Текст книги "Награда для Регьярда (СИ)"

Автор книги: Оксана Глинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Уже несколько часов я лежала в постели и, не смотря на безумие прошедшего дня, так и не смогла сомкнуть глаз. Вымотанная и уставшая я все равно металась и ворочалась, а в голове по-прежнему не укладывалось, как Ошана могла так поступить? Зачем ей всё это надо? Да что вообще на уме у этой безумной девчонки?

Затащила меня в такие дебри, что без хорошего проводника не выбраться, наворотила дел ‒ до сих пор не могла понять, зачем ей надо было прыгать с того утеса. Разве, что Ошана стремилась побыстрее распрощаться с жизнью, но на несчастную она похожа уж точно не была. Явно чрезмерная любовь брата помогала осознавать свою безнаказанность и неуязвимость. Ко всему прочему ‒ меня просто сводил с ума разговор со змеем, это все было удивительно и невероятно, но при этом так непонятно и страшно. Мне казалось, что именно змей среди всех этих событий и был сном. А вот дурь Ошаны мне не приснилась.

После того, как нас нашли, и Ошана при всех стала на меня клеветать, дорога назад прошла в полном молчании. Хуже всего, что Регьярд не сказал ни слова. Молча усадил меня на своего коня и так же молча довез до крепости. Мне бы стало легче, облей он меня словами презрения, но мужчина, который так навязчиво меня убежал в том, чтобы я ему доверилась, никак не отреагировал на обвинения сестры в мой адрес.

А что я, собственно, хотела?

Чтобы Регьярд стал ругать родную сестру, отстаивая мою честь? Ошана, при всей своей агрессивности, выглядел довольно жалко ‒ промокшая, растрепанная, покалеченная из-за собственной дурости, и, тем не менее, стремящаяся меня очернить ‒ зрелище во истину печальное. Так что глупо было бы вообще ожидать, какой-то защиты со стороны владетеля. Мне бы, на его месте, было стыдно.

Но Ошана сестра Регьярда, а кто ему я?

И почему он от меня не отказался, когда я его просила об этом? Не было бы всех этих неприятностей на наши головы.

Ко всему прочему, произошедшее в горах казалось невероятным сном. Змей, что-то говоривший про вершины Когтей, представлялся размытым и неестественным ‒ возможно, он был просто порождением усталости и страха. Но Ошана тоже видела того змея, значит ничего не приснилось и не привиделось. А жаль. Можно было бы и правда сослаться на временное помутнение собственного рассудка.

Так я не заметно для себя провалилась в сон. И снились мне горы, а я парила над ними в неимоверной высоте, только мне было не страшно, будто я была рождена среди ледяных пиков и серых туч вольной птицей. Потом я бродила по горным расщелинам и спускалась глубоко под землю. Кто-то звал меня ‒ сквозь сон я отчетливо слышала свое имя. Я даже видела ту самую вершину Когтей, только откуда мне это было известно, что это именно она ‒ не знаю. А голос все звал, завораживал, утаскивал куда-то в небо, под землю, куда угодно, но уж точно отпускать не хотел.

Меня бы так и утянуло в самую глубину сна, откуда нет возврата, если бы не сильная тряска, из-за которой разум мой смог вынырнуть из распахнутой ловушки духов.

Навязчивости, вытягивающей из ледяной реки сна, чужой воли невозможно было противиться. А, когда я все же открыла глаза, то закричать не дала ладонь, закрывшая мой рот.

‒ Госпожа, ‒ выдохнули мне прямо в ухо, ‒ мы явились от имени вашего отца. Он обеспокоен вашим исчезновением и очень желает вернуть вас обратно.

Мой отец?! В это не просто верилось с трудом. Нет, в это не верилось вообще!

Я запоздало начала барахтаться, чтобы вырваться ‒ рука закрыла мне не только рот, но и перекрыла доступ к воздуху ‒ однако, меня сжали еще крепче. Возникло опасение, что меня пришли не уговорить отправиться к отцу, а задушить.

‒ Госпожа, ‒ снова мне задышали в ухо, ‒ обещайте не шуметь.

Я усердно закивала только ради того, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха.

‒ Я вам не верю! ‒ сказала сразу же, как получила возможность дышать.

‒ Возьмите вот это, ‒ мне протянули золотой перстень с прозрачным камнем. Пришлось встать из постели и подойти к камину, чтобы рассмотреть ‒ не фальшивка ли. В прозрачном камне от отблеска огня проявилась буква «Х». Надо же, и правда перстень Хельдога.

Ну и ну!

Этот фокус он мне показал пару лет назад, когда его неожиданно накрыло волной необъяснимой заботы. Еще он говорил, что такого диковинного кольца больше ни у кого нет, это единственная в мире драгоценность, когда внутри камня вырезаны буквы и их на первый взгляд не видно, и лишь от отблесков огня свет в гранях преломляется так, что становится заметна заглавная буква имени батюшки. С этой штукой Хельдог ни за что бы не расстался… просто так.

Что происходит? Зачем я так нужна отцу?

В голове возникла ядовитая мысль, что хоть отцу-то я нужна, а вот Регьярду, который так пекся обо мне вначале, стала безразлична после этого случая в горах. Куда важнее расстроенная Ошана. Да что уж там! В конце концов она его родной человек.

‒ У подножия крепости ожидают лошади, ‒ видимо, заметив мое смятение, заговорил ночной гость, ‒ владетель очень занят, поэтому есть возможность уйти незамеченными.

Даже и не знала, что сказать, как поступить? Правильно поступить и не оступиться. Кем я была при своем отце? По сути ‒ никем. Он осознанно не замечал меня годами, дарил обязательные подарки к празднествам, не приносящие радости ни глазам, ни сердцу. Но, может, я чего-то не понимаю в отцовской заботе?

Единственная из всех дочерей, я росла в семье родной сестры Хельдога, тогда как другие дочери воспитывались, где угодно и кем угодно, пока их не выдавали замуж выгодно для батюшки. Мне же дали неплохое образование, у нас с Силен в наставницах и няньках была целая всамделишная целительница. Со стороны это выглядело ‒ будто бы тётка, заботясь о родной дочери, одинаково заботится и о племяннице, но что если это, и вправду, обо мне заботились, а Гила видела в этом выгоду. Осуждать её было невозможно, потому что тётка относилась ко мне неплохо и любила по-своему, ничем не выделяя от родного ребенка.

Вопросы роились в голове скопищем рассерженных шмелей, не думая смолкать, не находя выхода в стройных ответах.

Не проще ли отправиться к отцу и все у него выведать?

Но… Регьярд.

Почему мне нестерпимо хочется его увидеть и поговорить с ним, перед тем как исчезнуть навсегда? Потому что он сам не захотел. Мысль больно резанула душу.

Регьярд ушел, не обернувшись, оставил меня одну прямо во дворе. Вот что не давало покоя мне все это время ‒ отчужденность владетеля, которая доставляла невыносимую боль. Неужто легче поверить в мои злые намерения, чем расспросить обо всем, узнать, что я пережила за те бесконечно длинные часы? А ведь клялся защищать, но, может, это я всё придумала, на самом же деле не нужна я была ему вовсе. Так, мужское самолюбие потешить ‒ Гила рассказывала, что мужчины ничем не гнушаются для этого. Пусть тешит свое самолюбие Регьярд, только без меня.

Возможно, Хельдог найдет для меня место в своем отцовском сердце.

‒ Мне нужно одеться, ‒ голос был твердым и уверенным, на удивления для меня самой, ‒ а еще взять кое-какие вещи.

‒ Благодарю вас госпожа! ‒ ночной гость низко склонился. Только сейчас я рассмотрела в нем юношу среднего роста с длинными темными волосами. Горец, но полукровка. Как и я, с примесью северной крови, плескавшейся в светло-голубых глазах. Чужак в крепость не попал бы, значит юношу наняли.

Было страшно вот так сбегать. Но что меня здесь ждало?

А дома есть Силен, Нея и… Илвар, про которого позорно я запамятовала. Стало стыдно. Получается, никакая это не любовь, раз про жениха забыла после поцелуя с другим.

Не надо было вспоминать об этом. Тепло объятий Регьярда, его нежность тогда, в саду, заставили пожалеть о столь скоропалительном решении сбежать. Только и смысла оставаться в Гримхайле я не видела.

Ночной холод встретил ледяными порывами ветра, тут же впившимися в тело. Я поплотнее закуталась в плащ, накануне любезно мне предложенный Ошаной. Радости не добавлял и внутренний голос, разъедающий мою уверенность ‒ правильно ли поступаю? Конечно не правильно. Но показываться на глаза Регьярду тоже не хотелось, не было желания выслушивать слова упреков, которые сорвутся с его губ. Я избавлю его от участи делать выбор, сделаю его сама. А по причине неуживчивости характера его сестры, владетелю этот выбор сделать придется. Нет, ну в самом деле: пусть женится на Кире, заживут тогда двумя семьями на один дом. Потому, как я полагаю, в сладких мечтах Ошаны, Кристоф никуда не денется и женится на ней. Совет им всем да любовь. Без меня. Как ни крути, а я там лишняя.

Буря эмоций, клокотавшая во мне, гнала вперед в темноту на встречу пронизывающему ветру. Из-за того, что из освещения имелась одна полная луна, нырявшая поминутно в плотные мешки туч, я не особенно могла рассмотреть то, что было под ногами, вот и рухнула, больно ударившись коленками.

‒ Госпожа, осторожнее, ‒ молвил ночной посланец, помогая мне подняться, ‒ лошади рядом, мы почти добрались.

Быстрее бы уже ‒ пронеслось в голове.

Оставшийся путь, я уже не так спешила, благо юноша тоже сбавил темп, время от времени, поддерживая меня. Проводник явно был местным, так как уверенно двигался в глухих закоулках крепости и её окрестностях. Другое дело, что он явно пошел на предательство своих соклановцев, ради чего?

Да, Хельдог умел уговаривать, был настойчив, если хотел чего-то добиться. Неужели я так ему нужна? Зная правителя Смежных земель ‒ нужна я была ему явно не из-за терзаний в отцовском сердце, у Хельдога была какая-то цель. Вот теперь все стало в голове проясняться. Ну я и дуреха! Зная батюшку ‒ так сглупила. Но глубоко-глубоко в душе мне очень хотелось, чтобы в горькие часы терзаний, рядом был Регьярд, а он не пришел.

Из-за круговорота мыслей и поднимающейся горячей волны чувств, я ослабла окончательно, ещё несколько раз снова оступилась и упала, разбив колени уже в кровь. На том терпение моего сообщника закончилось, и он, шипя что-то о моей нерасторопности и неуклюжести, довольно резво перекинул меня через свое плечо и понес к скрытой коновязи. Из-за боли и растерянности я не успела воспротивиться, от того выбрала позицию мирно висящего куля ‒ не видела смысла в стенаниях и дёргании. Глупость я уже совершила, когда согласилась уйти, теперь уже поздно отступаться от своего решения.

‒ Ну, ты привел девчонку? ‒ голос из тени под скалой был недовольный, грубый и уставший.

‒ Принес, ‒ отозвался юноша, возвращая меня на земную твердь.

‒ А чего так? ‒ продолжали беседовать мои похитители, пока я пыталась устоять, приходя в себя от головокружения. ‒ Не согласилась добровольно?

‒ Прекрати болтать! ‒ молодой человек начал гневаться, это отчетливо слышалось в его голосе, до этого вполне мягком и вежливом. ‒ Если Регьярд узнает, что это я приложил руку к её пропаже ‒ мне несдобровать.

‒ Сам вызвался! Знал, что тебе будет за это, и всё равно вызвался.

‒ У меня свои причины на это. Где деньги?

Незнакомец был северянином, это отчетливо различалось по его речи, характерной для жителей Смежных земель, а теперь и полная луна раскрыла его внешность. Коренастый, но крепко сложенный, с отблеском светлой копны волос на голове и растительности на лице. Он был спокоен и уверен, а вот молодой горец-полукровка нервничал.

‒ Держи! ‒ северянин швырнул парню кошелек, звякнувший о камни.

В этом жесте было презрение к предательству, которое совершил юноша. Для северян такой поступок равносилен самой отвратительной низменности, но меняются времена, меняются и люди ‒ некогда вспыхнувшая война между северянами и горцами расставила многое на свои места. Возможно, у молодого человека были серьезные причины, чтобы так поступить.

Парень подобрал кошелек и повернулся ко мне.

‒ Доброй дороги, госпожа, ‒ склонился он передо мной, что меня несказанно удивило, ‒ надеюсь вы очень скоро окажетесь рядом со своим отцом.

‒ Спасибо, ‒ слабо промямлила я, потому как еще больше стала жалеть о содеянном, мысленно переживая даже за этого полукровку, которого нужда толкнула на предательство.

‒ Хватит любезностей, госпожа, ‒ северянин был не столь вежлив, как молодой горец, от того бесцеремонно подтолкнул меня к лошади, ‒ нас и правда ждут у границ наши люди, пора поторопиться.

‒ А ты, ‒ повернулся он к юноше, ‒ не вздумай язык распускать, даже под пытками о том, что передал девушку мечнику Смежных земель.

‒ Я не такой дурак, как вам хочется думать, ‒ впервые улыбнулся горец, непривычно для такой обстановки расслабленно опершись на искривленный ствол дерева, ‒ уговор есть уговор.

Мой провожатый только хмыкнул, подсаживая на тихую лошадку что топталась всё это время рядом с боевым конём мечника. Значит все и правда серьезно. Мечники служили действительно моему отцу под предводительством Илвара, неужели жених вспомнил о моем существовании? Даже если это и так, то ему явно напомнили об этом, причем весьма настоятельно. Честь, честь ‒ сколько красивых слов, но сговоренный жених крадёт меня, как ночной тать. И если бы ещё сам пришел. Где же тот призрак благородного воина, об объятьях которого я так мечтала? Почему я разуверилась, из-за чего шоры возвышенности спали с моих глаз?

Наверное, из-за того, что нам так никто и не пришел на помощь тогда, когда напали враги. А ведь я ждала ‒ именно люди Илвара должны были защищать границы в тех местах, но они как раз отправились на южные территории. Не мое дело судить о делах воинов, но Гилы больше нет, и дома у Силен тоже нет. Кстати, надо будет оговорить этот момент с отцом, раз уж решила вернуться в родные пенаты, пусть поможет отстроить кузине её жилище и местным в округе хоть немного восстановить хозяйство. Не откажет же он в память о родной сестре.

Лошадка, нервно подрагивая на узкой горной дороге, уносила меня от крепости, в которой где-то мирно почивал Регьярд. Спокойных ему снов. Наверное, в этом мире не суждено нам пересечься больше. Поймала себя на мысли, что владетель мне нравился, как мужчина. Воспоминания о нём затрагивали какие-то слишком глубинные ощущения в душе, я отчетливо поняла, что прежней уже не буду. Никогда. Слишком многое переосмыслила за короткое время. И конечно Илвар не обидится за разрыв помолвки. Я побывала в плену, к тому же жила в доме чужого мужчины ‒ жених будет только рад избавиться от меня, что очень славно. Силен, как раз, нужна будет помощь в хозяйстве. Надеюсь, они ждут меня с Неей.

Глава 12

Вилия

Темноту ночного неба потеснила светлая полоска рассвета, неуверенно выглядывающего из-за гор. Казалось, даже светилу стыдно от моего предательства больше, чем мне самой. Только вот мне сомнительно, что это было всамделишное предательство, так как за собой я никакой вины не чувствую. Огорчение, да. Может быть еще разочарование, но не предательство.

Мы прибыли к развилке. Как в старых сказках, подумалось мне ‒ одна дорога вела к судьбе, позади останутся горные склоны такого неоднозначного Гримхайла, отливающие зеленью широкие долины, вот-вот их обласкает не самое тёплое солнце. Больше мне не увидеть этой странной, но притягательной красоты. Совсем как Регьярд: с одной стороны ‒ красивый, но мрачный, нежный, но вместе с этим слишком суровый и порой скупой на слова и эмоции.

Мой спутник повернул коня на путь, ведущей, как мне подумалось, к границе со Смежными землями. Выбор сделан ‒ скоро мы будем уже на своих лесистых просторах, примерно к концу еще не начавшегося дня. Северянин не пытался заговорить со мной, молчала и я, потому что знала ‒ ему не интересно, а мне самой и не хотелось говорить.

Кому доверилась? Даже имени его не знаю!

Поэтому, когда заметила краем глаза какое-то едва уловимое движение в стороне, у меня даже окликнуть его не получилось. А кричать просто «эй», неуважительно и грубо ‒ дурацкое воспитание. Оглядевшись по сторонам, поняла ‒ мне просто померещилось. Безумие вчерашнего дня и почти бессонная ночь не могли пройти бесследно. Вон даже камни под копытами лошади дрожат и шевелятся, как живые.

Бесполезно было оглядываться по сторонам, пытаясь разглядеть слипающимися глазами в рассветных сумерках хоть какие-нибудь детали. Я и так уже отставала от проводника, рискуя попасть в распростертые объятья несостоявшейся погони. Что ж, оно и к лучшему, как бы я посмотрела в глаза Регьярду, если бы он меня нагнал? Чтобы ему сказала в свое оправдание?

«Извини, но я обиделась на твое безразличие, после произошедшего в горах».

Смешно и глупо.

‒ Госпожа! ‒ это мой спутник подал голос, вынужденный вернуться за мной. ‒ Не отставайте. Каждая минута задержки может стоить нам жизни. Ведь, чтобы вас спасти, пришлось нарушить договор пересечении границ.

Спасти?

Меня уже спасли один раз. Регьярд. Когда я смирилась со смертью и в полной мере познала отчаяние ‒ Регьярд пришел, спас меня и еще несколько десятков человек. А потом… пожалел, наверное. Скажи он хоть слово вчера, даже хватило бы взгляда, успокаивающего жеста, и я не чувствовала бы себя злобной тварью, пригретой на груди благородного спасителя. Не совершила бы такую глупость, как этот побег.

Сейчас я уже не поверну. Ни за что на свете!

Да и не хотелось подвергать опасности жизнь человека, который действительно рисковал своей жизнью.

Наверное, если бы я запомнила, как люди Регьярда напали на караван сугурских воинов, то многое мне стало бы сразу ясно. Но беда в том, что тот день практически стерся у меня из памяти, оставив лишь Регьярда, сообщившего мне, что теперь я его награда.

‒ Поспешим, госпожа, ‒ сообщил мне немногословный северянин, когда уже солнце стояло высоко в небе, ‒ скоро мы прибудем к назначенному месту, и вы сможете передохнуть.

Я только согласно кивнула, от чего мужчина на меня как-то странно посмотрел. Говорить мне не хотелось из-за прилипшего к нёбу языка, а живот и так скрутило в ком, будто от смутного беспокойного предчувствия. Как-то слишком просто и легко получается у нас сбежать. Но, может, оно и к лучшему. Что за неугомонная женская натура ‒ кликать на себя беду. Дурные мысли я старалась гнать прочь.

Дорога вышла на пологие склоны, и взмыленные лошади, будто сговорившись, перешли с галопа на мелкую рысь.

‒ Вилия! ‒ удивленно произнес Илвар, помогая слезть с лошади.

Оказывается, в лесу у предгорья, и правда, был разбит лагерь распоряжался в котором ‒ кто бы мог подумать ‒ мой жених, которого я никак не ожидала видеть.

Они нас ждали, притаившись в тени высоченных сосен. Жених смотрел на меня то ли с восхищением, то ли с потрясением, что смущало и нервировало. Илвар, казалось, впервые увидел меня, до этого одаривая мою невзрачную персону лишь косыми и беглыми взглядами.

‒ Ты очень изменилась, ‒ выдохнул он, опустив наконец-таки меня на землю.

‒ Здравствуй, Илвар, ‒ все, что я способна была произнести. Ноги подкашивались от длительной езды верхом, разбитые колени давали о себе знать.

Говорить, о чем-либо еще, не было никакого желания. Я испытала смятение ‒ этого человека я любила с детства, но сейчас его присутствие и явное внимание не вызывало никакого отклика в сердце. Должна ли я быть благодарна? Несомненно! Или я просто обманываю себя? А если так, когда я лгала себе больше: сейчас или до того, как встретила… встретила.

‒ Рад тебя видеть в добром здравии, госпожа, ‒ передо мной склонился юноша.

‒ И я рада видеть тебя, Унбар! ‒ от чего-то появление брата моего жениха вызвало больше эмоций, чем сам жених со всем его спасательным отрядом. ‒ Теперь ты тоже стал воином.

‒ Да, госпожа, хоть это было нелегко.

Конечно нелегко, учитывая, что в детстве его считали бесполезным калекой ‒ из-за болезни он долго не мог ходить. Стойкость и целеустремленность Унбара делали ему честь.

‒ Достаточно любезностей, ‒ резкость и холод голоса вернули меня на землю. Кажется, я чем-то прогневила Илвара, неужели своим вниманием к его младшему брату? Какая глупость.

‒ У нас осталось не так много времени, ‒ продолжал говорить мой жених, ‒ надо отдохнуть, и отправляемся в путь. В этих горах и так можно ноги сломать. К тому же у границы нас ждет твой отец с частью воинства.

‒ Вот как? ‒ вопрос неожиданно вырвался сам, наверное, такая заинтересованность Хельдога моей судьбой, несказанно меня удивила.

‒ Правитель очень беспокоился, когда ты исчезла.

‒ Надеюсь он в добром здравии, ‒ виновато потупила я взор.

‒ Несомненно. Но нам и правда надо поспешить, если нас обнаружит Регьярд, то нас всех ждет жестокая расправа.

‒ Разве владетель действительно так жесток? ‒ слова Илвара не вязались с известным мне человеком, который спас не только меня, но других людей.

‒ Ты не представляешь, до какой степени! ‒ жених смотрел на меня очень внимательно. ‒ Я надеюсь он не сделал тебе ничего плохого?

Мне не понравился его голос ‒ тихий и вкрадчивый, взгляд подозрительный и колючий. Будто раздразнённый костью пёс, он приготовился набросится на зажатую в угол жертву. Видение растаяло в мгновение ока, но гадостное чувство осталось. А ведь ещё недавно он мне казался таким милым и прекрасным. Среди воинов моего отца Илвар выделялся своей легкой и веселой натурой. Или он просто хотел таким казаться.

‒ Нет, ‒ твердо посмотрела ему прямо в глаза, ‒ ни словом, ни делом Регьярд меня не обидел.

‒ Но поселил в своем замке, недалеко от своих покоев.

‒ Не переживай, Илвар, ‒ спокойно проговорила я, осознавая, какую цену придется еще заплатить за то, что прожила в доме чужого мужчины несколько дней, ‒ как только мы доберемся до моего отца, попрошу его освободить тебя от обязательств передо мною.

‒ Не стоит! ‒ казалось, Илвар удивлен, если не ошеломлен. ‒ Что ты, Вили, я не хотел тебя обидеть.

Он положил свою руку на мое плечо в успокаивающем жесте.

‒ Я верю тебе, ‒ жених смотрел мне прямо в глаза, только вот руку его мне очень хотелось сбросить.

Илвар

‒ Илвар! ‒ взволнованный дозорный прервал беседу с Вилией. ‒ Сюда вдоль южного склона двигаются всадники!

‒ Вот черт! ‒ сквозь зубы выругался Илвар. ‒ Когда они, примерно, окажутся здесь?

‒ Если поторопимся, то успеем уйти.

‒ Твою…

Но, осознав, что рядом Вилия, мужчина перестал ругаться. Как-никак ‒ избранница.

Только сама дева явно не оценила столь трогательную заботу жениха. Смотрела со снисходительным безразличием. И это после всего того, на что Илвар пошел ради этой никчёмной девчонки.

Но основная проблема состояла в том, что невеста Илвара изменилась. Она не отводила больше смущенный взгляд, не прятала лица в плечо, украдкой поглядывая на первого воина Смежных земель. Вилия не та, что была раньше ‒ тихое, забитое существо с восторженным взором испарилось, исчезло в полоном караване или средь холодных пиков проклятых гор. Раньше её влюбленность ужасно раздражала, даже порой выводила из себя. Но теперь в глазах невесты не было того восхищения и щенячьего восторга. Что же в ней изменилось?

Только сейчас он скорее почувствовал, чем понял, что перед ним стоит совсем другой человек. Вроде всё осталось на месте ‒ в изгибах юного и нескладного тела, в миндальном разрезе глаз, в темных волосах. И все же, на прежнюю забитую лань Вилия походила мало. На щеках румянец, блеск в глазах… Выражение глаз стало совершенно другим ‒ в них был вызов. Это у Серой Мыши-то? Которая раньше боялась смотреть на живых людей, прячась за тёткину юбку.

Не может человек за столь короткий срок так измениться. Или может? Илвар не знал точного ответа, но принял однозначное решение ‒ никуда девчонку от себя не отпускать. Что-то подсказывало ему, что Ульга в своих прогнозах могла и просчитаться. По прибытии в Смежные земли, надо будет потребовать у Хельдога скорой свадьбы с его дочерью, и плевать на то, что Вилия побывала в доме чужого мужчины. Со временем грязь Регьярда с неё можно будет смыть. Уж слишком многое было поставлено на кон, чтобы брезговать. А чтобы не сильно артачилась, надо убедить её, пустив в ход все свое очарование. Возможно это и к лучшему, что Вили теперь не такая зажатая, легче будет найти общий язык.

Но сейчас им стоило поспешить ‒ отряд, наступающий им на хвост не очень располагал к долгим размышлениям. С Илваром было слишком мало людей, к тому же, как ни крути, а границу нарушили именно они, поэтому, в случае чего, правитель от них открестится. Новой войны не хотелось никому. К тому же людям Илвара местность была знакома плохо. Проводник-северянин, который вывез Вилию из Гримхайла, единственный кто неплохо ориентировался в горах. Но за годы после того столкновения память могла подвести и опытного следопыта.

‒ Йорг, ‒ обратился Илвар к дозорному, ‒ сколько людей Регьярда едет за нами?

‒ Много больше, чем нас. И, Илвар…

‒ Чего еще? ‒ беспокойство в тоне Йорга не нравилось.

‒ Сдается, это не Регьярд, ‒ не совсем уверенно произнес соглядатай, ‒ чёрный штандарт ‒ не его, и одежды у всадников, будто они из южного предгорья.

‒ Глупости! ‒ отмахнулся Илвар. ‒ Не уж то ты думаешь, что владетель потащится сам в эти дебри?

‒ Но, если Вилия и правда его награда… ‒ не вовремя встрял Унбар.

‒ И что? ‒ все это стало не просто раздражать, а злить Илвара. Он не понимал странные традиции горцев, не принимал это навязчивое преклонение перед ними. ‒ Подумаешь, за освобождение горстки пленных, взять себе девчонку в качестве трофея. Блажь. Я бы и сам поквитался с Регьярдом, встань он на моем пути, но нет же. Его здесь нет!

‒ Ты уверен?..

Голос уверенный. Незнакомый. Чужой, повелительный, опасный.

Не прошло и доли секунды, как Илвар держал в руке меч. Остальные тоже поняли, что произошло, поэтому также схватились за оружие. Только это уже не имело значения. Из-за деревьев выходили всё новые и новые воины, суровые горцы, вооруженные арбалетами и мечами. Бойцы Илвара выстроились полумесяцем на отвесном скальном языке, поспешно натягивая кольчуги и шлемы. Их выследили, причём уже давно. Неприветливый горный массив тому виной. Северяне чужаки в родных местах горцев, и бывалый вояка, служивший проводником, не виновен в том, что знает Гримхайл хуже самого Владетеля. А то, что голос был именно его, Илвар не сомневался. Об этом сказало обескровленное лицо Вилии, её взгляд, полный ужаса и еще чего-то, что сложно было различить.

‒ Выходи! ‒ крикнул Илвар, терять уже, практически, было нечего. ‒ Или великий хозяин гор предпочитает прятаться за ветками?

‒ Ну почему же, ‒ из-за деревьев на опушку, где расположился небольшой отряд северян, вышел человек, ‒ я, как раз-таки у себя дома, а вот вы ‒ чужаки, явно и беспринципно нарушившие наши границы.

Регьярд был совсем не стар. Это даже сбивало с толку. Человек остановивший войну несколько лет назад, вернувший свое наследие по праву. О нём слагали легенды. Но лет ему было ненамного больше, чем Илвару. Такого в бою один на один победить будет нелегко.

‒ У меня к тебе предложение, Илвар, сын Доргара,

Илвар выпрямил спину как мог, чтобы и своим, и чужим казаться чуть выше, опустив клинок сказал:

‒ Говори, Высокий Владетель Горной страны, Регьярд Крылатый сокол, я слушаю тебя!

Регьярд не останавливался, он все приближался и меч держал в ножнах. Как опрометчиво и самонадеянно. Только глупец приблизится к своему врагу на расстояние трёх шагов с голыми руками.

‒ Ты пришел на чужую землю без приглашения, сын Доргара, и я прощаю тебя за это. ‒ у Илвара свело скулы от этих слов, но то, что он услышал дальше, заставило его зубы скрежетать, ‒ ты, как верный слуга, пришел за дочерью своего господина ‒ и это достойно уважения. Но ты украл самое дорогое для меня, мою награду и мою судьбу…

«Значит, и он уже что-то знает про Вилию, знает, что она может…»

‒ Что же мы будем делать?

Регьярд молчал, выжидательно глядя Илвару прямо глаза, будто ответ уже был написан в звонкой тишине утра.

Внезапно вся горячность схлынула с лица Илвара, а ведь Правитель гор не унижал его, не напал из засады, видимо дорожа не только жизнь девушки, но и хрупким миром с Хельдогом. Горцев было больше, значительно, а ещё подкрепление, замеченное на дороге. Их всех бы давно перебили, а первый клинок смежных земель без церемоний поставили бы на колени и перерезали ему горло, как собаке. «Так что же тебя сдерживает? Жизнь Серой мышки?» Закралась гадкая мысль приставить остриё поясного кинжала к тонкой бледной шее девушки, и под её прикрытием уходить на равнины.

‒ Предлагаю свободный проход до самых Смежных земель, мы забудем это недоразумение, и ты передашь моё почтение своему господину…

Пелена спокойствия пала с глаз. Рука вновь подняла клинок:

‒ Прости, Регьярд, нам не разойтись на этой дороге! После того, как мы уедем, ты можешь послать за нами еще большее войско, которое уже, возможно, идет короткими путями до перевала. А если я вернусь без Вилии ‒ Хельдог с меня три шкуры спустит и отдаст моё тело на потеху своим псам.

‒ Мне жаль…

Острые грани мечей встретились. Илвар едва ушел от атаки. Когда только противник успел вытащить меч и встать в стойку? Воины с обеих сторон сцепились в жарких, но непродолжительных схватках. Узкий скальный выступ было легко оборонять, но горцы превосходившие и числом, и умением, теснили остаток отряда к отвесному краю, за которым многие локти вниз бурлил яростный горный поток.

Взмах.

Удар.

Сколько силы!

Попытка выкрутить меч соперника привела лишь к острой боли в запястье. Регьярд был не превзойдён во владении клинком, недаром неприступные кланы гор покорились ему, как единоправному правителю.

Еще взмах. Еще удар…

Илвар был лучшим из мечников Смежных земель. Но Регьярд…

Откуда столько ловкости и мощи? Мечник Смежных земель был готов выплюнуть собственные лёгкие тогда, как дыхание владетеля ни разу не сбилось.

Он легко парировал атаки, методично вышибая из Илвара дух, пока тот, оступившись на камне, не упал наконец на колено.

Неужели конец?

Кровь из рассеченной брови заливала глаза, мужчина задыхался, не в силах подняться, чтобы продолжить бой, но всё ещё в ярости, чтобы остановиться, покориться. Он поискал краем затуманившегося зрения брата. Тела, кругом поверженные, стенающие тела. Только одинокая фигура загораживала собой хрупкую девушку уже на самой кромке.

«Вот так-то, брат! Похоже, что и я погиб, и тебе не сносить головы… Прости…»

За Унбара было обидно. Совсем еще мальчишка, не успел, как следует вкусить жизни с её пирами и прелестницами, мечом намахаться, а сколько приложил сил, чтобы этот меч получить, и в первой же стычке ‒ обречен голову сложить. Будь проклята Ульга с её чаяниями и мечтами о власти. Все беды в этом мире из-за женщин…

Даже Вилия умудрилась вляпаться так, что выкарабкаться уже не получится. И на кой она сдалась этой парочке ‒ Хельдогу и его ненасытной женушке. Опять дражайшая кузина обманула, не сказала всей правды. А ведь ее стоило расспросить как следует.