Текст книги "Час злосчастный (СИ)"

Автор книги: Нора Алер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

***

Посмертные маски в реке, нагота перед Красной Королевой, взгляд Валета, острый, как розовый шип, – всё это Алиса прошла, чтобы вновь увидеть Шляпника. А он перед ней трудится на славу кровавой ведьмы – какой стыд!

– Она же враг… Враг, мрак…

Боль пронзает голову Тарранта. Он часто думал о вещах, начинающихся на букву «М». Мрак. Могущество. Мрамореал. Мемориал. Момент. Минута.

Что есть время и почему оно идёт так, как оно идёт, и никак иначе? Ведь он думал об этом, ведь он говорил об этом с кем-то… С Алисой, когда та отказала Миране и не согласилась на династический брак…

Но нет же, Алиса сражалась с Мальямкин на мечах, дружила с Валетом, и Валет был со всеми дружен… Почему на голове Алисы нет короны? Куда девался украшенный розами цилиндр, который он дарил ей? Ведь он помнит, что всё это было… но этого не было… но откуда эти воспоминания? Светлая, как ясный день, улыбка, взгляд, что скрывается во мраке, ускользает, прячась во тьме беспамятства – её беспамятства – его беспамятства! – чёрной, как воронье крыло…

– Что общего у ворона и письменного стола? – губы Шляпника трясутся. Алиса так ласково смотрит на него, так знакомо и незнакомо, а Тарранту кажется, будто в одном этом вопросе спрятан ключ к его безумию – главному, что есть в его жизни. Цепь воспоминаний, с которой пропали встречи и разговоры, дёргается, то наполняясь новыми подвесками, то пустея. – Мне страшно, Алиса. Такая толчея, надо выйти скорей…

Выйти. Остановить часы. Пусть пробьёт час злосчастный, и никогда не будет этой муки, этого блаженства быть сумасшедшим. Пусть остынет чай, который никогда не дождётся поглотителя, что выпьет его со сладостями вприкуску.

Мармелад. Мучение. Мольба. Молчание.

Алиса молчит.

– Я сошёл с ума, – Тарранту хочется, чтобы всё стало правильно, только вот где, в каких краях искать ему правильное, о котором сердце доселе не мечтало, а теперь ноет в тоске?

Алиса кладёт руку на лоб Шляпника.

– Боюсь, что да. Совершенно свихнулся. Но открою тебе секрет: безумцы всех умней.

Именно эти слова Алиса говорила, когда пришла освободить их от слов Времени. Именно так трогала лоб и улыбалась. И Таррант улыбается – ведь теперь есть надежда, что всё закончится правильно, каков бы ни был этот правильный конец для безумия.

***

Чтобы спасти часы всех жителей Подземья, Чарльзу нужен Бармаглот и Вострый Меч. Фигурка кролика подводит куколку к клетке, где лежит миниатюрный меч, сделанный из стрелки сломанных карманных часов.

– Так просто отдаёшь мне оружие?

Время ухмыляется.

***

Вострый Меч приятно лежит в руке. Алиса очень похожа на Чарльза. Мирана спешит приготовить зелье, чтобы тело Бравного Воина подходило по размеру к доспехам.

– Гнилые пальчики, – Белая Королева улыбается, ненавязчиво демонстрируя Алисе свою власть над миром мёртвых. – Моя сестра предпочитает властвовать в мире живых. Скажи, как тебе сестрёнка?

Алиса искренне считает Ирацибету своим врагом. Та ни словом не обмолвилась о Чарльзе. Странно, но и очень выгодно. Ещё одна коварная фраза не вызывает в Алисе никаких эмоций:

– Придёт время, и Бармаглота сразит Вострый Меч.

Алиса не знает, что общего у ворона и письменного стола. Впрочем, её поступки вполне в духе Чарльза. Когда все – даже своевольный Чешир – в рамках церемонии предлагают себя на роль защитника идей Мираны, Алиса молча стоит в стороне. Кролик выносит Оракулум, и лишь теперь Мирана понимает, зачем Время позволил ей говорить во всеуслышание, будто этот свиток – не абсолют.

– Алиса, нельзя всю жизнь жить по чужой указке. Решать тебе и тебе одной.

Алисе, как и её отцу, нужна иллюзия выбора. Она не отличит правду от тонкого обмана, и поэтому она счастливее и мудрее, чем Чарльз в её годы. Абсолем направит её в нужное русло.

И дочь Непреложного короля принимает роль воина на побегушках. Теперь честь рода Мрамореал восстановлена после оскорбления, что нанёс старший Кингсли при сватовстве.

***

Все фигуры заблокированы. У края доски, где плещутся волны Океана Вечности, стоит полуразрушенный проход в Надземье. Время хохочет. Сейчас Чарльз должен выбрать между Бармаглотом, главным своим козырем в борьбе за часы, и собственной дочерью.

Чарльз молча смотрит на ловушку, в которой оказался, не давая насладиться и тенью испуга на своём лице.

Выбор очевиден.

Палец Чарльза проминает голову крохотного Бармаглота под меч в руке куколки-Алисы, и спустя секунду отрубленная глава барабардает со ступеней лестницы.

***

– Извините… мне сказали, настало моё время прийти сюда. Вы мистер Андерсон, верно?

Библиотекарь с седыми бровями мягко улыбается.

– Мистер Кингсли, для меня большая честь познакомиться с вами.

Чай горький и крепкий, взгляд мистера Андерсона проницательный и живой.

– Я сплоховал. Оставил мёртвого Бармаглота во власти некроманта, Мираны. Я всех подвёл. А главное – Алиса теперь верит, что Подземье реально, и даже хочет туда ещё раз.

– Здесь побывали многие короли и королевы, чьих детей заманивали в красивые ловушки, – библиотекарь проходит вдоль полок, снимая книги. – Например, Штальбаум и её творение… Дроссельмейер был в отчаянии, узнав, что стало, когда принц Щелкунчик сбежал в наш мир. И не только короли, знаете. Тот лётчик, Антуан, у него было разбито сердце. А господин Оле-Лукойе, когда поссорился с моим почти однофамильцем… ох, долгая была история. Но вам лучше взглянуть на эту.

На странице поданной книги нарисована схема сражения. Корабль «Чудо» уходит от трёх пиратских суден в Малаккском проливе. На капитанском мостике «Чуда» – светловолосая девушка.

– Я знаю, какие механизмы вы разработали, чтобы следить за ходом событий в вашем мире. Время Надземья поможет их создать и разместить в вашем новом жилище. Можете приходить сюда в любое время и просить о любой помощи.

Чарльз невидящим взглядом смотрит в чашку с чаем.

– Вы остановили битву, сэр. Они все могли умереть там, а тут помимо Бармаглота погибла разве что птица Цуп-цуп. Вы спасли свой народ. Вы просто замечательный король.

Чай всё ещё горький, и Чарльз добавляет в чашку лепесток розы. Он плывёт по поверхности, как корабль по волнам.

– Вы провели столько лет, радея о других. Позвольте теперь другим позаботиться о вас. Здесь можете не бояться, что за вами придут с оружием. Это всё позади. Я даже позабочусь, чтобы наблюдатели не просачивались, если вам того не хочется, – ботинок библиотекаря преграждает путь британскому коту голубой окраски. – Вы заслужили отдых, сэр. Прошу вас, расслабьтесь. Считайте меня вашим другом.

Чай начинает благоухать ароматом роз, и Чарльз находит в себе силы поднять взгляд и немного улыбнуться.

========== Не теряя головы ==========

Сильнее всего на свете Ирацибета боялась потерять голову. В кошмарах голова, красная, раздутая, катилась с плеч под хохот толпы. Для принцессы шили особые подушки, на королевских праздниках запретили жигу-дрыгу, во время которой головой полагалось крутить во все стороны. Ирацибету даже хотели уберечь от казней, которые были необходимы, чтобы Мирана обучалась искусству некромантии. Но Ирацибета смотрела, стиснув зубы, сжав кулаки.

Однажды она поняла: рано или поздно каждому пробьёт его Час. И если падает с плеч голова тех, кто смеялся над ней, стало быть, она выжила и победила. Так казни стали её любимым зрелищем.

Чтобы было кого казнить, нужны были преступники. Приказы Непреложной Королевы не могли быть не исполнены, и Ирацибета тайком ото всех повелела Подземью, что её приказаний можно ослушаться. Ей хотелось знать и видеть, что ей подчиняются потому, что любят и берегут. И насмешки толпы ранили не так сильно, потому что презирали и ненавидели её искренне, не скрывая. Миране этого было не понять.

И всё же в час, когда голова Бармаглота барабардала по ступеням к ногам Мираны, Ирацибета желала, чтобы с нею рядом был кто-то, кто стоял бы за неё по велению сердца. Увы, даже Стейн был готов пронзить её шею клинком, и спас её от гибели не кто иной, как Таррант, глупый мальчишка, который насмехался над нею в день коронации. Ещё и жига-дрыгу отплясывал, пока их, скованных, волокли прочь с шахматной доски.

***

– Сэр, – заметил Уилкинс, осторожно подходя к шахматному столу в кабинете Шалтая, – только посмотрите. Кингсли положил эту карту на стол прежде, чем уйти.

– Лучше посмотри, какую хитрую ловушку я составил, – Время хихикнул и показал договор с двумя подписями. – Если Алиса попробует спасать хоть чьего-нибудь умершего отца, понимаешь?

– Партия продолжается. Он приказал что-то своему слуге, помните, вы переписывали память Стейну?

Время брезгливо потыкал в валета червей на столе.

– Что ж, пусть так. В моих руках всё равно есть карта большего достоинства.

***

Изначально Ирацибета ждала МакТвиспа. Стейн был приятным собеседником, он умел льстить не так прямо, как обманщики с накладными животами и ушами. Но только МакТвисп мог сказать, какие у Времени планы на вновь пришедшую Алису.

Поначалу Красная Королева сомневалась, тот ли это ребёнок, что красил белые розы красной краской. МакТвисп не назвал её по имени, стало быть, Времени было выгодно, чтобы девицу звали Ам из Амбриджа. Стейн мог что-то вспомнить, он же служил в Замке Цветов вместе с другими червями – не карточными. Пришлось оборвать его, чтобы ненароком не прогневать Время. Однако Таррант своим поведением выдал правду. Алиса сидела рядом с нею, стало быть, Время опять что-то задумал.

И МакТвисп появился, чтобы забрать Оракулум. Было ли это знаком, что Его Вечность не вмешивается в войну? Или что конец Ирацибеты предрешён? Она боялась спросить, потому и шагнула ближе к краю балкона, под которым текла река с мёртвыми головами и посмертными масками.

Её голова или маска будут бросаться в глаза среди всех этих… Размер-то больше…

Маска с короной на голове приподнялась над поверхностью. За спиной слуга Времени, в стороне Стейн, вопрошающий о короле Подземья. Ровное дыхание. «Жаль, конечно. Но он сбежал бы». И взглядом – на окно первого этажа, а потом говорить о сестре, о народе, о чём угодно, кроме рода Кингсли.

***

– Ты опоздал на свои гонки со Временем. МакТвисп унёс Оракулум.

Чарльз снял маску и улыбнулся.

– Выглядишь чудесно, Ирацибета.

Столько искренности, что даже не хотелось верить, будто он льстит. Но может ли он не льстить, если явился сюда из другого мира?

– Опять ваши игры, да? Я не могу казнить Бравного Воина, который ходит по моему замку и вынюхивает что-то, потому что кролик ничего не объясняет! Тебе или Его Вечности выгодно, чтобы я проиграла?

– Я не меньше тебя хочу, чтобы тебя признал твой народ. Дать подданным волю, отменить Непреложность – блистательное и дальновидное решение, твоей мудрости может позавидовать даже Абсолем.

– Оракулум не распахивается дальше Бравного Дня. Что будет потом?

– Время решит это за шахматной партией со мной, – Чарльз вздохнул и прошёл вглубь зала. Только теперь Ирацибета заметила, как тот устал и бледен, как истрёпана его одежда. – Будет битва. Не только между Бармаглотом и Воином, кто бы он ни был. Я хочу остановить кровопролитие, для этого надо, чтобы у тебя и сестры были равные армии. Я пришёл просить тебя отпустить часть пленников к ней.

Просто сказать, что Воин – Алиса. Но как будет выглядеть этот человек, когда узнает, насколько чудовищна будет игра? Не потеряет ли он голову прямо здесь и сейчас?

Выговорить имя Воина не хватило духу.

– Я так устала. Бармаглота надо кормить зелюками, а зелюков розами. Я ненавижу розы, но вынуждена рассаживать их во дворе. Темницы переполнены, пленники шатаются по дворцу. Уменьшать их и совать в формикарий к Цилиндрам я не могу, надо сохранить эту семейку и их заточение в тайне. Мне лгут в лицо, лягушки едят мои торты, а теперь являешься ты и приносишь вести, что будущего может вовсе не быть!

– У тебя будет, – Чарльз повернулся и грустным серьёзным взглядом посмотрел на Ирацибету, отчего клокочущая обида в груди затихла. – У кого угодно не будет следующего дня, но тебе, Ирацибета фон Кримс, я его сделаю. Только мне нужны для этого ресурсы, о которых я тебя прошу как равную. Даже если твоё войско проиграет, а я лишусь Бармаглота и шанса спасти всех от гнёта Времени, ты останешься в живых, сильная, несломленная, и сможешь вернуть себе могущество.

– А если мои слуги обезумеют до битвы? – Ирацибета боялась верить столь благостному прогнозу.

– Время не узнает, что это я. Для плана мне понадобится казнь Тарранта, которую якобы расстроит Чешир. У меня опыт в расстраивании казней, никто и не поймёт, что это спектакль. Но ты поможешь мне сделать всё ещё более эффектно. Заодно прогонишь льстецов, которые устали от накладных частей тела и давно мечтают размяться в жиге-дрыге.

– Валета оставлю. Он хороший льстец.

Чарльз кивнул.

– Но и ты не просто так получишь помощь, – Ирацибета не знала, какую цену назначить человеку, который всё потерял, если он, возможно, даже собственную дочь включил в план и вёл по лезвию Вострого Меча навстречу Незапамятной Бездне. – Во-первых, ты не расскажешь Тарранту про его семью. Во-вторых, ты не дождёшься, что я отпущу их. Толстопузов, Соню-мышь, псов забирай, но этих не трогай. В-третьих… – голос Ирацибеты дрогнул. – Ты станцуешь так, как танцевал однажды в Бредшире. Я… так хотела… но мне нельзя… из-за крошек…

Чарльз поклонился и протянул руку, приглашая Ирацибету на танец. Она не сразу поняла, что он делал, но когда поняла, спустя несколько минут в зал ввели музыкантов с повязками на глазах, а Королева сменила платье. Спереди юбка была короче, чем сзади, все движения ног были видны. Когда Чарльз выкинул первое коленце, Ирацибета ответила смело, крутя ногами, покачивая бёдрами, размахивая руками. Он не склонял головы и держал спину прямо, потому что Королеве нельзя было танцевать иначе. Они плясали неправильную жигу-дрыгу под бодрый бредширский мотив посреди войны и безумия. Изгнанный король и проклятая королева танцевали и улыбались. И Ирацибете подумалось, что, может, всё и обойдётся с этим Бравным Днём.

***

– Это правда, сэр, – Нивенс дрожал. – Я сам слышал, как Красная Королева говорила, что Валет ей ближе всех. Они оба говорили о короле, и вовсе не о короле Олероне, сэр!

– Кингсли приказал бывшему оруженосцу сделать что-то? – Время шагнул к столу и бросил на карту валета червей другую, даму червей. – Вот теперь посмотрим, что да как.

Он уже не мог сам остановить сердце Стейна, но знал, кто сможет.

***

Казалось, день тянулся целую вечность. Никто не говорил с Ирацибетой и Стейном, как и приказала Мирана. Лишь выбросили из окна бывшей королевской спальни формикарий, даже не задумавшись, что внутри вовсе не муравьи. Стейну удалось поймать крепкий футляр, и хотя Цилиндры были возмущены, они даже не пострадали.

Теперь Ирацибета знала, что чувствовал Чарльз, когда боролся за мир, где почти не было безумия, а в небесах сияли какие-то звёзды. Одиночество, боль, страх, тяжесть в виде предателей, что волочились следом… Но он прошёл через всё это и не обезумел. И она пройдёт.

Один раз она даже спросила себя, не влюблена ли. Решила, что нет. Не хотелось прижиматься губами к губам Чарльза, узнать, каков он без одежды… (Конечно же, он хорош, ведь у него все части тела пропорциональны!) Но его взгляд, полный веры и воли, действовал едва ли не целебнее, чем казни и пытки. И Ирацибета спокойно спала без своих подушек, не боялась, что Валет предпримет ещё одно покушение, даже находила еду на себя и Цилиндров. Стейн искал пропитание сам и молчал весь путь, пока вдали не показался Замок Цветов, маленький, с увядшими куполами и иссохшими стенами.

Их приняли как гостей. Сняли цепи. Позволили приказывать.

Когда Стейн ночью ворвался в спальню Ирацибеты с мечом, та ждала его с сетью из прочнейших стеблей.

Отыскались и цепи. Овощные придворные перешёптывались в ужасе: «Как так, оруженосец короля – и приставал к его дочери!» Стейн был зол, не понимал, о каком короле вообще идёт речь. Кто-то принёс чертёж хроносферы, на котором были оставлены пометки.

«Я пишу эти слова в надежде, что меня, Чарльза Кингсли, будут помнить…»

Ирацибета занесла меч и готова была отсечь голову Валету, но увидела, как единственный его глаз дёргается. Словно остатки разума покинули Стейна; он встрепенулся, прикованный к креслу, и начал задыхаться. Ирацибета знала, что означает эта волна безумия.

– Тебе недолго осталось страдать, – она ещё выше подняла меч.

– Скажи, – Валет плакал, захлёбываясь в собственных слезах, весь бледный и исступлённый, – пожалуйста, только одно скажи: что общего у ворона и письменного стола?

Что бы ни творилось в хранилище памяти, сердце Стейна уже нащупало ответ. И Красная Королева отступила на шаг и вонзила меч в сердце, готовое разорваться от боли. А потом с наслаждением наблюдала, как безумие угасало в глазах бывшего оруженосца Непреложных королей.

***

– Он наблюдает за вашим ходом по своим приборам, – сообщил Абсолем, садясь на плечо Времени.

– Девчонка слишком глупа, но даже если взбрыкнётся, на неё есть управа в виде Ирацибеты. А если Ирацибета не преуспеет, то за все грехи по договору платит Чарльз, – Время улыбнулся. – Неплохо, не находишь?

– Время Надземья готовит зеркала. Я буду летать между мирами и сообщать вам о её планах, Ваша Вечность, но помните, даже я не в силах всё предусмотреть. Моя задача – хранить баланс вашего молчания. Ваши голоса я не перекричу.

***

«Я пишу эти слова в надежде, что меня, Чарльза Кингсли, будут помнить хотя бы мои самые близкие. Я оставляю эти записи, чтобы любой, у кого хватит булатности, мог пройти к Замку Бесконечности и завершить моё дело. Полагаю, это попадёт в руки настоящей Непреложной Королевы, Ирацибеты. Будь очень осторожна, за любую твою оплошность поплатятся все».

Ирацибета вчитывалась в бумаги, сидя в бывшем кабинете Чарльза. Чертежи, схемы, объяснения были вполне понятны. Только бумага насквозь пропиталась ароматом роз. А Ирацибета ненавидела розы.

Но не Короля.

========== Последняя казнь ==========

Время тщательно проверяет, пришла Ирацибета по своей воле или по договорённости с Чарльзом. Ирацибета это прекрасно знает. Нет, Чарльза не было в её дворце перед Бравным Днём. Бармаглотик ничего не рассказывал о Кингсли. Алиса – гадкая девчонка, из-за которой Ирацибета лишилась всего. Все вокруг виноваты, потому что не любят и не боятся. Хотя можно ли винить Его Вечность? У него вместо сердца маятник, и не его забота – всякие страдающие королевы в изгнании.

– Нет, хроносфера – моё сердце. И хотя я его вам не отдам, это не значит, что я не люблю вас и не боюсь.

О да, он боится, что рано или поздно Ирацибета задаст вопросы, на которые он не имеет права не отвечать. И сколько ни ходила она к Замку Бесконечности, одна ли, со свитой ли, всякий раз проверял – а потом делал вид, что они в отношениях. Делает он это и сегодня.

– Этот маленький сувенир целиком состоит из моей любви. Дерево и бронза не в счёт, детали. Я знаю, вы любите изящные мелочи.

Пока крутятся шестерёнки музыкальной шкатулки, палач на крышке отсекает голову осуждённому.

***

– Хороши утренние казни, верно?

– Да, Ваше Величество, – хором ответили подпевалы.

Последняя казнь перед Бравным Днём, и она должна была сорваться. Чарльз всё в той же посмертной маске одного из королей надел чёрный плащ и стоял возле плахи. К лжепалачу подводили лже-Тарранта и Мальямкин. Стейн, как в прежние времена, стоял рядом со своим королём и Чеширом.

Настоящий Таррант в это время готовился эффектно появиться, чтобы разоблачить трусливых лжецов. Формикарий с Цилиндрами был надёжно спрятан ещё час назад, волноваться почти не стоило.

Этот спектакль проходил перед глазами жителей Подземья не раз и не два, но многие, конечно же, забыли всё по приказу Времени. Теперь Чарльз напоминал о том, что он существует. Лишь шипы на его перчатках могли выдать его, но о розах никто не думал. И все со смутным волнением смотрели на исчезнувшего Шляпника, на Чешира, но стража и палач не предприняли попытки навредить второй осуждённой. Не бросились они и к Тарранту, когда тот оторвал фальшивое ухо придворной дамы, когда спустился по флагштоку к плахе и воззвал низвергнуть тираншу. Приказы Чарльза ещё имели силу.

– Выпустить Цуп-Цуп из клетки! – вскричала Ирацибета.

Все пришли в ужас. Между тем птице было велено лишь хватать людей, но не убивать и не калечить. Под присмотром палача, что неподвижно стоял в центре двора, пленники бежали. Замершая стража на миг посторонилась, чтобы те смогли покинуть двор.

– Ты прав, Стейн. Не нужно от подданных любви, лишь страх.

Стейн был в смятении, и Ирацибета это знала. Непреложный Король Подземья сумел последним жестом выразить всю любовь к своим подданным, которой был исполнен. Ему это нужно не просто ради баланса армий, не просто ради слишком детской или слишком взрослой игры.

Ирацибета понимала, как именно намеревался действовать Чарльз, если шахматная партия не задастся.

***

– Этот дар согрел мне сердце, – говорит Ирацибета с таким пренебрежением, что в голубых глазах Времени мелькает искра понимания. «Как ты можешь думать, что я забавляюсь воспоминаниями о той казни?»

Как ты можешь думать, Тик-Так, что я забавляюсь воспоминаниями о днях, когда Чарльз Кингсли срывал казни для Мираны и её некромантии, являясь в костюме палача с Валетом и котом-оборотнем?

Как ты можешь думать, Тик-Так, что я позволила Чарльзу испортить ту казнь?

Как ты можешь думать, Тик-Так, что я хочу тебя свергнуть?

Эти вопросы нельзя задавать даже при самых близких слугах. Ирацибета выразительно смотрит в глаза Времени и видит в них понимание.

Всё их общение – прогулка по острому лезвию. Чарльз или не Чарльз – вот в чём вопрос! И в очередной раз надо напоминать, что в крошках она винит именно Мирану, что не забыла, как выручил её Время, что если и править прошлым, настоящим и будущим, то только вместе, а никак не воюя…

Всё это выглядит как капризы, дворецкого и овощную фрейлину их речи немало смущают, но они, по крайней мере, не слышат фамилию «Кингсли», а стало быть, ничто не нарушит хрупкий баланс…

Кроме того, что Тик-Так внезапно куда-то убегает.

***

У Алисы было всё, о чём она могла мечтать. Корабль, приключения, деньги, необходимые связи. Так отчитывался Абсолем. Хэмиш, конечно же, посягал на «Чудо», но Хелен никогда не позволила бы дочери работать клерком, стало быть, скоро появится компания «Кингсли и Кингсли». Если девчонке приспичит выйти замуж, рядом с ней Харкорт, привлекательный мужчина, деловой, достаточно умный, чтобы заинтересовать её, достаточно верный, чтобы быть рядом до конца.

Время не мог понять, почему она вдруг оказалась перед ним. Конечно же, она не вызнала про отца. Иначе не взяла бы с собой его часы, зная, как сильно Время жаждал вернуть их. Она просила о семье Тарранта Цилиндра, и это попадало под пункт договора, но заниматься поимкой Чарльза Время не стал. Не хватало, чтобы Алиса и Ирацибета вновь увиделись.

Ведь если это всё же происки Чарльза… Хотя дочурка у него глуповата для такой игры.

– Эти новые поколения, – бормотал Время в спину Алисы. – Отец хотя бы умел воевать красиво. Чтобы победить его, требовались ум, смекалка, изобретательность.

И тут – удар ниже пояса. Похитила хроносферу. Умудрилась втереться в доверие к полоумной шайке-лейке и задержать преследование. Унесла хроносферу за пределы Подземья, отдав прямиком в руки Времени Надземья.

– О чём ты думал? – ревел Время на Абсолема.

– Надо было проверить, что они не в заговоре против вас. Королева была слишком настойчива относительно хроносферы, а девчонка разбила часы, о которые малышка Ирацибета должна была удариться головой. Забыли, что именно часы должны были стать залогом того, что Ирацибета никогда не пойдёт против вас? Кто теперь вселит в её мозги крохотные флюиды безумия?

– Она орала на меня в замке, когда Алиса только украла хроносферу! Так не орут, если знают, что Чарльз пришлёт свою бестолочь! Я следил за каждым её взглядом, за каждым жестом! Да если бы ты её не привёл через зеркало, Ирацибета бы ударилась о часы! Всё было бы гладко!

– Так взгляните, что она читала, – Абсолем повёл крылом, и в зеркале отразился письменный стол, на котором лежали чертежи Чарльза. На самом верхнем листе было выведено: «И помни, Время тоже боится. Главный его страх в том, что однажды кто-то из жителей Подземья станет его главней».

– И как теперь это разгребать? Даже если это заговор, даже если они обе притворялись врагами, чтобы меня запутать, как это должно было мне помочь?

– Её часы принадлежат вам по договору, его часы у неё в кармане. Вы могли удержать баланс между мирами, если бы взяли всё и сразу. Но нет, вам понятие баланса неведомо.

Время не мог понять, отчего всегда спокойный и лояльный Абсолем вдруг взял такой тон.

– Я заключал договоры с королями и с простыми жителями, я не могу вершить то, что захочу, представь себе!

– Суть договоров в том, чтобы найти баланс. Все его умеют искать. Мирана, некромант, всегда искала, чтобы лишний раз не нарушать границу между миром мёртвых и живых. Ирацибета всегда искала, чтобы удержать голову на плечах и чтобы вы со своими домыслами не превратили её в ещё большего монстра. Чарльз прискакал на Угрюмый Брег, чтобы обеспечить баланс сил на шахматной доске и остановить кровопролитие. Только вы сначала выгнали обоих Кингсли в Надземье, а потом сделали для них ловушку в виде этого пункта про любого отца.

– Я хотел больнее уколоть его!

– Чтобы он, уколотый, разнёс вам всё по винтикам? Я видел вас со стороны, – Абсолем вновь махнул крылом, и теперь в зеркале была картинка, разделённая пополам искрящейся линией. Двое перетягивали канат, каждый на своей половине. – Вот что происходит. Время Надземья канат выпустила и позволила своим подданным прийти сюда, – одна из фигур в зеркале отпустила канат, и вторая полетела на пол. – Если бы вы сразу схватили Алису и двое часов, вы бы ещё могли удержаться на ногах. Теперь баланс не сохранить. Я здесь бессилен.

– Не верю… Ирацибета… поможет мне.

– Летите к ней и проверьте. Она тоже не в силах вас терпеть.

***

– Ну и где тебя носит? Где Алиса? Где моя хроносфера?

– Она прыгнула в зеркало и была такова.

Нет смысла врать Ирацибете. Даже если она заодно с Чарльзом, главное – вернуть хроносферу.

– Что? Ты дал ей уйти?

– Нет… Я обязан её найти. Где она?

– Мне-то откуда знать?

– Вы же с ней враги…

Время пятится, готовый признать поражение. Он потерял контроль надо всем, пусть она признается, что Алиса – это хитроумный план Чарльза. Пусть даже все узнают о Времени Надземья. Плевать.

Слишком много его ушло на то, чтобы досадить Чарльзу. Слишком прочно тот сидел в сердцах жителей Подземья, хоть сотри им всю память. И Время опять ждал трюка, боялся, пытался нащупать тот самый баланс… Теперь поздно. Всё летит в Бездну. Слишком мало его осталось.

– Она мямлила себе под нос о каких-то… шляпах… о цилиндрах… сказала, что непременно их спасёт… что бы это значило?

– Я знаю, что это значит.

Глядя на решительность Ирацибеты, Время уже не волнуется. Он смотрит на неё, как на результат эксперимента, что сейчас подтвердит или опровергнет гипотезу.

– Стража! Взять его!

И Время чуть наклоняет голову: ага, вон оно как пошло. Всё-таки он проиграл. Ирацибета смотрит на него равнодушно, но едва заметная дрожь в голосе выдаёт её волнение. Она репетировала эту фразу, несомненно:

– Отныне, милый, я тебя главней.

***

Время смотрит на себя со стороны. Особые зеркала помогают ему в этом. Вот красные шипы оплетают замок. Жители застывают прямо на переходах. Даже Чешир на сей раз не сбежал, остался вместе со всеми. Алисе нужно успеть, и последняя горстка флюидов останавливает шипы за её спиной, под её ногами. Застывает Уилкинс, последняя секунда Подземья.

Сначала гаснет циферблат, лишь потом – его лицо.

Неужели он стал настолько человечным, что даже не хроносфера определяет его ход?

Скоро пятница. Скоро сюда явится Чарльз. Какие ему нужно ставить условия, чтобы сохранить баланс?

Был ли баланс, когда они строили друг против друга коварные планы? Науськивали друг на друга то толпу мертвецов, то стаю зелюков… Весело же было.

Что-то он упускает. И Абсолема больше нет рядом, чтобы помочь.

Время в одиночестве сидит в кабинете. Только Вечные Часы тикают, но в их ходе больше нет приятной уху музыки, под них не выстраиваются мысли, не находятся ответы.

Биг Бен по ту сторону зеркала покрыт строительными лесами. Она не боится реконструкций и перемен. А он делал всё, чтобы сохранить всё по-старому.

Послушаться Чарльза тогда? Нет, это было бы безумие.

Но всё вокруг в той или иной степени безумно.

Время не может придумать, как начнёт игру, куда поведёт шахматные войска. То и дело он мыслями возвращается к Чарльзу. Его можно было отдалить навек, но он сам прописал в договоре, что Чарльза можно будет вернуть. Неужели этот, в сущности, маленький человек так нужен всему Подземью? Неужели…

Нет-нет-нет, так не годится. Скучать он по Чарльзу точно не будет. Он вообще про возвращение прописал, чтобы запугивать и показать, что он тут самый главный, самый хитрый…

Обхитрил сам себя. Прав был Абсолем. Надо было распрощаться с Чарльзом навсегда или схватить Алису. Он слишком боялся, потому что слишком… верил, что Чарльз на многое способен.

В пятницу он придёт, полный сил и воли, чтобы победить. А Время даже не знает, за что, собственно, теперь нужно бороться.

Как-никак, Чарльз Кингсли спас их всех от верной гибели. Расстроил ещё одну казнь.

Ирацибета ведь тогда помогла ему, потому что боялась Времени.

Что же нужно от подданных правителю – любовь или страх?

***

Ирацибета, увы, уже не могла дать ответ на этот вопрос. Она сидела рядом с сестрой, пила чай вприкуску с печеньем, и обе они смеялись. Они говорили о казнях и воскрешениях, о жиге-дрыге, о новых модных шляпах, что делали освобождённые Цилиндры. Деревья в Мрамореале вновь цвели, и даже дерево Тумтум пустило новый побег. Распускались бутоны на клумбах, в горшках и цветочных лавках, и всем казалось, будто это цветение самое прекрасное из всех.

Только вот аромат у цветов был необычный. Все они без исключения пахли так, как пахнут розы. Никто не знал причины, все лишь наслаждались этим.

========== Эндшпиль. Новый договор. ==========

– По праву, данному членам Непреложного рода Кингсли, мы собрались здесь, чтобы подписать новый договор. По обоюдному желанию сторон, условия договора определяются исходом шахматной партии, что служит знаком дру… дружеских намерений Его Вечности и Его Величества.

Шалтай-Болтай трясся от страха. Он даже не решался смотреть в глаза игрокам, понимая, что сейчас двое сильнейших будут проливать чужую кровь, будучи неспособны ранить друг друга. А страдать приходилось ему, наблюдателю шахматной доски.