Текст книги "Секрет русалок (СИ)"
Автор книги: Ния Кравец
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
– Дело к тебе, староста, – по-деловому Ваня обратился, намекая, что разговор серьёзный.
– Даже так? – отбросил полотенце на лавку, – Что-то случилось?
– Да. случилось. – по сумке похлопал, да не рассчитал: запах от трупиков мышиных по сенцам поплыл. Поморщился староста и в дом пригласил гостя, немного странного сегодня.
– Присаживайся, обговорим и виновника по заслугам накажем, – поманил за стол садиться. Молока парного из крынки гостю налил да кружку в руку дал – не жлобливый мужик староста – гостеприимный.
– Понимаешь ли, Никодим, пожаловала ко мне нынче дева, юная совсем, Златой звать, знаешь такую? – отпил Ваня молоко и смотрит внимательно, ждёт, как староста отреагирует.
– Конечно, я в своей деревне всех знаю. Что-то в последнее время не показывается людям она. Я-то её видел: болезнь какую-то заморскую подхватила. От неё даже жених ушёл.
– Всех-то ты знаешь, Никодим, да не всё. Сглаз на ней... предположительно дочерью твоей наложен. На Ефросинью Злата указала.
Поник головой Никодим, подумал да крикнул на весь дом, так, что стёкла в горнице затрещали:
– Ефросинья!
– Что. батюшка? – выбежала на окрик девица из комнаты в одной рубахе да босая. Увидев Ивана, пискнула и обратно забежала.
– Бабы, – прокомментировал Никодим поведение дочери да подпёр рукой подбородок, ожидая, пока Фрося оденется и причешется.
Спустя время девица вошла в комнату, словно лебёдушка вплыла. Мужчины за это время успели ещё чаю с вареньем выпить да о предстоящем покосе поговорить. Неплохо шли дела в деревне: сена зверю домашнему хватало на зиму, урожай овощей и фруктов добротный матушка-природа подарила, да скотина с курами не померла от болезни какой – урожайный год.
– Звали, папенька? – прошествовала мимо Ивана Фрося, юбкой широкой слегка задев. Обиделась на выпад его вчерашний, что жениться на ней не хочет.
– Да, Фрося. Вот ведьмак утверждает, что наговор ты совершила на Златку, – смотрит на дочь, ответ ожидая, замер аж – не хочется в доне любимой разочаровываться.
– Я?! Да как можно?! – всплеснула ручками пухлыми и к груди массивной приложила, показывая искренность своего возмущения подобными предположениями.
– То есть не накладывала? – поинтересовался ведьмак.
– Нет, – замахала головой, словно болванчик.
Никодим не вмешивался, со стороны наблюдал за дочерью, лишь вздыхал тяжело.
– Ну, что же, – встал ведьмак из-за стола. – Раз не ты наложила, значит, искать буду по-другому виновника её сглаза.
– Да ты объясни, зачем искать-то наложившего. – не выдержал Никодим и в разговор вмешался. За рукав Ваню схватил, обратно на лавку усадить пытается.
– Так, нет денег у неё на ингредиенты нужные, а их, окромя городской лавки, взять негде. Ехать надобно.
– Ну и пусть такой ходит. – тихо сказала Фрося, глаза в пол опустив.
– Не могу я такой её оставить. Обратилась – должен помочь. А раз денег у неё нет, то за испорченную красоту да на лечение надо взять с наложившего тот сглаз. Буду искать по-своему, – вздохнул тяжело, в душе рассчитывая, что не переигрывает с задуманным.
– Как? – тихонько пискнула Фрося, да взгляд суровый отца поймала. Понял Никодим, что в деле том чёрном без дочери его любимой не обошлось.
– Так, обращу чары те против наложившего, болезнь на злоумышленника и перейдёт. Придёт ко мне. как миленькая, виновница-злодейка, я с неё золотые и возьму.
– Запрещено же ритуалы людям вредящие проводить, – возмутился было Староста, да на суму, что запахи странные источала, по-новому взглянул – понял -вещички там колдовские лежат.
– Так запрещено это, ежели я специально бы на кого наложил, злое замышляя, а я ведь в лечебных целях. Должен же я денег найти, да исцелить Злату? – увидел взгляд старосты на суму свою да погладил её, привлекая внимание ещё и Фроси.
– Угу, – кивнул Никодим, соглашаясь, сам не понимая с чем.
– Но вторую же ты попортишь. – вдруг уловил смысл слов ведьмака.
– Так она-то не думала, что портит, когда наговор наводила. Что же я её жалеть должен. Вот пусть почувствует, каково это, когда боязно насмешку или шепоток в спину получить, да зеркало стороной обходить надобно, дабы не расстраиваться лишний раз. Я, так сказать, ещё и в поучительных целях – поймёт злоумышленница, что натворила и впредь ей наука будет.
– А в суме-то у тебя чего? – вдруг спросил Никодим, завидев, как Ваня по ней демонстративно похлопал. Тяжёлая на вид сума, увесистая.
Ваня уже стоя на пороге дома, резко развернулся к отцу с дочерью. Оба смотрели и словно дышать боялись.
– Так, я так и понял, что не найду виновника сразу, и вот на кладбище иду, ритуал вершить. Всё сразу и прихватил, зачем несколько раз ходить да время терять.
– На кладбище... – охнула Ефросинья, хватаясь пухлой ладошкой за сердце, да резко в ноги отцу кинулась.
– Папенька, умоляю, дай золотые на снадобье Златке! – крикнула да за ноги отцовские схватилась. Не хотелось ей свою кожу гладкую на рубцы да струпья сменить. Горькие слезы вперемешку с рыданиями и всхлипами вырывались из девы словно ураган. – Не хочу-у-у ритуа-а-ал...
– Так, всё же ты? – тяжело осел на лавку, наблюдая за стенаниями любимой дочки.
В ответ Фрося лишь всхлипнула.
– Дура! – вдруг вскочил Никодим и дочери, поднявшейся на окрик родительский, смачную оплеуху залепил. – Дура! Кто же тебя надоумил на то?! – громко кричал отец.
– Что случилось? – вбежала в дом хозяйка и, увидев дитя своё заплаканное, кинулась поднимать её. – Фросюшка, донечка, что с тобой? – обняла да по голове гладит.
– Я думаю. Аннушка, без тебя не обошлось! Ты по молодости с ведьмой в одной деревне жила да, помню, рассказывала, как по глупости за ритуалами сквозь оконце подсматривала.
И супружница тоже удостоилась оплеухи звонкой. Теперь в доме рыдали навзрыд две бабы. Ваня тихонько стоял в стороне, ожидая, пока гнев главы семейства стихнет, и он станет рассуждать здраво. Ликовал в душе ведьмак: затеянный спектакль удался, и Фрося призналась, а вещички странные, что в суме лежали, вовсе не для ритуала, а для устрашения старосты и дочери. Не прогадал Ваня: побоялись да рассказали всё.
– Ой, глупые... – протянул отец семейства да за волосы свои схватился.
– Златка сама виновата! – вдруг прекратила рыдать Фрося, да встала, ладошку пухлую на пояс прикладывая. Разрумянилась, глаза покраснели, нос опух, а на щеке алел след от тяжёлой отцовской руки.
– Сама?! – снова вскричал отец, – Сама! Да ты, дура глупая, себя под наказание подводишь. Я должон прилюдно тебя, на площади осудить, да выговорить, посрамить за дела твои злостные.
– Но она... – всхлипнула Фрося. Никак не хотела вину признать, отговориться пыталась, обелить себя в глазах отцовских.
– Ну что она?! Что?! – гаркнул отец.
– Она жениха у меня увела, тощая скромница! Вот! – косу назад откинула и, подбоченившись, стойку боевую заняла, демонстрируя, что это очень весомый аргумент.
– Какого жениха? Не помню, чтобы кто-то сватался. – прищурился Никодим.
– Сын кузнеца! Он и не успел посвататься: Златка его приворожила к себе, и он к ней ушёл. Не ко мне, Старостиной дочке! А к ней, сиротинке нашей деревенской, – столько яда в словах, что гляди с языка закапает да деревянный пол разъест.
Никодим посмотрел на ведьмака: мол, тоже обвинение в сторону Златки – надо разобраться – не пристало мужиков уводить.
– Нет на ней помыслов и деяний чёрных, не привораживала она парня. А вот тебя. Фрося, глянуть бы надобно,
– приблизился к Фросе, на что та от него шарахнулась в сторону, вместе с матушкой, да в угол забились обе, тихо подвывая «не буду больше».
– Ой, дуры-ы, – вновь схватился за волосы староста. Поднял на ведьмака глаза усталые. Серьёзное вменяют дочери да супружнице. – Ваня, ты уж не возвращай на дур этих наговор, дам денег я на средства для Златки, только никому не говори. Хотя-я-я... – посмотрел на родных. Женщины под его взглядом сжались, стараясь слиться с дверью, под которой сидели. Была бы их воля, сразу бы в комнату сбежали, – надо проучить, да жалко их.
***
Полученные деньги грели карман: количества монет, что староста отсыпал за молчание да на лечение Златки, хватит и на ингредиенты для зелья, и на ремонт цепочки, да ещё и останется. Подошёл Ваня к крыльцу дома своего и лицо к небу поднял, блаженствуя. Прищурился, закрывая глаза от яркого солнца, да ласковому ветру щёки подставляя – хорошо-то как!
В город собрался быстро – решил за день управиться. Если не останавливаться да не задерживаться нигде, то можно за сутки туда-обратно обернуться. В дорогу провожать пришла его Злата: принесла хлеба буханку да овощей в мешок холщовый насыпала.
Предусмотрительный ведьмак амулет заветный в пояс штанов широких зашил, а цепочку в карман припрятал. Лошадку свою он ещё в первый же день пастуху местному за медяки продал, так что пришлось снова к старосте идти – просить, нет, требовать быстроногую красавицу, что на заднем дворе стоит в стойле.
Староста – мужик понятливый, вздохнул, да вывел свою кормилицу Агату из стойла. Подвёл да поводья в руку ведьмаку, что на уступки пошёл, вложил. Вздохнул и, молча развернувшись, направился в дом, не дожидаясь слов благодарности.
– Что ж, путь ни близок, ни далёк, пора отправляться, – взглянул на девушку, что топталась около дома, низко голову опустив, да пообещал: – вернусь завтра, приготовлю зелье – сызнова красавицей станешь!
Злата вздохнула да ведьмака, не подумав, перекрестила. Тот опешил поначалу, но, отойдя от девичьего поступка, сплюнул на землю, запрыгнул на коня да в путь-дорогу отправился.
Ехал Ваня не спеша да думу думал, размышлял, как пойдёт на озеро русалочье и ожерелье добудет. Только как его добыть? Почесал буйную голову, решил оставить эту проблему на потом. Сейчас важно к озеру подобраться. Да проверить, действительно ли оно волшебное, да населённое девами хвостатыми. Дорожка юркой змеёй пробегала сквозь леса да посадки, через поля и деревеньки, да по мосткам на другую сторону шумной речки переправила: два леска, три поля и вот он город.
Город показался неожиданно: вынырнул из-за поворота, радуя глаз ухоженными дворами да мощёными дорожками.
Лавку артефактора разыскал в первую очередь, посмотрел, что открыта, да решил на обратном пути заехать. Мало ли кому в голову взбредёт ограбить его. выходящего из лавки. А тут он сразу на лошадку запрыгнет да вскачь пустится – не догонишь. Всё продумал наш Ваня.
Лавка ведьмы стояла на окраине города, но вела к ней дорожка, камнем выложенная – знать в почёте ведьма в городе. Дверь Ваня отворил да к полке с травками подошёл.
«Надобно и мне такую сделать», – почесал голову юный выпускник ведической школы.
– Что ищешь, ведьмак? – раздался сбоку красивый грудной голос.
Ваня обернулся да загляделся на красивую, стройную ведьму. Та, зная свою привлекательность, подошла, бёдрами повиливая, да встала по правую руку.
Приблизилась вплотную, наклонилась, обдавая Ваню тёплым дыханием.
– Откуда будешь, ведьмак? – по руке, лежащей на полке с пузырьками, едва уловимо провела кончиком пальца. Ваня речи лишился от заигрываний знатной ведьмы.
– Из деревни Амировка я, – откашлявшись, произнёс голосом, что будто и не его вовсе: охрипшим от напряжения, – Ведьмак я их, только недавно на должность назначен.
– Выпускник, стало быть? – мурлыкнула ведьма да с другого бока зашла Ваню рассматривать. Утонул Ваня в очах зелёных.
– Да. окончил ведическую, – голос Ивана вновь предавал хозяина, пасуя пред красотой бесовской, коей ведьма наделена была.
– М-м-м, молод больно, – сама себе сказала да деловой вид приняла, – что ж, ведьмак, говори, зачем приехал?..
На необходимые травки да лапки различных животных потрачено было немного-немало, а треть монеток, лежащих в кошеле, что к поясу прилажен был. Зато Ваня закупился впрок: взял намного больше, чем планировал, дабы не делать такой путь ради каждого зелья, а. может, тому виной обаяние, источаемое хозяйкой лавки. Приладив ведьмовской мешок с эмблемой чёрного ворона к седлу лошади, решил отправиться на базар – одним глазком глянуть на вещицы разные яркие, да сплетни послушать. Не побоялся Ваня, что мешок с покупками украдут – для желающих своровать знак чёрного ворона обещал: владелец просто так того не оставит и обязательно наградит воришку либо почесухой, либо ещё чем пострашнее. Потому юные щипачи на базаре лишь посматривали на мешочек, но не трогали. Не знали они, что чар на мешке нет, лишь символ один.
Так и ходил меж рядов глазами товары рассматривал, да не покупал, а лишь слушал, что народ говаривает, да не заметил Ваня, что солнце красным колобком к закату уж катится. Поспешил он к лавке артефактора и застал того запирающим дверь.
– Стой! – крикнул из-за поворота, едва золотое перо на вывеске усмотрел. Хозяин что-то шепнул себе под нос да в закрытую дверь ключ всунул, но провернуть не успел, как новый окрик раздался: – Стойте!
Побежал Иван что есть мочи, понимая, что ночь придётся до открытия в городе провести, а для этого за ночлег платить придётся. Потому любым способом мастера остановить надобно. Подбежал к старичку да в глаза заглянул, на снисхождение рассчитывая. Старик тяжело вздохнул, да дверь открыл, рукой приглашая входить юношу.
– Нет в ней магических свойств, – повертел в руке цепочку, и посмотрел на Ивана, – где взяли?
– Я её в доме ведьмака нашёл, – пришлось уточнить, – Вдруг это значение какое имеет.
– Да нет, это роли не играет, юноша, – мастер взял стекло, навёл его на цепочку, да так, что цепочка больше казаться стала, и, ловко орудуя инструментом, соединил разорванные звенья.
– Это мог бы и сам сделать. Два медяка с тебя возьму, больше эта работа не стоит, – проворчал старик да на ведьмака ожидающе посмотрел.
Ваня оплатил и довольный поспешил убраться с лавки. Рад был, что хоть на этом сэкономить смог.
Путь назад проделал в радостном предвкушении. Ехал и думал, что завтра же пойдёт к озеру заветному да на русалок посмотрит.
Солнце вставало над горизонтом, когда Ваня въехал в деревню. Всю ночь скакал – так охота ему было поскорее до дома добраться, одеть кулон на шею да в лес отправиться. Уставший вошёл в дом да к лавке подошёл. Решил прилечь на минутку, сил набраться и неожиданно уснул.
Открыл глаза, сел на лавке жёсткой, потянулся, да понял, уж вечер на дворе: вот что значит, устал от переживаний да дороги дальней. Встал, вновь потянулся и принялся за зельеварение: ночь самое время отвары да зелья готовить. Ингредиенты смешаны, варево в котелке ведьмовском жёлтыми пузырями булькает, а Ваня рад, что всё ладится у него.
«Утром пойду на озеро», – решил Ваня, ложась спать, когда солнце окрасило горизонт своими лучами, что пробили яркой вспышкой облака да тучи тяжёлые. Встав добрым и весёлым, Иван оделся да на двор отправился: умыться и лошадку покормить, что так и не отвёл к хозяину.
– Иван. – позвал тихий голос.
Ваня оглянулся да Злату увидал, что тихонько около калитки стояла, ожидая разрешения войти.
– О, Злата. Заходи, – пригласил девицу в дом да следом за ней вошёл.
Девушка тихонько прошла и около стола встала.
– На, – взял Ваня с полки пузырёк и девушке отдал. Та было кинулась на шею спасителю своему, да взгляд тяжёлый остановил деву – не пристало молодухе к ведьмакам на шею кидаться.
Лишь тихое, да значимое «спасибо» стало Ване наградой за труды.
Рассказав как принимать снадобье, да какие слова при этом приговаривать, отправил довольную девушку домой.
– Что ж, пора, – проговорил себе, надевая на шею цепочку серебряную с кулоном, что синим камнем мягко поблескивал.
***
Медленно пошёл ведьмак в лес, ещё раз все свои действия продумывая: сейчас решил просто приблизиться да глянуть, есть ли там озеро, а то в прошлый раз туман плотной пеленой покрывал поверхность. Может, там просто болото топкое, вот и пропадают люди в нём, хотя и это не доказано.
Во-вторых, решил посмотреть действует ли кулон, потому приближался осторожно, наблюдая за своим состоянием. Прошёл поляну, на которой его заяц-беляк напугал, да к кустам можжевеловым приблизился. Потёр кулон, словно от этого зависит что. Зова не было. Посмотрел вниз, ожидая, может, зайца-спасителя вновь узреет. Только не было никого поблизости, лишь деревья перешёптывались, тихо шурша листьями: особый у них разговор, предупреждающий. Такое чувство у Вани было, что шепчут ему дубы вековые не ходить дальше, остановиться, а лучше всего домой бежать. Но не из пугливых Ваня – рукою твёрдой за ветви плетистые взялся да раздвинул в стороны. Туман сизым ковром укрывал лес за кустами, стекал по камню плоскому, что манил в прошлый раз присесть да в воду руку запустить. Зова по-прежнему не было. Тишина вокруг. Мёртвая тишина, пугающая. Холодком спину юноше обдало: жутко Ване стало. Хоть и ведьмак он, но с существами окромя людей не встречался ранее. Хотя, говаривали, что в стародавние времена и другие обитатели в лесу жили: лешии, боровики, лесавки, да водяные в прудах водились. А сейчас то ли вымерли все, то ли сказка всё это для юных ведьмаков, которые знания в школу получать из разных городков приехали.
Приблизился Ваня к камню. Осмотрелся. Туман, словно живой – шевелится тихонько, заползает под кусты, что озеро непроходимой стеной окружают, по листьям скользит да к ногам Ваниным подбирается. Отошёл Ваня на шаг, стряхивая марь, и вновь кулон потрогал – нагрелся слегка. «Значит, действует», – подумал юноша и шаг к камню сделал. Наклонился, рукой его потрогал – мало ли, примерещился. Присел Ваня на него, да на туман, что озеро покрывает, смотрит, наблюдает за ним, ожидая чего-то. Тихий всплеск раздался, и колыхнулся туман, разошлись края его словно вата, да кусочек водицы тёмной показался.
– Мужчина... —донёс ветер тихое слово с озера.
Поверхность воды неподвижной осталась, лишь туман шевельнулся, словно живой.
– Юноша. – повторил женский голосок, словно колокольчик разлился над туманом, ушей Ваниных касаясь, да приводя юношу в восторг от красоты его звучания.
Вскочил Ваня с камня: сердце в груди набатом стучит – есть кто-то на озере! Неужели прав оказался Никодим, и в озере этом русалки обитают? Попятился назад к кустам спасительным, но в последний момент остановился, расправил плечи – раз не действуют чары призывные, да не хочется в воду ступить, значит, и бежать не стоит – нет опасности. Да и слабость свою показывать не хотел неведомо кому.
– Кто здесь? – сглотнул слюну вязкую, но героически устоял от побега.
– Ха, смешной, – ухмыльнулся ветерок, что неожиданно женским голосом молвил, и следом смех разлился над озером, словно колокольчик зазвенел.
– Кто здесь?! – закричал Иван и вновь шаг назад сделал, за кулон, словно за спасителя, хватаясь.
Туман заволновался, расступаясь в стороны, всё более оголяя поверхность озёрную, будто напугался крика Ваниного. Вода заколыхалась, и над ней хвост рыбий, чешуйчатый, появился. Взмахнул в воздухе да со всплеском звонким в воду обратно спрятался.
– А-а-а-а-а! – закричал Ваня да бросился бежать в сторону дома. Кусты кожу на руках царапали, когда ведьмак их споро руками раздвигал, но не до того ему было.
«Они существуют!» – билась мысль в голове, стуча молоточком противным в висках. И ежели в прошлый раз он ещё раздумывал, лишь допуская их существование, то сейчас все сомнения разом отпали – живут в водице русалки.
Тихого смеха, пролетевшего над озером да нырнувшего обратно в туман, что вновь единым ковром водную гладь устилал, Ваня не услышал – спешил быстрее убраться восвояси.
Как бежал, Ваня не помнил. Мысль назойливая о нечисти озёрной билась в голове. Думал Ваня кому весточку посылать, чтоб избавить деревню от русалок. Пока добежал – всё решил.
Забежал в дом да за бумагу схватился, взял чернила и корявым почерком стал писать в школу ведическую призыв о помощи, заключающейся в «срочном направлении в деревню Амировка хоть кого, лишь бы избавить от...». Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Тут рука дрогнула, и вспомнил Ваня про ожерелье заветное, что. вероятно, на дне лежит. Отложил в сторону и бумагу, и перо, да свечу затушил, которой сургучовую печать с вороном на оттиске ставить хотел.
«Надо обдумать», – решил и к полке с книгами пошёл. День провёл за чтением да изучением, пока очередной посетитель не явился.
Пришёл гость вечером и снадобье для привлечения девы молодой настойчиво, прямо с порога, попросил.
Ваня поначалу отрешённо смотрел на высокого юношу, что входя в дом, преклонил огненно-рыжую голову. Стоит посреди комнаты мужик молодой и просит настойчиво:
– Дайте что-нибудь! Не любит больше! – басом гремит по небольшой горнице ведьмовской.
– Кто кого не любит? – пришёл в себя Ваня, мысли об ожерелье заветном в дальний уголок в мозгу спрятал.
– Злата меня разлюбила!
– А, – почесал голову Ваня, понимая, кто перед ним стоит, – ты, стало быть, жених. Бывший.
– Что значит «бывший»?! – взревел детина рыжая да Ваню за грудки взял, да как потряс.
– Наговор наведу, из отхожего места сутки не выйдешь, – спокойно произнёс Ваня, да значимо так, что пришлый ведьмака отпустил да тяжело на лавку присел. Ровно на ту, на которой несколько дней назад Злата его сидела и рыдала слезами хрустальными.
– Стало быть, бросила меня... другого нашла. – тихо начал шептать, по коленям от нервов себя хлопая и раскачиваясь из стороны в сторону, – выгнала меня...
– Так правильно сделала, что выгнала тебя, дурака, – проговорил Ваня да к сундуку пошёл. Нет, не за снадобьем, а чтобы видимость действия создать – может, поймёт гость, что занят ведьмак, да дом покинет. Мягкий наш Ваня – не может выгнать просителя.
– Почему правильно? – рыжий поднял на него взгляд. На «дурака» от незнакомого человека не обиделся.
– Так ты же её бросил, стоило ей рябью покрыться. Сбежал, пятками сверкая. – зло процедил Иван. Жаль ему Злату было: сирота, дочка старосты соперницей посчитала да сглаз навела, жених сбежал – бедная девушка.
– Я же отправился снадобье искать! – вскочил вновь. Кровь молодецкая, горячая в сыне кузнеца течёт. – Несколько деревень объехал, пока нашёл того, кто согласился изготовить нужное, вроде что-то редкое надобно было для зелья.
– Ну да, коготь зверя, которого поймать тяжело, – кивнул Ваня. Его он купил у ведьмы городской. Воспоминания ведьмочки, что взглядом ласкала да голосом чарующим обволакивала, утянули Ваню, но лишь на мгновения: вырвал из грёз гость незваный.
– Эй, ведьмак! Слышь меня? – пробасил над ухом.
– Да. – потряс головой, воспоминания ненужные изгоняя. – А ей ты сказал о том, что искать исцеление поехал?
– Златке-то? – поскрёб ногтем подбородок, рыжей щетиной покрытый.
– Угу, – кивнул Ваня.
– Н-нет, – глаза округлил, на ведьмака смотрит, – Вот я дура-а-ак, – принялся корить себя, – она же подумала, что бросил её, убёг.
– Ну да, пришла ко мне помощи просить – ни денег, ни поддержки. Помог я. зелье изготовил, – важно грудь вперёд выставил ведьмак, значимость свою демонстрируя. Пусть знают в деревне, что не просто так живёт он на опушке, а знания по назначению применяет.
– Как же благодарить-то тебя? – встал гость, что имени своего так и не назвал, да раскинув руки в сторону, пошёл обнимать Ваню.
– Так... – помедлил с ответом ведьмак, размышляя да подальше от гостя отходя. Решил рискнуть и цену назвать, раз спрашивают, – снадобье то, что у другого ведьмака для Златы купил, отдай мне – тебе же не нужно боле.
– Да забирай! – на радостях воскликнул да пузырёк из кармана вытащил.
Флакончик зелья дорогого на полку к другим снадобьям Ваня поставил да радуется, что спорится дело у него в деревне этой – знать, удача в руки идёт, знать, и с ожерельем всё получится.
– Что же, пойдём, – решил помочь Ваня бедолаге и с ним отправиться к Злате, – Как звать-то тебя, жених непутёвый?
– Кузьмой батька назвал.
– Что же, Кузьма, показывай дорогу, как к суженой твоей добраться.
Покосившийся домик на другом конце деревни зиял кое-где чёрными провалами окон. В крыше дыра, стены снаружи не побелены и потемнели от дождей да морозов лютых, что по зиме в деревню, словно в родной дом приходят, да так, что лишний раз нос на улицу не высунешь – вдруг отмёрзнет. Пожалел опять Ваня сироту Злату – как же она зимой в доме таком ночует? В двух оконцах, тех. что целыми были во всём, когда-то большом, добротном доме, еле светился огонёк свечи. Он весело плясал по стеклу, двигаясь в такт движению воздуха, что создавала девушка, ходящая взад-вперёд по дому.
– Что же ты, жених, дом не починил невесте-то? – укоризненно посмотрел на Кузьму ведьмак.
– Дык, я как-то не думал... я как увидал её, сразу решил, что женюсь и к себе заберу.
– Что значит, «как увидал»? Ты неместный что ль.
– Нет, мы с батькой недавно перебрались в эту деревню. Тяжко в старой избе папке было: мама умерла, он страдал, работать не мог, вот и решили уехать дальше от места гибели её.
– Что случилось с ней?
– Так, по весне речку по льду переходила, а он треснул, маманька и утопла, – всхлипнул детина.
Ваня на него посмотрел удивлённо, да ауру незаметно проверил: вдруг на семье тоже кара несчастий лежит. Ничего не обнаружил.
Кузьма снова шмыгнул носом:
– Я тоже скучаю по ней. А папка корит себя, что встречать не пошёл её, может, увидал бы да вытащил.
Иван с Кузьмой стояли под окнами и наблюдали, как девица по дому хлопочет: подметает. Помолчал Кузьма с минуту, словно с мыслями собираясь, да продолжил:
– Я же как увидел очи её зелёные, пропал. Батька сразу добро дал на свадьбу. Я и решил не тянуть, идти к ней свататься. Мы же не знаем никого в деревне, вот и подумал, что старосту надобно привлечь к этому делу. Злата же сирота. Вот я к нему пришёл с просьбой выступить сватом, а там Фрося глазками хлопает да косу теребит. Я посмотрел на это и озвучил, что Злату люблю. Знаю я таких как Фрося... Она ко мне ещё на празднике весны подходила, но не люба мне она. Вот Фрося и поняла, что не к ней свататься иду, да дверью хлопнула, убежала в комнату. На утро сватовство назначено было. Мы к дому пришли, а Златка рыдает в голос. Как вошли к ней, опешили: стоит, платком замоталась, никому лицо не показывает. Зеркальце разбитое на полу лежит, острыми осколками пятки режет Златке, ревущей горючими слезами. Я к ней кинулся, а она отталкивает, – провалился в воспоминания Кузьма. Горечь в голосе, да жалость к девушке, – Староста к тому моменту вышел, предоставив нам время разобраться. Я к Злате руки тяну, а она отталкивает и рыдает, тихонько подвывая. Я схватил в охапку да платок размотал. Как увидел, решил время попусту не тратить, отправиться на поиски зелья. Знал я, что в соседней деревне ведьмак живёт, вот к нему первым делом и поехал. Кабы я знал, что ты пожалуешь в деревню, разве бросил бы?
Услышав шум, Злата к окну подошла да к стеклу прохладному лбом прислонившись, решила посмотреть, кто под окнами топчется. Увидела, охнула, и через секунду на пороге появилась.
– Что же вы, Иван, не проходите? – всплеснула руками, ведьмака завидев. Кузьму проигнорировала.
– Злат. – позвал Кузьма ласково любимую. Девушка демонстративно отвернулась, нос повыше задрала, да стоит передник теребит, нервничает.
– Злат, пусти его, поговорить вам надобно, – попросил Иван девицу. Посмотрел на неё строго, та и согласилась.
– Ладно, так и быть, проходи, – кивнула, лица к Кузьме не поворачивая, в дом пошла.
В небольшой горнице, что служила и кухней, и спальней, было чисто и уютно. Тут и там стояли вазы с полевыми цветами, да лежали рушники собственноручно расшитые.
Прошла Златка в комнату да лицом к гостям повернулась. Охнул Иван от милоты такой: кожа белая, на щеках румянец естественный, стеснительный, губы коралловые, глаза зелёные, словно омуты. Засмотрелся Иван на девицу, в себя пришел лишь когда скрежетания зубов за спиной услышал. Оглянулся: Кузьма смотрит на него да кулаки сжимает. Ваня понял, что приревновал Кузьма к нему Злату.
– Что ж, Злата, выслушай ты Кузьму. А я на улице обожду. – решил подождать за дверью, пока влюблённые поговорят – мало ли что разъяснить потребуется.
Тихий ровный говор Кузьмы сменился тоненьким всхлипом Златы, и отблеск свечи кинул на окно тень обнимающейся пары. Улыбнулся ведьмак да домой пошёл – теперь влюблённые сами разберутся.
Не прошло и четверти часа, как в избу Ивана влетел запыхавшийся Кузьма.
«Нет, ну никакого трепета у местных перед силой ведьмовской, – зло подумал Ваня. – Совсем не боятся, как к знакомому в дом заходят».
– Ты это... – наклонился Кузьма, руки в колени упёр, дышит тяжело – бежал, видно, – чё ушёл-то?
– Так вы и сами теперь разберётесь, я вам зачем? – отложил книгу с рисунком ожерелья на полку. Не удастся, видимо, ему дочитать.
– Мы тебя пригласить хотим в качестве гостя почётного на торжество.
– Не боитесь кары небесной, ежели на вашей свадьбе будет ведьмак гостем почётным?
Замолчал Кузьма раздумывая.
– Вот. Иди, Кузьма. – кивнул на дверь, намекая, что гость задержался – ходят тут, мешают ему вещами важными заниматься.
Дверь за гостем закрылась, а Иван вновь за книгу взялся. Никаких записей не нашёл более, лишь то, что уже было ему известно.
«Что ж, завтра снова пойду на озеро», – решил Иван, ожерелье на картинке пальцем поглаживая. Раз зов не действует, надо попытать счастья. Стыдно было Ване, что струсил в прошлый раз да убежал. Теперь точно пойдёт и узнает, есть ли это ожерелье.
– Странно, раз ожерелье то для ведьмаков, почему вещичка женская? Про то, что оно и для ведьм предназначено, слов не было. Не пристало мужику бабские побрякушки носить, – говорил вслух Ваня, размышляя.
– А, ладно, – махнул рукой, – в мешочке носить буду или в суме.
Решал Ваня как носить будет ожерелье, которое в руки ему ещё не попало.
Вновь поляна перед Иваном, да стена кустов, своими сплётшимися ветвями озеро заветное от глаз чужих закрывающих. Подошёл Иван, кулон проверил да ветви решительно в стороны развёл.
Затянутое туманом озеро вновь встретило неестественной тишиной. Казалось, сегодня даже марь серая не двигается – словно замерло время тут.
– Снова идёт, – голос, подобный всплеску воды, прозвучал слева от юноши.
– Идёт, идёт, – эхом отозвалось справа.
– Опять пришёл, – зашептались со всех сторон голоса невидимых пока обитательниц озера.
«Да тут не одна русалка», – подумал Ваня. Изо всех сил держался ведьмак, чтоб не убежать прямо сейчас. Страшно ему, стоял едва дышал, по сторонам озирался, но твёрдо ждал что будет дальше.
Перешёптывания прекратились, туман, окутывающий озеро дымчатым покрывалом, рассеялся, и из воды вынырнули головки обладательниц голосов: любопытные, очаровательные. Лица милые, с лишь слегка бледноватой кожей. Ясные очи насыщенного синего цвета, смотрят с любопытством. Губки бледно-розовые шепчут слова какие-то. а Ваня не понимает, да и не слушает – красоту неземную рассматривает. Прекрасные тела русалок были скрыты тёмными водами озера, а туман, приоткрывший завесу тайны, обрамлял заводь, в которой девы появились, словно облако мягкое. Длинные волосы цвета морской воды облепили плечи и груди обольстительниц. Очаровательные девушки, не стесняясь Вани, по очереди всплывали над поверхностью, демонстрируя налитые сочные груди и стройную талию, словно показывая себя во всей красе. Лишь рыбий чешуйчатый хвост, то и дело появляющийся над водой, напоминал ведьмаку, что перед ним нечисть водная.
