Текст книги "Тетрадь смерти: Другая Тетрадь: Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б. (ЛП)"

Автор книги: Нисио Исином

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Death Note: Another Note, the Los Angeles BB Murder Cases

Свершилось?? Наконец нашла Another Note в приличном переводе и без всяких сокращений. Ну это на первый взгляд, всё всплывёт или не всплывёт при прочтении. Читаем и благодарим WermoongRey, кто бы он ни был, за перевод))

Another Note Автор: Исином Нисио

Третье оказалось проблематичным. Пока все не было кончено, я оставался обращен в пустоту, в отсутствующий взгляд. Представьте себе, я был лишь парой глаз, прикрытых плотью для маскировки. В таком состоянии было глупо ждать от меня ответственности или какой-либо человечной реакции.

Киоси Касаи, «Прощай, ангел»

Страница 00

How To Use It

Собираясь на третье убийство, Бейонд Бесдэй задумывал эксперимент. Если точнее, намеревался посмотреть, может ли человеческое существо умереть от внутреннего кровотечения притом, что ни один орган не поврежден. Для этого он вколол жертве наркотик, и, связав бессознательное тело, принялся наносить выверенные удары по его левой руке. Бейонд Бесдэй надеялся не повреждая кожу вызвать летальное внутреннее кровотечение, но, к сожалению, потерпел фиаско. Кровь собиралась в конечности, уже окрасив руку в глубокий багрово-фиолетовый цвет, но жертва все дышала, сотрясаясь в конвульсиях и только. Он был уверен, что такого обескровливания будет более чем достаточно, но, видимо, недорассчитал. Как все больше убеждался Бейонд, подобный метод убийства на шкале интересности располагался довольно низко, и получился не более чем занимательным экспериментом. В принципе, успех или провал не играли для него большой роли, так что Бейонд Бесдэй просто пожал плечами и вытащил нож…

Нет. Нет, нет, нет, нет.

Ни манера, ни стиль. Я ни за что не выдержу такой тон до конца. Чем больше усилий приложу, тем быстрее наскучу сам себе, и тем неохотнее буду продолжать писать. Использование слов Холдена Колфилда, одного из исторически самых известных литературных трепачей, для детализирования того, что Бейонд Бесдэй думал и что делал, не подойдет, даже если я со своей стороны испытываю к первому огромную симпатию. Подробные описания фарсов Бесдэя в выграненных предложениях никоим образом не поднимут ценности моих записей. Это не отчет, и не роман тем более. Даже если они и примут одну из этих форм, это не значит, что я остался доволен. Ненавижу затасканные фразы, но, полагаю, к тому времени, как кто-то увидит эти слова, я уже не буду продолжать коптить небо.

Вряд ли нужно напоминать читателю об эпохальной битве между величайшим детективом современности, L, и Кирой, этим бредовым убийцей. Орудие убийства было несколько более оригинально, чем, к примеру, гильотина, но все, что Кира из себя представлял, это очередная власть террора и жалкий инфантильный склад ума. Оглядываясь назад, я могу предполагать, что боги победы улыбнулись Кире лишь к собственному горькому удивлению. Возможно, эти самые боги на деле хотели мира кровососов, стоящего на предательствах и клевете. Возможно, весь этот спектакль имел место только для того, чтобы научить нас разнице между богами смерти и богами вообще. Кто знает? Лично я не собираюсь больше терять время на размышления о самых темных событиях в моей памяти.

К черту Киру.

Кто имеет значение, так это L.

L.

Величайший сыщик века. Если принять во внимание его невероятные умственные способности, L умер неподобающей и несвоевременной смертью. Он раскрыл около трех с половиной тысяч сложнейших преступлений – это только общеизвестных – и отправил по тюрьмам втрое большее количество дегенератов. Он ворочал необыкновенными силами, он был способен поднять любое сыскное бюро по всему миру и срывал всеобщие овации за свои достижения. И за все это время ни разу не показал своего лица. Я хочу передать его слова максимально точно. И я хочу, чтобы кто-нибудь нашел их. Вроде кого-нибудь, кому выпал шанс пройти по его стопам. Как бы то ни было, я не могу унаследовать ему, но оставлю за собой несколько страниц.

Итак, то, что вы читаете, – мои воспоминания об L. Это предсмертная записка, причем не моя, причем не адресованная всему миру. Первым это, скорее всего, найдет большеголовая ошибка природы по кличке Ниа. В таком случае я не стану говорить ему не рвать или не палить эти страницы. Если ему окажется неприятно, что я знаю об L такие вещи, которых он не знает – замечательно. Существует также вероятность, что их прочитает Кира, и, я надеюсь, так и будет. Если они дадут понять убийце, который как дерьмо в проруби до сих пор болтается на плаву только за счет читерской убивающей тетрадки, что он в любых иных обстоятельствах был бы просто грязью под подошвами L, тогда они свою функцию выполнят.

Я один из горстки людей, которые когда-либо виделись с L, как с L. Когда и как произошла эта встреча… это самое дорогое из моих воспоминаний, которое я не буду описывать здесь, но в тот раз L доверил мне истории трех своих подвигов, и эпизод с Бейондом Бесдеем как раз один из них. Если я, отбросив обиняки, просто назову его Делом Лос-анджелесских Серийных Убийств "ББ", думаю, многие из вас вспомнят, что слышали о таком. Само собой, никогда не предавалось огласке самое непосредственное отношение к происшедшему L и, что еще важнее, Дома Вамми, где я и воспитывался до пятнадцати лет, но в действительности дело обстояло именно так. L из принципа не брался за расследование, пока на кону не оказывалось больше десяти жизней или миллиона долларов, так что именно эта связь и послужила настоящей причиной того, что он запоздало, но с энтузиазмом бросился в распутывание столь незначительного дела со всего тремя или четырьмя трупами. Ниже я все объясню, но по кое-какой причине Дело Лос-анджелесских Убийств "ББ" является знаковым событием для L, для меня и даже Киры. Это веха для всех нас.

Почему?

Потому что именно здесь L впервые назвался Рюдзаки.

Так что давайте опустим все эти утомительные рассусоливания того, что там Бейонд Бесдэй подумал, пропустим третью жертву, поскольку я заинтересован в главном, и пойдем дальше, оставив первое и второе убийства без подробного описания, переводя стрелки часов на утро следующего дня, на тот блестящий момент, когда величайший детектив современности, L, впервые вошел в игру. Да, совсем забыл. В случае, если эту тетрадь открыл кто-то кроме голована Ниа или маньяка, заблуждающегося насчет собственной значимости, я должен хотя бы ради соблюдения некоторых приличий представиться здесь, в конце пролога. Я ваш летописец, навигатор и рассказчик. Вряд ли у кого-то кроме этих двоих моя личность вызовет интерес, но перед вами лауреат второго места Старого Света, лучший закулисный техник, сдохший, как пес, Михаэль Кель. Однажды я назвался Мелло и с тех пор отзывался на это имя, но было это очень давно.

Хорошие воспоминания. И кошмары.

Страница 02

Рюдзаки

В кругу частных сыщиков L не жаловали. Завистники называли его раком-отшельником или компьютерной легавой, но ни одно из прозвищ не соответствовало истине. По крайней мере, полностью. Мисора Наоми тоже склонялась к мысли о нем, как о «детективе в кресле», но на деле L был совершенно противоположной, очень активной и агрессивной личностью. Несмотря на то, что социальная жизнь не представляла для него никакого интереса, он был не из тех сыщиков, которые запираются в темной комнате, опускают шторы и отказываются выходить. Сейчас ни для кого не секрет, что трое величайших послевоенных сыщиков – L, Эральд Коил и Денёв – были одним человеком. Конечно, кто бы ни читал мои записи, он должен это знать… хотя он может пребывать в неведении, что L развязал войну с настоящими Эральдом Коилом и Денёвом, и одержал победу. Захватив в качестве трофеев их имена. Детали той войны детективов я оставлю для другого случая, но кроме названных имен L оперировал и множеством иных псевдонимов. Я понятия не имею, сколькими, но число было по меньшей мере трехзначным. Причем многие из них действительно вращались в толпе. Как, должно быть, знает читатель, он предстал перед Кирой под именем Рюдзаки или Рюуги Хидеки. Конечно, Мисора Наоми не могла этого знать, но, по-моему, имя L было для него просто одним из многих. Он никогда не был связан с этой личностью. Он никогда не думал о себе, как об L, это был просто известнейший и влиятельнейший из его псевдонимов. Это имя имело применения, но таинственности ему недоставало. У L было настоящее имя, которого никто не знал и не узнает никогда, но то имя, известное ему одному, никогда не служило его идентификатором. Я иногда думаю, знал ли сам L, какое имя было записано в Тетрадь Смерти, какое имя его убило.

Если бы я знал.

Но вернемся к делу о Лос-анджелесских Серийных Убийствах "ББ".

– Рюдзаки, – уточнила Мисора, разглядывая полученную черную визитку, даже не пытаясь скрыть подозрительность. – Рюдзаки Рю, верно?

– Да. Рюдзаки Рю, – повторил человек все так же невозмутимо. Он грыз ноготь большого пальца, тараща на нее огромные глаза.

Они переместились из спальни в гостиную Белива Брайдсмэйда и сейчас сидели друг напротив друга на дорогих диванах. Рюдзаки, сев, поджал колени к груди и обхватил их руками. Мисоре эта поза показалась детской, но, поскольку Рюдзаки уже был далеко не маленьким, в его исполнении она смотрелась жутковато. Мисора ничего не отпустила по этому поводу только потому, что сама уже немного слишком выросла. Чтобы избежать неловкой паузы, Мисора снова опустила глаза на карточку: "Рюдзаки Рю, детектив".

– Если верить визитке, вы детектив?

– Да, так есть.

– В смысле… частный детектив?

– Нет, это определение верно не полностью. Мне кажется, слово "частный" отдает нездоровым эгоизмом… можно сказать, что я нечастный детектив, просто представитель вида.

– Ясно…

Иными словами, лицензии у него не было.

Если бы у нее была ручка, Мисора бы надписала визитку: "дебил", – но никаких письменных принадлежностей в пределах досягаемости, к сожалению, не оказалось, так что она просто отложила ее на стол подальше от себя, как нечистую.

– Итак, Рюдзаки… позвольте мне снова спросить, что конкретно вы там делали?

– То же, что и вы. Расследовал, – ответил тот, ни на йоту не меняя тона.

Его глаза в черных пятнах теней никогда не моргали. Довольно неуютно.

– Меня наняли родители владельца дома, мистера Брайдсмэйда, и в данный момент я веду расследование убийств. Мне показалось, вы здесь примерно по тому же делу, Мисора.

К этому моменту Мисоре уже было все равно, кто Рюдзаки такой, частный детектив или нечастный, ей от него ничего не нужно. Единственной загвоздкой оставался вопрос, сколько он успел подслушать из-под кровати… что в худшем случае могло угробить ее будущую карьеру. Если какая-нибудь информация о загадочном L будет предана гласности из-за нее, Мисоре придется сделать гораздо, гораздо больше, чем просто поджать хвост. Она между делом прощупала предмет, но тип заявил, слышно из-под кровати было плохо, и он не смог ничего разобрать, однако что-то ей не особо в это верилось.

– Да… я тоже детектив, – сказала Мисора, не видя иного выхода. Если бы не увольнение, можно было бы назваться агентом ФБР, но, поскольку все сошлось так, как сошлось, рисковать не стоило. Что если он попросит ее значок? Нет, безопасней солгать: в конце концов, оставалась стойкая вероятность того, что он тоже врет. Так что виноватой она себя не чувствовала ни грамма.

– Я не могу сказать вам, на кого работаю, но меня просили провести секретное расследование. Выяснить, кто убил Белива Брайдсмэйда, Квортер Квин и Бэкьярд Боттомслэш…

– Правда? Тогда можно объединиться! – немедленно предложил Рюдзаки.

Наглость такого уровня даже как-то в тонус приводила.

– Так вот, Рюдзаки. Нашли вы под кроватью что-нибудь полезное? Я думаю, вы искали что-то, оброненное убийцей, но…

– Не, ничего подобного. Я услышал, как кто-то вошел в дом, и решил спрятаться и отследить ситуацию. Вскоре стало ясно, что вы персонаж не опасный, так что я вылез.

– Персонаж не опасный?

– Ну да. Например, сам убийца, вернувшийся что-то забрать. Какая была бы удача! Но, видимо, мои надежды оказались напрасны.

Врет.

Она просто чуяла ложь.

Теперь Мисора практически на все сто убедилась, что он залез под кровать, чтобы послушать ее разговор с L. В любой другой ситуации это могло бы быть просто паранойей, но этот Рюдзаки явно тот еще фрукт.

Не было в нем ничего, что не было бы подозрительно.

– Ну, мне, по крайней мере, посчастливилось встретить вас вместо маньяка, так что в конечном счете я не прогорел. Это не роман и не комиксы, так что нет резона товарищам-детективам друг друга избегать. Что скажете, Мисора? Согласитесь на обмен информацией?

– Нет. Спасибо за предложение, но я должна отказаться. Хранение секретов входит в мои обязанности, – ответила Мисора. L предоставил ей все, что удалось собрать по делу, непохоже было, что она не сможет прожить без информации всяких нечастных дилетантов. И она, разумеется, делиться с ними не собиралась. – Уверена, у вас тоже есть свои секреты.

– Нету.

– Конечно есть. Вы же детектив.

– А? Тогда есть.

Гибко.

Нашему подлецу все к лицу.

– Но мне казалось, расследование этого дела должно стать исключением… очень хорошо, Мисора. Как насчет такого: я делюсь с вами всем, что знаю, в обмен на просто так.

– Э..? Эм, я, вероятно, не смогу…

– Пожалста. По большому счету без разницы, кто раскроет дело – вы или я. Мои заказчики хотят видеть его раскрытым и точка. Если ваш ум острее моего, тогда все вам рассказать может быть более эффективно.

Все это, конечно, очень мило, но вряд ли он действительно так думал, так что подозрения Мисоры отточились до крайности. Чего он добивается? Всего несколько минут назад он наскоро стряпал лапшу о том, что она может оказаться возвратившимся преступником, однако эта версия, видимо, подходила самому залезшему под кровать парню куда лучше, чем ей.

– Вы можете решить, давать или нет информацию взамен. Итак, для начала вот это, – сказал Рюдзаки, вытаскивая из кармана джинсов сложенный листок. Он протянул его Мисоре, не потрудившись развернуть. Мисора приняла его и, конечно, сама развернула… кроссворд. Сетка и вопросы мелким шрифтом. Мисора догадывалась, что это был за кроссворд.

– Это…

– А? Вы знали?

– Нет… не конкретно, – запнулась она, не уверенная, как реагировать. Было очевидно, что именно такой кроссворд пришел в ЛАОП двадцать второго июля, но L сказал, что оригинал выбросили. Значит, это копия? Как этот парень… каким образом Рюдзаки мог шастать с ним в кармане? Пока Мисора лихорадочно соображала, Рюдзаки оценивающе разглядывал ее. Как бы изучая ее способности по реакции…

– Позвольте объяснить. В прошлом месяце, двадцать второго июля, неизвестный отправил этот кроссворд в Лос-анджелесское отделение полиции. Никто не смог разгадать его, но если бы разгадал, получил бы адрес этого дома. Это, предположительно, было чем-то вроде предупреждения от убийцы для полиции и общества. Объявление войны, можно сказать.

– Ясно. И все таки…

Несмотря на все сказанное L, Мисора все же до поры не расценивала кроссворды, как что-то серьезное, но теперь, своими глазами увидев задания, она осознала всю их сложность. Ключи выглядели так безнадежно, что большинство сдалось бы и не пытаясь ответить хотя бы на один. Но парень напротив сам заполнил всю сетку?

– Вы уверены, что ответ – этот адрес?

– Да. Можете оставить его и решить заново на досуге, если сомневаетесь во мне. Как бы то ни было, преступники, шлющие предупреждения, как правило, просто ищут внимания. И Вара Нинге, и запертые комнаты подходят под этот портрет. Так что есть хорошие шансы на новые сообщения… или чего-нибудь вроде них, оставленные на местах происшествия. Вы согласны, Мисора?

Те же выводы, что у L.

Да кто он такой?

Если бы он начал пересказывать заключения L и только, она бы просто расценила их, как подслушанные, но у него была копия кроссворда, который мог расколоть только кто-то вроде L… вопрос о личности Рюдзаки снова встал ребром.

– Извините, – сказал тот, опуская босые ноги на пол и, все так же сгорбившись, направляясь в сторону кухни, как бы ускользая, чтобы дать Мисоре собраться. Он деловито открыл холодильник и по-хозяйски извлек банку. Оставив дверцу открытой, Рюдзаки вернулся и снова сложился на софе. Банка оказалась банкой клубничного джема.

– Что за джем?

– А это мой. Я принес с собой и поставил туда, чтоб остыл. Пора бы подкрепиться.

– Подкрепиться?

В холодильнике погибшего две недели назад человека и не могло быть никакой еды, но подкрепиться? Мисора и сама любила джем, но она нигде не видела ни кусочка хлеба. И как только эта мысль пронеслась у нее в голове, Рюдзаки лязгнул крышкой, сунул руку внутрь, зачерпнул немного джема и принялся слизывать его с пальцев.

Мисора вытаращилась на него.

Лишившись дара речи.

– Ммм? В чем дело. Мисора?

– У в-вас странные манеры.

– Правда? Я так не думаю.

Рюдзаки отправил в рот следующую пригоршню.

– Когда я начинаю думать, мне всегда хочется сладкого. Если я хочу хорошо работать, джем просто необходим. Сахар полезен для мозга.

– Хф...

Мисора придерживалась мнения, что его мозги скорее нуждались во внимании специалиста, а не в сахаре, однако прямо сейчас у нее не хватило наглости это озвучить. Жестами он напоминал Винни-Пуха, но Рюдзаки не был ни желтым, ни милым, и вообще больше походил на оглоблю с запущенным сколиозом, чем на веселого мишку. Поглотив четыре пригоршни джема, он поднес банку к губам, наподобие кружки, и с хлюпом допил остатки. За какие-то секунды весь джем перекочевал в его желудок.

– Прошу прощения за задержку.

– А… нет, ничего страшного.

– У меня есть еще в холодильнике, хотите?

– Н-нет, спасибо…

Это не обед, а каторга. Она бы скорее умерла с голоду, чем своим согласием продлила его. Каждый фибр ее души выл об отторжении Рюдзаки. Полном. Собственное умение фальшиво улыбаться никогда не внушало Мисоре уверенности, однако улыбка, отправленная сейчас в его сторону, была потрясающе убедительна.

Люди могут улыбаться даже когда напуганы.

– Окей, – Рюдзаки, облизывая пальцы, будто не замечал ее реакции. – Ну, Мисора, пойдемте.

– Куда пойдемте? – выдавила Мисора, отчаянно подыскивая способ отказаться, если он удумает пожать ей руку.

– Как это куда, – сказал Рюдзаки. – Продолжать расследование.

На данный момент Мисора все еще могла контролировать свои действия. Она бы просто вышвырнула придурка из дома Брайдсмэйда, и это, могу сказать, стало бы наиболее эмоциональной из всех реакций на его компанию, однако, несмотря на очень, очень сильное стремление проявить эмоциональную реакцию, Мисора взяла себя в руки и великодушно позволила ему остаться. Более всего потому, что отпускать человека, подслушавшего разговор с L, было недопустимым риском, а ведь к тому добавлялась еще его подозрительность, типаж, зловещий в принципе, и прессовал все это кроссворд. Необходимо было приглядывать за ним, пока на предмет его личности не появится догадок получше. Разумеется, кто-нибудь, более сведущий в ситуации, кто-нибудь вроде меня может легко сказать, на что надеялся Рюдзаки, чего он добивался, но ожидать того же от Мисоры Наоми было бы слишком. В конце концов, спустя несколько лет после дела о Лос-анджелесских Серийных Убийствах "ББ", когда она была убита Кирой, Мисора все еще была убеждена, что никогда не встречалась с L лично, что только получала команды электронного голоса. Все, конечно, зависит от ваших взглядов, но миру могла бы быть оказана большая услуга. Если бы Кира знал, насколько прочно Мисора связана с L, он ни за что не убил бы ее так быстро. Жизнь L была бы продлена всего на несколько лет, но спасибо Мисоре и на этом… р-р, лучше не думать.

К делу.

Любой, читавший о приключениях Шерлока Холмса, припомнит яркие описания великого сыщика, нарезающего круги по комнате и разглядывающего вещи сквозь лупу. Эта картинка прочно ассоциируется со старыми детективными романами, однако сегодня подобного поведения в среде сыщиков не увидишь. И словосочетание "детективный роман" уже практически вышло из употребления, такие новеллы называют мистическими детективами или триллерами. Никому не нужен сыщик, действительно оперирующий дедуктивными методами, куда более эффектно, если он просто выплывает на правду. Процесс дедукции требует больших усилий, а настоящий гений. Как известно, в усилиях не нуждается. Со знаменитыми японскими комиксами для мальчиков та же история. Герои самых популярных сериалов всегда наделены сверхспособностями.

Так что, когда они вошли в спальню, а Рюдзаки рухнул на четвереньки и принялся рассекать по всей комнате (без увеличительного стекла, разумеется), Мисора была просто потрясена. Видимо, прятки под кроватью – не единственная причина поползать на четырех костях. Он выглядел настолько привыкшим к такому положению в пространстве, что, казалось, вот-вот заползет на стену и даст пару виражей по потолку.

– Чего вы ждете, Мисора? Присоединяйтесь!

Мисора так быстро замотала головой, что в глазах поплыло.

Ее женская гордость этого не допускала. Нет, человеческая. Присоединиться к нему значило навеки лишиться чего-то невообразимо важного.

– М-м? Стыд и срам, – донеслось от Рюдзаки, никогда, очевидно, не придававшего значения ничему из упомянутого. Он печально покачал головой и продолжил свои изыскания.

– Н-но Рюдзаки… я не думаю, что здесь можно что-то еще обнаружить. То есть, полиция уже довольно тщательно все обследовала…

– Но она проглядела кроссворд. Я совсем не удивлюсь, если она проглядела еще что-нибудь.

– Ну, с этой стороны… но этого слишком мало для работы. Хотелось бы иметь хоть какую-то подсказку, что именно искать. Комната слишком мала, просто кружить по ней толку нет. А дом слишком большой.

– Подсказку? – Рюдзаки завис посреди шага. Он медленно прикусил ноготь большого пальца, так осторожно, что жест даже показался признаком напряжения ума. Однако сам по себе он был настолько детским, что с тем же успехом делал из него совершенного идиота. Мисора все не могла решить, какое впечатление сильнее. – Что думаете, Мисора? Когда вы вошли, о чем подумали? Какие-нибудь идеи?

– Ну… да, но…

Были раны на груди жертвы. Она не была уверена, что стоит рассказывать о них Рюдзаки. Но ведь и другого пути действительно не оставалось… или дело, или Рюдзаки. Возможно, стоило бы проверить его по его же принципу, как когда он наблюдал ее реакцию на кроссворд. Если она правильно разыграет карты, получится точно выяснить, что он наподслушивал под кроватью.

– Ладно. Рюдзаки, больше в благодарность за давешнее, чем в рамках обмена информацией… взгляните на эту фотографию.

– Фотогра-афию? – с ненатуральным удивлением повторил тот. Можно было подумать, в жизни не слышал слова. Он двинулся к Мисоре… все еще на четырех костях и не беспокоясь о развороте.

Наконец, Рюдзаки все-таки изволил развернуться прямо перед ней. У детей такое без предупреждения обычно вызывает приступ рева..

– Снимок жертвы, – уточнила Мисора, протягивая ему крупный план.

Рюдзаки взял фото, важно кивая. Или устраивая сцену из важного кивания. Так что из реакции на проверку реакции она не смогла вывести решительно ничего.

– Хорошая работа, Мисора!

– Да?

– В новостях не упоминали про эти раны, что значит, что фотография из полицейских отчетов. Прямо удивительно, куда вы можете запустить руки. Вы точно не обычный детектив.

– …А как вы достали кроссворд, Рюдзаки?

– Хранение секретов – мой долг.

Атака была отбита играючи. Девушка мимоходом пожалела, что тогда не позволила ему продолжать утверждать, что у него нет секретов, не проучила его, не отходя от кассы.

Хотя и подозревала, что в конечном счете это бы роли не сыграло.

– А я не буду спрашивать, как вы достали фотографию, Мисора. Но какое это имеет отношение к вашей идее?

– Да, ну… Я подумала, что сообщение может быть оставлено на том, чего больше нет в комнате, но было на момент убийства. И самое очевидное, что было здесь, но пропало…

– Это жилец, Белив Брайдсмэйд. Умно.

– Если посмотреть на снимок под правильным углом… вам эти раны не кажутся похожими на буквы? Я думала, они и могут быть чем-то вроде…

– О? – проронил Рюдзаки, выдерживая идеальное положение снимка и дергая головой вокруг него. У него в шее кости были вообще? Гуттаперчевый мальчик. Мисора поборола желание отвести глаза. – Нет, не буквы…

– Нет? Должно быть, слишком всматривалась.

– Нет-нет, Мисора, я не отрицаю идею в целом, только часть. Это не буквы, а римские цифры.

А.

Точно, римские цифры. Которые она каждый день видела на часах и прочем. V и I, разумеется, и C, M, D, X и L… она должна была догадаться, когда увидела три I подряд. Не три "i", а III. Но за ними стояла еще L, так что она завела все на имя детектива и сама себя запутала.

– I это один, II – два, III – три, IV – четыре,V – пять, VI – шесть, VII –семь, VIII – восемь, IX – девять, X – десять, L –пятьдесят, C – сто, D – пятьсот, М – тысяча. Так что эти раны можно прочитать, как пятьдесят девять, тысяча четыреста двадцать три, сто пятьдесят девять, тринадцать, семь, пятьсот восемьдесят два, семьсот двадцать четыре, тысяча один, сорок, пятьдесят один и тридцать один, – Рюдзаки проговаривал сложные числа без секундной запинки. Римские цифры его конек или действительно так быстро соображает?

– Это просто фотография, так что я мог прочитать неверно, но восемьдесят процентов, что я прав.

"Процентов?"

– Как бы то ни было, это дела не меняет. Пока мы не выясним, что они должны означать, опасно заключать, что это непременно сообщение от убийцы. Вероятно, это просто способ сбить со следа.

– Извините, Рюдзаки, – сказала Мисора, пятясь.

– За что?

– Мне нужно поправить макияж.

Не дожидаясь ответа, она покинула комнату и вскарабкалась по лестнице, направляясь в туалет на втором этаже. Запершись изнутри, она достала телефон и, поколебавшись немного, позвонила L. По линии номер пять. Что-то коротко пищало, пока вызов перенаправлялся, и трубку, наконец, подняли.

– Что такое, Мисора Наоми?

Электронный голос.

Понизив тон и прикрыв рот ладонью, Мисора отозвалась:

– Мне нужно доложить.

– Продвижение в деле? Очень быстрая работа.

– Нет… ну, немного. Я, возможно, наткнулась на послание убийцы.

– Великолепно.

– Но его обнаружила не я. Как бы сказать… таинственный частный детектив…

Таинственный частный детектив.

Она едва не фыркнула сама себе.

– …всплыл.

– Ясно, – сказал голос и затих.

Повисла неловкая пауза. В конце концов, она сама приняла решение показать фотографию и проверить его. Когда L ничего не ответил, Мисора пустилась в объяснения, что Рюдзаки сказал о снимке. И у него была копия кроссворда. Этот момент вызвал реакцию со стороны L, но из-за искажений голоса она не смогла уловить ее характер.

– Что мне делать? Честно сказать, я думаю, выпускать его из виду опасно.

– Он крут?

– Нэ?

Вопрос L попал настолько не в тему, что тот был вынужден повторить его, чтобы добиться ответа от Мисоры, все еще не схватывающей, к чему он ведет.

– Нет, абсолютно нет, – честно сказала она.– Страшный и жалкий, и такой подозрительный, что не будь я отстранена, арестовала бы сразу, как только он попался мне на глаза. Если бы мы делили, кому на свете жить, а кому не стоит, я бы ни секунды не сомневалась, что он окажется в числе последних. Это такой ушлёпок, что я поражаюсь, как он до сих пор сам себя не убил.

Ответа не было.

К чему бы это?

– Мисора Наоми, ваши инструкции.

– Да?

– Я догадываюсь, что вы думаете о том же, о чем и я, но сейчас позвольте этому частному детективу делать, что ему нравится. Отчасти потому, что опасно выпускать его из поля зрения, но гораздо важнее наблюдение за его действиями. Я уверен, что открытие на фотографии принадлежит вам в гораздо большей степени, чем ему, но он определенно не обычный человек.

– Согласна.

– Он неподалеку?

– Нет, я одна. Я звоню из ванной наверху, в задней части дома, до спальни далеко.

– Возвращайтесь на место. Я прослежу за ним и попытаюсь выяснить, нанимали ли родители Брайдсмэйда детектива по имени Рюдзаки.

– Идет.

– В следующий раз можете воспользоваться этой же линией, – и он повесил.

Мисора захлопнула телефон.

Нужно было возвращаться быстрее, чтобы он ничего не заподозрил, однако отсутствие сильно затянулось, думала Мисора, покидая ванную.

Рюдзаки стоял под дверью.

– И-ик!

– Мисора, вы там были?

Он был не на четвереньках, но Мисора все равно нервно сглотнула. Долго он тут торчит?

– После вашего ухода я обнаружил кое-что интересное и не мог ждать. Так что пошел вас встречать. Вы всё?

– Д-да…

– Сюда.

Все так же скрюченный, он повернулся к лестнице. Мисора, все так же в легкой трясучке, последовала за ним. Он подслушивал через дверь? Вопрос не давал покоя. Нашел кое-что интересное? Это мог быть просто оборот… она говорила очень тихо, он не мог услышать, но, даже если так, именно этим и пытался заниматься. Более чем наверняка.

– А, Мисора, – выдал Рюдзаки, не оборачиваясь. – Почему я не слышал звука смыва перед тем, как вы вышли?

– Довольно невежливо спрашивать девушку о таких вещах, Рюдзаки, – нашлась Мисора, коря себя за ошибку. Рюдзаки не подумал смутиться.

– Правда? Никогда бы не подумал… если вы забыли смыть, еще не поздно. Вы еще можете вернуться. Оба пола равны в вопросах гигиены.

Что за мерзость.

В каждом слове.

– Я говорила по телефону. Просто рядовой созвон с моим клиентом. Но я не хотела, чтобы вы слышали.

– Вот как? Но тем не менее, с настоящего момента я рекомендую смывать. Это обеспечивает хорошую маскировку.

– Не сомневаюсь.

Спальня. Едва перешагнув порог, Рюдзаки снова опустился на карачки. Это выглядело скорее разновидностью религиозного обряда, чем дедуктивным методом, основанным на методе Шерлока Холмса.

– Вот здесь, – он через ковер потрусил к полкам.

Книжные полки Белива Брайдсмэйда с пятьюдесятью семью тесно составленными томами. Первое место, которое Мисора проверила после разговора с L.

– Вы сказали, вы нашли что-то новое?

– Да, кое-что новое. Нет, давайте без излишней скромности. Я открыл важный факт.

Его попытки казаться крутым раздражали. Она проигнорировала.

– Так вы говорите, вы нашли какую-то подсказку на полках?

– Посмотрите сюда, – сказал Рюдзаки, указывая на правую сторону второй снизу. Там стояло одиннадцать томов популярных японских комиксов "Акадзукин Чача".

– И что?

– Я люблю эту мангу.

– Правда?

– Правда.

А что она должна была ответить? Вопреки ее намерениям, интонация получилась слишком мягкой, однако плевать Рюдзаки хотел на ее намерения и внутреннюю борьбу, так что он продолжил:

– Вы же никки?

– Никки..? Мои родители оба японцы. Сейчас у меня американский паспорт, но до окончания старшей школы я жила в Японии…