Текст книги "Секрет русалок (СИ)"

Автор книги: Ния Кравец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

–  Ха-ха, залюбовался, – звонким смехом разлился голосок той, что посерёдке была – самая красивая, как Ивану показалось.

–  Как зовут тебя? – спросила она, слегка улыбаясь.

–  Ваня, – прошептал ведьмак, глазами скользя по бледной шее да по подбородку. На губах приоткрытых взгляд остановился. Тяжело сглотнул Ваня.

Завидев, что Ваня зачарованно смотрит, русалки захихикали да зашептались:

–  Пришёл, да стоит истуканом... ха... смешной.

Потряс Ваня головой, видения изгоняя, да грозно закричал:

–  Да! Пришёл опять!

Девушки охнули от неожиданности и скрылись под водой.

–  Эй! – растерянно закричал озеру ведьмак. – Покажитесь! Отдайте ожерелье!

Но так и не показались более девы водные. Туман вновь озеро затянул, намекая, что более ничего и никого не покажет. Ушёл Ваня домой несолоно хлебавши. А поутру вновь на озеро отправился. Решительно прошёл поляну, да и кусты более не задерживали его, практически расступаясь перед чёткой поступью человека.

Тишиной встретило его озеро, не захотели его девы озёрные приветствовать.

–  Эй! – закричал. – Ну что, отдадите ожерелье?.. – помолчал, поглядывая на марево едва колышущееся, – Или сам возьму?

Зашевелилась водица тёмная – подплывал к берегу кто-то. Ваня отшатнулся, но устоял на месте. Неужели решили показаться? А, может, сразу ожерелье отдадут? Никто же ранее к ним не захаживал.

–  Ну что ты ходишь, Ваня, пугаешь дочерей моих? – Иван настороженно смотрел, как к берегу подплыла женщина, подтянулась на руках и вытянула своё стройное тело на камень плоский, что воды одним краем касался. Села, лишь большой рыбий хвост скрывался под водой. На хвост Ваня смотрел, словно зачарованный: он слегка двигался, создавая рябь на поверхности. Неожиданно его окутало мерцание, он раздвоился и превратился в ноги. Женщина грациозно встала и медленно, словно пава, двинулась в сторону юноши.

–  Чудеса, – шепнул парень, рассматривая обнажённое тело женщины. Русалка перекинула влажные волосы вперёд, закрывая от мужского взгляда свои изгибы да округлости.

–  Ну, так что, Ваня, зачем пришёл? – спросила ласково да стала обходить вокруг него, рассматривая, словно товар на ярмарке. Ступала по траве невесомо, будто не по земле идёт, а по туману – грациозно, тихо. Провела указательным пальцем поверх плеч ведьмака, не касаясь, а на глаз оценивая их ширину. Встала за его спиной, подняла голову, сравнивая свой рост и его – Ваня высок, статен, красив – понравилось ей то, что увидела.

–  Хорош. – оценила по достоинству юношу и вновь обойдя, встала перед ним.

Парень, казалось, не дышал всё то время, что русалка-мать рассматривала его. Рука сама к кулону потянулась: проверить на месте ли, а то Иван, словно околдованный, стоит. Кулон теплом пальцы согрел, да в чувства привёл.

–  Отойди от меня! – прикрикнул на неё.

Женщина наигранно охнула и отпрянула в сторону.

–  Не заманишь в сети свои, нечисть озёрная! – закричал Ваня, за кулон держась.

Мягким голосом рассмеялась русалка на слова молодого мужчины. Да и мужчиной-то назвать она его не могла: парень перед ней молодой да глупый, раз пришёл к русалочьему озеру.

–  Сгинуть не боишься? – подняла руку, поднесла к его щеке, но не коснулась, а лишь обдала кожу холодком.

–  Нет! Я не боюсь, – а в голосе нет уверенности.

–  Что так? Все боятся, а ты нет. – прищурилась, забавляясь бравадой юноши.

–  Мне не престало бояться! Ведьмак я!

Звонкий смех женщины сотней бубенцов разлился над водой, заставляя любопытных дочерей вынырнуть из воды и посмотреть, почему смеётся их мать. До того тихо сидящие в заводи, они вновь показались над поверхностью.

–  Мама. – позвала та, что вчера Ване приглянулась.

Русалка-мать повернула голову на зов, посмотрела, и к Ване вновь обратилась.

–  Смотри, Иван. Это дочь моя, старшая. Нравится?

–  Нет! – покривил душой, сжимая на груди амулет заветный, защищающий от чар русалочьих. Не знал Ваня, что то не чары русалочьи на него действуют, а красота природная, ни с чем не сравнимая.

Обратила внимание женщина на медальон, что поблёскивал синим камнем. Улыбнулась уголками губ, да вида не подала, что признала вещицу.

–  Что ж, раз ты защиту от чар наших имеешь, говори, зачем пришёл! – строго спросила, снова невесомо ступая вокруг юного ведьмака.

–  Так... – неуверенно начал он. Не думал, что русалки вот так просто согласятся говорить с ним.

–  Ну! – поторопила его строгая хозяйка озера.

–  Ожерелье мне надобно, то, что водами русалочьего озера скрыто.

–  Ожерелье? Хм, а знаешь ли ты, Ваня, что достать ожерелье ты должен сам?

–  Сам?

–  Ну да, ныряй и возьми. Найдёшь, твоим будет. – кивнула русалка-мать.

Растерялся Иван, голову почесал да сел на камень: обдумать всё надобно.

–  Думай, Ваня, думай! – женщина ступила в спокойные воды озера человеком, а нырнула уже русалкой.

Час сидел Ваня на камне да пальцем круги на воде рисовал, думал, стоит ли нырять за ожерельем. Так хотелось ему стать сильным ведьмаком. Затуманился взгляд юноши, да видения перед глазами пошли: вот он по мощёной улице столицы идёт. Все с ним здороваются и приветствуют словно горожанина важного. Подходит к домику каменному, ключик из кармана достаёт и открывает дом свой, собственный. Входит, а первый этаж дома лавка с товарами ведьмовскими занимает, и лавка та Ване принадлежит. Торгует он зельями дорогими, что спросом у жителей пользуются, да ингредиентами редкими. Вот замерцала картинка, поменялась, и к нему ведьмочка та, городская, подходит, любовно по руке проводит да зовёт нежно нараспев: «Ва-а-аня», и смотрит глазами синими, что русалке принадлежат, да губами бледно-розовыми шепчет, заманивает в воду шаг сделать: «Иди-и-и, Ваня... ступай за ожерельем...». А вот видение вновь поменялось, и он уже самому князю в делах политических помогает да удачу предсказывает. А губы князя, неожиданно бледные и по-девичьи пухлые, вновь голосом русалочьим шепчут: «Не бойся-я-я, иди». Помотал головой Иван, видения изгоняя, да встал уверенно.

–  Что ж, я готов! – крикнул, сгоняя с насиженных мест птиц, взметнувшихся в небо шумной стайкой. Знал Ваня, что слушают его обитательницы-русалки.

–  Готов. – нежный голос, словно ручеёк, разлился справа. Довольства в нём море бескрайнее.

–  Неужели?! – послышался второй переливчатый возглас.

–  Что ж, Ваня, раз готов, скидывай одежду и ныряй. Найдёшь ожерелье – оно твоё, слово даю. Забирай и уходи,

–  проговорила мать-русалка.

–  Да? – подивился Ваня словам великодушной хозяйки озера. Неужели вот так просто отпустит?

–  Моё слово нерушимо, Ваня. Ну же, иди в воду, – поманила рукой.

Ваня снял одежду, вызвав восхищенные девичьи вздохи, возгордился собой: приятна была ему такая реакция, пусть русалок, но приятна. Женские хихиканья и перешёптывания раздавались всё то время, что он входил в воду. Прежде чем нырнуть, проверил амулет на груди, согрел он пальцы Ивану и уверенности прибавил, что защищает.

Нырнул в воду и, делая взмахи сильными руками, погружался всё дальше в пучину русалочьего озера, ко дну. Окружили его русалки, плавали вокруг, но трогать не решались, лишь хвостами тихонько били по рукам да ногам, мешая плыть, от цели отваживая. Но не из слабаков Ваня, всплывал на поверхность, вдыхал воздух да нырял в пучину обратно, картинка домика с лавкой ведьмовской перед глазами стояла – во что бы то ни стало решил Ваня найти нужную вещицу.

За три раза отыскал он ожерелье заветное. На самом дне, скрытая водорослями да проплывающим косяком ярких рыбёшек, стояла шкатулка, илом затянутая. Подплыл Ваня и открыл ларец: лежит в нём ожерелье, блестит камнями жемчужными переливчатыми.

–  Нашёл, – то ли шёпот под водой мерещится, то ли кажется Ване, будто радуются русалки.

«Не может быть такого. Неужели радуются, что он нашёл, да забрал вещь волшебную», – подумал Ваня, покрепче сжимая добычу в кулаке, да к солнцу сквозь толщу воды устремился.

Всплыл Ваня на поверхность, и вновь окружили юношу обитательницы озёрные. Ожерелье в руке лежит, гладкие камни кожу ласкают. Ощутил тепло от них и посмотрел на ближайшую русалку. Хмельное счастье вдруг защемило в груди любовью к ближним, захотелось смеяться да обнимать всех, особенно её. старшенькую русалочку, что ближе всех была к нему. Засмеялся Ваня, широко голову задрав – радуется удаче своей.

Отсмеявшись, посмотрел на затихших девушек. Глаза Вани вновь на старшей дочери хозяйки озера остановились. Она смотрела огромными синими глазами, в которых словно в зеркале отражался счастливый юноша. Ваня же. не думая, что делает, подплыл и поцеловал девушку в уста сахарные. Холодные губы приоткрылись, отвечая на поцелуй, ручки красавицы схватили за плечи сильные. Сам же Ваня притянул русалку к себе и обнял стан стройный. Спелая грудь коснулась его обнажённой кожи, а рука Вани погладила спину девушки. Кожа под пальцами слегка холодила, но поцелуй и счастье от получения трофея заветного пьянили и разгоняли кровь молодую по венам. Лишь когда ладонь Ванина коснулась чешуек, что подобно мелким звеньям кольчуги плотно усеивали бедра девушки и заканчивались хвостом рыбьим, нервно трепещущим, отпрянул Ваня от русалки да осознал, что делает. Рука потянулась к амулету защитному – действует. Не сводя взгляда с дочери озера, вышел Ваня на берег да поспешил убраться, на ходу одежду хватая. Только и видели девы озёрные, как пятки юношеские мелькают.

–  Ваня! – кричала ему вслед девушка, рассыпая по щекам жемчужные слезы, да руку вслед протягивая. Звала голосом ласковым, заманивая вернуться, но медальон действовал, а Ваня, хмельной от поцелуя, уносил ноги с русалочьего озера.

–  Не плачь, дочь моя, – гладила мать-русалка дочь по голове, успокаивала рыдающую девушку. – Собирай слёзы-жемчужины на новое ожерелье для сестры. – попросила, указывая на драгоценность, что по щеке в воду скатилась. Девушка кивнула да нырнула за теми, что уже на дно опустились.

Прибежал ведьмак домой, закрылся да лёг на лавку. Лежит, подушкой накрытый, да думает.

Ночь не спал Ваня, ворочался, вздыхал. Снились ему глаза ярко-синие, да ощущались на устах поцелуи сладко-прохладные, кровь будоражащие.

–  Ва-а-ня, – доносил ветерок его имя, произнесённое устами манящими. Хотелось вновь коснуться стана девичьего да опрокинуть на траву зелёную, да слиться в единое целое.

Кто-то стучал в двери запертые, да не вставал Ваня, не желал видеть никого.

Два дня гнал Ваня мечты да видения, да всё вертел в руках ожерелье жемчужное, камни круглые пальцем поглаживая. Слезы в глазах русалки спать не давали, крик расстроенный в ушах стоял, ручка тонкая с надеждой протянутая, мерещилась, когда Ваня тревожным недолгим сном забывался.

На третий день уже кто-то настойчиво в дверь барабанил да кричал голосом Фросиным, чтоб открывал. Встал Ваня с лавки, взлохмаченную голову пятерней почесал да к двери отправился. Открыл неожиданно, да так, что Фрося охнула, а увидев полураздетого юношу (Ваня по пути домой лишь штаны натянуть смог), зарделась словно мак.

–  Что же вы, Ваня, пугаете, – всё нипочём этой девице, вновь решила ведьмака охмурять.

–  Фрося, ты? – недоверчиво спросил, ведь перед глазами другая девица стоит. Стоит ногами на травке зелёной, с ожерельем жемчужным на шее, да улыбается нежно.

–  Я, – рассеялось видение перед глазами. Ваня головой потряс и решил изгнать навсегда наваждение то, что спать не даёт, да есть мешает и всю жизнь Вани с ног на голову переворачивает.

В два шага приблизился к растерявшейся девице да приобнял. Та охнула, но не отступила, лишь улыбнулась загадочно. Ваня приблизился да губами к губам прикоснулся: не те ощущения, нет трепета, нет нежности щемящей, нет счастья по телу разливающегося.

«Что же ты, Ваня», – донёс ветерок разочарованный голос русалки синеокой, да кожу холодом озёрным обдал.

Оттолкнул Ваня Фросю в сторону и в дом вернулся. Схватил с лавки ожерелье да рубаху, одеваться стал. Не заметил как амулет волшебный, рукою нервной задетый, соскочил с шеи да покатился в щель меж деревянных досок, занимая место своё, а цепочка, вновь порванная, раненой змеёй к ногам ведьмака упала. Выбежал из дома, не замечая ни девушки, стоящей у входа и тихонько всхлипывающей, ни того, что дверь в дом ведьмовской не запер.

Позже, в дом тот пожалуют Кузьма со Златой уговаривать Ивана все же прийти на пир свадебный. Только вместо хозяина найдут письмо, которое Ваня так и не послал в школу ведьмовскую и поймут куда делся ведьмак, что и недели не прожил в деревне Амировка. И будет это первое доказательство того, что девы хвостатые на озере русалочьем всё же живут. Но все это будет потом. Сейчас же Ваня спешил к озеру лесному, туманом от чужих глаз спрятанному.

Решительно Ваня шёл по лесу, шагами широкими, твёрдыми, да ожерелье в руке сжимал крепко.

–  Идёт! – вновь голос переливчатый слух Ванин радует.

–  Пришёл, – радостный шёпот русалки его любимой, – Ваня, – радости полно имя его, губами, помнящими поцелуй, произнесённое.

–  Твоё это ожерелье, – зашёл в воду по колено, даже раздеваться не стал и одел на шею девушке, что сны его украла, да мысли заняла. – тебе носить.

–  Назови меня, Ванечка, – прижимаясь к груди, попросила счастливая дева.

–  Любавой звать тебя буду. Любавушка моя, – нежно повторил.

–  Спасибо, что имя дал, да своей назвал, – выдохнула Любава и ступила на берег ногами человеческими.

Подивился Ваня волшебству такому. А русалка нежно взяла его за руку да повела в сторону от озера родительского. Вслед ей смотрели мать-русалка да две сестрицы, что в девках сидят. Пока сидят.

Ваня шёл следом да на любимую смотрел: стройные, округлые ягодицы, тонкая талия, да волосы, что бледно– зелёным покрывалом, словно фатой, укрывали спину, да спускались ниже, будто шёлк свадебный.

Девушка тропами лесными привела Ваню к озеру, что располагалось в стороне от того, в котором родилась и выросла.

–  Вот наше озеро. Тут жить будем, – остановилась на берегу, посмотрела глазами бездонными да к губам потянулась. Сладкий поцелуй закружил ведьмака. Мягкая сочная трава свадебным ложем молодым стала: Любава стала женой и хозяйкой озера, а Иван хозяином и мужем. Озеро домом им стало. Отрёкся Ваня от жизни мирской, водяным стал при хозяйке-русалке, утянула его Любава на дно илистое.

Эпилог

На берегу русалочьего озера русалка-мать ластилась к мужчине, что сидел на берегу и хмурился.

–  Что. Амира, ещё одного дурачка в свои сети заманила? – отвернулся, показывая, что злится на неё.

–  Не серчай, Алёша, девочки наши подросли, а я внучек хочу, да и озеро соседнее простаивает без хозяйки. Я как кулон твой увидела на шее его, так сразу и решила, что вот он, зять мой первый, да и Любавушке он по нраву пришёлся. Хороший из него хозяин вышел: всё в достатке на дне. да и доченька старшая довольна, вон скоро и русалятами порадуют нас. Неужели ты не рад за нашу дочь?

–  Рад, – буркнул ведьмак и потянулся к губам своей супруги. Не мог долго злиться на неё – любил больше жизни прежней, которую ради неё и оставил, да подобно Ивану на озеро прибежал, в кулаке ожерелье сжимая,

–  Ты так и не сказала, что за амулет тот, что нас на озеро выманивает?

–  Да не амулет это вовсе, а камень обычный, что слезой из глаз русалки скатился. Не дождалась та русалка ведьмака своего: на ожерелье новое наплакала, а он не пришёл к ней – разбойники по дороге насмерть забили. Не действует он и чар волшебных не имеет, лишь силу ведьмовскую чувствует, ведь так и не дождалась хозяйка слезы своего любимого, она, как и все мы, хотела ноги обрести да детками от единственного мужчины обзавестись. Пролила вот эту последнюю каплю и умерла от горя. Грустная история.

Помолчали минуту, Амира прятала в уголок души грусть по неизвестной русалке, что слезой своей последней дала ей ниточку, как ведьмаков в сети свои приманивать, а Алеша жизнь свою вспоминал да не жалел ни о чём.

–  А впредь ведьмакам не надо верить тому, что написано, да не проверено, – звонко рассмеялась мать– русалка, – Едва ожерелье в руки взял, голову потерял, влюбился. Я своё слово сдержала и отпустила Ваню. Он сам вернуться пожелал, захотел ожерелье надеть на шею дочери, да имя ей дать.

–  Дала парню осознать чувства свои, – снова недовольство в голосе хозяина озера. – три дня держался он, зову Любавы противясь.

–  Ну, ты-то дольше сопротивлялся чувствам своим, я вон какое ожерелье сплести из слёз успела, – улыбнулась и погладила по щеке супруга.

–  Коварные вы. заманиваете в сети свои ведьмаков неотёсанных, знаете, что лишь их любовь да ожерелье из слёз ноги вам дадут, да возможность родить деток.

–  Мы без вас. ведьмаков, никуда – вы надежда на продолжение рода русалочьего, на счастье женское. Вы любимые мужья, да заботливые отцы и хозяева озёрные. Куда же женщина без хозяина, – снова приластилась, щекой об грудь мужа потёрлась, – Что же, Алёша, следующее ожерелье лежит на дне озера моего заветного, а в деревню скоро другого ведьмака пришлют.

–  Снова сети расставляешь, коварная, – повалил на землю ненаглядную, нависая сверху, да руками стан притягательный оглаживая.

–  Да. Алёша, суть моя такая русалочья. Дочери мои засиделись в девках, замуж хотят, вот уже и средняя ожерелье к себе примеряет, ведьмака ждёт и надеется.

–  Думаешь, пришлют нового?

–  Конечно, пришлют. Да не одного наверняка. Два ведьмака сгинули в деревне Амировка, думаю, целая комиссия из ведьмаков прибудет, кто-нибудь да придёт на озеро одним глазком глянуть, – женщина помолчала немного и спросила: – Странно, что ты меня назвал Амирой, ничего другого не придумал?

–  Что в голову первое пришло, так и назвал. Тебе не нравится? – подарил лёгкий поцелуй жене любимой. Та улыбнулась, по щеке ласково погладила.

–  Нравится.

–  Ладно, Амира, ожерелье новое припрятала надёжно? Не каждому ведьмаку свою дочь среднюю отдам.

Мягко рассмеялась мать-русалка:

–  Надёжно, Алёша, только бы ведьмак следующий такой же проворный, как Ваня, оказался. Такому я сети свои русалочьи сплету да с удовольствием в семью приму.

Конец