Текст книги "Кому она рассказала?"

Автор книги: Нора Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Нора РОБЕРТС
КОМУ ОНА РАССКАЗАЛА?

Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний.

Откровение Иоанна Богослова

Любовь порождает любовь.

Роберт Херрик

Глава 1

Пути дружбы неисповедимы, а подчас и опасны. Законы дружбы могут в любой момент потребовать самых неожиданных, а иногда и непосильных действий.

По убеждению Евы Даллас, именно невозможного требовала ее подруга Мэвис, когда, не желая слушать никаких возражений, заставила Еву высиживать вечера на занятиях курсов для будущих матерей.

От всего того, что ей пришлось там увидеть и услышать, у Евы кровь стыла в жилах. Все ее пять чувств были глубоко травмированы.

Она была полицейским, лейтенантом убойного отдела, имела за плечами одиннадцать лет службы на страже порядка на нью-йоркских улицах. За это время чего с ней только не случалось! Чего только не довелось ей повидать, услыхать, понюхать и пощупать, через что только не пришлось пройти! Люди, по ее убеждению, весьма преуспели в изобретении все более омерзительных и изощренных способов уничтожения себе подобных. Ева хорошо знала, каким чудовищным пыткам может быть подвергнуто человеческое тело.

Но самое кровавое и жестокое убийство – ничто по сравнению с тем, что приходилось испытывать женщине, рожая ребенка.

Как всем этим женщинам с их деформированными телами, безобразно раздутыми по вине тех странных существ, которые жили и развивались у них внутри, Удавалось сохранять такую жизнерадостность, такое спокойствие и выдержку, несмотря на то что им еще предстояло, не укладывалось у нее в голове.

Однако Ева своими глазами видела, как ее закадычная подруга Мэвис Фристоун, чье изящное миниатюрное тело даже разглядеть было невозможно из-за грандиозного живота, с восторженно-глупой улыбкой наблюдает за разворачивающейся на экране во всю стену картиной родов. И она была не одинока. Другие женщины следили за экраном с тем же выражением блаженного идиотизма.

Может, беременность блокирует отдельные участки мозга, не пропуская определенную информацию?

Что до самой Евы, то ее слегка подташнивало. Взглянув на Рорка, чье прекрасное, божественное лицо было искажено болезненной гримасой, она поняла, что не одинока. Вот вам большой жирный крестик в споре за и против брака. В колонке «за». Имеешь право тащить супруга в свои личные кошмары и заставить его разделить дружеские обязательства.

Ева не могла больше смотреть на экран, страшные кадры расплывались у нее перед глазами. Она скорее предпочла бы увидеть сцену массового убийства, чем смотреть, как расширяется чья-то матка и появляется головка плода. В фильмотеке у Рорка были крутые фильмы ужасов: так вот, сцена родов могла бы дать им сто очков вперед. Ева заметила, как Мэвис склоняется к Леонардо, счастливому отцу ожидаемого ребенка, и что-то шепчет ему на ухо. Сама Ева предпочла бы этого не слышать.

Господи, когда же это кончится? «Они тут целую фабрику устроили», – подумала она, пытаясь отвлечься от кошмара. Родильный центр представлял собой грандиозное здание. Тут были разнообразные лаборатории и отделения: зачатия, сохранения беременности, патологии, родов, послеродовое отделение. Мэвис предлагала ей тур по всем помещениям, но Еве удалось отвертеться под предлогом занятости.

Иногда убедительная ложь может спасти многолетнюю дружбу. Хватит с нее этой лекции и нескольких демонстрационных занятий, которым – она это точно знала! – суждено было преследовать ее в страшных снах на протяжении десятилетий. Вместе с Мэвис Ева даже присутствовала в тренажерном классе при имитации родов.

А теперь еще это кошмарное кино.

«Не думай об этом», – приказала она себе и стала с неподдельным интересом разглядывать помещение.

Фотографии младенцев и блаженно улыбающихся беременных женщин на стенах пастельных тонов. Множество свежих цветов в вазах и растений в горшках. Удобные кресла, специально сконструированные с таким расчетом, чтобы беременным женщинам было удобно поднимать свои утяжеленные тела. И три энергичные инструкторши, готовые ответить на любые вопросы, дать пояснения и прийти на помощь. Они же по желанию будущих мамаш могли здесь приготовить витаминные салаты.

«Беременные женщины, – заметила Ева, – только и знают, что едят и бегают в туалет».

Двойные двери сзади, еще одна дверь впереди, слева от экрана. Жаль, что она не может сбежать отсюда.

Ева незаметно впала в сомнамбулическое состояние. Она была высокой, стройной женщиной с короткими остриженными темно-каштановыми волосами. Черты ее лица, сейчас довольно бледного, были четко очерчены, большие, янтарного цвета глаза были полузакрыты. Плечевая кобура была незаметна под темно-зеленым жакетом. Кашемировым, поскольку он был куплен ее мужем, в отличие от Евы знающим толк в хороших вещах.

Она думала о том, как поедет домой и смоет пережитое за последние три часа по меньшей мере литром вина, когда Мэвис схватила ее за руку.

– Даллас, смотри! Ребенок выходит!

– А? Что? – Глаза Евы широко раскрылись. – Как? Уже? О боже! Давай, Мэвис, дыши глубже.

Все вокруг разразились смехом, когда Ева вскочила на ноги.

– Да не мой ребенок! – Мэвис, хихикая, погладила себя по огромному животу. – Тот ребенок!

Ева подняла глаза на экран и увидела, как орущее, извивающееся, покрытое слизью существо выскальзывает между раздвинутых ног несчастной женщины.

– О, черт! О боже! Ужас!

Ева поспешно села, опасаясь, что ноги откажутся ей служить и она просто рухнет. Пусть ее считают неженкой, ей было уже все равно: она нащупала руку Рорка. Он стиснул ее руку, и она почувствовала, что его ладонь покрыта липким потом, как и ее собственная.

А люди вокруг нее захлопали! По-настоящему хлопали в ладоши и радостными криками приветствовали вопящее, скользкое существо, которое опустили на опавший живот его матери, между ее огромных, налитых молоком грудей.

– Ради всего святого… – прошептала Ева Рорку. – Просто средневековье какое-то, неужели они не могут найти более гуманный способ?!

– Аминь! – еле слышно прошептал в ответ Рорк.

– Ну разве не чудо? Это же супер, просто отпад, конец света! – На ресницах Мэвис, на сей раз сапфирово-синего цвета, блестели слезы. – Это мальчик! Ой, посмотри, какой чудный…

– Воздух, – шепнул Рорк на ухо Еве. – Мне нужен воздух, или я задохнусь.

– Это все беременные женщины, мне кажется, они высасывают весь кислород. Придумай что-нибудь, чтобы мы могли уйти отсюда. Я думать уже не могу, у меня мозги не функционируют.

– Держись ко мне поближе. – Он подхватил ее под руку и притянул к себе. – Мэвис, мы с Евой хотим пригласить вас с Леонардо перекусить где-нибудь в ресторане. Можем предложить что-нибудь получше здешнего угощения.

Ева уловила нотки напряжения в голосе мужа. Впрочем, она не сомневалась, что никто другой не различит в его голосе ничего, кроме легкого ирландского акцента.

Гул оживленных женских голосов обволакивал Еву. Будущие мамаши, переговариваясь друг с другом, набрасывались на витаминное угощение или устремлялись к туалетам. Стараясь не прислушиваться к разговорам, Ева сосредоточилась на лице Рорка.

Если это лицо не заставит женщину позабыть обо всем на свете, значит, она безнадежна. Рорк был бледнее обычного, но эта бледность лишь подчеркивала синеву его глаз. Его темные волосы обрамляли лицо, как роскошная рама. Роскошный портрет в роскошной раме, словно специально созданный, чтобы ускорять биение женских сердец. А его рот! Даже в ее нынешнем плачевном состоянии Еве нестерпимо хотелось коснуться его губами.

А его тело еще сильнее разжигало фантазию: крепкое, крупное, стройное, мускулистое, облаченное в идеально сидящий, сшитый на заказ деловой костюм.

Рорк не только был одним из богатейших людей, он и выглядел соответственно.

А в эту минуту, когда Рорк, подхватив Еву под руку, выводил ее на свободу, он был для нее самым настоящим героем. Ева на ходу подхватила свое пальто.

– Ну что, отрываемся?

– Они хотят спросить какую-то свою знакомую, не согласится ли она пойти с нами, – ответил Рорк, увлекая Еву к выходу. – Я им сказал, что мы возьмем машину и подгоним ее ко входу. Сэкономим им несколько шагов.

– Ты – чудо! Настоящий рыцарь на белом коне. Если я когда-нибудь приду в себя, не выпущу тебя живым из постели.

– Надеюсь, Ева, ты меня пощадишь. Хватит с нас этого кошмара…

– Как вспомню эту жуткую картину, когда показалось это существо…

– Прекрати! – Рорк втянул ее в лифт и поспешно нажал кнопку парковочной стоянки. – Если ты меня любишь, не напоминай. – Он прислонился к стенке лифта. – Я всегда трепетно относился к женщинам, ты же знаешь.

Ева сморщила нос.

– Действительно, ты многих из них поимел. Но ты прав, – поспешно добавила Ева, когда он бросил на нее недоуменный взгляд, – ты трепетно относишься к женщинам.

– И мое уважение к ним теперь неизмеримо выросло. Как они только могут это вытерпеть?!

– Ты только что сам видел как. Ты видел Мэвис? – Ева покачала головой, выходя из лифта. – У нее глаза расширились, и вовсе не от страха. Ей не терпится самой все это испробовать.

– По-моему, Леонардо немного струхнул.

– Да, ему становится дурно при виде крови. А там была кровь и еще что-то…

– Все, хватит. Я же сказал: ни слова об этом. Погода в конце января стояла паршивая, поэтому

Рорк взял один из внедорожников. Это была большая, мощная черная машина. Ева прислонилась к пассажирской дверце, прежде чем Рорк успел ее открыть.

– Слушай, умник, скоро нам с тобой предстоит столкнуться с этим напрямую.

– Я не хочу.

Вот теперь она засмеялась. Ей не раз приходилось видеть, как он с куда большим самообладанием смотрит в лицо смерти.

– То, что мы там видели, это ведь было так… Предварительный показ. Нам придется остаться с ней в одной комнате, пока она будет выталкивать свое сокровище. Нам придется быть там, считать до десяти, напоминать ей, чтобы дышала или думала о приятном.

И так далее.

– Мы могли бы уехать из города, из страны. Нет, мы могли бы оказаться вне планеты! Вот это было бы лучше всего. Нас могли бы вызвать в космическую экспедицию, чтобы мы спасли мир от какого-нибудь вселенского злодея.

– О, если бы! Вот это был бы курорт! Но ты знаешь, и я знаю, что мы оба будем здесь. И это будет очень скоро. Бомба у нее внутри тикает, не переставая.

Рорк вздохнул, наклонился и прижался лбом к ее лбу.

– Господи, сжалься над нами! Ева, пусть Он сжалится над нами!

– Будь у Господа хоть капля жалости к нам, он заселил бы этот мир своими силами, без посредника. Вернее, без посредницы. В смысле – без женщины. Давай выпьем. Нет, поправка: давай напьемся.

Ресторанчик был скромный и шумный: как раз то, что им было нужно. Вернее, то, что акушерка прописала. Мэвис потягивала какой-то пунш с экзотическими фруктами, почти такой же яркий, как она сама. Концы ее буйных серебристых кудряшек были окрашены в тот же сапфировый цвет, что и ресницы. Ее глаза в этот вечер были неземного зеленого цвета. «Наверное, – подумала Ева, – под цвет неоново-яркого свитера, обтягивающего ее груди и живот». Многочисленные колечки и еще какие-то бирюльки были в ее ушах, расыпая снопы искр при каждом движении головы. Сапфировые брючки обтягивали ее как вторая кожа.

Рядом с ней сидел Леонардо – любовь всей ее жизни. Телосложением он напоминал баобаб, а по профессии был дизайнером одежды, поэтому ни Мэвис, ни он сам никогда не испытывали затруднений со сногсшибательными нарядами. На этот раз на нем тоже был свитер со сложным геометрическим рисунком разнообразной расцветки на золотистом фоне. Каким-то непостижимым для Евы образом этот свитер идеально сочетался с его могучей фигурой и бронзовой кожей.

Подруга, которую они пригласили, была в том же положении, что и Мэвис, пожалуй, даже больше, чем сама Мэвис, хотя у Евы это не укладывалось в голове. Только в отличие от Мэвис, предпочитавшей одеваться в стиле «Марс атакует», наряд Тэнди Уиллоуби, блондинки с нежно-розовым румянцем на щеках, курносым носиком и небесно-голубыми глазами, в этот вечер составлял скромный черный пуловер с треугольным вырезом, в котором виднелась белая футболка.

По дороге в ресторан Мэвис их познакомила, сказав, что Тэнди жила в Лондоне, а в Нью-Йорке она всего несколько месяцев.

– Я так рада, что ты все-таки пришла! Тэнди сегодня пропустила занятия, – пояснила Мэвис уже в ресторане, поглощая заказанные Рорком закуски. – Заглянула только к концу, чтобы отдать акушерке купоны в «Белый аист». Это совершенно обалденный магазин для самых маленьких и их мамочек. Тэнди там работает.

– Это прелестный магазин, – подтвердила Тэнди. – Но я собиралась зайти только на минутку. Я и не ожидала, что буду приглашена на ужин. – Она улыбнулась Рорку. – Это так мило с вашей стороны, вы оба так добры, – смущенно добавила она, повернувшись к Еве. – Мэвис и Леонардо так много о вас рассказывали. Вы, наверно, так рады.

– Вы о чем? – удивилась Ева.

– Что вы помогаете Мэвис, ходите с ней на занятия.

– А-а, да. Да, конечно. Мы… У нас…

– …просто слов нет, – закончил за нее Рорк. – Где вы жили в Лондоне?

– Вообще-то я родом из Девона. Я переехала в Лондон с отцом, когда была подростком, а сейчас вот я в Нью-Йорке. Вот такая я непоседа! Но теперь-то мне придется какое-то время посидеть на месте. – Тэнди мечтательно погладила свой внушительный живот. – А вы работаете в полиции, это потрясающе. Мэвис, по-моему, ты мне никогда не рассказывала, как познакомилась с Евой.

– Она меня арестовала, – невозмутимо ответила Мэвис, не отрываясь от еды.

– Шутишь, да?

– Я была карманницей. Очень ловкой.

– Не такой уж и ловкой, – вставила Ева.

– Расскажите мне все с самого начала! Ой, только сперва мне надо в туалет. Опять.

– Я с тобой. – Как и Тэнди, Мэвис поднялась, опираясь о стол. – Даллас, ты с нами?

– Я пас.

– Смутно припоминаю, как мне жилось до того, как эта штука начала давить мне на мочевой пузырь. – Тэнди улыбнулась оставшимся за столом и, переваливаясь, ушла вместе с Мэвис.

– Значит… – Ева повернулась к Леонардо. – Вы познакомились с Тэнди на занятиях.

– По координации, – подтвердил он. – У Тэнди срок подходит где-то на неделю раньше, чем у Мэвис. Очень мило, что вы ее пригласили. Она, бедняжка, проходит через все это одна.

– А куда девался счастливый папаша? – осведомился Рорк.

Леонардо пожал плечами.

– Она не хочет об этом рассказывать. Сказала только, что он не проявил заинтересованности. Если так, значит, он ее не стоит. Ее и ребенка. У нас с Мэвис все го так много, мы так счастливы, что нам хочется помочь ей, чем можно.

Ева тут же насторожилась. В ней заговорил циничный полицейский.

– Финансами?

– Нет, мне кажется, она не взяла бы денег, даже если бы нуждалась. Но деньги ей вроде бы не нужны. Я имею в виду поддержку, дружбу. – Леонардо вдруг стал очень серьезным. – Я буду помогать ей при родах. Точнее, мы с Мэвис. Для Мэвис это будет… гм… ну, что-то вроде генеральной репетиции.

– Страшно, да?

Он опасливо оглянулся на двери.

– Честно говоря, я в ужасе. До обморока. Что, если я и вправду упаду в обморок?

– Постарайся только не упасть на меня, – посоветовал Рорк.

– Мэвис совсем не нервничает. Просто ни капельки. А у меня чем ближе срок, тем больше поджилки трясутся… – Леонардо беспомощно вскинул свои большие руки. – Не знаю, что бы я делал, если бы вы не согласились меня поддержать.

Ева обменялась выразительным взглядом с Рорком.

– Где же нам еще быть? – Она сделала знак официанту, чтобы принес ей еще вина.

Два часа спустя, завезя Мэвис и Леонардо домой, Рорк двинулся в юго-восточную часть города, к дому Тэнди.

– Честное слово, я могу поехать на метро, то есть в подземке. Тут и ехать-то всего несколько кварталов.

– Если ехать всего несколько кварталов, – возразил Рорк, – значит, и говорить не о чем.

– Что тут можно возразить? – засмеялась Тэнди. – Вообще-то, так приятно посидеть в теплой машине… Сегодня такой страшный холод… – Она устроилась поудобнее. – Я чувствую себя избалованной вниманием… и толстой, как кит. Мэвис и Леонардо – Они такие замечательные! Стоит побыть с ними – с любым из них! – пять минут, и мне уже весело. А теперь я вижу, что им тоже с друзьями повезло. Ой!

Ева так стремительно повернула голову, что у нее лязгнули зубы.

– Что за «ой»?

– Да нет, это он толкается. Ничего страшного. Знаете, Ева, Мэвис так ждет предстоящего праздника! Она просто вне себя от восторга. Вы же устраиваете для нее смотрины детского приданого [Праздник вручения родителям, ожидающим ребенка, подарков для новорожденного] на будущей неделе. Она только об этом и говорит.

– Смотрины приданого? Да! На будущей неделе, – кивнула Ева.

– Вот мы и приехали. Спасибо большое вам обоим. – Тэнди поправила шарф на голове и подхватила сумку величиной с чемодан. – Спасибо за чудесное угощение и за компанию, за то, что подвезли меня до дома. Я чувствую себя прямо королевой.

– Может, вас проводить?

– Нет-нет. Даже кит должен уметь постоять за себя. И хотя я давно не видела своих ног, я примерно помню, где они находятся. Спокойной ночи, и еще раз спасибо вам обоим.

Рорк выждал, переведя двигатель на холостой ход, пока Тэнди не вошла в подъезд.

– Симпатичная женщина. Спокойная и разумная.

– Совсем не похожа на Мэвис. Если не считать ее внешнего вида, точнее – форм. Нелегко ей, должно быть, приходится: срок подходит, а она совсем одна, Да еще и в чужой стране. Но, похоже, она справляется. И все же, Рорк, я не понимаю, почему так получается? Только из-за того, что мы дружим, на нас все шишки валятся: надо ходить на эти чертовы занятия, помогать при родах, да еще и устраивать смотрины детского приданого.

– У меня нет ответа на этот вопрос. Ева тяжело вздохнула:

– Вот и у меня нет.

Еве снились младенцы, выпрыгивающие из чрева Мэвис и бешено носящиеся по комнате. Акушерка отступала перед ними в истерике, а сама Мэвис тем временем ворковала: «Ну разве они не прелесть? Ну разве они не супер?»

От тяжелых сновидений ее избавил сигнал телефонного аппарата на столике у кровати. Ева тряхнула головой, прогоняя остатки сна.

– Сообщение для лейтенанта Евы Даллас. Вызов на Джейн-стрит, дом пятьдесят один, квартира ЗБ. Офицеры на месте. Возможно, убийство.

– Принято. Известите детектива Делию Пибоди. Я еду.

– Принято. Конец связи.

Ева оглянулась на Рорка и убедилась, что взгляд его синих глаз устремлен на нее.

– Извини, – сказала она.

– А чего извиняться? Не меня же вытаскивают из теплой постели в четыре утра.

– Вот тут ты прав. Люди могли бы проявить любезность и убивать друг друга в дневное время.

Ева вскочила с постели и направилась в ванную, чтобы принять молниеносный душ. Когда она вернулась в спальню, голая и теплая после сушильной кабины, Рорк потихоньку потягивал кофе.

– Почему ты встал?

– Я проснулся, – ответил он. – Представляешь, что бы я пропустил, если бы снова заснул?

Он протянул ей вторую кружку кофе.

– Спасибо.

Ева взяла кружку с собой в гардеробную и свободной рукой начала вытаскивать одежду. «На улице наверняка холодрыга», – решила Ева и, выдернув из ящика комода первый попавшийся свитер, натянула его на рубашку.

Дважды они с Рорком откладывали планы провести пару дней в тропиках. Беременная Мэвис не вынесла бы мысли о том, что ее «группа поддержки» может укатить на пляж в тот самый миг, когда у нее срок подходит. Что тут поделаешь?

– Дети ведь рождаются без зубов, верно?

– Ну да, откуда ж у них взяться зубам? – Рорк поставил кружку и бросил на Еву недоуменный взгляд. – С какой стати ты внушаешь мне такие мысли?

– Раз они приходят в голову мне, почему бы не поделиться с тобой? Бог делиться велел.

– Черта с два я в следующий раз налью тебе кофе! Ева быстро оделась.

– А может, это новое убийство – дело рук вселенского злодея. Может, из-за него мне придется отправиться в космическую экспедицию. Будешь вести себя хорошо, я, так и быть, возьму тебя с собой.

– Не шути со мной.

Ева рассмеялась и застегнула кобуру.

– Увидимся, когда увидимся.

Она подошла к нему. Черт, до чего же он был хорош даже в четыре утра! Она чмокнула его в обе щеки, а потом нежно поцеловала в губы.

– Берегите себя, лейтенант.

– Можешь на это рассчитывать.

Ева сбежала по лестнице. Внизу на столбике перил висело ее пальто. Она всегда вешала его на столбик: во-первых, по привычке, а во-вторых, потому, что это раздражало Соммерсета, домоправителя Рорка, отравлявшего ей жизнь.

Она надела пальто и – о, чудо! – обнаружила в кармане перчатки. И еще кашемировый шарф. Раз уж он там был, она набросила его на шею. И все же вздрогнула от холода всем телом, когда вышла на крыльцо.

«Грех жаловаться, – напомнила себе Ева, – когда ты замужем за человеком, который позаботился вывести твою машину к крыльцу и включить обогреватель. Считай, что тебе повезло».

Она спустилась по ступенькам и нырнула в теплое чрево машины.

Подъезжая к воротам, Ева взглянула в зеркало заднего вида на дом, выстроенный Рорком: камень и стекло, выступы и башенки, свет, льющийся из окна спальни.

«Он выпьет вторую чашку кофе, – думала она, – посмотрит первые биржевые сводки и ранние новостные бюллетени. Возможно, позвонит кому-нибудь за океан. Начать рабочий день еще до рассвета – обычное дело для Рорка».

Конечно, повезло, что она оказалась замужем за человеком, столь легко вписавшимся в тот безумный ритм, в котором ей приходилось жить и работать.

Она проехала через ворота, бесшумно закрывшиеся за ней.

В этом районе дорогих и престижных домов царила тишина: богатые, привилегированные или те, кому просто повезло, спали в тепле, вырабатываемом установками искусственного климата, в своих роскошных особняках, кондоминиумах, квартирах. Но Ева хорошо знала, что всего в нескольких кварталах отсюда пробуждающийся город заживет совсем другой – бурной, тревожной и нервной жизнью.

Горячий воздух облаками пара вырывался из вентиляционных люков подземки. Под уличным уровнем жил и двигался в пульсирующем ритме подземный мир. Над головой уже мелькали огни уличной рекламы, сулившие самые выгодные цены с фантастическими скидками. «Да кому на хрен нужны распродажи накануне Дня святого Валентина в супермаркете „Поднебесный“ в такой час? – удивилась Ева. – Какой разумный человек попрется в забитый обезумевшей толпой торговый центр, чтобы сэкономить пару долларов на шоколадном сердечке?»

Ева миновала анимационный щит, на котором немыслимо красивые люди резвились на белом, как сахар, песке и бросались в сапфирово-синюю воду.

Уже мелькали желтыми пятнами экспресс-такси. Скорее всего, едут в аэропорты, к ранним рейсам. А вот и двухэтажные автобусы тянутся вдоль тротуаров, везут страдальцев на раннюю смену или их более удачливых товарищей, только что отстоявших «кладбищенскую» вахту и возвращающихся домой.

Она объехала стороной Бродвей – место вечного праздника. Днем и ночью, в жару и в холод туристы и обожавшие их уличные воры осаждали эту Мекку шума, света и суеты.

На Девятой авеню все еще были открыты питейные заведения. Ева заметила скопление на углу уличных хулиганов в стеганых пуховиках и высоких шнурованных ботинках. Наверняка они принимали запрещенные химические вещества. Но если они нарывались на неприятности, то время было выбрано крайне неудачно: в пятом часу утра при таком холоде.

Ева обогнула рабочие кварталы Челси и углубилась в богемный Гринвич-Виллидж.

Черно-белая полицейская машина приткнулась носом к тротуару перед недавно отремонтированным домом на Джейн-стрит. Ева проехала полквартала вниз, включила знак «На дежурстве» и вылезла из теплой машины на мороз. Пока она вынимала полевой набор и кодировала электронные замки, из-за угла появилась Пибоди.

Ее напарница была похожа на исследователя Арктики. На ней был толстый стеганый пуховик цвета Ржавчины, шею она обмотала красным шарфом в милю длиной, на голову натянула вязаную шапку того же цвета. Дыхание вырывалось у нее изо рта, как дым из трубы.

– И почему люди не могут убивать друг друга после восхода солнца? – запыхавшись, проговорила Пибоди.

– В этом прикиде ты похожа на рекламного зазывалу.

– Знаю, но он до ужаса теплый, и стоит его снять, как мне начинает казаться, что я похудела.

Они вместе подошли к дому, и Ева включила камеру.

– Камер наблюдения нет, – отметила она. – Сканирования ладони нет. Замок на двери взломан.

На окнах нижнего этажа были защитные решетки. Но краска на двери и оконных рамах потускнела и кое-где облупилась. Очевидно, владелец здания не придавал большого значения охране и текущему ремонту.

Женщина-полицейский у входа кивнула им и открыла дверь.

– Лейтенант! Детектив! Жуткий холод, – заметила она. – Звонок по 911 поступил в три сорок две. Звонила сестра убитой. Она наверху с моей напарницей. Мы прибыли где-то в три сорок шесть. Отметили взлом входной двери. Жертва на третьем этаже, в спальне. Дверь в коридоре тоже взломана. Похоже, она оборонялась. Руки и ноги связаны старым надежным способом: изолентой. Поработал над ней, прежде чем убить. Похоже, она была задушена поясом от ее собственного халата: он так и остался у нее на шее.

– Где была ее сестра, когда все это происходило? – спросила Ева.

– Сказала, что только что приехала. Квартирой сестры пользуется как перевалочным пунктом, когда бывает в Нью-Йорке. Имя: Палма Копперфильд, стюардесса «Всемирных авиалиний». Немного «замазала» место убийства. Во-первых, ее вырвало прямо на пол, там, в спальне. Во-вторых, она трогала тело, прежде чем выбежала и позвонила 911. – Женщина-полицейский оглянулась на кабину лифта. – Она сидела вон там на ступеньках, и ревмя ревела, когда мы подъехали. С тех пор так и ревет без передышки.

– Веселье никогда не кончается. Пошлите наверх «чистильщиков», когда приедут.

Вспомнив о скверном состоянии дома, Ева направилась прямо к лестнице, на ходу расстегивая пальто и разматывая шарф.

«По одной квартире на этаж, – отметила она. – Приличная кубатура, никаких соседей».

На двери квартиры на третьем этаже красовался новенький на вид «глазок» и замок полицейского образца. Замок был взломан. Действовал явный любитель, но цели своей он добился.

Ева вошла в гостиную, где вторая женщина-офицер стояла над закутанной в одеяло, сотрясающейся в ознобе сестрой потерпевшей.

«Чуть за двадцать, – фиксировала Ева, – светлые волосы зачесаны назад от лица и стянуты в хвост. Лицо все в потеках размазавшейся косметики. Обеими руками сжимает прозрачный стакан, видимо с водой», – определила Ева.

Из горла женщины вырвалось сдавленное рыдание.

– Мисс Копперфильд, я лейтенант Даллас. Моя напарница, детектив Пибоди.

– Отдел убийств. Отдел убийств, – механически проговорила женщина.

Акцент мисс Копперфильд подсказал Еве, что она со Среднего Запада.

– Совершенно верно.

– Кто-то убил Нэт. Кто-то убил мою сестру. Она мертва. Натали мертва.

– Мне очень жаль. Расскажите нам, что случилось.

– Я… я приехала. Она знала, что я прилетаю. Я звонила ей, напомнила. Мы приземлились поздно, и я еще выпила с Мэй, второй стюардессой. Дверь внизу… замок был сломан… кажется. Мне не пришлось открывать ключом. У меня есть ключ. Я поднялась, а замок… Она вставила новый замок и дала мне код к нему, когда я звонила. Но он тоже оказался сломанным. Дверь даже не была заперта. Я подумала: «Тут что-то не так. Что-то случилось». Нэт не пошла бы спать, не закрыв дверь. Вот я и подумала: надо бы заглянуть к ней в комнату, проверить. И я увидела… О боже, боже, она была на полу, все кругом было сломано, и… она была на полу, и ее лицо… Ее лицо! – Палма опять заплакала. – Ее лицо было все в синяках, красное, и ее глаза… Я бросилась к ней, окликнула ее, я пыталась ее разбудить. Поднять ее. Она не спала. Я знала, что она не спит, но я должна была попытаться ее разбудить. Моя сестра, кто-то убил мою сестру.

– Теперь мы о ней позаботимся. – Ева подсчитала, сколько времени потребуется ей самой и «чистильщикам» на обработку места убийства. – Мне нужно будет еще раз с вами поговорить, но не сейчас. Поэтому я распоряжусь, чтобы вас доставили в Центральное управление полиции. Вы можете подождать там.

– Мне кажется, я не должна уезжать. Я не должна оставлять Нэт. Я не знаю, что делать, но я должна остаться с ней.

– Вам придется доверить ее нам. Пибоди!

– Я об этом позабочусь.

Ева взглянула на патрульную. Та кивком указала на дверь.

Отойдя от плачущей сестры, Ева обработала себя изолирующим аэрозолем и вошла в комнату смерти.