Текст книги "Запутанная планета (СИ)"
Автор книги: Октавия Колотилина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 9
Клара вырвалась из кривых пальцев старухи, заскочила поскорей в коридор и спросила:
– Кто это, сумасшедшая?
– Пифия, – пожал плечами Кир. – Любит пугать, забей.
– За кого она?
– Да всех достала. Даже папаня её боится. Ты тут посиди в кресле, я раздобуду чего поесть.
Он ускакал в сторону кухни. Клара прошлась дальше по коридору, рассматривая портреты: платья пышногрудых дам переливались алмазами, даже ангелочки на рамах смотрели надменно. С краю висели самые новые работы, тут красовался молодой Навудон-шу с ещё чёрной бородкой и густыми волосами – наверное, Кир таким станет, если остепенится.
Краски светились, фигуры как будто выступали из плоскости. Чем дальше по коридору, тем меньше становились воротники членов Совета, скромнее наряды. Самые старые картины были без световых эффектов, потемневшие; иллинойцы на них носили космические скафандры.
У портьеры стояла дама с ушами больше ладони и выбеленным лицом. На её плече пристроилась оранжевая птица, голову которой венчали три длинных пера с кружочками по концам, а у сгиба крыльев виднелись коготки. Птица повернула зубастый клюв, заметив нечто на щеке хозяйки – и клюнула.
– Ай! – вскрикнула дама, сбрасывая питомца на пол. От её запястья к ноге птицы тянулась золотая цепочка. – Арки, как не стыдно? Плохая птичка, фу!
Дама достала кружевной платок, оттёрла проступившую синюю кровь. Потом выудила из ридикюля перламутровую пудреницу и принялась маскировать рану.
– Уже пятый год, а ведёт себя, как птенец! – пожаловалась она подошедшей Кларе. – Я Турандотина-да, вы первый раз на приёме? По-моему, нас не знакомили.
Птица заинтересовалась порхающим перед носом хозяйки ватным диском, подпрыгнула – и вцепилась в него коготками.
– Арки, отдай! Плохой! – Избавившись от царапающейся бестии, Турандотина-да с любопытством уставилась на Клару. – Интересное платье, это работа Гапониуса-да, неужели новый тренд? Но что у вас за уши? Такие маленькие, под локонами почти не видно. Мои мастер Бертаси-да делал, хотите, и вам закажу? Мы хорошо знакомы, мне несложно. А вы не могли бы поделиться секретом своей пудры? О, идеальный цвет, и совсем не отблёскивает! Кожа словно живая, почти прозрачная. Вариаксис-шу, признайтесь? Или не угадала?
Клара рассмеялась, отчего дама ошалело уставилась на неё:
– Розовый рот?! Как вы сделали розовый рот? О нет, вы… Я…
Дама сползла в обморок, Клара еле успела её подхватить. На плечах и шее Турандотины-да из-под слоя пудры выступали многочисленные синие царапины и ранки, как от гвоздя.
Зловредная птица тут же цапнула перо со шляпы хозяйки и принялась кататься с ним по полу; во все стороны полетел светящийся пух.
На постаменте рядом стояла статуя собаки из малахита. У неё было четыре ряда налитых сосков, которые торчали из-под пуза в стороны; возле лап тузили друг друга четверо малышей. Дама очнулась, увидела, что Клара её держит – и смутилась ещё больше. Она вскочила, опрокинула собаку, та грохнулась.
– Неужели вы – Повелительница Времени? – в ужасе прошептала Турандотина-да.
– Клара.
Дама принялась извиняться, попросила называть её Тина.
– Это была важная статуя? – уточнила Клара.
– Валладарианская волчица, по легенде, она выкормила всех четырёх Основателей каст.
– Похоже, её способности сильно пострадали: кто-то останется без молока.
Общими усилиями поставили статую на место. Тина достала из бисерного чехольчика полумесяц, поднесла к волчице – он загорелся жёлтым. Из острого кончика потянулась ниточка света, заделывая отбитое.
– Как работает твой челнок? – спросила Клара. Этот вопрос давно её мучил, а общаться с девушкой казалось проще.
Тина вся подобралась, прижала пальчики к груди:
– Челнок – это модулятор, который посылает сигнал на башню связи с «Янусией»…
– Не надо, мы же не на экзамене.
– А, ладно. – Хозяйка птички облегчённо улыбнулась и начала отбирать у неё перчатку. – Вокруг светила, Лампаданоса, вращается орбитальная станция «Янусия». Представь, что две частицы находятся в запутанном состоянии, связаны друг с другом. Одна из них, альфа-частица, существует на «Янусие». Другая, бета-частица, – в Небесных Палатах. Как только меняется положение альфы, бета тоже меняется… Ай, мой палец, Арки! Фу, фу!
– Словно отражение в зеркале?
– Да, но между тобой и зеркалом могут быть миллиарды километров… Моя шляпка не гнездо! Брысь!
Тина принялась чесать у птички под клювом, и та блаженно закрыла глаза плёнкой. Дама указала на волчицу:
– Если здесь мне нужно подправить у статуи… э-э, нос, мой челнок посылает сигнал на станцию, и там статуе наращивают нос – у них же куча энергии от светила. Нос нашей статуи тоже отрастает, ведь состояние его бета-частиц запутано с альфа-частицами станции. Почеши Арки, а то он мне мешает.
Птичка оказалась горячей, по коротким крыльям, как блохи, скакали искры. Тина рассказала, что Арки не умеет летать, только карабкается, а нрав у него жутко озорной: старается забраться куда повыше, прыгает оттуда и клюётся. Оранжевые пёрышки были мягкими, нежными, как пух, под ними чувствовался жар. Перевернулся на спинку – гладить бы и гладить, да коготки больно острые.
В памяти что-то всплывало. Клара наморщила лоб, пытаясь докопаться до школьного урока астрономии: о, вот оно.
– Но ведь пока радиосигнал дойдёт до станции, пока вернётся обратно – пройдёт минут двадцать. А ты чинишь э-э… нос сразу!
– Связь со станцией тоже основана на принципе запутанности, она мгновенная. Челнок передаёт сигнал в Башню Связи, та – на «Янусию».
Клара задумалась, переваривая сказанное. И тут её осенило:
– Получается, здесь у нас волчица из бета-частиц, а на вашей станции есть такая же, но из альфа-частиц?
– Ага, только альфа – не проявленные, в форме квантового газа. На «Янусии» существует такой же зал, как тут, и он весь заполнен веществом. В этом веществе есть полости в виде волчицы, в виде тумб и портьер. Там, у Лампаданоса, вращаются Небесные Палаты наоборот, негатив Небесных Палат. Альфа исчезает – проявляется бета, бета исчезает – проявляется альфа. Они связаны.
Вспомнились белые кудряшки, тающие под невидимым лучом из челнока. Клара попыталась догадаться:
– Значит, чтобы рекогерировать парик, надо послать сигнал на станцию, и там заполнят дырку в виде парика веществом, а здесь он исчезнет?
Тина посмотрела подозрительно, повернув в профиль крупный тонкий нос с горбинкой:
– Кто это рекогерировал парик?
– Гапониус-да, когда делал моё платье…
Дама принялась тихонько смеяться, закрывая рот веером. Сквозь смех выдавила:
– Ой, не могу… Представляю, как надо довести профессора, чтобы он рекогерировал свой любимый парик!
Клара и Тина почти справились с волчицей, когда у входа подозрительно шевельнулась портьера, и совсем не от сквозняка. Клара подскочила, откинула тяжёлую ткань… На полу сжалась Амика, тонкая девочка из Терм, в сером балахоне и с распылителем. Она залепетала:
– Прошу, не наказывайте меня… Я только пару кадров…
Подошедшая Турандотина-да гневно вскинула подбородок:
– Подмастерье? На Высоких этажах Дворца, да ещё во время Бала Мастеров? Что вы, веятели, себе позволяете?
– Тина! – Клара посмотрела укоризненно. – Она просто хотела увидеть бал. Лучше не ругайся, а сделай девочке нормальный наряд, не в балахоне же ей танцевать? Ты ведь ваятель, так?
При слове «танцевать» Амика ещё больше сжалась и закрыла голову руками. Но Тина неожиданно рассмеялась озорно, схватила «подмастерье» за руку, вытащила на свет; окинув её цепким взглядом, потянула мимо колоннады, к небольшой арчатой двери.
Они влетели в каморку без окон. Судя по запаху, тут явно был склад тухлой селёдки; на лежанке сидели двое в красных широких штанах и кожаных куртках, швыряли друг дружке карты.
Увидев дам, стражники вскочили. Тина повела носом с горбинкой, произнесла пару фраз свысока… Кого же она напоминает своей властной манерой общаться, уверенными, резкими движениями? Охрана похватала шлемы с гребнями и вылетела прочь, на лежанке осталась подушка-бантик – как та, в Термах, только засаленная.
Тина сдёрнула с Амики балахон и принялась вышагивать вокруг, обматывая её талию нитями. Работала мастерица быстро, скоро каморку заливало сиянием короткое приталенное платье без рукавов, похожее по фасону на Кларино. Амика, вся синяя от смущения и надежды попасть на бал, принялась покрывать материю нежно-сиреневой краской, тщательно выискивая светящиеся пятна. И тут Клару осенило:
– А моё сразу было матовое.
– Профессор Гапониус-да, – произнесла Тина с придыханием. – У меня от него пять комплектов, к сожалению, прошлого сезона, но рекогерировать жалко.
Она приказала Амике расшнуровать сзади свою блузку и скинула кружева, оставшись в корсете. Не задумываясь, помахала над ними челноком – те исчезли – и принялась ткать себе такой же наряд, как для девочки.
Клара нетерпеливо переминалась с ноги на ногу – Кир, должно быть, уже ищет её, еду добыл; хотя запах здесь убивал даже намёк на аппетит. Амика отказалась создать побольше кислорода, отчеканив: «Воду, воздух и еду не декогерируют».
Но когда они с облегчением вывалились за дверь, справа раздалось знакомое «Мама, не боголюбствуй!», и на Клару накинулась главная кормительница:
– Вот вы где, госпожа! А мы с дочей вас по всему дворцу разыскиваем, и не только мы – все с ног сбились!
Причёска возницы «кукурузы» вздымалась ещё выше, чем прежде: она пополнилась кексами, бутербродами и чашечкой какао. Фаяно-ма выдала длинную и гулкую фразу, которую ТАРДИС почему-то не перевела.
– Чего? – Клара посмотрела искоса.
– Это же приветствие на галлифрейском, вы меня не понимаете? – огорчилась кормительница.
Клара не знала, что сказать; она чувствовала: роль ей не даётся. Хорошо, подошла Фелина-ма.
– Мам, у тебя жуткий акцент, ты уж лучше не позорься!
«Сейчас опять начнёт спрашивать, из какой я фракции. Надо срочно придумать суперзаумное слово, скажу, новую сделали… Или раскусит? Где же Кир запропал?»
При мысли о еде в животе возник хлюпающий звук, такой громкий, что птица проснулась и насторожилась.
– А почему три красивейшие девушки не танцуют?
Кормительницы принялись уговаривать, пришлось идти с ними в Зал Мотыльков через многочисленные галереи и Зимний Сад.
Зал поражал размерами. Потолок с цветной мозаикой возносился этажа на четыре, под ним висели люстры с настоящими свечами, свет живого огня дрожал, преломлялся в хрустале. Эти айсберги из гранёных шариков ни на чём не держались, а просто мотались в воздухе – казалось, они вот-вот свалятся. Посредине зала вышагивали пары, поочерёдно тряся ногами и кланяясь; оркестр играл нечто медленное и помпезное.
Вдоль стен радужными каплями стояли придворные. Амику тут же заметил и увёл танцевать высокий напомаженный франт в чулках, сливовом дуплете и с рукавами до земли. Тина принялась объяснять: ваятели носят оранжевые цвета, строители – зелёные, веятели – фиолетовые, а кормители – приглушённые оттенки жёлтого и коричневого. Фаяно-ма отослала её, чтобы «не надоедала гостье всякими пошлостями. Хотя чего ещё ждать от дочки Тиралика-да?»
Клара с удивлением уставилась вслед уходящей Тине. Дочь того «римлянина»? Вот почему её уверенная манера держаться показалась знакомой…
Между придворными сновали официанты с подносами, на подносах лежали шпажки самых причудливых форм: они вились кольцами, ветвились, складывались в фигуры лебедей. Квадратики и шарики мясные, вроде чипсов, фруктовые, сдобные.
Официант протянул поднос Кларе:
– Прошу, отведайте.
– Что вы это суёте? – накинулась на него кормительница. – Не знаете, так не лезьте. Повелители Времени едят раз в четыре дня, а госпожа только из корабля – зачем предлагать свою грубую, убогую пищу?
Официант вопросительно склонил голову; Клара сглотнула слюну и движением кисти отпустила его. «Грубая, убогая пища» проплыла мимо носа, источая запахи ветчины и острого сыра.
– У нас своя, древняя и развитая культура, и я не одобряю этого слепого увлечения всем галлифрейским, – вещала между тем Фаяно-ма, указывая на группу разодетых дам.
Все они щедро обмазали щёки розовой пудрой и нацепили уши. Посреди малинника подбоченился капитан Ржавич-шу, он напоминал Микки-Мауса: каждый его пунцовый локатор был со сковородку.
– Путешествия сквозь время и пространство, ха! – разошлась кормительница. – Да если бы мы захотели, то захватили уже полкосмоса, но так исторически сложилось – иллинойцы не стремятся к подобному. Зачем нужны другие планеты? Зачем отрываться от своих и лететь туда, где нет родного обустроенного города, где всё чуждо и неприветливо? Управляйте Вселенной, если вам так нравится! А мы займёмся искусством.
Пока она смотрела в сторону танцующих и размахивала руками, Клара стянула с проплывающего мимо подноса шпажку. Нечто сливочное растаяло на языке, заставив голод кидаться на клетку и подвывать.
– Вопрос в другом, – продолжала Фаяно-ма, нахмурившись, и повернулась к Кларе в упор. – Способны ли вы мириться с силой равной, а то и превосходящей вашу? Можете ли позволить ей существовать?
Она взяла Клару под локоть, доверительно прошептала:
– Госпожа, простите великодушно за глупую болтовню. Но лично мне кажется, Галлифрей ничего не сделал ради спасения Валладариана именно из-за страха. Страха перед возможностями иллинойцев.
Тут между ними вклинилась мощная фигура Тиралика. По его перекошенному лицу без всякой телепатии читалось: «Фаяно, дурында, трепло! Ты всех нас погубишь, что ты тут наплела гостье? О нет, мы умрём!»
Ваятель извинился перед Кларой и оттащил кормительницу в сторону:
– Зачем вы это несёте? Стоит ей шевельнуть мизинцем, и Небесные Палаты растворятся в воздухе, как и не было! Вы хоть понимаете?
– Лучше твоего, – бросила Фаяно-ма и отпихнула мужскую руку от своего локтя. – Только не трясусь, как кое-кто. Думаешь, зря проводила долгие ночи за голоэкраном, изучала копии старинных текстов, записи контактов? Повелители Времени всегда скупенько делились информацией. Все файлы – из начального курса Академии, для детишек, а существующие рассказы – про приключения. Но и по этим крохам я вполне составила представление о политике, проводимой Галлифреем: он не позволяет другим расам добраться до своего уровня технологий, следит, чтобы никто больше не путешествовал во времени. Опасные народы просто вырезают из истории. Если Повелительница пришла нас уничтожить, то уничтожит, и нам не под силу ничего изменить.
Клара между тем выловила себе официанта и безнаказанно наслаждалась нежнейшими кусочками окорока с чем-то похожим на чернослив.
Кормительница придвинулась ближе к Тиралику:
– Пока мы тут едим и сплетничаем, арахнойцы гибнут. Скоро ты станешь лордом-президентом. Не хочешь снова рассмотреть вопрос?
– О чём вы? – скривился ваятель, как будто его за лодыжку схватил чей-то клюв. На самом деле, так и было: подкрался Арки. – «Совет сказал, слово его Нерушимо».
– Трус.
– Провокаторша. Сама меня скинешь, если я трону Закон – Ай, Арки, фу!
Они принялись препираться, а перед Кларой росли скелеты из шпажек. Она обглодала «Фазана», «Башню Библиотеки» и попробовала «Помощника Прокурора».
По залу кружился франт в фиолетовом вместе со счастливой Амикой: похоже, у девочки сегодня будет о чём написать в соцсетях. Справа Тина перебрасывалась любезностями с подружками.
– Проклятие богам, Турандотина-да, – удивлялась одна из них, в самом пышном кринолине с многочисленными бантами, – что это у вас? Наволочка?!
Тина, самодовольно улыбаясь, поправила плечико:
– Тренд на Мир Грёз от профессора Гапониуса-да. А вы, милочка, ещё таскаете старьё?
– Низверженные боги! – воскликнула другая дама, вглядываясь в свой челнок и поглаживая его пальчиком. – Кому-то удалось сделать близкие снимки Повелительницы Времени, все репостят. Со спины, правда – но она тоже в наволочке! И посмотрите на новую пассию Первого Балетмейстера: сиреневая наволочка!..
Клара поперхнулась огуречным глазом «Лебедя», уставилась на красные складки юбки: наволочка?! Вспомнились местные подушки в форме бантика… Так вот почему последний рисунок в «Сборнике изделий текстильных» располагался горизонтально. Ну, теперь остаётся делать вид, будто так всё и задумывалось.
Клара запихала в рот монокль «Прокурора» (клубничный, с орехами), вытащила и облизала пластмассовое колечко-основу…
Впереди возник Кир с подносом, на котором возвышалась гора фруктов и бутербродов. Поднос явно был из диамагнетика, иначе парень вряд ли бы его поднял.
– Спасибо, я уже не хочу, – отказалась Клара.
Поднос полетел в ближайшего официанта, переворачиваясь. Но тот не растерялся, подставил не только руки и голову, а ещё ногу и полы ливреи, так что ни один кусочек ветчины не коснулся пола.
Клара зааплодировала:
– Они все так могут?
– Изи, это же мастера. Лампово, цветочная сальтарелла! Го танцевать?
– Мне бы домой… Ладно, один раз. Почему ты задержался?
– Да, чела одного встретил.
Бойкая, озорная музыка превращала тело в пушинку. Добежав до центра зала, Кир приобнял Клару и закружил.
Она пропустила тот момент, когда оказалась в воздухе; нахлынул ужас и восторг. Ноги касались пола лишь за тем, чтобы взмыть снова, кругом разлетались шлейфы, как крылья, цвета сливались в радугу. У дам под юбками были тонны диамагнетика, который сейчас уносил их к люстрам.
Один капитан Дворцовой Стражи стоял посередине зала и не танцевал – он смотрел вверх.
Вдруг его роскошный плюмаж полетел на пол; Ржавич-шу бросился подбирать шлем, погрозил улетающему Киру и кинул в него перчаткой.
Сальтарелла кончилась, пары приземлились. Подошла Тина, присела в глубоком реверансе и пригласила Кира на следующий танец.
И тут только Клара сообразила: еда-то – инопланетная. Местные её переваривают, да. Но годится ли тот чёрный омар для земной девушки? А если она уже отравилась?
Срочно, срочно в ТАРДИС!
Клара рванулась к выходу. На беду, Ржавич-шу кинулся за ней.
– О, Повелительница Времени, как я рад! – завопил он.
– Неужели? Где? – всполошились все.
Вокруг «высокой гостьи» тут же собралась толкучка – каждый хотел выразить восхищение и сделать селфи.
Клара затравленно огляделась. Уже началась другая мелодия, и Кир летал по залу с хозяйкой Арки, Тина что-то щебетала ему. Тиралик орал на кормительницу, та скрутила кукиш.
Между тем толпа любителей фоткаться разбухала, как попкорн в вулкане – пожалуй, до послезавтра придётся губки складывать. Землянка загнётся от местной еды, и тогда вскрытие покажет, насколько «Повелительница Времени» всех обманула.
Глава 10
Разум Доктора
Об пол Зала Контроля звякнул крюк на верёвке, проскользил до рамы выбитого окна и зацепился за неё. Верёвка дёрнулась, натянулась – и через минуту в рубку подтянулась Ривер, победно вздымая перед собой железный составной шарик, похожий на бакугана.
Он пролетел над головой Кибера, стукнулся о Рулевую панель, примагнитился к ней и раскрылся, превратившись в модель реактора таймонического синтеза.
– Флаббл справился бы с этим за полминуты, – проворчал Джон. – Почему задержалась? Да и самой лезть в пирамиды – так себе идея.
– Тошно тут с вами всё время сидеть, – пояснила Ривер. – И флаббл не принёс бы тебе вкусняшек.
Она достала из сумки скафандра охапку разноцветных шариков. Пушистый, оказавшись наверху, соскочил и покатился в угол; Джон поймал его, погладил, опустил в круглую ячейку на консоли.
На мониторе Механической панели высветилось: Девятый Доктор танцует, щёлкая пальцами – в тот раз удалось спасти Землю без жертв, и настроение было просто фантастика.
Джон тихонько улыбнулся, чтобы никто не заметил.
– Неприемлемо отвлекаться на старые воспоминания, – отчеканил Кибер. – Требуется установить причину аварии.
– А ещё я слышала музыку, – как бы между прочим обронила Ривер. – Похоже, у нас гость.
На неё уставились две пары глаз, одна – окуляров и стёкла противогаза.
– Кто там может быть? – дрожащим голосом спросил Ронни. – Кто?
– Пока не поймала, боялась вкусняшки испортить. Похоже, прячется в Девятой пирамиде, пойду дальше ловить.
– Не думай даже! – Джон схватил её за кисть. – Гость или лазутчик, ты мне тут нужна.
Он не стал говорить «это может быть опасно», «поберегись» – для Ривер подобные слова означали «иди непременно».
– Выпустим собак, – предложил Кибер. – Их способности к обнаружению чуждых элементов в два и двести пятьдесят две тысячных раза лучше твоих, сладкая.
– Не смей меня называть «сладкой», кусок ржавчины!
Она вскинула бластер; красный огонёк на стволе показывал, что батареи полностью разряжены. Кибер в ответ поднял руку… Но стазер на его предплечье не выстрелил.
– Я включил протокол моратория на оружие, – пояснил Джон. – Хватит ссориться.
Настроив колёсиками нужные параметры, он достал из продуцирующего устройства пульт дистанционного управления. На нём имелись кнопки «искать», «преследовать», «охранять», «рвать на куски» и «принеси палочку».
Стена под большим экраном казалась абсолютно ровной. Но вот на ней пролегли тонкие трещины, обозначился прямоугольный люк, который отодвинулся, выпуская наружу нечто металлическое, с горящими красными глазами и высунутым языком из углепластика.
Это был крепкий, широкогрудый питбуль, его покрывала пластинчатая броня. Следом выскочило ещё двадцать точно таких же собак. Ривер вынула из сумки клочок белой материи, протянула им; два десятка внимательных носов окружили улику, принялись с шумом втягивать воздух.
Задав команду на пульте «искать» и «задержать», Джон проводил глазами поток блескучих спин, которые устремились обратно к люку. У собак, как и у флабблов, свои пути во все пирамиды. Попросил:
– Ривер, подежурь пока у консоли, мне надо спуститься в Цех Мышления.
Видя плутовскую улыбку подруги, погрозил пальцем:
– Доктор должен заниматься приборами. Наружу не выходить! Ниоткуда не прыгать, не ввязываться в приключения и не пытаться взорвать планету. Я скоро.
Он прихватил шарик-«бакуган» и, приглашающе махнув Киберу, пошёл к лифту.
У человека только один поток мышления. Даже если это домохозяйка, которой надо одновременно варить борщ, смотреть за годовалым ползунком, собирать раскиданные им вилки и при этом не упустить из виду телевизор и нить детектива. Она не думает над всеми задачами сразу, а быстро переключается между ними.
Повелитель Времени же способен задействовать несколько потоков. У Доктора их 7,432: семь он использует для того, чтобы обдумывать различные идеи, а 0,432 – чтобы решить, какие именно из идей сейчас обдумывать. Доктор может управлять семью домохозяйствами; но вряд ли найдётся женщина, которая доверит ему хоть одно.
Под Залом Контроля на пятом уровне пирамиды располагался Цех Мышления, он полнился лязгом, стуком штамповочных агрегатов, гудением моторов. Резиновые ленты с шипением несли шарики впечатлений от блоков разбора к блокам анализа и дальше – к машинам сборки новых идей. Среди этой какофонии Джону приходилось напрягаться, вслушиваясь в мерные слова Кибера:
– Требуется установить, не является ли причиной поломки реактор таймонического синтеза. Мы имеем модель реактора, принесённую Ривер, и данные визуального осмотра. Но сопоставить их невозможно: все конвейеры заняты.
– Чем они там у тебя заняты? – вздохнул Джон и сморщил нос от вони перегретой резины и моторного масла. – Вон, на первом что?
– Первый решает задачу, изношен ли окончательно клапан у регулятора потока или ещё послужит. На втором вопрос: «Почему Клара ушла». Третий ищет причину поломки ТАРДИС. На четвёртом загадка: как соотносятся планета-призрак и Неклида. Пятый занят поиском высказываний Доктора, которые могли не понравиться Кларе. Седьмой почти оформил мысль «Клара не вернётся сама, придётся как-то вылезать и искать её», но окончательное решение не выдаёт.
– А что у нас на шестой производственной линии?
– Партия в пятимерные шахматы с Великим Разумом, потом вернёмся в ту же самую секунду, откуда улетели, и сделаем ход.
– О, это важно, пусть работает.
– Все конвейеры заняты.
– Отложи мысль «почему Клара ушла» и запусти шарик Ривер.
– Невозможно: вторая, пятая и седьмая линии зациклились.
На конвейерной ленте то в одну, то в другую сторону ездил железный ящик, ощетинившийся длинными иглами; на передней его стенке было наклеено фото Клары с обиженно надутыми губками.
Манипулятор положил на ленту жёлтый шарик, но тот лопнул под напором шипов.
Джон нахмурился – и решил:
– Ладно, не трогай его, сломаешь. Нам ещё одну задачу надо на ленту как-то пристроить, откуда появился лазутчик и кто он.
– Все конвейеры за…
– Слышал, слышал. У тебя самого какие соображения?
– Недостаточно информации.
– Ладно. Приду, порасспрошу Ривер подробнее.
Джон засучил рукава и полез на ленту снимать шипастый ящик.
***
Шарик. Шарик на полу. Если шарик на полу – его можно сточить?
Десятая пирамида, третий уровень, полки целы. Флаббл настороженно покрутил носом по сторонам. Никого из соперников не было. Он схватил шарик передними цепкими лапками, стараясь не помять коготками. Внутри показывался вид сверху: только-только посаженные розовые кусты образуют имя «Роза». Воспоминание пахло землёй, ностальгией и удовлетворением от сделанной работы.
Зубки флаббла впились в лакомство. Во все стороны полетела полимерная стружка. Вкусно. Вку-усно! Какое сочное.
Запах оладий? Где, где? Дальше по коридору лежит ещё один шарик, ням-ням. И ещё, вон, за поворотом!
Ошейник уже гудит – хозяева домой зовут. Зачем там они посылали? Номер смешной, двадцать пять-двадцать пять. Скучно его искать, лучше ещё шарик схрумкать. М-м, вкусняшка. Рядом валяется что-то: пахнет мазутом. Фу, железка, зубы обломаешь. Вот его-то хозяевам и притащить. Они обожают железки.
Спрятав несъедобную находку в меховую сумочку на животе, флаббл подбежал к стеллажу. Под нижней полкой имелись норки-телепорты. Тот, что ведёт в дом хозяев, справа. Но почему бы не заскочить по дороге в кладовочку? Один шарик специально не догрыз, запас – дело нужное.
И флаббл шмыгнул в левую норку.
***
Поднявшись в Зал Контроля, Джон прислушался к тихому плачу Ронни и подозрительно огляделся: что тут устроила Ривер в его отсутствие?
За лифтом вдоль стены чернели норки флабблов. Портал связи с ТАРДИС над ними по-прежнему не работал, его экран, большой, как в кинотеатре, показывал рябь. Слышался всё тот же навязчивый звук из двух нот. Четыре стеллажа с впечатлениями текущего дня переполнились, кучки шариков лежали рядом, на полу, собранные аккуратным Кибером – Доктору давно надо хорошенько выспаться.
Стеллажи состояли не из полок, а из чуть наклонённых желобков, которые шли друг под другом на манер винтовой лестницы. Вот из прозрачной трубы на желобок выкатилось новое впечатление, зелёного цвета, оно потеснило соседнее, бирюзовое, и внизу на пол упал ещё один шарик.
Джон подобрал упавшее воспоминание, положил в кучку; та раскатилась. Да, пора бы их разобрать, отправить на третий уровень, в Долговременную память. Доктор не спал уже четыре дня, и работать становилось всё сложнее.
Как ни странно, по Залу Контроля не бродили ни динозавры, ни дроиды. Ривер переоделась в ковбойскую куртку и кожаные штаны; она мирно возилась с чем-то вытянутым, округлым на столике возле консоли.
– Какой-то прибор? – спросил Джон, подходя ближе. – Выглядит, как готовый продукт мышления, но раньше я подобного не видел. Откуда это у тебя?
– Флаббл принёс, – дружески улыбнулась Ривер. – Прикольная штука, можно стать сикоракцем, атракси, джудуном – хоть кем, нужен образец ДНК и чёткое представление о том, в кого превращаешься. А, ещё масса должна быть приблизительно равная.
– Погоди. – Джон повертел прибор, собранный из гильзы от танкового снаряда, детектора временного пути и прочих разнокалиберных деталей. – Такого нет ни в одном каталоге, точно говорю. На фильтр восприятия не похоже…
– Дорогой, фильтр восприятия – фуфло по сравнению с этим. Полное преобразование по типу зайгонов, хоть щупай, хоть лижи – от настоящего сдохнешь, не отличишь. Вот посмотри. – Она подбежала к рычагам, завладела джойстиком. – На-ажимаем кнопку, и…
Руки на главном экране стали зелёными, между пальцев натянулись перепонки.
– Что?! – закричал Джон. – Вместо генератора Доктор двадцать восемь минут потратил на дурацкую идею, которая неизвестно откуда взялась? Чем тебя просили заниматься?
– Приборами. – Ривер обезоруживающе улыбнулась. – Я и занималась. Идея, зуб даю, продукт работы бессознательного, ты же знаешь, оно иногда выдаёт подобные вещички. Назовём его «Шмудли-дудли маскировщик», не против?
– Не против.
Ронни всхлипнул особенно громко. Джон подошёл к нему, присел рядом:
– В чём дело, малыш?
Мальчик сжался на полу, судорожно обхватив шарик, в котором Клара смешно морщила вздёрнутый носик.
– Мамочка… Она поранится, противные синие люди обидят её!
– И ноет, и ноет, – раздражённо отозвался из своего кресла Колючка, закрываясь газетой. – Заткни его чем-нибудь, иначе я за себя не ручаюсь.
Джон погладил соломенные волосики, щёлкнул по кругляшу противогаза. Пообещал:
– Мы скоро пойдём за ней, только поломку найдём. Понимаешь, сейчас Доктору никак не выйти, а то мало ли чего случится…
– «Мало ли чего!» – передразнил Колючка. – Ты, Упрямец, если ничего не понял, так и скажи. На Неклиде явное временное искажение, темпоральные органы чувств буквально кричат об этом. Без ТАРДИС мы не сможем просчитать последствия своего воздействия. А если здесь и сейчас что-то сделать не так, то Паутина Времени прорвётся, ткань реальности лопнет и Вселенная коллапсирует.
Джон прикрыл рот ладонью. Оказывается, дело намного серьёзнее, чем обычная протечка артронной энергии. Паутина Времени – сеть фиксированных точек в истории, это моменты, которые нельзя трогать: Великий пожар в Лондоне, победа над Гитлером во Второй Мировой, гибель Помпей при извержении Везувия и прочие.
Любое их изменение вызовет нарастающий ком событий и приведёт к гибели не только этой планеты, но и большинства разумных рас во Вселенной. Войны, эпидемии, спонтанное возникающие чёрные дыры – лишь бутончики.
В обычных точках пространства-времени путешественнику позволено совершать практически что угодно: возводить и рушить государства, красть чужих жён и убивать чьих-то дедушек. К ближайшей фиксированной точке воздействие сойдёт на нет. Скорее всего. Построенное государство рухнет, дети украденной женщины возьмут фамилию её бывшего мужа, знаменитый внук произойдёт от другого, похожего человека.
Однако изменить фиксированную точку – значит порвать Паутину Времени и обречь Вселенную на гибель… Или Доктора на кучу работы вместо перерыва на ланч.
Джон осторожно спросил:
– Но… Что тогда снаружи наделает Клара?
– Вряд ли что-то серьёзное. Она беспокоилась о своих ногтях. Собиралась найти парикмахерскую. Человек – довольно простое пространственно-временное событие. Вреда от него чуть. А если выйдет Доктор, одним своим присутствием может изменить течение истории. Сначала надо наладить связь с ТАРДИС. И понять, какого Омеги тут происходит.
