Текст книги "Сицилийский клан"

Автор книги: Огюст Ле Бретон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Вы здесь из-за бриллиантов? Ясное дело…

– Ясное дело, – повторил Сальваторе.

– Пока еще вы их не получили! В Нью-Йоркском международном полиция возьмет вас, как младенцев. Ваша операция заранее обречена. Вы безумцы, что пошли на нее.

Свободной рукой сицилиец вынул карту и поднес ее к лампе.

– Садимся не в международном, а здесь.

Стволом револьвера он показал точку на карте. Командир подскочил:

– Вы рехнулись! Здесь же нет полосы!

– Садимся на пока не открытом участке автотрассы между Вэли и главной магистралью. В нем три с половиной километра. Это больше, чем нужно.

Командир задумчиво посмотрел на дым неровной черной сигары, зажатой в тонких губах сицилийца.

– Вы итальянец? По крайней мере, вы курите итальянские сигары.

– Не задавайте вопросов. Подумайте пока, как нам лучше сесть.

В глазах летчика появился металлический блеск.

– Я отказываюсь помогать грабителям.

Старик был готов к такому ответу. Сначала он угрожающе повел револьвером, потом улыбнулся и показал на Джека, который, связав второму пилоту руки за спиной, устроился в его кресле и надел наушники.

– Как угодно. Вашей работой займется Билл. Но в этом случае я буду вынужден вас отключить.

Старик продумал все детали. Джек стал Биллом, чтобы навести полицию на ложный след. Выпрямившись, Сальваторе сказал бортрадисту:

– Если вы сообщите на землю хоть что-то о происходящем здесь, можете считать себя покойником. Билл будет за вами следить. Мой совет – продолжайте заниматься своим делом. Так будет лучше для всех.

Радист вопросительно смотрел на командира. Тот молча кусал губы. Сальваторе прервал его колебания.

– Попрошу встать. Этот господин сейчас займется вами. Он кивнул на вошедшего Альдо. В одной руке тот сжимал рукоятку «беретты», держа ее у пояса, в другой у него был саквояж.

– Кажется, вы все предусмотрели, – констатировал командир, доставая трубку из кармана рубашки.

– Все, – подтвердил старый сицилиец. – И сигналы на посадочной полосе, и все прочее. На вашем месте я помог бы машине приземлиться. Нам некуда отступать, и поэтому мы можем стать опасными. Вы хозяин этого «Боинга» и несете ответственность за людей. От вас зависит жизнь ста восьмидесяти человек. По крайней мере, зависела. Поверьте, мы вполне можем обойтись без вашей помощи, но…

Рукой в перчатке старик поднес к губам сигару. Он затянулся и вместе со словами выпустил изо рта струю едкого дыма:

– …но, если вы согласитесь, мне будет спокойнее… за ваших пассажиров…

Он коротко, невесело засмеялся.

– С вашей помощью или без нее, эти побрякушки будут моими. Я явился сюда за ними, а я не имею привычки шутить.

Командир корабля начинал сознавать, что этот преступник с манерами джентльмена действительно не собирается шутить. Вопреки собственному желанию он попадал под влияние незаурядной личности Сальваторе. И в самом деле, что он мог сделать? Попытаться сопротивляться? В полете? При том, что от него, как справедливо заметил седой пират, зависит жизнь ста восьмидесяти человек? Итальянец безошибочно попал в его уязвимое место, сделав ставку на чувство ответственности командира корабля, которому каждый год доверяют свою жизнь тысячи людей. И он сдался.

– Ладно. Я остаюсь у штурвала. Ваш сообщник сможет контролировать мои действия. Бортрадист будет заниматься своим делом. Но могу я вас попросить, чтобы пассажирам не причиняли зла?

Старик раздавил окурок сигары о дно пепельницы, вделанной в ручку кресла.

– Если только никто не будет сопротивляться. Мне нужны драгоценности, предназначенные для выставки, и ничего более. Я не трону драгоценностей и денег пассажиров. Даю слово.

Командир с изумлением вгляделся в лицо Сальваторе. На подобное он даже не надеялся. Кто же были эти странные бандиты? Современные Робин Гуды?

– О'кей, – наконец сказал он. – Я вам верю. Не знаю, почему, но верю.

Глава клана Маналезе принял комплимент, не моргнув глазом.

– Тогда посоветуйте, пожалуйста, стюардессам и бармену не противиться моим распоряжениям.

– О'кей, – повторил командир. – Боюсь, однако, что может возникнуть паника, как при вынужденной посадке. Не надо забывать, что мы летим со скоростью тысяча километров в час, а до земли далековато. Увидев ваше оружие, люди могут перепугаться и поднять крик. Это крайне осложнит дело.

Старик поднял руку.

– Пусть вас это не беспокоит. В туристическом классе мои ребята действуют достаточно деликатно, чтобы никого не потревожить. Все предусмотрено. Пока же я прошу вас зажечь свет в салоне первого класса.

Он щелкнул пальцами, и Альдо вышел. Через две секунды он появился вновь, толкая перед собой девушек и бармена. Их удивление прошло, и они смирились с происходящим. И в самом деле, в их профессии приходится быть готовым ко всему! Командир указал на Сальваторе:

– Делайте, что он скажет. Ему нужны только ювелиры. Зажгите свет в первом классе. Если будет нужно, успокойте пассажиров. Прежде всего мы должны думать о них.

Длинноногие красавицы направились к выходу, но Альдо «береттой» дал им знак остановиться.

– Сначала свет. А ты останешься со мной. Садись на пол рядом со вторым пилотом!

Бармен повиновался без слов. Парень был не настолько глуп, чтобы дать продырявить себе брюхо. Девушка нажала на кнопку выключателя. Швырнув свой саквояж в угол, Альдо встал за спиной пилотов. Он не выпускал пистолет из руки. Предводительствуемый стюардессами, старик вернулся в салон первого класса, где его уже ждала Жанна. Она стояла в середине прохода, а нефтяной принц пожирал ее глазами. Разбуженные резким светом пассажиры зевали, моргали, потягивались. Один из них, тот, что представлял «Картье», посмотрел на свои часы – конечно же, от «Картье» – и удивился.

– Как, уже? Мы идем с опережением! Не может быть, чтоб мы уже прилетели!

Стоя у бара в окружении стюардесс и держа в руке револьвер, Сальваторе объяснил так спокойно, как будто это его не касалось:

– Господа, это ограбление. Что касается дам, их просят не беспокоиться.

Последнее относилось к четырем еще не вполне проснувшимся девицам, которые, едва услышав об ограблении, привстали в креслах. Что и говорить, бывают и более приятные пробуждения, например, в объятиях аргентинского танцора. Впрочем, зашевелились не только девицы. Трое из ювелиров тоже вскочили, алчно вцепившись в свои чемоданчики. Лишь они и полицейские не потеряли головы… Муш молнией вскочил с кресла и направил автомат на тех, кто был ближе к нему. Не нужная уже повязка висела у него на шее.

– Черт побери! – выругался один из агентов в штатском, пытаясь достать свою артиллерию.

Его товарищ, явно старавшийся походить на Джеймса Бонда, уже держал наизготовку табельный пистолет.

– Осторожно! – произнес за его спиной приглушенный голос. Отважный воин обернулся, и все последовали его примеру. Из узкого коридора, ведущего в салон туристического класса, незаметно появился Луи Берлинец. Он тихо прикрыл дверь и теперь стоял, прислонившись к ней, с автоматическим пистолетом в руках. Он внушал страх, но не столько оружием, сколько противогазом, скрывавшим его черты.

– Всем поднять руки и сесть! – коротко приказал Сальваторе. Принц попытался изобразить, что он не подчиняется угрозам.

Однако Жанна сразу же приставила ствол пистолета к его бурнусу.

– Вас это не касается! – сказала она. – Садитесь. На ваши сбережения никто не покушается.

Она говорила по-английски, и он ответил ей на том же языке. Его черные глаза блестели.

– Такая красивая и такая опасная! Мне это нравится. Если бы вы согласились погостить в моем кувейтском дворце…

Жанна улыбнулась, но пистолет не убрала, пока ее собеседник не опустился в кресло.

– Договорились, как-нибудь я заскочу. А пока садись.

Потом она направилась к рыцарю в штатском, послушно державшему свой пистолет в поднятых вверх руках. Обыскав и разоружив и его, и другого агента, она повернулась к старику, который занимался ювелирами.

– Нам нужны только ваши чемоданы. Цепочки можете оставить на память. После этого вы пристегнетесь ремнями и не встанете с места, что бы ни случилось. Не вынуждайте нас стрелять. Вы должны понять, что отступать нам некуда.

Сальваторе обвел взглядом остальных пассажиров.

– С вами не случится абсолютно ничего. Нам нужны только эти господа.

Он повел револьвером в сторону ювелиров.

– Или, скорее, то, что у них с собой. Прошу вас, господа, побыстрее.

И его взгляд снова обратился на них.

– А если мы откажемся? – спросил один из ювелиров, который, должно быть, когда-то читал «Три мушкетера» или романы о Джеймсе Бонде.

В голосе его слышалась злоба, однако хватило его ненадолго. Ювелир не учел, что Муш стоял совсем близко. Свою ошибку он понял только тогда, когда убийца двинул его прикладом. Его коллеги, ободренные выходкой товарища, затеяли скандал.

– Почему мы должны уступить? – заорал один.

– Да, – почему… – начал было другой.

На этом все закончилось. Их отважный собрат уткнулся носом в спинку кресла, потом соскользнул вниз и исчез из виду. Должно быть, в его глазах сверкали все бриллианты короны. Прочие сразу же притихли. Вновь заговорил Сальваторе.

– Давайте сюда чемоданы. А вы, мадемуазель, относите их к выходу. Выполняйте. Потом вы наденете маски и отправитесь в туристический класс. Там для вас найдется работа.

Он протянул стюардессам два противогаза, только что принесенные Жанной, и те послушно взяли их. Старик повернулся к Мушу.

– Не надо бесполезных жестокостей. Только если не будут подчиняться.

Сломленные, напуганные неожиданным натиском, ювелиры по очереди выполнили приказ. Теперь их богатства были свалены в кучу у выхода, а им остались бесполезные цепочки, прикрепленные к поясам.

Когда последний из ювелиров расстался со своим чемоданчиком, стюардессы в сопровождении Жанны вышли, а старик подал Мушу знак. Убийца тотчас же вынул из сумки металлический цилиндр, напоминающий маленький огнетушитель. Он снял колпачок, открыл вентиль, потом поставил цилиндр у своих ног, и салон наполнился свистящим звуком.

– Что же это… – испуганно прошептала одна из пассажирок.

Прежде, чем ответить, Сальваторе покосился на Луи, устанавливающего в конце салона еще одно такое же устройство. Свистящий звук усилился.

– Ничего особенного, – пояснил сицилиец. – Просто мера предосторожности. Этот газ безвреден. Но мне нужно, чтобы вы несколько часов поспали. Я не хочу, чтобы после приземления вы путались у нас под ногами и раньше времени сообщили полиции наши приметы.

Один из переодетых полицейских, сидевший в конце салона, отстегнул ремень и попытался встать, не желая засыпать. Он выбрал неудачный момент, чтобы показать дурной пример. Берлинцу пришлось стукнуть его по затылку, без злобы, но и без снисхождения. Парень повалился в кресло, которое ему не следовало бы покидать. Старик сам пристегнул его ремнем и успокоил других.

– Больно вам не будет. Если бы мы хотели причинить вам вред, то уже давно сделали бы это. Так что доверьтесь нам и не опасайтесь за свои личные вещи.

Увидев, что Муш отвинчивает вентиль третьего балона, старик решил надеть противогаз и достал его из чемоданчика. В это время в салон вошла Тереза с младенцем на руках. Она на секунду сдвинула противогаз и сказала по-итальянски:

– Все идет хорошо. Стюардессы поднимают спинки кресел и пристегивают ремни. Но я подумала, что малыш…

– Других детей нет? – прервал ее старик, тоже на родном языке.

– Нет, кроме ребят от десяти до пятнадцати лет. Но с ними никаких проблем.

– Все уже спят?

– Да.

– Были такие, кто заартачился?

Тереза показала через плечо на мужа, наблюдавшего за ювелирами.

– Он о них позаботился.

– Хорошо, – решил старик. – Иди с малышом вперед и жди меня.

Он смотрел вслед дочери, пока она не скрылась за баром. Завернутый в розовое одеяло младенец мирно посапывал, не подозревая, что стал свидетелем ограбления века, о котором никогда не сможет рассказать. Сицилиец наконец надел противогаз. Его примеру последовал Муш, с угрожающим видом стоявший в проходе, держа автомат у пояса, в ожидании, пока газ подействует. Тем же был занят и Луи Берлинец. Пассажиры, будучи зажаты между ними, вынуждены были покориться. Впрочем, у них оставалось немного времени для колебаний. В одно мгновение они перенеслись в мир небесных грез и ангельских песнопений.

Отяжелевшие головы пассажиров склонялись одна за другой, а их подбородки скрывались в складках курток и платьев.

* * *

Вдали показались огни Нью-Йорка. Пассажиры «Боинга» спали в принудительном порядке. В синем свете ночников едва были видны расслабленные тела спящих, изредка раздавался храп. За исключением Луи и Серджо, ходивших вперед и назад по проходам салонов на случай, если кто-нибудь вздумает проснуться, вся группа собралась в кабине. У каждого из участников нападения к плащу или пальто был прикреплен номер.

Бортрадист передал на контрольно-диспетчерский пункт международного аэропорта, где внезапное изменение курса самолета вызвало беспокойство:

– Все в порядке. Небольшой инцидент, ничего серьезного. Посадка максимум через сорок пять минут.

Джек, внимательно следивший через стекла противогаза за действиями командира корабля, одобрительно кивнул Сальваторе, который стоял позади них. Рядом с ним был Альдо. В углу кабины, как счастливейшие из смертных, спали стюардессы и стюард, снявшие свои противогазы. Тереза, держа младенца на коленях, прижимала к его лицу маску, чтобы облегчить дыхание.

Командир корабля, тоже в противогазе, пытался возможно точнее вывести самолет к размеченному факелами отрезку шоссе. Да, грабителям нельзя было отказать в смелости. А какая организация! Правда, все газеты писали, что драгоценности потянут не меньше, чем на 80 миллионов долларов. Это могло пронять и гения, и болвана, и сорви-голову, и труса. Джеку он сказал по бортовой связи:

– Это будет довольно рискованно. Автотрасса не рассчитана на нагрузку в сто сорок тонн.

Любитель виски ответил ему с трезвой и решительной улыбкой:

– Мы с тобой сядем, как надо. Ты отвечаешь за пассажиров, я – за своих друзей. Конечно, в момент удара что-то может сломаться, но не думаю, что повреждения будут значительными. Вдвоем мы как-нибудь справимся.

Командир молча посмотрел на него. И все же перед самым приземлением не удержался:

– Что с тобой произошло? Мне кажется, ты хорошо знаешь свое дело.

Джек отвернулся и выключил все огни «Боинга». Его улыбка погасла вместе с ними.

– Не задавай вопросов. Внимание!

Их опытный взгляд уже различал незнакомый и, быть может, опасный участок бетонки. Самолет несся ему навстречу. Командир пробормотал:

– Можешь оставить при себе свою тайну. Но…

Он весь сосредоточился на управлении. Потом наконец закончил фразу:

– Я никому не сообщу твоих примет. Никогда…

Джек был поглощен трудным маневром и не сразу понял. Но когда летающая громадина побежала по длинной полосе, освещенной людьми Фрэнки Витторио, он ответил глухим голосом:

– Спасибо, старина.

Вцепившись в стойки, Альдо и Муш пытались коленями придержать тела бывших все еще без сознания стюардесс, бармена и второго пилота. Бетон выл под страшной тяжестью, из-под огромных колес сыпались искры. Малое колесо под кабиной пилотов начало дымиться; по счастью, оно охлаждалось потоком воздуха. Чудовищный корабль едва не клюнул носом, какое-то время его раскачивало, потом он едва не сошел с бетонной полосы, но пилоты мастерски выправили и укротили его. Лоб каждого из них покрылся холодным потом. Они боялись не за себя, а за беззащитных спящих людей, жизнь которых оказалась в их сильных руках. Четким движением командир переключил на реверс все четыре двигателя, и самолет, смиренный их чудовищной мощью, прежде чем остановиться с леденящим душу скрежетом, на секунду потерял управление. Как будто закрученный гигантской рукой, он развернулся на четверть оборота и застыл. Под тяжестью просел бетон, колеса глубоко ушли в него. Пот заливал лоб командира и струился по его щекам, как слезы. И он, и Джек, стиснув зубы, некоторое время приходили в себя. Командир первым снял маску и заговорил.

– Хорошая работа, старина, – лаконично одобрил он. Джек тоже освободился от противогаза и встал, не осмеливаясь протянуть руку:

– До свидания.

К ним уже подходил Муш, держа в руке пропитанный хлороформом тампон. Альдо в это время решительно прижимал такой же тампон к лицу только что содравшего с себя маску бортрадиста. Джек встал перед убийцей с криком:

– Нет! Только не его!

Муш хотел ударить его прикладом, однако Сальваторе схватил его за запястье. Джек Снова хотел вмешаться, и командиру пришлось самому сдерживать его:

– Оставь. Я все понимаю.

– Мне очень жаль, – проговорил Сальваторе и добавил, глядя на Джека. – Я тоже все понимаю. Но из соображений безопасности…

Из этого разговора Муш понял лишь одно: ему дали зеленый свет. Он мгновенно приложил тампон к лицу пилота и держал его, пока тот не рухнул в кресло. Тереза уложила младенца на сидение, заботливо его укрыла и отошла. В это время в кабине появились Луи и Серджо. На губе итальянца было заметно пятно помады. Альдо пытался открыть входную дверь.

Вокруг «Боинга» царила ночь. Все факелы были погашены. Слышался шум автомобильных двигателей. Казалось, некоторые машины стоят прямо под самолетом. Снизу подали раздвижную алюминиевую лестницу, и тьму кабины прорезал луч фонаря. Все по очереди спустились с самолета, держа в руках чемоданчики с драгоценностями и собственные вещи. Как только прибывшие оказывались на земле, незнакомая рука помогала им избавиться от бриллиантов, фонарь освещал номер, прикрепленный к одежде, и некто безымянный уводил назначенного ему пассажира к немедленно срывавшемуся с места быстроходному автомобилю.

Когда луч высветил единицу на отвороте пальто Сальваторе, почтительный голос произнес:

– Прошу сюда.

Через минуту за итальянцем с мягким, еле слышным стуком захлопнулась дверь «роллс-ройса».

– Ну что, Сальваторе? Как дела?

– Хорошо, – ответил старик. – А у тебя, Фрэнки?

В мягком свете, лившемся с потолка машины, он ясно видел улыбку главы американского клана. Лимузин увозил их от «Боинга», вокруг которого скоро стало пусто, как после холеры.

– Поздравляю, – сказал Фрэнки. – Вы хорошо поработали. Фрэнки Витторио был ровестником Сальваторе. Он был довольно полным, низкорослым, приветливым, скромным как в одежде, так и в манерах. Если Лакки Лучиано[16]16
  Лакки Лучиано (Сальваторе Луканиа, 1897–1962) – американский гангстер, выходец из Сицилии.


[Закрыть] при жизни называли Хозяином, Луи Бачелтера,[17]17
  Луи Бачелтер (1897–1944) – американский гангстер.


[Закрыть] больше известного как Лепке, – Судьей Луи, Фрэнка Костелло[18]18
  Фрэнк Костелло (Франческо Кастилиа, 1891–1973) – американский гангстер, выходец из Италии.


[Закрыть] – премьер-министром, то Фрэнки Витторио был для своих Ученым. Самоучка, он выделялся среди окружающих умом, любил искусство, старинные книги в роскошных переплетах, хорошие картины, спокойную жизнь и уже давно ушел в тень. Но эта тень была поистине золотой, потому что он был дьявольски богат и владел акциями многих предприятий, разбросанных по всему миру и действовавших вполне законно: Сальваторе был одним из его ближайших друзей. В двадцатые годы, в благословенные времена «сухого закона», они нелегально перебрались в Соединенные Штаты. Их связывала общность происхождения, принадлежность к клану, наконец, просто дружба. Тридцать лет назад в результате кровавой междоусобицы Сальваторе вынужден был уехать из Америки, а Фрэнки остался и сумел обеспечить себе кусок хлеба с очень толстым слоем масла.

Ученый нажал на кнопку, и перед ним опустился столик, открыв встроенный бар и телевизор, над которыми, за толстым стеклом, виднелись головы шофера и телохранителя.

– Я знаю, у тебя всегда была слабость к «Казанове», – сказал он и достал бутылку шампанского с выгравированным на ней годом урожая. – Выпьем за наш успех и за наши воспоминания.

Пробка выстрелила, и в хрустальные фужеры полилась божественная жидкость.

– За здоровье Марии, – сказал Ученый.

– И за здоровье Флоренсии, – отозвался Сальваторе. – А в самом деле, как она? Что дети?

– Хорошо, – ответил главарь американского рэкета. – Хорошо. Конечно, жена немного скучает по старой родине, как и твоя Мария. Но дети нет. Они американцы. Американцы окончательно и бесповоротно. Как, впрочем, и я. Наконец-то получили гражданство.

Произнося последние слова, он невольно выпрямил спину.

– Я вижу, ты любишь Америку, – произнес Сальваторе.

– Да, люблю, – признал Ученый. – Это великая страна. Сильная и мужественная. Лучшая страна в мире.

Он предложил соседу гавану, длинную, как крик о помощи, но тот предпочел одну из своих черных, кривых сигар.

– Я люблю Америку, за то, что каждый может здесь найти место под солнцем, – продолжал Фрэнки. – Этому не мешают ни происхождение, ни предрассудки, ни недостаток образования. От тебя требуется одно: доказать на деле свои способности.

Он зажег сигару от длинной спички и задумчиво прибавил:

– Когда-то я начинал с контрабанды алкоголя, а потом продолжал в том же духе. И что бы я ни делал, я навсегда останусь для всех Фрэнки Витторио. Но это на мне и закончится. Детей это уже не касается. Мой старший стал известным адвокатом. Второй – директор фирмы. Младший, если верить его профессорам, будет неплохим хирургом. Обе девочки замужем, их мужья – из самых уважаемых здесь семей.

– Ты стал настоящим американцем, – признал Сальваторе, отпивая глоток шампанского.

– И еще каким! – согласился его друг, внезапно разразившись смехом. – Как знать, может, кто-нибудь из моих внуков станет президентом Соединенных Штатов!

Сальваторе тоже расхохотался.

– Почему бы и нет? – сказал он. – Во всяком случае, ты загадываешь далеко.

Его друг снял телефонную трубку, потому что на панели зажглась лампочка. – Да?

Он надолго замолчал, слушая невидимого собеседника, потом приказал:

– Пусть повешевеливаются. Постарайся уточнить цифру в течение получаса.

Фрэнки положил трубку и повернулся к другу.

– Это Цезарь. Помнишь его?

– Конечно. С удовольствием встретился бы с ним.

– Он и не подозревает, что это ты взял бриллианты. Сейчас он проводит их экспертизу в специально оборудованной машине, которая катит в Нью-Йорк.

– Я вижу, ты ничего не упустил. Что же он тебе сказал?

– На первый взгляд эксперты оценили все в пятьдесят миллионов долларов. Это просто колоссально!

– Думаю, они набавят, – проговорил Сальваторе.

– Я тоже так считаю, – поддержал его Ученый. – Не бойся, нас никто не обманет. Цезарь – один из тех редких людей, которым можно доверять полностью.

Он чокнулся с гостем.

– За успех крупнейшего предприятия нашего времени! Что ты собираешься делать с деньгами?

– Куплю побольше земли вокруг Таормины. Там, где мои родители гнули спину на других.

Он одним глотком допил шампанское и поставил фужер.

Фрэнки сделал то же самое и протянул соседу плоский сверток:

– Вот твой новый паспорт и билет на самолет. Вылет через час из Ньюарка. Все рассчитано по минутам, как мы договаривались.

В полдень ты будешь дома. Дай мне паспорт, с которым ты прилетел.

– А остальные? – спросил Сальваторе, отдавая документ.

– Тереза и Жанна вылетают из Нью-Йоркского международного. Луи летит из Титенборо через Монреаль. Альдо и Серджо – из Ла-Гуардиа. Завтра или, точнее, сегодня вечером вы все будете на месте. Муш едет в доки. Через четыре дня мы отправим его на нашем судне в Веракрус. Там я с ним расплачусь.

– А что твой пилот?

– Сегодня утром он отправляется в долгое кругосветное путешествие с девушкой, в которую влюблен и которая не может ни в чем отказать Цезарю. Простая предосторожность.

– Твоя идея немедленно отправить нас назад просто гениальна! – сказал Сальваторе. – Ни одному полицейскому не придет в голову, что, едва высадившись из «Боинга», мы сразу же покинем Штаты. Как только им сообщат наши приметы, они начнут охоту на нас здесь.

– Думаю, это было идеальное решение, – заметил Ученый. – Это был лучший выход: сразу же по прибытии разбежаться в разные стороны и вернуться во Францию по другим документам. Кстати…

Он не договорил, потому что снова зажглась лампочка.

– Да? – проговорил он в трубку. – Сколько? Вероятно, более шестидесяти миллионов? Что-то потрясающее! Лучшие драгоценности, какие они когда-либо видели? Что ж, ты молодец. Пусть они продолжают оценку, Цезарь. Встретимся у тебя.

Он отключился, затянулся сигарой и спросил:

– Ты слышал? Это просто невероятно. Прими мои поздравления. Теперь простимся. Ты извинишь меня за то, что я не провожаю тебя до самолета? Не стоит, чтобы нас видели вместе. Через пять минут ты пересядешь в другую машину. Она отвезет тебя в аэропорт.

Он засмеялся, сунул руку под сиденье и достал оттуда пакет.

– Отдай это малышке. Так, пустяк. Мишка, который сам ходит, поет и разговаривает. Очень забавный.

Он отдернул занавеску и, помолчав, сказал:

– Подъезжаем. Оставь здесь сумку и оружие. Тебе дадут другой саквояж, чтоб ты не шел с пустыми руками.

Скоро «роллс-ройс» мягко затормозил возле темного «ягуара», стоявшего с погашенными огнями. Старые сицилийцы обнялись.

– Чао, Сальваторе.

– Чао, Фрэнки.

Сальваторе с пакетом под мышкой поднял руку, в последний раз приветствуя друга, и вышел из тотчас же тронувшейся машины. Через две секунды «ягуар» уже мчался в аэропорт.