Текст книги "Корона Аквилонии"

Автор книги: Олаф Локнит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Бесспорно, очень многие в городе знали или догадывались, что происходит с налогами и пошлинами, но, объединенные круговой порукой, молчали. Каждому было понятно, что не окажись во главе коллегиума Латераны благоразумных месьоров, способным позаботиться не только о себе, но и о других, дела в герцогстве шли бы гораздо хуже.

Я немедленно сделал вывод, что переворот против Нумедидеса Танасул поддержит безоговорочно – те, кто живет хорошо, всегда жаждут жить еще лучше.

Как хорош Публио! Взяться за аферу, за десять лиг попахивающую эшафотом, лишь ради высокого искусства и удовлетворения своих амбиций выдающегося чиновника?… Достойно уважения! Тем более, что Камбон держит старика буквально в черном теле – да, его поселили в лучшем особняке, создали все условия, кормят-поят, но из всего уведенного из рук короля и канцлера золота Публио получает что-то около одной сотой доли. Это по мнению Камбона.

Я, наоборот, уверен, что Публио втихомолку подворовывает и у своих нанимателей из танасульского коллегиума…

Уверен, хоть на куски меня режьте!

* * *

Камбон проводил меня вплоть до поворота тракта на Тарантию. Лошади двигались шагом, голова в голову, солнце ощутимо пригревало, окружавшие город перелески были покрыты едва заметным зеленым пухом распускающихся листьев. Я уезжал в столицу, чтобы как можно быстрее приняться за разрешение насущных трудностей – барону Гленнору сейчас необходима самая активная помощь.

– … Публио боится и я его отлично понимаю, – говорил мне Камбон, щурясь от бьющих в глаза солнечных лучей. – Представь, что может подумать уже переживший опалу и чудом избежавший плахи человек, когда ему предлагают…Такое.

– Какое – «такое»? – я лишь пожал плечами. – Дело-то, в сущности, житейское. Один раз в жизни можно поставить на кон все, чем владеешь, а Публио пока владеет только своей головой и несколькими тысячами кесариев, которые вы позволили ему заработать. Теперь представь: тебе возвращают все поместья и земли, отменяют решение Высокого Суда и прилюдно объявляют, что герцог Публио Форсеза был обвинен несправедливо, по наветам завистников… Добавим к возвращению честного имени пост канцлера королевства и возможность применить свои таланты не в захолустном герцогстве, а на поприще управления огромной страной!

– Огребете вы с ним неприятностей, – усмехнулся Камбон. – К рукам Публио золото липнет так, будто они смолой намазаны. Он не может не воровать. Родился таким.

– Плевать! Если Публио вытащит казну из трясины, в которую нас загнали Нумедидес и его управители, то мы закроем глаза на некоторые его слабости. Запомнил, что нужно делать?

– Как только из Тарантии приходит гонец с пергаментом, в котором указана нужная дата, ты сажаешь Публио в карету и под охраной отправляешь в столицу.

– Он ведь не согласился!

– Его согласия никто и спрашивать не будет! После всего, что я увидел в Танасуле, Публио будет назначен канцлером вне зависимости от его желаний.

– Не хочется расставаться со стариком, – Камбон тяжко вздохнул. – Ведь истинный гений, ты бы видел, как он с бумагами работает… Кстати, могу я надеяться, что барон Гленнор не станет излишне сердиться на наше вопиющее самоуправство с казенным золотом? Мы же хотели как лучше!

– Мы все хотим как лучше, друг мой. Но после воцарения нового государя будьте сдержаннее, хорошо?

– Ты не сказал, кто станет королем. Если это не граф Дион, не Троцеро и не его племянник… Ума не приложу, кого вы отыскали!

– Увидишь. Обещаю, это будет самым большим сюрпризом!

Услышав раздавшийся позади грохот деревянных колес по камню тракта, я обернулся. В окружении двух десятков вояк из «гвардии казны» по дороге гордо катили четыре фургона с гербом на бортах – два аквилонских льва, поддерживающих меняльные весы. В Тарантию везли налоги.

Мы с Камбоном обменялись понимающими взглядами и дружно расхохотались.

* * *

Барон Данкварт Гленнор

«Душевные друзья»

С возрастом я все чаще начинаю задумываться о том, в какой неимоверной грязи прошла большая и лучшая часть моей жизни. Поступив на королевскую службу в девятнадцать лет и добившись к сорока семи жесткого кресла хозяина Латераны, я оказался посвящен почти во все значительные тайны политики за минувшие десятилетия, однако, как уверяют мудрецы, многие знания лишь умножают скорбь…

Полностью согласен. Обладание чужими секретами не принесло мне особого счастья, ибо все эти секреты составлены из человеческой крови, страданий и несчастий.

Нечто хорошее и доброе не нуждается в сокрытии, своей радостью люди делятся охотно и готовы оповестить весь мир о своих успехах. Грязь и скверну наоборот, прячут глубоко, так, чтобы никто и никогда не узнал о темной стороне человеческой жизни.

Вот пожалуйста, оправдывающий эти унылые философские сентенции насущный пример восседает в кресле напротив меня, смакует тонкое вино и любезно улыбается. Имя сему примеру граф Лорас. Его бывший господин, герцог Лаварон, однажды сказал, будто «отбросов не существует, существуют только сотрудники» и был прав, но куртуазничать с Лорасом мне противно. Такое впечатление, что я пригласил в гости очковую кобру и теперь пытаюсь добиться ее искреннего расположения.

Он не династический дворянин, а титульный – то есть графское достоинство получил не по наследству, а в качестве награды за верную службу немедийскому Пятому департаменту. Вышел в люди из самых низов, начинал карьеру с тайного осведомителя городской стражи в «веселом квартале» Бельверуса, успешно совмещая это занятие с ремеслом сутенера… Замечу, что подобные типы, просквозившие в вельможи с самого дна, отчетливо подразделяются на две категории: первые стараются навсегда забыть о своем свинопасьем прошлом и корчат из себя едва ли не прямых потомков Первых Королей, вторые ограждают грязную канаву, из которой вылезли, ажурной решеточкой с позолотой и с удовольствием показывают ее всем интересующимся. Граф Лорас относится к тем, для кого нищая молодость остается дурным сном и наваждением – теперь он утонченный дворянин с изысканными манерами и чарующим обликом. Но я – то знаю некоторые подробности его чудесных приключений в вонючих предместьях Бельверуса, меня завитыми локонами и туранскими благовониями не проведешь.

Случись кому-нибудь из наших придворных вертопрахов, принимающих у себя милого немедийского графа, ездящих с ним на охоты или прогулки за городом, прочесть десяток-другой не самых впечатляющих пергаментов из посвященных Лорасу донесений, все кончилось бы глубоким обмороком. Сиротское детство, воровская юность, сводническая молодость и шпионская зрелость… Уверен, прекрасным дамам Лорас объясняет наличие нескольких шрамов благородными поединками или подвигами на войне, а вовсе не поножовщиной в низкопробном притоне, когда его светлость едва остался жив…

Что еще? Два смертных приговора за темные делишки и соглядатайство в Офире и Бритунии. Маленькие личные слабости – на Лораса несколько раз жаловались лишенные целомудрия юные девицы, причем не все из них оказались в его пылких объятиях добровольно. К числу слабостей можно отнести и болезненное пристрастие к трактатам по черной магии – если глава Вертрауэна, граф Мораддин относится к этому увлечению Лораса спокойно, то меня чернокнижие (даже насквозь любительское) настораживает. Граф бережет здоровье и ясный ум – в пьянстве или употреблении лотоса не замечен, ежедневно упражняется с оружием и лошадьми, отличный наездник. Обожает вульгарную роскошь, как и все бывшие нищеброды – даже сейчас, зная о предстоящем деловом разговоре, разоделся в парчу, нацепил массу побрякушек и серьги с черным жемчугом. В Тарантии предпочитает общество высоких чинов из военного и казначейского коллегиумов и причины тому вполне объяснимы – ремесло обязывает.

При всей неприязни к этому месьору я не могу отрицать одно: Лорас хитер и умен. Мораддин никогда не отправил бы в Аквилонию полного идиота и не поставил бы его на должность главы конфидентов Пятого департамента, каковые обеспечивают пресловутое душевное согласие от лица Немедии.

Мы отлично знаем, кто он такой, а он знает, что мы знаем… Графа никто не станет хватать за ворот и тащить в пыточный подвал, равно как и в Бельверусе не тронут моего личного посланника – этикет обязывает. Латерана всего лишь препятствует излишне бурной деятельности Лораса да изредка мягко намекает, что чересчур зарываться не следует, иначе высылки не миновать. Все в рамках жесткого неписаного этикета, уж не обессудьте. А для светского общества граф Лорас остается богатым немедийским дворянином, прожигателем жизни и галантным благовоспитанным человеком.

– Неужели я ухитрился наступить Латеране на любимую мозоль? – с чуть издевательской ленцой вещал граф, встречу с которым я назначил в одном из салонов Тарантии, каковой содержала наша тайная служба как раз для таких целей. – Какие нынче в Аквилонии секреты, а месьор Гленнор? Воевать Трон Льва не собирается, у вас, простите, золота не хватит. Денежные тайны? Нам, бесспорно, известно, кто и сколько украл из королевской сокровищницы, но сведения эти абсолютно бесполезны. До тех пор, пока достославная Латерана не надумает отправить кое-кого на эшафот – в этом случае Вертрауэн охотно поделится с вами любыми донесениями… Но ведь Латерана еще долго не надумает, верно?

Вот скотина! Решился попрекать меня тем, что я не в состоянии упрятать за решетку канцлера или Великого герцога Даргена! Хочется узнать, а что оставалось бы делать Лорасу на моем месте? Не верится, что граф явился бы во дворец с десятком гвардейцев и взял его светлость Редрика под стражу, предъявив обвинение в разграблении казны. Последствия такого поступка вполне предсказуемы и печальны.

– Лорас, я позвал тебя отнюдь не для упражнений в острословии или глупых пикировок, строго сказал я, давая графу понять, кто именно здесь командует. – Сам знаешь, достаточно мне кивнуть и…

– Господин барон изволит угрожать? – ответив мне невинным взглядом новорожденного, поинтересовался немедиец. – Чем я заслужил эдакую немилость?

– Хватит, – поморщился я. – Ты можешь найти способ как можно быстрее снестись с Бельверусом и графом Мораддином Эрде? Своего гонца я отправлять не стану, это долго и опасно. Уверен, в твоих закромах отыщется нечто более действенное, чем пергамент… – я подумал, пожал плечами и как бы невзначай ввернул: – Нечто наподобие портала Синего Камня. Немедийская тайная служба без оглядок использует самую разнообразную магию, вдруг им известен и такой способ общения?

– Синий Камень? – изумился граф Лорас. – Вам-то откуда… Гленнор, ты меня поразил в самое сердце. Я недаром питал уважение к Латеране. Увы, купленных у гномов инклюзов, способных создавать портал, единицы. Что бы тебе не докладывали, у меня такого камня сейчас нет. Был некоторое время назад, однако я вернул его по первому требованию Бельверуса.

– Отдал сапфир Росите из Мессантии? наиласковейше осведомился я. – Мой помощник, Кертис, встречался с госпожой Роситой несколько дней назад в правобережной Боссонии… Ее светлость направлялась в Велитриум. Надеюсь, доехала?

Лорас мгновенно сбросил маску учтивого гостя и ощерился так, что я едва вино не расплескал. Оскалившаяся морда опасного хищника.

– Учти, если с Роситой что-нибудь случилось… – прошипел граф, пожирая меня взглядом. – Ты не представляешь, что тебя ждет!

– Как ты несдержан, Лорас, – я вздохнул, не ожидав от собеседника настолько бурного проявления эмоций. – Графиня Ринга сама решила поговорить с Кертисом, они расстались в дружеском расположении друг ко другу. С Роситой по воле Латераны ничего «случиться» не может. Равно как и с тобой. Откуда такие пошлые мысли, граф?

– С вас станется, – уже куда спокойнее буркнул Лорас. – Сам знаешь, методы у Латераны и Вертрауэна одинаковы, особенно когда дело касается интересов государства.

– Только не надо обвинять нас в ваших собственных грехах, – парировал я. – Интересы Аквилонии сейчас касаются лишь внутреннего положения самой Аквилонии. Мы не склонны к внешней экспансии, как благополучная и богатая Немедийская монархия.

– Намекаешь на то, что мы собираемся воспользоваться вашей слабостью? В другие времена король Нимед не стал бы раздумывать, но сейчас… Полагаю, ты осведомлен, как дорого нам обходится принуждение к покорности настолько огромных протекторатов как Замора и Коринфия? Если мы начнем войну с Троном Льва, расходы превысят все мыслимые пределы, Немедия разорится. Если разорение одной из держав Заката – Аквилонии – не вызовет бури, то когда равновесие окончательно разрушится, вместо нас на историческую сцену выйдут Зингара, Офир и Коф. А мы превратимся в провинции Полуденных стран.

– Разумно, – согласился я, выбирая примирительный тон. Лорас, будь он хоть тысячу раз плебеем, отлично соображает и решился на откровенность. – Граф, все-таки, могу я немедленно связаться через тебя с Мораддином Эрде? Срочная соколиная почта?

– Я обязан знать причины такой срочности, – сказал Лорас. – Разумеется, в соответствии с общепризнанным этикетом, данные причины останутся личной тайной Вертрауэна и Латераны.

Понятно. Он совершенно прав. Иногда наши славные департаменты обмениваются сообщениями без ведома высших властей. Но только не теперь. Кто мне гарантирует молчание Лораса в угоду большой политике он (по приказу Вертрауэна) может запросто продать нас Нумедидесу. Теоретически, Бельверусу очень выгодно оставаться единственной влиятельной и великой державой материка. Шансы – половина на половину. Это очень мало, по моему мнению.

Будем играть дальше. Почему? Мне совершенно необходимы если не прямая поддержка сильных соседей, то хотя бы их сочувствие или нейтралитет, Немедию придется покупать – им нужны деньги и спокойствие на границах. Денег у Аквилонии нет, спокойствие обеспечивается нашим временным бессилием, однако немедийцы будут счастливы знать, что из Аквилонии не прекратятся поставки леса, изделий наших ремесленников и ткачей, а векселя наших купеческих домов и факторий не превратятся в пустые бумажки из-за разразившейся гражданской войны. Большую политику делают большие деньги, данная истина неоспорима.

– Лорас, я хочу знать, как владыки Немедии отнесутся к отмене налогов с немедийских купцов в Аквилонии сроком на год и двойному снижению пошлин с кораблей, идущих по Красной и Хороту в пределах нашего королевства? Затем: мы готовы заставить наших торговцев лесом снизить цены на древесину на пятую часть…

– Хотите окончательно разорить казну? – Лорас поднял бровь. – Сборы с наших купцов дают Аквилонии большой доход. Или я чего-то не понял? Почему Латерана занимается несвойственными тайной службе делами? Торговлей занимаются канцлер и торговые коллегиумы достаточно было вызвать нашего посланника в замок короны, рассказать обо всем ему…

– Отправишь послание в Бельверус?

Почему бы и нет? – развел руками граф. – От твоего имени, само собой?

– Да.

И тут меня озарило. Глава немедийского Пятого департамента, граф Эрде, без лишних намеков будет способен понять, по какой причине неожиданное предложение о послаблениях купцам Трона Дракона исходит от Латераны – логика подскажет Мораддину, что у соседей начало происходить нечто странное. Но давайте сделаем неожиданный ход:

– Добавь в депешу, что барон Гленнор передает сердечный привет графу Эрде от его старого друга, – решительно добавил я. – Друга, известного его светлости по истории с исчезновением принца Нимеда, в которой был замешан Аррас Кийяр.

– Аррас? – мой гость нервно пошевелился. – Наш придворный волшебник? При чем тут Аррас Кийяр?

– Слушай, а не спрашивай! Сообщишь, что имя друга графу Эрде отлично знакомо и обозначишь на пергаменте две руны «Кано», какие используются в Нордхейме и Киммерии. В финале добавить, что все предложения исходят не столько от Латераны, сколько от этого человека. Латерана только выполняет его пожелания. Ясно?

– Ничего не ясно, – протянул Лорас, но по его загоревшимся азартом глазам я понял, что новая загадка графа увлекла. Не думаю, что Лорас раскроет подоплеку в ближайшие дни и начнет действовать самостоятельно. – Депеша окажется в Бельверусе послезавтра утром, ответа стоит ждать спустя четыре дня. Самый быстрый почтовый сокол вернуться в Тарантию раньше не сможет, это проверено…

– Лорас, ты все запомнил?

– У меня хорошая память, господин барон. Тем и живем.

– Умоляю, граф, без глупостей. Ты должен понимать, что если кости бросили такие игроки, как я и месьор Мораддин, тебе лучше за стол не садиться.

Лорас хмыкнул и сказал:

– Зато я могу подсказать графу Эрде, в какой момент лучше всего встряхнуть стаканчик с костями и выбросить «двойного коня».

– Если подскажешь неверно, быть беде. Жду тебя утром четвертого дня, считая от сегодняшнего. До встречи.

* * *

Ни к четвертому, ни к пятому дню я не получил от Лораса никаких известий и начал беспокоиться, что немедийский проныра не внял предостережениям, решив устроить самостоятельное дознание. Однако, все до единого тихари Латераны, опекавшие немедийца, сообщали, будто Лорас почти безвылазно сидел в своем поместье под Тарантией, встречался лишь с двумя известными нам конфидентами Вертрауэна, сумевшими затем уйти от негласного надзора. Довольно необычное поведение для любителя светских развлечений. Любопытно, чем можно объяснить столь внезапное затворничество?

Приехал уставший от долгих путешествий граф Кертис, покатываясь от хохота рассказал мне о своих танасульских приключениях и «тайном казначействе» герцога Публио. Мне наоборот было вовсе не смешно – я давно подозревал, что в Танасульском герцогстве существует какая-то своя изнаночная жизнь, некое двойное дно, о котором я не знал. Досаднейшее упущение, что ни говори – Камбон и его ретивые соратники ухитрялись скрывать свою аферу слишком долго и не известили о ней меня: боялись. Правильно боялись – в другие времена вся танасульская шайка отправилась бы на рудники, но при нынешних обстоятельствах я был бы готов одобрить труды моих многоумных подчиненных: они и впрямь хотели, как лучше. Ничего, с началом нового правления я мягко пожурю Камбона и забуду об этой авантюре, но если он попробует сделать нечто подобное в будущем…

Подготовка к перевороту вошла с решающую стадию. Я попытался учесть большинство мелочей, которые облегчили бы задачу крепко взять власть в первые, самые тяжелые и непредсказуемые дни. Подготовлены королевские указы, которые будут незамедлительно оглашены на площадях Тарантии – нам необходимо сразу завоевать симпатии народа. Ничего особенного в сих ордонансах не написано: обещаются вольности, милости и непременное послабление бремени податей, объявляется о низложении «преступной своры», ограбившей свой народ, заодно указы пестрят красивыми словами о величии, тысячелетних традициях, славной истории, прежних победах и прочих свершениях, коими обязан гордиться любой патриот и верный подданный древней аквилонской монархии, возрождение каковой мы воочию наблюдаем. Народу нравятся громкие эпитеты и щедрые обещания.

Есть и другие указы, не подлежащие широкому оглашению. Над ними я трудился вместе с Троцеро, его наследником и Конаном Канах, который неожиданно показал себя человеком вполне искушенным в политике – что ни вечер, я закрывал окна кабинета черными шторами, усиливал караулы возле моих покоев и с помощью мэтра Савердена открывал Синий Портал. Работали мы до глубокой ночи, а то и до рассвета. Думаете, очень просто расставить новых людей на освободившиеся посты, причем выбрать из десятков чиновников тех, которые хотя бы первые несколько седмиц будут верны новой власти и не осмелятся воровать или плести интриги?

Мы довольно быстро придумали, кому отдать самые высшие посты и при этом не обидеть династии Великих герцогов. Канцлером, понятно будет Публио – он происходит из Тауранского семейства, родной дядя нынешнего герцога. Троцеро, услышав имя старого прохвоста, вначале посмеялся, но после моих объяснений, включавших историю с танасульскими налогами, согласился. Казначейство мы отдали герцогу Ришильди – подающему надежды молодому человеку из Боссонской династии, который весьма умело управлял денежными делами армии Черной реки. Главное достоинство Ришильди – кристальная честность, а такие казусы случаются раз в столетие, не стоит упускать шанс. Военный коллегиум достался легату Паллантиду, много лет командовавшему гвардейским отрядом Черных Драконов, он же временно будет возглавлять гвардию короны – Паллантида хорошо помнят в полку, а его внезапная отставка превратила Драконов в тихих недоброжелателей Даргена Шамарского и его сына. Тем более, что я переговорил с некоторыми сотниками этого отряда и привлек их на сторону заговора. Отказал только один, чем и подписал себе приговор – спустя два квадранса господин сотник неудачно упал с лошади и разбился насмерть. Увы, увы… В таком серьезном деле потери вполне допустимы. Что значит одна жизнь, когда на кон поставлена судьба государства и тысяч других людей?

Дата назначена – десятый день третьей весенней луны, то есть через две с половиной седмицы. Завтра я отправлюсь в замок короны и доложу канцлеру, что герцог Троцеро убит пиктами. Сам Троцеро на некоторое время тайно покинет свое войско и переберется в Тарантию, на мою виллу. Просперо и Конан объявят армии, что Великого герцога похитили конфиденты короля и объявят Рокод по всем правилам. Конные сотни начнут скрытно выдвигаться на левый берег, расчищая дорогу пешим тысячам. Я смогу убедить Нумедидеса, Даргена Шамарского и прочих, что особой опасности Рокод не представляет и посоветую направить им навстречу верные королю гвардейские отряды из Шамара. Охраной замка в отсутствие преданных Нумедидесу сотен займутся Черные Драконы и арбалетчики Боссонского полка.

Диспозицию сражения мы определим заранее – Латерана сама выберет время и место, наиболее удобные для войска Пуантена. Почти уверен, одним сильным ударом мы уничтожим гвардию короля в поле неподалеку от столицы и тем самым избежим возможных вооруженных столкновений в самой Тарантии. А переворотом в замке займутся мои «Беркуты», специально обученные действовать именно в таких условиях…

О том, что будет происходить утром назначенного дня я предпочитаю не думать. Как говорит граф Кертис – поживем, увидим.

* * *

– Ваша милость, – в кабинете неслышно появился секретарь, – из города доставили спешное послание. Судя по всему – от немедийцев.

– Хвала богам, Лорас изволил очнуться! пробурчал я, разрывая плотный коричневый конверт с гербовой печатью графа. – Сколько же можно ждать! Та-ак, а это что еще такое?

Записка почему-то на зингарском языке. Ничего похожего на ровный, крупный почерк Лораса – малюсенькие бисерные буковки, рука женщины. Почитаем.

«Милый барон, я готова встретиться с тобой в салоне герцогини Лавланэ от шестого до восьмого полуденного колокола и передать пожелания всего наилучшего нашему общему другу К.К… Росита».

– Оседлать моего коня! – взревел я, увидев, что единственная стрелка кабинетной клепсидры приближается к отметке шестого колокола.

– Быстро! Я еду в Тарантию!

– Охрана? – невозмутимо поинтересовался секретарь.

– Два ликтора, из «Беркутов». Пусть оденутся небогатыми дворянами.

Спустя квадранс я и двое моих телохранителей, пустив лошадей в галоп по дорожкам загородных парков, неслись в сторону городских ворот. Упустить возможность лично переговорить со вторым человеком немедийского Вертрауэная не мог – о Ринге, графине Эрде, я слышал много хорошего и дурного, однако всегда полагал ее самым лучшим конфидентом тайных служб Заката. Бесспорно, лучшей ее сделали не-человеческое происхождение и врожденные способности к неизвестной людям магии, но будь ты хоть трижды райбирийским гулем и магичкой, никто не подарит тебе изощренного ума, коим графиня Эрде одарена в полной мере. Ринга – опаснейший противник, но как я полагаю, сейчас она не собирается враждовать с Латераной. Или?…

Поговорим, узнаем.

Через Звездные ворота, украшенные хрустальными шарами с лампами внутри, потом на улицу Медников, поворот на Волчью и далее к площади Эпимитриуса… Вот и дом престарелой герцогини, ежевечернее собирающей у себя скучающих пожилых дворян, дабы развлечь стариков музыкой или чтением старинных трактатов.

Прислуга, увидев благородных гостей, немедленно увела наших лошадей в огромную конюшню, занимавшую треть двора, напыщенный лакей проводил до парадной лестницы и сдал с рук на руки дворецкому.

– Что угодно вашей милости? – надменно осведомился дворецкий, узрев на моей груди цепь с фамильным гербом. На воздвигавшихся за моей спиной ликторов он посмотрел совсем неприязнено. – Ваша милость приглашена ее светлостью герцогиней?

– Меня пригласила одна знакомая, – процедил я, представив, как будет выглядеть физиономия этого надутого гусака, после вопля наподобие: «Как стоишь перед начальником Латераны, морда!». Впрочем, следует быть сдержанным и вежливым – я же не у себя дома. – Госпожа Росита из…

– Прошу простить, ваша милость, – дворецкий поклонился не дослушав. – Меня, разумеется, известили. Ваши… друзья пойдут с вами?

– Безусловно! – я давным-давно зарекся ходить на подобные встречи в одиночестве, всякое может произойти. Кроме того, мне категорически запрещено оставаться без охраны.

– Веди!

На второй этаж, через богатые покои, где мирно отдыхали богатые старички, по освещенному лампами цветного стекла коридору… Дверь с серебряной табличкой, на которой выгравировано: «Зингарская комната».

– Останьтесь здесь, – бросил я ликторам и те послушно замерли у входа.

– Бархат цвета морской волны, фонтан с золотыми рыбками, на стенах – картины, изображающие корабли и морские сражения, любимая жителями Полуденного побережья низкая мебель. Неброская роскошь. А посреди этой роскоши, в буйной феерии кружев, шелка и бриллиантов восседает прелестное юное создание. Да, донесения не лгали – графиня Эрде действительно выглядит очень молодо, хотя она старше меня лет на сорок. Рабирийцы живут долго и почти не стареют.

– Господин барон, – Ринга, не вставая, указала мне на обитый синей тканью диванчик. – Я была уверена, что ты обязательно придешь. Вино и фрукты на столике.

– Как к тебе сейчас обращаться? – спросил я усаживаясь. – Просто «госпожа Росита»? Или в соответствии с законным титулом?

– Как угодно, – Ринга скривила точеный носик, давая понять, что церемонии сейчас не к месту. – Итак… Мой муж получил депешу от Лораса и немедля приказал мне переговорить с главой Латераны. Задержка вызвана тем, что мне пришлось ехать в Тарантию из Боссонии, с границы.

– У тебя талант к перевоплощению, – признал я. – Кертис мне рассказал о твоей последней маске маркитантки, говорил, будто выглядит весьма убедительно. А я вижу перед собой благороднейшую дворянку…

– Пришлось разорить графа Лораса на драгоценности и позаимствовать у его очередной любовницы самое роскошное платье, – отмахнулась Ринга. – Иначе герцогиня Лавланэ не пустила бы меня даже на порог дома. Если интересно – сейчас меня зовут донной Роситой Карарес, графиней Дорито из Кордавы. Старушка Лавланэ обожает пышные титулы, бедняжке так мало нужно для счастья… Вернемся к делу, барон. В Бельверусе поняли смысл твоего послания, но остаются вопросы. Почему ты передал привет от… от месьора Конана Канах, с которым хорошо знакома я и мой муж? Правда, последний раз мы виделись много лет назад, но друг друга не забыли.

– Поговаривают, что он станет королем после Нумедидеса, – прямо сказал я.

– Так я и предполагала, – на лице Ринги не появилось и тени удивления. – Конан согласился?

– Он в некотором недоумении, однако такой человек не склонен к долгим самокопаниям: нужно, значит нужно. Если он не справится, править за него будут разумные советники. Наша цель – спасти государство и удержать равновесие на Закате.

– А если вдруг справится? – подалась вперед Ринга. – Я побывала с этим человеком в нескольких опаснейших переделках, если тебя это не смутит, скажу, что мы даже были любовниками – до моего замужества, конечно. Я уверена – Конан не станет игрушкой в чужих руках. Он неопытен в делах государственного управления, но к ремеслу… да будет мне позволено так вульгарно изъясниться, к ремеслу короля он отнесется серьезно, как и прежним своим занятиям. Умные советники – это замечательно, но если однажды вы решите подергать за ниточки, пытаясь влиять на Конана… Нумедидес покажется вам доброй волшебной сказкой. Я просто хочу предупредить, благо я знакома со способностями Конана. Он не станет, как Нумедидес, грабить страну, ибо сочтет, что воровать у самого себя бессмысленно. А вы, месьоры советники, получите короля который быстренько возьмет вас за глотку и не позволит своевольничать. Я доходчиво выразилась?

– Спасибо за предупреждение, – вежливо кивнул я. – Возможно, железная перчатка на горле аквилонских чиновников – это то, что нам сейчас необходимо. Страну надо вытаскивать из бездны, которая перед нами разверзлась во всем величии и ужасе. Скажи, почему ты насквозь бесстрастно отнеслась к моему сообщению о возможной коронации безвестного варвара?

– Не такой уж Конан безвестный, – задумчиво сказала Ринга. – В Аквилонии его знают, как-никак – победитель Зогар Сага. Народу он ближе, ибо вышел из того же народа. А в Велитриуме недавно объявили, что Конану даровано дворянство. Гленнор, я знакома с давним предсказанием – Конан Канах однажды станет королем на Закате… Мы, Пятый департамент в лице Ринги и Мораддина, три года назад устроили переворот в Бритунии, надеясь усадить на трон Пайрогии именно Конана, как старого и верного друга. Киммериец отказался, отдав корону Альбиориксу. Ему хотелось большего. Пускай получит свою давнюю мечту – Трон Льва. Убеждена, если Конан с вашей помощью удержится, Закату уже не будет грозить смута, которой опасаются все и каждый. Теперь главное: Немедия поддержит переворот, я говорю это от имени Мораддина, который советовался с королем Нимедом.

– Как именно поддержит?

– Мы готовы признать нового монарха и сразу выслать церемониальное посольство. Если удержите власть и доведете дело до коронации по митрианскому обряду, на торжества приедет сам Нимед или наследник короны. Заодно, попробуем убедить наших союзников сделать то же самое. Если в герцогстве Шамарском поднимется мятеж – поможем войском. Одно условие: новый король исполнит данные тобой обязательства в отношении наших купцов.

– Миром правит золото, а? – рассмеялся я, наполняя кубки. – Тогда, может, выпьем за душевную дружбу меж двумя великими монархиями?

– За душевную дружбу! – согласилась Ринга, поднимая хрустальный сосуд. – Но сначала ты должен переговорить лично с Мораддином.