий, тогда выйди из дома к людям и прикажи им, чтобы они разошлись”. – “Даврий, но…” – “Нет, Понтий, я не приказываю, ты сам чисто человечески выйди и скажи им – пусть они разойдутся”. Понтий покраснел: “Что ж, быть по-вашему”. Опустив голову он вышел. Толпа замолчала.

“Люди, да, это я, прокуратор. Вы удивлены, я вижу, моим поведением. Но не обессудьте меня и, пожалуйста, разойдитесь”. – “То его нечистая водит”. – “А может, его Господь Бог наказал?” – слышалось из толпы. “Как бы ни было, прошу вас, разойдитесь”.

“Даврий, я исполнил вашу просьбу”. – “Понтий, мы видели. Да, у тебя еще что-то осталось человеческое, гордись”. – “Гордиться мне нечем, ибо на мне тяжелый груз висит, если это можно назвать грузом. На мой взгляд, намного тяжелее, потому что все давит на мозги и совесть мою. А сегодня я воочию увидел свое настоящее лицо, и, наверное, я понял, что такое жизнь, ибо увидел то, чего раньше не мог видеть”. – “Корнилий, дай ему вина, а то он разрыдается сейчас”. Понтий снова покраснел, а сам подумал: я прокуратор, до чего я докатился, да я уже никто, просто Понтий Пилат с утерянным своим достоинством. Он молча выпил вино, присел, взявшись руками за голову. “Корнилий, что будем делать дальше?” – “Даврий, я не знаю”. – “Можно мне сказать?” – “Понтий, мы слушаем тебя”. – “Давайте навестим врага моего”.

– “Что ж, неплохая мысль”. – “Корнилий, но я же хотел их…” – “Ничего, ничего, Даврий, давай навестим царя нашего”. – “Да, но мне как-то…” – “Даврий, поверь мне, что ты получишь облегчение после визита”. – “Что ж, тогда я согласен, идемте. Мне даже трудно представить, как мы будем идти по улицам Иерусалима в этом обществе”. – “Даврий, самое главное, нам нужно пройти базарную площадь”. – “Корнилий, преодолеем”. – “Понтий, идем”. – “О Господи, зачем мне такие муки?” – “О нет, дорогой, не муки, а наслаждение видеть тех людей, которыми ты распоряжаешься как навозом из-под ишака. Посмотри еще раз им в глаза и почувствуй то, что чувствуют они, когда их унижают”. – “Идемте, хватит глаголить о бесполезном”. – “Корнилий, что с тобой?” – “Да нет, ничего, рана на спине меня потревожила”. Они шли молча. Понтий опустил голову и думал о своем.

“Корнилий, смотри, можно сказать, что его нет рядом с нами”. – “Даврий, знаешь, что у осла самое главное?” – “Да, догадываюсь”. – “Нет, не то, о чем ты подумал”. – “А что же тогда?” – “Ум его. Если он упрется, то никакая сила его не сдвинет с места”. Даврий громко рассмеялся. “А я-то думал, что Понтий похож на него. Вот о чем я подумал”. Они все засмеялись. Люди обращали на них внимание. Не так на Корнилия и Даврия, как на Понтия.

“О Боже, Корнилий, идем скорее, а то люди снова толпой пойдут за прокуратором”.

“Если бы вы раньше, еще до Иисуса попались мне, то я бы вас…” – подумал Понтий. “Корнилий, стой, этот царь, а вообще-то нет, это мне послышалось”. “Вот черти, действительно – черти”, – думал Понтий. “Даврий, вот и дворец Ирода. Стража, пропустите нас”. – “Вас пропустим, а того нищего нет”. – “Ха-ха-ха, он же не нищий, он же Пилат”. – “Идиоты, вы что, меня не узнаете?” – “Смотри, правда, Пилат. Проходите”.

Ирод, когда увидел гостей, пришедших к нему, долго не мог прийти в себя: “Понтий, ты что, уже не прокуратор?” – “Да нет, Антипа, я еще прокуратор”. – “А что на тебе?” – “Ничего, готовлюсь к балу, а Клавдия одеяния мне подарила, дабы я в них танцевал”. – “Нет, сейчас я полностью сойду с ума. О, и следователь здесь, значит, пришел и мой черед”. – “Да не бойся ты, глупец. Мы решили тебя навестить, а ты устраиваешь истерику, лучше пригласи нас к столу и угости”. – “Сейчас, слуги, подойдите сюда, подайте все необходимое, у меня гости”. Даврий не выдержал: “Я что, сюда гулять пришел?” – “Молчи, молчи, – успокоил его Корнилий, – просто давай понаблюдаем, я даже не знаю как и назвать их… в общем, царями”.

– “Да, были они царями, да все иссякли не только как цари, но и как люди, – подумал Даврий, – а сейчас мне очень жалко смотреть на них, какие они…”

– “Даврий, бери вино”. – “Извините меня, я задумался. За что будем пить?” – “За что угодно”. – “Что ж, тогда за справедливость в нашей жизни, дабы мы никогда не ошибались сами в себе и тем более в своих чувствах ко всем людям”. Даврий выпил к посмотрел на сидящих, потом сказал: “Я пью с добром и злом, ибо вижу пред собой и то и другое. Лично я не хочу, чтобы все объединилось. Хочу лишь одного, чтобы во все века преобладало лишь только добро. Вы, да, именно вы, Понтий и Антипа, могли бы все переиначить, вот смотрю на вас, вы же слабые в душе своей, но смогли убить Бога, я повторяю, Бога. Зачем вам нужно было? Ведь никакой корысти не имели для себя. И я, как человек, познавший бессмертие, с уверенностью могу сказать, что вы сотворили глупое, вы убили то, что было рождено не вами, и вы понесете наказание, и я убежден, что оно коснется каждого из вас. Я вот думаю, пусть пройдет полторы тысячи лет или больше, но ваши имена народ будет помнить. Мое-то, может, и не узнают, но ваши будут царить на Земле”. – “Даврий, извини меня, а как же я?” – “О, Корнилий, о себе помолчи. Ты не царь, ты воин, очень добрый воин, одним словом говоря – “Соломон”.

“Даврий, но как нам искупить свою вину пред Богом?” – “Учтите, я не Бог, Ему решать. Да, вы вместе со мной отправитесь в Рим, и там цари земные решат, что с вами делать. Но лишь земные цари решать будут, а за небесными – все впереди. Ко мне недавно приходила женщина, насколько я помню, Мария Магдалина, она при мне раздавила куриное яйцо, и из него появилась кровь. Она мне сказала: это то, что сделали с Иисусом. И она просила через меня: у нее есть прихоть увидеться с Тиверием Кесарем и показать ему тоже самое. Я смотрел на ту женщину и думал: с чего мы появляемся? Да с того, что она мне показала. Не знаю, как отнесется Кесарь, но я лично верю в то, что что-то есть, но не наше, я имею в виду не нами сотворенное”. – “Даврий, нам не понять, ибо мы можем только считать”. – “Вот где ваша вина, считать, а чтить, что, об этом забыли. Ведь Моисей родился на вашей Земле и Иисус тоже. Я же следователь, но все-таки я человек, который хочет познать все не только об Иисусе, но и обо всех нас. Ведь живем-то на Земле. А откуда мы и зачем? Почему все это творим?”

– “Даврий, разве мы не понимаем?” – “Да, сейчас вы понимаете, но почему сорок дней назад все выглядело иначе? Убить человека, на мой взгляд, это что-то…” Ирод с Понтием покраснели. “Тем более убить то, что… в общем, Корнилий, идем отсюда”. – “Нет, Даврий, останься здесь”. – “Поймите вы меня, я человек, я всегда чувствовал, а в данный момент, я имею в виду с того дня, когда я узнал Иисуса, я стал… Мне трудно говорить, но скажу, я стал Богочеловеком. Понтий, ответь мне, кто в зале твоей разодрал ткань надвое? Ты сам?” – “Нет, Даврий, сила какая-то”. – “Антипа, ты видел в тот день затмение солнца?” – “Да, но то было не затмение”. – “А что то было?” – “Я не знаю, что сказать. Одним словом, все померкло”. – “Вам было страшно?” т– “Не то слово”. – “Все это сделал синедрион?” – “Да нет, там одни нахалы”. – “Кто же все мог сделать?” – “Даврий, наверное, Всевышний”. – Ну, хоть в этом мы стоим на одной ступени. Вы точно утверждаете, что все так и было?”

– “Да, Даврий, утверждаем, ибо своими глазами видели”. – “Вот сейчас вы верите Иисусу?” – “Конечно, верим”. – “А раньше, почему?” – “Лучше нас не спрашивай”. – “Но ведь вы же люди”. – Да, мы люди, но народ требовал своего . – “Что именно?” – “Чуда”. – “Да что, вы все с ума посходили на чуде? Чудо был человек, но чудесами из чудес оказались вы. Посмотрите, сколько знахарей живет, но вы тронули единого. Почему не взяли любого из знахарей и не… хотя мне трудно говорить… Вот именно, попали на Иисуса”. – “Даврий, но ведь Сафаит…” – “Где он, тот Сафаит? Ах да, я все помню. Но вы – цари, а не тот духовный одуванчик были в то время”. – “Что народ потребовал, то и произошло, насколько мне известно”. – “Варавва хотел познать участь Иисуса”. – “Неужели?” – “Нет, Даврий, сам народ потребовал”.

– “Скажите, вам не скверно сейчас на душе?” – “Да хуже уж не может быть”. – “Вы все ведали и знали. Почему скрыли от римских властей? Пока в этом ваша вина. Но если бы было все иначе, вы бы сейчас в таком положении не находились. Лично я, как человек, не могу относиться ко всему этому равнодушно. Конечно, я понимаю, я следователь, вижу, какое отношение создалось у людей ко мне, но я лишь только следователь, а Он был, да и остался, Богом. И сейчас мне все понятно. Вот если бы я сейчас заявил пред вами, что я Бог, то вы бы меня съели живьем”. – “Даврий, успокойся”. – “Корнилий, ты видел то, что творил Иисус?”

– “Да”. – “Неужели наша всего того не стоит?” – “Я не понял тебя”. – “Извини, я имел в виду, наша жизнь стоит всего того, что есть там. Так, давай лучше уйдем”. – “Быть по-твоему. Понтий, Антипа, извините, мы уходим”. – “Но все-таки я не прощаюсь с вами, ибо я убедился, какие вы люди”. Даврий шел впереди. “Не спеши”. – “Корнилий, прости меня. Если в меня вселился бес, хотя нет, это Бог во мне говорит”. – “Даврий, успокойся, прошу тебя. То совесть твоя говорила”. – “Да, моя-то говорила, а их совесть – молчала”. – Еще раз прошу тебя, успокойся. Смотри, вот идут женщины”. – “Ну и что ты хочешь сказать этим?” – “Ничего, ты же мужчина. Давай что-то предпримем”. – “Хорошо. Мир вам. Красивые такие, куда вы следуете?” Они посмотрели на Даврия: “Туда, где нас ждут”. “Корнилий, мне стыдно, а вообще-то постой. Ну, Осия молодец, ведь они к нему спешат, точно”. – “Даврий, а почему их две?” Даврий подумал и посмотрел на Корнилия: “А почему должна быть одна? Ведь Осия долго никому не был нужен, вот поэтому их две”. Корнилий засмеялся: “Ну, дай Бог ему здоровья. Даврий, идем, идем”. – “Корнилий, послушай, их две – он один”. – “Слушай, осел, идем”.

– “Наверное, не я осел, а Осия”. Они рассмеялись: “А может, они пошли не к Осии? Как бы ни было, идем ко мне, ибо ты мой самый дорогой человек”.

“Понтий, что то было? Проверка на наше сознание или что-то другое?” – “Антипа, наверное, что-то другое”. – “Но раз что-то другое, давай выпьем вина”.

– “Да я-то не против, только как Клавдия к этому отнесется?” – “Да точно так, как и раньше”. – “Да нет, Антипа, она изменилась за последнее время, кстати, я тоже. Вот только у тебя вид очень неважный”. – “Ничего, Понтий, все образуется, но мне очень трудно, очень, очень. А как ты домой пойдешь в таком виде?”

– “Я не знаю, но пойду, ибо Клавдия меня другим не примет”. – “Понтий, ступай и от моего имени поцелуй Клавдию. Скажи ей, что мы еще держимся, хотя на одной нити самотканой”.

“Мама Мария, ну что, осталось немного времени, и Я…” – “Иисус, молчи. Я знаю, что будет после второго восхода солнца, а это значит, что послезавтра”. – “Да, Мама”. – “Как Мне нужно вести Себя в те дни?” – “Очень просто, главное, не волноваться”. – “Как же не волноваться, посмотри на Александра, он не в себе”. —“Мама, Я все вижу. Мне больно, ибо во Мне Твоя кровь течет и она красного цвета, цвета Божьего и истинного. Болью Своей Ты не сможешь смягчить Мой уход, Мое вознесение в Царствие Небесное. Мама, ведь всем предстоит вознестись туда”. – “Иисус, Я все понимаю, для каждого это тяжело, Я имею в виду тяжесть утраты”. – “Мама, теряем мы тело, но находим душу”. – “Иисус, да не в том дело. Дело в Тебе, Моем Сыне”. – “О, Отец наш Всевышний, успокой наш род, ибо со слезами Я уйду к Тебе”. – “Иисус, не говори об этом, тем более при Мне. Я Твоя Мать, и у Меня есть чувство женщины, которая родила Тебя и любит Тебя больше, чем кто другой”. – “Мама, извини Меня и еще раз извини. Я… Но Я тоже нервничаю”. – “Молчи, Иисус, смотри, Петр и все Ученики идут сюда. Но почему они все с цветами? Да и где сейчас они смогли достать их?” – “Мать Мария, поздравляем Тебя…” – “С чем?” – “Ну разве Ты забыла, ведь сегодня же Твой день рождения”. – “Варнава, не стесняйся, входи, смотри, цветы, ведь они от нас двоих”. – “Мама Мария, я Тебя поздравляю, хотя не так, как в тот первый раз, но все-таки мы с Варнавой Тебе дарим цветы. И вот мы с ним из дерева вырезали Твой… Твое, извини нас. Мама, может не похожа, но это Ты”. Мария заплакала. “Да-да, это Я, Павел, Варнава, дети все Мои, спасибо вам, за все спасибо вам. Главное, что вы уделили Мне внимание”.

“Мамочка, но у Меня для Тебя особенный сюрприз. Он впереди”. – “Спасибо, Иисус, но как же Я могла забыть об этом”. – “Мама, да не в том дело, главное, что мы не забыли. Но Мой подарок будет превыше всего”. – “Иисус, прошу Тебя, не думай об этом”. – “Нет, то, что Мне под силу ради Тебя Я все сделаю”. Ей в тот момент захотелось чего-то необыкновенного, она притронулась рукой к перстню. “Сейчас сама попрошу того, чего желаю”. Но после передумала: нет, не стоит, ибо все будет так, как сказал Иисус.

“Мать Мария, у Тебя все готово?” – “Да нет, но сейчас. Мария, Симона, Магдалина! У Меня же сегодня…” – “Мария, да мы знали обо всем и приготовили Тебе вот это”. – “О, Всевышний, что за чудо?” – “Это хлеб, но он с рыбой”. – “Все равно чудо”. – “Женщинам – женское, мужчинам – все достойное”. – “Мать Мария, но разве мы…” – “Хорошо, хорошо. Павел, принеси мелех с вином”. – “Тот, что подарил нам Иосиф?” – “Да-да. Магдалина, а почему Симона стоит в стороне?” – “Мария, знаешь, у меня брат болен и очень сильно”. Иисус подошел к Симоне: “Что случилось?” – “У него кровь идет изо рта и сильный кашель”. – “Не беда”. – “Иисус, прошу Тебя, помоги ему”. – “Что ж, приведи его ко Мне, но чтобы никто не видел”. – “Хорошо, Иисус, он уже здесь”.

– “Назарий, сколько ты пьешь вина?” – “Учитель, очень много”. – “Прекрати, ибо ты можешь умереть”. – “Но как?” – “Очень просто, лишь стоит тебе взглянуть на мелех с вином, тебе сразу станет плохо”. – “Иисус, не поможет”. – “Будь уверен во Мне, ибо Я понапрасну ничего не говорю”. – “Но раз так, пусть будет по-Божьему”. – “Да нет, в Божьих руках душа, а вообще ты прав. Назарий, ты Мне веришь?” – “Да, Иисус”. – “Считай, с этого момента твоя болезнь покинула тебя”.

– “Мама, смотрю Я на людей, какие бы они ни были, но с ними приятно находиться”. – “Иисус, а со Мной?” – “Мамочка, но ты же для Меня… Вспомни, когда Я был еще ребенком и мы следовали с Тобой по улицам Иерусалима, нас тогда считали…” – “Иисус, не нужно об этом”. – “Но Я же помню… Да, Мама, было очень трудно, жизнь все-таки прошла, но не стороной. Жизнью Я был рожден и уйду в эту жизнь навсегда, а вы вместе со Мной”. – “Иисус, Сынок, давай лучше будем веселиться, ведь сегодня же Мой праздник, а вместе с ним и Твой же”. – “Мама, Я понял все. Петр, Иаков, Матфей, давайте оставим все обыденное и уделим свое внимание женщине, которая является для нас Матерью”. – “Иисус, мы все поняли”.

РИМ. Нерон волновался. Неведомая сила вела его в какую-то бездну, сам дьявол посетил его. “Как же быть, как поступить?” – думал он. Тиверий же представлял все по-своему. Среди членов собрания велись шумные разговоры. Получилось так, что все члены сената обвиняли Нерона в содеянном. Но боялись высказать ему в лицо.

Рим – шумный город, полнился всяческими слухами, и слухи искажались, принимали свой вид. Народ еще полностью ничего не понимал, но представление о Боге земном уже имел. Имя Иисус звучало везде, но оно пока произносилось тихо. Священники избирали всякие пути, дабы осквернить имя Христово, у них предостаточно было силы и средств. – “Клавдия, что ты сделала со мной, в какое положение поставила ты меня?”

– “А что случилось?” – “Знаешь, на меня люди смотрели как на последнего безумца”. – “Но ты хотя бы прочувствовал, что ты тоже человек?” – “Да, я прочувствовал, но только униженным”. – “А они, по-твоему, кто они? Ты все время считал себя властелином, таким легко быть, а вот наоборот трудно. И лично мое мнение: нужно на себе испытать, дабы понять все”.

– “Дай мне переодеться. И вообще, почему ты все время меня стараешься чему-то учить?” – “Да я не стараюсь тебя учить, я хочу, чтобы ты понял весь смысл жизни нашей”. – “Клавдия, мне кажется, что уже поздно, именно для меня. Ибо, чтобы все понять, нужно свою жизнь прожить заново, с самого начала ее”. – “Ну вот, а ты говоришь, что ничего не понял. Все ты понимаешь прекрасно, только гордость губит тебя своим тщеславием”. – “Клавдия, я прошу тебя, ибо с меня хватит уже”.

– “Мама, вот и прошло веселье в честь Твою”.

– “Было все прекрасно, спасибо Тебе, Иисус. Я даже не ожидала, что все так произойдет”. – Ну, чему следует быть, то и случится”. – “Павел и Варнава – молодцы”. – Да, Мама, они молодцы. А самое главное, что они у нас очень умные и доброжелательные, как и все Ученики Мои. А сейчас, Мама, Я попрошу Тебя: выйди из дома к тому дереву, над которым буйствовал огонь”. – “Иисус, а зачем?”” – “Но Я же обещал Тебе, что Мой подарок за Мной”. – “Сынок, Мне почему-то страшновато”. – “Мама, но Я же…”

– “Да-да, Иисус”.

Мария волновалась, ибо не знала, что произойдет с ней сию минуту. Она подошла к дереву. “Мария, здравствуй”. – “Боже, Иосиф, ты?” – “Да, Мария, мне позволено побыть с Тобой немного”. – “Иосиф, Я даже не знаю, что и сказать. Можно ли Мне притронуться к тебе?” – “Да, Мария, только Ты не прочувствуешь меня. Тело-то мое Ты знаешь где. Я лишь являюсь Духом Святым пред Тобой”. – “Иосиф, как тебе там?” – “Да как Тебе сказать, порой грустно бывает, а в основном все хорошо. Конечно, сравнить с земным невозможно. И объяснить трудно. Но нас здесь много, и я часто встречаюсь с нашими родителями. Много беседуем по поводу вашей жизни, ибо видим, как вы живете”. – “Иосиф, а не страшно ли тебе?”

– “Нет, Мария, страха нет, больше преобладает удовольствие, ибо мы здесь не чувствуем тяжести тела своего”. – “Иосиф, как быть с Иисусом?” – “Мария, о Нем не беспокойся, мы ждем Его здесь. Конечно, я Тебя понимаю, но Ты, Мария, ничего не переиначишь, ибо все находится во власти Всевышнего. Мы с Тобой воспитали Иисуса, Он же сделал то, что было предначертано судьбой Его и волей Всевышнего. Так что, Мария, возьми себя в руки и не переживай, а мы все вместе будем ждать Твоего возвращения “домой”, в благоприятную обитель”. – “Иосиф, скажи Мне, а видел ли ты там Варавву, Иуду и Сафаита?” – “Мария, они пока находятся в чистилище, но Варавву я видел один раз. В тот момент он был вне себя, ибо сказал мне: я жду Иуду и Сафаита”. – “Да, Иосиф, Я представляю, он им и там не даст покоя”.

– “Мама, Мама!” – “Да, Иисус, подойди к нам”.

– “Здравствуй, отец”. – “Мир Тебе, Сынок”. – “Вы Меня извините, но время, предоставленное вам, можно сказать, исчерпано, но вы еще встретитесь и очень скоро”. – “Иосиф… Иисус, смотри, его уже нет”. – “Мама, Я Тебе обещал подарок, вот Ты и видела его и скоро снова увидишь отца Иосифа”. – “Иисус, как все сложно устроено”, – “Мама, все так и должно быть”. – “А Иосиф не изменился, остался таким же застенчивым и скромным”. – “Мама, обитель небесная ничего не меняет в своем созданном, она его оставляет таким, каким его сотворила, и Ты в этом убедилась”. Мать Мария обняла Иисуса и заплакала. “Извини Меня, Иисус, Я от радости”. – “Я Тебя понимаю. Мамочка, дорогая Ты Моя, как Я все понимаю, но утешить пока ничем не смогу, ибо на то есть причины. Но Я их отношу к чисто Божьему, и это превыше всего, ибо ничто рожденное не стоит на месте”.

– “Корнилий, ты обратил внимание на поведение этих царей?” – “Да, Даврий, я думаю, что они до такой степени напуганы, что даже боятся самих себя”. – “Артема, вставай, хватит бодрствовать”. – “А, это вы, умалишенные, явились”. Корнилий подошел к Артеме. “Артема, извини нас за наше поведение, мы нормальные люди, а вот что касается характера, он у нас с Даврием действительно ненормальный”. – “Да, я давно уже заметил. Даврий, нам пора отправляться в Рим”.

– “Артема, я же просил тебя – потерпи. Уже немного осталось ждать”. – Да, ты мне говорил с первого дня, а длится уже сколько”. – “Артема, тому суждено быть. Или ты не хочешь увидеть Луну, опустившуюся на землю?” – “Даврий, ради Бога, не смеши меня”. – “Хорошо, но когда мы пойдем смотреть на то зрелище, то возьми с собой новые одежды”. – “На что ты намекаешь?” – “А вот там поймешь”. Корнилий рассмеялся: “Даврий, Даврий, а я, а я представил тебя вместо Артемы”. – “Корнилий, я тоже, если нужно, возьму с собой сменную одежду”. – “Бери, дорогой, и побольше”. Здесь уже не выдержал Артема и начал смеяться. Даврий посмотрел на него: “Вот, вот, Корнилий, видишь, еще один умалишенный родился у нас на глазах”. Корнилий не мог остановиться от смеха: “Ну-ну, если он родился, значит, мы его родители, только нужно уточнить, кто же из нас мама, а кто папа”. В доме стоял громкий смех.

“Даврий, я не пойму тебя, – обратился Артема, – ты занят таким серьезным делом, а ведешь при этом себя, как малое дитя”. – “Артема, но я же живой человек, и почему мне нельзя порезвиться? А дело мое вот здесь сидит, – Даврий указал на голову, – и не только здесь”. Корнилий снова рассмеялся: “Артема, ты понял, где еще?” – “Конечно, понял”. – “Все, Корнилий уходи, уходи, я не хочу больше тебя видеть”. – “Что ж, я уйду, но больше ты меня не увидишь, прокуратор ты вновь явленный”. – “Иди, иди, Соломон”. Корнилий молча встал, подошел к двери, обернулся и посмотрел на Даврия. “Даврий, что с тобой?” Корнилий подбежал к нему. “Понимаешь, что-то с сердцем, – и он потерял сознание.

– “Мир тебе, Даврий”. – “Зарра, ты?” – “Да, я. Что, неужели я изменилась?” – “Да нет. Но погоди, где я?” – “Даврий, здесь, где совсем недавно ты был”. – “Я что, уже умер?” – “Нет, не бойся. Я хотела тебя увидеть, нравишься ты мне”. – “А разве можно так, ведь я могу умереть”. – “Нет, я охраняю тебя”.

– “Даврий, Даврий, очнись. Артема, быстрее воды холодной”. Даврий вздрогнул. “Эй, что вы делаете со мной? Корнилий, ты что. уже полностью с ума сошел?”

– “Ну слава Богу, живой. Артема, все-таки он живуч, но как напугал меня”. – “Корнилий, ты всегда мне мешал и будешь мешать. И, главное, в такой момент. Я же видел ее, точно так, как вижу тебя сейчас”. Артема посмотрел на них. “Нет, дорогие мои, лучше выйду я на свежий воздух и подальше от вас и ваших любовниц. Лично мне кажется, что здесь уже не до смеха”.

– “Даврий, давай прогуляемся с тобой тоже”. – “Ты что, хочешь меня вести до навозных врат?” – “Да нет, давай просто пройдемся, как люди”. – “А до сих пор за кого ты себя считал?” – “За воина, за воина, Даврий”. – “Ну, вот и гуляй со своими воинами, а меня оставь в покое”. – “Слушай, побереги нервы, они тебе еще пригодятся”. – “Знать бы мне, для чего”.

Они вышли из дома. “Артема, идем с нами”. – “Да нет уж, извольте, гуляйте сами по себе, с меня предостаточно”. – “Корнилий, я согласен, идем куда-нибудь”. – “Даврий, я в этом не сомневался”. Они шли по улицам Иерусалима. “Вот смотри, Корнилий, на всех людей, извини меня, я имею в виду на женщин, но такую ты не увидишь”. – “Даврий, я все понимаю, но пойми и ты меня, пойми Иисуса и Мать Его. Все мы люди, а вообще к чему мы ведем разговор? Бессмыслица и все!” – “Корнилий, давай подойдем вот к тем людям, они о чем-то спорят и, видно, очень сильно”.

– “Ну раз ты так желаешь, давай подойдем”.

“Бог, Бог, а больше вы ничего не придумали, какой Он Бог. Он такой же, как и мы, ведь Он же не сошел с креста, а мы хотели увидеть то чудо”. – “Но ведь Он же явился, и сейчас Он в Иерусалиме”. – “Глупость все, явился, да не тот”. – “Да как же не тот, это Он, мы видели Его”. – “Нет-нет, это дьявол”. – “Как вы смеете говорить такие слова, Он Бог, Он и никто другой поднял одного мужа из мертвых, и тот сейчас живет в Вифании”. – “Безумцы, кому вы верите? У меня недавно издох осел, и он больше ко мне не вернулся”. – “Что ты равняешь своего осла с Учителем”. – “Да какой Он Учитель, и пусть только появится здесь, мы Его забросаем камнями”.

“Вот, Даврий, слышишь, о чем говорит народ?” – “Да, Корнилий, но то всего лишь начало, они еще ничего не понимают. Хотя здесь идет противоборство. Вообще-то всем угодить невозможно. Но кто Ему поверил, тот далеко от Него не уйдет, как и мы с тобой”.

– “Корнилий, действительно, на самом деле все так и есть, мы от Него далеко не уйдем, ибо Он наш. И не только Спаситель, но и духовный покровитель. Пойдем отсюда, я больше не могу слушать бред людской. Говорят о человеке, точнее о Боге, не ведая о Нем ничего. Идем на Базарную площадь”. – “Ты что, торговать там будешь?” – “Нет, торговать я там не буду, что-то у меня аппетит появился”. – “Что ж, тогда идем”. – “А вино пить будем?” – “Там посмотрим”. Они вышли на Базарную площадь вокруг все шумело, говор слышался со всех сторон, предлагали все.

“Корнилий, я хочу баранины жареной”. – “Так в чем же дело, идем вот туда. Зохевь, мир тебе”. – “О, Корнилий, мир дому твоему. Кто с тобой?” – “Да так, просто человек из Рима. И он очень сильно хочет баранины жареной”. – “Пожалуйста, угощайтесь. А он что, по прибытии из Рима до сих пор ничего не ел?” Даврий посмотрел на Корнилия. “Нет, нет, он ел, но не помнит, когда”. Зохевь задумался: странные римляне. “Корнилий, вот вам и вино, угощай голодного”. – “Корнилий, ты меня унизил до такой степени, что мясо у меня станет…” – “Даврий, ты лучше ешь, а все, что ты хотел мне сказать, скажи завтра”.

“Мама”. – “Да, Иисус, Я слушаю Тебя”. – “Завтра Ты знаешь какой день”. – “Иисус, Я все помню”. – “Готовьтесь. Я завтра уйду в долгий путь”. Мария заплакала. “Мамочка, не нужно”. – “Иисус, но ведь Я же Мать Твоя”. – “Успокойся, смотри, Петр с Учениками идет. Мир вам”. – “Петр, проходите”. – “Мать Мария, а почему Ты в слезах?”

“Петр”. – “Да, Наставник”. – “Всех, кто знал Меня, соберите завтра у Елионской горы в послеобеденное время”. – “Наставник, но ведь Тебя знают многие люди и всех я сразу не смогу оповестить”. – “Петр, ты Меня не понял, собери тех, кто был приближенным ко Мне”. – “Иисус, я все понял”. – “И скажи, чтобы они всего того, что увидят, не боялись, ибо зрелище будет чисто Божьим”. – “Да-да, Иисус, я постараюсь подготовить их”. – “Возьмешь ли Ты с собой что-либо?” Иисус улыбнулся. “Петр, Я же не в Капернаум уезжаю. Мне все ни к чему, ибо Меня ждет Иерусалим Небесный, там земное неуместно”.

– “Извини меня, Наставник, но я хотел…” – “Петр, Я тебя и всех вас понимаю, как людей, но поймите и вы Меня, как Бога, да и бывшего человека”. – “Наставник”, – Петр задумался. “Петр, ну что ты молчишь?” – “Иисус, может, и нас с собой заберешь?” – “Петр, Петр, а кто же останется здесь? Я же вам уже говорил, что придет время и Вы будете у Меня, и Я вас встречу, как самых дорогих Мне людей. Конечно, будет происходить иначе, не так, как на тайной вечере”.

– “Что ж, мы с нетерпением будем ждать того момента”. – “Вам не нужно ждать, он к вам придет незаметно и по-своему для каждого из вас, но все равно мы соберемся воедино. Ну, что вы головы опустили! Меня не нужно жалеть, ибо Я ухожу не в небытие, а в Бессмертие – такова воля Всевышнего, его воле повинуются все люди, кто родился на Земле, и будут повиноваться все, кто еще родится на ней. И так нескончаемо из века в век. Думаю, что вы согласитесь”.

– “Конечно, Наставник”. – “Тогда возрадуйтесь, и пусть горесть ваша растворится в душах ваших во славу всего величественного”. – “Учитель, так и будет. А пока мы, как люди, будем тосковать по Тебе из чисто человеческих побуждений”.

“Ну, Даврий, как тебе жареная баранина?” – “Корнилий, ведь ты же тоже ел, почему же ты спрашиваешь меня?” – “Да нет, просто подумал, может, тебе не понравилась? Зохевь, спасибо тебе”. – “Корнилий, спасибо и вам”. – Да, а нам за что же?” – “За то, что вы не обошли меня стороной”. – “Так, нам пора, Даврий, идем”. – “А куда?” – “Пойдем к Матери Марии, ведь завтрашний день для всех нас будет нелегким, и Ее нужно поддержать в такое трудное время для Нее”. – “Да, Корнилий, я Ее понимаю. Нам тяжело расставаться с Ним, а Матери во сто крат труднее”. – “Идем, я с тобой согласен”.

“Господь с вами”. – “Да, Даврий, Я с ними”. – “Иисус, вы извините нас, не помешаем ли мы вам?” – “Даврий, если в гости приходит даже враг, то открой пред ним врата свои и не прогоняй его”. – “Иисус, но мы же не враги?” – “Нет-нет, Я вас не имел в виду, лишь хотел облагоразумить тем, что каждому стучащему в дверь твою отворяй ее. Пожалуйста, присаживайтесь”. – “Иисус, а где Мать Мария?” – “Она сейчас, да вот Она”. – “Мир вам, дети Мои”. – “Господь с Тобой, Мать Мария”. – “Вы не голодны?” – “Нет, мы только что с Даврием целого барана съели”. Даврий покраснел. “Мать Мария, Корнилий шутит”.

АРИМОФЕЯ. Иосиф возвращался домой с покупками. Он был весел и доволен приобретенным товаром. “Смотрите, вот он идет. Идемте вслед за ним”. Иосиф зашел в дом: “Да, товар я приобрел отличный”, – подумал он… Его ударили по голове, и он упал. Сколько времени он находился в таком состоянии, не помнил, но когда очнулся, то услышал первые слова, которые глаголили: “Где та ткань, где плащаница этого сумасбродного?” – “Я не знаю и не ведаю, о чем вы говорите”. – “Нет, ведаешь и скажешь нам, где она находится”. – “Да что же происходит, второй раз вы меня избиваете и ни за что. Нет ее у меня!” Последовал удар ногой в живот, сильная боль пронзила тело Иосифа, еще удар. “Где, где плащаница?” – “У меня ее нет”. Кровь хлынула ртом. “О Боже, услышь меня…”