Текст книги "Маленькая частная война"
Автор книги: Нора Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Нора Робертс
Маленькая частная война
Все счастливые семьи похожи друг на друга,
каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Л. Н. Толстой
Пролог
Посреди ночи Никси позарез захотелось апельсиновой шипучки, и это спасло ей жизнь. Проснувшись, она бросила взгляд на свои часики с компьютером на жидких кристаллах, которые носила, не снимая, и убедилась, что уже третий час ночи.
Ей не разрешали хватать кусочки между завтраком, обедом и ужином и вообще кормили только тем, что одобряла мама. А в третьем часу ночи до завтрака было еще ой как далеко.
Но ей просто до смерти захотелось апельсиновой шипучки!
Она села на кровати и шепотом позвала Линии Дайсон, свою лучшую подругу во всей галактике. Линии у нее ночевала, потому что завтра с утра им обеим надо было в школу, а сегодня родители Линии отмечали годовщину своей свадьбы в каком-то шикарном отеле.
Чтобы без помех заниматься сексом!
Мама и миссис Дайсон объяснили девочкам, что они сняли номер в отеле, чтобы поужинать в ресторане и потанцевать, но Никси и Линии сразу поняли, что это ради секса. Господи боже, им же было уже по девять, а не по два года! Они знали, что к чему.
И вообще, чихали они на все это. Им повезло: мама всегда была жутко строгая насчет всяких правил, а тут ей пришлось отступить. Нет, они, конечно, погасили свет в девять тридцать – как будто им по два года! – потому что завтра в школу, но и без света они с Линии повеселились от души.
Да, до завтрака еще далеко, а ей хотелось пить. Никси толкнула Линии локтем в бок и снова позвала ее:
– Просыпайся!
– Еще же не утро. Еще темно.
– Нет, уже утро. Третий час утра. – Это прозвучало жутко клево. – Я хочу апельсиновой шипучки. Давай спустимся, возьмем баночку. Разделим пополам.
Линии что-то недовольно проворчала в ответ, перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову.
– Ну а я пойду, – сказала Никси тем же свистящим шепотом.
Конечно, спускаться вниз одной было не так весело, но она знала, что не заснет: мысль об апельсиновой шипучке гвоздем засела у нее в голове. Ей пришлось спуститься на первый этаж в кухню, потому что мама не разрешала ей держать мини-холодильник у себя в спальне. «Все равно что в тюрьме сидеть, – подумала Никси, вылезая из постели. – Все равно что в тюрьме сидеть где-нибудь сто лет назад, а не у себя дома в 2003-м».
Мама даже хотела поставить кодовые замки на все съестные припасы в доме, чтобы Никси и ее брату Койлу доставалась только вся эта размазня для детей. С таким же успехом можно было есть грязь!
Папа говорил: «Правила есть правила». Потому что положено так говорить. Но иногда он подмигивал им с Койлом, если мамы не было дома, и угощал их мороженым или картофельными чипсами.
Никси иногда казалось, что мама об этом догадывается, но делает вид, что не знает.
Она на цыпочках вышла из комнаты – хорошенькая девочка с целой копной светлых кудряшек и ярко-голубыми глазами. В ее детской фигурке только-только начала проявляться легкая угловатость.
Глаза довольно быстро привыкли к темноте. А вообще-то было не так уж темно. Ее родители всегда включали ночник в ванной в конце коридора: вдруг кому-то захочется по-маленькому?
Никси затаила дыхание, проходя мимо комнаты брата. Если он проснется, может и выдать. Койл иногда бывал жутко вредным. А иногда очень даже клевым. На минуту она остановилась, задумалась: может, войти и разбудить его? Пусть составит ей компанию. Как-никак, а все-таки приключение!
Нет. Ей понравилось украдкой ходить по дому в одиночку. Это было классно. Она опять затаила дыхание и бесшумно проскользнула мимо двери в спальню родителей. Авось на этот раз мамин радар ее не засечет.
Вроде бы пронесло. В доме было тихо. Никси стала спускаться по лестнице.
Но даже внизу она вела себя тихо, как мышка, – ведь ей еще предстояло прокрасться мимо Инги, их экономки. Комнаты Инги примыкали прямо к кухне. А целью Никси была именно кухня. Вообще-то Инга была ничего, не вредная, но она ни за что не позволила бы Никси взять апельсиновую шипучку без спросу среди ночи.
Правила есть правила!
Поэтому она нигде не включила свет и прокралась в большую кухню как воришка. Так было даже лучше. Просто супер! Апельсиновая шипучка уже заранее казалась ей вкусной как никогда.
Она бесшумно открыла холодильник. Тут до нее вдруг дошло, что мама, наверное, пересчитывает такие вещи. Банки шипучки, бисквиты и все такое прочее. Но Никси было уже не до таких мелочей. Она добралась до желанной цели, и если потом придется платить, так это потом!
Схватив заветную банку, она оторвала крышечку и сделала первый запретный глоток. Это было до того здорово, что Никси решила устроиться с комфортом и забралась на скамью в так называемой «обеденной зоне» (это мама так говорила), чтобы насладиться каждой каплей. Отсюда можно было следить за дверью в комнату Инги и нырнуть за разделочный стол в случае чего.
Она как раз устраивалась поудобнее, когда до нее донесся шум. Никси растянулась ничком на скамье. Теперь ее скрывал стол. «Попалась!» – мелькнуло у нее в голове.
Но тень метнулась по стене к двери Инги и скользнула внутрь.
Мужчина. Никси пришлось зажать рот рукой, чтобы подавить смешок. У Инги ночной кавалер! Вот смеху-то! Она такая старая, ей же лет сорок, не меньше! Похоже, в эту ночь не только мистер и миссис Дайсон будут заниматься сексом!
Не в силах удержаться от искушения, Никси оставила апельсиновую шипучку на скамье и выскользнула из кухни. Ей надо было взглянуть, надо было увидеть. Она подкралась к открытой двери, проскользнула в маленькую гостиную Инги и подобралась к двери в спальню, которая тоже оказалась полуоткрытой. Опустившись на четвереньки, она просунула голову внутрь.
Ух, что будет, когда она расскажет Линии! Линии просто умрет от зависти!
Вновь зажав себе рот рукой, чтобы не рассмеяться вслух, Никси вытянула шею.
И увидела, как мужчина перерезает горло Инге. Она увидела кровь, хлынувшую волной. Услыхала жуткий булькающий звук. Ее глаза остекленели от ужаса, дыхание со свистом вырывалось изо рта. На нее напала икота, она еще крепче зажала рот ладонью и привалилась к стене, не в силах сдвинуться с места. Сердце ухало у нее в груди как молот.
Он вышел из спальни, прошел прямо мимо нее и скрылся за дверью гостиной.
Слезы брызнули у нее из глаз, потекли прямо между пальцами. Трясясь всем телом, закрываясь стулом, как щитом, Никси подползла к столу и дотянулась до радиотелефона Инги. Она набрала номер 911.
– Он убил ее, он ее убил. Вы должны приехать. – Она шептала, не обращая внимания на вопросы оператора. – Прямо сейчас. Приезжайте прямо сейчас. – И она продиктовала адрес.
Оставив телефон на полу, Никси ползком добралась до узких ступеней черной лестницы, ведущих из гостиной Инги на второй этаж. Ей хотелось к маме.
Пуститься бегом она не могла: побоялась, что не удержится на ногах. С ногами творилось что-то странное: они сделались как будто пустыми, словно кости из них вынули. Она поползла на животе по коридору, рыдания застряли у нее в горле. И, к своему ужасу, она опять увидела тень! Теперь уже две тени. Одна вошла в ее спальню, другая – в спальню Койла. Скуля, как щенок, подтягиваясь на локтях, она проползла в спальню родителей. До нее донесся глухой тяжелый стук, и она зарылась лицом в ковер. Желудок свело спазмом.
Она увидела, как тени прошли мимо двери. Она услышала их шаги, хотя они двигались совсем тихо. Как и положено теням.
Дрожа всем телом, она вновь поползла. Мимо маминого кресла, мимо ночного столика с красивой разноцветной лампой. И тут ее рука заскользила по чему-то теплому и влажному.
Никси заставила себя приподняться и посмотрела на кровать. Посмотрела на маму, на папу. На их залитые кровью тела.
1
Убийство всегда было гнусностью: с тех самых пор, как первая человеческая рука с пятью пальцами схватила камень и размозжила им первый человеческий череп. Но жестокое и кровавое уничтожение целой семьи в ее собственном доме, ночью, в постелях, – это была какая-то новая форма зла.
Вот о чем размышляла Ева Даллас, лейтенант «убойного» отдела полиции Нью-Йорка, глядя на Ингу Снуд, женщину сорока двух лет. Домашнюю прислугу. Разведенную. Убитую.
Брызги крови и положение тела подсказали ей, как обстояло дело. Убийца Инги Снуд подошел к постели, приподнял голову женщины (вероятно, схватил ее за светлые волосы средней длины), полоснул лезвием ножа слева направо – довольно чисто, одним движением – по горлу и тем самым рассек яремную вену.
Аккуратно, точно, быстро. Скорее всего, тихо. Вряд ли жертва даже успела понять, что происходит. Никаких других повреждений, никаких следов борьбы. Только кровь и смерть.
Ева прибыла на место преступления первой, опередив и свою напарницу, и бригаду экспертов. Звонок в Службу спасения был передан в полицейскую патрульную машину. Патрульные, в свою очередь, связались с отделом убийств, и вызов переадресовали ей около трех часов утра.
Ей еще предстояло осмотреть остальные тела и места их убийства. Она вышла из спальни, бросила взгляд на патрульного на посту в кухне:
– Никого не впускать!
– Да, лейтенант.
Она прошла через кухню и заглянула в гостиную. Дом на одну семью, достаток выше среднего. Приличный район, Верхний Уэст-Сайд. Приличная система сигнализации. Одна беда: семейству Свишер и их экономке она никакой пользы не принесла.
Хорошая мебель, подобранная со вкусом. Все чисто и аккуратно, все вроде бы на своих местах. Стало быть, это не ограбление – в доме полно дорогой портативной электроники.
Ева поднялась наверх и вошла сначала в комнату родителей. Кили и Грант Свишер, возраст соответственно тридцать восемь и сорок лет. Как и в случае с их экономкой, не было никаких следов борьбы. Просто мужчина и женщина, муж и жена, спали в своей постели и теперь были мертвы.
Ева окинула быстрым взглядом комнату, заметила дорогие мужские часы на комоде, пару женских золотых сережек на ночном столике.
Нет, это не ограбление.
Она вышла из комнаты и увидела, что ее напарница, детектив Делия Пибоди, поднимается по ступенькам. Она прихрамывала. Немного, но все же заметно.
«Может, зря я разрешила Пибоди приступить к активной работе? Может, я поспешила?» – спросила себя Ева. Ее напарница подверглась жестокому избиению всего три недели назад: преступник подстерег Пибоди на пороге ее собственного дома. И Еву до сих пор преследовало кошмарное воспоминание о крепкой и надежной, как скала, Пибоди – избитой, с переломанными костями, простертой в бессознательном состоянии на больничной койке.
Лучше об этом не вспоминать. Отбросить чувство вины. Лучше вспомнить, как она сама всегда ненавидела сидеть на больничном. Нет, что ни говори, а работа все-таки лучше, чем вынужденное безделье.
– Пять трупов? Вторжение со взломом? – Слегка запыхавшись, Пибоди указала вниз: – Патрульный на входе ввел меня в курс дела.
– Похоже на то, но выводы делать пока рано. Прислуга внизу, ее комнаты за кухней. Убита в постели, перерезано горло. Вон там – хозяева дома. Тот же почерк. Двое детей, девочка и мальчик, в своих спальнях на этом этаже.
– Дети?! О господи!
– Патрульные сказали, что мальчик здесь. – Ева вошла в следующую дверь и включила свет. – Идентифицирован как Койл Свишер, двенадцати лет.
На стенах в его комнате висели спортивные плакаты. Было ясно, что больше всего мальчик любил бейсбол. Брызги его крови попали на торс популярного левого полукрайнего команды «Янки».
В комнате царил типичный для подростка беспорядок. Вещи на полу, на столе, на комоде были разбросаны как попало, но Ева сразу поняла, что смерть застигла Койла врасплох, как и его родителей. Никаких признаков борьбы.
Пибоди откашлялась.
– Четко и быстро, – заметила она, стараясь не давать воли чувствам.
– Взлома не было. Сигнализация не сработала. Либо Свишеры забыли ее включить, но я бы на это не поставила ни цента, либо кто-то раздобыл их коды. Девочка должна быть здесь.
– Ладно. – Пибоди расправила плечи. – И без того погано, но, когда замешаны дети, еще в сто раз хуже.
– И не говори. – Ева вошла в комнату, включила свет и осмотрелась. Пушистое бело-розовое одеяло на постели, маленькая девочка с густыми и пышными светлыми волосами, запекшимися от крови. – Никси Свишер, девять лет, согласно записям.
– Совсем еще ребенок.
– Да. – Ева оглядела комнату и внезапно насторожилась: – Что ты видишь, Пибоди?
– Несчастную девочку, которой уже не суждено вырасти.
– Вон там. Две пары туфель.
– Дети из состоятельных семей обычно не ограничиваются одной парой обуви.
– Два школьных рюкзачка. Смотри не наследи. Ты себя обработала?
– Нет, я только…
– А я уже. – Ева вступила на место преступления, наклонилась и руками, обработанными защитным аэрозолем, подняла туфли. – Разного размера. А ну-ка позови первого прибывшего на место!
Пибоди поспешила исполнять приказ, а Ева вновь повернулась к убитой девочке. Отставив в сторону туфли, она вынула из своего полевого набора пластинку для идентификации отпечатков пальцев.
Да, с детьми гораздо тяжелее. Трудно было взяться за эту маленькую ручку. За такую маленькую безжизненную ручку. Трудно смотреть на маленькое существо, лишенное стольких лет жизни, всех ее радостей и горестей.
Ева прижала пальчики к пластинке и стала ждать, пока на дисплее компьютера не высветятся данные.
– Офицер Граймс, лейтенант, – объявила появившаяся в дверях Пибоди. – Первым прибыл на место.
– Кто сообщил о происшествии, Граймс? – спросила Ева, не оборачиваясь.
– Неустановленное лицо женского пола, лейтенант.
– И где оно, это неустановленное лицо?
– Я… лейтенант, я полагал, что это одна из жертв.
Тут Ева повернулась, и он увидел высокую, худощавую женщину в брюках мужского покроя и потертой кожаной куртке. Светло-карие глаза, холодные, все подмечающие глаза полицейского, заостренные, угловатые черты лица. Волосы у нее были того же цвета, что и глаза, короткие, неровно остриженные.
Граймс уже кое-что слышал о ней, и сейчас, когда в него впился этот ледяной взгляд, понял, что свою репутацию она вполне заслужила.
– Значит, неизвестная женщина набирает 911, сообщает об убийстве, а потом прыгает в постель, чтобы ей перерезали горло за компанию с остальными?
– Ну… – Он был патрульным с двухлетним стажем. Он не был офицером «убойного» отдела. – Вот эта девчушка могла позвонить, а потом попыталась спрятаться в постели.
– Вы сколько лет носите жетон, Граймс?
– Два года… будет в январе, лейтенант.
– У некоторых штатских чутья больше, чем у вас! Вы не умеете осматривать место преступления и ничего не понимаете! Пятая жертва идентифицирована как Линии Дайсон, и она не проживает по этому гребаному адресу. Это не Никси Свишер. Пибоди, обыскать весь дом! Мы ищем еще одну девятилетнюю девочку, живую или мертвую. Граймс, что вы как идиот стоите столбом? Объявляйте тревогу! Программа «Перехват». Возможно, ее похитили, а остальных убили только ради этого. Шевелитесь!
Пибоди выхватила баллончик изолирующего аэрозоля из своего набора и торопливо обрызгала свои ноги и руки.
– А вдруг она прячется? Если это она позвонила на пульт, Даллас, возможно, она где-то прячется. Может, она в шоке, а может, боится выходить. Возможно, она жива.
– Начинай снизу. – Ева опустилась на четвереньки и заглянула под кровать. – Определи, с какого номера был звонок.
– Есть.
Ева подошла к стенному шкафу, обыскала его, осмотрела все уголки комнаты, где мог бы спрятаться ребенок. Потом она направилась к спальне мальчика, но на полпути остановилась. Допустим, ты маленькая девочка из хорошей семьи, у тебя любящие родители. Куда ты пойдешь в случае несчастья? «Туда, куда ни за что на свете не пошла бы я сама, – сообразила Ева. – Потому что в моем детстве источником всех несчастий были как раз родители».
Она прошла мимо комнаты брата и вернулась в хозяйскую спальню.
– Никси! – тихо позвала она, оглядываясь по сторонам. – Я лейтенант Даллас. Я из полиции. Я пришла тебе помочь. Это ты звонила в полицию, Никси?
«Похищение, – вновь подумала она. – Но зачем резать всю семью, чтобы похитить маленькую девочку? Проще схватить ее где-нибудь на улице или даже в доме: войти, вкатить ей дозу и унести. Скорее всего, она попыталась спрятаться, но они нашли ее, и теперь она лежит где-то в укромном месте, такая же мертвая, как и все остальные».
Ева включила свет на полную мощность и увидела смазанные кровавые следы на ковре с дальней от нее стороны постели. Оставшийся на окровавленном полу отпечаток маленькой ладошки, еще один… и более длинный след, тянущийся в ванную комнату.
«Может, это и не кровь девочки. Скорее, это кровь ее родителей. Крови было столько, что ей пришлось ползти прямо по кровавой луже», – подумала Ева.
Обстановка в ванной оказалась шикарной: большая ванна, две раковины персикового цвета. Санузел раздельный, ясное дело.
Смазанные кровавые следы испачкали красивый и светлый плиточный пол.
– Черт побери, – пробормотала Ева и пошла по следу к душевой кабине толстого зеленого стекла.
Мысленно она готовилась найти окровавленное тельце маленькой убитой девочки.
Вместо этого она нашла живую девочку, дрожащую от страха. Ее руки, лицо, ночная рубашка были в крови.
На один страшный миг Ева увидела себя. Кровь у нее на рубашке, на руках, на лице. Она сидела, съежившись на полу, в холодной комнате мотеля. В этот миг она даже увидела нож у себя в руке. С него капала кровь. А рядом с ней на полу лежало тело мужчины, которого она зарезала.
– Господи! О господи!
Ева попятилась. Ей хотелось бежать. Ей хотелось закричать. И тут девочка подняла голову. Ее остекленевшие глаза встретились с взглядом Евы.
Девочка заплакала, и Ева очнулась мгновенно, словно кто-то залепил ей пощечину. «Это не я, – сказала она себе, стараясь отдышаться. – Это совсем не я».
Никси Свишер. Ее зовут Никси Свишер.
– Никси Свишер, – повторила Ева вслух и почувствовала, что окончательно пришла в себя. Девочка жива, и с ней надо работать.
Быстрый осмотр показал, что девочка не ранена и кровь на ней чужая. Ева вздохнула с облегчением, но тут же снова напряглась. Надо бы вызвать сюда Пибоди. Сама она не лучшим образом умела общаться с детьми.
– Привет. – Ева присела на корточки и постучала пальцем по полицейскому жетону, прикрепленному к поясу брюк. – Я лейтенант Даллас. Я из полиции. Это ты вызвала нас, Никси?
Широко открытые глаза девочки слепо смотрели на нее. Зубы Никси выбивали дробь.
– Пойдем со мной. Я хочу тебе помочь. – Ева протянула руку, но девочка отшатнулась, как загнанный в ловушку зверек.
«Я точно знаю, что ты чувствуешь, детка. Мне ли не знать».
– Не надо бояться. Никто тебя не обидит. – По-прежнему вытянув одну руку вперед, Ева другой рукой вытащила рацию и вызвала Пибоди. – Я ее нашла. В хозяйской ванной. Поднимайся сюда. – Она ломала голову, не зная, как подобраться к девочке. – Ты вызвала нас, Никси. Ты молодец, храбрая девочка. Я знаю, тебе страшно, но мы тебя в обиду не дадим.
– Они убили, убили, убили…
– Они?
Голова у девочки тряслась, как у старухи с болезнью Паркинсона.
– Они убили, убили мою маму. Я видела, видела! Они убили маму и папу. Они убили…
– Я знаю. Мне очень жаль.
– Кровь. Я ползла прямо по крови. – Глядя на Еву огромными неподвижными глазами, она подняла руки. – Кровь.
– Ты ранена, Никси? Они тебя видели? Они тебя ранили?
– Они убили, убили…
Тут в ванной появилась Пибоди, и Никси завизжала, словно ее резали. И бросилась прямо на руки Еве.
Пибоди остановилась и заговорила очень тихо, нарочито спокойно:
– Я вызову Службу защиты детей. Она ранена?
– Насколько я могу судить – нет. Но она в шоке. – Держать ребенка было неудобно, но Ева обхватила Никси обеими руками и распрямилась. – Она все видела. У нас не просто уцелевшая, у нас тут самый настоящий очевидец.
– Девятилетняя девочка видела?.. – вопросительно прошептала Пибоди и мотнула головой в сторону спальни. Никси тем временем рыдала на плече у Евы.
– Да. На, возьми ее и…
Но когда Ева попыталась передать девочку Пибоди, Никси еще крепче уцепилась за нее.
– Боюсь, придется вам самой нести ее, лейтенант.
– Позвони в Детскую службу, пусть пришлют кого-нибудь. А пока начинай съемку без меня. Комнату за комнатой.
Ева надеялась передать девочку кому-нибудь из патрульных, но Никси словно приклеилась к ней. Пришлось смириться. Она унесла Никси на первый этаж, огляделась в поисках какого-нибудь подходящего места и выбрала игровую комнату.
– Я хочу к маме! Я хочу к маме!
– Да, я понимаю. Но дело вот в чем: тебе придется меня отпустить. Я тебя не брошу, но ты уж, пожалуйста, перестань меня душить.
– Они ушли? – спросила Никси, прижимаясь лицом к плечу Евы. – Тени ушли?
– Да. Отпусти меня. Давай сядем рядом, нам надо поговорить.
– А вдруг они вернутся?
– Я их не пущу. Я знаю, тебе тяжело. Хуже не бывает. – Ева просто не представляла, что ей еще сказать, что сделать. В конце концов она опустилась на пол вместе с повисшей на ней Никси. – Мне надо делать мою работу, только так я смогу помочь. Мне надо… – Она мысленно выругалась. – Мне надо взять образец с твоей руки, а потом ты сможешь умыться. Вот умоешься, и тебе сразу станет лучше, верно?
– На мне их кровь…
– Знаю. Вот смотри, это мой полевой набор. Я только возьму тампончик для образца. Это называется уликой, понимаешь? А потом мне надо будет тебя записать. На пленку. Ну а потом ты пойдешь в ванную, вон туда, и умоешься. – Ева осторожно отстранила от себя Никси и включила запись. – Ты Никси Свишер, верно? Ты здесь живешь?
– Да. Я хочу…
– А я лейтенант Даллас. Вот сейчас я проведу тампоном по твоей руке и возьму образец, а потом ты сможешь пойти умыться. Это не больно.
– Они убили маму и папу!
– Знаю. Мне очень жаль. Ты видела этих людей? Сколько их было?
– На мне их кровь.
Ева запечатала тампон с образцом крови и взглянула на девочку, размышляя, не выключить ли микрофон. Она прекрасно помнила, каково это – быть маленькой девочкой, перепачканной в чужой крови.
– Хочешь умыться?
– Я не могу.
– А я тебе помогу. Может, хочешь попить чего-нибудь? Я могу…
Тут Никси вдруг разрыдалась, и Ева почувствовала, что у нее самой чешутся глаза.
– Что? Что случилось?
– Апельсиновая шипучка.
– Хорошо. Я посмотрю, есть ли…
– Нет, это я спустилась за апельсиновой шипучкой! Мне не разрешают, но я не послушалась. Я пошла вниз, а Линии не хотела просыпаться и идти со мной. Я одна пошла в кухню, и я все видела.
Теперь уже они обе были перепачканы в крови. Но Ева решила, что умывание подождет.
– Что ты видела, Никси?
– Тень. Мужчину. Он вошел в комнату Инги, и я подумала… Мне хотелось подсмотреть… ну, только на минутку, будут ли они заниматься… этим. Ну, вы понимаете.
– Заниматься чем?
– Сексом. Я знала, что нельзя, что подглядывать нехорошо, но я заглянула, и я видела!
Все лицо малышки теперь было измазано не только кровью, но и слезами. К тому же у нее потекло из носа. За неимением лучшего Ева извлекла из полевого набора еще один тампон и вытерла ей личико.
– Что ты видела?
– У него был большой нож, и он ее зарезал. Прямо насмерть! – Никси прижала ладошку к собственному горлу. – И было много крови.
– А что было дальше, можешь сказать? Слезы полились ручьем. Ева вытирала их тампоном и пальцами.
– Он ушел. Он меня не видел, и он ушел, а я взяла телефон Инги и позвонила 911.
– Ты умница, Никси. Суперкласс.
– Но я хотела к маме! – Голос девочки прерывался от слез, она начала икать. – Я хотела к папе, и я поднялась по черной лестнице, по ней Инга ходит… И я их видела. Их было двое. Они зашли в мою комнату и к Койлу, и я уже знала, что они будут делать. Но я хотела к маме и забралась в их спальню, и я их увидела. На мне их кровь. Они были мертвые. Они все мертвые, да? Все!.. Я не могла пойти посмотреть на всех. Я спряталась.
– Ты все правильно сделала. Посмотри на меня, Никси. – Ева выждала, пока заплаканные детские глаза не встретились с ее глазами. – Ты жива, и ты все сделала правильно. Теперь ты поможешь мне найти тех, кто это сделал, а я заставлю их за это заплатить.
– Моя мама умерла. – Никси забралась на колени к Еве и безутешно расплакалась.
Было уже около пяти часов утра, когда Ева наконец смогла вернуться к Пибоди и к своей работе.
– Как девочка?
– Плохо. Ну а чего ты хотела? Сейчас с ней социальный работник и врач. Они ее умоют и осмотрят. Но мне пришлось поклясться, что я не уйду из дома, только после этого она от меня отцепилась.
Пибоди нахмурилась:
– Вы ее нашли, вы пришли ей на помощь. Конечно, она к вам привязалась.
– Никси вызвала полицию по телефону экономки. Все, что она пока сумела мне рассказать, совпадает с объективной картиной. Чистая, профессиональная работа. Проникли в дом. Обошли или заглушили сигнализацию и охранную систему. Один берет на себя экономку. Это первый удар. Она живет на первом этаже, с ней надо покончить первым делом – гарантировать, что она не поднимет шум и не вызовет полицию. Второй парень в это время, должно быть, уже наверху, стоит на стреме: вдруг кто-нибудь проснется? Потом они вместе убирают родителей.
– Каждый взял на себя по трупу, – согласилась Пибоди. – Ни шума, ни борьбы. Сначала убрать взрослых. С детьми возни меньше.
– Один берет на себя мальчика, другой – девочку. Они ждали, что в доме будет один мальчик и одна девочка. Было темно, и они убили не ту девочку, но это не значит, что они не знали убитых в лицо. Они хотели найти одну маленькую светловолосую девочку, и они ее нашли. Сделали работу и ушли.
– На выходе из дома нет кровавого следа, – заметила Пибоди.
– Наверняка на них были защитные костюмы. Сделали дело – и сняли. Все чисто, никаких хлопот. Время смерти установила?
– Экономка – в два пятнадцать. Отец – на три минуты позже, мать – следом за ним. Еще по минуте на каждого из детей. Все дело заняло минут пять-шесть. Вы были правы: чисто сработано.
– Не так уж чисто. Они оставили свидетеля. Конечно, девчонка пока не в себе, но, я думаю, мы еще кое-что из нее вытянем. У нее есть мозги и есть хребет. Не заорала, когда увидела, как он перерезал горло экономке. – Ева представила себя на месте девочки в те несколько минут, что убийцы бродили по дому. – Ясное дело, она была в ужасе, но ведь не завопила, не побежала. Они бы живо ее обнаружили и покромсали на кусочки. Нет, она затаилась и по-тихому вызвала полицию. Храбрая малышка.
– Что с ней теперь будет?
– То, что обычно бывает в подобных случаях. Конспиративная квартира, засекреченное дело, охранники в форме, представитель Детской службы.
Казенные коридоры, обезличенное существование… Та жизнь, которая была у Никси Свишер раньше, закончилась в два пятнадцать ночи.
– Надо будет проверить, есть ли у нее другие родственники или назначенные по закону опекуны. Позже мы с ней еще раз поговорим, посмотрим, что еще можно из нее выжать. Этот дом должен быть опечатан, чтоб комар не пролетел. А пока начнем проверять папу с мамой.
– Отец – адвокат по семейным делам, мать – диетолог. Частная практика, пациентов принимала в основном на дому: у нее кабинет на нижнем этаже. Замки на месте, вроде бы никто ничего не трогал.
– Проверим их клиентов, персонал, личные дела. Тут чувствуется работа профессионалов, тщательная подготовка. Может, один из родителей, или оба, или экономка имели кого-то на стороне, и это было как-то связано с организованной преступностью. Диетолог – это может быть ширмой, например, для наркотиков. А что? Самый легкий способ сохранить стройность. Врач богат, клиент доволен.
– Неужели легкий способ существует? – вздохнула Пибоди. – Поглощать пиццу тоннами и не выглядеть, как на шестом месяце?
– Подмешай в пиццу немного амфетаминов – и полный вперед! – Ева пожала плечами. – Может, она не поделила прибыль со своим поставщиком. Может, у нее был роман с кем-то из плохих парней или у мужа – с их подружкой, и все пошло наперекосяк. Уж если кто-то вырезал целую семью, значит, у него был чертовски веский мотив. Посмотрим, что «чистильщикам» удастся обнаружить на месте. А пока я хочу сама еще раз пройтись по всем комнатам. Я еще не…
Она замолчала, услыхав стук каблуков, и повернулась. В комнату вошла женщина, социальный работник из Службы защиты детей. Глаза у нее были заспанные, но выглядела она очень чопорно и официально. «Ньюман, – вспомнила Ева ее фамилию: – Канцелярская крыса из СЗД. И, похоже, не в большом восторге от столь раннего вызова».
– Лейтенант, доктор не обнаружил физических повреждений. Мы можем транспортировать несовершеннолетнюю немедленно. Полагаю, это оптимальный вариант.
– Дайте мне несколько минут, надо организовать охрану. Моя напарница может подняться и упаковать для нее кое-какие вещи. Я хочу…
Ей опять пришлось прерваться. На этот раз послышалась не дробь каблуков, а шлепанье босых ножек. Никси – все еще в окровавленной ночнушке – ворвалась в комнату, бросилась прямо к Еве и вцепилась в нее мертвой хваткой.
– Ты же говорила, что не уйдешь!
– Я же здесь.
– Не давай им меня забирать! Они сказали, что заберут меня. Прогони их!
– Ты не можешь остаться здесь. – Ева с трудом расцепила пальцы Никси и присела, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – Ты же сама знаешь, здесь оставаться нельзя.
– Не давай им меня забирать! Я не хочу с ней ехать. Она не из полиции.
– Я сделаю так, чтобы полиция все время была с тобой.
– Нет, ты сама! Я хочу, чтобы ты сама!
– Я не могу. Мне надо работать. Я должна сделать все, что нужно, для твоих мамы и папы. Для твоего брата и твоей подруги. Для Инги.
– Я с ней не поеду. Ты меня не заставишь.
– Никси…
– Послушай, Никси, – негромко, с ласковой улыбкой заговорила Пибоди, – мне надо переговорить с лейтенантом. Мы только отойдем вон туда на минутку, ладно? Никто никуда не уйдет. Просто мне надо с ней поговорить. Даллас…
Пибоди прошла в дальний конец комнаты, где Никси могла их видеть. Ева последовала за ней.
– Ну, что? Что ты предлагаешь?
– Вы должны ее взять.
– Пибоди, мне сейчас некогда. Надо еще поработать на месте преступления.
– Я уже поработала, а вы можете вернуться позже, и работайте себе сколько влезет.
– Отвезти ее на охраняемую квартиру? Какой смысл? Она опять в меня вцепится, как только я оставлю ее с охраной.
– Никакой охраняемой квартиры. Отвезите ее к себе домой. Более надежного места в городе нет. А может, и на всей планете.
На целых десять секунд Ева лишилась дара речи.
– Ты что, совсем с ума сошла?
– Нет, вы сначала выслушайте! Она вам доверяет. Она знает, что вы тут главная, и верит, что вы ее защитите. Она – очевидец, и она – ребенок, переживший психологическую травму. Мы гораздо большего от нее добьемся, если она будет чувствовать, что ей ничто не угрожает, это я вам точно говорю. Она должна успокоиться… ну, насколько возможно. Дайте ей… ну хоть несколько дней. Нечто вроде переходного периода. Ну, нельзя ей сейчас в детский дом! Поставьте себя на ее место, Даллас. С кем бы вам было лучше: с крутым, матерым копом, который вас спас, или с этой воблой сушеной из СЗД?
