Текст книги "Корона Аквилонии"

Автор книги: Олаф Локнит

Фантастическое, просто не укладывающееся в голове и немыслимое при любом ином положении дел самолюбие и тщеславие правящего двора толкнуло Нумедидеса и королевских фаворитов на самоубийственный шаг – пуантенские герцоги даже не были приглашены в Тарантию для того, чтобы отметить «большое коронное торжество», посвященное завершению войны.

Герцогов Гайарда в столице представлял один из тысячников пуантенского войска – некий Конан Канах из Киммерии, сравнительно молодой полководец, за время войны просквозивший из десятников аж в легаты. Собственно, этот человек стал для горожан Тарантии чем-то вроде знамени победы – каждый знал, что Конан сыграл первейшую роль в уничтожении Зогар Сага и совершил множество подвигов во время рейдов нашей конницы за Черную реку, когда Троцеро решил добить воинство пиктов на их же земле.

А сама победа была попросту украдена. Высочайшим рескриптом было объявлено, что «славнейшая аквилонская армия и отряды гвардии, руководимые Великим герцогом Даргеном из Шамара…» одержала верх над злокозненными пиктами, тут же упоминалась роль самого Нумедидеса и всех прочих хозяев коронного замка, не предпринявших ни единого шага, чтобы защитить Боссонию от нападения войска Зогар Сага. Короче говоря, Троцеро, Просперо и их полководцы в рескрипте не упоминались вовсе. Таковых будто и не существовало. Конану Канах навесили ничем не примечательный орден Короны (его обычно дают сотникам гвардии за многолетнюю безупречную службу), и тем ограничились. На «большом торжестве», устроенном в столице, восхваляли короля и иже с ним.

Тогда-то Конан Канах всерьез обратил на себя внимание тайной службы. Как человек простой, чуть ли даже не из народа, он позволил себе несколько откровенных выпадов в сторону двора – насколько я смог понять, Конан был искренне оскорблен лицемерием клевретов Нумедидеса, позволивших себе позабыть о дворянской чести (и вообще о понятии «честь») и нагло присвоивших чужие заслуги. Замечу, между прочим, что бездельные чины военного коллегиума получили массу наград, от самых высоких орденов, до поместий и титулов – Троцеро же не дали ничего. Понимаете? Ничего! Конан, ясное дело, возмутился и откровенно высказался в обществе…

Последствия не заставили себя долго ждать.

(… Я видел Конана Канах в замке, на приеме у канцлера. Оценок несколько. Бесспорно, он низкого происхождения – длинная череда предков Конана оставила за спиной столетия беспросветного варварства. Однако, при всем этом, месьор Канах очень умен, опытен, на нем прекрасно сидит как темно-синяя с серебром форма личной гвардии Троцеро Пуантенского, так и кожаный наряд примитивного наемника, он обходителен с дамами высшего света и способен обаять самую утонченную аристократку чуть грубоватой непосредственностью человека из низов, который благодаря природному таланту достиг определенных высот… Одновременно с этим Конан по своему честен, обладает здоровой долей как благородства, так и довольно злого цинизма. Вывод у меня один: Троцеро нашел себе верного помощника, который будет готов разорвать глотку любому недоброжелателю своего господина).

Вернемся, однако, к событиям последовавшим вслед за «коронным торжеством». Я получил с полдесятка доносов на Конана – увы, работа у нас грязная, и я обязан был принять их к сведению. Суть всех рукописных творений (как моих осведомителей на жаловании Латераны, так и «доброжелателей») сводилась к одному: легат пуантенской гвардии Конан Канах – опасный бунтовщик, неприкрыто высказывающий свое недовольство действиями Его королевского величества.

Как и всегда, у меня было три выхода. Первые два стары как мир: или закрыть глаза на выходки победителя пиктов, или отправить его в подвалы Латераны для задушевной беседы с графом Кертисом. Обычно такие беседы, когда тебя буквально берут за душу и лезут в нее с сапогами, заканчиваются полным признанием в измене и всем отсюда вытекающим, включая топор палача.

Выход третий – аккуратно предупредить Конана о грозящей опасности и настоятельно посоветовать ему немедля покинуть Тарантию.

Именно это я и собирался сделать.

В кои-то веки Латерану в моем лице опередило бездарное сообщество костоломов под названием «Скрытая Башня». Личная тайная служба канцлера Редрика и Нумедидеса не долго думая арестовала неблагонадежного легата. Конан оказался в Железной Башне.

И тут произошло непредвиденное. Бунт черни в Тарантии.

Напомню, что Три Высоких Сословия нашего богоспасаемого королевства составляют дворяне, купцы и горожане, а последние являются нешуточной силой, контролировать которую иногда не в состоянии даже Латерана. Имели место прискорбные прецеденты, когда жители Тарантии держали в осаде замок короля, добиваясь отмены неугодных ремесленникам указов, а злосчастного Гийома II (этот «монарх» был даже похуже Нумедидеса, но правил всего полгода, от коронации до тихого переворота) они даже заставили подписать отречение!

В отличие от погрязших в фантазиях и самоувещеваниях в собственной значимости высших дворян, простецы отлично знали, кто победил в войне не Черной реке.

Как только по городу прошел слух об аресте легата Конана Канах, жители столицы вышли на улицы.

«Да как так можно! Героя, защитника Аквилонии, и вдруг бросать в тюрьму? Не позволим! Отпустить его! Невиновен!»

Нумедидес, никогда не отличавшийся решительностью и смелостью, как обычно испугался. Во-первых – глас народа есть глас богов. Во-вторых, усмирение бунта гвардией чревато скверными последствиями.

Гвардия предназначена для войны с настоящим врагом, а не с простецами, вооруженными дубинами и вилами! Гвардия не станет исполнять обязанности городской стражи (которая показательно бездействовала, ибо стража набирается из тех же горожан). Мнение гвардии стало решающим.

Уверен, что канцлер и король думали таким вот незамысловатым образом: «Да кто он такой, этот подзаборный– пес? Будет лучше его отпустить, чем ссориться с Тарантией! Спустя полгода простецы даже имя его забудут!»

На том и порешили.

Конану устроили изящный (даже я не могу этого отрицать) побег. Беглец, путь которого соглядатаи Латераны по моему приказу проследили от Железной башни до Боссонии, вернулся в форт Велитриум, под крыло герцога Троцеро. И пока что Конан находится там, на порубежье. Бунт утихомирился сам собой. Все остались довольны.

Кроме меня. Что-то беспокоило. Наверное, то самое пресловутое шестое чувство, которое барона Гленнора пока не подводило.

На следующее утро я приказал начальнику канцелярии отыскать в архиве Латераны бумаги, где упоминается имя Конана Канах. Имя киммерийца, как кажется, мне мимолетно знакомо по прошлым временам в связи с каким-то громким скандалом не то в Немедии, не то в Кофе.

К полудню мне принесли «экстракт» из донесений многолетней давности. И я понял, что столкнулся с весьма необычным делом.

Кто же он, этот Конан из Киммерии?

С чувством легкого изумления я читал доставленные канцеляристами пергаменты и попутно размышлял о том, что на фаворита Троцеро Пуантенского следовало бы взглянуть попристальнее гораздо раньше. Эх, барон, похоже вы теряете с возрастом хватку бывалого цепного пса… Я ожидал узнать о Конане нечто необычное, однако не предполагал, что скрупулезно зафиксированные заграничными конфидентами Латераны факты окажутся настолько ошеломляющими.

В разные годы этот прохвост был замечен при многих королевских дворах Заката и Восхода, служил в гвардии императора Илдиза Туранского, являлся личным телохранителем королевы Тарамис Аскаур, совсем недавно владел патентом королевского корсара Зингары и входил в число друзей наследницы трона Кордавы принцессы Чабелы.

Так-так, интересно… Ого! Попытка мятежа в Кофе в 1272 году, мятеж подавлен Страбонусом, Конан Канах был приговорен к смерти, бежал. Вскоре после этого – довольно странная история с похищением сына короля Нимеда I, участие в крупных шайках контрабандистов. 1285 год вообще уникален – сразу два переворота, в Пограничье и Бритунии. На престолах этих государств теперь восседают, соответственно, короли Эрхард и Альбиорикс, а сам Конан принимал в судьбе этих месьоров самое живое участие. М-да, странно.

Это, смею заметить, лишь самые выдающиеся события, бесстрастно учтенные нашими соглядатаями из коллегиума, отвечающего за иностранные дела.

Впрочем, и вышеперечисленных сведений вполне достаточно для того, чтобы сделать важный вывод – Конан Канах или редкостный авантюрист, которому покровительствует богиня удачи, или… Или столь же удачливый конфидент одной из могучих тайных служб, вероятнее всего – немедийского Пятого департамента, чаще именуемого Вертрауэном. В бумагах подозрительно часто мелькает имя графа Мораддина Эрде, моего визави в Бельверусе и весьма опасного человека. Конан как-то связан с месьором графом, это ясно из донесений.

Если мои выводы верны, то что же у нас получается? Неужели я случайно наткнулся на самый настоящий, невыдуманный заговор, провоцируемый немедийцами? Глядя с политической точки зрения, ничего особо сложного тут нет: Аквилония слаба как никогда, король – ничтожество, придворные – воры и интриганы, армия, торговля и казна в упадке… Вот и придумала некая умная голова из Бельверуса, как подтолкнуть любезных соседей к гражданской войне, чтобы под шумок вернуть отобранные Сигибертом Завоевателем территории и рудники в Немедийских горах. А то и выше бери – хапнуть все земли до Тайбора! Мне доносили, что в войске Троцеро замечены немедийские лазутчики, а уж если Конан – доверенное лицо графа Мораддина, то он просто обязан в соответствии с данным планом склонить пуантенцев к смуте тогда Аквилония вспыхнет, как связка сухого хвороста и нам будет не до обороны границ на Восходе!

Нет, кажется я перемудрил. Немедийцы отнюдь не дураки, они прекрасно понимают, что большой мятеж у соседей ударит по ним же: нарушение устоявшихся столетиями торговых связей, разгул контрабанды, разбой на дорогах, закрытие старинных путей для купеческих караванов и прочие прелести смутного времени Бельверусу не нужны. Я знаю в точности, что король Нимед и его секретная служба во главе с графом Эрде рьяно стоят за равновесие на Закате, а у Немедии хватает своих трудностей с управлением империей – протектораты Коринфия и Замора жаждут выйти из под сени Трона Дракона, а приобретение новых земель только добавит головной боли королю Нимеду и его наместникам.

Однако, это никому не интересная высокая политика, вернемся к нашим делам.

Итак, что же мы имеем? Готовый к мятежу Пуантен, этот загадочный Конан, неким странным образом связанный с Немедией… Постойте! А если все обстоит несколько проще? Да, немедийцы могут подталкивать Троцеро к мятежу, но делают это ради общего спокойствия и пресловутого равновесия? Бельверусу будет приятнее видеть на Троне Льва сильного и жесткого человека, чем нашего драгоценного Нумедидеса, успевшего и в межгосударственной политике дров наломать – один указ о новых налогах с речных судов, проходящих по Хороту чего стоит! Договор может звучать примерно так: месьор Троцеро, мы помогаем пуантенской династии взять власть, а новый король в благодарность уступает нам часть территорий, дает послабления немедийским купцам и все такое прочее… Звучит? Вполне звучит! Однако немедийцы не могут не знать, что узурпация Трона Льва одной из династий Великих герцогов вызовет открытое недовольство со стороны остальных, а это опять же гражданская война. Или у них и на этот случай план имеется?

Так или иначе, я лучше поддержу наших заклятых друзей из Бельверуса, чем буду и дальше терпеть Нумедидеса сотоварищи, которые за неполные четыре года нанесли государству ущерба больше, чем все чужеземные тайные службы вместе взятые за целое столетие! Главное обернуть дело так, чтобы не причинить Аквилонии еще больших бедствий.

Троцеро Пуантенский – король Трона Льва? Возможно. А возможно и нет. Если владыки Гайарда действительно решились на мятеж, то это открывает простор для самых разных комбинаций. С помощью пуантенцев я попросту усажу на престол человека, который устроит всех.

Только где бы его найти? Причем найти безотлагательно – время играет против нас. И против Аквилонии.

Самому, что ли, предъявить претензии на корону? О нет, не беспокойтесь, это просто шутка – я предпочитаю теневой престол Латераны обычному престолу Тарантии.

Ведь если смотреть непредвзято, мы вполне способны управлять государством без всяких королей.

Сейчас настало самое время применить незаметную власть тайной службы в полной мере, без остатка.

* * *

Кертис, терпеливо дожидаясь результатов моих размышлений, с вальяжной ленцой перелистывал том «Стигийской иероглифики» завалявшийся на моем столе. Полезная книга – я ее использую для составления зашифрованных посланий, благо иероглифы Стикса уму обычного человека неподвластны. Чересчур уж запутана система стигийской тайнописи – я потратил лет десять на ее постижение.

– Вот что, граф, – я побарабанил пальцами по деревянному подлокотнику кресла. Кертис взглянул на меня своими холодными голубоватыми глазами спокойного убийцы. – Скажи, тебе нравится наш король?

– Король не может нравиться или нет – он король, – верноподданно ответил Кертис, подумал и хладнокровно добавил: – Своими руками бы прирезал, без всяких оглядок на дворянскую честь. Никаких поединков, дуэлей… Как свинью на бойне, мясницким ножом по его священному горлышку. И чтобы кровь фонтаном.

– Как ты, однако… – тихо сказал я с мимолетной улыбкой. Иногда мы с графом позволяли себе (за толстыми стенами моего кабинета) высказываться напрямую и большинство наших речей непосредственно подпадало под уложения о наказаниях за государственную измену и оскорбление величества. – В нашем ремесле нельзя быть таким кровожадным, друг мой.

– А разве есть другой выход? – картинно поднял бровь Кертис. – Мы катимся в пропасть. Я готов видеть на троне кого угодно, только не Нумедидеса. Очень надеюсь, что Троцеро поднимет знамя Рокода, а дальше… Гори оно все синим пламенем. Уеду в Аргос или Офир, куплю ферму, буду выращивать капусту и издалека наблюдать, как земля моих предков превращается в выжженную пустыню.

– Очень патриотично, – недовольно фыркнул я. – Могу предложить более изящный выход – забудь про капусту и помоги мне устроить небольшой заговор против короля. Маленький. Я бы даже сказал – крохотный.

– Наконец-то, – усмехнулся Кертис. – Последние полгода я только и жду этих слов, сам уже хотел предложить. Есть конкретный план? Насколько я вас, господин барон, знаю, вы никогда не приступаете к действию, не обдумав все детали.

– Беда в том, что плана никакого нет, – я развел руками.

– Забавно… – кивнул Кертис и немедленно начал развивать мысль: – Убийством одного Нумедидеса здесь не обойдешься, надо убирать всех. До единого. Это самое сложное – конфидентов Латераны во дворце мало, а нашего королька оберегает сонмище гадюк из «Скрытой Башни», добавим сюда шамарские отряды гвардии, верные герцогу Даргену и его проклятущему сыночку, ликторы… Втихомолку мы не управимся, даже если привлечем все силы Латераны. И кого прикажете сажать на трон? Единственный из потомков Эпимитриуса, граф Дион, ничтожество почище Нумедидеса, лотосом балуется. Придется устранять и его тоже. Что тогда? Созывается дворянское собрание, обязанное выбрать нового короля. А это кончится сварой все герцогские и маркграфские династии в теории происходят от Первых Королей, каждый захочет получить венец! Результат прежний: смута. Лично я никакого выхода не вижу – как ни крути, мы в тупике.

– Оставь, зачем так мрачно! – приободрил я графа. – Уверен, мы подыщем подходящего короля. Не знаю, кто это будет, но явно не один из Великих герцогов. Латерана обязана восстановить завещанное Сигибертом Великим равновесие. Кстати, чтоб не возникало сомнений и лишних вопросов: после переворота я собираюсь прибрать к рукам состояние канцлера Редрика. Денег из казны мы получаем мизерно мало, а тайная служба без золота – это воитель без меча. Ну, и себе немножко. Мы с тобой люди небогатые.

– Сколько оптимизма в этих словах, – насмешливо отозвался Кертис. – «Прибрать к рукам»… После переворота? Чьими руками переворот-то делать будем? По старой традиции возмущать армию? Долго и сложно, обязательно провалимся, кто-нибудь да донесет.

– Зачем нам армия и тем более гвардия? У нас наготове отлично вооруженное войско Троцеро.

– Поддержать пуантенцев? – вяло спросил Кертис. – Согласен, Тарантию они могут взять штурмом, но когда подойдут верные Нумедидесу и шамарской клике войска, случится бойня. И все прочие ввяжутся. Я же говорю – это тупик.

– Никакого тупика, – решительно сказал я.

– Кертис, ты сегодня же отправишься в форт Велитриум, ко двору герцога Троцеро. Покажешь ему мой перстень, он его узнает, мы с Троцеро знакомы. На словах передашь следующее: Латерана готова поддержать мятеж против Нумедидеса всеми доступными нам средствами, если будут выполнены два условия. Первое: начать мятеж можно только по моему личному сигналу, когда я проведу кое-какую подготовку в столице. А лучше бы вообще обойтись без Рокода, шума в стране будет поменьше. Второе: если Троцеро будет действовать вместе с нами, я твердо обещаю ему любой титул, вплоть до канцлера и вице-короля, но только не трон. Это же относится к его племяннику Просперо. Полагаю, герцог догадается, почему. Спроси, кого из незнатных и честных дворян Троцеро хотел бы видеть на престоле – многие дворянские династии могут похвалиться королевской кровью. И это должен быть достаточно известный в стране человек, никак не запятнавший себя в царствование Нумедидеса.

– В таком случае мы ищем призрака, фыркнул граф. – Что ж, если это все поручения – я выезжаю немедленно.

Кертис встал, подошел к двери кабинета и вдруг обернулся, хитро глянув на меня. Сказал шепотом: Какие же мы мерзавцы, барон. Заговор, переворот, убиение короля… Если наша авантюра выгорит, могу я надеяться на орден Большого Льва или мелких исполнителей как всегда обойдут милостями?

– Обойдешься «Золотым пером», – я хмыкнул, назвав самый мелкий орденок, предназначенный для скромных чиновников. – Езжай, буду ждать тебя через пять дней.

Кертис отбыл, а я позвонил в колокольчик и приказал явившемуся на зов секретарю принести мне все до единой бумаги, где хоть раз упоминается Конан Канах. Заодно попросил устроить мне встречу с графом Лорасом – немедийцем, представляющем в Тарантии Вертрауэн. Назрел интересный разговор с вечными соперниками.

Итак, Большая Игра начата. Остается достойно оную завершить.

Глава вторая

Граф Эган Кертис

«Разговоры на границе»

Сегодня мой двадцать девятый день рождения. Скажу откровенно, отметил я его более чем пышно. Изысканное общество сиволапых кметов и усатых детин из дорожной стражи, роскошный стол – подано темное пиво, жареная крольчатина, круглый черный хлеб с отрубями и соленые овощи, ибо свежих по ранней весне не найдешь. Слух благородного графа ублажал проезжий нищий менестрель такими вот песнопениями:

 
Кто красотой, кто знатностью гордится,
Много отличий, множество причин,
Шрамы на теле, ссадины на лицах —
Главная прелесть доблестных мужчин!
Сжато осады тесное кольцо,
Шрам рассекает графское лицо.
Может быть завтра будем мы убиты,
Может быть завтра, только б не сейчас!
К смерти попасть успеем в фавориты,
Нынче же штурмом мы возьмем Аргас.
Подлейший из шрамов графу нанесен,
Знают лишь дамы, где кончался он!
 

Милые деревенские развлечения. Не подумайте – я ничего не имею против старых песен о войне с Офиром или чуть подгоревшего, но еще теплого домашнего хлеба. Утонченность и брезгливость в нашем ремесле не приветствуются, а посему любой служащий Латераны чувствует себя привольно и в замке короля, и в занюханном вертепе. Впрочем, таверна в поселке Ситте, что стоит на закатном берегу Громовой реки, вовсе никакой не вертеп. Очень приличное заведение – жженым салом воняет в меру, столы протираются не реже двух раз в год, тараканы ведут себя скромно и в тарелку к гостям нелезут.

По сравнению с некоторыми придорожными кабаками Шема или Заморы, где я имел несчастье побывать, здесь просто очаровательно…

Именно такая невинная простота является предметом мечтаний любого путешественника, продрогшего под холодными весенними ветрами, попавшего по дороге в буран с метелью и голодного, как целая стая гандерландских белых волков.

Если повезет, завтра к полудню я окажусь в форте Велитриум, который уже довольно долгое время является военной ставкой его светлости Троцеро Пуантенского, так и не сложившего с себя полномочий командующего «армией Черной реки», как поименовали его бравое воинство в столичных салонах. За ночь лошадь отдохнет, я тоже попытаюсь выспаться (если, правда, в комнатах для проезжающих не обнаружится сонмища клопов), а затем придется вновь садиться в седло и нестись сломя голову на Полуночный Закат.

Смысл миссии возложенной на меня бароном Гленнором я понимаю далеко не в полной мере. Я передам Троцеро слова господина барона и дождусь ответа, но в глубине души зреет уверенность, что повелитель Гайарда не согласится на поставленные условия. Троцеро чересчур самостоятелен и самолюбив, чтобы подчиняться кому бы то ни было, а тем более презренным ищейкам Латераны. В его руках находится великолепный инструмент достижения власти – четыре тысячи гвардейских кавалеристов из Пуантена и аж восемь тысяч наемников, собранных по всей Аквилонии и Побережью. Эти-то как раз и представляют наиболее грозную силу – славой победителей Зогар Сага и добычей, взятой в Пуще они обязаны только Троцеро, который платил наемникам из своего кармана, кормил, вооружал и водил в бой. У Великого герцога теперь своя собственная, личная, частная и индивидуальная армия, которая будет выполнять только его приказы. А военному коллегиуму Таранти эти волчары откусят голову с удовольствием и рвением – нечего было обижать любимого командира!

Поглядим, чем это кончится. Я всегда рассчитываю на худшее, служба научила – в нашей жизни плохого всегда больше, чем хорошего. Готов прозакладывать собственную голову – Троцеро начнет большой мятеж и двинется на столицу. Очень уж привлекателен блеск королевской короны. Он наверняка просто посмеется над предложениями Гленнора: барон посулил ему титул канцлера, если переворот окажется удачным, причем сам переворот будет совершен руками пуантенской династии, которая вполне может взять все, включая трон, и без дозволения начальника тайной службы.

Я грустно вздохнул, приложился к наполовину опустевшей кружке и от скуки принялся рассматривать людей, заглянувших в этот поздний час в таверну без лишних выкрутасов поименованную хозяином (вернее, хозяйкой) «Кролик и перепел». Сама хозяюшка украшает собой стойку – пятидесятилетняя крупная бабища с физиономией прожженой стервы и характером дурно воспитанной сторожевой собаки. Покрикивает на местных пьяниц, но не злобно, а скорее добродушно – эти месьоры есть зло привычное и приносящее ежедневный исправный доход. На меня косится с подозрением – что, мол, за птицу занесло в нашу глухомань? Благородные господа нынче в Заречье не ездят, это еще слишком опасно…

– Но какой из меня, к демонам зеленым, благородный господин? Выгляжу разве что самую чуточку получше менестерля-оборванца, дерущего глотку второй колокол подряд. Плащ и сапоги заляпаны подсыхающей грязью, перо на шапке вымокло и превратилось в какую-то бесформенную тряпку, на камзоле никакого шитья или драгоценностей, щеки небриты, взгляд слегка пьяный.

Шум во дворе. Судя по звукам – подъехала крупная повозка или фургон. Владелица таверны цыкнула на двоих мальчишек, прислуживавших на конюшне и те скрылись за дверью, впустив в зал струю холодного воздуха.

Вот и новоприбывшие – молодая привлекательная девица невысокого роста. Закутана в необъятный плащ темного сукна. С ней один сопровождающий – широкоплечий детина с перевязанным черной тряпицей глазом и в красном платке покрывающем волосы. Угольная с проседью нечесаная бородища. Широкий пояс украшен, как ни странно, не мечом, а самым натуральным абордажным палашом. Такого хоть на картинку – пират с Полуденного побережья или Барахас.

– Росита! – неожиданно воскликнула хозяйка и ее уродливая физиономия озарилась чем-то отдаленно похожим на приветливость и доброжелательность. – Росита пожаловала! Как делишки, красотка? Опять в Тусцелан с товарами?

– В Велитриум, – непринужденно ответила названная Роситой девица, сбрасывая тяжелый плащ на руки своего приятеля с бородой. Ну-ну. Наряд у дамочки вызывающе яркий и вульгарный. Дешевая подделка под парчу, мятые ленточки, банты и кружева, откровенный вырез, открывающий заинтересованным взглядам доступ в непознанные недра декольте. Все ясно, маркитантка – торговка при армии, успешно совмещающая сие занятие с ремеслом куда более древним и легкомысленным. Говорит Росита с легким акцентом, причем я не сразу понял с каким именно – она явно копирует произношение Зингары и Аргоса, однако зингарский не является ее родным языком. Можете мне поверить, в Латеране учат различать подобные мелочи.

Впрочем, какое мне дело до разъезжей шлюхи-торговки? В ее занятиях нет ничего дурного, всякое воинство нуждается в разнообразных товарах, от швейных ниток до вина или оружия, а заодно и в женской ласке. Во время любой войны, при любой власти рядом с армией крутятся такие вот разбитные роситы, приносящие куда больше пользы, чем вреда. А судя по гостеприимным возгласам хозяйки «Кролика и перепела», с Роситой тут знакомы давно и прочно. Не удивлюсь, если она обретается в Боссонии с самого начала войны.

Краем уха я слушал, как девица щебечет с владелицей таверны, красочно повествуя о новых товарах и умащая свою речь крепкими наемничьими словечками. Громила в красном платке молча взял сразу три кружки пива и отбыл за дальний стол – потреблять. Поскольку я полный день провел в седле а затем до наступления темноты дожидался парома на левом берегу Ширки, спать хотелось неимоверно. Сейчас закончу с ужином и пойду наверх.

Росита забрала у стойки блюдо с едой, взгромоздила на него глиняный кубок с дешевым тауранским вином и оценивающе осмотрела обеденный зал. Искала с кем бы провести время. Я поморщился, увидев как торговка устремила на меня решительный взгляд золотисто-карих глаз и зашагала к моему столу.

– Привет, – легко сказала Росита, усаживаясь напротив. – Не помешаю? – Я молча пожал плечами и снова уткнулся носом в кружку. Разговаривать с развеселой гостьей таверны не было никакого желания. Если будет настойчиво предлагать свои услуги – придется осадить. Не до того, да и чем-нибудь заболеть не хочется.

– Иштар Милостивая… – вдруг выдавила девица, пристально меня рассмотрев, – Кертис, это ты? Или я ослепла?

Оригинально. Откуда это, любопытно, госпожа маркитантка может быть со мной знакома? И тем более, почему называет начальника стола безопасности королевства настоящим именем, которое является почти что государственной тайной? Я уставился на Роситу, пытаясь вспомнить, где мы могли видеться прежде.

Смазливое личико с мелкими чертами, темные волосы, глаза… Есть! Глаза ее и выдали – я недаром горжусь своей памятью! Такие глаза забыть невозможно, хотя внешность моей собеседницы довольно умело изменена или магией, или при помощи банальных дамских ухищрений вроде белил или румян.

– Ваша светлость, – с непередаваемым на бумаге сарказмом процедил я, оглядывая привлекательные абрисы Роситы. – Милая графиня, как это тебя угораздило? Из придворных дам, да в обозные шлюхи?

– Чего только не сделает с человеком жизнь, – философски заметила Росита и показательно плебейским движением опрокинула свой бокал. Рыгнула. Звонко рассмеялась, глядя на мою вытянувшуюся физиономию. – Ты, смею заметить, выглядишь не лучше. Эдакий обнищавший младший сынок титульного барона, изгнанный из родной канцелярии за мздоимство и неусердие. Далеко собрался? В Велитриум, к Троцеро?

– От тебя, графиня, ничего не скроешь, оскалился я, глядя прямиком в ее удивительные, по-кошачьи золотые с темными прожилками очи. – Употребить что ли свою власть да задержать тебя, как опаснейшего конфидента враждебной державы? Посидишь в подвалах Латераны, поразмыслишь о смысле бытия и его извечной бренности…

– Не будь вульгарным, Кертис, – поморщилась Росита. – Во-первых, где доказательства? Во-вторых, таких конфидентов как ты и я никогда не арестовывают, это непристойное нарушение этикета, принятого меж тайным службами. Когда ты работал в Бельверусе два года назад, мы тебя не трогали и почти не мешали. А на королевском приеме ты вовсю со мной кокетничал, совершенно не обращая внимания на недовольные гримасы моего благоверного супруга.

– Тогда я трудился под своим именем и приехал в Бельверус со всем соблюдением приличий, – мигом парировал я. – Не было смысла наряжаться золотарем или вышибалой из низкопробного дома свиданий. Однако… Я рад тебя видеть, графиня. Можно посидеть за кружечкой и повспоминать былые авантюры. Помнишь, как мы обставили Вертрауэн с закладными бумагами торгового дома «Алмазы Ианты»?

– Это был случайный казус, – убежденно сказала прелестная госпожа. – Лучше скажи, как ты ухитрился меня сразу узнать? Над моей нынешней внешностью в поте лица трудился сам Аррас Кийяр, а он вполне грамотный маг!

– Ага, все-таки магия, – удовлетворенно сказал я. – Глаза, дорогая моя. Твои неповторимые глазищи, которые, как известно, не способно изменить никакое волшебство.

– Ясно, – чуть более уныло чем следует буркнула Росита. – Ничего не поделаешь, законы магии не исправишь. Глаза всегда остаются зеркалом истинной сущности человека. Ладно, оставим. Ты как, склонен поговорить? Могу совершенно бесплатно поделиться коекакими сведениями, которые наверняка заинтересуют вашего милейшего барона Гленнора.

– Давай, поговорим, – легко согласился я, отлично зная, что подобный разговор меня ни к чему не обяжет. Сон как рукой сняло. – О пуантенской династии и желании Троцеро поднять Рокод?

– Не только, – очень серьезно сказала Росита. – Хочу узнать ваше мнение о равновесии и спокойствии на Закате…

Я откинулся на спинку грубого деревянного стула и машинально почесал в затылке. Ничего себе, встреча в придорожном кабаке! Скорее всего, это чистая случайность, но вдруг я ошибаюсь и меня намеренно ждали? Нет, это исключено о моей поездке в Порубежье знаем только я сам и барон Гленнор. Значит, все-таки случайность, подстроенная игривой дамой по имени Судьба.

Передо мной восседала никакая не Росита, шлюха и торговка. Маску шальной девицы с Побережья носила давняя соперница по тайным играм, второй человек в немедийском Пятом департаменте, небезызвестном Вертрауэне, графиня Ринга Эрде, баронесса Энден. Ни больше, ни меньше, как любимая жена и верная сообщница его светлости Мораддина, графа Эрде – Высокого советника короны и преемника знаменитого герцога Лаварона на посту главы секретной службы Немедии.