Текст книги "Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана"

Автор книги: Норберт Классен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Многие люди испытывают сегодня страстное желание вернуться назад, к прежнему безвинному состоянию гармоничной жизни вместе с природой, вместо того чтобы с ней “бороться”. Однако в их душах шевелится одновременно страх потереть все то, что человек с огромными усилиями описал и узнал за прошедшие тысячелетия. Сможем ли мы сохранить наше понимание и одновременно вернуться назад, к природе? Этот вопрос ждет своего решения, и если он не будет решен отдельными людьми, то не разрешится никогда.

1.2. Тональ и первое кольцо силы

«Высшая задача образования – помочь человеку овладеть своим трансцендентальным “я”, стать самим собой… Без совершенного понимания себя невозможно научиться понимать других»

Новалис (1772–1801)

Чтобы логически завершить тему отношения толтеков к “нормальной” реальности и миру обычных людей, опишем основные положения толтекского учения.

Темы предыдущих глав “Кажущееся” и “Описание мира” в смысле толтекского учения являются аспектами одной и той же упорядочивающей инстанции, которую толтеки называют “тональ” (от толтекского tonalli – казаться, являться, показывать себя, быть видимым). Тональ является одновременно и описанием мира и творцом этого описания. Дон Хуан объясняет тональ следующим образом:

“Тональ – это организатор мира… Его громадную работу можно, вероятно, лучше всего объяснить, если сказать, что на его плечах покоится задача упорядочивания хаоса мира. Не будет преувеличением утверждать, как это делают маги, что все, что мы как люди знаем и делаем, является произведением тоналя… Тональ – это все, чем мы являемся… Посмотри вокруг! Все, для чего у нас есть слова, является тоналем. И поскольку тональ является не чем иным, как только своим собственным деланием, все попадает, следовательно, в сферу его действия”. 25)

Тональ является частью того, что дон Хуан называет исходной парой или истинной парой. Другая часть обозначается как “нагваль”. Толтекское учение говорит, что обе эти части существуют совместно при рождении ребенка. Они вместе образуют первоначальное “единство себя”. Толтеки исходят из того, что все мы от рождения обладаем двумя этими различными видами сознания. Их можно представить как близнецов, из которых один – тональ – воспитывается, обучается и научается. Второй близнец после рождения будет заперт в подвал и в дальнейшем о нем забудут. Это сокровенная часть человека, нагваль, который выражает себя у обычного человека разве что во время сна. Об этой части нашего единого “я” мы поговорим в последующих главах

Вернемся назад к тоналю. Мы все являемся тоналей. Тональ – это наше “я”, наша личность, все, что мы знаем, учим и познаем. Ведь “мой” мир – это все то, что “я” знаю, узнаю и познаю. О таком отношении вещей мы только что говорили в предыдущей главе. Чтобы правильно понять тональ, воспользуемся приемом аллегории. В “Кольце силы” дон Хуан объясняет тональ, используя обычный стол в ресторане. Поверхность стола является как бы островом. Этот остров – тональ человека и одновременно сама личность. На острове находятся самые различные предметы, все вещи, существующие в мире этого человека. Остров является, таким образом, одновременно и миром и самим “я”. Это личностный тональ.

Такое редуцированное представление “мир как я” мы находим также и у Гуссерля, который благодаря радикальным шагам редукции трансцендентального эпохе' (самовоздержание от какой бы то ни было действительности вне собственного сознания) приходит к “трансцендентальному я” и представлению о “трансцендентальной субъективности”. Аллегорию “я как остров” находим мы также в психологии, например, у Зигмунда Фрейда или Карла Густава Юнга.

Толтеки считают также, что существует коллективный тональ для всех, который называется “тоналей времени”. Дон Хуан указывает Кастанеде на другие с голы в ресторане. Хотя на разных столах стоят разные тарелки и различная еда, все же все столы очень похожи друг на друга. Точно так же, как похожи один на другой столы, похожи и личностные тонали. Причина этого – совместный тональ времени.

Собственно, мы воспитываемся и обучаемся по правилам тоналя времени тому, как мы должны называть и упорядочивать предметы на нашем острове. Так, например, каждый тональ имеет тенденцию разбивать все предметы на острове на пары. Согласно дону Хуану, это происходит потому, что тональ чувствует свое несовершенство, поскольку является лишь частью первоначальной пары тональ– нагваль, и пытается изо всех сил восполнить это:

“Мы чувствуем две наши части, но мы представляем их себе всегда только при помощи предметов тоналя. так мы говорим, что две наши части – это душа и чело. Или дух и материя. Или добро и зло, Бог и сатана. Но мы никогда не поймем, что объединяем в пары только вещи с нашего острова, точно так же, как мы связываем попарно чай и кофе, хлеб и блины или горчицу и перец”. 26)

Для европейца, который дифференцирован своим тоналей времени на суждения и оценки, может показаться невыносимой относительность, двойственность любой ценности, которая логически вытекает из данной цитаты. Все масштабы оценки, такие, как положительный – отрицательный, плохой – хороший и т. д., выпадают из их определяющих шаблонов и становятся тем, чем они всегда и были, – самостоятельными, независимыми предметами нашего тоналя, нашего описания мира. Для индейского тоналя времени такое отношение к ценностям не является чем-то чуждым. Аймара знают закон относительности ценностных представлений: “В единстве бытия нет никаких представлений о ценности. Если мы обозначаем что-то как “хорошее” или “плохое” мы должны всегда осознавать относительность подобных суждений” 27)

Дон Хуан рекомендует своим ученикам рассматривать других людей всегда как тонали, потому что тогда нельзя никого ни осудить с точки зрения морали, ни оправдать из сочувствия. Наблюдать кого-то как тональ – значит судить не приговаривая и не извиняя. Осуждать нельзя, потому что ясна относительность подобного процесса; оправдывать же нельзя потому, что другой человек имеет власть над своим тоналем, то есть он сам привел себя в это положение. Мы находим здесь типичную стратегию свидетеля.

Если мы говорим о власти, которую человек имеет над своим тоналей, то это значит, что мы имеем тональ, который сам на себя влияет. Эту власть надо понимать как возможность изменить фасад нашего острова тоналя. Мы можем как угодно располагать предметы на столе в аллегорическом пояснении дона Хуана, переставлять их. К содержанию тоналя невозможно что-то добавить или оттуда что-то убрать, но взаиморасположение вещей внутри тоналя мы изменяем сами, изменяя при этом и обстоятельства своей жизни. Но надо сказать, что обычный человек никогда не изменяет фасад своего тоналя. Лишь очень плохие условия, такие, как тяжелая болезнь, война или подобные судьбоносные явления, могут принудить его изменить свое мышление, свой образ жизни – и только из огромного желания выжить. В обычной жизни однажды выученное описание и взаиморасположение вырастает в мелочное, деспотичное “я”, которое еще более укрепляет свои структуры благодаря монотонному внутреннему диалогу, так что они в конце концов становятся настолько жесткими, что уже совершенно не способны к изменению. Достопримечательно, что психология говорит в этой связи о “я-комплексе”.

Толтеки, напротив, изменяют с помощью воли фасад своего тоналя, чтобы вновь организовать его стратегически осмысленным образом. Средствами к так называемой “трансформации острова тоналя” являются, например, техники сталкинга, не-делания и, не в последнюю очередь, остановка внутреннего диалога. При этом предрассудки, дурные привычки и тому подобное могут быть отправлены на задний план острова, где они останутся как неиспользуемый инвентарь. А другие вещи выдвигаются на передний план, – вещи, о которых мы всегда знали, но никогда их не использовали. Это может быть все, что угодно. Параметром трансформации является здесь для толтеков “делание стратегии” и “путь с сердцем”.

Концепция “делания стратегии” исходит их того, что тональ в сущности представляет собой инвентарный список вещей и способов поведения себя самого. На самом верху инвентарного списка находятся позиции, которые требуют наибольшего расхода энергии. Обычно это способы отношений с очень ограниченной действительной ценностью для выживания человека. Толтеки убеждены, что почти у всех людей под номером 1 в инвентарном списке находится самомнение, чувство собственной важности. При этом они направляют усилия на изменение позиции в инвентарном списке, чтобы на место чувства собственной важности поставить иной способ поведения, как, например, контроль за своими действиями или самодисциплина. Во второй части книги мы подробно представим техники достижения подобного изменения, такие, как “не-делание собственной важности”.

Концепция “путь с сердцем” исходит из того, что вещи на фасаде тоналя являются защитными щитами против неконтролируемых атак нашего сумасшедшего близнеца – нагваля. По словам дона Хуана, все делание обычного человека является таким щитом против сил, которые в полном смысле принадлежат к нашему единому “я”, но которые мы оторвали от себя в? процессе нашего развития. Поскольку толтеки сознательно ищут контакт с этими силами, им нужны особые щиты, которые бы не блокировали данные силы, а помогали их использовать. Поэтому им нужно некоторое количество избранных вещей и способов поведения, которые бы давали им мир и радость, чтобы не допустить в их мысли страх или сомнения:

“Именно последовательный выбор пути с сердцем делает воина отличным от среднего человека. Он знает, что путь имеет сердце, когда он един с этим путем, когда он испытывает огромный покой и наслаждение, идя по нему. Веши, которые воин отбирает, чтобы сделать свои щиты, – это элементы пути с сердцем”. 28)

Делание стратегии – это в определенной степени рациональный момент трансформации тоналя, в то время как путь с сердцем является очень индивидуальным, зависимым от чувств личности масштабом изменения. Однако и тот и другой прежде всего являются свободными масштабами, которые не принуждают толтеков к какому-либо определенному деланию. В этом заключается важнейшее отличие толтекского учения от многочисленных “священных учений”, которые в строго определенных догматических формах увлекают и “соблазняют” своих учеников.

Следующей целью толтеков является гармонизация внутри личностного тоналя. Собственно тональ, выражаясь упрощенно, имеет две стороны. Поверхность или фасад острова – это наши действия, наше поведение. Внутренний тональ ответствен за наши суждения и решения. В “корректном” тонале обе части находятся в равновесии, они полностью гармонируют друг с другом. Это значит, что корректный тональ действует согласно своим решениям и делает то, что он считает правильным. Если мы решили что-то – мы должны действовать в соответствии с нашим решением: если мы осознали какую-то истину или положение дел – мы должны в дальнейшей жизни всегда учитывать их на практике. Для толтеков это и есть “гармония в тонале”.

Все же иное означает неравновесие, а значит, и борьбу в собственном тонале, в собственном “я”. “Я” недовольно “мной”, потому что “я” не сделало того, что “я” для “меня” запланировал, – вот это и есть пример борьбы в тонале. И как говорит дон Хуан: “Борьба в самом тонале – это одна из самых бессмысленных битв, какую я только могу представить”. 29)

Как мы уже указывали выше, у толтекского понятия “Я” – тоналя необычайная похожесть с “трансцендентальным я” Гуссерля. К тому же мнение толтеков совпадает с представлением аналитической психологии Карла Густава Юнга о так называемом “Я-комплексе”. Параллели этих теорий о “Я” совпадают вплоть до малейших деталей. Было бы, однако, рискованно вдаваться в детали, потому что такое занятие многократно превысило бы объем настоящего исследования. Поэтому мы отсылаем интересующихся читателей к оригинальной литературе по аналитической психологии.

Во всяком случае, уже сейчас очевидно, что мы имеем дело не с какой-то примитивной идеей о “Я”, а со сложной теорией, причем подтвержденной исследованиями в теории познания. Кроме того, толтекская философия личности нацелена на практическую перепроверку и использование знаний о тонале – существенная черта, которой недостает нынешней европейской философии в целом. Не будет преувеличением сказать, что толтекское учение может служить образцом практической философии. Мы еще поговорим об этом в дальнейшем.

Чтобы завершить теоретические размышления о толтекском взгляде на тему “тональ – обычная реальность”, представим читателю еще так называемое “первое кольцо силы”. Оно. называется еще “первое внимание” или “внимание тоналя”. Посредством первого кольца силы мы воспринимаем наш повседневный мир, придаем ему смысл и действительность. Дон Хуан замечает по этому поводу:

“Это кольцо, которое замыкается вскоре после нашего рождения, – разум и его спутник – разговор. Совместно они порождают мир и держат в горсти. Таким образом, мир является в своей основе миром, созданным посредством описания и его догматических, нерушимых правил, которые наш разум учится уважать и защищать”. 30)

Немного выше мы познакомились с принципом придания смысла и истинности как функцией нашего сознания – интенциональностью. Соответствующий механизм описания мира мы тоже в некотором смысле осветили. И тот и другой самым тесным образом связаны с первым кольцом силы, которое графически может быть представлено следующим образом (рис. 1).

[Рис. 1. Первое кольцо силы, или внимание тоналя]

Разум является центром кольца силы, это, так сказать, наблюдательный пост, из которого мы обозреваем весь мир тоналя. Он управляет правилами, по которым мы понимаем и познаем мир.

Разговор представляет собой спутник, который вращается вокруг центра – разума. Он символизирует кругообразное движение нашего внутреннего диалога вокруг разумного объяснения мира, которое представляет собой продукт языка, речи. Разум и разговор непосредственно связаны между собой: они могут функционировать только совместно. Разум упорядочивает речь – речь является единственным средством выражения правил разума. Связь между речью и разумом символизирует процесс понимания.

Посредством этой системы мы поддерживаем наш разумный мир в действии. Если бы мы этого не делали, то вы никогда не смогли бы прочесть этих строк, они не имели бы для вас никакого смысла. Система служит для того, чтобы прийти к восприятию, которое может быть познано, и к разумному мышлению, а не только для того, чтобы просто открыть глаза. Мы должны познать все, что пас окружает!

Грудной младенец, например, хотя и является полноценным человеком, но не может ничего поделать с огромным количеством вещей, которые мы воспринимаем как само собой разумеющееся. Об этом не следует забывать. Философия вообще, как и учение толтеков в частности, показывает, что человеческое познание вовсе не является таким простым и понятным делом, как нам бы того хотелось. Нужно приложить огромные усилия, чтобы сделать из новорожденного мыслящего человека. Обучение начинается уже в семье, от родителей, и далее продолжается с помощью огромной машины – образовательной системы, начинающейся в обычной школе и заканчивающейся университетом. Все то, что мы изучаем, наполняет постепенно наше сознание, занимает его целиком и полностью аналогично тому, как предметы и отходы нашей цивилизации угрожают переполнить Землю.

Мы не хотим умалить здесь исторические достижения разума, но они должны подвергнуться основательной критике. Они должны занимать только соответствующее им место. С точки зрения теории познания, толтеки совершенно правы, когда говорят, что “разум отражает в конечном счете только внешний порядок и что он не знает ничего, кроме этого порядка… Разум может только переживать действия тоналя, но никогда не сможет полностью понять или разгадать его. Уже то положение дел, что мы думаем и говорим, указывает на порядок, который мы поддерживаем, не зная, что мы это делаем и что собой, собственно, представляет этот порядок”. 31)

Тут, однако, вновь замыкается круг, так как мы опять приходим к заключению, что мир является необъяснимой тайной и останется таковой навеки. Первая заповедь правила сталкинга самоочевидна. Хотя мы и разгадали кое-что о том, “как” происходит процесс познания нормальной действительности, мы раскрыли механизмы познания; но то, “что” является познаваемым, мир в его трансцендентном смысле мы не можем, разгадать. “Мир в себе” есть и остается единственным чудом,

Поводом для несказанного удивления. К тому же тональ, наше “я” и наше повседневное восприятие смертны. “Тональ начинается с рождением и заканчивается смертью” 32), мы все это знаем, хотя многие и хотели бы забыть о таком положении дед: Однако именно честный взгляд на нашу смертность мог бы открыть нам врата к другим опытам и другой действительности, которые не подчиняются естественным ограничениям разума. Этой и подобными темами мы займемся в последующих главах.

2. Скрытое – Карлос Кастанеда и К. Г. Юнг

"Я спал, и я видел во сне старый мир. Но что является более истинным? Сколь мало посылают нам сны духи, столь же мало посылает нам сны наше "я"."

Теодор Адорно (1903–1969)

Вторая большая система толтекского учения – искусства сновидения – исходит из предпосылки, что все мы от рождения обладаем двумя видами сознания. С первым видом – тоналем – мы только что познакомились. Это очень хорошо известное каждому “Я”-сознание, благо даря которому мы действуем и функционируем в повседневной жизни.

Другой вид сознания толтеки называют “нагваль” (от толтекского nahualli – себя скрывающее, маскирующее). Для области нагваля нет ни слов, ни понятий, потому что она для нашего я – тоналя – совершенно недоступна. Мы можем пережить только воздействие нагваля, почему он и понимается прежде всею как “сила”. В аллегории о тонале как острове нагваль является морем, которое окружает остров.

По мнению толтеков, мы, люди, обладаем особыми воспринимающими функциями, которые позволяют нам воспринимать нагваль и его мир точно так же, как разум и разговор помогают нам воспринимать мир тоналя. Одной из таких функций нагваля является “сновидение”. Толтекское “сновидение”, однако, не идентично нашему обычному ночному сновидению, но больше похоже па дневные мечтания или представления желаемого. “Сновидение” является практической системой для сознательного контроля за собственными действиями в происходящем во сне. Соответствующие техники будут описаны в дальнейшем.

Сначала же мы попытаемся снова испытать исходные посылки толтекской системы знаний на их достоверность. Наш вопрос должен звучать так: действительно ли существует некая другая автономная часть человека, которая неравна известному Я-сознанию и даже якобы противостоит ей? И как раз этот вопрос определил всю историю современной психологии двадцатого века.

Зигмунд Фрейд считается по праву отцом современной психотерапии и психоанализа. Его самой большой заслугой было открытие теории инстинктов, которая сводила все душевные процессы к сексуальной мотивации (сексуальная энергия, либидо), и открытие и исследование превосходящею значения утонченной неосознаваемой психики.

По его мнению, неосознаваемая часть нашей психики находит выражение в сновидениях. Фрейд исходил из тезиса, что в области “бессознательного” остается вытесненный нашим “я” материал переживаний, чтобы оттуда автономным образом снова проникать на поверхность нашего опознания. При этом Фрейд предложил модель понимания психических процессов, которая объясняла прежде всего происхождение неврозов, тех аномалий поведения, которыми соответствующие лица не в состоянии сознательно управлять. Он заявил также, вразрез с психопатологией того времени, что существует принципиальная возможность позднейшей обработки психических травм, которые в настоящий момент являются вытесненными из сознания, но могут позже быть переработаны с помощью снов и сознательного подхода к их содержанию.

Область души, которая у Фрейда была равнозначна области бессознательного, имеющейся у каждой личности, имела для него в этом смысле значение некоего рода буферной зоны или даже психических “мусорных отвалов” для вытесненных нашим “Я” содержаний сознания, преимущественно сексуальных.

Швейцарский психолог Кард Густав Юнг (1875–1961) был в юности учеником Фрейда. На основании своего практического опыта психиатра он развил впоследствии комплексную систему широкого понимания психического, которая не содержала очевидных недостатков теории Фрейда. Он показал относительность сексуальной ориентации неосознаваемых психических процессов, играющей у Фрейда исключительную, едва ли не всеобъемлющую роль, и разработал многослойную модель “бессознательного”. Так, Юнг делает, например, различие между индивидуально унаследованным “личностным бессознательным” и тоже унаследованным общечеловеческим “коллективным бессознательным”. Силу стремлений души, понимаемую Фрейдом как чисто сексуальную, как либидо, Юнг объясняет по-другому. По его мнению, существует так называемая “психическая энергия”, которая, наряду с сексуальным аспектом, имеет также и многочисленные иные формы выражения. Аналитическая или комплексная психология К. Г. Юнга с ее идеей о бессознательном как дополняющем, автономном бытии нашего “Я” удивительно похожа на толтекское учение о тонале и нагвале. Она послужит нам в дальнейшем сравнительным базисом при исследовании толтекского учения о сновидении. Психология Юнга как будто специально предназначена для подведения опор под учение толтеков, не в последнюю очередь и потому, что исследование сновидений является ее специальной областью. Юнг собственноручно проанализировал за свою жизнь более чем 80 000 сновидений у своих пациентов и таким образом пришел к заключению об основных структурах психики.

Однако и перед Юнгом стояла та же проблема – доказать свои тезисы с помощью рационалистического научного метода. Можно ли вообще говорить о некоей автономной психической составляющей? Обычное восприятие большинства современных людей идентифицирует психику с сознанием, с так называемой “духовной внутренней жизнью” человека. Многие психологические теории современности также имеют тенденцию к подобному наивному пониманию. Итак, есть ли вообще нашим “я” неосознаваемая, самостоятельная психика, как это постулирует Юнг? На этот вопрос сам Юнг отвечает следующее:

“Такое понимание является эмпирически совершенно верным, поскольку не только на примитивной ступени, но и у так называемого культурного человека психическое показывает себя как нечто объективное, что в большой степени уклоняется от нашего “мыслимого сознания”. Так, например, мы не можем подавить большинство эмоций, мы не можем превратить плохое настроение в хорошее, мы не можем ни заказать сновидения, ни отказаться от них… Мы только любим убаюкивать себя мыслью о том, что мы являемся господами в собственном доме. В действительности же мы обречены в значительной мере лишь надеяться на то, что наша бессознательная психика правильно функционирует сама по себе и не оставит нас при необходимости на произвол судьбы… С учетом такого положения вещей становится понятным, что старые представления о душе как о чем-то самостоятельном, не только объективном, но и даже опасно произвольном, оправданны””. 33)

Это значит, что действительно имеется некая инстанция внутри или около нас, которая не осознается нашим “я”, а действует совершенно автономно. Эта инстанция, которую толтеки и называют нагвалем, может даже при обычных обстоятельствах взять на себя контроль над всеми телесными процессами, которые иначе подчиняются сознательному “я”. Вспомним хотя бы пример лунатизма, который нередок у детей и подростков до периода полового созревания. Соответствующий человек лежит в постели, спит, заснуло также и его сознательное “я”. Вдруг он встает, как будто проснулся, ходит туда-сюда, что-то делает и даже нередко разговаривает некоторое время с другим человеком. Но его я-сознание продолжает спать. Оно не будет иметь никаких воспоминаний о происходящем и действиях, совершенных в данном состоянии, потому что оно в этих действиях не участвовало. Совсем иная, автономная сила взяла на некоторый срок управление телом лунатика. Лунатизм ни в коей мере не является одержимостью какими-то духами – это только другая часть нашего общего “я”, которая также обладает особого рода осознанием и на некоторый срок принимает на себя функцию контроля. Поэтому психология не видит в сомнамбулизме никаких болезненных проявлений. Скорее всего это некое чудесное состояние, которое открывает нам первоначальную мощь бессознательного, нагваля.

Итак, мы можем исходить из того, что у человека действительно имеется некая таинственная часть, о которой “я” не знает и не хочет ничего знать. Предпосылки второй толтекской системы могут, следовательно, рассматриваться как истинные. Но прежде, чем мы подойдем поближе к нашей теме “сон – сновидение”, необходимо избавиться от ходячего заблуждения при обычном понимании психологии К. Г. Юнга. А именно – что бессознательное само без-сознания. Это недоразумение возникло вследствие термина “бессознательное”. Бессознательное – это не обязательно “не осознающее само себя”, оно имеет, скорее, другой род осознания, которое, однако, в обычном случае не имеет отражательной природы. Оно более похоже на осознание предков современного человека. Надо хорошо понимать, что бессознательное потому названо бессознательным, что оно скрыто от нашего “я”, от нормального состояния Дознания. Юнг сам утверждает: “Бессознательное воспринимает, имеет намерения и догадки, совершенно так же чувствует и думает, как и сознание. Мы знаем об этом достаточно из опытов психопатологии и исследований функции сна”. 34)

Согласно мнению глубинной психологии, функция сна имеет компенсаторный характер. Как говорит Юнг в своей статье “О сущности снов”, компенсация является “противопоставлением или сравнением различных данных или исходных положений, благодаря чему возникает равновесие или исправление”. 35) Сон представляет собой, таким образом, своего рода мост понимания между бессознательным и сознанием, по которому бессознательное выражает свое мнение об установках сознания. Однако толкование посланий, которые по мосту сна проникают к “я”, удается последнему только в редких случаях, так как бессознательное говорит своим собственным языком образов и символов. Даже опытные психоаналитики нередко сталкиваются с трудностями в толковании снов, потому что система значений символов не имеет единства.

Толтеки также познали, что сны представляют собой мост, естественную связь между обеими сторонами человеческого сознания. Правда, они не занимались толкованием снов. Дон Хуан просто заявляет в “Путешествии в Икстлан”, что это было бы слишком мелко. Они разработали специальную методику видеть сны, которую они называют “искусством сновидения”. Дон Хуан называет сновидение “методом делания-себя-доступным-силе”. Обычно мост сновидения функционирует только в одном направлении: от бессознательного к сознательному, от нагваля – к тоналю. Толтеки идут в противоположном направлении. Они движутся с полным осознанием себя по мосту сновидения к силе, к нагвалю, к бессознательному. Однако как можно представить это практически?

Главное различие между обычным сном и сновидением толтеков – в сознательном контроле собственных действий в происходящем во сне. Обучение методике сновидения начинается с того, чтобы в одном из снов суметь увидеть свои руки. При этом подразумеваются, конечно, руки тела сновидения, а не руки физического тела. Это смотрение-на-руки содержит определенную меру рефлексии – отражения, так что человек при этом осознает, что он находится в состоянии сна. Этот “трюк” действительно функционирует, как познали многие на собственном опыте. Кроме того, он представляет собой точное повторение акта возникновения рефлексивного Я-сознания, о котором мы говорили в предыдущей главе, когда поясняли взаимосвязь рука—речь—разум.

Удивление действительно очень велико, если спящий понимает, что он находится в полном опознании и при этом, однако, не в своем физическом теле. Он воспринимает кажущийся вполне реальным мир сновидения и совершенно новое собственное тело, так называемое тело сновидения. Его взгляд начинает блуждать от созерцания рук этого тела сновидения к предметам окружающею мира сновидения. Таков обязательный первый шаг при обучении искусству сновидения. Благодаря тренировке эта техника становится все более совершенной, пока сновидящий не научится сознательно задерживаться в мире сновидения продолжительное время. Далее толтеки развивают благодаря сознательному контролю сновидения некоторый вид параллельного существования нормального “я” – так называемый “двойник”, или “другое я”.

Европейские исследователи сна также усиленно занимаются в последние годы этим сознательным родом сновидений, которые получили у нас названия “ясное сновидение”, или “осознанное сновидение”. Однако хотя эти исследователи и приоткрыли дверь в “сновидения” и “период сна”, они, кажется, н сами не понимают, что же они открыли и чему это может служить. Тем не менее они делают первые шаги в совершенно новой области сознания, и это можно только приветствовать.

С другой стороны, в различных эзотерических кругах имеются объединения в виде сект, которые пользуются техникой сновидения, чтобы привязать к себе новых сторонников. Я считаю подобного рода козни весьма опасными, так как такой образ действий не может быть полезным для серьезных занятий сновидением.

Техника сновидения служит у толтеков методом получения новых знаний. Здесь, вероятно, кто-то возразит, что совершенно невозможно из порождений нашей фантазии – снов – получить какие-либо знания. Является ли, однако, сон действительно лишь фантастическим образованием? Мы не можем его ни произвольно задавать, ни определить его чувственное содержание.

Феноменология Гуссерля считает восприятие во сне равноправные обычной функции восприятия. Воображение, к которому принадлежит фантазия, определяется согласно Гуссерлю, по переменному модусу, то есть мы фантазируем всегда или в области будущего, или в области прошедшего. Фантазию невозможно найти в “здесь и сейчас”, но всегда только “там и тогда”. Восприятие же всегда находится в модусе настоящего, точно так же, как и сон. Имеются еще и другие феноменологические признаки принципиального единства сна и восприятия, которые мы не станем приводить и обсуждать по причинам их объемности.