Текст книги "Аномальные приключения (СИ)"
Автор книги: Оксана Шафранова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Аномальные приключения
Оксана Шафранова
Часть I Пролог
Стройная девушка привстала на цыпочки и сунула спортивную сумку в отделение для ручной клади над своим местом. Другого багажа у нее не было. Кто, скажите, спасаясь от смертельной опасности, тащит с собой баулы, набитые бесполезным барахлом?
Место досталось у иллюминатора. Повезло. Всего через пару минут взревут турбины, и гигантская металлическая птица разбежится по бетону, подожмет лапы-шасси и унесет к приключениям, перелистнув очередную страницу жизни.
Прощай родной город и прошлое. Город, где остались близкие люди, которым она даже не сообщила об отъезде. Здесь она влюблялась и разочаровывалась, мечтала и горевала о несбывшемся.
Позади обиды, упреки, волшебные перемены и смерть дорогого человека. За океаном все будет по-другому. Там не придется бояться за свою жизнь. Все наладится… наверное.
Что ждет ее в чужой, знакомой лишь по книгам и фильмам стране?
Почти двенадцать часов займут перелеты. За это время можно отдохнуть и погрустить.
Пассажирка бросила прощальный взгляд на удаляющуюся землю и сжала пальцами переносицу.
В какой день и час ее жизнь изменилась и вышла из-под контроля?
После суеты и нервотрепки, сопровождавшей спешный отъезд, уставший мозг отказывался переключаться на отдых, продолжая анализировать и вспоминать.
Глава 1
Амалия сидела на кухне и безучастно наблюдала за сборами любимого. Афанасий метался по квартире, поочередно заглядывая то в раскрытый, наполовину собранный чемодан, то в пустой холодильник.
Они жили вместе четыре года, но до загса дело пока не дошло, и, судя по всему, дойдет еще не скоро. Жили не плохо и не хорошо – как все. Периодически вспыхивающие ссоры заканчивались примирением, и отношения снова начинали казаться идеальными. В конце концов, семья есть семья, кто-то должен уступать и идти мириться первым – так считала Амалия и поступала согласно своим убеждениям.
– Сколько можно смотреть в одну точку? – упрекнул Афанасий. – Уже оторвись от стула и приготовь завтрак и поесть в дорогу.
– Ты же знаешь, продуктов нет, – подняла на него влажный взгляд Амалия.
– А работать надо, чтобы были.
Возразить было нечего. Амалия промолчала. Ссориться перед разлукой не хотелось. От того, что они не увидятся целый месяц, на душе снова стало пусто и гадко.
– С крана капает третий день, а ты даже сантехника вызвать не можешь.
– Думала, ты починишь до отъезда. У нас папа сам всегда чинил краны.
– Нравится жить с папой – иди к папе. Я не для того диплом инженера получал, чтобы в трубах ковыряться. Если тебя не устраивает такой муж… – наступил он на больную мозоль.
– Мы женаты?
– Ну, начинается, – разозлился Афанасий. – Чего тебе не хватает? Хорошо пристроилась. Я пашу с утра до ночи, а ты занимаешься черти чем, только не поиском работы. Тебе трудно в доме чистоту поддерживать?
Девушка окинула взглядом кухню – придраться, вроде, не к чему.
– Вот чем ты целыми днями занимаешься? Сколько времени нужно, чтобы помыть пол и пыль стереть? Мусор тоже нужно было вынести еще вчера. Я просто не понимаю – это что, так сложно потратить пару часов в день на уборку? – разорялся супруг. – Тебе просто лень! Не выполняешь своих элементарных обязанностей. На продукты зарабатывать – Афанасий! За квартиру эту платить – Афанасий!
Амалия обхватила колени и съежилась.
– Раз уж ты опять в поисках работы, так хоть домашним хозяйством занимайся, как положено. Кстати, когда мы начинали жить вместе, ты работала, модно одевалась и выглядела совсем по-другому. И я никогда не скрывал, какой позиции придерживаюсь – женщина должна сама зарабатывать на свои «хотелки». А теперь ты не довольна. Почему я должен все тянуть на себе и изменять собственным принципам?
Подобные разборы полетов случались и раньше, но ощутимо участились после того, как Афанасия повысили до начальника отдела, при этом солидно прибавив зарплату.
К слову сказать, за квартиру они платили в равных долях, так как у Амалии было собственное жилье, но оно было для них двоих недостаточно просторным и поэтому сдавалось квартирантам. Вырученные за аренду деньги отдавались Афанасию, он докладывал половину и рассчитывался с квартирной хозяйкой.
– Пожалуйста, не порти мне настроение и не устраивай сцен перед отъездом, – попросил он. – Ты же знаешь, как долго мы ждали этого отпуска. Мама с папой соскучились. Не хватало мне еще опоздать на поезд.
– Ты ждал этого отпуска, а не я. Меня ты с собой не берешь.
– Надо было работать весь год и накопить на поездку. Я не миллионер, чтобы содержать нас и оплачивать твои круизы.
Под круизами подразумевалась поездка к его родителям в медвежий угол на Алтае.
– Если бы ты вела себя как положено, имела цели в жизни и работала – мы бы не ругались сейчас, – подвел он итог.
В этом была доля правды – с работой и целями у нее действительно был затык. С каждым годом энтузиазма становилось все меньше, зато недовольство собой и ощущение собственной никчемности перли как опара в теплом месте. Работа тоже находиться не желала, какие бы усилия для этого не прилагались.
Закончив собираться, Афанасий выкатил чемодан в прихожую и присел на дорожку.
– О, такси приехало. Не скучай, – буркнул он вышел из квартиры, забыв поцеловать на прощание.
Амалия шмыгнула носом, заперла дверь и отправилась приводить себя в порядок.
Когда тебе пятнадцать-двадцать – западаешь на отвязных парней и бесшабашных «перекати-поле». Они кажутся крутыми, авторитетными, своими в компаниях. Классно лабают на гитаре и даже, как взрослые, курят и выпивают. С ними не страшно допоздна гулять и приятно показаться подружкам. Приоритеты эволюционируют и меняются уже к двадцати пяти. В этом возрасте уже понимаешь, что крутой парень вовсе не крут со своим пивом и гулянками. Обращаешь внимание на спокойных, умных и интеллигентных «ботаников» в надежде, что они оценят домашний уют и заботу. Понимаешь, что в финансовом смысле они более надежны и перспективны. И дело даже не в меркантильности. Просто так задумано природой, что самка стремится выбрать того, кто сможет обеспечить и защитить потомство, создать наилучшие условия и стать надежной опорой. Такова жизнь. Но случаются и осечки. Случаются они, когда даришь свое сердце педанту и перфекционисту.
Их с Афанасием представления о ведении быта и хозяйства часто не совпадали. Если Амалия полагала, что квартиру, в которой живут два взрослых человека без детей и животных, можно убирать пару раз в неделю, то Афанасий придерживался совсем другого мнения. Парировать убийственный аргумент, люди умываются каждый день, значит и квартиру нужно мыть ежедневно, было нечем. Правда ведь, умываются.
Она старалась соответствовать требованиям и быть хорошей хозяйкой, но, как видно, недостаточно – белесая паутинка застилала мебель уже к вечеру, пол затирался за несколько часов, стряпня съедалась, а невесть откуда появлявшаяся грязная посуда наталкивала на мысль, что едят в доме безостановочно. Из-за этого каждый день Амалии напоминал зацикленную гифку: завтрак для мужа, поход за продуктами, уборка, приготовление еды, мелкие постирушки и, если повезет, собеседование. Потом возвращался с работы Афанасий, она подавала ужин, мыла посуду и успевала прочитать пару глав перед сном. На следующий день все повторялось. Это длилось уже два года.
Субботнее утро подкатывало к одиннадцати часам.
"Последние две кружки чая на ночь были лишними", – отметила девушка, заглянув в зеркало.
Отражение показывало невысокую девушку. Опухшие от сна и слез глаза оглядывали себя без особого интереса. Да и что нового можно увидеть в зеркале утром? Вот если бы за ночь отрасли оленьи рога… Впрочем, Амалия уже не могла поручиться, что «рогов» у нее нет.
"А вот и целлюлит", – бросила она взгляд на бедра.
Грудь, с ее точки зрения, тоже не выдерживала никакой критики и была слишком мала, чтобы вообще называться грудью.
– Просто неописуемая красота, – проворчало отражение и безжалостно вонзило массажку в рыжеватые пряди.
Закончив прихорашиваться, она побрела на кухню. Взору предстал стол с прорезанной клеенкой и распахнутая дверца холодильника «Бирюса» позапрошлого поколения.
Иногда Амалия задумывалась, как сложилась бы жизнь, не развались ее первый брак – лучше или хуже? С первым мужем они разошлись во мнениях относительно взглядов на свободу и алкоголь. Сначала супруг просто задерживался на работе, потом начал возвращаться после полуночи навеселе, а после и вовсе заявил, что не видит перспективы в рамках семейного института, так как это противоречит принципам свободы личности. Амалии не оставалось ничего, кроме как подать на развод, что она и сделала, скрепив кровоточащее сердце стальными обручами. Пусть будет счастлив.
– Твой Бондырев – обычный козел. Было бы из-за кого убиваться, – успокаивала тогда подруга детства, Машка. – Не для него, видите ли, семейная жизнь-рутина, свободу ему подавай! А о чем он думал, когда женился на тебе, интересно?
Амалия слушала ее, свернувшись в углу дивана, и терла платочком распухшие глаза.
– И не вздумай снова реветь! Не реви, я тебе говорю! И пошел он, урод, на хрен! Нет, ну что ты рыдаешь, неужели не понимаешь, как тебе повезло, что он свалил?
В последствии Амалия не раз имела возможность убедиться в правоте мудрой подруги. Ничего хорошего из этого брака все равно выйти не могло. Не иначе, как бог отвел. Как сложилась судьба бывшего супруга неизвестно, а выяснять желания не возникало.
Этот период жизни вспоминался с благодарностью. Кому еще повезет избавиться от алкоголика, да еще чтоб сам ушел? Да чтоб обратно просился всего год? А как повезло с имуществом, которое не пришлось делить, просто потому что его не было.
В общем, каждый остался при своем: он – при своих убеждениях и столь ценимой свободе, а Амалия при родительской комнате в коммуналке и с бесценным опытом семейной жизни.
Воспоминания прервал телефонный звонок.
Глава 2
Амалия не любила неожиданные звонки и визиты. Приятных сюрпризов в ее жизни теперь было мало.
– Как дела, подруга? – прокричала на там конце провода вечно жизнерадостная Машка.
– Да ничего, помаленьку, – улыбнулась Амалия.
– Ну, ты как там, справляешься?
– А чего мне будет-то?
– Ну, я так спрашиваю, думаю, может мы с тобой в кафе какое-нибудь сходим?
– Мне сейчас не до кафе. Я вчера перечаевничала и теперь у меня морда в зеркало не влазит. Но если надо разогнать очередь в бистро – я к твоим услугам.
– Совсем не влазит? – развеселилась подруга.
– Даже по диагонали.
– Подумаешь, я твою морду всякой видала, меня уже ничем не напугать. Собираюсь в гости к тебе нагрянуть.
К этому Амалия не была готова. Остатки былой гордости изредка еще напоминали о себе и предстать перед, пусть даже лучшей подругой, в таком состоянии она себе позволить не могла. И дело было даже не в нетоварном виде, а в упадническом настроении и негативном мироощущении, в котором она прибывала в последнее время.
– А Афанасий-то уехал? – спросила Машка.
– Уехал, – вздохнула Амалия. – Отпуск есть отпуск, его, понимаешь ли, нужно как-то проводить.
– Ты его на поезд посадила? А то вдруг еще вернется и со мной столкнется. Ты же знаешь, как он меня «любит».
– Нет, на поезд я его не сажала. Он еще до вокзала, наверное, не доехал, а я уже соскучилась.
– Понятненько, – сказала Машка. – Будем надеяться, что и не вернется… А из денег он тебе, извини, чего-нибудь оставил?
– Оставил. Только можно я не буду говорить сколько? – попросила Амалия.
– Можешь и не говорить, – помрачнела подруга. – Ладно, я сейчас приеду.
Через полчаса Машка ворвалась в дом и окинула обстановку хищным взглядом. Глаза метали молнии, ноздри раздувались, а поза, в которой она застыла на пороге, символизировала непоколебимую решимость действовать и ринуться в бой за честь любимой подруги.
– Ну-с, – многозначительно изрекла она. – Вот, на, разбери, – и протянула увесистый пакет.
– Что это?
– Что-что… продукты. Если ты будешь питаться только на деньги, что тебе оставляет Афанасий, до его приезда не доживешь. Давай пожрем?
– Ты кушай, а мне не жрется что-то. Я худею.
– Знаю я твои худения, – буркнула «кормилица». – Ты худей себе дальше, худей. Гайку в карман еще класть не приходится, чтоб ветром не унесло? – плюнула сарказмом Машка. – Ты уверена, что тебе язва так необходима?
– Ну, серьезно, Афанасий говорит, что я поправилась. Смотри, какой целлюлит на животе и заде. Старческое, думаю.
– Нет, похоже за тебя взялись слабоумие и дистрофия одновременно. Это у кого и в каком месте целлюлит, интересно?
– Неужели не видишь, посмотри сколько лишнего. Афанасий говорит, что мне похудеть надо.
– «Афанасий говорит. Афанасий говорит», – передразнила Машка. – Тебе не худеть, а умнеть срочно надо, – вынесла она вердикт. – Ты на оглоблю похожа. Твой разлюбимый Афанасьюшка, наверное, решил от тебя избавиться. Между прочим, для этого есть более гуманные способы, чем морить человека голодом. Значит так, достаем из пакета все, что там есть и уничтожаем.
– Есть совсем не хочется.
– Ладно, я даже не спрашиваю, когда ты ела в последний раз, и на какой неделе это было, но меня-то ты чаем напоить в состоянии? А я сейчас буду себе колбаску отрезать, буженинку, – приговаривала Машка, сама вынимая продукты. – Вот стану вкусно чавкать и глаза закатывать от удовольствия, тогда и тебе захочется.
– Кушай на здоровье, – одобрила Амалия, – а если чаю хочешь – кнопку сама держи.
Старенький автоматический чайник давно просился на помойку – крышку отломали еще прошлые жильцы, а кнопка включения давно перестала функционировать и ее приходилось держать в нажатом состоянии. В противном случае, чайник не желал включаться и воду, соответственно, не грел.
– Как, ты его еще не выбросила? – уползли под челку Машкины брови.
– Так, другого-то все равно нет, а на плитке греть воду гораздо дольше.
– Слушай, – душевно сказала подруга, – а давай прямо сейчас пойдем и купим тебе, наконец, новый, а? Можешь ты от своей единственной подруги презент принять? Мне уже надоело эту кнопку держать!
– Надоело – не держи, но тогда он работать не будет, ты же знаешь.
– Пошли, купим, – ныла Машка.
– Да неужели ты не понимаешь? Вернется Афанасий, увидит чайник, что я ему скажу? Машка, в качестве гуманитарной помощи, притаранила? Да он меня со свету сживет! Станет опять ругать, что я должна была сама на него заработать, что я его позорю, что ему теперь перед тобой и Славкой стыдно будет. Нет уж, чайник, какой есть, такой есть. Будет работа, зарплата – куплю.
– Почему Афанасий сам не купит новый, они же совсем недорогие, да и зарплата у него приличная? Стиральная машинка, кстати, тоже штука полезная. Сколько можно вручную пододеяльники в ванной теребить? Какой век-то на дворе!
– Сейчас не до этого. Он снова новую машину хочет и откладывает на нее, а чайник и стиралка – дополнительные траты. Он же нас кормит, – принялась загибать пальцы Амалия, – за квартиру с хозяйкой рассчитывается…
– За квартиру вы напополам платите, – напомнила Машка.
– Коммунальные, – продолжала Амалия, – на пропитание тоже расход… а я не работаю.
– Хватит меня смешить! Какой расход и какое пропитание? Да ты последние два года только и делаешь, что «худеешь». С его зарплатой можно пятерых, как ты, до ожирения довести, а не подсчитывать, сколько кто съел в этом месяце. Про коммунальные ты мне тоже не говори ничего, пожалуйста. Вы что, в Петродворце живете? За что платить в этой однокомнатной деревяшке на отшибе? И вообще, когда он тебе последний раз одежду покупал, хоть какую-нибудь?
Амалия невольно порылась в памяти.
– Можешь и не отвечать. Твой гардероб уже сто лет не менялся, и, если бы в нем появилось хоть что-то новенькое, я уже давно была бы в курсе. А твой любимый, между тем, голышом не ходит.
– Он ведь в солидной фирме работает. Всегда на людях. Не может же он в заношенной одежде отделом руководить.
– А ты, значит, можешь тряпье на себя пялить?
– Да, в принципе, у меня все есть, я же в люди редко выхожу. Одежда, хоть и не новая, но выглядит вполне прилично.
– Ага, – подначила Машка. – Бедненько, но чистенько.
– Ты же знаешь, я наряжаться-то особенно не люблю, – не заметила подкола Амалия.
– Да что вы говорите? – притворно всплеснула руками Машка. – Вот бы не подумала про тебя такого. Может мою подругу вообще инопланетяне похитили и обменяли по заказу Афанасия на более усовершенствованный экземпляр без особых потребностей? Эдакий симбиоз бытовой техники и секс-игрушки. А что – убирает, моет все, что под руку попадается, а что не попадается – все равно найдет и вымоет, стирает, великолепно готовит, завтраки накрывает, обеды и ужины подносит. И щебечет, щебечет ему о том, какой он замечательный и незаменимый, какой он талантливый, какой красивый! Он и в постели отказа не знает. Слушай, а он здорово у тебя тут устроился.
– Маш, ну что ты преувеличиваешь. Все же не так совсем!
– Интересное дело, не так ей, а как?
– Другие еще хуже живут. Он ворчит, конечно, временами, но я сама виновата, что опять без работы сижу, а он – перспективный, умный и хороший.
– Даже если и перспективный, ты тоже не барахло.
– Он и правда талантлив и для меня незаменимый. К тому же, я стала неважно выглядеть.
– Ха! Неважно она выглядит! Да от тебя прежней вообще ничего не осталось. Ты посмотри на себя: тощая вобла со взглядом больной собачки. Довел тебя твой Афанасий. Давно в зеркало смотрелась?
– Сегодня только было дело.
– Ты же спортсменка, красавица. Выглядишь лет на пятнадцать моложе. Как ты могла об этом забыть?
– Это просто гормональный фон хоро…
– Фарфоровая кожа, зеленые глаза прозрачные – просто бесовские. Да мужики вокруг тебя сами в кучу складывались! Но вот чего я действительно никак не пойму, так это где он у тебя толстоту углядела. А вот это, – Машка хлопнула Амалию по заду, – женскими формами называется. В тридцать три года положено их иметь. Кстати, про грудь: запомни раз и навсегда – она у тебя есть! Весьма изумительной и просто идеальной формы. Давай вот сейчас прямо выйдем на улицу и спросим у первого попавшегося мужика, что ему больше нравится мое вымя третьего размера или твой первый, ничем не изуродованный? Да она у тебя как у пятнадцатилетней девочки. Даже лифчик не носишь!
Амалия бросила недоверчивый взгляд на роскошный бюст подруги.
– Клянусь, поменялась бы с тобой не задумываясь, – вздохнула Машка, – И по поводу талантов… Ты умна, как сто чертей, обаятельна, обладаешь неподражаемым, искрометным юмором, на тебя же все мужское население оглядывается от двенадцати до семидесяти.
– Это они на тебя оглядываются, когда мы с тобой идем вместе.
– И на меня, конечно, тоже, – легко согласилась красотка. – Приходится признать, что я тоже совершенно неотразима. Пусть плачут те, кому мы не достались.
– Ты просто моя лучшая подруга, вот и сыплешь комплиментами.
– Согласна, красота зависит лишь от точки зрения наблюдателя, но дурнушкой тебя назвать просто язык не поворачивается.
– Вот бы мне твою внешность. В твоей красоте нет изъяна.
– Три «ха-ха»! Я просто заставила окружающих думать, что это так.
А заставлять Машка умела. Амалия не знала, кому могло бы прийти в голову с ней спорить, когда она была решительно настроена. Дураков нет, а жить каждой твари хочется.
За окном завыла сигнализация. Машка подскочила и бросилась к окну.
– Черт! – выругалась она. – Совсем забыла, что машина в ремонте. Ты мне со своей драмой совсем голову заморочила.
– А что с машиной-то? – спросила Амалия, радуясь, что можно перевести разговор на другую тему.
– Да, что-что, оставила ее за тренажерным залом, в соседнем дворе и забыла сигналку включить. На парковке у спорткомплекса мест не было.
Подруга разъезжала на симпатичном новеньком малолитражном «ниссане» ярко красного цвета. Машину ей недавно презентовал муж на очередную годовщину свадьбы. А теперь выясняется, что «жук» в ремонте.
– Выхожу через четыре часа – окно разбито, магнитола выдрана.
– Погоди, а что ты делала в этом зале аж четыре часа? – удивилась Амалия.
– Ну, может и не четыре, а пять или шесть получилось. Все, как обычно: тренажеры, массажист, фито-бар, сауна, прическа и маникюр с педикюром. Хорошо еще, что заведение предоставляет полный комплекс услуг, а то пришлось бы вообще целый день убить. А так, полдня свободно. В общем, я к тебе на такси сегодня ехала.
Машка вставила длинную сигарету в изящный серебряный мундштук и пересела на подоконник. Амалия покосилась на подругу. Сама она с большим трудом бросила курить около года назад. Рука потянулась было к сигаретной пачке, но схватила ломоть буженины.
– Ты мне скажи, твой принц на тебе жениться собирается? Пора бы уже, столько лет живете, – оседлала любимого конька Машка.
– Афанасий детей снова требует. Говорит, что семьи из двух человек не бывает в природе. Не хочет паспорт штампом марать, вдруг не рожу.
Машкина рука дрогнула и пепел упал на безумно дорогие шелковые брюки.
– Интересная позиция. Деточек захотел, значит.
– Слова, вроде правильные, но я расстроилась. Еще сказал, что нужно пойти к гинекологу и проверить, почему у нас до сих пор нет пополнения.
– Кто бы его самого проверил.
– Я так ему и сказала. В общем, скандалом закончилось, как обычно.
– Слышу это уже два года. Все хуже и хуже, – задумчиво проговорила Машка. – Не пора ли делать ноги?
– Нельзя же просто взять и сбежать, – криво улыбнулась Амалия.
– Это не побег, это – эвакуация!
Присутствие подруги и ее поддержка всегда возвращали утраченный оптимизм и веру в себя. Машка врывалась в затхлое царство немытых кастрюль и окатывала его ведрами разноцветных красок. От этого в жизнь Амалии на пару дней возвращалась радуга. Но постепенно радуга угасала и блекла, пока снова не превращалась в серые тоскливые будни.
– Вот бы и правда, вернуться на пять лет назад. Все таким ярким казалось, интересным, – размечталась Амалия.
– Так не пора ли начать новую жизнь и найти миллионера, хоть завалященькова?
– Легко тебе говорить «новую». А может, ты даже знаешь где они валяются?
– В поисках могу посодействовать, – подмигнула Машка. – Вижу дело с мертвой точки сдвигаться начало. Решено – начинаешь новую жизнь.
– Так говоришь, будто это легко.
– Что ты теряешь? Ты и так не своей жизнью живешь. Все крутится вокруг твоего возлюбленного. Пора бы уже и о себе подумать!
– Ладно, твоя взяла, – сдалась Амалия.
Машка замурлыкала мелодию и начала от радости пританцовывать по кухне.
– Только Афанасия я все равно не брошу, имей в виду.
– Здрасте вам, а как же миллионер?
– А миллионера к бабе Свете с первого этажа пристроим. Она давно без мужичка. Вдруг у нас с Афанасием еще все наладиться.
– Скажи честно, ты его любишь?
– Уже не знаю. Два года назад точно любила, а теперь… но я не могу без него, понимаешь? Когда он уезжает, я болею несколько дней.
– Похоже на стокгольмский синдром. Осторожнее, дорогая. Еще немного, и я решу, что тебе это нравится, – предупредила Машка. – Что тебя останавливает?
– Боюсь, я не готова к одинокой жизни. Он раньше таким нежным был, страстным. Вдруг все еще вернется? Видать, не совсем доканал.
– Когда совсем доканает – поздно будет. Нужно не к одинокой, а свободной жизни готовиться. Чем, по-твоему, отличается одиночество от свободы?
Амалия пожала плечами. Ей и в голову не приходило размышлять над подобными вопросами.
– Одинокими чувствуют себя люди, которые не умеют распорядиться таким подарком судьбы, как свобода, – наставляла подруга. – У по-настоящему свободного самодостаточного человека всегда и во всем есть выбор, и делает он его всегда сам. Разве сейчас ты не одинока? Извини, но у меня складывается другое впечатление, – резюмировала Машка и распечатала очередное пирожное.
– Поправиться не боишься? Я вот все дивлюсь, как ты ухитряешься поддерживать такую форму и не портить фигуру, лопая столько вкусного?
– Дисциплина! – ответила подруга с прибалтийским акцентом. – Потом позанимаюсь в зале лишние десять минут и все. А ты запомни главное – хочешь быть в отличной форме – ни в чем себе не отказывай!
– Как у тебя все просто получается: «Брось», «начни», «ни в чем не отказывай»! Ты можешь себе позволить так рассуждать. У тебя идеальный муж, идеальная семья, идеальное материальное положение. На что я буду жить, если уйду от Афанасия?
– Так а я с миллионером на что?
– Его ведь еще найти надо, – пошутила Амалия.
– Вот и найдем. Надо – значит надо! – пообещала Машка. – Я ведь тебя не брошу. Буду финансировать, пока не разбогатеешь. Не миллионера, так работу тебе найдем. А идеального мужа надо самой делать. Все, официально беру тебя на поруки. Только ты должна меня во всем слушаться. Заеду за тобой завтра с утра, – пообещала она, прощаясь. – Не спи долго.
– Зачем?
– Мы же хотели новую жизнь начать, забыла?
Амалия с трудом представляла, как она будет начинать новую жизнь, но на всякий случай кивнула – все равно от Машки так просто не избавиться. Надоест же ей когда-нибудь чужую жизнь налаживать.
– Тогда до завтра! – чмокнула в щеку подруга и упорхнула.
