Текст книги "Награда для Регьярда (СИ)"

Автор книги: Оксана Глинина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 3

Вилия

Я смотрела вслед своему пленителю и не понимала. Вообще ничего н понимала.

Когда я стала рыдать у его ног, Нея подошла и стала меня утешать, а потом сказала такое, от чего я пришла в полное недоумение.

‒ Покорись судьбе, Вили, ‒ прошептала она, поглаживая по пыльным растрепанным волосам, ‒ сегодня он ‒ это правильный выбор.

‒ Но… как же Илвар? ‒ жалобно простонала я. ‒ Как же моя свадьба с ним?

‒ Еще полчаса назад ты и не вспоминала о свадьбе, собираясь умереть.

В том то все и дело, что я думала об Илваре, о том, что больше его не увижу, с досадой осознавая тот факт ‒ он обо мне и не вспомнит.

‒ Это Регьярд, ‒ снова прошептала Нея, ‒ владетель этих земель. Не верь слухам, девочка, если судьба предоставила тебе случай остаться здесь, то так тому и быть. Твои корни берут начало отсюда.

Я перестала рыдать, а Нея меня покинула, оставив в полном недоумении: как в один миг возможность достаться врагу в награду, может оказаться судьбой? Все равно я останусь опозорена, и Илвар на мне откажется женится после всего.

Регьярд куда-то подевался, а я слонялась по разбитому лагерю горцев, никому, по сути, не нужная. Вот и зачем меня тащить за собой, если не нужна. Так, из прихоти, но и прихоть-то какая-то непонятная. Не имело все происходящее смысла, как мне казалось. Возможно, Регьярд все-таки узнал, что я дочь правителя Смежных земель и решил использовать в собственных целях, тогда все вставало на свои места и приобретало логику. У горцев с моим отцом было заключено перемирие, хрупкое, как поговаривали в народе, но подходящее для передышки обоих государств. Хотя аппетиты Хельдога были направлены именно на эти земли больше всего, из-за тех ресурсов, которые добывались в местных шахтах, но долгие годы войн за территории истощили оба государства, поэтому даже ему пришлось идти на попятную. Казна и без того прохудилась, а ведь надо было пристроить еще семерых дочерей.

Говорили, первым пошел на перемирие Регьярд, убивший родного дядю и только ставший владетелем. Хельдог думал долго, на перемирие идти не очень хотел, но потом, что-то изменилось и он согласился. Это все рассказывала тетка Гила, охочая до новостей в столице. Силен все это было не интересно, разговоры о политике были ей скучны, а вот мне нравилось, поэтому я подолгу засиживалась с тетей у камина в гостиной и слушала ее истории. Теперь уже нет ни камина, ни гостиной, ни Гилы с ее россказнями. В груди защемило и захотелось плакать, но, наверное, от недостатка влаги в моем теле слезы так и не выступили на глазах.

Устав сновать по лагерю, я присела возле первого же попавшегося одинокого костра ‒ становилось холодно, а здесь еще и горы, как бы совсем не замерзнуть. Именно здесь меня и нашел Регьярд, напоил водой, но так и не дал мне ответов на мои вопросы. Похоже, он сам не знал, зачем я ему сдалась, но решил, и правда, оставить в качестве трофея. Еще он не знал, кем я являюсь, почему-то это немного успокаивало.

Реьярд ушел, оставив свою флягу и пообещав показать ручей. Что ж! Знать, где находится чистая вода, тоже неплохо. По крайней мере, не придется ни у кого об этом спрашивать. Еще бы плед да кусок хлеба, и жизнь, можно сказать, налажена. Почти. В конце концов, быть наградой кому-то, не самое приятное ощущение.

Я не заметила, как задремала, очнулась от того, что меня все же накрыли пледом.

‒ Извини, ‒ сам владетель собственной персоной, ‒ пленных оказалось больше, чем мы рассчитывали. Это все, что осталось.

А плед-то не плох, хоть и пах дымом от костра.

‒ Это ведь твой, не так ли? ‒ спросила ради интереса, потеплее укутываясь в уютные недра.

‒ Какая разница, даже если он и мой?

Он сунул мне в руки крынку молока и кусок хлеба ‒ поистине королевское угощение для голодной и уставшей полупленницы. В животе призывно заурчало, но насладиться в полной мере не хватало сил.

‒ Ты чего? ‒ в голосе Регьярда слышалась тревога. ‒ Тебе совсем плохо.

‒ Просто… ‒ решила быть честной, протягивая обратно кусок на удивление свежего хлеба. ‒ Нас совсем не кормили несколько дней, и пить давали очень мало. Я не могу пока есть, отдай хлеб кому-нибудь, а молоко я выпью.

Он долго смотрел на меня, пока я захлебываясь пила молоко, таким вкусным оно мне казалось в тот момент, что я никак не могла им насытиться.

‒ Спасибо! ‒ выдохнула, когда перевела дыхание.

‒ Я принесу еще, ‒ кивнул Регьярд, забирая кубок и все еще глядя на меня, будто бы увидел на мне нечто удивительное. Так и ушел, оглядываясь.

Не бог весть что, но на всякий случай, я огляделась ‒ то же пыльное изодранное платье, что было на мне в день пленения, спутанные грязные волосы, стертые веревками запястья рук. Обтерла лицо… и вот незадача ‒ над верхней губой оказывается осталась молочная пена. Горец, поди, теперь насмехается надо мной. Даже обидно стало, что выставила себя смешной и глупой.

‒ Извини! ‒ раздался голос горца совершенно неожиданно и совсем рядом. ‒ Но молока больше не оказалось. Только вода.

Он подошел с другой стороны и, казалось, что за этот короткий срок, что отсутствовал, он обегал весь лагерь в поисках молока.

‒ Ничего страшного, ‒ мне стало еще больше неловко от его заботы, ‒ мне хватит и этой кружки.

‒ Возьми хлеб, ‒ протянул Регьярд мне ту самую краюху, от которой я отказалась, ‒ еды всем хватило, а тебе завтра этот кусок пригодится.

‒ Хорошо, ‒ я спрятала хлеб в кармане оборванного платья, и правда может пригодиться.

‒ Отдохни, ‒ произнес владетель гор, ‒ завтра рано выдвигаемся.

‒ Я… ‒ запнулась в страхе не зная, как правильно начать разговор, чтобы горец не вспылил. ‒ Ты, правда, заберешь меня с собой?

‒ У меня нет привычки отступаться от своих слов! ‒ ответ был таким же твердым, как и скалы его земель.

‒ Но… я не могу с тобой поехать. В родных краях у меня остался жених.

Регьярд странно посмотрел на меня.

‒ Если у тебя остался жених, который тебя любит, он придет сюда, если он захочет, чтобы ты была только его ‒ он вызовет меня на бой, и, если ты ему действительно дорога, то победит.

‒ Это невозможно… ‒ в ужасе прошептала я.

‒ Почему? ‒ в его голосе почувствовался вызов. ‒ Ваши мужчины славные воины, я хотел бы сразится хоть с одним из них в честном поединке.

Он не понял моих слов, и славно. Ведь не объяснять же ему, что мой жених меня не любит, и уж точно не станет возвращать себе, особенно после того, как я побываю в доме чужого мужчины. А отец еще и обрадуется, когда поймет, что довольно выгодно сбыл одну из дочерей, и мамино приданое мне не придется отдавать.

‒ Разреши забрать с собою хотя бы Нею, ‒ обреченно прошептала, понимая, что выхода у меня нет, да и старушка обратной дороги может не вынести.

‒ Не беспокойся о старой Нее, девочка, ‒ произнесла целительница, ‒ моему пути пора завершиться, так пусть это случится в родной земле.

‒ Но как же я одна буду здесь, без тебя! ‒ внутри стала подниматься паника. Осознание того, что я и правда не вернусь в родные карая, еще и останусь одна на чужбине, стало нервировать и пугать. Накануне все казалось сном, наверное, я так смирилась с неизбежной смертью, что факт спасения меня оглушил и окрылил. А теперь что со мной будет? Зачем я нужна владетелю Гримхайла, если он и так может получить любую женщину.

‒ Он захотел тебя, ‒ ответила на мой мысленный вопрос старая няня, и, ласково улыбнувшись, погладила меня по щеке, ‒ не расстраивайся, это твоя судьба.

‒ Какая может быть судьба? ‒ мне стало обидно от того, что няня так легко готова расстаться со мной. ‒ Ведь эта не моя воля! К тому же Инмар…

‒ Забудь о нем, Вили, ‒ взгляд Неи стал острым и тревожным, а с губ сошла ласковая улыбка, ‒ ему нужна была не ты.

‒ Нея… ‒ только и сумела удивленно выдохнула.

‒ Он хороший воин, но не твоя судьба! К тому же не понятно, что у него на уме.

Нея не могла знать Инмара так хорошо, она его и видела-то всего один раз, когда мой жених явился на смотрины. Да и какой человек может разгадать, что на уме у другого человека? Инмар на удивление хорош собой, и, на первый взгляд, казалось этого достаточно. Я была влюблена в него с самого детства, с годами мои чувства не слабели и не остыли. Мечтала о нем, и не смела надеяться на то, что он обратит на меня внимание. Его предложение принесло невероятное счастье, омрачало лишь то, что ко мне он безразличен. Однако, в тайне я продолжала уповать на ответные чувства. А теперь ничего не будет!

Няня не пожелала поехать со мной, оправдываясь тем, что Силен нужна помощь по хозяйству, которой предстояло заняться восстановлением разоренного дома. Оно-то верно ‒ моя кузина практически лишилась крова, а хозяйка из нее никудышная. А у меня не было никакого желания оставаться в чужой стране в одиночестве, но, от чего-то, единственный и близкий мне человек ‒ Нея ‒ считала иначе.

‒ Твоя мама верила, что ты вернешься на ее родину, ‒ шепнула няня на прощание, ‒ помни, здесь часть твоих корней, не беги от судьбы, девочка. Риски ей покориться.

Последние слова заставили меня расплакаться. И почему все считали, будто бы знают, что лучше для меня. А упоминание о матери меня совсем расстроило ‒ я мамы никогда не знала, только пара общих фраз, которыми ограничивалась тётя Гила. Тёти тоже больше не было. Тоска накатила неимоверная и непонимание ‒ почему няня о маме никогда не рассказывала, раз столько о ней знала.

‒ И что в тебе нашел этот горец? ‒ со вздохом и кислой миной промямлила дорогая кузина. Вот уж изумила, так изумила ‒ похоже ее матушку оплакиваю здесь только я одна. Но потом Силен обняла меня и тоже заплакала.

‒ Он посимпатичнее Инмара, ‒ шмыгнув носом, опять констатировала девушка. Что именно она видела в Регьярде, чего не могла разглядеть я? ‒ Так что держи ухо востро, у такого много девок в запасе имеется, уведут, как портки с жердины.

На том и распрощались. Странное утро… Странные дороги судьбы, сплетенные хитрее девичьей косы!

А больше всего меня смущал сам владетель Гримхайла, который вместо того, чтобы дать мне отдельную лошадь, посадил впереди себя на своего коня. В смущении я попробовала воспротивиться. Но он даже не стал слушать, ограничившись фразой:

‒ Если будешь дергаться, то свалишься и ушибешься. Не для того я тебя спасал, чтобы ты голову о камни разбила.

Пришлось повиноваться, дорога была не из легких.

От Регьярда веяло теплом, почти что жаром, а я стала замерзать еще ночью, костер и одеяло не помогали, а тут тепло человеческого тела. Полы его плаща укутывали меня подобно трепещущим крыльям палатки. В объятиях мужчины мне стало постыдно уютно, и я, убаюканная ездой, вскоре снова уснула. Мне снился Инмар, который меня обнимал. Какой восторг! Наконец-то мой любимый оттаял и узрел меня, он что-то шептал на незнакомом языке, от чего я все глубже опускалась в сон и образ жениха стал таять. Незнакомые слова сложились в песню, и я окончательно погрузилась в глубокий сон.

Очнулась я, когда почувствовала, что положение моего тела резко изменилось. А когда открыла глаза, то первое, что увидела ‒ это огромные темные стены с высокими башнями на фоне заходящего солнца, нависающие над утопающей в зелени долиной.

‒ Это и есть Гримхайл, ‒ ответил Регьярд на мой удивленный возглас.

‒ Какой он огромный ‒ замок! ‒ выдохнула одновременно с удивлением, страхом и восторгом, разглядывая темные башни, залитые красным светом.

‒ Это крепость, ‒ поправил владетель, ‒ ее начал возводить еще мой отец, когда стал правителем этих земель.

‒ А ты закончил!  ‒ осознание само по себе пришло неожиданно и явно.

‒ Да, ‒ спокойно ответил Регьярд, ‒ я закончил.

Мне послышалось или в его словах и правда звучала грусть.

Из этой крепости не сбежать, подумалось мне с горечью. Я буду здесь заточена навечно. А ведь говорили, что горцы свободолюбивый народ, который не терпит ограничений своей воли. Но, видимо, чужая свобода в их понятия о чести не входила.

‒ Зачем вам в горах такое огромное строение? ‒ восторг в предыхании не смог скрыть нотки подавленности и досады.

‒ Так решил мой отец, ‒ Регьярд по-прежнему говорил спокойно, но в его голосе явственно проскальзывала то ли злость, то ли та же досада, что и у меня. ‒ Тогда наша страна долго и упорно воевала. Отец хотел защитить своих близких и свой народ от врагов. Кто знал, что враг окажется не снаружи этих огромных стен, а внутри.

Вот значит, как! Правителя Гримхайла гложут тяжкие воспоминания и страхи. А еще обида. И вряд ли он достроил крепость из страха перед врагами ‒ Регьярд не боялся никого. Скорее это была дань безвременно ушедшему отцу. Продолжение дела его жизни и нарочитая демонстрация преемственности носителя власти.

Мы въехали по тяжелому навесному мосту в огромный просторный двор, где собрался народ поприветствовать своего господина, вернувшегося с победой и наградой.

А его любили! Или боялись до подобострастия.

Нет. Люди действительно любили своего предводителя и уважали его.

От чего-то вспомнился мой отец. Любили ли его так же, как Регьярда ‒ нет. Уважали, боялись, но уж точно не любили.

В общей суматохе владетель все же спешился и сам повел коня, на котором я осталась сидеть, видимо, чтобы все видели, что правитель вернулся не с пустыми руками.

‒ Смотрите! ‒ вдруг послышалось в толпе. ‒ Регьярд привел владетельницу!

Слова разлетелись, как стая птиц и люди уже кричали слова приветствия новой правительнице. Повсюду стало раздаваться бряцанье оружия о небольшие круглые щиты.

С чего они так решили?!

Я не привыкла быть в центре внимания, а тут его слишком много к моей скромной персоне. Почувствовала, как щеки мои зарделись, перескакивая пламенем стыда на уши.

‒ Не дергайся! ‒ в очередной раз меня предупредил Регьярд. ‒ Люди приняли тебя ‒ это добрый знак!

Кому как! А одному из вожаков свиты владетеля явно не пришлось по душе происходящее ‒ оглянувшись, я поймала на себе взгляд горящих ненавистью глаз светлоглазого блондина. Еще на привале он силился поговорить с Регьярдом, но тот отмахивался.

Не будет мне здесь легко. Ох, не будет...

Глава 4

Илвар

Унбар ворвался в покои ‒ стучать не имело смысла ‒ надо было срочно разбудить брата, отсыпавшегося после ночных бражничаний с военачальником южан Хексусом.

‒ Пошла вон! ‒ рыкнул плечистый крупный юноша на девку, которая как раз выскользнула из объятий брата.

Она была не виновата, но дело не требовало отлагательств, да и хоть на ком-то хотелось согнать злость ‒ девица просто подвернулась под горячую руку, взвизгнув, когда вцепившаяся в спутанные волосы крепкая пятерня вытолкнула её за двери. Они и так опоздали, вовремя не получив извещение, а все эта хитрая лиса ‒ Хексус. Скотина! Теперь-то границы на юге укреплены, но вот на севере совершен прорыв. И кем? Подвоха можно было бы ждать от горцев, но те не желали ни с кем связываться ‒ высокомерные выскочки, а вот кочевникам было плевать. Тем более повод у них был значительный ‒ Хельдог отказался платить им дань.

‒ Вставай! ‒ в раздражении Унбар пнул брата под ребра.

‒ Ты чего… ‒ Илвар явно был недоволен таким бурным пробуждением. ‒ Еще даже не рассвет, какого лешего ты меня в бок тычешь?

‒ Просыпайся! ‒ рявкнул младший брат и стащил покрывало со старшего. Прямо, как в детстве, только сейчас было не до шуток.

‒ Да что с тобой такое?! ‒ Илмар вскочил с постели злой и негодующий. ‒ Клянусь именами всех богов, тебя будто лешак за задницу укусил! Ты можешь мне все объяснить?

‒ Могу, ‒ Унбар швырнул брату штаны, ‒ только оденься. Нет никакого желания пялиться на твоё, пока ещё целёхонькое, седалище.

‒ Черт… ‒ Илвар поспешно натянул штаны. ‒ А что-случилось-то?

‒ Пришлось попросить твою девку освободить постель, надо серьезно поговорить!

‒ Я не про это! ‒ старший брат поморщился. ‒ О чем разговор?

‒ Нас обманули!

‒ Кто? ‒ от догадки лицо Илвара вытянулось. ‒ Какого черта?!

‒ Пока ты выслуживаясь перед правителем, окучивал ему племя баргов, для укрепления границ на юге, сугуры ворвались на север и разграбили там все, что только было можно.

‒ Твою мать!.. ‒ с досады Илвар даже рубаху швырнул в сторону, новость была просто отвратительной.

Ублюдки хотели дани от Хельдога, но старый козел уперся рогом и вышвырнул сугурских послов вон. Теперь они будут совершать набеги на приграничные города и деревни до тех пор, пока правитель Смежных земель не придет к ним сам отдавать дань.

Младший брат принеся известие, сохранял глубокую задумчивость и мрачность.

‒ Это ведь еще не все? ‒ догадался Илвар и поднял вопрошающий взор на брата.

‒ Не все, ‒ согласно кивнул Унбар, ‒ Они напали на жилище госпожи Гилы, сестры правителя.

Илвар, в еще не выветрившемся хмелю, не сразу понял, о чем ему пытается сказать младший брат. Кто такая госпожа Гила, он помнил смутно, но если брат так опечален, значит она имела, какой-то определенный статус при дворе правителя.

‒ Ты бы иногда потрудился запоминать имена членов семьи Хельдога! ‒ раздраженно промолвил брат. ‒ Как-никак, ты с ним планируешь породниться.

‒ У меня всегда была слабая память на имена людей, которые не имеют ко мне никакого отношения.

‒ Да, ладно! ‒ скептически поморщился Унбар, наливая себе вина. ‒ Неужели и имя «Вилия» тебе ничего не говорит?

При упоминании этого имени, Илвар снова поморщился. Вилия-серая-мышь, как ее за глаза называли подданные ее отца. Он и сам называл ее не иначе, как именно прозвищем, которое дала Ульга. Серая мышь. В памяти возникло худое бледное существо с, по-щенячьи, преданным взглядом. Невеста Илвара.

‒ При чем здесь моя невеста? ‒ молодой мужчина потер ладонями лицо, чтобы прогнать, будто хмельной скверный сон, блеклый образ из памяти, как и чувство вины, что неожиданно стало расплываться в груди.

С чего это вдруг он стал испытывать стыд за свои поступки перед невестой, которую не любил и высватал только ради милостей и привилегий. А может все дело в чувстве гадливости и колких взглядах верной ему сотни ратоборцев, высмотревших в удачном сватовстве ‒ его неуёмное желание пригреться у трона.

‒ Слушай, брат! ‒ в раздражении Унбар отбросил серебряный кубок из-под вина. ‒ Завязывай со своими хождениями по девкам! Приводи себя в порядок и пойдем, тебя ждет правитель. Хельдог ‒ человек вроде и понимающий, но сомневаюсь, что он будет в восторге от того, что его дочь ты прозевал, нежась в объятиях дворовой девки.

‒ Что ты сейчас имел в виду?! ‒ Илмар непонимающе уставился на брата. ‒ Как я мог… прозевать…

Осознание того, что произошло, ударило хлестко и остро. В один момент хмель выветрился из головы и до Илмара дошло произошедшее. Память прояснилась и грани, между разрозненными кусками услышанного, стерлись. Госпожа Гила ‒ какая-то там родственница правителя, это к ней тогда на смотрины к своей невесте вынужден был таскаться Илмар вместе со всей своей свитой.

‒ Вот черт!.. ‒ слова проскрежетали, как гвозди, попавшие в жернова, когда, наконец, дошло осознание всего ущерба от дурацкого сугурского разорения. ‒ Правитель здесь?

Ответа не требовалось, когда было все и без того очевидно.

На обратном пути от короля Илвара распирало от кипящей ярости, злости и еще от чего-то, правда, Илвар сам не мог понять от чего именно. Младший брат благоразумно молчал, но по-прежнему шел не отставая от быстрого шага старшего.

Ничего… Ничего не предвещало беды! Как же! А, отказав сугурам в причитающемся золоте, Хельдог думал, что они об этом забудут и не станут мстить? Кочевники слишком гордый народ, и так быстро ничего не забывают. Особенно унижение. То, что они напали на земли сестры правителя, не случайно ‒ это был первый акт мести. Старый дурак и маразматик! Самодур! Чего уж тут…

Илмар и сам хорош! Ведь надо было сделать так, как сразу намекнул Хельдог ‒ забрать девчонку к себе и готовиться к свадьбе. Но свадьба была запланирована только на осень, на праздник равноденствия, а сейчас только весна. Что было с ней делать в замке еще целых полгода? Охаживать?

Да ну! Образ жизни самого Илвара был не то, чтобы далек от совершенства, нет. Просто по долгу своей службы ему приходилось много ездить, проводить время в сражениях на приграничных землях, вести переговоры, которые могли закончиться, как сегодня ‒ бурной пьянкой, со шлюхой в постели.

Чтобы делала изнеженная Вилия в его небольшом и слишком мужском жилище ‒ рыдала бы целыми днями, не способная вести хозяйство и понукаемая местными девками. Эти могли, кого хочешь затравить, а Серую мышь так и подавно.

Илвар надеялся на новые привилегии после женитьбы от правителя, рассчитывал на замок в Ласлоне. Теперь это все стало меркнуть на горизонте, где полыхали объятые степным огнём северные земли, таять, как утренний туман.

‒ Как ты провел время, мой мальчик? ‒ в памяти всплыл надменный голос престарелого Хельдога, который отчаянно молодился из-за жены, полной юности и сил, Ульги.

‒ Весьма плодотворно, мой господин, ‒ Илмар старался говорить осторожно, но без подобострастия, склоняясь перед правителем.

‒ И чем меня порадуешь? ‒ правитель вертел в руке золоченый кубок, из которого буквально накануне пил вино Хексус, будь не ладна эта лживая баргская скотина.

‒ Предводитель баргов согласился на наши условия, скрепил наши руки клятвой! ‒ фраза показалась даже Илвару немного самоуверенной и поспешной, но необходимо было хоть как-то доказать старику, что молодой военачальник не просто проводил время в праздности, а в поте лица трудился на благо Смежных земель.

‒ И что же это за условия? ‒ по-прежнему не глядя на Илвара, поинтересовался Хельдог. ‒ Скорее же поведай мне о том, чего я еще не знаю.

Спина покрылась холодным липким потом, стараясь не смотреть на брата, молодой человек нарочито приободрился и стал рассказывать об условиях, которые самолично оговорил с Хексусом. Именно самолично, ибо правитель Смежных земель ни гибкостью характера, ни многослойностью ума не отличался, всегда предпочитая рубить с плеча ‒ никаких уступок, никаких договоренностей. Хельгуд хотел, чтобы его боялись и, из-за страха перед ним, подчинялись беспрекословно. А вместо этого, нажил себе еще с добрую сотню врагов, которые начинали рвать Смежные земли на границах.

Илмар считал, что всегда можно договориться, где-то уступив, где-то надавив, но в итоге все равно прийти к некому общему решению, от которого все будут только выигрывать. Кто знал, что Хексус обманет его и уберется восвояси, так и не поставив своего клейма на свитке. Ведь именно ради этих переговоров молодой военачальник пожертвовал временем, которое должен был посвятить невесте по совету правителя. И с чего это Хельдог так стал печься о девчонке, которая была ни старшей, ни младшей в списке дочерей. Обычно старик даже не интересовался ими, выпихивая поскорее замуж, как только та была способна понести ребенка. А тут, какая-то невзрачная тощая девчонка, и столько беспокойства. Стоило, в таком случае, держать при себе в качестве забавной зверушки, раз так пекся о ее благополучии.

Надо будет подробнее расспросить у Ульги по поводу этой Серой мыши, которая, в виду сложившихся обстоятельств, казалась не такой уж и серой.

‒ Хм, ‒ скривился правитель, как только Илвар закончил перечислять условия, оговоренные с Хексусом в приватной беседе, ‒ как интересно.

В словах Хельдога слышалась издевка, подкрепленная вздёрнутыми густыми порослями бровей, и это не нравилось, очень не нравилось. Какого черта он ёрничает, ведь если бы не его абсолютно не гибкая политика, Смежные земли можно бы было оградить от многих бед приграничных войн, это и без того изнуряло страну и мучило истощающиеся хозяйства земельников.

‒ Знаешь, почему я сделал тебя своим полководцем? ‒ на этот раз правитель снизошел до того, чтобы в упор посмотреть на Илвара, но, как оказалось лучше бы он этого не делал. Во взгляде серых абсолютно беспристрастных глаз читалось презрение и сквозил ледяной холод. Молодой мужчина сглотнул и чуть подался вперед от неприятных ощущений, накативших целой лавиной снега.

‒ За мою верность вам, мой господин! ‒ Илвар снова склонился, на всякий случай, и, чтобы разорвать этот неприятный, в высшей степени, пламень, налившихся гневом, глаз.

‒ Не совсем! ‒ Хельдог поставил золоченый кубок на, неубранный после пиршества с баргами, стол и вытер руку о скатерть, съехавшую на бок, как подол, бесстыдно задранного, платья.

‒ Как тебе будет известно, ‒ продолжил правитель, брезгливо поморщившись, ‒ у меня не было сыновей, от того все мои приближенные мечтали, так или иначе, прибрать мою власть в свои руки. Как ты думаешь, что меня спасло от очередного переворота?

‒ Рождение наследника, ‒ Илмар едва удержался, чтобы не процедить эти слова сквозь зубы.

‒ Вот именно, наследника, от твоей кузины Ульги. К тому же твой отец был действительно верным человеком и прекрасным командиром моих солдат. Когда он погиб, я взял его детей и племянницу под свое крыло, исполняя обещание, данное ему перед смертью ‒ позаботиться о его семье. В тебе я всегда видел потенциал, ты мне был, как сын. Но не могу сказать, что парой своих выходок ты не разочаровал меня!

Последние слова Хельгуд почти прокричал, сметая со стола остатки пиршества вместе со скатертью.

‒ Когда ты пришел просить себе в жены именно Вилию, я долго раздумывал, но твоя кузина убедила меня, что так будет лучше! Ладно! Хочешь, бери! А теперь объясни мне, жалкий сопляк, какого черта ты не сделал так, как я тебе предложил ‒ не забрал девчонку к себе?!

Правитель был в ярости. Илмар не мог с точностью сказать ‒ это из-за того, что молодой человек его не послушал или это из-за того, что Серая мышь, пропала. Явно для самого Илмара это не сулило ничего хорошего.

‒ Мой господин, я искренне заботился о самой Вилии! Разве девушке ее статуса и положения, положено находиться длительный срок до свадьбы под одной крышей с мужчиной, пусть и с избранником.

‒ Твоя кузина не особенно заботилась о своей репутации, когда раздвигала передо мной ноги не будучи моей женой!

Новость не то, чтобы была в новинку, но слышать это вот так, было не совсем приятно.

‒ Я… д-даже не знаю, что сказать… ‒ произнес Илмар сдавленным голосом.

‒ Хочешь поведать, что ты и твоя слишком умная кузина не строили за моей спиной свои собственные планы?! ‒ Хельгуд схватил своего молодого полководца за горло. ‒ Думаешь, я такой идиот, что ничего не понял еще тогда, когда она легла под меня в первый раз?!

И тут Илмар понял, что все кончено. А ведь Ульга убеждала его, что получится. Глупо было вообще поддаваться на бабские уговоры, но тогда казалось, что и правда план безупречен. Правитель хоть и старый самодур, но далеко не дурак, хуже того ‒ совсем не дурак.

‒ Ты считаешь, что я не разгадал ваши намерения манипулировать мной?!

Дышать Илмару становилось все труднее, а старик и не собирался его отпускать. Вот упертый баран!

‒ Так вот ‒ знай свое место, щенок! ‒ и правитель отшвырнул начинающее слабнуть тело молодого человека. ‒ Я не первый день живу на земле, и правлю этой страной не одно десятилетие. Такие интриганы, как ваша семейка мне встречались и встречаются на каждом шагу. И, если тебе дорога твоя родственница и твоя собственная шкура, то ты перестанешь валять дурака, выслуживаясь перед врагами! А займешься тем, что я тебе прикажу ‒ посмеешь опять поступить по-своему, ваши головы полетят с плеч!

На последней фразе Хельгуд многозначительно уставился на Унбара, от чего тот активно закивал, соглашаясь на все, лишь бы не укоротиться на голову прямо сейчас.

‒ Отправляйся и верни ее! ‒ процедил правитель. ‒ Ищи, но найди живой и не важно где! Ты меня понял?! Верни ее!

Илмар смотрел на старика во все глаза. Нет, явно с девчонкой что-то было не так! Ни одна дочь Хельгуда не вызывала в нем столько эмоций. Правителю было наплевать на судьбу всех своих отпрысков женского пола. Говорили, что одну из девиц он даже отдал вождю северных кугуров, а это было равносильно тому, если бы он отдал ее в рабство. Кугуры не отличались почтительным отношением к женскому полу. Они вообще и на людей-то были слабо похожи. Но Хельгуд после этого той дочерью и не интересовался никогда, получив за ее возможность передвигаться по Снежным землям, и даже свободно вести торговлю.

Чего же он тогда разошелся из-за Вилии так? Тощая, невысокая, невзрачная какая-то, а столько крику. Ульга. Это она предложила высватать девчонку, значит эта хитрая бестия знает что-то, чего не знает сам Илмар. Рыжая стерва почти подставила его. Он с ней ещё поговорит, думал про себя посрамлённый переговорщик, когда возвращался от Хельгуда, он не просто поговорит с любезной кузиной, а вытряхнет всю правду о ее матримониальных планах.

‒ Унбар! ‒ обратился Илмар к младшему брату. ‒ Собирай всех прямо сейчас, выдвигаемся сегодня же на рассвете.

‒ Есть какие-нибудь идеи? ‒ Унбар не смел поднять глаза на старшего брата.

‒ Вышлем разведчиков, пусть идут по следу сугуров!

‒ В том-то и беда… ‒ юноша запнулся, не зная, как сообщить новость.

‒ Что?! Говори! ‒ Илмар остановился и внимательно посмотрел на брата. ‒ Мне уже осточертели сюрпризы!

‒ Сугурский след теряется у границ на севере, ‒ понуро промолвил Унбар. ‒ Получается, что они не вернулись по тому пути, по которому пришли.

‒ Твою мать за дышло! ‒ Илмар в сердцах выругался.

И дернуло его послушать Ульгу и посвататься к Серой мыши!

‒ И правда стоило забрать девчонку к себе, ‒ тихо произнес младший брат, скорее самому себе в назидание, чем в укор старшему отпрыску семьи Ельвер.

‒ Не лезь туда, куда не просят! ‒ огрызнулся Илмар. ‒ Притащить ее в эту берлогу, чтобы она тут извела всех своими капризами?

‒ Что ты о ней вообще знаешь? ‒ теперь Унбар смотрел на брата с вызовом. ‒ Зачем тогда сватал, если она тебе так не по душе?

‒ Потому что так надо было!

‒ Это ведь была идея Ульги! Она тебя подговорила, а ты послушался!

‒ Заткнись! ‒ Илмар схватил юношу за тунику на груди, до характерного треска расшитого льна. ‒ Твоих нотаций мне еще здесь не хватало!

‒ Говорят, она родилась от провидицы-горянки!

Это было неожиданно на столько, что Илмар отпустил брата.

Теперь все усложнялось в разы! И становилось понятно почему так бесится Хельдог. Провидиц больше нет, а Вилия могла стать последней.

Последней на весь белый свет.