Текст книги "Женская месть"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Адриенна миновала турникет и спустилась на платформу. Послышался шум приближающегося поезда, из тоннеля потянуло ветерком. Адриенна выплюнула на пол жевательную резинку и вместе с толпой двинулась к дверям вагона.
Поезд остановился на станции, несколько пассажиров вышли из вагона, и Адриенна села на освободившееся место рядом с мужчиной, кожаную куртку которого украшали цепи. Сначала она рассматривала рекламные плакаты, потом ее взгляд побежал по лицам. Мужчина, одетый в костюм с галстуком, державший под мышкой портфель, читал недавно вышедший роман Ладлэма[14]14
Роберт Ладлэм – современный американский романист.
[Закрыть]. Молодая женщина в замшевой юбке мечтательно загляделась в темное окно. Уши ее были закрыты наушниками, и она, должно быть, слушала музыку. В другом конце вагона, растянувшись на трех сиденьях, мертвецким сном спал мужчина.
На следующей станции в вагон вошли три девушки, громко переговариваясь и хихикая. Должно быть, школьницы. Адриенна слушала, как они спорят о том, на какой фильм пойти, и завидовала им. Она никогда не была такой беспечной и свободной. На своей станции она покрепче прижала к себе сумку и вышла. Глупо было огорчаться из-за того, чего у нее никогда не было.
На улице ее прохватило порывистым ветром: он продувал насквозь одежду, насмехался над ее боа из искусственного меха. Это был престижный район. Витрины сверкали, пытаясь воспламенить человека с самой холодной кровью. Принцесса Адриенна прогуливалась время от времени, рассматривая витрины и наполняя сердца торговцев надеждой на то, что, возможно, она купит у них пару побрякушек. Но Роз приходила сюда только по делу.
На улицах заключалось много сделок. Расторопные перекупщики краденого ястребиным взглядом оценивали добычу. Похищенные и вставленные в новую оправу камни переходили из рук в руки. Адриенна никогда не вела никаких дел на улице.
Она свернула за угол и вошла в лавку, которая производила довольно убогое впечатление. Джек Коэн считал пустым расточительством тратить деньги на то, чтобы придать своему заведению импозантный вид. Если покупателю не нравится пыль, пусть идет к Тиффани. Но у Тиффани он никогда не получит двадцатипятипроцентной скидки. Продавец бросил взгляд на входящую Адриенну, продолжая разговаривать с сутулым покупателем со следами юношеских прыщей на подбородке.
– Этим кольцом вы ее сразите наповал, можете мне поверить.
Продолжая говорить, продавец показал глазами на дверь в задней части магазинчика. Кивнув головой в знак того, что поняла его, Адриенна прошла через унылое, тускло освещенное помещение. Дверь перед нею сразу же открылась – видимо, ее ждали. Девушка оказалась в помещении, похожем на офис. На конторках стояли папки, вдоль стен выстроились коробки и ящики, а в воздухе висел запах чеснока и пастрами[15]15
Пастрами – особым образом приготовленное копченое мясо со специями.
[Закрыть].
Джек Коэн был коротышкой с бочкообразной грудью и густыми усами, которые компенсировали наличие лысины на макушке. В торговлю ювелирными изделиями он пришел с парадного входа по дорожке, проложенной для него отцом. Отец основал это дело и гордился тем, что мог распознать копа, переодетого покупателем, столь же легко, как и квадратный циркон, который пытались выдать за алмаз. Он знал, когда ожидается спад, какие дельцы заинтересованы в скорейших операциях и как остудить слишком горячие головы. То же самое прекрасно постиг его сын.
Когда Адриенна вошла, Джек держал в руках «брифки», особым образом сложенный лист бумаги с карманами для камней без оправы. Он кивнул ей, высыпал на стол около дюжины мелких, хорошо отполированных алмазов, затем принялся брать их пинцетом по одному и внимательно рассматривать.
– Русские, – сказал он, – хорошего качества. Степени от Г до Е. – Он достал ручную лупу и снова оценил каждый камень. – Почти без дефектов, – заметил он. – А какой блеск!
Потом он что-то забормотал, прищелкивая языком, и отложил два камня в сторону.
– Ну-ну, в целом очень хорошая партия! Удовлетворенный осмотром, Джек смахнул камни в кармашки своего «брифки».
– Чем могу служить, Роз?
Вместо ответа она открыла сумку, вытащила из нее довольно объемистый замшевый мешочек и высыпала на стол драгоценности. Маленькие голубые глазки Коэна загорелись, как сапфиры.
– Дорогая Роз, день становится веселее, когда приходишь ты.
Она сняла солнечные очки и улыбнулась владельцу лавки:
– Правда, славненькие? А? – Теперь в ее выговоре появился бронксский[16]16
Бронкс – один из пяти районов Нью-Йорка.
[Закрыть] акцент. – Я чуть не умерла, когда их увидела. Я сказала: «Родной, это самые прелестные вещицы на свете». – Полные губы девушки слегка выпятились, демонстрируя обиду. – Я так надеялась, что он разрешит мне оставить их себе.
– Думаю, они так горячи, что обожгли бы твою кожу, Роз.
Джек снова вытащил лупу и начал рассматривать камни ожерелья один за другим.
– Давно они у него?
– Вы же знаете, он никогда не рассказывает мне о своих делах. Но эти камни у него недавно. Они такие огромные, что кажутся подделкой.
– Они настоящие, Роз.
Джек не собирался вести игру с человеком, от которого постоянно поступал товар.
– Потрясающие камни, к тому же тонкая работа. – Джек осторожно, даже нежно положил ожерелье и отодвинул браслет. – Эта вещь не для нас. Мы интересуемся только камнями.
Кончиком ярко-розового ногтя Роз дотронулась до ожерелья.
– Люблю красивые побрякушки.
– Все их любят. Они-то и держат нас на плаву… Великолепный гарнитур, – помолчав, заметил Коэн. Отложив серьги, он придвинул к себе калькулятор и погрузился в вычисления, бормоча себе под нос цифры. – Сто двадцать пять, Роз.
Девушка выпятила подбородок.
– Он сказал, я должна запросить двести пятьдесят.
Коэн сложил руки на груди. Голубоглазый мужчина с редеющими волосами, он был похож на добродушного дядюшку, однако под его пиджаком был спрятан пистолет 38-го калибра.
– Роз, дорогая, но мне ведь еще предстоит эти вещи пристроить. И я не знаю, за какую цену удастся их перепродать.
– Он сказал, двести пятьдесят. – Теперь в голосе девушки прозвучали слезливые нотки. – Если я принесу домой половину назначенной суммы, меня ждет взбучка.
Коэн мог заплатить за камни две сотни, и его обычные комиссионные остались бы при нем, но ему нравилось играть с Роз. Если бы не репутация человека, которого она представляла, он готов был бы поиграть с ней и в более интимные игры.
– Каждый раз, когда ты приходишь, я терплю убытки. Тем не менее, девочка, ты мне нравишься.
Роз мгновенно просияла. Это была старая песня.
– Вы мне тоже очень нравитесь, мистер Коэн.
– А как насчет ста семидесяти пяти и парочки хорошеньких маленьких камешков, которые я рассматривал, когда ты вошла? Это была бы наша тайна.
Она сделала вид, что готова принять это соблазнительное предложение, но потом на лице ее отразился испуг.
– Боюсь, он узнает. Он всегда все узнает и терпеть не может, когда я принимаю подарки от других мужчин.
– Ладно, Роз. Это для меня все равно что перерезать глотку, но пусть уж будет двести. Скажи ему, что лишний риск требует дополнительных расходов. Через пару часов у меня будут наличные.
– Ладно. – Девушка встала и запахнула пальто. – Я постараюсь его успокоить, если он разорется. Обычно он злится недолго. Могу я оставить товар у вас, мистер Коэн? Не люблю ходить по улице с такими вещами.
– Несомненно, дорогая.
Роз знала, что у перекупщика хватит ума не украсть вещи столь ценного поставщика. Четким аккуратным почерком Коэн написал расписку и отдал ей. Она служила документом в любой сделке, легальной или нелегальной.
– Иди пройдись по магазинам, Роз. Я обо всем позабочусь.
Тремя часами позже Адриенна бросила сумку, пальто и парик на огромную кровать в спальне. Сначала она избавилась от контактных линз, промыла их и опустила в раствор, потом сняла накладные ногти. Поправив примявшиеся под париком волосы, она набрала номер.
– Попросите, пожалуйста, Джорджа-младшего. У телефона принцесса Адриенна.
– Да, ваша светлость, сейчас.
Со вздохом облегчения девушка сбросила туфли на высоких каблуках и села на кровать.
– Эдди, как я рад тебя слышать.
– Привет, Джордж. Я тебя долго не задержу, знаю, как обычно заняты адвокаты.
– Для тебя я всегда свободен.
– Приятно слышать.
– Главное, это правда. Я надеялся, что ты сможешь пообедать со мной на этой неделе. Давай устроим для разнообразия не деловое, а светское свидание.
– Подумаю над твоим предложением.
Джордж был славным человеком, слегка влюбленным в нее, поэтому Адриенна была честна с ним и собиралась встретиться.
– Кстати, я слышала, что ты обручился с немецкой баронессой фон Вайсбург.
– Неужели? Ах, да, припоминаю, мы разговаривали с ней о каком-то мероприятии по сбору средств на политическую кампанию. Беседа длилась всего пять минут. И в разговоре брак не упоминался.
Сунув руку в сумку, Адриенна вытащила пачку сотенных купюр. Они были неновыми, и их серийные номера шли не подряд. На ощупь бумажки были мягкими и сохраняли кисловатый запах, какой бывает у денег, не раз переходивших из рук в руки.
– Джордж, я собираюсь сделать небольшой вклад в фонд «Женщины в беде».
– Это женский приют?
– Верно. Я хочу, чтобы взнос остался анонимным, но деньги, конечно, пройдут через твой офис. Я хочу передать на особый счет сто семьдесят пять тысяч. Ты позаботишься об этом?
– Конечно, Эдди. Ты очень щедра.
Адриенна провела пальцем по краю пачки, думая о том, как много еще женщин находятся в бедственном положении.
– Это самое малое, что я могу сделать.
11
За спиной Филиппа послышался львиный рык: лев зарычал скорее от скуки, чем от ярости. Молодому человеку всегда было тяжело видеть животных в неволе. Он питал к ним нежные чувства, особенно к тем, кто сидел в клетках. И все же любил бывать в лондонском зоопарке. Возможно, Филиппу было приятно видеть засовы и решетки и радоваться, что за всю свою карьеру вора он ухитрился не попасть в тюрьму и никогда не видел мира в клетку.
По воровскому промыслу он не скучал. Теперь он время от времени подумывало том, чтобы написать триллер, основанный на историях своих самых удачных ограблений. Например, о похищении сапфиров Трафальи. Конечно, это будет не документальное произведение, а художественный вымысел, хотя очень часто правда бывает более странной и жестокой, чем вымысел. Филипп сожалел, что его нынешний работодатель не смог оценить его намерений и отнестись к нему с юмором. Поэтому решил, что отложит написание романа до того времени, когда совсем отойдет от дел, до той поры, когда уютно устроится в Оксфордшире и будет разводить охотничьих собак и травить с их помощью фазанов. Но это время должно было насту пить только через пару десятков лет.
Филипп пошел взглянуть на пантер. Беспокойные, раздраженные, они метались по своему загону, не в силах смириться с пленом. Филипп им сочувствовал. Ему нравилась грация движений этих животных, их большие мрачные глаза. Многие сравнивали его с этими хищниками.
Сев на скамью, Филипп принялся наблюдать за прохожими. Для октября погода стояла необычайно теплой, и в зоопарке было много посетителей. Филипп поймал на себе взгляд молодой и хорошенькой брюнетки, которая гуляла с карапузом в коротком пальтишке. Брюнетка одарила его улыбкой, кокетливо взмахнув при этом ресницами, и была не на шутку разочарована, что он не последовал за ней. Он бы обязательно это сделал, если бы у него не была назначена здесь встреча. Женщины всегда привлекали его, и не только потому, что носили драгоценности, за которыми он охотился.
Филипп посмотрел на часы. Ровно полдень. И в этот момент на скамейку рядом с ним плюхнулся полный лысеющий мужчина.
– Не понимаю, почему мы не могли встретиться в Уайте?
Филипп протянул ему пакетик с земляными орехами, которые постоянно имел при себе, пытаясь избавиться от пристрастия к курению.
– Там слишком душно. Вам нужен свежий воздух, старина. Вы выглядите неважно.
Капитан Стюарт Спенсер поворчал, но орех все-таки взял. Диета, придуманная женой, действовала на него угнетающе. Если уж говорить откровенно, он был рад на время покинуть душный офис, бесконечные бумаги и надрывающийся от звонков телефон. Кроме того, Спенсер никогда бы не признался, что питает слабость к стройному молодому человеку, сидящему рядом с ним на скамейке, хотя почти десять лет он пытался упечь его за решетку, а возможно, именно поэтому. Было что-то возбуждающее и поэтому увлекательное в работе с человеком, столь ловко избегавшим сетей правосудия.
Когда Филипп Чемберлен принял решение работать на благо закона, а не против него, Спенсер не впал в заблуждение и не вообразил, что такой удачливый вор внезапно раскаялся в своих преступлениях. Для него это был просто бизнес, как и всякий другой. И трудно было удержаться от восхищения человеком, который умел принимать правильные решения и делал это так своевременно. Спенсер знал, что на первое место Филипп всегда ставил личный успех.
Несмотря на теплое полуденное солнце, сыщик находился в своем легком пальто. На левой пятке у него опять появилась мозоль, донимал насморк, и близился пятьдесят шестой день рождения. Поэтому Спенсеру было трудно подавить в себе зависть к молодости, здоровью и красоте Филиппа Чемберлена.
– Чертовски глупо встречаться в таком месте, – пробормотал Спенсер только для того, чтобы на что-то пожаловаться. Он ворчал и от этого чувствовал себя лучше.
– Съешьте еще орех, капитан. – Филипп уже привык к приступам брюзгливости Спенсера и не обращал на них внимания. – Оглянитесь вокруг и подумайте обо всех злодеях, которых вы упрятали за решетку.
– У нас есть дела поважнее, чем есть орехи и разглядывать обезьян, – фыркнул сыщик и все же снова сунул руку в пакет с орехами. – На прошлой неделе произошло еще одно дерзкое ограбление.
Заинтригованный, Филипп откинулся на спинку скамьи и подавил в себе желание закурить сигарету.
– Наш друг?
– Похоже на то. Поместье на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. Имя пострадавших – Барнсуорт, богатые люди, сливки общества.
– Если вы говорите о Фредерике и Доротее Барнсуорт, то они владеют целой сетью дорогих магазинов в Штатах. И что же у них взяли?
– Бриллианты.
– Да, их всегда берут в первую очередь, – сказал Филипп, вспоминая о своих подвигах.
– Ожерелье, браслет. Драгоценности застрахованы на полмиллиона долларов.
Филипп закинул ногу на ногу.
– Хорошо сработано.
Спенсер сунул в рот еще один орех и покосился на Филиппа.
– Если бы я точно не знал, где ты был на прошлой неделе, то подумал бы, что ты принялся за прежнее.
– Вы мне льстите, Стюарт, я уже утратил свою квалификацию.
Спенсер вытащил трубку не потому, что, как он знал, Филипп бросил курить и ему захотелось позлить его, а потому, что его самого потянуло к табаку. Не спеша он с удовольствием попыхивал трубкой.
– Да, этот тип удивительно ловок. Он проник в поместье, не оставив никаких следов. Как известно, доберманы – надежные сторожа. И он их усыпил. Сигнализация там высшего класса, но он с ней прекрасно справился. И что интересно, похитил только бриллиантовый гарнитур. Не потрудился взять ни облигации, ни акции, ни рубиновую брошь, ни старомодное рубиновое колье.
– Он не жадный, – размышлял вслух Филипп. Он знал, что многие воры не могут преодолеть искушение, берут все подряд, проявляя рискованную в их деле алчность. Вор, который обчистил поместье на Лонг-Айленде, был иным. Филипп поймал себя на мысли, что за последние шесть месяцев начал испытывать к этому человеку уважение, смешанное с восхищением. Между ними было много общего. «Класс, – подумал он, – высший класс и стиль плюс мозги». – Как долго Интерпол гоняется за ним?
– Почти десять лет, – с неохотой признал Спенсер. – У этого человека нет определенной системы. Случается, он совершает пять краж в одном месяце, а бывает, что не работает полгода. Но мы его обязательно поймаем. Стоит ему сделать ошибку, всего одну ошибку, и мы его схватим.
Филипп стряхнул пылинку с отворотов своего пальто.
– Ну, в свое время вы и меня грозились поймать, да так и не смогли.
Спенсер пыхнул трубкой.
– Но ты все-таки совершил одну ошибку, и мы оба знаем об этом.
– Возможно.
Из-за этой ошибки он и оставил свое ремесло, хотя был в расцвете сил и достиг совершенства в своем деле.
– Так вы считаете, он в Америке? – спросил Филипп и подумал, что ему будет приятно съездить в Штаты.
– Вряд ли. Я склоняюсь к мысли, что он постарается оказаться подальше от того места, где стало слишком горячо. Во всяком случае, в Нью-Йорке у нас есть свой человек.
«Очень жаль», – подумал Филипп и спросил:
– Так чего вы хотите от меня?
– Похоже, этот вор очень разборчивый. Он крадет только хорошо известные, знаменитые драгоценности. Он взял жемчуга Страдфордов, сапфиры леди Кэролайн.
– Той самой леди Кэролайн! – вздохнул Филипп. – Я готов ему позавидовать.
– Мы держим под наблюдением самые шикарные приемы и рауты в Европе, но нам необходимо иметь агента в кругу богачей, способного наблюдать их жизнь изнутри.
Филипп только улыбнулся и занялся созерцанием своих ухоженных ногтей.
– Кажется, леди Фьюм собирается устроить прием.
– Да, меня приглашали.
– Ты принял предложение?
– Еще нет. Я не знал, останусь ли в Лондоне.
– Останешься, – ответил Спенсер, посасывая трубку. – На этом вечере будет масса драгоценностей. И нам бы хотелось, чтобы ты там был, держал глаза открытыми, а руки подальше от побрякушек.
– Капитан, вы же знаете, что можете мне доверять. – Филипп улыбнулся открытой подкупающей улыбкой. – Как ваша прелестная дочь?
– Прошу тебя, держись от нее подальше!
– Клянусь, мой вопрос носит чисто платонический характер.
– Не морочь мне мозги!
– Сдаюсь, – сказал Филипп, скомкал пустой пакет из-под орехов и бросил в урну для мусора. – Мне хотелось бы услышать отчет о последней краже.
«Плут», – подумал Спенсер, засовывая трубку в рот, чтобы скрыть улыбку.
– Завтра ты его получишь.
– Хорошо. А знаете, я начинаю чувствовать и вести себя так, как, должно быть, это делали вы несколько лет назад. Это похоже на охотничий азарт. – Дымчато-серые глаза Филиппа смотрели куда-то поверх клетки. – Я ловлю себя на мысли об этом воре в самое неподходящее время. Думаю, какой шаг он теперь сделает, что предпримет, где живет, что ест, когда занимается любовью. Ведь я был в его положении и тем не менее… Ну да ладно. – Тряхнув головой, Филипп поднялся. – С нетерпением жду дня, когда мы наконец с ним встретимся.
– Возможно, это не будет встречей двух интеллектов, Филипп. – Стараясь не наступить на больную пятку, Спенсер поднялся. – Он может оказаться очень опасным.
– При определенных обстоятельствах мы все можем оказаться опасными. Всего хорошего, капитан.
Адриенна остановилась в отеле «Ритц» в Лондоне за несколько дней до приема у леди Фьюм. Она предпочитала «Ритц», потому что его выбрала ее мать, когда однажды они вдвоем совершили беззаботное путешествие в Лондон. Отель «Коннот» был более изысканным, «Савой» – более величественным, но в позолоченных фигурках ангелов, украшавших «Ритц», было что-то экстравагантное.
Ее хорошо знали служащие отеля, и им не приходилось притворяться, что они рады ей служить, потому что она давала щедрые чаевые и обращалась с ними по-человечески тепло. Адриенна сняла апартаменты, выходящие на Грин-парк, и как бы невзначай сказала портье, что проведет несколько дней, отдыхая и делая покупки.
Оставшись одна, девушка не отправилась в роскошную ванну, чтобы понежиться в ароматной воде, сдобренной солями или пеной. Не стала переодеваться, чтобы показаться за чаем. Она вынула из чемодана серебристое вечернее платье от Валентине с глубоким вырезом. Переложенные тонкой бумагой, вместе с платьем лежали синьки с планами этажей и сигнализации. Они были для нее дороже платья. Пройдя в гостиную, Адриенна разложила синьки на столе, внимательно их рассмотрела, пытаясь решить, стоят ли они тех денег, которые она за них заплатила.
Городской дом Фьюмов был построен в эдвардианском стиле и располагался на Гросвенор-сквер. Адриенна с сожалением подумала о том, что для нее было бы лучше, если бы праздник устраивали в загородном доме Фьюмов в графстве Кент, но она понимала, что нищие и воры не имеют права привередничать. Однажды она провела там неописуемо скучный уик-энд и сама могла бы составить детальный поэтажный план их поместья. Дом же в Лондоне был ей относительно незнаком, и потому приходилось положиться на приобретенную за деньги информацию и свою собственную наблюдательность во время торжественного вечера.
Изумруды леди Фьюм, размышляла она, можно будет продать за хорошую цену, пополнив таким образом сразу несколько благотворительных фондов. Что же касалось леди Фьюм, то на ее желтовато-бледной коже изумруды не смотрятся.
Прекрасно и то, что скупость Фьюмов не позволила им потратиться на надежную сигнализацию. У них была стандартная система – проводка, которая шла вокруг дверей и окон. Рассматривая ее устройство на синьках, Адриенна пришла к выводу, что даже посредственный вор легко мог бы обойти препоны и проникнуть в дом. Она же отнюдь не была посредственностью.
Первое, что ей придется сделать, это разведать, кто живет по соседству, определить, на каком расстоянии находятся другие дома, и изучить привычки их обитателей. Адриенна снова завернула синьки планов в папиросную бумагу, накинула черный плащ с капюшоном и вышла из отеля, чтобы осмотреть дом Фьюмов и окрестности.
Она хорошо знала Лондон – улицы, транспорт и клубы. Если бы ей захотелось окунуться в ночную жизнь города, она могла бы заглянуть к «Аннабелл» или в полулегальный «Ла Каж», и ее бы там узнали и радушно приветствовали. В какой-нибудь другой вечер она получила бы удовольствие от музыки и светской болтовни. Но это ее путешествие в Лондон было деловым. Правда, придется нанести кое-какие визиты до того, как она покинет город. Но сегодня вечером у нее было важное дело.
Сначала Адриенна проехала по заранее определенному маршруту, посмотрела, далеко ли от дома Фьюмов живут их соседи, изучила улицу и обратила внимание на то, какие окна в доме Фьюмов освещены. Она увидела, что свет горит только в коридоре, и пришла к заключению, что хозяев нет дома. Ей достаточно было объехать вокруг дома один раз, чтобы определить, как лучше в него проникнуть. Она решила залезть в него со стороны газона. Припарковав машину на Бонд-стрит, Адриенна обошла дом.
Внезапное потепление в Лондоне окончилось. Было холодно и сыро, но такая погода была на руку Адриенне, так как лондонцы, как правило, сидели дома или собирались в клубах, а она могла спокойно пройтись, слушая шорох листьев и шум ветра.
Адриенна никого не встретила по пути и бродила вокруг дома в полном одиночестве. К ее ногам потянулись тонкие серые языки тумана. Если повезет, возможно, в следующий раз, когда она придет сюда, туман сгустится и под его покровом можно будет укрыться. Подойдя ближе к дому, Адриенна попыталась выяснить, нет ли во дворе собак, и в это время заметила мужскую фигуру.
Повинуясь какому-то шестому чувству, Филипп в этот вечер тоже вышел на улицу. У него не было никакой уверенности в том, что на этот раз мишенью вора станут Фьюмы. Но если бы он собирался ограбить дом, то, несомненно, пожелал бы прогуляться в этом районе, все осмотреть и лично ознакомиться с привычками его жителей. Во всяком случае, Филипп внезапно почувствовал странное возбуждение и не пожелал проводить этот вечер ни в обществе знакомых, ни в одиночестве. Он много думал о загадочном воре, которого собирался поймать, и даже завидовал ему. Не то чтобы он хотел вернуться к прежней работе или сокрушался, что оставил ее, но все же в холодные сырые ночи, как эта, он испытывал почти физическое томление по жару камней, угнездившихся в обитых бархатом футлярах и спрятанных в сейфах.
Внезапно Филипп заметил женщину. Она была маленького роста, одета в черный плащ с капюшоном, так что он не смог разглядеть ни ее лица, ни фигуры. Однако легкая стремительная походка говорила о молодости и уверенности в себе. Женщина, окруженная туманом, заинтриговала его. Особенно после того, как Филипп заметил, что она разглядывает дом на Гросвенор-сквер. Это был тот самый дом, за которым он наблюдал.
Когда женщина увидела его, она на мгновение заколебалась, решая, идти ли ей дальше. Филипп остановился и с любопытством наблюдал, что она будет делать. Женщина двигалась ему навстречу, не ускоряя и не замедляя шага. Когда она подошла ближе, то подняла голову и посмотрела на него. У нее были экзотические и смутно знакомые черты лица.
– Добрый вечер, – сказал он в надежде услышать ее голос.
Глаза женщины, черные, как ее плащ, равнодушно скользнули по незнакомцу. «Потрясающие глаза, – подумал он, – миндалевидные, опушенные густыми ресницами и затененные сумерками». Но она не ответила, только кивнула и продолжала идти.
Адриенна не оглянулась, хотя ей очень хотелось сделать это. Она ощутила затылком напряженный взгляд мужчины. Его глаза были как вечерний туман – серые и таинственные. А поза, хоть и небрежная, выражала готовность действовать.
«Глупо волноваться», – сказала себе Адриенна, плотнее запахивая плащ. Просто мужчина вышел погулять, полюбоваться ночными пейзажами или ожидает свою знакомую.
Судя по выговору, он был англичанин, чрезвычайно привлекательный, с серыми глазами и светлыми волосами. У Адриенны не было абсолютно никаких причин для волнения. Но эта встреча все-таки ее взволновала.
Должно быть, было ошибкой лечь спать без ужина, выпив только стакан вина. Было бы лучше пойти к «Аннабелл», провести вечер в обществе, поесть, утомиться, прежде чем попытаться заснуть. Тогда ее ум был бы заполнен другими воспоминаниями, знакомыми и новыми лицами, досужей пустой болтовней, флиртом, смехом. Тогда бы она не погрузилась в сны наяву, но теперь, когда это началось, было уже поздно.
Ароматы хранятся в нашей памяти дольше всего. Случается, что донесшийся до нас запах вызывает поток давно забытых чувств и воспоминаний о том, что давно похоронено. Сейчас это был запах кофе, приправленного кардамоном, его забивал аромат духов. Но запах, даже приходивший к ней во сне, неизбежно возвращал Адриенну в ночь накануне дня рождения, когда ей должно было исполниться пять лет.
Ее разбудили собственные рыдания. Усевшись в постели, девушка прижала к глазам ладони и попыталась окончательно проснуться. Когда сон был таким реальным и отчетливым, как сегодня, он не торопился покинуть ее. Адриенна старалась вернуться к реальности и осознанию того, что теперь она совсем не та маленькая девочка. Она больше не была ребенком, свернувшимся калачиком под кроватью Фиби и молящим бога о том, чтобы отец оставил мать в покое. С той ночи прошла целая жизнь.
Адриенна поднялась, нащупала выключатель, а потом свой халат. Она не выносила темноту после таких снов, как этот. В ванной она сполоснула лицо холодной водой, зная, что дрожь пройдет не сразу. Руки ее продолжали трястись, и девушка оперлась о край раковины. Немного успокоившись, Адриенна подняла голову, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она была еще бледна, но в глазах уже не было страха. В гостиной Адриенна подошла к окну и прижалась лбом к стеклу, испытывая облегчение от того, что оно было холодным. «Подходит срок», – подумала она, и эта мысль наполнила ее трепетом и ужасом. Она выбрала день мести, хотя не сказала об этом Селесте. Скоро она вернется в Якир, чтобы отомстить человеку, унизившему и растоптавшему ее мать. Она заберет то, что принадлежит только ей. «Солнце и Луну».
