Текст книги "Слепая страсть"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Да. Спасибо тебе.

– Утром я за тобой заеду. – Бен остановился у двери. – Надо бы пожелать тебе проще относиться к жизни, но я не стану этого делать. Если бы мне снова пришлось столкнуться с тем, что было, я поступил бы точно так же.

Грейс услышала, как захлопнулась дверь, и через несколько минут Эд вошел в кухню. Она поставила на стол кофейник.

– Не понимаю, почему Кэти не купила микроволновую печь. Всякий раз, собираясь что-то приготовить, я ощущаю себя в каменном веке. Как хочется пиццы! А ты проголодался?

– Нет.

– Но кофе ты, надеюсь, хочешь? – Грейс достала чашки. – В холодильнике должен быть сок или что-то еще…

– Не бери в голову. Садись и позволь мне поухаживать за тобой.

– Перестань! – Она так резко повернулась, что чашка упала на пол и разбилась. – Черт возьми! Прошу тебя не оберегать меня и не нянчиться со мной. Я не ребенок и давно уже сама о себе забочусь. Я не хочу, чтобы ты готовил для меня кофе и подавал мне завтрак в постель, и вообще…

– Ладно. Если ты решила поцапаться, ну что ж, я к этому готов. Но для начала скажи, какого черта ты хочешь?

– Чтобы ты отстал и оставил меня в покое! Я хочу, чтобы ты перестал следить за мной, словно я могу упасть в лужу, сделав неверный шаг.

– Было бы гораздо проще, если бы ты понимала, куда ступаешь.

– Я знаю, что делаю, и мне не нужно, чтобы ты или кто-то другой стояли надо мной, готовые подхватить меня в случае необходимости. Я не так уж глупа, как ты думаешь, и достаточно здраво смотрю на вещи!

– Может, так оно и будет когда-нибудь, если ты снимешь розовые очки. Ты смотришь далеко вперед, но не видишь, что творится по сторонам и позади тебя. И не надейся, что от тебя отстанут, пока все это не закончится.

– Тогда не веди себя так, чтобы я испытывала чувство вины за свои поступки! Я делаю то единственное, на что способна в данной ситуации.

– Чего ты от меня добиваешься? Чтобы я перестал о тебе беспокоиться? Неужели ты полагаешь, что я могу включать и выключать свои чувства, как телевизионный пульт?

– Ты же полицейский, – возразила Грейс, – а значит, должен быть объективным и использовать все средства, чтобы поймать убийцу.

– Ты думаешь, я не хочу поймать его? Грейс увидела, как изменилось выражение его лица, и поняла, что Эда глубоко задевают ее нападки. Но ей было очень важно убедить его в своей правоте.

– Неужели ты не понимаешь: то, что я делаю, поможет тебе найти убийцу. Вдумайся в это, Эд! Возможно, еще одна женщина осталась жива сегодня, потому что он слушал меня.

Эд понимал это, но беда была в том, что ему не удавалось безотлучно находиться при ней.

– Если бы я не любил тебя, все упростилось бы, – проворчал он.

Эду хотелось снова стать таким же рассудительным, благоразумным, логически мыслящим, сдержанным человеком, каким он был раньше. Но эти качества исчезли, и он понимал, что, если все не закончится в ближайшее время, ему никогда уже не стать прежним. Эд ощутил вдруг безмерную усталость. Столько усилий – и что в активе? Весьма приблизительный портрет преступника и его адрес с точностью до шести кварталов… Хватит. Пора закругляться. Он найдет способ покончить со всем этим. Если завтра к вечеру они не обнаружат убийцу, он отправит Грейс в Нью-Йорк!

– Кофе кипит вовсю, – сказал Эд. Выругавшись, Грейс схватила кофейник и обожгла пальцы.

– Не смей! – воскликнула она, когда Эд бросился к ней. – Сама справлюсь. – Раздраженно взглянув на него, Грейс подставила руку под струю холодной воды. – Видишь? Я все могу сама.

Эд ничего не ответил. Спустя несколько мгновений Грейс закрыла кран и виновато посмотрела на него.

– Прости меня. О господи, прости меня! Я ненавижу себя, когда так злюсь.

– Надеюсь, ты не пнешь меня ногой, если я попрошу тебя сесть?

Покачав головой, Грейс подошла к столу.

– Думаю, что у меня уже и без того были взвинчены нервы, но, когда я спустилась вниз и услышала твой разговор с Беном, это доконало меня. И все равно я не должна была так на тебя набрасываться. Просто не знаю, как уберечь твои и мои чувства. Может быть, ты не поверишь, но я ими очень дорожу. Кажется, никто еще не испытывал ко мне ничего подобного.

– Приятно слышать.

Грейс искренне рассмеялась.

– Честно говоря, и я испытываю к тебе нечто такое, чего никогда ни к кому не испытывала. Он усмехнулся:

– Но?

– Без всяких «но». Придумывая очередной сюжет, я бы, конечно, знала, как выстроить все это. К сожалению, жизнь – не роман, как ни банально это звучит. Но я хочу, чтобы ты не сомневался в моем к тебе отношении, хотя боюсь, это только усугубит наши проблемы.

– Не думай об этом.

– Мне страшно. – Грейс закрыла глаза и, когда Эд взял ее за руку, не отстранилась. – Я так напугана! Там, наверху, возле этого проклятого телефона, мне несколько раз хотелось бросить трубку. Пойми, я ведь тоже не совсем уверена, что поступаю правильно. И все-таки я чувствую, что должна продолжать. Мне было бы намного легче, если бы я знала, что ты меня одобряешь.

– Я понимаю, тебе нужна моя поддержка, но мне не хочется лгать. Я не могу сказать, что ты поступаешь правильно.

– Тогда хотя бы не говори мне, что я поступаю не правильно! Иначе ты убедишь меня в том, что так оно и есть.

Эд смотрел на ее маленькие изящные ручки с короткими, без маникюра, ногтями.

– Ты бывала когда-нибудь в кемпинге?

– Ты имеешь в виду, ночевала ли я в палатке? – Немного сбитая с толку, Грейс покачала головой. – Никогда не понимала, зачем люди сознательно лишают себя удобств.

– Я знаю одно местечко в Западной Виргинии. Там речка, скалы, полевые цветы… Как бы мне хотелось повезти тебя туда!

Грейс улыбнулась, поняв, что он хочет помириться с ней.

– Значит, палатка?

– Да.

– А как же завтрак, который ты так любишь подавать мне в постель?

– Я могу подать тебе чашку кофе и в спальный мешок.

– Ладно. – Она протянула к нему свои обожженные пальцы. – Может, ты их поцелуешь, чтобы утихла боль?

Глава 15

– Тэсс, как ты великолепно выглядишь! – Клэр Гайден слегка прикоснулась щекой к щеке Тэсс и села за столик в углу уютного зала. Они договорились о встрече в «Мейфлауер», потому что по утрам здесь почти не было посетителей. – Я так благодарна тебе, что ты выкроила для меня время!

– Всегда рада видеть тебя, Клэр, – улыбнулась Тэсс. На самом деле у нее болели ноги и она мечтала поскорее принять теплый душ. – Но мне показалось, что ты чем-то озабочена.

– Боюсь, я слишком остро на все реагирую. – Клэр поправила свой розовый жакет. – Мне сухой вермут, – сказала она официанту, затем взглянула на Тэсс:

– Тебе тоже?

– Нет, только стакан воды. – Тэсс заметила, что Клэр машинально вертит обручальное кольцо. – Как дела у Чарлтона, Клэр? Я так давно вас обоих не видела – разве что в вечерних новостях. У вас сейчас, наверное, горячая пора?

– Конечно, ты же знаешь Чарлтона: он преодолевает все без особых усилий. Мне же приходится несладко: очень тяжело приспосабливаться к бешеному темпу этого лета. Улыбки, торжественные встречи, раскаленные подиумы, пресса осаждает дом… – Она пожала плечами. – Все это заполнило нашу жизнь. Чарлтон придает очень большое значение своему имиджу и не позволяет себе ни на секунду расслабиться. Ты ведь понимаешь: стоит ему хлопнуть дверью, как двадцать репортеров уже готовы известить мир о том, что у него истерика.

– Политическая жизнь всегда трудна. А быть женой избранника партии – большое напряжение.

– О, на самом деле все это мелочи. Я давно привыкла к такой жизни.

Клэр молчала, пока официант подавал напитки. Она сказала себе, что выпьет только один бокал, как бы ей ни захотелось заказать второй. Не хватало только, чтобы пронюхали, как жена кандидата на пост президента выдула целую бутылку!

Отпив немного вина, она лучезарно улыбнулась Тэсс.

– Так что не надо меня жалеть. Хотя, признаюсь, временами мне хочется скрыться где-нибудь на небольшой ферме. Впрочем, мне бы быстро это надоело. Я люблю Вашингтон. И не сомневаюсь, что мне понравится играть роль первой леди.

– Если верить прогнозам моего деда, твои ожидания небеспочвенны.

– Милый Джонатан! – Клэр опять улыбнулась, но Тэсс заметила, что она чем-то встревожена. – Как он поживает?

– Все так же. Он несказанно обрадуется, узнав, что мы с тобой виделись. Клэр неожиданно нахмурилась.

– Прошу тебя, не рассказывай деду о нашем разговоре, да и никому другому тоже.

– Разумеется, дорогая. Так что тебя беспокоит?

– Тэсс, я всегда почитала твои профессиональные знания и знала, что могу положиться на тебя.

– Если хочешь посоветоваться со мной как с врачом, я готова.

– Да, именно так. – Клэр отпила еще немного вина. – Вообще-то ничего страшного не случилось. Я, наверное, просто паникерша, и Чарлтону не понравилось бы, что я обратилась к тебе. Но пустить все на самотек я тоже не могу.

– Стало быть, Чарлтон не знает о нашей встрече?

– Нет. – Клэр подняла на Тэсс глаза. В них застыло отчаяние. – Он не должен об этом знать, по крайней мере сейчас. Ты же понимаешь, в каком он напряжении. Лидер должен быть совершенным, ему не прощают даже маленьких слабостей, а пресса одержима страстью выискивать их изъяны. Средства массовой информации все раздуют и исказят до неузнаваемости. Ты же прекрасно знаешь, Тэсс, как легко бросить тень на семью политического деятеля и погубить его карьеру.

– Надеюсь, мы здесь не для того, чтобы обсуждать предвыборную кампанию Чарлтона?

– Нет, не для того… – Клэр явно колебалась. Она сама затеяла этот разговор, и отступать теперь было поздно. – Это касается Джеральда, моего сына. В последнее время он стал сам не свой.

– В каком смысле?

– Он всегда был очень послушным и тихим мальчиком. Ты, наверное, его не помнишь, хотя мы брали его на официальные приемы.

Тэсс смутно представила себе худенького юношу.

– Боюсь, я и в самом деле плохо помню его.

– Это потому, что он очень хорошо воспитан и не любит привлекать к себе внимания. Он такой спокойный, рассудительный… Джеральд на редкость умен; он один из лучших учеников колледжа, и несколько самых привилегированных университетов были бы рады принять его. Но он не нарушит семейную традицию, пойдет в Принстон. – Клэр говорила так быстро, словно боялась, что не успеет выложить все. – Меня настораживает, что Джеральд проводит большую часть времени за компьютером и почти не общается с «людьми. В сущности, он очень одинок, хотя, кажется, не страдает от этого. Честно говоря, у меня никогда не возникало с ним проблем. Он всегда был послушным и вежливым. Когда мои друзья рассказывают, какие огорчения доставляют им дети-подростки, я просто диву даюсь. Джеральд был неизменно спокойным и сговорчивым мальчиком. Пожалуй, не слишком ласковым, но покладистым.

– Идеальный сын? – спросила Тэсс, хорошо зная, как обманчиво бывает подобное поведение и что подчас за ним скрывается.

– Да, именно так. Он боготворит Чарлтона: может быть, даже слишком. Порой это смущает меня, но чаще радует. Так или иначе, мы никогда не знали тех проблем, с которыми сталкиваются многие родители: наркотики, распущенность, вызывающее поведение. И вот недавно…

– Не спеши, Клэр.

– Хорошо. – Она сделала глоток воды: в горле пересохло. – Последние несколько месяцев Джеральд проводит все больше времени в одиночестве. Каждый вечер он запирается в своей комнате и иногда по утрам выглядит совершенно изнуренным. Зная, как добросовестно он готовится к урокам, я не раз просила его не переутомляться. У него часто бывает дурное настроение. Он становится агрессивным… Но так как последнее время я с головой погрузилась в предвыборные дела, мне было не до его настроений.

– Ты с ним беседовала?

– Пыталась. Может, не слишком настойчиво… Ах, Тэсс, я и не предполагала, что это так трудно! Недавно он вернулся вечером домой из библиотеки, и… Тэсс, я едва узнала его:, растрепанный, грязный, лицо исцарапано, будто он с кем-то подрался. Джеральд сказал, что упал с велосипеда, и я поверила, а теперь жалею об этом. Вскоре выяснилось, что велосипед здесь ни при чем: в тот вечер Джеральд пользовался автомобилем. Я успокаивала себя тем, что у мальчика должна быть личная жизнь, он достаточно благоразумен и не наделает глупостей. Но в его глазах в последнее время появилось очень странное выражение.

– Клэр, ты подозреваешь, что Джеральд пристрастился к наркотикам?

– Не знаю, – она закрыла лицо ладонями. – Понятия не имею! Знаю только одно: необходимо что-то предпринимать, пока он не натворил бед. Вчера, например, он учинил страшную драку в колледже. Его на время отстранили от занятий. Тэсс, они утверждают, что он пытался убить одноклассника! – Клэр судорожно сжала руки, на безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо. – Еще никогда мы не сталкивались с такими неприятностями.

Тэсс внимательно слушала, чувствуя, как внутри у нее все холодеет.

– А как Джеральд объясняет случившееся?

– Никак. По крайней мере мне он ничего не рассказывает. Чарлтон говорил с ним, но они оба не желают обсуждать это со мной. – Бросив быстрый взгляд на Тэсс, она тут же снова опустила глаза на скатерть.

– Чарлтон делает вид, будто все в порядке, но я ведь вижу! Я чувствую, что он очень встревожен. Боюсь, как бы это не просочилось в прессу и не навредило его избирательной кампании. Чарлтон утверждает, что Джеральду нужно просто отдохнуть, успокоиться, и все будет хорошо. Хотелось бы и мне в это верить!

– Ты хочешь, чтобы я поговорила с Джеральдом?

– Да! – Клэр прикоснулась к ее руке. – Очень хочу. Я просто не знаю, что делать. Наверное, я оказалась плохой матерью, если Джеральд вдруг так отбился от рук. Он ведет себя крайне отчужденно и высокомерно, словно знает о чем-то таком, что мне недоступно. Надеюсь, тебе он откроется.

– Постараюсь, сделать все, что можно, Клэр.

– Я знаю, ты поможешь ему!

Рандольф Литгоу ненавидел и проклинал Джеральда Гайдена. Из-за этого ублюдка он очутился в больнице, и теперь его мучила не столько боль, сколько ощущение попранного достоинства. Как он будет смотреть в лицо друзьям после того, как какой-то подонок расквасил ему нос?!

Джеральда никогда не любили в классе, а в последнее время он стал просто невыносимо задаваться. Ну еще бы, ведь его папочка баллотируется в президенты! Рандольф от души надеялся, что Чарлтон П. Гайден провалит избирательную кампанию в первом же штате. Этот позор заставит его убраться из Вашингтона, прихватив с собой шизанутого сынка.

Повернувшись на бок и оторвав голову от подушки, Рандольф выпил немного воды через соломинку и сразу ощутил неприятное жжение в горле. Ну ладно, встав на ноги и выбравшись отсюда, он врежет этому гаду!

В ожидании, когда начнут впускать посетителей, Рандольф начал переключать телевизионные каналы. Шестичасовые новости ему ни к чему – всю эту политическую чушь он будет смотреть потом, когда вернется в колледж. На другом канале показывали многосерийную комедию. Его тут же затошнило от дурацких диалогов; выругавшись, Рандольф нажал кнопку и снова попал на новости. Он хотел уже выключить телевизор и взять книгу, как вдруг на экране возник фоторобот, составленный со слов какой-то Мэри Бет Моррисон.

Рандольф, наверное, не обратил бы на него внимания, если бы не глаза. Что-то в них показалось ему знакомым. Когда Джеральд сдавил ему горло руками, у этого подонка были точно такие же глаза! Сосредоточившись, Рандольф внимательно вглядывался в экран, прежде чем окончательно убедился в том, что его догадка верна. Фоторобот исчез, и снова появилось лицо репортера.

Охваченный возбуждением, Рандольф снова стал переключать каналы, надеясь, что фоторобот покажут еще раз. Если его предположение подтвердится, он знает, как поступить!

– Ночью проведем очередное патрулирование. – Бен захлопнул папку и наклонился над плечом Эда, который в сотый раз изучал карту района, пытаясь обнаружить хоть какую-нибудь зацепку. – Вот увидишь, он выйдет на охоту, и тогда появится шанс обнаружить его.

– Такие шансы ненадежны. – Эд бросил взгляд в сторону холла. Наверху Грейс уже третий вечер сидела на телефоне как приманка. – Сколько раз, по-твоему, мы сегодня исколесили этот квадрат?

– Я сбился со счета. У меня, признаться, больше надежды на колледж. Хотя Уайт и не опознал по фотороботу никого из своих студентов, но явно разнервничался.

– Полицейские всегда действуют людям на нервы.

– Верно, но у меня возникло предчувствие, что, когда Ловенштейн закончит опрос студентов, что-то всплывет.

– Возможно, ты прав. Но сейчас он по-прежнему на свободе, а Грейс…

– Посуди сам: мы с тобой в доме. Неподалеку Биллингс. Через каждые пятнадцать минут осуществляется контроль. Грейс здесь в большей безопасности, чем в тюремной камере.

– Я все пытаюсь найти логику в поведении этого маньяка, вспоминаю психиатрический анализ преступления, который сделала Тэсс, и все равно не могу ничего понять. А ведь обычно, когда мы начинаем расследовать убийство, то поневоле вникаем в это настолько глубоко, что начинаем думать за преступника и предсказывать его шаги.

– Просто это дело касается тебя так близко, что ты утратил дистанцию и не можешь поставить себя на его место.

– Едва ли причина в этом. – Эд устало потер глаза. – Думаю, мне так трудно понять его оттого, что он подросток. Ведь подростки мыслят иначе, чем взрослые. Я всегда подозревал, что молодых на войну отправляют потому, что у них еще не сложились собственные моральные критерии. Это приходит после двадцати лет.

Бен вспомнил о брате и тяжело вздохнул.

– Некоторые уже в шестнадцать лет абсолютно взрослые люди.

– Но только не этот. Тэсс считает, что он психически болен, и, наверное, это действительно так. Но, помимо всего прочего, он еще просто не созрел как личность.

– Давай представим себе уровень мышления подростка, – предложил Бен.

– Попробуем. Моррисон сказала, что он был похож на ребенка, у которого сломали любимую игрушку. А что делает ребенок в такой ситуации?

– Дети бывают разные. Одни плачут и жалуются маме, а другие страшно злятся и стараются сломать чью-то чужую игрушку.

– Точно! – воскликнул Эд. – Из тебя получится отменный папаша.

– Спасибо за комплимент. Но почему-то в рапортах о попытках изнасилования и нападениях, происшедших со дня покушения на Моррисон, нет ничего, даже отдаленно напоминающего наш случай.

– Знаю. – Эд досконально проработал все рапорты, надеясь найти хоть какое-то сходство. – Но если он не напал на женщину, это еще не значит, что он вообще ни на кого не напал. Когда насильнику мешают реализовать задуманное, он становится еще агрессивнее. Учти к тому же, что он ребенок, а значит, плохо контролирует себя. На ком-то этот парень должен был отыграться.

– Так ты полагаешь, что он искал, с кем завязать драку, и его выбор мог пасть на сверстника?

– Скорее всего его мишенью должен был стать кто-то, кого он считает слабее себя. И он, очевидно, испытал особое удовлетворение, если этот сверстник был из круга его знакомых, – подтвердил Эд.

– Тогда нужно еще раз проверить все рапорты за последние дни.

– И больницы. Он мог нанести кому-то серьезные увечья.

– Тэсс была бы довольна тобой, – ухмыльнулся Бен. – А это, наверное, она, – предположил он, услышав телефонный звонок. – Я просил ее позвонить, когда вернется домой.

– Передай ей привет.

Эд снова раскрыл папку с бумагами, но тон Бена заставил его прислушаться к разговору.

– Когда? У тебя есть адрес? Мы с Эдом сами поедем, а вы подмените нас здесь. Ловенштейн, слышишь, да наплевать мне… Кто? Святой боже! – Бен провел рукой по лбу. – Тогда вот что: свяжись с судьей Мейтером, он республиканец. Нет, не шучу. Через час у меня в руках должен быть ордер на арест, или мы отправимся без него.

Он положил трубку и подумал, что сейчас не помешало бы сделать хороший глоток виски.

– Наш портрет опознали. В больнице Джорджтауна лежит пострадавший, он узнал в фотороботе одноклассника, который едва не придушил его. Они оба учатся в колледже Святого Джеймса. Капитан хочет послать кого-нибудь в больницу – взять письменные показания.

– Имя назвали?

– Пострадавший утверждает, что это Джеральд Гайден. Кстати, его адрес точно вписывается в середину квадрата, обозначенного Биллингсом.

– Выезжаем немедленно!

– Не горячись, давай сначала проверим достоверность полученной информации, напарник.

– Надоело мне все! К черту достоверность!

– Между прочим, наш маньяк – сын Чарлтона Гайдена, всенародного избранника, – язвительно заметил Бен, поскольку Эд всегда был ярым приверженцем существующей политической системы.

Эд сердито взглянул на него.

– Пойду наверх, позову Грейс. Бен кивнул.

Стоило Эду выйти из комнаты, снова зазвонил телефон.

– Парис слушает.

– Бен, извини, что побеспокоила…

– Давай покороче, Тэсс, я не могу занимать телефон.

– Я понимаю, но не исключено, что это важно для дела.

Взглянув на часы, Бен прикинул, что Ловенштейн появится не раньше чем через полчаса.

– Говори.

– Мне приходится злоупотреблять доверием пациентки, но иначе нельзя. Так вот, сегодня со мной беседовала одна моя знакомая по поводу своего сына. Он подрался в школе и чуть не задушил одного парня. Бен, очень многое из того, что она рассказала, напоминает мне вашего убийцу.

– Черт побери, мы оказались правы! Он сломал чью-то игрушку. Назови его имя, – потребовал Бен. В наступившей тишине он почти физически ощущал, как Тэсс борется с собой. – Ладно, давай поступим иначе. Скажи, знакомо ли тебе имя Джеральд Гайден?

– О боже!

– Тэсс, твой звонок вбил последний гвоздь.

Мы с минуты на минуту ожидаем ордера на его арест.

– Бен, мне все это очень неприятно. Я согласилась курировать этого мальчика… Сердиться на нее было невозможно.

– Поверь мне, самый лучший вариант для него – попасть в наши руки живым. Позвони Харрису и сообщи все, что сказала мне.

– Будь осторожен. Сейчас он гораздо опаснее.

– Это я и сам знаю. Не ложись, пожалуйста, без меня спать. Соскучился по тебе, как черт. Едва Бен положил трубку, как вошли Эд и Грейс.

– Бен, это правда? Эд говорит, будто его вычислили.

– Да. Надеюсь, ты уже готова отказаться от обязанностей телефонной любовницы?

– Вполне! Надолго это затянется?

– Сейчас привезут ордер. Что-то ты очень бледная, Грейс. Хочешь бренди?

– Нет, спасибо.

– Звонила Тэсс. – Бен предложил Грейс сигарету. – Всякий раз поражаюсь, какой Вашингтон, в сущности, маленький город. Сегодня она разговаривала с матерью Джеральда Гайдена. Та считает, что ее чадо нуждается в психологической помощи.

– Как странно… – Грейс выпустила струйку дыма. – Я представляла себе все иначе: с накалом страстей, выстрелами, погоней… А вместо этого – телефонный звонок и ордер на арест.

– Полицейская работа большей частью в этом заключается, – заметил Эд.

– Да, – улыбнулась Грейс. – В моей профессии те же проблемы. – Она затянулась и помолчала. – Я хочу увидеть его. Очень хочу, Эд!

– Подождем, пока все утрясется. – Он коснулся ее щеки. – Ты сделала все, что считала нужным, Грейс. Теперь тебя больше не будет мучить чувство вины.

– Когда все закончится, я сразу же позвоню родителям и.., и Джонатану. Надеюсь, что смогу.

Через сорок минут Ловенштейн вручила Бену ордер на обыск и арест.

– В картотеке больницы есть группа крови Джеральда Гайдена. Она совпадает с той, что у нас. Так что смело берите его, а мы пока постережем дом.

– Хорошо. – Эд обнял Грейс за плечи. – Никуда не выходи. Мы скоро вернемся.

– Я буду ждать, и помни, Джексон, этой стране всегда нужны герои, но мне нужны не герои, а ты. Поэтому веди себя, как подобает полицейскому, и будь осторожен. – Она притянула его к себе и поцеловала в щеку. – Пока!

– Позаботься о леди, Реноки, – сказал Бен, распахнув дверь. – Не то жди от Эда нокдауна.

Вздохнув, Грейс обернулась к своим новым телохранителям:

– Хотите кофе?

Услышав звонок в дверь, Клэр чуть не вскрикнула от досады. Они уже опаздывали, до выхода оставалось минут пять. Пригладив волосы, она пошла открывать дверь.

Двое высоких плечистых мужчин предъявили ей полицейские значки, и Клэр почувствовала тревогу.

– Мы бы хотели поговорить с Джеральдом Гайденом.

– С Джеральдом? – удивилась Клэр. – О чем же? – «Наверное, о сыне Литгоу, – подумала она. – Родители хотят возбудить дело».

– У нас ордер на обыск, мэм. Джеральд Гайден должен быть допрошен в связи с убийством Кэтлин Бризвуд и Мэри Грайс, а также попыткой изнасилования Мэри Бет Моррисон.

– Нет! – Клэр была сильной женщиной; никогда в жизни она не теряла сознания, но сейчас едва не упала в обморок. – Очевидно, произошла ошибка…

– В чем дело, Клэр? Мы опять дотянули до последней минуты. – На пороге появился Чарлтон. Увидев значки, он резко спросил:

– Какие проблемы, господа полицейские?

– Это к Джеральду. – Клэр схватила его за руку. – Им нужен Джеральд. О боже, Чарлтон! Его обвиняют в убийстве!

– Что за абсурд?!

– Ордер у вашей жены, сенатор, – сказал Эд, неожиданно испытав сочувствие к этому человеку. – Мы должны допросить вашего сына.

– Позвони Стюарту, Клэр. – Гайден сразу понял, что необходимо прибегнуть к помощи адвоката. Еще не веря услышанному, он почувствовал, что рушится все, созданное им за многие годы. – Уверен, сейчас мы уладим это недоразумение. Я пошлю за Джеральдом.

– Мы бы предпочли пойти к нему сами, – возразил Эд.

– Хорошо.

Поднимаясь по лестнице, Гайден постепенно осознавал, что теряет все: любовь к жизни, честолюбивые стремления, веру. Он вдруг до боли отчетливо вспомнил выражение глаз Джеральда, когда они сидели в кабинете декана. Постучав в дверь сына, он выпрямился, словно шел на расстрел.

– Прошу прощения, сенатор. – Бен толкнул дверь. Горел свет, тихо играло радио, но в комнате никого не было.

– Он, вероятно, внизу… – Гайден почувствовал, что на лбу его выступил холодный пот.

– Я спущусь с вами, – сказал Бен. Через десять минут, выяснив, что Джеральда в доме нет, Бен вернулся в его комнату. Сенатор и Клэр поднялись вместе с ним.

– У него здесь тайник. – Эд указал на выдвинутый ящик письменного стола. – Пожалуйста, ни к чему не прикасайтесь, – предупредил он Гайдена. – Все нужно будет запротоколировать. Похоже, там граммов сорок кокаина и не меньше ста граммов марихуаны.

– Это какая-то ошибка! – истерически выкрикнула Клэр. – Джеральд не употребляет наркотики! Он хороший мальчик, лучший ученик в классе…

Бен посмотрел на компьютер, занимавший большую часть стола. Биллингс был прав: оборудование у Джеральда – на грани фантастики.

Пока Клэр рыдала в спальне сына, Джеральд перелезал через забор, отделявший двор Эда от двора Кэтлин Бризвуд. Никогда еще ему не было так хорошо. Он ощущал, как кипит в нем кровь, как учащенно бьется сердце. Дезире ждет его, чтобы взять с собой в вечность!

Реноки и Грейс пили кофе в гостиной. Грейс то и дело поглядывала на часы: она никак не могла дождаться звонка Эда.

– Между прочим, я большой ваш поклонник, мисс Маккейб.

– Приятно слышать.

– Пока нет Ловенштейн, признаюсь вам, что я пишу. Так, для себя…

«А кто же не пишет?» – подумала Грейс, снисходительно улыбнувшись.

– Неужели? Детективы?

– Пока короткие рассказы. – Широкое славное лицо Реноки покраснело от смущения. – Видите ли, по роду работы я провожу много времени в машине, поневоле размышляю…

– Может, покажете мне что-нибудь из написанного?

– Право, неловко…

– Отчего же? Мне интересно прочесть. Грейс замолчала, заметив, что Реноки вдруг насторожился. Через мгновение она тоже услышала какой-то звук – словно открылась дверь.

– Вам лучше пойти наверх и запереться. – Реноки достал оружие. – На всякий случай.

Грейс не стала спорить и поднялась в спальню. Закрыв дверь, она прижалась к ней спиной и прислушалась. Кажется, ничего страшного. Да и что может быть? Преступника, должно быть, уже арестовали. Сейчас позвонит Эд и скажет, что все кончено.

Но тут Грейс услышала такой громкий скрип, что вздрогнула от страха. Обозвав себя дурой, она вытерла пот со лба. Это, наверное, идет Реноки успокоить ее.

– Дезире?

Грейс охватил ужас, когда она услышала этот шепот и увидела, как повернулась дверная ручка – сначала направо, затем налево.

– Дезире!

«Я в ловушке! – мелькнула в ее голове паническая мысль. – Как же я оказалась одна с человеком, который пришел убить меня?» Грейс зажала рот, чтобы не вскрикнуть. Она же знала, что он придет, знала и все же угодила в западню! Грейс бросилась к ящику, где спрятала револьвер, и в тот момент, когда открылась дверь, нащупала его.

«Ребенок, – подумала она, увидев человека, возникшего на пороге. – Как же мог этот прыщавый подросток с аппликацией аллигатора на рубашке убить мою сестру?» Но, посмотрев в его глаза, Грейс сразу все поняла.

– Дезире, ты ведь знала, что я приду?

– Я не Дезире.

Он тоже был вооружен. Да, этот мальчик держал в окровавленной руке револьвер, а в другой – цветы. Букет розовых гвоздик.

– Неважно, как ты себя называешь. Ты вернулась! Ты позвала меня!

– Не подходи. – Грейс прицелилась, когда он сделал шаг вперед. – Не подходи ко мне! Я не хочу причинять тебе боль, но если ты сделаешь еще шаг, мне придется тебя застрелить.

– Ты не сделаешь этого. – Восхищенный тем, что видит ее, Джеральд рассмеялся. Он никого в жизни не желал так сильно, как эту женщину. Более всего на свете он хотел доставить ей радость. – Мы ведь с тобой знаем, что ты не можешь причинить мне боль. Для боли мы уже недосягаемы. Помнишь, как все было? Помнишь, Дезире? Моя жизнь перетекла в тебя, а твоя – в меня.

– Ты убил мою сестру. – Грейс очень старалась говорить спокойно. – Я знаю, что это сделал ты. И полиция знает. Сейчас за тобой придут.

– Я люблю тебя! – Исступленно глядя на нее, он сделал шаг вперед. – Для меня существуешь только ты. Вместе мы добьемся всего, станем кем захотим! Ты будешь приходить ко мне, а я – ждать и слушать тебя. Все станет как прежде. Все повторится.

Он протянул ей цветы – и тут в дверях появился Реноки. Он был ранен и еле держался на ногах.

Джеральд обернулся и, дико вскрикнув, прицелился в него. В этот момент Грейс выстрелила.

– Что здесь происходит, черт возьми?! Уже у калитки Бен и Эд услышали выстрелы. Добежав до дома, они увидели Ловенштейн, которая пыталась открыть парадную дверь.

– Я отошла угостить Биллингса пирожками и сказала ему, что пора заканчивать работу, – растерянно пробормотала она. – А когда вернулась, дверь оказалась заперта…

Приготовив оружие, они выломали дверь и разбежались в разные стороны. Эд заметил следы крови, ведущие наверх. Уже на бегу он услышал еще один выстрел, и сердце у него замерло, внутри все оборвалось. Громко позвав Грейс, Эд едва узнал свой голос.

На пороге лежал Реноки, а Грейс, мертвенно-бледная, с помутневшими глазами, стояла посреди комнаты. В руке у нее был зажат револьвер.

В два прыжка Эд оказался рядом с ней.

– Грейс! – Он схватил ее за плечи и легонько встряхнул, чтобы привести в чувство. – Грейс, скажи, он не причинил тебе вреда? Посмотри на меня, Грейс! Ответь мне!