Текст книги "Я всегда была твоей (СИ)"

Автор книги: Оксана Романенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Давай вернёмся к моей машине. Она у входа. Сейчас туда подъедет патруль.

Приобнимая, он повёл меня к обратно к входу в парк, всю дорогу то успокаивая, то отчитывая как малое дитя.

Пока Алексей объяснялся со стражами порядка, позвонила мама и я, всё ещё находясь под влиянием только что пережитого стресса, сбивчиво рассказала о грабителе, сразу же пожалев об этом.

Громко заохав, мама сообщила, что немедленно выезжает ко мне домой. Я как могла успокоила родительницу, уверив, что я в полном порядке, опасность миновала, и что рядом со мной полиция и Алексей.

Дав подробное описание грабителя, после, тут же на месте, я подписала какой – то протокол и полицейские уехали.

Алексей сам был за рулём. Когда я устроилась на заднем сидении его машины, ещё раз меня спросил:

– Ты точно в порядке?

Я кивнула.

Он включил тихую релаксирующую музыку и мы молча ехали до моего дома. За это время я успела окончательно успокоиться, выталкивая с помощью нехитрого психологического приёма, отвратительные воспоминания, связанные с недавним нападением.

– Ух, какой красивый кошак! – восхитился Алексей моим питомцем, когда мы зашли в мою квартиру.

Я улыбнулась.

Лео, словно почувствовав соперника, обнюхал полы его пальто, ботинки, недовольно фыркнул и, демонстративно развернувшись, подался восвояси.

– Мужик? – хмыкнул Алексей и, получив утвердительный ответ, добавил: – Сразу видно.

Вдруг я почувствовала его прикосновение, такое лёгкое и нежное. Он бережно отвёл волосы с моего лба, затем его пальцы двинулись к моему подбородку и подняли его, так чтобы наши взгляды встретились.

Алексей протянул ко мне руки, и я как зачарованная шагнула к нему навстречу. Восхитительное чувство охватило меня, когда я, в тишине своей квартиры, оказалась в кольце его рук, словно давно ждала этого момента и наконец дождалась.

А ведь и правда ждала – целых двеннадцать лет.

Больше я ничего не помнила, больше ничего не имело значение, его руки и объятия полностью вытеснили все мои мысли. Я чувствовала, как горит моя кожа, а сердце стучит как барабан, всё быстрее и быстрее, дыхание перехватывает.

Пламя пылало на моих щеках, по телу пробежал озноб, когда он привлек меня ближе к себе. Его чувственные губы приникли к моему рту с болезненной нежностью, которая полностью поглотила моё сознание. Дрожа, я прижалась к нему, чувствуя сквозь одежду его горячее мускулистое тело. Это был поистине опьяняющий поцелуй. Где – то глубоко в горле прозвучал и замер мой медленный стон.

Я пыталась вспомнить о своем последнем романе. Как это было давно. Что я испытывала тогда? Прикосновения того мужчины оставляли меня равнодушной, а близость, кроме усталости, ничего не давала. Но когда Алексей коснулся губами моих губ, тело ослабло, в голове всё поплыло. Я ни о чём не могла больше думать, кроме как о поцелуе с ним.

Его сильные руки притянули мне к своей груди ещё крепче. Его язык, раздвинув мои губы, проник внутрь, ощущения стали непереносимо острыми. Наш поцелуй оказался для меня потрясением, я словно впервые почувствовала себя настоящей, живой и полноценной женщиной.

И если рай существовал, то он был сейчас здесь, на его губах.

Кровь стучала в висках так, что кружилась голова. Я обвила руками шею, вдавливаясь в его напрягшееся тело своим, чувствуя, как он вздрогнул от неожиданности. Его руки стиснули меня ёще сильнее, а поцелуй стал более глубоким и страстным.

Боже, как мне было хорошо! Только бы Лёша не останавливался!

Но настырный телефонный звонок первой остановил меня. Невероятным усилием воли, я попыталась выбраться из его объятий, которые так не хотелось покидать.

– Не отвечай, – прошептал Алексей, продолжая держать меня в своих руках.

– Я должна, это мама… Если не отвечу, она поднимит на уши весь город.

– Тогда, конечно, ответь.

– Да, мама…

Глазами изобразив сожаление, я отвернулась и недолго поговорила с мамой.

– Мама едет ко мне на такси, и уже через десять минут будет здесь, – вздохнула я.

Алексей понимающе кивнул.

– Завтра должен лететь в Сургут на несколько дней. Бизнес, – с сожалением в голосе сказал он. – Но как только вернусь, мы с тобой обязательно продолжим начатое. Больше не спрячешься от меня, Белка. Слышишь?

Его пальцы ласково гладили мои щёки и распухшие от процелуев губы.

Он вновь привлёк меня к себе. Мне было так хорошо, так тепло и уютно, а главное – я чувствовала себя защищённой, его сильные руки были словно надёжным убежищем от всех страхов и невзгод.

Уже уходя, Алексей вдруг вытащил из кармана небольшую ювелирную коробочку и вложил мне её в руку.

Мои глаза расширились от удивления.

– Нет, Белка, это не кольцо, – пояснил он с лёгкой улыбкой, предвосхищая мой вопрос. – Там лежит то, что я хотел подарить тебе на новогоднем вечере, но не успел. Надеюсь, тебе понравится. С Рождеством!

Закрыв за ним дверь, я открыла коробку. И тут же в искусственном свете сверкнул яркими гранями небольшой камушек. Этим камушком оказался глаз, искусно выполненной золотой белочки на тонкой цепочке. Я поднесла её к глазам, чтобы получше рассмотреть, и через секунду на кулон капнула моя слеза, которую я даже не почувствовала…

Лёша звонил мне каждый день, и по вечерам, мы непринуждённо болтали обо всём на свете. Он рассказал с каким трудом, с нуля, создавал свой бизнес; с неподдельной отцовской гордостью рассказывал о своей дочери, семье, и лишь единственный человек, о ком он так ни разу не упомянул – была Яна, – его бывшая жена. Также мы избегали разговоры о прошлом, но о будущем он говорил с охотой, несколько раз употребив местоимение "мы"…

Я с огромным волнением и трепетом ожидала его возвращения. Но в самый последний вечер, перед обратным вылётом, Алексей мне не позвонил, а гордость не позволила сделать это самой.

На следующий день (это было воскресение, когда я позволяла себе спать до поздна), меня разбудил настойчивый стук в входную дверь. Он немало меня удивил – обычно мои нечастые гости приезжали ко мне по договорённости. Я подумала, что скорее всего, это была соседка сверху, с которой я находилась в дружеских отношениях. Но странно, почему она стучит, а не нажимает на кнопку звонка.

Встав с кровати, накинула халат, босиком прошла в коридор и, не глядя в глазок, открыла дверь.

Я шокированно замерла, увидев на пороге своего неожиданного визитёра.

19 глава

– Маша?!

В полном изумлении, я уставилась на девочку.

Вот уж кого я не ожидала увидеть на пороге своего дома! Наверное, Санта Клаусу я удивилась бы меньше.

Опомнившись, запустила её в квартиру.

– Ты одна?

Маша кивнула.

– Но как… Как ты узнала где я живу? И каким образом приехала сюда?

– На такси. – спокойно ответила девочка. – А где Лео? – её глаза с интересом осматривали мою прихожую и явно искали кота.

– На такси? А как ты нашла адрес? – вскричала я, не обращая внимания на её вопрос.

– У папы.

– У папы?!

– Да. В его кабинете на столе, в записной книжке. А такси я вызывать умею. Дома все спали, даже наш охранник спал. Никто не знает, что я поехала к тебе.

Тут всё её внимание переключилось на Лео, который наконец соизволил выйти в коридор, чтобы проверить, что за гость пожаловал на его территорию.

Глаза девочки вспыхнули, а губы растянулись в широкой улыбке.

– Это Лео?! – почти с благоговением спросила она, присаживаясь перед котом на корточки.

– Да, это он, – машинально ответила я, всё ещё пребывая в недоумении. – Маша, почему ты…

– Ой, Лео потёрся об меня! – с восторгом воскликнула она, гладя по его пушистой спинке.

– Маша! – строго прервала я девочку. – Объясни мне, как ты здесь оказалась? Почему приехала одна? Где твой папа? Разве ты не должна быть сейчас в Хельсинки?

Меня по – настоящему испугала её недетская самостоятельность и безрасудство.

– Я уговорила тётю Олю сделать папе сюрприз. И мы с Ритой прилетели на два дня раньше. Только вот сюрприз ожидал меня…

Она подняла голову и взглянула на меня. Судя по её недовольному тону и нахмуренным бровкам, этот сюрприз оказался не из приятных.

– И что за сюрприз тебя ожидал? – спросила я, улыбаясь.

– Самый отвратительный сюрприз из всех отвратительных сюрпризов! – вдруг с пылом произнесла она, скривив своё личико. – Моя мама переехала жить к папе, а я этого не хочу! Она перевезла свои вещи к нам домой. Утром, когда Рита пошла спать в свою комнату, я зашла к папе в спальню, а они там спят голые в обнимку. Это было так противно! Я не хочу с ней жить!

Внимание Маши вновь переключилось на Лео. Она что – то начала ему говорить, но больше я её не слышала.

Меня словно оглушили. Острое жало пронзило сердце. Я чувствовала, как лихорадочно запульсировала кровь в ушах. Резко отвернувшись и зажмурив глаза, я сделала несколько глубоких вдохов. Сердце моё стучало как молот.

"Так, психолог, соберись! Возьми себя в руки!"

Да какой к чёрту соберись, если слова девочки разобрали меня на мелкие детали, словно чёртов детский конструктор! Разорвали в мелкие клочки!

Оставив Машу в коридоре ворковать с котом, на деревянных ногах я прошла в ванную, закрыла дверь и ухватилась за край раковины. Включила на максимальный напор воду. Сердце сжималось так, что я едва могла дышать.

– Смотри, Белка! Любуйся на себя! – произнесла я вслух.

Я могла бы прямо сейчас рассхохотаться над собственной глупостью, если мне не было так больно. Я смотрела на себя почти с ненавистью, а в мозгу вспыхивали кадры новогоднего вечера: улыбающийся Алексей, позирующий на камеру, и звенящие слова Яны в тишине дамской уборной:

"Мы до сих пор женаты, милочка, и, как ты уже поняла, разводиться я не собираюсь. Разве Алексей не рассказал тебе о нашей с ним недавней встрече?"

Очевидно же, что ребёнок не врал. Слишком искренне, слишком наивно и эмоционально прозвучало всё это из его уст.

Но зачем Алексею это было нужно?! Зачем нужна была я?! Все его преследования? Звонки? Приглашения? Подарок? Задушевные вечерние разговоры? Неужели, это была всего лишь игра скучающего барина?!

Развод, делёж имущества, – всё это долго, нудно и дорого. И не проще ли простить жену, тем более, у них – общий ребёнок, да и какой здравый мужчина откажется от такой роскошной женщины, как Яна? – бились в голове мысли.

Я долго умывалась холодной водой, тёрла лицо, словно пытаясь смыть с себя услышанную информацию. Но в ушах продолжало шуметь, а головная боль только усилилась, отдаваясь в висках противной пульсацией.

Выдя из ванной, я проводила Машу в комнату и усадила на диван. Слава богу её внимание было полностью сконцентрировано на животном, и она не видела моего состояния.

– Маша, ты должна позвонить… своему отцу и сказать, что ты сейчас у меня.

– Не могу. Я оставила телефон дома.

О, нет! Мне придётся самой ему звонить! Но смогу ли я?

Сможешь!

Дрожащими пальцами я набрала номер Алексея, мысленно переименовывая его имя в лжеца. Или в другое слово, значительно хуже.

Долгие гудки и ничего больше.

Ещё бы! Отсыпается после бурной ночи с небывшей, как оказалось, жёнушкой.

Необходимо было что-то решать с Машей. Я вспомнила про няню девочки, Маргариту Павловну и спросила знает ли та номер её телефона.

– Знаю. Но разве я не могу остаться у тебя? – вот так бесхитростно спросила меня девочка, глядя на меня серыми отцовскими глазами.

– Эээ… Ты, конечно можешь, Маша, остаться, но только на какое – то время, и мы должны обязательно сообщить о твоём местонахождении. Диктуй номер няни!

Маша назвала цифры, и я тут же позвонила.

– Маргарита Павловна, здравствуйте! Вам звонит Юлия Владимировна, психолог. Я была у вас месяц назад, помните? Дело в том, что Маша сейчас у меня…

Женщина оказалась в полнейшем шоке, думая, что ребёнок сейчас находится в своей комнате, отсыпаясь после ночного перелёта. Она сказала, что сразу перезвонит, как только переговорит с хозяином.

– Юлия Владимировна, эээ… – начала она, явно смущаясь. – Мой хозяин всё ещё спит… Но… ээээ… хозяйка приказала прислать за Машей водителя. Назовите свой адрес и он приедет к вам немедленно…

Хозяйка…

Мне хотелось заорать. Но я смогла выдавить из себя улыбку.

– Машенька, пойдём позавтракаем, и Лео к нам присоединится!

Надо ли говорить, что кусок не лез мне в горло, в то время как девочка с удовольствием уплетала мою яичницу с помидорами и пила чай с вареньем. Она что – то безостановочно щебетала, смеялась над Лео, который притащил свою любимую игрушку и играл с ней под кухонным столом.

А через два часа за Машей приехали.

…Я стояла у окна своей спальни и бесцельно смотрела на вечернюю улицу сквозь серое кружево голых зимних деревьев. Может быть я и хотела бы заплакать, но слёз не было.

"Страстно любить кого – то, кто не любит тебя – всё равно что попасть в преисподню".

Но, господи, второй раз?! Как это возможно?! Как я могла пропустить тот самый момент, когда Алексей вновь стал центром моей Вселенной? И эта Вселенная, словно чёрная дыра, вновь поглотила меня без остатка.

Я чувствовала, как моё внутреннее напряжение достигло предела, безответные мучительные вопросы, казалось, вытеснили из сознания все остальные мысли и ощущения. Боль пульсирующими ударами по – прежнему разрывала виски.

Решение пришло неожиданно и мне настолько стало легче, что тиски сжимающие мою голову ослабли, и я с облегчением вздохнула. Взяла телефон и набрала свою помощницу.

– Лика! С завтрашнего дня ты в отпуске. Отменяй все наши консультации на последующие две недели.

– Но… – услышала я в трубке изумлённый голос.

Девушка явно не была готова к такому повороту событий.

– Всё хорошо, Лика. Мне просто необходимо уехать из города. На неопределённое время. Позже я свяжусь с тобой и мы всё обсудим…

Я непременно должна уехать, исчезнуть из этого города! Причём срочно!

Наскоро покидала вещи в чемодан, сунула кота в переноску, и поехала к родителям.

– Дочка! Куда ты собралась? Вот так вдруг внезапно! А как же работа?

– Работу я не бросаю. Просто мне нужен отпуск.

– Но как же так, дочка?! – восклицала мама. – А Алексей? У вас с ним вроде как роман…

Я проглотила сначала противный комок в горле прежде, чем ответить:

– Алексей сошёлся с бывшей женой.

– Ох, дочка… А ты… ты уверена в этом?

– Более чем.

*** На следующий день поезд уносил меня Новосибирск. Московскую симкарту сразу же заменила на свою старую.

Я смотрела в окно за зимний сказочный пейзаж, отвыкнув от такого изобилия снега. За те двое суток, что я провела в купе поезда, мерный стук колёс немного уравновесил хаос творившийся в моей душе. В голове рипитом крутились строчки из песни Владимира Кузьмина:

"Я не забуду тебя никогда Твою любовь, твою печаль, улыбки, слёзы А за окном всё так же стонут провода И поезд мчит меня в сибирские морозы…"

Марина, младшая сестра моей матери встретила меня радостными восклицаниями и крепкими объятиями.

Ночью, когда все домашние улеглись спать, мы закрылись с ней на кухне.

– Юлёчек, у меня, ей богу, дежа-вю! Тот же взгляд, та же тоска в глазах, что случилось? Не верю я, что ты вдруг решила приехать к нам в отпуск! В январе в отпуска на моря уезжают, а не к родственникам в Сибирь! Неужели…?! Опять он? Колесников этот проклятый? – и, увидев, подтверждение в моих глазах, с жаром воскликнула, громко стукнув по столу. – Да что б он провалился, гад такой!

– Маааам, – на кухню заглянула моя сонная двоюродная сестрёнка.

– Прости, доченька, буду потише.

– И что будешь делать? – шёпотом спросила Марина, когда Альбина ушла, плотно закрыв за собой дверь.

– Жить, Марин, просто жить…

Жалостливый, сочувствующий взгляд родной тётки прорвал мою томившуюся от душевных мук плотину и я, уронив голову на руки, больше не в силах сдерживаться, разрыдалась.

20 глава

Меня разбудил яркий солнечный свет. С трудом разлепила глаза. Шторы в комнате моей двоюродной сестры, куда меня уложили спать, были раздвинуты, и, сквозь оконные стёкла, горячие лучи солнца падали на моё лицо. За два года привыкнув к московской зимней хмури, я успела отвыкнуть от такого изобилия света.

А всё – таки выплакиваться очень даже полезно, подумала я, вставая с кровати и подходя к окну. Я ощущала себя странно спокойной, сердце больше не сжималось тисками, дышалось легко. Я даже улыбнулась Марине и Альбине, когда вышла завтракать к ним на кухню. Они разом замолчали и уставились на меня. Но их обеспокоенные лица тут же разгладились, и обе сразу разулыбались мне в ответ.

– Так дорогая, я уже убегаю на работу, – сказала Марина, усаживая меня за стол. – Алька позже выйдет, – ей сегодня только к четвёртому уроку. Андрюха как всегда будет поздно, а ты давай хозяйничай тут, отдыхай, отсыпайся. Чувствуй себя как дома. Хотя ты и так – дома.

Я действительно чувствовала, что вернулась домой.

Следующие дни я только и делала, что спала. Я просыпалась, умывалась, ела, и опять ложилась спать. И так двое суток подряд. Мне всё время хотелось спать. Я понимала, что мой организм таким образом защищал меня от стресса.

Но на утро третьего дня, моя любимая тётушка не на шутку обеспокоилась моим состоянием.

– Ты точно здорова? Дай измерю температуру.

– Я здорова, Марин. Просто устала… в последнее время было слишком много работы, много новых клиентов, большая нагрузка… Всё – таки два года без отпуска.

– Да только ли в работе причина…? – Марина с сомнением покачала головой. – Так, всё! Долой хандру! Сегодня в главном парке праздник, крещенские гуляния: ярмарка, хороводы, конкурсы, народные песни, в общем – веселье! И Алька наша будет там на сцене выступать со своим фольклорным ансамблем, пойдём и мы гульнём. Хватить спать, пора гулять!

Мне не хотелось идти ни на какие гуляния, но также не хотелось спорить с Мариной, прекрасно зная о её взрывном характере. Та, если вдруг что решит, – сядет и не слезет. Поэтому, вздохнув, я покорно согласилась. Да и пора было уже из дома выбираться. Я чувствовала себя медведем в спячке.

– И ты так собралась идти? – с ужасом вскричала Марина, внимательно разглядывая мою верхнюю одежду. – В этой искусственной шубке, лёгких ботиночках, вязаной шапчонке и кожаных перчаточках? Юлька, ты меня удивляешь, ей богу! Будто и не жила здесь вовсе! Так, давай нормально одевайся! Мороз – минус двадцать! Держи! Вот тебе мой выходной тулуп, валенки, пуховый платок и варежки из собачьей шерсти. Поедешь с Алькой вместо меня. А я сегодня у плиты постою. Своих фирменных сибирских пельменей с олениной на ужин вам налеплю. Андрюху недавно на работе водочкой на кедровых орешках угостили, вечером – закатим пир!

В очередной раз подчинившись Марине, я нарядилась в предложенные ею вещи, и от души рассмеялась, увидев себя в зеркало. Я словно сошла с картин художников девятнадцатого века!

Я вышла во двор и, взглянув на чистое безоблачное небо, зажмурилась с непривычки. На солнце снег сверкал и переливался так ярко, что было больно глазам. Выпавший накануне снег, белым пуховиком укрыл весь двор, воздух был прозрачен и чист, дыхание срывалось с губ белым облаком.

Вот это настоящая зима!

Андрей, муж моей тёти, отвёз нас с Альбиной в парк, а сам тут же укатил по своим делам.

В парке было полно народу, и даже крепкий мороз не мешал всеобщему праздничному настроению. Громкая музыка, яркие декорации в сказочном стиле, лавки с сувенирами, лотки с горячей едой, казалось, весь город собрался на народные гуляния.

Моя сестра вскоре убежала готовиться к выступлению, а я с лёгкой улыбкой бродила по парку, смотрела на весёлых ряженых скоморохов, вспоминая, что в последний раз проводила время на подобном мероприятии только будучи маленькой девочкой.

Объявили концерт и все ринулись в сторону импровизированной высокой сцены возле огромной ёлки. Девочки с ансамбля задорно исполняли народные песни, частушки, люди плясали, согреваясь, а я, улыбаясь во весь рот, с гордостью смотрела, как поёт моя Альбина. Настоящая артистка выросла!

После концерта народ стал расходиться от сцены, я подошла к гигантскому размеров самовару, к которому уже выстроилась большая очередь желающих выпить горячего чая. Я встала в самый конец. Через минуту ко мне подскочила довольная Алька, она обняла меня и закружила.

– Видела, как я пела?

– Видела! Замечательно пела! Алечка, ты – талантище!

– Вот приеду к вам в Москву на следующий год в Гнесинку поступать!

– Обязательно приезжай, мы будем только рады! – поддержала я свою младшую сестрёнку.

Наша очередь подошла, мы наполнили стаканчики горячим напитком и осторожно отошли в сторонку. Вдруг кто – то переградил нам путь. Я дёрнулась в сторону и вздрогнула, когда несколько обжигающих капель попали на мою рукавицу.

Подняла голову, посмотреть, кто мешает нам пройти, и застыла на месте, точно громом поражённая.

– Я же сказал тебе, Белка, что больше ты от меня не спрячешься…

При виде Алексея дыхание моё перехватило, ноги подкосились, исчезло всё: и небо над головой и люди вокруг, исчез весь мир, кроме его пронизывающих серых глаз. Я не могла и шолохнуться от изумления.

Аля с нескрываемым любопытством переводила взгляд то на Алексея, то на меня, и понимающе улыбалась.

– Юль! Ну всё, я побежала! Меня подружки ждут! – она вручила мне свой стаканчик с чаем, и через секунду исчезла.

Я смотрела ей в след неприлично долго, прежде, чем вновь решилась поднять глаза.

Алексей смотрел на меня и улыбался. Но глаза его были настороженными. Словно он опасался, что я вдруг могу начать ругаться и кричать.

– Ты такая красивая в этом наряде…

– А мне кажется, я похожа на крестьянку.

– Ну, если только на барышню – крестьяну…

"А ты тогда – барин!"

Только вот "барин", в отличие от меня, выглядел очень даже современно, в дорогом зимнем пуховике, модной меховой шапке и высоких меховых унтах.

– Я ж с Сургута недавно вернулся, – пояснил он, заметив, как я разглядываю его.

Забрав у меня из рук один стаканчик, он уверенно взял меня за локоть и кивнул в сторону невысокого терема.

– Пойдём, Белка, здесь слишком шумно, а нам надо поговорить.

– И для этого ты прилетел в Сибирь? Чтобы поговорить?

Вряд ли он, как и я двое суток трясся в поезде.

– Видимо, другого способа не существует. Разговор будет серьёзным. А ты – девушка непредсказуемая. Как белка. Всё время прыгаешь с ветки на ветку – не угонишься за тобой.

Мы зашли в кафетерий и устроились друг напротив друга за длинной лавкой. Алексей снял шапку, я последовала его примеру: сняла с себя платок, растегнула тулуп. Чувствовала я себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Видеть Алексея здесь, в Новосибирке, было для меня настоящим потрясением. Мыслей в голове не было никаких. Как и эмоций. Я просто ждала, когда он начнёт разговор.

– Кое – кто попросил меня передать тебе вот это…

Он вытащил из кармана сложенный вчетверо альбомный листок и протянул его мне.

– Что это?

– Посмотри.

Я догадалась, что это был рисунок от Маши. Развернула его. И оказалась права. Девочка изобразила себя с рыжим котом на руках и двоих людей рядом – мужчину и женщину. Они держались за руки и подозрительно напоминали мне нас с Алексеем.

В глазах неожиданно защипало, горло сжалось.

"Не смей плакать, психолог!"

Я молчала, стараясь изо всех сил сдержать лавину нахлынувших чувств.

– Я стал звонить тебе в тот день, когда Машка заявилась к тебе домой. Плохо себя чувствовал, да и вряд ли бы ты стала со мной разговаривать. Позвонил на следующий день, но абонет был уже не абонент.

Я всё еще разглядывала рисунок с комком в горле. Алексей продолжил:

– Твоя тётя чуть меня с лесницы не спустила меня с лестницы, когда я представился ей.

Наконец, я оторвала глаза от рисунка. Алексей смеялся, и лучики морщинок веером рассыпалась вокруг его глаз. Я взглядывалась в эти морщинки, и сердце моё оттаивало, оно вновь собиралось в единый пазл, обратно склеивалось в целое.

– Белка, почему ты опять убежала, не позволив мне всё объяснить? Я не спал с Яной. Поверь мне. Эта стерва что – то подсыпала в мой бокал за ужином. А выставила всё так, что я сам напился, а потом занялся с ней сексом… Я вернулся с командировки ночью, в доме – Янка собственной персоной. Она что – то наплела охране, показала паспорт, совместные фотографии, и те её пропустили, а я только с рейса, уставший, чтобы с ней скандалить, ну и разрешил остаться до утра на свою голову. Она обещала подписать все документы о разводе и касающиеся Машки. А потом опоила…

Верила ли я ему? Мне хотелось верить. До боли в пальцах, которые я судорожно сжимала, слушая его рассказ.

– Яна вернулась, потому что я стал достаточно статусным и денежным по её меркам. Она не хотела ждать вчерашнего студента, только вернувшегося с армии, пока тот встанет на ноги и разбогатеет. Ей хотелось всего и сразу. Я и бизнесом начал заниматься, чтобы только нос ей утереть, а потом… стало плевать. Бизнес процветал, доходы росли, и о Янке уже не вспоминал… Ходят слухи, что последний итальянец с которым она жила – бросил её, вот и решила она попытать со мной счастья. Её счастье – это деньги. А Машка ей никогда не была нужна. У Янки нет материнского инстинкта. Он генетически в ней не заложен. Оказывается, так бывает у женщин… – Алексей сделал паузу, печально усмехнувшись. Но его глаза моментально потеплели, когда он заговорил о своей дочери. – Но я благодарен Янке за Машку. Хотя эта благодарность обошлась мне в ооочень кругленькую сумму. Яна подписала бумаги о разводе, когда я пригрозил ей полицией за попытку отравления. Теперь она где – то опять на лазурном побережье. Плевать где… Моя дочь для меня – всё. Думаю, ты это уже поняла. Удивительно, но Машке ты сразу понравилась. Моих… хм… дам она не любила, мягко говоря. Она у меня девчонка с характером. Но добрая и ласковая. Справедливая. Смелая. Порой даже слишком…

Мне было очень приятно слышать такое о Маше, будто он и моей дочери говорит тоже. Я молчала и, опустив глаза вниз, по – прежнему смотрела на рисунок, лежавший передо мной на столе.

– Ну же, Белка? Ты мне ответишь что – нибудь?

Я долго пытаясь в своей голове подобрать подходящие слова, но не нашла ничего лучше, чем сказать:

– Приглашаю тебя к нам в гости на сибирские пельмени и кедровую водку. Если не боишься моей тёти, конечно.

Губы Алексея застянулись в широкую улыбку и, перегнувшись ко мне вперёд через лавку, зашептал на ухо самые восхитительные в мире слова:

– Люблю тебя, Белка, знаешь это? Давай уже наконец – то будем вместе. Во всех смыслах.

Его лицо было так близко… Бесконечно родное и любимое лицо. Подняв руку, я медленно провела пальцами по его лбу, по морщинам вокруг глаз, по подбородку, а затем поцеловала в губы, которые тут же ответили на мой поцелуй. Его лёгкое дыхание касалось моей щеки, согревая душу и сердце.

Несколько позже и моё тело будет согрето под горячими струями таким же горячим телом… а пока мы сидели и не отрываясь смотрели друг на друга.

– Будешь моей? – чуть хрипло спросил Алексей, замирая взглядом на моём лице.

На что я просто ответила:

– Я всегда была твоей.

КОНЕЦ

"Ты – рядом, и все прекрасно:

И дождь, и холодный ветер.

Спасибо тебе, мой ясный,

За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,

Спасибо за руки эти.

Спасибо тебе, мой любый,

За то, что ты есть на свете.

Ты – рядом, а ведь могли бы

Друг друга совсем не встретить.

Единственный мой, спасибо

За то, что ты есть на свете!"

(Юлия Друнина)