Текст книги "Fleurs d'orange (СИ)"

Автор книги: Оксана Пузыренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Что бы ты не хотел мне сказать, моего чувства этого не изменит. – Начала я прежде, чем парень начнет читать мне нотации.

К слову о чувствах. Почему в моей жизни все развивается так стремительно? Вот я воспарила от осознания великого и светлого, и вот меня наотмашь бьют «прекрасной новостью». Ладно, об этом я буду думать позже.

– И как давно ты… – Похоже, слово «влюбилась» застряло в его горле, как мелкая куриная кость.

– Я не знаю. Может это произошло сразу, а может и позже.

– А он?..

– Он чувствует тоже самое. – Сказала и сама поверила. Я вспомнила глаза парня, зеленый изумруды. Они всегда выражали его эмоции. И они просто не могли мне лгать. И его губы, они тоже не могли…

– Батори – лжец и бабник.

– Сплетни. В этом поместье ни разу не было женщин.

– Кроме его невесты, да? – Саркастично заметил Брендан и попал не в бровь, а в глаз.

Новость о роли Анжелики Эванс потрясла меня. Правда где-то глубоко-глубоко под коркой сознания я и так была готова к подобному. Я и лорд, серьезно?

Да и неожиданное присутствие Эванс в этот доме. Она здесь жила два дня, начиная с приема. Но после того, как мы встретились в спальне Эйдена, они отбыли в столицу. Как она мне сказала – за лучшей медицинской помощью. Они все еще не вернулись. А может, она увозила его от меня?

Ну как же я сама не догадалась? И могла ли я этому помешать? И имела ли право? Я тряхнула головой, стряхивая с себя тысяча вопросов, один невероятнее другого. Об этом я подумаю после того, как отвоюю себе право остаться тут. Судя по Брендану, он был близок к тому, чтобы просто взвалить меня на плечо и утащить отсюда.

– А что если эта помолвка была до меня?

– Ты не сможешь с ним быть. – Проговорил он не своим голосом.

– Я не могу быть с ним, я не могу быть с тобой… С кем я вообще могу быть, не подскажешь?

– Можешь! – Надрывно крикнул мой друг, и мы оба вздрогнули. Так громко его голос прозвучал в ночи. На миг мы замерли, прислушиваясь к звукам, но слышали лишь природу и тишину. – Можешь… Со мной.

Я прищурилась:

– Что ты имеешь в виду?

Руки парня сжались и разжались. Широкая грудь за темной водолазкой становилась больше от глубоко дыхания.

– Я боялся подпускать тебя к себе, Элли. Но когда я сделал все, чтобы оттолкнуть тебя, старательно втаптывая себя и твое представление о себе в грязь, то осознал, что это гораздо хуже, понимаешь?

– Ценим, когда теряем. – Горько продекламировала я простую истину. – Почему мы все об этом знаем, но всегда напарываемся на эти грабли снова и снова…

Я понимала, что Брендан хочет сказать мне. И от этого сдавило горло плотным комком из невыплаканных слез и невысказанных переживаний. Я смотрела на друга, а он впервые за ночь отказывался смотреть в мою сторону. Будто стыдясь того, что я могу прочитать в его темно-карих глазах, брюнет отвернулся в сторону, откуда виднелись окна особняка. Парень потер лицо, а затем взъерошил пятерней свои волосы.

– Элеонора, прости меня. Я умоляю тебя, прости. – Я поняла, что он имеет в виду и не просила уточнять. Это была Катина, это были грязные улицы Серого квартала, это было… Все, что он не мог, но так хотел контролировать. – Я был уверен, что так будет лучше. Я не хотел тебя втягивать во все происходящее. Больше всего я боялся снова потерять тебя, ведь найти, обрести тебя было таким счастьем, что сначала я даже не верил в это. Я просто разучился быть счастливым и верить в удачу. Считал, что она отвернулась от меня в ту ночь, когда я проснулся без тебя. Я всегда был один, и когда у меня появилась ты, спустя столько лет, все так нахлынуло… Чувства, эмоции, воспоминания. Я сначала и не понял, что произошло. Но ответственность перед тобой, желание спасти, защитить, уберечь… Не только от всего мира, но и от себя самого. Все это накатывало на меня снежным комом. И вскоре этот ком повлек за собой настоящую лавину, и я уже не могу из нее вырваться. Я видел тебя каждый день и сходил с ума только от этого. Я мечтал трогать твои волосы, обнимать тебя, смешить тебя, снова и снова. И чем сильнее мной овладевало это желание, тем глубже врастали своими корнями гроздья сомнения в душе: а смогу ли я спасти тебя? Или все будет как тогда? Снова?.. Если бы мы только встретились в других обстоятельствах, я бы никогда так с тобой не поступил, понимаешь? Я бы положил все к твоим ногам. И сейчас, когда я сам согласился на то, чтобы ты уехала… Элеонора, я не могу так. Ты не должна быть здесь. Когда я услышал о Вороне, я был готов разобрать все поместье по кускам, понимаешь? Я не преувеличиваю. Я хотел убивать так, как никогда не жаждал крови. И в момент, когда я ударил Реми, который не давал мне прийти сюда и нарваться на неприятности, я снова вспомнил, от чего хотел тебя спрятать. От себя. Но я не могу больше. Я не могу быть вдали от тебя, я был слишком далеко чертовы десять лет, не покидай меня больше. А я клянусь, что не причиню тебе боли. – Брендан поднял на меня глаза. – Я люблю тебя.

Три слова, сказанных другом твоего детства. Человеком, который стоит перед тобой с душой наизнанку. Три слова, как будто поставили точку в его бесконечном монологе, обнажающем сердце. Три слова и один взгляд, которым он посмотрел на меня. Глубокий, искренний. В этих глазах вся боль и вся правда.

По моим щекам давно текли слезы, их горячий поток не прекращался, и мокрые дорожки не думали высыхать.

– Брендан. – Тихо проговорила я.

– Помолчи, пожалуйста. Я знаю тебя как никто другой, и точно знаю, что ты хочешь мне сказать. Я не могу это услышать. Не сейчас.

Я сглотнула очередной комок. Было ли это честно? Он не просто просил промолчать. Эта просьба несла более глубокий смысл. Он надеялся на то, что мои слова и мои чувства могут измениться.

– Брендан… – Снова произнесла я как можно мягче. – Для меня во всем мире не осталось человека ближе, чем ты.

– Это ты сейчас так говоришь. Когда ты в это ввяжешься, когда увидишь то, чем я стал…

Я помотала головой:

– Послушай себя… Ты считаешь, что я буду тебя бояться?

– Будешь. Внутри меня поселилось что-то ужасное, Элли.

– Я не боюсь твоих демонов, Бренд, они у меня с руки есть будут. – С усмешкой произнесла я, а затем подошла ближе и заглянула парню в лаза: – Только ответь мне, пожалуйста, ты все это время искал меня, или ты искал хоть кого-то, кто помнит тебя настоящего? – Воскликнула я, но высказывание навело меня на еще одну мысль, более важную, чем все эти душевные стенания. Я сделала шаг вперед и схватила Брендана за руку, да так рьяно, что он опешил от смены моих настроений. – Этан! Этан здесь, ты понимаешь?! Правда, теперь его зовут Колман, но это неважно… Я не могу вернуться сейчас, мы должны с ним встретиться. Он обещал мне. Но после того случая он пропал, но он вернется, я знаю. Тем более, что он приемный сын отца Эйдена. Мы с ним точно встретимся.

Я продолжала возбужденно выдавать набор фактов. Удивление на лице друга сменилось подозрением и даже неверием в мои слова. Еще бы, я сама себе не верила. Лишь после моего подробного, хоть и ломаного, рассказа андабат-мятежник позволил себе допустить мысль о том, что наш друг тоже выжил в ту страшную ночь. Более того, он оказался совсем рядом.

– Никогда бы не подумал… – Пробормотал парень и продолжил размышлять вслух, обшаривая взглядом темные деревья вокруг нас. – Я искал его, но не проверял духовенство, конечно. Это странно. Да и как я мог подумать?..

Я крепче сжала широкую и грубую ладонь друга, обеими руками.

– Это не важно, Брендан. Главное, что мы встретили его. Мы снова вместе. Друзья однажды – друзья навсегда.

Брендан посмотрел на мои руки, а затем медленно развернул ладонь. Большим пальцем он погладил костяшки моих пальцев. Когда парень посмотрел на меня, в его глазах была такая тоска, что мне стало физически больно в груди.

– Ты считаешь, что мы вместе?

Неужели то, что беспокоило Брендана, этого могучего, закаленного в жутком обучении андабатов парня, было тем, что он может остаться один?

– Брендан, я никогда тебя не оставлю. – Я протянула руку и нежно погладила моего милого друга по щеке. Затем провела руками по волосам, они отрасли со времени нашей первой встречи и теперь чуть вились. – Теперь нас ничего не разлучит.

– Но ты хочешь остаться с ним. – Надломлено произнес парень и прикрыл глаза.

Его лицо чуть наклонилось ко мне, чтобы ладони были удобнее продолжать свою ласку. Я подошла почти вплотную, и обхватила его голову обеими руками, а затем привстала на цыпочки и поцеловала его в широкий лоб. Когда я отстранилась, он посмотрел на меня с теплотой и любовью, которую не каждый сможет понять. У нас не было мам и отцов, мы лишились братьев и сестер, у нас украли детство и родной край… Но мы все равно нашли друг друга и, главное, мы нашли в наших сердцах места

– Ладно. Тебе еще предстоит отбить жениха у самой влиятельной и завидной партии Сантониума. – Выдал парень, чуть ухмыляясь.

Я поняла, как дорого ему обошлась эта шутка. От этого сердце заболело еще больше, но я улыбнулась в ответ и снова крепко обняла его.

– Друзья однажды…

– …Друзья навсегда.

***

Я быстро прошмыгнула обратно в дом, пока андабаты делали обход вокруг него. Услышав шаги, я быстро сунула в карман платья странную вещь, презентованную мне напоследок Торрентом. При этом парень был очень загадочен.

– Где ты была, принцесса?

Знаете, порой человек задает вопрос, и вы точно уверены, что он знает на него ответ. Это был как раз тот случай. Урчащие тона в голосе Эйдена Батори были какими-то угрожающими, низкими, обещающими скорую расправу. Он вернулся в поместье, как обычно, в духе «снега в июле».

Я подняла голову, придав лицу самое отрешенное выражение лица. Эйден стоял рядом с одним из декоративных цветков, в половину его роста. Его руки были скрещены на груди. Одежду составляли пиджак и дорожные брюки, все еще сохранившие следы пыли, будто он вернулся пару минут назад. Сердце стало активнее качать кровь, чтобы справиться заодно с эмоциями, что вызывал во мне парень. Но слова Кацу не давали мне во всю насладиться своими чувствами.

– Дышала воздухом. В саду. – Ответила я и не солгала. Он же не спрашивал с кем я гуляла?

Я невозмутимо прошла мимо парня, на ходу расстегивая крючок верхней накидки.

– И не страшно тебе гулять ночью. Одной?

– В поместье нагнали столько андабатов, что иногда мне кажется, будто столица осталась без защиты. Все они перекочевали сюда, охранять вас, мой лорд. – Усмехнулась я, бросая взгляд через плечо на парня.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Закончил он фарс и перешел к действиям. Я замерла, не найдя в себе силы повернуться к нему лицом.

– А ты?

– В смысле? – Парень за моей спиной приблизился.

Я сделала глубокий вдох, вбирая в легкий воздух и силу. Медленно развернулась, глядя на него:

– Зачем сюда приехала Анжелика Эванс?

Если бы кожа Батори уже не была бледной, как белые розы в его саду, в этот момент она наверняка смогла бы поспорить за титул со сказочной Белоснежкой. Но Эйден растерялся лишь на долю секунду, прежде чем снова вернуть себе хваленое самообладание:

– Ты считаешь, что тебя это касается?

– А ты считаешь, нет?

– А ты будешь на все вопросы отвечать вопросами?

– А ты все мои вопросы будешь игнорировать?

– Это все было раньше, ясно тебе? Это былого до того как… Как я встретил тебя! Нет. Не так. До того как узнал какая ты.

Чей-то кашель заставил нас посмотреть в сторону лестницы, но оттуда никто не появился. Однако это дало Эйдену повод приблизиться ко мне и, взяв за руку, волоком притащить по всему дому до своей комнаты. По обеим сторонам двери стояло по Защитнику в форме, на коих хозяин поместья не обратил внимания, врываясь в свои покои. Здесь он также не стал отпускать меня. Закрыв дверь, парень прижал меня к себе и глубоко вдохнул запах моих волос. Я чувствовала, как его сердце бешено скачет в груди.

– Эйден. – Я прижалась щекой к грубому материалу его пиджака. – Что происходит?

– Что происходит?.. – Повторил он, как эхо, надо мной.

Я попыталась отодвинуться, чтобы заглянуть в лицо аристократа, но он сильнее и грубее прижал меня за спину к себе.

– Элеонора, ты – лиса. Рыжая, хитрая лиса. – Горький смех, в котором совсем не было счастья, заставил меня замереть в его руках. Эйден стал медленно гладить меня по спине. – У тебя такая худенькая спина. И вся ты такая маленькая, принцесса. Ты дрожишь. Замерзла в саду или боишься меня?

Эти бессвязные действия и слова не могли не напомнить мне о нервном расстройстве Батори.

– Эйден, я никогда тебя не боялась.

– Может потому что я никогда не давал поводов? И ты ошибочно решила, что мной можно крутить так, как ты этого хочешь, лисенок?

Это было комично: мы стояли в объятиях друг друга в комнате, освещенной только щедрым лунным светом, но в этом будто не было любви, что совсем недавно я ощущала в этом же помещении. В этом был какой-то вызов, упрек.

Сейчас его потемневшие глаза напоминали цвет вечнозеленой хвои. Как и иголки этих деревьев, взгляд стал обладать какой-то колючестью, холодностью.

– На что ты намекаешь? – Я снова попыталась отстраниться от Эйдена, и теперь он позволил мне это сделать.

– Я не силен в намеках. Я говорю прямо и по существу. Но не все и сразу. Мы дойдем до этого, Элеонора. А пока…

Эйден подошел к своему письменному столу, и, выдвинув ящик, что-то достал оттуда. Это был тонкий и изящный стилет. Он блеснул, поймав своим лезвием отблеск лунного света. Мои глаза от испуга расширились:

– Что ты делаешь? – Прошептала я.

– Ну, наверное, пугаю тебя. Теперь получается? – С улыбкой произнес Эйден, поигрывая клинком в руках и скользя по нему длинными пальцами.

– Ни разу. – Выдавила из себя я, хотя с трудом оторвала взгляд от опасного железа. Возможно, оно бы не казалось мне таким опасным, если бы не находилось в руках у психически нестабильного парня.

– А твои глаза говорят совершенно обратное. – Произнес парень, делая шаг ко мне. Отступать было некуда, я итак прижалась спиной к стене.

– А твои глаза выдают в тебе психа. – Бросила я. – И не только глаза, знаешь, ты весь прекрасно вписываешься в этот образ.

Эйдан захохотал, прекрасно подтверждая мои слова.

– Ты даже не представляешь, насколько ты близка к правде, милая Элеонора.

Затем он с улыбкой повернул стилет ко мне рукоятью. Я с подозрением уставилась на оружие.

– Бери. – Сказал он.

– Спасибо, откажусь.

– Ты уверена? Это подарок. Платья тебе не нравятся, может, хоть оружие придется по душе. Тем более что свой кинжал ты из-за меня потеряла…

– Ничего страшного.

– Я сказал, возьми его. Ты знаешь, в ряду мятежников без него никуда. Или твой парень принес тебе еще что-то новое, что можно спрятать в корсете платья? Как его… – Эйден пощелкал в воздухе пальцами, будто вспоминая что-то. – Ах, да! Брендан! Верный пес короны оказался игроком на двух полях, кто бы мог подумать…

Холод пронесся по моему позвоночнику. Я сглотнула.

– Как давно ты…

– Да какая, в сущности, разница. Главное, что тебе следует узнать: тебе удалось обвести меня вокруг пальца. Ты умница и можешь гордиться собой.

Я нахмурилась:

– Эйден, что бы ты не думал, не делай поспешных выводов… Я не…

– Ты не обнималась в саду с главой мятежников? Не с ним ты танцевала на балу перед моим носом? Не его клинок был на твоем бедре, как защита? От кого, от меня? Серьезно?!

– Этот клинок спас тебе жизнь. – Прошипела я, распаляясь.

– Справедливо. Да только нужна ли мне такая жизни, принцесса?

Я отшатнулась от его слов, как от пощечины.

– Не смей такого говорить.

– Почему? Моя смерть была бы неплохим шансом воссоединиться с твоим любовником. И знаешь что, если с вашим мятежом ничего не выгорит, то может ты попробуешь себя в королевском театре? Ты так профессионально разыгрывала недотрогу передо мной, сводя с ума этими глазами, улыбками, этим нравом. А сама в это время служила тепленькой подстилкой для ублюдского… Не смей!

Моя рука, которой я хотела ударить парня по лицу, была остановлена в воздухе. Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга, как два безумца.

– Никогда. Никогда не говори ничего о Брендане.

– Защищаешь свою любовь. Как это по-женски. – Выплюнул Эйден с горечью.

Я видела это. Я видела, как ему больно. Я чувствовала, как крепко он сжимает мою руку, но делает все, чтобы не причинить мне боли. Судорожный всхлип вырвался из груди.

– Ты не можешь упрекать меня в чем-то Эйден. Ты помолвлен. Когда ты планировал мне это сказать? До или после того, как затащишь меня в постель? Или на общем собрании вашего дражайшего семейства, чтобы прилюдно показать мне мое место? Какую игру ты затеял? Почему сажал меня рядом с собой? Почему ты целовал меня? Почему делал то, что делал? Кем я должна была тебе стать? Любовницей? Почему ты заставил меня… Влюбиться в себя? – Последняя фраза, вылетевшая из моего рта, оглушила нас обоих.

Лицо Эйдена изменилось, будто я ударили его своими словами. Не было понятно, как он к этому относится.

– Лжешь… – Он приблизился ко мне вплотную, для этого ему хватило полушага. Его лоб коснулся моего. – Почему ты так красиво лжешь…

– Ты можешь не верить, мне все равно. Но я и Брендан просто друзья, Эйден. Я знаю его почти с рождения. Он моя семья.

Эйден

Единственный человек во всем мире мог вывести меня из себя одним словом, взглядом, движением хрупкого плеча. И этот человек рушил все барьеры моего самообладания прямо сейчас.

И новым толчком для проблем стало очередное упоминание Брендана и тепло, с которым она произносила имя этого человека. Черт, да она хотела поднять на меня руку за его оскорбление! Я сильнее сцепил зубы. Вена на шее вздулась и пульсировала.

Я видел их. Она обнимала его. Моя хрупкая, нежная Элеонора спокойно стояла в руках человека, который мог щелчком пальцев переломить ее тонкую шею. Это был самый опасный человек, и именно ему она позволила себя обнимать. Вид этой картины снова возник у меня перед глазами. Я отстранился от девушки и посмотрел в ее синие, глубокие глаза. Моя. Говорила ли она правду, или это была очередная хитрость? Какая, в общем, разница? Ведь она моя.

Я убеждал себя, что преследовал только личные выгоды, желая заполучить эту девушку. Я мог утереть нос отцу, обладая ею. Я мог доказать миру, чего стою. Что я умнее их всех. Но все это оказалось ложью. Все мои мысли рассыпались в прах. Лгать самому себе… Разве это не самое жалкое поведение? И все же, именно это я пытался делать каждый день, смотря на Элеонору. Ведь на самом деле, с того момента, как я увидел ее в шатре мятежников… С момента, когда червовый и пиковый тузы легли на сукно стола… С тех пор я желал обладать ею. Но вот она, судьба. Все же она не вознесла меня на верх, она свергла меня в самую пучину собственноручно сотворенного ада.

– Все это не имеет значения. Больше ты его не увидишь.

Страх проскочил в ее глазах. Она не боялась меня, не боялась умереть от чьего-то клинка, но всерьез испугалась, когда поняла, что может не встретиться с этим отбросом.

– Что ты имеешь в виду? Эйден, ты не понимаешь. Все что происходит касается не только нас с тобой, это гораздо…

– Серьезнее? Опаснее? Смертельнее? Элеонора. Я уже говорил тебе, и повторю снова: ты принадлежишь мне. Лишь я могу обладать тобой. Касаться тебя. Любить тебя.

Девушка с шумом втянула воздух, отчего ее грудь чуть приподнялась в плотном корсете. Желание освободить ее от корсета и лишней одежды стало почти осязаемым. Я желал ее всю, без остатка.

Моя.

Лишь эта рыжая девчонка одна в целом мире смогла воскресить во мне утраченные чувства. Чувства, которые я не в силах был объяснить и даже не пытался. И прямо сейчас она будила во мне внутренних демонов.

– Эйден, ты чудовище! – Крикнула она.

– Верно.

– Псих!

– Конечно.

– Эгоистичная сволочь!

– Бе-зу-слов-но.

– Ур… – Я проглотил последний нелестный эпитет в свой адрес, закрывая ее ротик поцелуем вместо кляпа.

Секундное замешательство и маленькие тонкий пальцы уже вцепились в мои плечи, а затем скользнули вверх, зарываясь в волосы и вызывая во мне глухой стон. Ее губы раскрылись, впуская меня в горячий рот.

Полные губы были сладкими, и это не образное выражение из дешевого бульварного романа. Она вся была сладкая, как будто в детстве пила цветочный нектар вместо материнского молока и этот вкус остался на ее устах, ее коже.

Я крепче сжал девушку в своих объятиях, желая чувствовать ее всю, каждый изгиб тела и сантиметр кожи, горевший пламенем. Какая она горячая. Она была пламенем в моих руках. Огнем, который люди всегда искали. Огнем, который дарует свет и жизнь. Она стала моим светом и моей жизнью.

Ее язык будто был создан для того, чтобы приносить удовольствия. Движения стали интенсивнее, откровеннее. Наш поцелуй становился глубже, интимнее. Тело девушки трепетало и таяло в моих руках, сильнее прижимаясь. Нежная с виду, этот ангел так прекрасно владел искусством порока, что буквально сводило меня с ума. Неожиданно в голове снова возникла мысль, что овладеть такими навыками моя (моя, ничья больше) девушка могла на уроках у этого проклятого андабата, преступившего закон. Осознание этого разозлило меня, как ни что иное. Я оторвался от губ девушки, тяжело дыша. Дыхание Элеоноры вторило моему: сбивчивое, рваное, горячее и манящее. Ее губы припухли и влажно блестели. Глаза были будто поддернуты дурманом. Черт возьми, она прекрасна.

– Ты – мое проклятье. И мне еще предстоит гореть за тебя в аду.

Не глядя на девушку, все еще находящуюся во власти эмоций и желания, я позвал охрану.

– Отведите мисс Элеонор Макартур в ее комнату и не выпускайте без моего разрешения.

Элеонора

Когда мне было 15 лет к нам, на Запад, приезжал зоопарк. Спонсоры расщедрились и отправили девушек академии, отличившихся в чем-либо, на экскурсию, в качестве поощрения. В пятьдесят таких счастливчиков волею судеб попала и я. Выиграла соревнования по конкуру.

Вид животных меня восхитил и все они запомнились мне надолго: от игривых мартышек, что скакали по канатам, до огромного слона с невероятно добрым выражением морды. Но прямо сейчас я отчетливо представила перед собой тигра. Именно от его клетки я не хотела уходить. Именно тогда у меня сжалось сердце, и я желала, чтобы его выпустили на волю.

Тигр был совсем молодой, зоопарк получил его в подарок от каких-то охотников. У него была прекрасная, блестящая шерсть. Гибкое тело представителя грозного семейства кошачьих было насыщенно-оранжевого цвета и покрыто черными полосами. Но больше всего меня поразили его глаза: ярко-голубые, они тревожно сверкали. Говорят, что такие глаза могли быть только у белых тигров.

Животное ни секунды не находилось в покое. Зверь постоянно мелькал то в одном, то в другом конце небольшой клетки. Его хвост нервно бил по полу, изредка выметая мелкий сор или поднимая пыль. Он ненавидел неволю, он ненавидел железные прутья, он ненавидел людей, что его здесь заперли и был прав. Этот зверь не был создан для клетки. Никто не был.

Почему я почувствовала тогда такое безграничное понимание его чувств? Может потому, что сама того не ведая, я жила до совершеннолетия в клетке. Я совершенно не знала, каков мир за пределами академии. Я верила, что он широк и прекрасен. Что нам мир прекрасен. Я не знала о страданиях людей, о зачистках – подобных кровавому жертвоприношению, о власти высших.

Ну а прямо сейчас я, рыжая девочка с синими глазами, точно также как тот редкий тигр, мерила шагами свою комнату. Тринадцать четыре шага от входа до противоположной стены. Двадцать шагов от двери ванной комнаты до окна. Вот и весь периметр, что был в моем распоряжении последние четыре дня. Сколько минуло в часах могу сказать только интуитивно, потому что их я разбила на вторые сутки заточения. Но четыре дня! За это время могло произойти что угодно…

Что мог сделать Эйден с информацией о Брендане? И как много он узнал? Даже если ему нет дела до отступников, он мог сделать больно моему другу из слепой мести. Он был нестабилен.

Я снова осмотрелась вокруг, как будто что-то могла по волшебству измениться. Недавно отсюда вынесли большую часть вещей, что я не успела разбить. Не из целей экономии, а «чтобы я не вздумала пораниться». Я лишь фыркнула на это предположение. Они правда считают, что я решу расстаться с жизнью, порезав вены черепком от вазы? Нет уж, такого удовольствия я никому не доставлю.

За моим окном не было ни одного дерева, пробраться на крышу тоже было бы самоубийством. Ну, или самым крайним вариантом, граничащим с самоубийством. К тому же под окнами постоянно мелькали андабаты дома Батори, которые стали гораздо смелее, когда у меня отобрали метательные снаряды.

На их плечах виднелись характерные зеленые вензеля в виде буквы “Б”, оплетенные виноградной лозой – символ плодородия и изобилия. Ходят слухи, что пока Батори не стали торговцами морей, они были самыми знаменитыми виноделами. Отсюда и пошел герб. Да и на сегодня запасы вина Батори самые огромные, больше королевских. Не даром Эйден постоянно сидит с бокалом вина.

Только вот сейчас Батори гораздо бы больше пошла рыба. Или, если верить мерзким слухам, то, например, мак.

Интересно, а Анжелика Эванс сменит свой герб после свадьбы? Их семья носила символ голубя, взмывающего в солнечных лучах в небо, с небывалой гордостью. Символ смирения, доброты и чистоты, а также Святого Духа. Сменить фамилию, сменить герб…

Мысли о будуще свадьбе, о которой частенько говорили горничные, сводила меня с ума. Эйдена не было в особняке и одному Богу известно, куда он отправился. Уж не выбирать ли парадные перчатки для важного события? Я с ожесточением пнула подошвой туфли стул, и он с грохотом завалился на спинку. Охранники, что стояли за моей дверью, на подобные звуки уже не реагировали.

– Что тут? – Раздалось за дверью и сначала я подумала, что поспешила с выводами.

Прислушавшись к диалогу я поняла, что всего лишь наступило время обеда. От еды я отказываюсь уже сутки, с тех пор, как поняла, что мне подсыпают успокоительное, а вечером и снотворное. Считать совпадением то, что после вечерней трапезы я могла уснуть там, где стояла, я не собиралась.

– Вы постоянно будете это спрашивать? Обед для мисс. Пора бы запомнить.

– Ты не ерничай. Порядок такой.

– Проходите. Стойте. Новенькая что ли?

– Ага, моя протеже.

– Красивая.

– Не про твою честь.

Хохот охранников и характерный звук ключа, проворачиваемого в замочной скважине. В комнату вошли две горничные. Я даже не обернулась к ним. Ничего не имела против Софи, но мое настроение с каждым часом, проведенным в заточении становилось все менее радушным.

Дверь за девушками тихо затворили дверь, бросив что-то о времени напоследок.

– Мы принесли еду. – Как-то слишком громко заявила девушка.

– Мы? Одна ты уже не справляешься? – Проворчала я, прикидывая в уме варианты развития событий.

Может, Батори решил применить силу в ответ на мое объявление голодовки и одна из служанок будет меня держать, пока София с криками «Ложечка за меня, ложечка за лорда» попробует напичкать меня бульоном?

– Нет. – Произнесла девушка, ставя на стол поднос с тарелками, от которых исходил пар и потрясающие ароматы. Сейчас разревусь. Все-таки голодовки – это не мое. – Но мне кажется, что вы одна не справитесь.

В голосе Софии прослеживались такие довольные нотки, что я обернулась, чтобы понять причину ее счастья. И обомлела.

– Привет. – Голос чистый и мелодичный, как родниковый ручей сказал мне, что это не сон и не галлюцинация на почве недостатка еды.

Стелла стояла передо мной, в униформе служанки дома Батори, с сияющей улыбкой и слезами в глазах. Ее руки были сложены на переднике и мелко подрагивали.

– Стелла… – Прошептала я, делая короткий, нерешительный шаг.

А потом еще. Еще. Еще!

Я пересекла комнату и крепко прижала девушку. Ее худенькое тело заходило ходуном, от того, что она беззвучно зарыдала.

– Как я ску… Ску… Ску… – Попыталась произнести моя подруга, безуспешно сдерживая рыдания.

– Я тоже скучала. Я так по тебе скучала, Стелла.

Я отстранилась, чтобы посмотреть на нее, а затем снова прижала к себе. Потом снова отстранилась, и снова обняла.

Софи кашлянула и стала громко греметь посудой на столе:

– Я все-таки рекомендую вам поесть! И мы не уйдем, пока тарелки не будут пустые! Это приказ молодого господина! – Говорила она так, чтобы слышали андабаты, а затем прошептала: – Я сейчас сама расплачусь, девочки. Но если вы не будете вести себя тише, охранники могут оказаться не такими сентиментальными.

Стелла на этот раз чуть отодвинулась сама и стала вытирать лицо обеими ладонями, а затем махать перед ним руками, будто потоки воздуха могли осушить ее глаза.

– Как ты здесь оказалась? Что?.. Почему ты?..

– Элеонора. – Стелла взяла меня за руки и повела к столу. – Сядь и поешь, я тебе все расскажу.

Я нахмурилась:

– Даже я в таки моменты не могу думать о еде! И я не ем, бойкот. – Я закатила глаза.

Стелла и Софи переглянулись:

– Тебе понадобятся силы, так что кушай.

– Я позаботилась о том, чтобы в еде не было лишних ингридиентов. – Подмигнула мне юркая Софи и мне захотелось ее расцеловать. Впрочем, я так и сделала, вызвав у девушки короткий смех.

Я села и стала есть, чувствуя, как горячий суп согревает мне все внутри. Но в тарелку я не смотрела, во все глаза уставившись на Стеллу. Казалось, что если я отведу взгляд – она исчезнет.

– Почему ты здесь? Я имею в виду… Это плохо, Стелла! – Я нахмурилась. – Они не должны были посылать тебя!

– Я недостаточно смелая? – С улыбкой поинтересовалась подруга.

– Вообще-то да. – Подтрунила над ней я. – Это опасно. Почему тебя подвергли такому риску?

– У нас не было иного выхода. Кейко Мори приходила в особняк на встречу с тобой, а ее выставили. Столько ругательств на японском я не слышала никогда.

– Кейко приходила? Когда?

– Позавчера. Когда письма от тебя перестали приходить все напряглись. Брендан и Реми сейчас рядом с Сантониумом, в крепости андабатов, что обрамляет левую сторону города. Пробраться сюда не андабату, например, Пирату или Томасу, было бы рискованно. И вот. – Стелла указала руками на себя, как на живую иллюстрацию решения.

Стелла села рядом со мной. Софи притащила стул, который я откинула, и тоже уселась рядом.

– Безумие. Как ты вообще оказалась среди отступников? – От меня не укрылось, с какой легкостью блондинка орудовала именами моих друзей в разговоре.

– Они забрали меня. Точнее, они предложили мне уйти, и я согласилась.

– Но разве твое место было не прекрасным? – Я отбросила ложку и взяла руки своей подруги. – Я слышала, как ты пела, Стелла. Ты хочешь от этого отказаться?

– Пока что выбирать не приходится. Я не ушла из труппы. Но если мне предстоит такое решение, я выберу вас. Брендан рассказал мне, что происходит, Элеонора. А я рассказал ему то, что знаю. Я слишком долго пробыла во дворце, чтобы не понимать, что мир меняется. И я хочу быть на правильной стороне.