Текст книги "Жена поневоле"

Автор книги: Нинель Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

15

У чугунных кружевных ворот дома Бурмистрова стояло несколько черных машин, мужчины в темных костюмах о чем-то спорили с охраной.

– Что там? – поинтересовалась Кира у Виктора.

– Кто-то приехал, а их не пускают.

– Это, наверно, ребята из «Панциря», – и узнав одного из спорящих, полезла из машины.

– Сначала я, – ровным тоном напомнил телохранитель, открывая дверь машины и загораживая собой «объект охранения» от людей.

Но Кира его не послушала – она уже наполовину вылезла из машины, что же ей теперь залезать обратно, подождать минутку, пока «бдительный страж» осмотрит окрестности и опять вылезать?! У нее болит нога, болят колени, руки, спина, голова, она устала и хочет спать…

Но Виктор ее не пожалел: положил руку на плечо и пригвоздил к сиденью. И держал так до тех пор, пока не оценил обстановку.

«– Отомстил, – подумала Кира и на телохранителя не обиделась – работа у него такая: отвечать за жизнь глупого непослушного «объекта охранения»».

Когда ее отпустили, Кира выбралась из машины, забрала с заднего сиденья пакет с остатками продуктов, сунула в пакет папку с документами и потащилась к дому. Дохромала до калитки и приказала охране открыть ворота и пропустить «гостей».

– Краснов Евгений! – позвала Кира и помахала рукой знакомому.

– Кира Дмитриевна, здравствуйте, – улыбаясь во все тридцать два зуба, подошел молодой плечистый парень, но увидев предупреждающий жест телохранителя, остановился.

Кира обернулась и поинтересовалась:

– Виктор, а вы меня до какого места охраняете: до дома, до участка или по времени?

– До участка…

Шагнув за калитку, Кира снова посмотрела на телохранителя.

– … если на участке никого нет.

– Понятно, – смирилась «новая хозяйка», – тогда пойдемте в дом.

Хромая, Кира плелась по дорожке, буквально волоча пакет с продуктами по траве. С разрешения Виктора, Краснов взял у Киры пакет с продуктами, а потом подхватив ее на руки быстро понес к дому.

«– Красота! – подумала Кира, держась за шею улыбающегося Краснова. – Меня, как народную артистку, буквально носят на руках!»

Поблагодарив Евгения, Кира познакомила его с Николаем и попросила их разобраться с охраной дома и участка, а когда мужчины вышли из дома, стала осторожно подниматься на второй этаж, таща за собой пакет с продуктами – вдруг ей ночью захочется перекусить, а по «телохранительским» правилам нельзя есть продукты, выпавшие из поля зрения телохранителя или оставленные без присмотра – лучше уж она дотащит их в кабинет и оставит под охраной Лариона – съестное он точно не выпустит из поля своего зрения…

Неслышно Виктор вошел в гостиную, сел в кресло, вытянул ноги и закрыл глаза… но сел так, чтобы были видны холл, дверь и лестница – профессионал, он и во сне остается профи.

В отличии от Станислава свою работу Виктор любил и считал интересной. В том «проколе», что недавно случилось с его «объектом охранения», он частично винил себя: по писаным и неписаным законам телохранители должны находиться с «объектом охранения» двадцать четыре часа в сутки (по сменно, конечно), только тогда можно говорить о личной безопасности «объекта охранения», но эти правила по настоянию клиента были нарушены (вряд ли кто-то захочет, чтобы в туалет его сопровождал посторонний человек и находился с ним в одной комнате во время сна) – телохранители охраняли «объект» только после выезда с участка, на участке и в доме «объект охранения» был полностью предоставлен сам себе. И вот что из этого вышло! Второго такого досадного промаха Виктор допустить не мог – поэтому ночи он проводил в доме в гостиной, вдвоем с Ларионом охраняя покой хозяйки.

А Кира доковыляв до кабинета, открыла дверь, «сняла» с поста Лариона, сказав волшебное слово «гуляй» и, войдя в кабинет и поставив пакет на письменный стол, повалилась на огромный кожаный диван, пристроив больную ногу на подлокотник. Повалилась и закрыла глаза…

Проснулась Кира от громкого собачьего лая и мужских голосов в коридоре. В комнате было сумрачно – вечер плавно перетекал в ночь.

С трудом поднявшись с дивана, Кира открыла дверь и зашикала на Лариона, Николая и Евгения.

– Тихо вы, наверно, все спят давно!

– Некому спать то – вы одна и спите в доме.

– В каком смысле одна? В доме что никого нет, кроме меня?

– Ну да, – Николай не мог взять в толк чем так удивлена «новая хозяйка». – Вячеслав Львович так распорядился.

– Понятно, – протянула Кира и подумала: – «Чтобы ему развлекаться с девицами не мешали».

– Кира Дмитриевна, вы в машине сумку оставили, – Евгений Краснов недовольно протянул лакированную сумочку, – там телефон разрывается. Я говорю Николаю, что надо отнести, а он против…

– Конечно против, человек спит, да и Вячеславу Львовичу не понравиться, что его жене ночью посторонние мужчины названивают.

– Пал Палыч не посторонний. Он даже очень близкий…

– Ну, вы еще подеритесь! Детский сад, штаны на лямках!

Оба молодых человека опустили глаза, но каждый остался при своем мнении.

– Ну, раз сил у вас хватает на споры, берите, ка из спальни шкуры и тащите их куда подальше.

Кира забрала сумочку и сразу проверила печатку Бурмистрова – она и, правда, растеряха и забываха – печатка была на месте, спрятана в бархатный мешочек, мешочек в косметичку. И Кира тут же дала себе слово выучить еще и оба записанных на печатке кода.

Николай и Евгений прошли в спальню Вячеслава Львовича, сгребли все шкуры и отнесли на чердак в кладовку. В спальне стало легче дышать, но ложиться на огромную кровать Кира не решилась.

Выпроводив молодых людей, она вместе с Ларионом закрылась в хозяйском кабинете и смежной с ним спальне, закрыла балконную дверь и, натащив на диван маленьких подушек из спальни, устроилась сверху.

Теперь можно было спокойно позвонить Павлу.

Кира смотрела на телефон и думала – как она скажет ему, что вышла замуж… Его там удар хватит и все немецкие врачи прибегут его откачивать – Дмитрий Викторович уж постарается согнать всех… Может, не говорить? Пока он вернется после лечения, может, она уже успеет развестись – во всем разберутся, Вячеслава Львовича выпустят, и они тихонечко разведутся – толи было замужество, толи не было…

«– О-о-о! Вот так молодая жена! Про мужа то я совсем и забыла! Надо было позвонить Борису… как его там… Яковлевичу и все узнать о Вячеславе».

Кира порылась в сумочке, нашла листочек с телефоном и позвонила.

– Здравствуйте, Борис Яковлевич, извините за поздний звонок. Я Кира Дмитриевна Чичерина. Нам сегодня так и не удалось с вами поговорить и познакомиться по ближе…

– Доброй ночи, Кира Дмитриевна, – голос мужчины был тихим и безрадостным. – Да жаль, я все ждал, что вы мне позвоните… Целый день ждал.

Кире Чичериной было бы ужасно стыдно, что за всей этой суматохой первого дня своего замужества, она забыла о муже (деньги проверила, а о Вячеславе забыла), доверила чужому человеку заботу о нем и забыла… Но сейчас с Борисом Яковлевичем разговаривала совсем даже не Кира Чичерина, а огнедышащий дракон в золотой сверкающей чешуе, по имени Змей Горыныч, поставленный охранять «золотой запас» Вячеслава Львовича Бурмистрова. И этому чешуйчатому, холодному и равнодушному Змею Горынычу было совсем наплевать на отчитывание какого-то там адвокатишки, получающего деньги за свою работу и не желающего уважительно относиться к своему работодателю.

– Борис Яковлевич, вы там ничего не перепутали спросонья, – усмехнулся огнедышащий дракон по имени Змей Горыныч. – Это вы должны были позвонить мне, а лучше приехать и отчитаться о проделанной работе. По-моему, я и Вячеслав Львович платим вам за это зарплату! А если вы не справляетесь с порученной работой и не можете… или не хотите… обеспечить моему мужу комфортное пребывание в следственном изоляторе, то я найду другого, более расторопного и ушлого адвоката своему мужу. Надеюсь, мы поняли друг друга?! Завтра с утра жду вас с отчетом о проделанной работе! За сим, до свидания!

Змей Горыныч погладил себя по чешуйчатой золотой груди, очень довольный своей жесткостью и превратился в добрую и чуткую Киру Чичерину.

Теперь можно было звонить Павлу.

16 Вторник

Все это время с его отъезда в Германию на лечение Кира скучала по Павлу Павловичу Шубину – не по тому молодому надменному красавчику Павлуше Шубину, в которого когда-то была влюблена без памяти, а по взрослому почти незнакомому мужчине, заставившего ее изменить свои чувства к нему: от слезливой унижающей жалости перейти к восхищению его мужеством и упорством, целеустремленностью и терпением, победившими болезнь. Скучала по его чуть заикающемуся голосу, по серым серьезным глазам, следящим за ней с любовью, по его осторожным нежным прикосновеньям, по трепетным волнующим поцелуям, по твердым и чутким рукам, держащим ее руку и гладящим ее кожу… Возможно, это была еще не любовь (по ее мнению), но ей очень нравился этот серьезный взрослый мужчина, с седыми висками и твердыми убеждениями, с жесткими правилами в жизни и трепетным отношением к ней. Ей нравилось, что она могла «вить из него веревки», пользуясь его особым отношением к себе, но до какой-то определенной черты, после которой он замыкался, сжимал кулаки и отводил глаза, голос его становился жестким и равнодушным. И его неподчинение и жесткость тоже нравились – мужчина должен уметь отстаивать свое мнение и заставлять подчиняться (иначе какой от начальник!) и Кире хотелось подчиняться, когда его руки жадно ласкали ее тело, а губы трепетали от зарождающейся страсти… Кира понимала, что строить отношения со взрослым состоявшемся мужчиной гораздо сложнее, чем с юношей – тогда она и не думала «строить отношения» они сами собой строились, складывались, притирались и склеивались, а теперь все иначе. Но ей нравилось, что у него свое дело, которое он поднял с нуля, за которое он болеет и без которого не представляет себе жизни, что у него карьера и работа главные в жизни и никаких фанатичных увлечений (рыбалка, охота, альпинизм и т.д) не наблюдалось – красть время у любимых и детей, чтобы побухать с друзьями и посидеть с удочкой из-за пары рыбок, Кира считала преступной тратой времени. Конечно, ей очень хотелось узнать какое место в его жизни теперь занимает она, возможно не самое главное, но ей очень хотелось, чтобы место это было поближе к первому. Конечно, как мудрая женщина, она не собиралась проверять и ставить его перед выбором, она прошла через такое испытание и хорошо понимала, что человек счастлив только тогда, когда из дома спешит на любимую работу, а с работы спешит домой к любимым.

Кира набрала номер и ей тут же ответили.

– Привет, – сказала она, и по тому, как он молчал в телефоне, поняла, что он сердится. – Я хотела позвонить, но уснула, а сумочку с телефоном в машине забыла. Шубин, не сердись!

Павел молчал.

– Ладно, ладно, скажу главное – я вышла замуж. Можешь меня поздравить.

– Не до-ождешься, – буркнул Павел, и Кира поняла, что он давно уже все знает и что сидел с телефоном в руке, ожидая ее объяснений.

– А… Иван Степанович постарался, – догадалась Кира. – Наверно с тобой посоветовался кого из ребят ко мне направить.

– Не без этого,.. я, как-никак… его непо-осредственный… на-ачальник.

– Начальник, начальник, – поддакнула Кира. – Лучше скажи, начальник, почему ты в такое время еще не спишь? У тебя же режим.

– Да ладно,.. час роли… не играет,.. – Павел вздохнул и помолчал, подыскивая нужные слова. – Кир,.. скажи честно,.. мне стоит во-олноваться… по поводу твоего… за-амужества… или это твоя оче-ередная… спа-асательная опе-ерация?

Кира улыбнулась, ей было приятно его волнение и ревность, но успокаивать его она не хотела – пусть поволнуется немножко, позавоевывает ее.

– А что тебе доложили о моем браке?

– Что он фи-иктивный. Ты сама… так сказала…

– Ну, если сама сказала – значит фиктивный.

– А что ты… тогда улы-ыбаешься?

– Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? – засмеялась Кира.

– Знаю, – пробурчал Павел.

Он чувствовал себя рядом с ней не взрослым серьезным мужиком, а неуверенным разнюнившемся подростком, пытающимся загладить перед ней свою вину за ее несбывшиеся надежды и боящимся потерять ее навсегда. Она же просила его стать умным и честным, смелым и заботливым, уверенным и добрым… ей был нужен именно такой идеальный мужчина, который стал бы для нее единственным, без которого она не смогла бы дышать. Так она сказала… Еще она просила его забыть прошлое и жить настоящим, а он не смог этого сделать и все вспоминал и вспоминал, как они были счастливы вместе, как она его любила и не могла дышать без него, а он… он испугался ее самостоятельности, ее увлеченности, непреклонной воли и «железной ручки», с легкостью управляющей огромным конем, испугался ее постоянных отлучек и спортивных сборов, ее ежедневных изматывающих тренировок, после которых ей хотелось только одного: забраться в горячую ванну «да с молочком», и фанатичного желания стать «мастером спорта» по конному спорту, испугался запаха конюшни, от которого его мать воротила нос, когда он возвращался домой, непонимания и осуждения людей, окружавших его, испугался за свою карьеру и что она была гораздо талантлевее его – ей прочили большое будущее в спорте – и она не отказалась бы от своего любимого дела ради его карьеры, может, только ради него самого… Он поздно понял, что это и было счастье: стоять рядом с ней, держать ее руку в своей руке и видеть любовь в ее счастливых глазах… А когда понял, она была уже замужем и растила дочь, его с ней дочь, и он подумал, что она счастлива с другим и не стал мешать, а оказалось, что она все это время ждала его, и обиделась, и не простила… А когда Судьба снова свела их вместе, он стал инвалидом и ради нее, ради их будущего хотел встать на ноги, уехал, а она снова вышла замуж… И теперь он не знал, как поступить: вернуться, чтобы узнать счастлива ли она с другим, или остаться, продолжить лечение, поверив ей на слово. Может и, правда, пора перестать жить прошлым, пусть и счастливым, но прошлым, стать, наконец то, самим собой – взрослым серьезным мужиком и снова завоевать ее любовь, чтобы быть счастливыми вместе…

– Меня сегодня мужчины целый день на руках носят, – хвасталась Кира, – то вверх по лестнице, то вниз, то по дорожке к дому. Красота!

– Вот что,.. красота моя,.. давай ка ра-ассказывай,.. куда ты опять… вля-япалась.

Кира повертелась, повздыхала, настраиваясь на серьезный лад и вкратце рассказала Павлу в каком преступлении обвиняют Бурмистрова, кто и почему его подставил, как он думает, и что надо будет сделать в первую очередь.

– Кир,.. это не шутки… это серьезно.

– Я знаю, Паш… – вздохнула Кира и вытерла набежавшие слезы ладошками, – поэтому и пытаюсь отшутиться… чтобы тебя там, в далекой Германии, не волновать и чтобы не отвлекался на решение моих проблем, а лечился… Паш, а может, бросить здесь все к черту, нанять Вячеславу Львовичу самого лучшего адвоката, подключить Федина, твоих ребят, а самой взять девчонок и сбежать куда-нибудь… хотя бы в твою далекую Германию, к тебе под крылышко… там то они нас уж точно не найдут… Конечно, это нечестно и трусливо так поступать, но как же мне быть? Что я могу сделать… я всего лишь глупая слабая женщина, влезшая опять не пойми во что, желая помочь человеку…

– Никакая ты… не глупая… и не слабая, – бодрым голосом и стараясь говорить плавно нараспев, как учили, чтобы не заикаться, попытался успокоить ее Павел, понимая, что ей страшно. Очень страшно! И боится она больше за дочерей, а не за себя, хотя и за себя тоже боится. – Послушай меня,.. хорошая моя девочка,.. у нас есть… недели две, чтобы… во всем ра-азобраться и все по-одготовить. Если Вячеслав прав,.. и охота идет… на его бизнес,.. то сразу пре-едпринимать… они ничего не будут… – сначала все узнают:.. кто ты, откуда взялась… на их голову и какие… у тебя по-олномочия,.. что тебе досталось… и как это все… у тебя отобрать. Это все займет… какое-то время… и у нас будет отсрочка.

– Может составить какой-нибудь документ о передаче всего имущества Вячеслава… своему любовнику, например, или…

– Давай уж лучше… любовнику, – усмехнулся Павел. – Я готов взять на себя… все риски, к тому же… заграницей им вряд ли… меня удастся достать,.. да и свя-язываться… они со мной и с отцом… вряд ли отважатся.

– Надо сделать так, чтобы все узнали об этой передаче… попросить какого-нибудь нотариуса составить черновик дарственной и оставить его на видном месте… пусть читают.

– А ты говоришь,.. что ты глупая… – вон, как завернула.

– Это я от страха поумнела… Паш, ты не думай, что я трусиха и боюсь… я больше за девочек волнуюсь…

– Все, хватит!.. Успокойся!.. – Павлу и самому было страшно за них, так страшно, что из разнюнившегося подроста он моментально превратился во взрослого серьезного мужика, уверенного и знающего, как поступать в таких ситуациях, и умеющего брать на себя ответственность за свои решения. – Значит, у нас… есть две недели… – нет, десять дней,.. на пятое число… я закажу четыре билета…

– А кому четвертый? – удивилась Кира.

– Дурочка ты моя,.. те-елохранителю.

– А-а…

– Запоминай, моя хорошая,.. что тебе нужно сделать:.. во-первых, твой Федин…

– Он не мой!

– Кира!.. Во-вторых: адвокат… по уголовным делам… – Иван Степанович… найдет самого лучшего… и ребят про-оконтролирует. Тебе останется получить… свидание и вы-ыяснить у Вячеслава…

– У мужа, – сквозь слезы, улыбаясь, уточнила Кира.

– Ты опять?! – сердито произнес Павел. – Ты нарочно на-апоминаешь?

– «Юпитер, ты сердишься – значит, ты не прав!»

– Я прав!.. Кира, давай серьезно… командовал Павел, как своим подчиненным, – выясни у Вячеслава… кого он по-одозревает,.. может ему кто-то предлагал… продать его бизнес… или угрожал отобрать… Ау-у, Кира,.. ты меня слушаешь?

– Пашка, ты такой молодец! Как хорошо, что ты у меня есть! Я все поняла и все сделаю. Не волнуйся! Все, пока, пока… до завтра.

Кира нажала отбой и повалилась на подушки.

Господи, спасибо тебе!

Спасибо за то, что есть еще на свете такие мужики, которые всегда помогут, подставят плечо, закроют тебя своей спиной и, жалея, погладят по голове, когда тебе совсем, совсем хреново…

17

Если кто-то подумал, что Кира, как сделали бы многие на ее месте, легла спать – «таки нет!», как говорят в Одессе.

Первым делом она сдержала свое обещание и выучила наизусть оба кода с печатки Бурмистрова. Печатка стала ей не нужна и отправилась в сейф в спальне. В сейф в кабинете были убраны свидетельство о браке, брачное соглашение и договор доверительного управления, которые она сфотографировала на телефон – так, на всякий случай. Ключ от сейфа она положила в последний ящик письменного стола. Потом она достала из сейфа в спальне свою зарплату – миллион с «хвостиком», убрала деньги в сейф в кабинете, чтобы были под рукой и снова спрятала ключ в последнем ящике стола. Достала листочек, написала дату и перечислила все свои расходы с карточек и наличных (указала свою зарплату), сложила листочек и убрала в сейф в спальне, положив сверху на пачки денег.

Потом, выпустила Лариона из дома погулять, пошла в спальню, зажгла свет и стала прикидывать: как бы так сдвинуть «бесконечную» хозяйскую кровать, чтобы уместить в спальне хоть маленькую односпальную кроватку – кто знает, сколько времени ей придется спать в этой комнате, охраняя «золотой запас» Вячеслава Львовича, так лучше охранять его с комфортом.

Потом она стала мерить сколько тюли понадобиться, чтобы скрыть этот ужасный черный цвет, занавесив три стены спальни – получилось больше двадцати метров – ничего, успокоила она себя, кредитка Бурмистрова с легкостью выдержит такие траты.

Потом, усевшись в кабинете в хозяйское кресло, пополам с Ларионом доела оставшиеся пироженки и печенюшки, запила все это йогуртом из бутылки и принялась изучать содержимое письменного стола Бурмистрова.

Ничего интересного для себя Кира в нем не нашла и пошла осматривать дом – раз в доме никого нет, значит, она никому и не помешает. Она взяла ключи от всех дверей, в ящике стола отыскала блокнот и ручку, решив составить план дома – ну, чтобы знать где что находится, и, открыв дверь кабинета, хромая, вышла в коридор. Ларион попытался пойти за хозяйкой – лежать в кабинете ему ужасно надоело, но Кира снова приказала «охраняй».

Услышав разговор и движение в коридоре, Виктор открыл глаза, бесшумно поднялся на второй этаж, осторожно заглянул в коридор и, увидев «новую хозяйку» с блокнотом и ручкой в руках, заглядывающую во все комнаты и составляющую план дома, решил на время пойти к себе и дождаться, когда неугомонная женщина угомониться, и во всем доме погаснет свет. Неслышно он спустился в подвальное помещение, открыл дверь своим ключом и вышел на улицу.

В спальню, рядом с хозяйским кабинетом, в которой было обнаружено тело, Кира даже не заглянула – просто нарисовала комнату и зачеркнула ее «Х», а вот в гардеробную, с другой стороны кабинета, зашла и ахнула: комната напоминала небольшой магазинчик – чего там только не было: костюмы и рубашки, куртки и пальто, футболки и брюки, обувь и шляпы, халаты и полотенца, сумки и чемоданы. Кира взяла большую спортивную сумку и сложила туда новые, запечатанные в пакеты вещи: несколько футболок и полотенец, мягкие брюки, пижаму, халат, махровую простынь, плед и серый теплый свитер с белым оленем и высоким горлом (он был такой мягкий и теплый и так ей понравился, что она не удержалась и «стащила» его – ведь носить его она не собиралась, а собиралась подарить, он так подходит к его серым глазам…) – должна же она в чем-то ходить и спать в этом доме. Отволокла, набитую с горой, сумку в спальню и продолжила осмотр.

В правом – гостевом крыле второго этажа было еще четыре небольших гостевых спальни с ваннами на две спальни. Спальни были оформлены в одном стиле, только мебель в них была разного цвета – две смежные белые с золотом, в одной из которых побывала Кира, две другие – «слоновая кость» с золотом.

План второго этажа был составлен и Кира, довольная собой, поковыляла на третий этаж – там была огромная биллиардная, роскошная библиотека, курительная комната с круглым низким диваном, с ковром во весь пол, с кальянами и трубками в шкафу и множеством пачек курительных смесей и табака. На чердаке, куда Кира поднялась по винтовой лестнице, было несколько кладовых, в одной из нах аккуратно были сложены шкуры из хозяйской спальни, и стеллажи с разными коробками, пакетами, с запечатанными подушками и одеялами (Кира прихватила новенький комплект постельного белья и подушку с бамбуковым волокном).

На первом этаже дома слева от лестницы располагалась гостиная и кабинет, справа – кухня, столовая, кладовая с несколькими холодильниками и стеллажами для «припасов» и продуктов.

Конечно, мебель во всем доме была дорогущая из массива дерева с позолотой в едином стиле, на стенах дорогущие картины и гобелены, но впечатления они на Киру почему-то не произвели: видимо вкусы дизайнера Бурмистрова и Киры просто не совпадали. Она больше порадовалась «своим» цветам в гостиной, заботливо размещенных на столике и даже политых.

«– Спасибо, ребята, – мысленно поблагодарила их Кира и попеняла себя за забывчивость».

В низу в подвальном помещении расположились тренажерный зал, парилка с крошечным бассейном, стиралка, кладовка, сушилка и гладилка.

Из подвального помещения был выход наружу, а рядом с дверью располагалась винтовая лестница, по которой можно было попасть на все верхние этажи и чердак.

Во входную дверь дома громко постучали, и Кира, хромая, пошла открывать дверь «незваным гостям».

– У вас все в порядке, Кира Дмитриевна? – Николай и охранник стояли перед дверью и с беспокойством посматривали внутрь дома.

– Да, в порядке, я просто с домом знакомлюсь. И спасибо, что принесли цветы в дом.

– Цветы Виктор принес, – пояснил Николай, но уходить не спешил.

Кира удивилась, не ожидая от телохранителя такой заботливой чувствительности.

– Кира Дмитриевна, раз уж вы все равно не спите… – замялся Николай, – ребята спрашивают, можно им тренажеркой пользоваться? Вячеслав Львович запрещал – он сам занимался, а вы тоже…

– Не, не, не, – замахала руками Кира, – мне верховой езды вполне хватает. Так, что пользуйтесь.

– А парилкой, – совсем уже обнаглел Николай.

– И парилкой, только при условии – чтобы был порядок и чистота.

– Кира Дмитриевна, вы прелесть! – расплылся в улыбке Николай. – Спасибо огромное, от всех ребят.

– Пожалуйста, и я знаю, что я – прелесть.

…Удалось Кире поспать всего часа четыре.

Ровно в восемь ее разбудил звонок мобильного телефона.

– Да, слушаю… – не открывая глаз сонно ответила Кира, выныривая из-под махровой простыни.

– Кира Дмитриевна, это Раиса Васильевна. Мы тут перед входом стоим – откройте дверь, пожалуйста. Нам надо заниматься своими непосредственными обязанностями.

– Иду…

Надев большущий махровый халат на широченную футболку, в которой спала на диване, Кира поковыляла вниз по ступеням, открыла дверь, крикнула Лариону «гулять».

Пес стрелой вылетел в открытую дверь кабинета, в несколько прыжков сбежал с лестницы, пролетел холл и пулей выскочил в дверь, чуть не сбив толпившихся на крыльце женщин.

– У ирод длинноносый, – погрозила ему кулаком Раиса Васильевна.

– Ну, почему, довольно миленький, даже красивенький песик, – возразила кухарка Полина Владленовна. – Конечно, с Евриком не сравнить, но вполне… вполне… только уж очень большой.

Кира поднялась в кабинет, закрыла дверь и легла на диван. Закрыла глаза…

В дверь постучали.

– Ну, что опять? – недовольно проворчала Кира.

– Кира Дмитриевна, когда вам завтрак подавать?

– Никогда!

– Не слышу…

– Когда встану! – прокричала Кира.

– А когда вы встанете?

– Я сплю! Не мешайте! – снова прокричала Кира. – Дурдом! Поспать не дают…

Немного полежав и поворочившись с боку на бок, Кира все-таки уснула.

Разбудил ее стук в дверь.

– Кира Дмитриевна, к вам гость! – кричала за дверью Раиса Васильевна. – А охрана его не пускает.

– И правильно делает, – проворчала Кира, глядя на часики на руке. – Нормальные люди в девять утра в гости не ходят!

– Не слышу! Так пропускать? – надрывалась за дверью домоправительница. – Охранник новый белозубый такой спрашивает… Вы слышите?

– Слышу! – рявкнула Кира. – А кто приехал?

– Что?

– Кто приехал в такую рань?

– Борис Яковлевич.

– А-а-а брат Бориска…

– Не слышу. Так пускать?

– Пускать! – напоследок прокричала Кира и закрыла глаза.

«– Может, Вячеслав Львович выгонял всех на ночь из дома, чтобы хоть немножко от них отдохнуть и подумать в одиночестве…»

Кира встала и пошла в душ.