Текст книги "Аномальные приключения (СИ)"
Автор книги: Оксана Шафранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 6
– Вот, такие, вот дела, – закончила делиться новостями с Машкой Амалия.
Все это время Машкины глаза то недоуменно распахивались, смешно таращась, то вдруг начинали безостановочно моргать. Амалия начала даже беспокоиться, не случился ли у подруги нервный тик.
Они сидели в летнем кафе на набережной.
– А почему ты отказалась от ее предложения пожить там?
– Мне кажется, это не порядочно по отношению к Афанасию. Нечестно просто поставить его перед фактом и уйти. Я просто представила себя на его месте: приедет человек домой, никто его не встречает, а на столе записка короткая лежит.
– Можно подобрать другой способ для информирования. Оставить, например, запись на автоответчике, накарябать на двери гвоздем «Афоня – козел!». По-моему, он сразу все поймет.
– Мы прожили вместе не один год, и я думаю, что он заслуживает большего, чем записка или запись. И вообще, я верю, что у нас может наладиться.
– Поступай, как знаешь, – фыркнула Машка.
– Привет, красавицы!
К их столику подошел симпатичный мужчина средних лет. В висках его уже поблескивала седина, но взгляд пронзительных синих глаз оставался молодым и задорным.
Славик производил на окружающих впечатление человека точно знающего, чего хочет от жизни. Машкин муж обладал острым умом, деловой хваткой, неисчерпаемой энергией и невероятным везением в делах. Успешный, стабильно приносящий доход бизнес и легкое отношение к зарабатываемым деньгам были тому самым ярким подтверждением.
Он был старше Машки на пятнадцать лет. В таком союзе разница в возрасте позволяет женщине чувствовать себя комфортно и капризничать, а мужа вынуждает потакать ее бесчисленным прихотям и баловать. В любом случае, Амалия не знала больше ни одной семьи, где отношения супругов были бы столь гармоничными.
Сегодня Славик заехал за ними в кафе на своем черном сверкающем лексусе, так как Машкина машина снова оказалась в ремонте. Ему предстояло забрать супругу и подвезти домой Амалию.
Подойдя к подъезду, Амалия посмотрела на свои окна. Они оказались открыты, хотя девушка хорошо помнила, что перед выходом проверила каждый шпингалет. Сначала она испугалась, решив, что в квартиру забрались воры, но потом вспомнила, что в гости могла наведаться мама, у которой был запасной комплект ключей, и успокоилась.
Амалия вошла в квартиру и едва не запнулась о чемодан. Из комнаты в прихожую вышел Афанасий.
– Где ты была? – ледяным тоном спросил он. – Что это значит? – спросил он, заметив изменения во внешности подруги.
Амалия стояла на пороге и растерянно улыбалась. Уж кого она не ожидала увидеть, так это Афанасия.
– Ты дома? – обрадовалась она.
В ее представлении он сейчас должен был удить рыбу в каком-нибудь горном ручейке.
– Я уже понял, что ты предпочитаешь, чтобы я находился в каком-то другом месте. Я жду объяснений и ответа на свой вопрос, – в его голосе звенела сталь.
– Каких объяснений? – удивилась Амалия, неловко переминаясь на пороге и не решаясь войти.
– Главным образом меня интересует, во что ты превратила мой дом, где ты шляешься по ночам, и откуда у тебя эти вещи? И вообще, что все это значит? – начал он допрос. – Весь мир сошел с ума! Не успел я приехать к родителям и разобрать чемодан, как позвонил начальник и сказал, что я должен вернуться. Эти придурки из конструкторского отдела вообще ни на что не способны. У них там без меня ничего не работает, видите ли. Перед отъездом все им разжевал и по полочкам разложил. А еще ты! – заорал обычно скупой на эмоции Афанасий.
Амалии показалось, что в его взгляде мелькнула ненависть.
– Ну? – потребовал он, – Я жду объяснений.
Своими вопросами и тоном он, сам того не желая, распахнул двери темницы, где уже несколько лет томилась женская гордость Амалии. Пелена спала с глаз, и она увидела человека, которого совсем не знала.
Перед внутренним взором промелькнули годы совместной жизни: вот она вскакивает с утра и бежит готовить любимому завтрак, носится с тряпками по квартире, надрывает спину, прополаскивая в ванне пододеяльники и простыни, выглядывает в окно, встречая мужа с работы, выслушивает порицания и упреки о своем несовершенстве… Неужели это все она?
– Не смей на меня орать, – спокойно, по слогам произнесла Амалия, расправив плечи.
– Что-о-о? – вытянулось его лицо. – Ты сидишь на моей шее, и я вынужден тебя обеспечивать, потому что ты постоянно находишься поисках работы. Развела дома срач, как в бомжатнике, таскаешься неизвестно где и с кем, стоит мне выйти за порог, и еще смеешь делать мне замечания о неправильно выбранном тоне? Любой на моем месте уже надавал бы тебе оплеух и вышвырнул из окна твои пожитки!
– Может, ты хочешь это сделать? – вкрадчивым шепотом спросила Амалия.
Афанасий понял, на какую скользкую дорожку едва не ступил и перевел разговор на другую тему.
– Что ты на себя нацепила? – тоном инквизитора, обличающего ведьму, проговорил он и театральным жестом указал на короткую джинсовую юбку. – Что это за пошлость? Где ты взяла на это деньги? Решила воспользоваться моим отсутствием и подработать на панели? Красивой жизни захотелось? – накручивал он сам себя.
Лицо его раскраснелось от праведного гнева, на виске вздулась и запульсировала голубая изогнутая жилка.
– Так, – сдержанно сказала Амалия, оскорбленная несправедливыми упреками. – Кто дал тебе право унижать меня подобными высказываниями? Если хочешь знать, чем я занималась, то я тебе отвечу: последние несколько лет своей жизни я потратила на то, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Я ежедневно готовила, стирала на руках, убирала в доме, доводя его до неестественного блеска и заботилась о тебе. Я повторяла все твои телодвижения и выполняла, как золотая рыбка, пожелания, а ты просто сделал меня своей прислугой. Рядом с тобой, я себя уже давно женщиной не чувствую. Ты принимал все как должное и пользовался моей заботой, но за столько лет ни разу так и не сделал мне предложения. Ты считаешь, что я недостаточно хороша для тебя?
– Да ты живешь со мной за мой счет и ради моих денег!
Амалии стало смешно. После того, как она побывала у Ренаты и увидела как живут люди с деньгами, пафосные претензии Афанасия забавляли.
– Не льсти себе, пожалуйста. Ты не достаточно зарабатываешь, чтобы тебя вообще можно было использовать в этом качестве. Держишь меня «в черном теле», и мне надоели твои вечные придирки и недовольство, – спокойно объясняла она. – Извини, но я устала. Избавлю тебя, пожалуй, от этого тяжкого креста.
После этих слов она прошла в спальню и сняла с антресолей большую спортивную сумку. В нее Амалия без спешки аккуратно укладывала свой недавно пополнившийся гардероб и старые вещи.
– От чего это ты, интересно, устала? Диван давить? – послышалось из коридора.
Амалия не ответила. Афанасий вошел в комнату.
– Куда ты собираешься? – часто заморгал сожитель.
– А вот это тебя уже совершенно не касается. Не надейся, что я стану перед тобой отчитываться.
Амалия закончила сборы и застегнула молнию на сумке. Окинула напоследок взглядом комнату и, не обнаружив нигде своих вещей, направилась на выход.
– Ты что, уходишь... от меня? – он так нажал на "от меня", что сломал бы грифель, пиши он это карандашом.
– Пять баллов за сообразительность, – остановилась в дверях Амалия. – Милый, мне очень жаль, что я так и не смогла сделать тебя счастливым, да и сама, пожалуй, не была с тобой счастлива. Но я искренне надеюсь, что ты встретишь на своем жизненном пути женщину, которая разделит твои представления о семейном счастье.
Она спускалась по лестнице, а дверь так и оставалась открытой. Афанасий все еще прибывал в глубоком ступоре, не веря своим глазам.
– И куда ты собралась? В свой коммунальный клоповник или обратно на панель? Вернись! Немедленно вернись! – донеслось сверху.
Он продолжал выкрикивать оскорбления, пока не услышал, как хлопнула подъездная дверь.
Амалия вышла во двор и присела на лавочку в раздумьях. С Афанасием она уже распрощалась, а о запасном аэродроме не позаботилась. Возвращаться в отчий дом не хотелось. Отношения с родителями всегда были довольно натянутыми, и этот вариант слоило оставить лишь на самый крайний случай.
С реки поднялась густая ночная сырость, а девушка оставалась в короткой юбке и легком топе. От прохладного ветерка кожа сразу покрылась противными мурашками, а зубы выбили дробь. Двадцать приседаний и вращательные движения руками организм не согрели. Амалия отрыла в сумке свитер и старые, но плотные джинсы, и быстро переоделась. Поздние торопливые прохожие даже не обратили на нее внимания.
Нагрянуть среди ночи к лучшей подруге – дурной тон, благополучная чета в это время уже почивает и видит десятый сон. К тому же, оказавшись на пороге гостеприимного Машкиного дома ночью и с вещами, до утра придется выслушивать сочувственные лекции с лейтмотивом «я предупреждала» и «все мужики козлы». Закончится все клятвой наладить ее, Амалии, личную жизнь. Потом начнется презентация женихов – пожилых холостяков из числа партнеров по бизнесу Славика, с увещеваниями «ничего, слюбится-стерпится». Амалия представила картину и отвергла вариант.
Всплакнув о разбитой семейной жизни и помянув недобрым словом эгоцентризм бывшего возлюбленного, решила воспользоваться приглашением Ренаты, до времени, пока из коммуналки не съедут квартиранты.
Добраться до Малиновой гривы среди ночи было делом нереальным и даже опасным, особенно учитывая отсутствие денег на такси. Не водился у Амалии и сотовый, чтобы предупредить Ренату о своем приезде и договориться о займе на оплату поездки. Вариант подняться в квартиру Афанасия и воспользоваться его телефоном не рассматривался принципиально. У соседки с первого этажа в окнах горел свет. Сквозь закрытые ставни было слышно, как баба Света ворчит и гремит кастрюлями. Амалия решительно поднялась со скамейки, закинула сумку на плечо и постучала в дверь.
– Каво надоть? – спросила глуховатая Света через дверь.
– Это я, ваша соседка сверху – Амалия!
Дверь распахнула бабуська в линялом халате и съехавшей косынке.
– Баба Света, можно от вас позвонить? Наш телефон сломался, – попросила Амалия.
– Да чаво ты меня все бабкой кличешь? – удивилась соседка и посторонилась, запуская в квартиру. – Я ж не старая еще, просто лицо обвисло. Вот, ежели, как я, лопатой будешь махать с утра до ночи, не дай боже…
– Я позвонить… – напомнила Амалия.
– О-хо-ох… да еще принесла нелегкая этого черта, теперь тасчить его на диван-то… Тяжелый ведь, гад, – пожаловалась женщина, указывая мозолистой рукой на спальню.
Амалия вошла в тесную, заваленную хламом прихожую.
– Дворник наш, – продолжала делиться тяготами Света, – как проиграется в карты, так нажрется, а как нажрется – на полу валяется, опосля как на ковер прорыгается.
Амалия нащупала на обувной полке телефон и поняла трубку.
– А и хорошо, что валяется. Ежели бы на ногах стоял, уже бы руки распустил, – размышляла соседка. – Петрови-и-ич! – позвала она и, не дождавшись ответа, ушла в комнату.
Амалия рылась в сумке, пытаясь нащупать визитку Ренаты, а она все не попадалась. Наконец карточка нашлась. Теперь предстояло разглядеть в потемках цифры. Тусклая лампочка почти не освещала коридора.
– Поможешь на кровать заволочь? – выглянула Света. – А то пинаю его, пинаю, а он молчит. Может, сдох уже? Жалко было бы – какой-никакой, а все ж мужик.
Амалия кивнула и набрала номер.
Глава 7
Он любовался ей уже полчаса. Его мечта возлежала в шезлонге на заднем дворе шикарного особняка и загорала, прикрыв глаза солнцезащитными очками с дымчатыми стеклами. Темный, купальник, подчеркивал совершенство ее тела и невероятную, доступную лишь благородному сословию, манящую белизну кожи.
– Богиня, богиня, – шептал он не в силах оторваться от чудесного зрелища.
Как долго ждал, как искал он ее в безликой и бессмысленной толпе серых, рожденных по недомыслию людей.
Сегодня тоже пришлось довольно долго ждать. Он занял свой наблюдательный пост еще в предрассветных сумерках. Солнце давно поднялось в зенит, а она появилась только сейчас. Ничего. Он умеет ждать. Он готов ждать ее всю свою жизнь.
Человек таился среди деревьев, наблюдая, как вздымается от легкого дыхания грудь девушки, как ветер ласкает локоны дивных рыжих волос. Как ревновал он к этому ветру, что смеет гладить это совершенное тело. Как смеет он дотрагиваться до той, что предназначена лишь ему одному самой Вселенной еще до создания мира?
– Моя Богиня, – шептал он и улыбался мечтам.
Когда-нибудь, а возможно уже очень скоро, ему больше не придется прятаться и украдкой наблюдать. Делить ее с теми, кто недостоин осквернять ее даже взглядами и дышать с ней одним воздухом.
– Если ты не уйдешь с этого жуткого солнцепека, то обгоришь, это я тебе как косметолог авторитетно заявляю, – сказала, обращаясь к его божеству вульгарная блондинка со стаканом сока в руках. – Первый раз вообще всего десять минут загорать положено. Кожу от ожогов потом ни один крем не спасет.
– Я чуть не задремала, – ответила владычица его грез. – Хорошо, что ты за мной вышла.
При звуке ее голоса, он чуть было не выдал себя, застонав. Хорошо бы пробраться в дом, чтобы иметь возможность слышать ее и быть поближе.
Что их может связывать, эту тяготящуюся своим жалким существованием тварь и неземное совершенство. Отвратительную блондинку человек ненавидел. Такие как она, вообще не имели права жить.
Он будет и поклоняться, и обладать Богиней. Лишь он один способен защитить и спасти ее от этого грубого пошлого мира. И пусть любимая пока даже не догадывается об этом, он знал – придет время и ей придется принять его дар. Так предначертано. Скоро. Придет. Время.
Амалия села и протянула руку за стаканом. Вдоль ограды медленно проезжал черный «лексус». Совсем как у Славика. На самом деле, удивляться было нечему – в Малиновой гриве жили только состоятельные люди, имевшие в гараже по несколько автомобилей класса люкс, среди которых «лексус» не был самым дорогим.
Машина остановилась, но из нее никто не вышел. Несмотря на жару, руки покрылись гусиной кожей. Возникло неприятное ощущение, что ее разглядывают из-за тонированных стекол. Во рту пересохло. «Лексус» постоял пару минут и уехал, быстро набрав скорость.
Свежий апельсиновый сок со льдом приятно холодил ладони. Тревога отступила. Да мало ли в мире черных «лексусов».
Глава 8
Жить в большом доме непросто – такой вывод сделала Амалия уже на следующий день пребывания у Ренаты.
В особняке стояла гробовая тишина. Никаких звуков. Создавалось ощущение, что их специально поглощает невидимый хранитель дома. По комнатам и коридорам гулял непонятно откуда взявшийся сквозняк.
Обставлялись хоромы явно с любовью и вкусом – дорого, но не вычурно, безо всякого намека на нуворишеский кич: мягкие, обитые гобеленом гарнитуры, кожаные кресла в кабинете, мебель из благородных пород дерева. Никаких бронзовых, в человеческий рост статуй и картин в позолоченных рамах вдоль лестницы. Большая, но уютная, оборудованная современной техникой кухня оказалась идеальным местом, чтобы поболтать по душам. Обеденный гарнитур с огромным столом на сорок персон стоял невостребованным в зале, тоскуя о приемах и праздниках. Гости у Ренаты бывали редко.
Но сколько же времени нужно, чтобы содержать такой огромный дом в чистоте? Сколько людей должны ежедневно стараться и следить, чтобы пыль не забилась в мягкую обивку и не засыпала прекрасные полированные поверхности?
– Как тебе удается управляться со всем этим? – спросила Амалия за ужином.
– Никак. Это просто мой бич, – вздохнула хозяйка. – Сложность в том, что мне никогда не удавалось содержать все это в порядке и вовремя оплачивать счета. Я постоянно занята своим бизнесом. Мне сложно контролировать приходящую прислугу: садовника, повариху, горничных. Иной раз я даже забываю платить им вовремя зарплату, а они из деликатности ждут до последнего и не напоминают. В общем, моя голова занята салонами и чем угодно, но только не хозяйством, – жаловалась Рената. – Слишком много энергии трачу на другие вещи. Бизнес и командировки отнимают все мое время, даже отпуск взять не каждый год получается.
– Почему ты занимаешься всем сама, а не наймешь управляющих в свои салоны? Неужели в наше время так трудно найти грамотного менеджера?
– Нет, уж. Потрачу кучу времени на поиск в ущерб своей работе, а у меня высокие требования. Неизвестно еще, как сложатся их отношения с коллективом. Интриги и конфликты неизбежны. Я руководствуюсь правилом: если хочешь, чтобы все было сделано хорошо – сделай это сам. Постой! – воскликнула она. – Ты же, вроде, сейчас ничем не занята? Я имею в виду, у тебя же нет работы?
Амалия помотала головой.
– Отсутствие работы это уже мой бич. Вообще-то я считаюсь неплохим специалистом в области недвижимости, но в нашем деле зарплата нестабильна, рабочий график не нормирован. В кризис квартиры покупаются плохо, не смотря на ипотечное кредитование. Я устала от всего этого.
– Вот и давай поможем, друг другу, – обрадовалась Рената.
– Я не уверена, что у меня получится, – смутилась Амалия.
– Но ты вела домашнее хозяйство, когда жила со своим Герасимом.
– С Афанасием, – поправила Амалия.
– Ой, да какая теперь разница. Ты же справлялась.
– Боюсь, это только мое мнение.
– А я в этом уверена. В любом случае, у тебя получится лучше, чем у меня. В общем, если у тебя на завтра нет других планов, можешь начать знакомиться с хозяйством. Уф! Прямо гора с плеч, – обрадовалась новая подруга. – Нанимаю тебя экономкой.
Глава 9
Амалия проснулась ни свет, ни заря. Осознание, что теперь она при деле, да еще не при каком-то бесполезном, а очень нужном, наполняло невероятной энергией. У нее есть работа и она справится. Совместное проживание со скаредным и строгим Афанасием научило ее экономно вести хозяйство и быть внимательной к мелочам. Из нее получится отличная экономка!
На первом этаже, зазвонил телефон. Амалия кинулась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
– За тобой там никто не гонится? – спросил Машкин голос. – А то пыхтишь, как паровоз.
– Машка! – обрадовалась Амалия. – Я так к телефону неслась, аж тапки по дороге потеряла!
– Ноги хоть не переломала?
– Поломать не поломала, но погнула основательно.
– Ноги ногами, а вот голову бы тебе оторвать не помешало. Я тут ночей не сплю, все думаю-терзаюсь, как ты там, а она сидит в чужом доме преспокойненько и ноги себе гнет! – предъявляла Машка. – Кстати, почему Афанасий дома? Звоню, а он говорит, что ты теперь на панели работаешь и живешь в теплотрассе. Тогда я вспомнила, что тебя эта психическая к себе жить звала. Кое-как ее телефон в справочнике отыскала. Неужели за все эти дни сама не могла позвонить?
Амалии стало стыдно. С тех пор, как она поселилась у Ренаты и приступила к обязанностям экономки, времени на отдых совсем не оставалось. Персонал, привыкший к тому, что его не контролируют, продолжал откровенно филонить, и Амалии даже пришлось указать на дверь одной из горничных. Найти новую пока не удалось, и девушка взяла на себя часть уборки. До коробки со счетами за год руки пока не доходили. Новая работа поглотила ее на столько, что она просто забыла позвонить Машке.
– Я за нее от беспокойства себе места не нахожу, а она… – ругалась подруга. – Еще выяснить надо, что там у вас творится, а то может вообще…
Закончив разговор, Амалия пробежалась глазами по хозяйственным задачам, которые записала в ежедневник еще перед сном. Сегодня, помимо прочего, ей предстояло вызвать сервисную службу по ремонту систем вентиляции, составить продуктовый список на следующую неделю, согласовать меню с Ренатой, выдать работникам зарплату и сделать перестановку в своей комнате. К тому же, закрались подозрения, что повариха сильно подворовывает и Амалия была намерена вывести ее на чистую воду не позднее следующей недели.
Сегодня Тамары, как звали повариху, не будет. Женщины попросила отгул и уехала навестить родственницу. Ничего, Амалия и сама с удовольствием ее заменит. Совсем не сложно приготовить еду для себя, Ренаты и горничных. А готовить она обожает. Кулинария стала для ее настоящей страстью и отдушиной.
Через несколько минут в кухне вкусно запахло пшеничными тостами, ароматным кофе и поджаренными колбасками. Украшением стола стал прелестный букетик полевых цветов в хрустальной вазочке.
Критично окинув еще раз сервировку, Амалия направилась в спальню Ренаты, чтобы позвать на завтрак. Тихонько постучала и прислушалась. Мгновение из-за двери не доносилось ни звука, а потом раздался протяжный, полный боли, стон. Амалия похолодела. Ладони закололо, будто в них заворочался еж. Ни секунды не раздумывая, она рванула на себя дверь.
Дыхание перехватило, а в груди застрял крик, когда она увидела Ренату: подруга лежала на застеленной кровати, в коротком шелковом халатике, ее пожелтевшее лицо странно сморщилось и исказилось от нестерпимой муки. Рената снова застонала и повернула изрытое язвами лицо. Желтая кожа трескалась и отваливалась ошметками прямо на глазах. Амалия почувствовала, как медленно сползает по дверному косяку, но пошевелиться не смогла. Когда подруга потянула к ней руки, у Амалии перед глазами закружился рой черных мух, спина похолодела, а стон поглотился звоном в ушах.
Мерзкий запах обжег горло. Дыхание перехватило. Веки Амалии дрогнули.
– Ну, слава богу – очнулась! – услышала она взволнованный голос несчастной подруги.
«Кажется, я тоже умерла, не перенеся страшного зрелища», – спокойно подумала Амалия не решаясь расстаться со спасительной темнотой и снова увидеть, что осталось от красивого лица Ренаты. «Похоже, у меня случился инфаркт», – сама себе установила причину смерти девушка.
– Думала, неотложку вызывать придется.
«Себе надо было вызывать».
– Открой же глаза, – попросила новопреставленная.
Амалия энергично помотала головой – «Ну, уж дудки! Еще не хватало умереть второй раз подряд».
– Слушай, ты меня и так до смерти перепугала!
«Ха! Уж кто бы говорил! Поразительная наглость».
– Пожалуйста, открой глаза, я же вижу, что ты уже в сознании!
Снова пахнуло нашатырем, и теплая рука дотронулась до щеки. Амалия вздрогнула и метнулась в сторону. Глаза сами собой распахнулись от ужаса.
– Да что с тобой?! – с мольбой и слезами в голосе вскричала вполне живая и даже румяная Рената.
– Смерть явно пошла тебе на пользу – отлично стала выглядеть, – одобрила Амалия и показала большой палец. – Стала румяная, как наливное яблочко.
Брови Ренаты сошлись на переносице, на лице застыло недоумение. Догадавшись, о чем идет речь, она запрокинула голову и расхохоталась.
Амалия огляделась. Она лежала на смертном ложе подруги.
– Рената, ты живая?
– Угу-угу! – только и смогла произнести красная от смеха подруга.
Она хохотала до тех пор, пока мышцы лица не свело судорогой.
– Где-то я это уже видела, – насторожилась Амалия.
– Ты чего в обмороки падаешь?
– Так ты ж того… – Амалия свистнула и мотнула головой. – Тебя ж это… – закатила она глаза.
– Чего «того-этого»?
– Ты стонала…
– О боги! Я себе омолаживающую маску делала, а ты что подумала?
– А я подумала, что ты окочурилась, – криво улыбнулась Амалия. – Что тебе лицо кислотой облили и убили… совсем.
– Лежу я себе с маской на лице, у нее такой стягивающий эффект, что говорить невозможно. Чувствую, с кухни так вкусно пахнет. Ну, думаю, закончу процедуру, позавтракаем, а потом и тебе такую маску сделаю. Вдруг, чувствую, по ноге кто-то ползет. До смерти всяких пауков боюсь. Потом дверь открывается, ты бледная, с перекошенным лицом…
– Жаль, ты своего тогда не видела!
– Глаза открыть не могу, сквозь щелочки смотрю, вижу, тебе плохо. Я испугалась, попыталась жестами спросить, что с тобой случилось, а ты в обморок брякнулась. Маска-то вся потрескалась, и больно, и процедура коту под хвост!
– А маска твоя не «Франкенштейн» называется?
