Текст книги "Стихи"

Автор книги: Нонна Белавина

НОННА БЕЛАВИНА. СТИХИ
Избранное из трех книг и новые стихи (Нью-Йорк, 1985)

Олегу и Игорю Миклашевским – мужу и сыну – посвящаю эту книгу

Борис Нарциссов. Заметки о творчестве Нонны Белавиной (вместо предисловия) [1]1
  Сокращенная русская версия статьи в Queens Slavic Papers, vol. 4, 1977, сборнике под редакцией профессора Томаса З.Берда, Queens College, N.Y. Печатается с любезного разрешения редактора и Л.А.Нарциссовой, за что автор приносит глубокую благодарность.


[Закрыть]

Нонна Белавина (Нона Сергеевна Миклашевская) принадлежит к числу наиболее замеченных читателем русских поэтов в США. Начиная с 1061 года, она издала три сборника: Синий Мир, Земное Счастье и Утверждение. Ее творчество представляет резко очерченную индивидуальность. Она выработала свой определенный стиль, который вполне соответствует содержанию ее творчества и потому заслуживает внимательного и детального разбора.

Нонна Белавина родилась в 1915 году в Евпатории. В 1920-м была вывезена родителями заграницу. До второй мировой войны жила в Югославии, училась в Мариинском Донском Институте, потом на юридическом факультете. После трудных лет войны, новой эмиграции в Австрию и Германию, в 1949 году приехала в США.

Писать стихи Нонна Белавина начала рано. Участвовала в разных литературных кружках в Югославии, в Германии и США. Печатает стихи в разных журналах и газетах и выступает с чтением стихов и докладов на литературные темы в разных городах.

В первый сборник поэта «Синий Мир» вошли ранние произведения, написанные еще в Европе, а также стихи отражающие время войны и начало новой жизни. Уже в этом сборнике проявлены главные основные черты поэтической личности Нонны Белавиной. Уже этого сборника было достаточно, чтобы утвердить за ней звание поэта и показать ее поэтическую неповторимую и самостоятельную личность. Для русской лирической поэзии характерна минорность общего тона. И вот здесь Белавина является одним из исключений в русской поэзии. Основной мотив ее творчества – это «утверждение» радости жизни и «земного счастья» в этом прекрасном и солнечном «синем мире». Эта основная характеристика составлена из заглавий сборника.

Нонна Белавина стоит на солнечной дороге. Это не значит, что она игнорирует горе и несчастье в своих стихах, она умеет откликаться на эти темы, но все просветляется надеждой на лучшее:

 
Но за все мученья заплатится
Самой ценной радостью – жить.
 

И даже смерть представляется ей каким-то пантеистическим растворением в красоте мира:

 
…Я хоть тем свой долг земле верну,
Что напьется мною одуванчик,
Отходящий вечером ко сну.
 

Сборник «Земное счастье» является несомненным шагом поэта вперед. Те же темы поданы с новой силой, убедительностью, рифмовка стала ярче и богаче, это пишет уже зрелый поэт. Стихотворение, где автор сравнивает себя с летящей стрелой, полное высокой художественности, ярко показывает поэтическую личность Нонны Белавиной.

 
Кто вложил меня в лук как в стрелу,
Тетиву натянул до предела,
И послал меня в синюю мглу,
Чтоб всю жизнь я стрелою летела.
 

Очень хороши в этом сборнике зарисовки путевых впечатлений из Европы.

Третий сборник «Утверждение» не только говорит о дальнейшем росте поэта, но словно утверждает темы ее прежних сборников: «Да, несмотря на все темное и страшное, жизнь все же прекрасна».

Нужно отметить самостоятельность голоса Нонны Белавиной. Очень обычно поэту, даже очень сильному, сбиваться не чей-то чужой голос, не подражанием, а из-за органической схожести. Но этого нельзя заметить в голосе Нонны Белавиной. Она счастливо избегает притяжения «больших светил», в частности, очень обычного для поэтесс, притяжения Ахматовой и Цветаевой.

Характерной особенностью поэтического письма Нонны Белавиной является его простота и доходчивость до читателя. Еще в «Синем мире» есть строчки: «Но может быть в моих простых стихах кому-нибудь мелькнет желанный отдых». В «Утверждении» простые, (но очень хорошо «сделанные» в своей простоте), стихи может быть помогут кому-нибудь найти не только отдых, но также и утверждение какой-то внутренней правды о себе.

Поэту нужно выдержать стиль своего «почерка» (в этом и есть мастерство) и Нонне Белавиной это удается в высокой степени. Несмотря на внешнюю простоту, ее авторство можно угадать по немногим строчкам, а это очень хорошо и важно для поэта.

В 1977 году имя Нонны Белавиной было введено в энциклопедию «Кто есть кто в интернациональной поэзии» (Кембридж, Англия).

Дополнение: В 1980 году Нонна Белавина была принята в члены Академии имени Леонардо да Винчи в Риме.

Из сборника «СИНИЙ МИР» (Нью-Йорк, 1961)

 
Мой синий мир! В нем все смешалось:
Печаль и музыка любви,
И лжи тревога и усталость,
И губы нежные твои,
 
 
И рук твоих прикосновенья,
(Уже совсем знакомых рук)
И каждого стихотворенья
У сердца вымоленный звук.
 
 
Мой синий мир!.. Мне все в нем ново,
Страшит и радует меня,
И буквы имени родного
Несу в нем, бережно храня.
 
 
И вот в моей ночной пустыне
Я их шепчу все вновь и вновь,
Блуждая слепо в мире синем,
Зову тебя, моя любовь!..
 

 
Словно тысячу лет прошло
От последней встречи с тобой,
Но я помню щеки тепло
И взволнованный голос твой.
 
 
Как мне быть счастливой, скажи!
Как найти настоящий путь?
Я тону в непосильной лжи
И от дум не могу уснуть.
 
 
От тебя уйти не хочу,
А с тобою – терпкая грусть,
Но к твоей любви, как к лучу,
Стебельком я жадно тянусь.
 
 
Я зову тебя по ночам,
Я стихи читаю тебе,
Никому тебя не отдам,
Ты – последний в моей судьбе.
 

 
Перечеркну в весенний вечер
Звездой, скользнувшей в небесах,
Все мне подаренные встречи,
Все поцелуи на губах.
 
 
Всю жизнь налаженную будто,
И все, что было до сих пор,
За полупризрачное утро
И за серьезный этот взор.
 
 
За заблудившиеся руки
В копне растрепанных волос,
За губы, нужные до муки,
За твой волнующий вопрос.
 
 
Перечеркну сверкнувшим маем
Черновики прошедших дней…
Вторую жизнь мы начинаем
Всего сильней, всего нежней!..
 

 
Облака огромными слонами
По полям небесным расползлись…
И зари торжественное знамя
Кто-то вздернул в голубую высь,
 
 
И осыпал город перламутром
О войне не думающий май…
В этот миг, когда рождалось утро,
Ты сказал мне: «Нет, не провожай!»
 
 
И ушел, И тихо дверь закрылась.
На губах унес кармина след…
…Может быть мне все это приснилось
Под весенний розовый рассвет?..
 

 
Ты знаешь, нежность во мне, как неразменный рубль.
Я трачу щедро ее, всю раздаю сполна…
И все же она растет, а не идет на убыль,
И кажется: сердце вовек не вычерпать до дна.
 
 
Я лью ее на цветы, кормлю ею птиц и белок,
С утра до вечерних звезд бросаю вокруг себя
И все же она растет! Скажи мне, что с нею делать…
Пойми! ведь я задохнусь, весь мир так нежно любя!
 

 
Вспоминай! И пусть захлебнется
От восторга сердце твое.
Мы из жизни вечной колодца
Небывалое счастье пьем.
 
 
И уже ничем не измерим
Этих новых дней глубину,
Открывая светлые двери
В нежный мир, где оба в плену.
 
 
Ты забыть ничего не сможешь,
Если даже годы пройдут,
Я с тобой до последней дрожи,
До предсмертной дрожи дойду.
 
 
Буду в мыслях с тобою рядом
И не дам ничего забыть,
И руками, губами, взглядом
Затяну лишь покрепче нить.
 
 
Завяжу узлом наши души,
Послежу, чтоб пламень не гас.
Вспоминай, как ты сердце слушал
В заколдованный счастьем час!
 

 
Я покинула все пепелища,
Порвала все круто и резко,
И бреду за тобою – нищей
По чужим путям, перелескам,
 
 
По каким-то чужим деревням,
Через солнца лучи и тучи,
Но с тобою, как в сказке древней,
Твердо верю, что будет лучше.
 
 
Полон путь испытаний разных,
Все снесу, пройду терпеливо,
Лишь бы только любви нашей праздник
Не солгал нам пустым порывом.
 
 
Лишь бы в душах горели свечи,
Как в те дни, что давно уплыли,
Лишь бы в поздний жизненный вечер
Мы такими же близкими были.
 

 
Счастье легкое ушло…
Стаяло в лазури…
Видишь, голубю крыло
Изломала буря.
 
 
Хлещет ветер… Ночь темна…
Нет путей к Отчизне…
Боже, как горька она,
Чаша нашей жизни.
 
 
Ветер всех швыряет прочь…
В плачь… в рыданье… в скрежет…
Обезумевшая ночь
Все полеты режет.
 
 
Не найти во мгле земли,
Крылья бьются даром…
Смерть и горе все сожгли
Яростным пожаром.
……………………………….
Счастье было, как стекло…
Хрупкого – не стало…
Видишь, голубю крыло
Буря изломала.
 

 
К чему торопить эти дни?
Они поторопятся сами…
И сами угаснут огни
С последними серыми днями…
 
 
И холод… и холод и мрак…
Душа, ты бессмертна ль? Не знаю.
Придешь ли в небесный очаг
Что раем мы здесь называем?
 
 
Иль тихо растаешь во мгле
Чужого бесстрастного неба?
И… был человек на земле,
А словно и не жил и не был!..
 

 
Круглые лампы… Круглые белые стекла.
Где это было? Когда?
Гордая мысль Человека как будто засохла.
Ночи ползут, как года.
 
 
Грохот машин… Скрип, раздирающий нервы…
Радио – воющий зверь…
Ночь без конца… О, как мне хочется первой
Выбежать в узкую дверь.
 
 
Знаю: ты дома согреешь мне ласкою ноги,
Высушишь соль на глазах,
Мысль успокоишь, и в этих минутах немногих
Скроется фабрики страх.
 
 
После уйдешь. И опять затоскуют сирены,
Взрывы измучают слух.
Пламя и дым. Обгоревшие, черные стены.
В сердце тоска и испуг.
 
 
Вечером снова машины, машины, машины.
Длинных часов череда.
Взгляды угасли, согнулись усталые спины…
Где это было? Когда?
 
 
Лучше не помнить. Пускай уплывает в забвенье
Ряд этих страшных картин.
Жизнь улыбнулась: теперь у меня на коленях
Прыгает маленький сын.
 
 
В комнате нашей счастье запуталось в сети…
Тихий уют и покой.
И по утрам, просыпаясь с тобой на рассвете,
Радость глотаю душой.
 

 
Я боюсь твое грозное серое имя
Даже краешком губ произнесть…
Ты неслышно ползешь за плечами моими
Беспощадная, злая, как месть.
 
 
Ты твердишь мне над ухом надменно и грубо:
«Летних дней укатилось кольцо»…
Ты из зеркала скалишь улыбкою зубы,
Сеть морщин мне бросая в лицо.
 
 
Осыпаются дни – календарные листья…
Ближе, ближе покоя пора…
[Ты швыряешь мне в кудри волшебною кистью
Примиряющий блеск серебра.
 
 
Но не может душа примириться с покоем,
Окунуться в забвения дым,
Мое сердце – оно навсегда молодое…
Что же делать мне с сердцем моим?
 
 
Может вынуть и бережно сдать на поруки
До грядущих заоблачных встреч
В чьи то сильные, нежные-нежные руки.
Те сумеют его уберечь.
 
 
И когда подползет равнодушно и смело
Смерть моя, я забуду свой страх.
Пусть возьмет поскорее ненужное тело —
Сердце будет в надежных руках!..
 

 
Оттого ль, что много забот,
Оттого ль, что промчалось лето
Но душа теперь не поет!
Неужели все песни спеты?
 
 
И глаза уже никогда
Не увидят вечное пламя?
И с небес вечерних звезда
Не скользнет мне в душу стихами.
 
 
А еще недавно вокруг
Все жило, смеялось и пело…
Это лето тысячью рук
Обнимало мне нежно тело.
 
 
И деревья, цветы, трава,
Дятлов звонкие перестуки
Все шептали свои слова.
Все для песен дарили звуки.
 
 
Но веселый праздник исчез,
Пролетели дни без оглядки,
И в окно с туманных небес
Машет осень мокрой перчаткой.
 

 
Бродит ветер в открытом вороте,
Треплет ветер волосы мне.
Мы – на площади в тихом городе
В разбомбленной чужой стране.
 
 
Сколько верст за спиной оставлено,
Сколько верст подошвами – в кровь,
По земле, что войной раздавлена,
Шли искать убежище вновь.
 
 
И теперь у города мертвого,
Где мосты над рекой сошлись,
Стало ясно, что прошлое стерто
И что мачехой станет жизнь.
 
 
Искалечит, душу измучает,
И любовь утопит в слезах,
Но чтоб верить во что то лучшее
Посмотри мне скорей в глаза.
 
 
Пусть мечом нависла Дамокловым
Неизвестность нового дня,
Пусть изранены ноги стеклами,
Все же страха нет у меня.
 
 
Твердо верю, что все прокатится,
Только сможем ли мы забыть?
Но за все мученья заплатится
Самой ценной радостью – жить!..
 

 
Я помню вечер на бульваре Вены
И мальчика с гвоздиками в руках.
Еще в ушах гудели все сирены,
Еще в сердцах поеживался страх,
 
 
И все казалось призрачным и диким
Из подземелья вышедшим на свет.
А мальчик всем протягивал гвоздики
И я купила маленький букет.
 
 
И в городе окутанном пожаром
И в зареве плывущем, как в крови,
Прижав к груди несла я свой подарок,
Как дань твоей сверкающей любви.
 

 
Вновь зажгли каштановые свечи
Над дорогой белые огни…
И, как прежде, в ясный звездный вечер
Мы с тобою счастливы – одни.
 
 
Прошлый год с тревогой и скитаньем
Улетел в забвения края.
Не томи себя воспоминаньем,
Отдохнувшая душа моя!
 
 
Ведь дорогой радостной и новой
Покатилась жизнь моя вперед…
У меня мальчишка желтобровый
В колыбельке кулачки сосет.
 

О. и И. Миклашевским

 
Там в сердце маленьком, где светлые обои
Закрыли стенки звонкие, как стих,
Мне кажется, что тесно вам обоим
От всех порывов и страстей моих.
 
 
Глотнув любви и опьянев до смерти,
Остановившись в жизни на бегу,
Два имени в заклеенном конверте
На дне души так нежно берегу.
 
 
И донесу до шаткого порога
Могилы, не растратив ничего,
Весь дар любви, полученный от Бога,
Для мужа и для сына моего.
 

 
Ты бросалась, как бешеный пес.
И с тобой было трудно спорить.
Каждый день мне с собою нес
Новый груз смертельного горя.
 
 
Как смогла я все побороть,
Исходя слезами и кровью?
Может в синем небе Господь
Обо мне подумал с любовью?
 
 
Но теперь опасности нет.
Все дороги открыты к счастью.
И намордник крепкий надет
На твоей оскаленной пасти.
 

 
Поэзия! Плоды добра и зла!
Нет, не могла в тебе я ошибиться.
Ты с детства мне опорою была
И будешь мне последнею страницей.
 
 
Мне не обидно, что мой голос тих,
Что может быть его никто не слышит,
Я жадно внемлю голосам других —
Как часто в них мои же чувства дышат.
 
 
И все забыто – горести и страх,
И синие сверкают рядом звезды.
Но может быть в моих простых стихах
Кому-нибудь мелькнет желанный отдых.
 

Н.С. Гумилеву

 
На обложке – набросок лица…
Это все знакомство с тобою.
Но смотрю теперь без конца
На твое лицо дорогое.
 
 
Отчего с тех горчайших лет
К этим дням протянуты нити?
Ты всю жизнь – любимый поэт,
Ты всегда и друг и учитель.
 
 
И стихов твоих нежный груз,
Как свечу, по жизни несу я.
О тебе – убитом – молюсь.
По тебе, как живом, тоскую.
 

 
Вот прогнала смеющиеся сны
И встретив утро сонными глазами,
Я по дороге, белой от луны,
Бегу к огням, горящим на вокзале.
 
 
И тихо все. Молчит соседский пес.
И на заборе стынет спящий дроздик…
Последний разозлившийся мороз
Задорно мне пощипывает ноздри.
 
 
А жизнь поет из каждого гнезда,
Поет во всех нетерпеливых почках,
Поет в тугих веселых проводах,
Во всем, что петь и радоваться хочет.
 
 
Весь Божий мир поет вокруг меня…
И в глубине души моей мятежной.
Крутым бубенчиком раскатисто звеня,
Смеется жизнь волнующе и нежно.
 
 
И все равно, что скомканы пути,
Что каждый день приносит боли много —
Какое счастье – бодро так идти
Прозрачным утром белою дорогой.
 

 
…В час, которого не будет строже,
Об одном прошу Тебя я, Боже:
Память у меня Ты отними!
 

Д. Кленовский

 
О, Господи! В последний страшный миг
Молю Тебя: лишь сохрани мне память,
Чтоб помнить все щедроты рук Твоих:
Осенних дней золотолистный стих
И зорь весенних чистоту и пламя.
 
 
Чтоб не забыть чудесный холодок
У сердца – при глубоком, страстном взгляде,
Поэзии божественный намек,
И колдовство наивных первых строк
Записанных в растрепанной тетради.
 
 
Все взоры мною встреченных очей,
И всех друзей улыбчивые лица,
Чайковского сверкающий ручей,
Ребенка губы у груди моей,
Онегина бессмертные страницы.
 
 
И, если в миг прощальный пережить
Всю эту жизнь, мелькнувшую, как чудо,
О, как легко тогда порвется нить,
Легко мне будет душу отворить
Лучам последним, брошенным «оттуда».
 

 
О родине? Но где найти слова
Звучащие победным громом меди,
Чтоб о России, что едва жива,
Чтоб о России петь, как о победе.
 
 
О родине? Но где моя страна,
Когда-то брошенная мною наспех,
Всю чашу мук испившая до дна,
Почти погибшая в кровавых распрях.
 
 
И все ж о родине… О той, что напролом
Шла на врага через леса и пашни…
О той – далекой родине споем.
Пусть эта песнь о родине вчерашней.
 
 
Ну что ж? На Русь надвинулась беда,
Затмили солнце дьявольские лики,
Но мы забыть не можем никогда,
Что был у нас когда-то Петр Великий.
 
 
Мы помним и кружится голова
От русской доблести еще во время оно,
Когда сама сожгла себя Москва,
Чтоб не впустить к себе Наполеона.
 
 
И ведь у нас, как в веке золотом,
Искусство восходило на ступени
И расцветал невиданным цветком
Чайковского неповторимый гений.
 
 
И рвался в высь неистовый Пегас,
И «Медный Всадник» вылетал на Невский…
Ведь Пушкин был у нас, у нас!.. У нас
Творили и Толстой и Достоевский.
 
 
Ну что ж, что там теперь лишь кровь и дым?
Придет конец и дьявольской затее!
Но мы в изгнаньи твердо сохраним
В сердцах, как в историческом музее
 
 
Ту родину, что знали мы вчера…
И гром побед и ширь родимой песни…
И мир дождется, что придет пора
И Русь моя, как Иисус, воскреснет!..
 

Д. Кленовскому

 
Как прикоснуться хочется мне
К жизни твоей – хоть легкой тенью,
Солнечным зайчиком на стене,
Звоном пасхальным, первой сиренью,
 
 
Утренней каплей росы в траве,
Щебетом птицы в сумерках мая,
Звездочкой снежной на рукаве —
Только коснуться и вмиг растаять.
 
 
Или пером, бумагой простой,
Или же маленькой буквой черной,
Чтоб под твоею твердой рукой
В книгу твою улечься покорно.
 

 
Умытый небосклон прозрачно-чист…
Нарядна осень в праздничном багрянце…
И ветер гонит запоздалый лист
В последнем беспощадном танце.
 
 
Вот промелькнул каштановый листок,
Над головой метнулся ошалело
И посреди дорожки тихо лег,
Среди друзей сухих и помертвелых.
 
 
И в судороге пальцы заломив,
Он смерти ждет… И я шепчу невольно:
Перешагни его, еще он жив,
В последний миг ему не сделай больно.
 

 
Назови, как хочешь, этот возраст.
(Говорят, что молодость прошла).
Но я чувствую все также остро
Первый миг весеннего тепла.
 
 
И в себя весь этот мир приемля,
Я взамен всю душу отдаю.
Эту нестареющую землю
Я совсем, как в юности, люблю.
 
 
И когда промчится золотая
Осень над моим последним днем,
Над землею облаком растаяв,
Я вольюсь в нее живым дождем.
 
 
И не помня, кем была я раньше,
Я хоть тем свой долг земле верну,
Что напьется мною одуванчик
Отходящий вечером ко сну.
 

 
Пусть говорят, что мир – пустыня,
Что в жизни страшно и темно, —
Пью из небесной чаши синей
Зари пурпурное вино.
 
 
И, пробежав по мокрым травам,
Бросаю всюду жадный взгляд,
Ловлю под деревом кудрявым
Грозы недавней аромат.
 
 
И капель ласковую тяжесть
Держа в ладонях теплых рук,
Слежу, как быстро сети вяжет
Мой самый страшный враг – паук.
 
 
А дальше, там в цветочной чаще,
Где лютик тянется к лучу,
Я желтой бабочке летящей
Какой-то нежный вздор шепчу.
 
 
И растворяясь в этой жизни,
И тихой радостью дыша,
На все вокруг улыбкой брызнет
Моя поющая душа!
 

 
Весна… И пьет душа весенний хмель,
И мотыльком рвануться к солнцу хочет,
Вот он приходит – ласковый апрель,
Волшебной палочкой касаясь ранних почек.
 
 
И нежный май подарит ландыш нам,
И щебет птиц и вешние заботы…
Но за подснежник первый не отдам
Я ржавчины осенней позолоты.
 
 
И шорох листьев под ногой моей,
И паутинок легкое сверканье…
Люблю всегда и глубже и нежней
Природы золотое умиранье.
……………………………………………………………
Воспоминаний кубок жадно пью:
И с детских дней по жизни пролетая,
Благословляю молодость свою,
Далекую весну благословляю.
 
 
И сердце, обреченное стихам,
Года, когда так верилось и пелось…
Но за весенний лепет не отдам
Продуманную радостную зрелость.
 
 
И глаз моих простой спокойный взгляд,
И сильных рук упорство и работу…
Нет! Ничего я не хочу назад!
Я счастлива – осенней позолотой.
 

Из сборника «ЗЕМНОЕ СЧАСТЬЕ» (Нью-Йорк, 1966)

 
Кто вложил меня в лук, как стрелу,
Тетиву натянул до предела
И послал меня в синюю мглу,
Чтоб всю жизнь я стрелою летела?
 
 
Быстрой тенью скользя по полям,
Над морской пролетая волною…
И любая чужая земля
Лишь на миг становилась родною.
 
 
Оставались вдали города,
И привычною стала разлука.
Я летела, не зная куда,
С тетивы закаленного лука.
 
 
Над вишневою дымкой в саду,
Над какой-то чужой колыбелью…
Но скажи мне, куда упаду,
Где я встречусь с неведомой целью?
 
 
Что придумал таинственный друг,
Тот, который в небесной отчизне
В руки взял заколдованный лук
Для моей заколдованной жизни?
 

 
Каждый миг несет с собою чудо!
Жду его, по улице идя…
Кто тебя послал мне и откуда,
Капелька вчерашнего дождя?
 
 
Где вчера ты спряталась от ветра?
Как тебя не сдуло на песок?
Как тебя не выпил до рассвета
Насмерть перепуганный жучок?
 
 
Под каким листком пересидела,
Терпеливо дожидаясь дня?
Но одна ты за ночь уцелела,
Сохранилась чудом для меня.
 
 
Чтоб сегодня, этим утром ярким,
Просияв алмазом средь ветвей,
Быть мне первым ласковым подарком,
Поцелуем на щеке моей.
 

 
Обнять и замереть! И все забыть на свете!
И душу распахнуть навстречу небесам.
Познать падений страх и высей чистый ветер…
Пусть – миг! Но за него я жизнь сейчас отдам.
 
 
К чему слова? Я всей собой тебе отвечу.
Смотри в мои глаза, ты все увидишь там.
Моя любовь летит твоей любви навстречу,
Деля с ней и восторг и муки пополам.
 
 
Что ждет нас впереди? Разлука или счастье?
Зачем теперь гадать – нам Рок подскажет сам.
Но только пусть сердца всегда открыты настежь
Сияющим, больным, неповторимым дням.