Текст книги "Искрой скиталось пламя, тая ... (СИ)"

Автор книги: Олег Абдулгалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

«Интуиция» – улыбнулся Стив и добавил: «Надо немного выждать. Очевидно, что они беспечны и надеются на караул, пока будут спать. А заснут они после попойки очень скоро. Там – в землянке, наверняка есть важные документы».

Стив не знал, что Хэй с Дшудом уже побывали в землянке и осмотрелись. Он чувствовал какую-то силу, просыпающуюся в нём время от времени и предупреждающую его об опасности.

Выждав ещё какое-то время, друзья снова подползли к землянке, но сейчас возле входа уже стоял другой часовой, охраняющий беспечный сон офицеров.

Начинало светать, и уже не было времени дальше затягивать операцию. Стив, снова применив безотказный приём с камешком, одним мгновенным прыжком оказался возле немца и ударил его по шее ребром ладони. Он подхватил падающего часового, аккуратно уложил его на дно окопа и, осмотревшись, подал знак Конолу. Пробравшись в землянку как тени, разведчики нейтрализовали спящих офицеров.

Стив стал говорить шёпотом: «Судя по их кителям – это важные птицы. Надо искать, здесь где-то должна быть папка или портфель». Интуиция Стива ещё не разу их не подводила, и поэтому, его друг не удивлялся уверенности сослуживца в сказанном. Портфель висел над сколоченной из досок кроватью одного из офицеров под его шинелью.

Конол перекинул через плечо ремешок портфеля и, схватив под мышки находящегося без сознания немецкого офицера, выдернул его из кровати. Разведчики подтащили добычу к ждавшему их взводу, подав предварительно звуковой сигнал, о своём приближении. Уже было почти совсем светло и нужно было торопиться.

Пленному заткнули кляпом рот и связали руки. Он уже пришёл в себя и в панике водил испуганными глазами.

Дшуд вдоволь насытился свежей порцией страха, парализуя, за одно, общего врага.

Один из разведчиков обнажил нож и, смотря грозно немцу в глаза, плашмя провёл им себе по горлу, а затем указал остриём вперёд, объясняя пленному, что надо, не дёргаясь, встать и следовать за пленившим его конвоем.

Конол заметил, как ещё больше расширились глаза и зрачки немца, когда тот увидел висящий на его плече портфель. Это был хороший знак, и разведчик радостно ухмыльнулся, привлекая кивком к этому внимание Стива.

Уже было совсем светло, и к тому времени разведотряд выбрался в лес из поля поросшего высокой травой.

Хэя не стесняло присутствие странноватого эйвхора. Главное, что он понимал, это то, что шустряк – его союзник в данном случае и этого было достаточно. Сейчас они вместе шли намного впереди, и сейчас заметили прочёсывающий лес немецкий отряд. Немцы цепью бесшумно шли по лесу. Астральная разведка поспешила обратно.

Стив схватил Конола за руку и шёпотом произнёс: «Надо остановиться и осмотреться».

Командир, идущий впереди, поднял руку ладонью вверх, и разведчики затаились. Конвоирующий пленного, прижал его к земле, приложив к горлу нож. Немецкий отряд шёл прямо на разведчиков, и вскоре между деревьев и кустарника стали видны приближающиеся силуэты. Выбора не было, и сержант Конол дал команду стрелять.

Завязался бой, и радист передал командованию разведки о случившемся, а так-же координаты нахождения попавшего в переделку разведотряда. Разведчики рассредоточились, и старались увести немцев от, притаившихся в кустах, радиста и конвоира с портфелем и пленным.

Стив возникал поочерёдно, то у одного то у другого немца за спиной как привидение, не оставляя врагу никакого шанса. Он бесшумно работал ножом и в его глазах не было ни смелости, ни страха. Одержимый самой смертью он сновал между врагов как неотвратимая кара. Немцы тоже уже успели передать о случившемся своим и то, что скоро к ним прибудет подкрепление, не вызывало сомнения. Разведчики несли потери.

Стив застал Командира, когда тот копошился в рукопашной схватке с немецким солдатом, и одним движением ножа освободил друга от объятий смерти. Командир был ранен выстрелом в живот и истекал кровью. Это было одно из тех ранений, после которых выживают лишь единицы. Товарищ разорвал пакет с бинтом и перевязывая его стал приговаривать: «Ничего братишка... мы ещё на твоей свадьбе погуляем. Ты меня слышишь? Ты не должен сдаваться. Тебе нельзя! Не теряй сознание – от этого многое зависит».

Когда Стив доставал армейскую аптечку – у него из кармана выпала фотография. На ней были изображены его сестра Эмили и племянница Лиз. Заметив выпавшее фото, он стал поспешно заталкивать фотографию обратно в карман, но раненый схватил его за руку и развернул его ладонь так, чтобы можно было разглядеть лица на фотографии. Это была та самая девушка из его снов. Стив попытался вырвать руку, но его друг вцепился в неё мёртвой хваткой.

«Кто эта девушка? И откуда у тебя эта фотография?» – спросил сквозь стон изумлённый Конол.

«Это моя сестричка Эмили. И не смей на неё пялиться своими масляными глазками» – пытался шуткой его подбодрить друг. Но Конол уже потерял сознание. Стив спрятал фотографию в карман и оттащил раненого сослуживца в кусты – к притаившимся там радисту и конвоиру с пленным. Радист доложил: «Нам надо продержаться ещё немного. Вот-вот прибудет помощь».

Цветы ботвы – то гордость клубней

Ратха был на озере говорящих ветров и медитировал вместе со своим вещающим деревом, когда почувствовал опасность. Он знал о готовящемся на него покушении и не шёл домой, беспокоясь о своих родителях. Чигару собрал своих верных воинов и провёл их через зеркальный лабиринт, откуда они вышли, обратившись в зверей. И сейчас они стояли под прикрытием деревьев и кустарника, выглядывая из леса. Первым показался Дшуд. Он встал рядом со своим другом и ощетинился, смотря в сторону опушки леса.

«Просто оставайся таким бесстрашным, какой ты есть, мой верный друг»: подбодрил эйвхора эшфарум. Из нападавших первым вышел из леса Чигару. Юноша уже видел его в доме у Эмили и сразу узнал. Оборотень стал ходить вокруг дерева кругами и, пытаясь запугать, стал по волчьи скалить клыки.

Ратха встал на ноги и обратился к Дшуду: «Ты не должен вмешиваться в этот бой. Это очень важно. Доверься мне». Затем он выкрикнул в адрес Чигару: "Ты не похож на волка, Чигару. Ты всегда был чьим-то псом. Ты и умрёшь, как паршивый пёс.

Цветы ботвы – то гордость клубней,

А клубни гордость едока.

Раскрасит огородник будни,

Вас окрапив дерьмом скота.

И клубни сидя под землёй,

Гадают о красотах неба.

Все вы являетесь едой,

Кто завтраком, а кто обедом.

Торжественный наступит миг,

Гордиться овощною долей.

Поглотит суп последний крик -

Крик торжества еды над волей.

Покуда ты живёшь как овощ,

На сонных грядках огорода,

Тебя ждёт в созреванье помощь,

Потом вояж по пищеводу.

Вас поливают, удобряют,

Лишь для того чтоб обожраться.

Лишь единицы выбирают,

Быть корнеплодом иль сражаться.

Вам сонные поются песни,

Хлопскую внушая данность.

А огородник и наместник,

Ваша надёжа, ваша радость"

Дшуд отошёл в сторону не переставая скалить клыки.

Оборотень тоже оскалился, лязгая челюстями и роняя на траву пену со своей уродливой пасти, образуя на ней красные выгоревшие пятна. Он сделал выпад в сторону обнажившего меч юноши.

Ратха не дрогнул и лишь перехватил меч за длинную рукоять обеими руками и выставил его перед собой остриём вверх, расставив ноги. Теперь уже он сделал выпад и взмахнул мечом.

Чигару ухватился за меч железными зубами и отбросил его в сторону, вырвав его из рук воина. Осмелев от вида безоружного врага, волк ринулся в атаку, раскрыв пасть.

Эшфарум пропустил разинутую пасть оборотня мимо себя, немного сместившись и, прокрутился вокруг своей оси на 180 градусов. Вращаясь, он присел, оказавшись лицом к боку зверя. Он схватил его за противоположные – переднюю и заднюю лапы и со всей силы потянул их на себя вверх, вставая и сделав шаг назад.

Враг провернулся в воздухе и, падая на землю, прокрутился ещё раз, вздымая в воздух столбы пыли. Этого времени хватило Ратхе, для того, чтобы подобрать меч, перемещаясь по круговой траектории, переминаясь с ноги на ногу гусиным шагом и вращаясь вокруг своей оси.

Когда рассеялось облако пыли, воин стоял позади оборотня. Как только Чигару догадался, что его враг стоит позади него и повернулся – он понял, что из его шеи торчит меч Ратхи, пронзивший его глотку насквозь.

Оборотень сначала упал на брюхо, а затем, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, завалился на бок, перебирая в воздухе лапами, словно пытаясь убежать от смерти. Когда поверженный затих в своих содроганиях – это был уже не зверь, а эшфарум, закативший к небу глаза.

Ратха вытащил меч и вытер его об рукав. Он повернулся к лесу и крикнул: «Я знаю, что вы там. Я чувствую на себе каждый ваш взгляд. Я не боюсь смерти. Идите и возьмите то, зачем вы пришли, если не боитесь сбросить обличия. Я уже придал Чигару прежний вид. Теперь ваша очередь».

Из леса стали выходить оборотни, следившие за схваткой. Их было много и за вышедшими из леса их появлялось всё больше и больше. Твари стали окружать Ратху и Дшуда. Самые смелые из тех, что первыми вышли из леса, стали атаковать, клацая пастями, и пытались ухватить врага зубами за ноги и руки.

Глаза Ратхи остекленели. В его теле не напрягалась ни одна лишняя мышца, и поэтому его лицо и глаза не выражали никаких эмоций. Лезвие меча мелькало от одного врага до другого по минимальным траекториям. Он исчезал, превращаясь в снующий между врагами смерч, появлялся в моменты, когда поражал их своим мечом и снова обращался в карающий ветер. Тут же бился и Дшуд. Он безжалостно разрывал противника своими клыками и передними лапами, разбрасывая их бездыханные туши по сторонам. Кровь поверженных врагов стекалась в озеро, окрашивая её воды в синий цвет. Умирая, оборотни снова превращались в эшфарумов, и Ратха узнавал многих из них.

Монстров становилось всё больше и больше, и воин чувствовал, что если их количество не перестанет увеличиваться, то у него может не хватить на них всех сил. Дшуд тоже начинал уставать, а врага, казалось, и не уменьшалось.

Тут Ратха увидел, что бок о бок с ним сражаются Одджи и Набба, удивлённо поглядывая на неожиданного союзника – эйфхора. Это придало ему сил на какое-то время. Но после продолжительного боя у него стали постепенно иссякать силы, и он становился всё медлительнее и медлительнее.

Один из оборотней рассчитал траекторию врага и сомкнул свои челюсти на теле Ратхи, как раз, когда он застыл, водрузив меч в очередную жертву, и пытался перевести дух. Оборотень отбросил эшфарума на мелководье озера. Свора зверей бросилась в воду добивать врага. Дшуд преградил им путь, и вся это свора кинулась на него. Юноша был серьёзно ранен и от него расплывались пятна крови на, и без того уже синей воде озера.

Набба и Одджи, пользуясь тем, что враги были ненадолго задержаны, поспешили на помощь к раненому воину. Они пролетели к воде, обгоняя беснующуюся свору. Набба взял юношу на руки, превратился в смерч и переместился вместе с Ратхой в сад при храме высшего Фарума. Он положил истекающего синей кровью воина на траву. Появился и учитель Одджи.

Хранитель Набба стал быстро говорить: «Слушай меня внимательно, Ратха. Одджи сопроводит тебя в мир людей к твоему миражу. Но тело твоё останется здесь, и назад ты вернуться уже не сможешь. Запомни, как только ты окажешься там – не медли. Твой мираж тоже ранен и умрёт, если ты не пробудишься в нём».

Юноша поднял с трудом голову и выдавил: «Дэя...». Дшуд, к тому времени уже тоже прибежал в сад.

Набба продолжал: «Ты встретишь её там. Они скоро будут здесь и не успокоятся, пока не заполучат твоего мёртвого тела. Я неуязвим, но не смогу защищать тебя вечно. Миссия твоей души в этом мире закончена. Мы предадим твоё тело ветрам».

Ратха взглянул на Дшуда. Эйвхор, к удивлению остальных, стал исчезать, ступив на неожиданно образовавшуюся перемещающую трассу. Затем смертельно раненый эшфарум опустил голову, выдохнул и закрыл глаза, а Дшуд уже окончательно испарился. Оборотни прибежали в сад и направились к лежащему на траве юноше. Набба преградил им путь и выкрикнул: «Ратха мёртв, шакалы Хоруса. Идите и скажите ему об этом». Один из монстров подошёл к телу Ратхи, обнюхал его и, задрав морду к небу, издал утробный рёв. Звери ушли из сада высшего Фарума.

Хэй тоже слышал победный рёв посланного им зверя и понял, что с Ратхой в мире Фарумов покончено. Но он не знал того, что Одджи сейчас сопровождает его брата к Конолу – миражу Ратхи, борющемуся за жизнь в госпитале.

Гончие тьмы

Несколько уцелевших немецких танков с сопровождающей их пехотой подошли уже совсем близко. Командир объявил атаку, и солдаты ринулись в бой. Из людей вырывались звери, забегая вперёд и снова возвращаясь в тела воюющих. Это был бой, в котором бились звери низшего Фарума с человеческой волей к свободе. Бесы, врастая в обмякшие от страха тела людей, придавали им новые силы.

Во время рукопашного боя, освобождённые от тел, эйвхоры не переставали грызться между собой, в бешеной ярости. Души людей в недоумении ходили между разношёрстными участниками этой битвы. Кто осознавал, что он умирает, сразу обращались к Богу, моля Его о милости. Они просили у него прощения и места в Его царстве. Противоборствующие силы были настолько воодушевлены самим процессом отнятия тел у душ, что большинство и не замечало перехода после смерти.

Те, кого внезапно убивали, не переставали воевать ещё какое-то время, не осознавая, что у них уже нет тел. Некоторые из них продолжали прятаться от пуль и стрелять, но когда они вскидывали руки, то начинали понимать, что в их руках больше нет ружей. Тогда привидения, посреди смертельной жатвы, творящейся вокруг, начинали любопытно озираться, наблюдая за зверями, снующими вокруг и грызущимися между собой как обезумевшая свора собак.

Большинству из них предстояло переродиться в физическую жизнь в одном из земных миров, со стёртой памятью о предыдущих жизнях. Стёртой для того, чтобы их следующий выбор не был предвзятым.

Эмили перевязывала раненого в бою солдата. Она чувствовала боль и ужас людей, которым пыталась помочь независимо от их принадлежности к воюющим сторонам. Так она осознавала предназначение своего присутствия в этом мире. Она считала, что сострадание и чистота её помыслов – это гарантия полезности промыслу Великого учителя. Но, то, что она никак не может найти своего любимого брата – ломало её веру в осмысленную жизнь.

На эту тему были все её рассуждения всё последнее время. И даже сейчас, когда в ходе боя подразделение, которое нуждалось в большей медицинской помощи, чем могли предоставить силы её медицинского отряда, попадало в окружение, она думала только об одном: «Почему, хотя бы среди раненых, нет её любимого брата?». Она и не думала искать Стива среди убитых.

Если бы девушка сейчас могла видеть бесов Фарума, то она заметила бы, то, что вокруг неё, среди беснующейся своры, постоянно ошивался один и тот же оборотень. Он то – появлялся возле неё, то – пропадал. Когда он убегал, то вселялся в свой мираж – немецкого офицера, руководящего операцией. Живая Эмили шла сквозь ад, кишащий невидимыми её глазу кровожадными тварями. Она шла на стон просящих о помощи, неизменно узнавая крики и мольбы, на каком бы языке они ни произносились. Мольбы понятны на любом языке. У неё уже не оставалось ни сил, ни уверенности в том, что она выживет после этого боя, но она не переставала откликаться на помощь. Когда Эмили окружили вооружённые люди, говорящие на немецком языке, она держала уже умершего человека и разговаривала с ним, уговаривая его жить.

Многие немецкие воины осознавали ущербность фашистской идеологии, но дух боевого братства брал верх над гуманностью и человеколюбием. Это и была ловушка, в которой находилось большинство солдат Германии. Ими хитро и умело правил ставленник ордена миражей, играя на страхе, гордыне и ущербности. Но то меньшинство, что было гонимо в пожар ущемлённостью было неугомонно в своей слепой ярости, вовлекая в пепелище остальных.

Когда шакалы примеряют шкуру волка

Они друг друга впечатляют позой.

С кичливым гонором без меры и без толку

Пространство теребят, пустой угрозой

Сулит беду самим им это чванство -

Враг не минуем при таком раскладе.

Под волчьей шкурой трусость и коварство,

Нож в спину – их спасенье и отрада.

Удел шакала бить изподтишка -

Их отдаёт друг другу на съеденье.

Задобрит аппетит наверняка

Холопский страх и смрад оцепененья.

Когда невежество, мещанство, ущемлённость

Ведут к предательству своих корней.

Фашизмом немощь оправдать готовность

Спешит исправно подтвердить плебей.

Рабы врагом объявят даже брата,

Им подающего спасенья руку.

Предателям домой уж нет возврата -

Они не могут доверять друг другу.

Служа исправно за позор и беды,

Очередным хозяевам целуя ноги,

Овражьи дети грезят о победе

Над совестью своей и Богом.

Сейчас во многих из воинов ещё жила воля Великого Учителя, и она боролась с бесами, питающимися их страхом. Обезумевшие от разгулявшихся внутри бесов и недостатка женского общества, немецкие воины, пленившие Эмили, стали к ней приставать. Она отбивалась, как могла от пристающих к ней солдат. Это прекратилось громогласным выкриком подоспевшего вовремя немецкого офицера: «Того, кто первый докажет то, что он животное, а не солдат рейха, я расстреляю лично!»

Солдаты отступили, повинуясь старшему по званию. Звери отступили перед повелевавшим им оборотнем-эшфарумом из ордена миражей. Он был послан организовать пленение Эмили, и отвечал за её безопасность. Она была ещё нужна Хорусу живой.

Уставшая и обессилевшая девушка и не подозревала, что весь этот бой и была западня, приготовленная орденом, для пленения миража дочери хранителя Наббы. Офицер лично проследил за сопровождением пленной к месту заключения, убедившись в её неприкосновенности.

В погребе, где находилась Эмили, не было света, но она на ощупь нашла угол – как предел физического пространства, и стала молиться Богу – Великому Учителю. Она не могла понять, сколько просидела в углу, когда подвал снова осветила вспышка света, предзнаменовав новое соседство. Это был солдат, и судя по его говору, русский. У пленников не было возможности общаться в темноте. Несмотря на незнакомый язык, Эмили поняла, что этот человек, по возрасту – годится ей в отцы, и он ничего не боялся так, как почему-то боялся не встретить её. Они сцепились руками и, озвучивая пожимания рук, непонятными друг для друга звуками, пытались друг другу что-то объяснить.

Он не боялся даже смерти, но и Эмили не была готова умереть. Не потому что она слаба духом, а потому что пришла на эту войну только для того, чтобы найти Стива. Когда пришёл конвоир и назвал её имя, она сжимала руки этого бесстрашного старца так, как если бы это был её отец. Подвал снова наполнил свет, и девушке почему-то показалось то, что она уже видела этого старца раньше. Она обняла, напоследок, внезапно ставшего ей до боли в сердце родным человека, и стала подниматься по лестнице. Эти объятия дали ей столько сострадания и любви, сколько ей мог дать только близкий человек.

То, что её сейчас выведут и расстреляют – не вызывало у неё сомнений, но сейчас она боялась только одного – не найти брата. Пленную в полутьме вели вдоль руин, некогда блиставшего своей архитектурой города. Было два конвоира – один с винтовкой спереди, другой сзади, и это, по её мнению, был путь в один конец.

Мысли Эмили неизменно принимали оттенок досады и страха: "Я умру, не найдя Стива. Как же он без меня? Зачем же тогда я прошла через всё это?"

Вдруг, солдат, конвоирующий её сзади, поскользнулся. Не растерявшись она смогла перехватить его винтовку, и, устранив его тычком приклада в голову, выстрелить в конвоирующего спереди. Пленная не понимала – откуда у неё взялись силы для этого, и всё случилось как в тумане, но, тем не менее, сейчас она была относительно свободна. Теперь один из конвоирующих бездыханно лежал, а второй пытался прийти в сознание, вставая и опять падая. «То, что я всё ещё жива – это не просто совпадение!» – думала Эмили.

Она кралась как тень, притихая при звуках немецкого говора, и продолжала продвижение, когда стихала речь на чужом языке. Близилось утро, и начинало уже светать. Город был позади, и теперь она шла лесом. Когда девушка услышала знакомый и родной голос, говорящий на английском языке: «Стойте на месте и не двигайтесь. Иначе я буду стрелять», – у неё защемило сердце, к горлу подкрался ком, и она упала на спину в мокрую от россы траву. Эмили смотрела на, пробивающиеся сквозь ветви деревьев, первые лучи утреннего солнца, и изо всех сил старалась не потерять сознание.

К ней подкрался человек в маскхалате, и когда он склонился над ней, она увидела родное и недоумевающее лицо Стива. Эмили уронила голову на бок, теряя сознание. С её глаз успели выкатиться слёзы, образуя, маленький, блестящий и капающий с носа на траву ручеёк.

Дэя идёт в мир людей

По традициям высшего Фарума тело Ратхи предали ветрам. Его подхватил смерч и проходя над озером ветров, растворился вместе с телом, на месте его последнего боя с силами зла мира Фарумов. Хэй пытался утешить Дэю.

Они сидели в храме писаний, и девушка никак не могла поверить в то, что больше никогда не увидит любимого юношу. Он пытался обнять плачущую Дэю, но та одергивала плечи, отодвигалась от него и поднимая полный укора взгляд повторяла: «Где ты был? Как ты допустил это? Почему ты не сражался рядом с ним? Ты его бросил!».

Эшфарум только разводил руками и причитал, оправдываясь: «Я ничего не знал... Если б я мог...». Сейчас у Хэя развеялись последние сомнения, в том, что если Дэя и будет с ним в будущем, то любить она всегда будет только Ратху. В её глазах была только вопрошающая обида и безысходность. Девушка сжалась в комок и не переставала вздрагивать. Хэй осознал то, что отнял у любимого им человека самое дорогое – это сам смысл в жизни.

Полный вопросов и укора взгляд любимых и слезящихся глаз – оказался самой невыносимой пыткой. Этот взгляд причинял ему столько боли, что ему казалось, что сжимающееся сердце сейчас превратится в маленький камешек, а грудь прилипнет к лопаткам, превратив в кашу все внутренности. Он чувствовал, что если не освободит крик безысходности, рвущий его грудь в поисках выхода, то сойдёт с ума. Но его сдержал от этого звук приближающихся шагов за окном храма. Еле доносился знакомый голос хранителя, что-то объясняющего прислужнику храма. Хэй узнал голос Наббы и меньше всего желал сейчас встречи с ним.

Военачальник Фарума знал о проницательности хранителя и боялся сейчас встретиться с ним. Он знал, что если он, как можно скорее, не заберёт из этого мира Дэю, то она очень быстро узнает об истинном убийце Ратхи.

Хэй встал, склонился над Дэей и прошептал ей на ухо: «Приходи к звериной арене позже. Ты ещё можешь встретиться с Ратхой».

Девушка вопрошающе подняла глаза: «Ты безумен. Что такое ты сейчас говоришь?».

Военачальник одной рукой взял девушку за плечо, а ладонью другой прикрыл ей рот, прервав её, и продолжал быстро выговаривать шёпотом слова: «Ты многого не знаешь. Я раскрою тебе секрет миражей. Твои сны... Они реальны, и он там. Сейчас встречай отца, а после приходи. Не говори ему, о том, что я был здесь».

Хэй быстро пошёл к выходу из храма. Он встал в дверном проёме, осторожно из него выглядывая, и, убедившись в том, что Набба ещё не успел показаться из-за угла, убежал, оглянувшись и бросив напоследок уже почти совсем громко: «Верь мне».

Когда пришёл отец Дэи, он не был удивлён надежде, горевшей в глазах дочери. Знал он и о визите Хэя, но не подавал виду. Набба наслаждался этими минутами, проводимыми с дочерью в мире Фарумов. Он сел рядом с ней обнял её и смотря через окно на деревья, стал говорить: «Видела ли ты когда-нибудь ещё такой красивый сад, как этот? Мало кто знает, что я люблю этот сад больше своей жизни. Это потому, что большинство из этих деревьев мы сажали с тобой вместе, мой ангел, и это всё, что останется со мной, когда ты покинешь меня».

Дэя подняла голову и посмотрела на отца: «Что ты говоришь такое? Почему это я должна тебя покинуть?». Ей было и невдомёк то, что отец знал о её предстоящем переходе в мир людей. Она ещё не знала об этом и сама...

Набба, продолжал, прижав к своей груди голову дочери: «Помни только об одном: иногда я буду рядом для того, чтобы повидаться с моим маленьким ангелом. И если ты не узнаешь меня, то об этом тебе подскажет твоё сердце». Он встал и пошёл в сторону выхода из храма со словами: «Мне надо немного отдохнуть. А ты не печалься. С нами всеми всё будет хорошо».

Набба вышел из храма, а за ним, немного подождав, вышла и Дэя. Она направилась к арене страха. Её терзали догадки. Она вспомнила слова Ратхи о её снах. Он говорил о том, что посещал её в снах. Может быть он там и есть сейчас, а Хэй может ей помочь его встретить? Странными были и речи отца.

Она нашла Хэя там, где они и обусловились встретиться. Он стоял, задумчиво глядя на арену, скрестив на груди руки. Когда девушка подошла к нему, он произнёс, не оборачиваясь: «Твои сны... Это другая жизнь. Там ты есть и сейчас. Твои сны – это мир людей. Ратха там, и возможно сейчас он возле твоего миража».

– Что такое мираж?

– Это неотъемлемая часть тебя в мире людей. Вы очень похожи. Мы можем вселяться в свои миражи, и я научу тебя... если ты не побоишься."Для меня нет ничего страшнее разлуки с Ратхой. Говори, что я должна делать": решительно произнесла девушка и развернула собеседника лицом к себе, посмотрев ему в глаза. В её жизни снова появился смысл, и он горел в её глазах надеждой и бескомпромиссным стремлением.

– Тебе придётся обернуться зверем. Я знаю – как это сделать.

– Я готова!

– Следуй за мной и слушай внимательно

– Мы должны быть осторожны. У твоего отца есть могущественные враги. Они не могут причинить зла твоему отцу, но могут навредить тебе или твоему миражу. За твоим миражом, в мире людей следил Чигару – его уже нет. Они знают о местонахождении Эмили – так зовут твой мираж. Эмили сейчас в западне, приготовленной для неё орденом. Они собираются держать её в плену – шантажируя твоего отца. Им нужно по-своему трактовать писания посредников Великого Учителя Их цель – захват власти в Фарумах, как они уже это почти сделали в мире людей. Они там развязывают кровопролитные войны, ссылаясь на писания. Люди назвали Великого учителя Богом и, не задумываясь, убивают друг друга с этим именем. С символами Великого Учителя они идут убивать целые народы. Люди не понимают, что жизнь – это и есть символ Великого Учителя и Творца. Орден заставил поверить основную массу людей в то, что им нужно непременно страдать, для того, чтобы переродиться на Атоне в следующей жизни. Они обратили знание о Великом промысле в веру в то, что их царями на земле являются псевдо-посредники Бога, и прячут от народа мира людей знания о Боге, потому, что сами сомневаются в них. Я пробрался в стан врага, и они думают, что я им верен. Я не знал о том, что Чигару поручили убить Ратху. Они называют себя – Орден миражей и их цель – безраздельная власть над мирами Фарумов и людей. Они борются с приверженцами воли Великого Учителя. Этих последователей мало в мире людей, но их влияние на остальных очень велико. В том времени и месте, где живут твои с Ратхой миражи, агенты ордена особенно злы и жестоки. Они несут потери и проигрывают в сражении со светлыми силами. То, куда ты попадёшь – это война без компромиссов, и ты не должна жалеть врага, спасая свой мираж. Помни: без своего миража ты не попадёшь к Ратхе, а он на светлой стороне. Ты сможешь возвращаться в наш мир, но так ты подставишь под удар себя, меня и, дав выследить себя ордену ещё раз, подставишь и своего отца.Они тайком пробрались в зеркальный лабиринт. Хэй показал Дэе, как обернуться в зверя.

– Жди теперь. Сейчас твой мираж в отчаянии и страхе и один из учителей высшего Фарума, должен призвать к нему зверя. Помни: твой враг сейчас – это люди со знаком креста на одежде. У союзников – на одежде изображены звёзды. Оборотни используют крест, как знак страдания для своей выгоды. Когда им нужно – они умело пользуются и звёздами. Они зомбируют людей, жонглируя символикой. Это кажется сложным и запутанным сейчас, но там ты быстро во всём разберёшься.

Некоторое время Хэй молча смотрел на Дэю, давая ей время обдумать услышаное, а затем продолжил: «Ты сможешь управлять телом своего миража, только в минуты его страха. Я слышал, что были случаи, когда эшфарумы сливались со своими миражами в единую память и волю, воссоединяя две части целого. Это большая редкость. Обычно верх берёт кто-нибудь один. В этом случае, ты будешь низвергнута опять в наш мир – либо с заснувшим миражом – либо без него – если его воля возьмёт верх. Говорят, что если воля Великого Учителя станет вашей общей волей – то вы сольётесь в одно гармоничное существо и будете жить как один человек в мире людей. Во всяком случае шансы на то, что ты сольёшься со своим миражом велики, так как у тебя, в отличие от большинства из мира Фарумов, есть всего лишь один мираж. Как только ты окажешься возле своего миража – не медли».

Хэй подошёл, к, уже превратившейся в монстра Дэе протянул руку коснувшись её и сказал: «Тебе пора. Мы встретимся там. Ничего не бойся».

Дэя стала замечать, что все зеркала вокруг стали сливаться и увидела девушку, которая стояла на коленях в углу подвала.

Ратха – Конол

Одджи сопроводил Ратху в один из госпиталей американской армии, где военный хирург оперировал Конола. Рядом неизменно носился Дшуд, постоянно принюхиваясь и всматриваясь в каждый шорох. Дшуд был возле Конола не в первый раз. Он нашёл Конола сразу, как только Ратха стал брать его с собой. Не делая различия между двойниками, он оберегал обоих.

Повсюду были слышны стоны раненых. Коек на всех не хватало и поэтому большая часть нуждающихся в неотложной медицинской помощи людей, лежала просто на полу, на каждом пригодном для этого месте. Люди в белых халатах сновали повсюду, аккуратно перешагивая через лежащих. Медиков явно не хватало на всех больных. Они бегали от одного больного до другого пытаясь понять, кому помошь нужна неотложно, а кто может подождать.

Небольшое помещение, образованное, развешанными на натянутые верёвки, простынями занимала операционная, где уже сутки, без отдыха, оперировал пожилой хирург. Он сильно потел, и медбрат то и дело прикладывал к его лицу марлевый тампон.

Учитель и ученик наблюдали за тем, как врач боролся за жизнь командира разведвзвода. Всё говорило о том, что у оперируемого пациента очень мало шансов выжить. Он получил пулевое ранение в живот. Сама пуля уже была извлечена, но было потеряно много крови и сердце Конола начало давать сбои. Это было верным признаком скорой кончины пациента, и врач очень нервничал. Каждый раз, когда его пациент подавал признаки ухода из жизни, он винил в этом себя, и переживал его смерть как свою собственную. Он умирал с каждым умершим на его операционном столе пациентом сам. Между операциями, ища в себе силы жить дальше, старый хирург перекуривал на скорую руку, еле удерживая в руке папиросу дрожащими от бессилия пальцами.