Текст книги "Жена поневоле"

Автор книги: Нинель Лав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

6

Ушлый адвокат – мужчина среднего роста и среднего возраста с хорошими манерами и интеллигентным лицом смотрел прямо в глаза своему клиенту и думал о том, что справедливости нет на белом свете, а уж у представителей правопорядка ее и в помине не найдешь! Взять хотя бы его: он умный, добрый, заботливый, а жена стерва – денег ей всегда мало, за ребенком не следит – спихнула его на няньку, занимается только собой и ничто не вытащит ее из ванны, если она, отмокая, делает маски для лица и волос, а уж если болтает с подругами по телефону, тогда лучше к ней не подходи! Разве о такой безрадостной жизни он мечтал в молодости? Где она, ваша справедливость?!

Но вслух он об этом не сказал – мало ли кто, что думает! – а постарался завоевать расположение восходящей на трон королевы – король то пал! Да здравствует королева!

– Кира Дмитриевна права – нельзя терять веру в справедливость. Правда, для ее торжества потребуется много денег, но мы с Лаврентием сделаем все, что в наших силах, чтобы ложные обвинения с тебя были сняты и как можно скорее.

– Ваши слова да Богу в уши! Ладно, через пять минут зови следователя…

Адвокат неспешно покинул кабинет, и на короткое время «молодые» остались одни. Нужные слова не находились и в комнате повисла неловкая пауза.

– Поздравляю с законным браком, – невесело пошутил Бурмистров, не зная, как разрядить напряженную обстановку. – Кстати, по обычаю жених должен подарить невесте обручальное кольцо, но поскольку мы перескочили помолвку…

Он снял с безымянного пальца массивную золотую печатку с дорожкой мелких бриллиантов на черном камне и протянул Кире.

– Возьми! Будем считать, что это мой свадебный подарок. Он особо ценен тем, что внутри кольца коды к сейфам в моей спальне и в моем кабинете в офисе банка. В офисе ничего интересного для тебя нет – отдай бумаги Лаврентию – пусть разберет, а вот в спальне…

Кира послушно взяла с большой мужской ладони кольцо и надела его на средний палец – все равно печатка была слишком велика. Она повернула печатку камнем вниз и сжала пальцы в кулак – уж так она точно ее не потеряет.

– Покажи Лаврентию свидетельство о браке, брачный и доверительного управления договора и убери документы в сейф. Он за плазменным экраном – нажмешь кнопки со стрелочками с левой стороны на пульте или сбоку экрана: сейф и появится. Там ты найдешь кучу наличных – это на непредвиденные расходы, но все официальные траты производи с кредиток – они тоже в сейфе. Обговори с Лаврентием ваши дальнейшие планы – он мой друг и мне многим обязан. Надеюсь, он помнит добро. Хотя, если честно, я уже никому не доверяю, но ему точно не выгодно меня топить: вряд ли новые владельцы оставят его директором юридического департамента банка – уж очень внешность у него не подходящая… И не очень, то откровенничай с Борисом Яковлевичем – это так на всякий случай.

– Хорошо. А Николай? Ему я могу доверять?

– Он преданный парень, но ничего не смыслит в бизнесе. Лаврентий – вот кто направит, подскажет, прикроет в нужную минуту.

– Это он тебя прикроет – я же с ним не знакома.

– Еще познакомишься, успеешь влюбиться и голову потерять! Куда мне тогда податься, если развод попросишь…

– Ну и шутки у тебя!

– Мне, Кира, не до шуток! Не забывай, меня обвиняют в убийстве! Кстати, как тебе быть женой убийцы? – сарказм в голосе новоявленного мужа все больше приобретал жестокие нотки. – Не противно?

Стараясь скрыть подступившую к горлу жалость, Кира посмотрела на стоящего напротив мужчину и покрутила пальцем у своего виска.

– Это, твое личное дело: быть убийцей или не быть им – брак у нас по расчету, а значит, каждый волен, делать то, что хочет. Но то, что ты виноват именно в этом преступлении, мне не верится. Если бы ты задушил кого-нибудь, заказал, избил, сбросил с балкона, отравил или, на худой конец, застрелил…

– Какие страсти ты рассказываешь!

– …тогда я бы еще засомневалась в твоей невиновности – жизнь жестока и порой, чтобы сохранить свою жизнь, приходится идти на крайние меры, но самому зарезать человека… Нет, это вряд ли.

– И на том спасибо. Но почему?

Кира обхватила рукой свой сжатый кулак – от напряжения и волнения кончики пальцев совсем заледенели.

– Я никогда не забуду, как ты падал в обморок только от одного вида повязки с капелькой крови и как объяснял эту странную особенность своего организма. Печальная история маленького мальчика вынужденного по приказанию отца зарезать для плова ягненка, которого мальчик сам вынянчил и выкормил из соски, запала мне в душу – не скоро забываешь человеческую жестокость. Так что, пусть окружающие думают и говорят, что хотят – я останусь при своем мнении.

Назовут меня пьяным – воистину так!

Нечестивым смутьяном – воистину так!

Я есть я – и болтайте себе, что хотите!

Я останусь Хайямом – воистину так!

– Ну, спасибо, женушка, утешила! В последние минуты относительно свободной жизни услышать Омара Хайяма.

– Почему в последние? – Кира хитро прищурилась и поделилась внезапно возникшей у нее идеей. – Ведь я попала в кабинет вопреки полицейским запретам… Почему бы тебе не сбежать из дома таким же путем? Спрыгнуть с балкона, пробраться в гараж, спрятаться в мою машину… Ну же, бери деньги, ценности и вперед в бой с драконами!

– Ты серьезно предлагаешь мне побег? – в голосе Бурмистрова звучала такая явная обреченность, что Кира засомневалась в успехе своего авантюрного плана – для него требовалась смелость и готовность к риску, здесь же этих качеств не было и в помине. – В этом деле задействованы такие силы, что я против них бессилен. Если они смогли подстроить такое в моем же доме, то, что уж говорить о моей выдаче правоохранительным органам: они меня из-под земли достанут – для них это пустяк.

– Но нельзя же сдаваться! Надо бороться, доказывать свою невиновность!

– Нет! – твердо заявил Вячеслав, и Кира поняла, что уже все решено, и все ее слова и безумные предложения так и останутся словами и предложениями – он сделает так, как считает нужным. – Когда они поймут, что клетка опустела, подозрения в первую очередь падут на вас – близких мне людей. Подвергать вас опасности я не стану! Лучше доверимся адвокатам – их знаниям и возможностям. И запомни Кира – это все теперь твое: ты можешь жить в этом доме, распоряжаться вещами и деньгами, продавать или покупать – ты полноправная хозяйка всего того, что у меня есть.

– Но…

– Поздно возражать! Документы подписаны – мы теперь муж и жена! Просто делай, как я сказал, и не майтесь разными сантиментами и угрызениями совести. Или ты так не можешь?

– Не могу! – честно призналась Кира – обременительная ноша ответственности за чужое имущество, взваленная на плечи, начинала давить.

– Вот горе то мое! Другая на твоем месте радовалась бы такому богатству и побыстрее запихнула бы меня в камеру…

– Я не другая! И не надо меня ни с кем сравнивать!

– Ладно… – Бурмистров посмотрел на сидящую рядом женщину, на ее опущенную голову, на сжатые коленями руки и глаза его наполнились предательской слезой – чувство благодарности переполняло его. – Раз ты у нас такая щепетильная и принципиальная… Сделаем так – считай, что ты на меня работаешь – только не секретаршей, а женой – и я плачу тебе зарплату!

– Ну да… Змею Горынычу нужно чем-то питаться в свободное от работы время.

– Вот, вот! Двадцать пять тысяч долларов в месяц тебя устроит?

– Сколько?

– Мало?

– Я тебя убью!

– Вот этого делать не надо! Тебя посадят, а кто же будет присматривать за моими миллионами и за моей собачкой?! Недавно друзья подарили мне крохотного элитного щенка, в доме этот террорист все портит, и я сослал его к кухарке Лидии Владленовне на перевоспитание. Значит, договоримся с тобой так: зарплата плюс проживание, питание и пользование всеми вещами. Такой вариант тебя устраивает?

– Устраивает, – понуро согласилась Кира, начиная понимать всю серьезность ситуации. – Из-за чего тебя подставили?

– Я думаю, чтобы отобрать мой бизнес – наш банк в десятке крупнейших и успешнейших в России. Если меня посадят, моя доля перейдет к компаньонам – ведь у меня ни жены, ни детей…

В коридоре послышались громкие мужские голоса.

– Иди в спальню – не надо тебе видеть, как меня уводят…

Но уйти Кира не успела. Резко встав с кресла, она вскрикнула от боли, согнулась и схватилась за вывихнутую лодыжку.

Постанывая, она снова опустилась в кресло и, взяв руку своего мужа, крепко пожала ее, прощаясь и подбадривая, а потом, повинуясь внезапному порыву, поднесла его руку к губам и поцеловала сжатые пальцы.

Мужские пальцы дрогнули, но Кира уже выпустила их из своего плена.

Бурмистров быстро повернулся и пошел к дверям.

В дверях он столкнулся с капитаном Знаменским.

– Все! Поехали! – распорядился представитель власти, не слушая возражений адвоката. – Мы и так продержали подозреваемого в доме дольше положенного времени. Ему давно пора быть в камере следственного изолятора.

Развернувшись, капитан пошел вниз по лестнице, краем уха слушая словесную перепалку подозреваемого с его доверенными лицами и одновременно прикидывая в уме, на что же он потратит полученную за временную отсрочку ареста сумму, лежащую у него во внутреннем кармане пиджака и вселяющую такие сладкие вполне осуществимые желания.

Услышав про камеру, Кира сжала кулаки и обнаружила, что печатка исчезла – где она могла ее потерять?

– Лаврентий останься и позаботься о Кире Дмитриевне. Поехали Борис. Я готов, – дрогнувшим голосом произнес Бурмистров, выходя в коридор.

Кира с надеждой смотрела в спину законного мужа, ожидая, что он обернется и попрощается, но он не обернулся – просто вышел из кабинета и закрыл за собой дверь – словно закрыл дверь в прошлую жизнь.

Вот так просто – был человек, и нет его!

7

Утерев невольно набежавшие слезы, Кира опустила глаза вниз и увидела на ковре под столом золотую печатку Бурмистрова – видимо, печатка соскочила с пальца, когда она встала с кресла и схватилась за лодыжку.

Она осторожно опустилась на колени и полезла под стол.

– Рано уезжать! Ты же хотел со мной что-то обсудить…

Услышав этот голос, Кира замерла под столом, тут же забыв и о Вячеславе Львовиче Бурмистрове, и о его неприятностях, да и о своих собственных проблемах тоже…

Низкий бархатистый баритон незнакомого мужчины живительным бальзамом изливался на страдающую душу, и душа замерла в восторженном упоении и начала оживать, расправляя огромные белоснежные крылья. Кира не вслушивалась в слова – просто наслаждалась музыкой мужского голоса и хотела, чтобы эта музыка продолжала звучать, как можно дольше. Но резкая боль в ноге привела ее в чувство.

Прогоняя наваждение, Кира потрясла головой – она взрослая разумная женщина, а не юная восторженная старлетка, легко впадающая в фанатичную влюбленность только заслышав звуки чарующего мужского голоса – и наваждение растаяло. Она уже могла спокойно слушать этот голос и по достоинству оценить столь редкий божественный дар, данный простому человеку.

Голос был действительно необычный – мягкий, нежный и волнующий одновременно, но для ее влюбленности (хотя общеизвестно, что женщины любят ушами) этого было мало – душа Киры не была настолько израненной и одинокой, чтобы поддаться незримым чарам.

Подняв с пола массивную золотую печатку, Кира села на пол под столом, вновь надела печатку на средний палец и, вытянув руку, немного полюбовалась ей. Бриллианты в полутьме на черном камне сверкали особенно ярко.

Неожиданно дверь кабинета открылась, и Кира, прижав руку с печаткой к груди, сжалась под столом.

– Борис! – обратился обладатель бархатного баритона к адвокату Бурмистрова, входя в кабинет. – Ну, хоть ты ему скажи, что это неразумно – может, он тебя послушается! А где наша молодая?

Кира уже хотела сказать: «Я здесь», но представила себе, как это будет выглядеть – вылезать из-под стола «без одной ноги» попой кверху, цепляясь за все что под руку подвернется, да еще ругаться чуть ли не матом – нога с каждой минутой болела все больше, не очень лицеприятное зрелище, тем более для первого знакомства. Поэтому она, как всегда, передумала, не стала вылезать и отзываться, решив, что человек заглянет в кабинет, ее не найдет и преспокойненько пойдет искать ее дальше по дому.

Сидя под столом, Кира недоуменно прислушалась к изменившемуся вдруг удивительному мужскому голосу – почему-то он потерял свое магическое обаяние и бархатистость, став почти обыкновенным.

Но, вопреки ее ожиданиям человек с бархатным баритоном не вышел из кабинета и не пошел ее искать, а вошел в кабинет и не один…

В кабинете произошло какое-то движение, кто-то неслышно (ворсистый ковер заглушал шаги) подошел к письменному столу, зашуршали бумаги, и раздался удивленный возглас мужчины с изменившимся баритоном.

– Он что сума сошел? Все имущество передал в управление этой женщине? Почему?

– Я его предупреждал, но он и слушать не захотел. Сказал: «Ты, брат Бориска, если что, за мою спину прячешься, а она меня за свою спину от пули спрятала – даже если обманет, буду считать, что за свою жизнь с ней расплатился…».

– А сколько раз мы его от разорения спасали, он не считал…

– Нам остается только одно – принять все как есть, и извлечь из этой ситуации максимум пользы, – недовольно констатировал адвокат и, взяв со стола из футляра ручку с золотым пером Бурмистрова и любуясь ей, задумчиво продолжил: – Странная дамочка – эта госпожа Чичерина Кира Дмитриевна, так неожиданно свалившаяся на нашу с тобой голову. Приехала с утра пораньше и раз – подписала все бумаги. Одним росчерком пера этой великолепной ручки стала обладательницей всего имущества Славы! Но ты бы видел, с каким видом подписала! Будто сделала ему огромное одолжение…

– Еще бы ей такое не подписать! Собственности на десятки миллионов долларов, да акции банка, – заключил баритон и, усмехнувшись, самым обычным, ну может чуточку более красивым голосом, чем обычный, упрекнул адвоката: – А ты, Борис Яковлевич, ручечку то эту великолепную положи на место – не ровен час хозяин вернется и, не найдя подарка, осерчает…

– Ты все шутишь, Лаврентий, но от шуток твоих не весело, ядовитые они, как жало скорпиона.

– Ладно, не сердись на меня, брат Бориска! Выиграем дело, я тебе на радостях такую же ручку подарю и даже с монограммой! Но только, что мы будем делать с этой новоявленной женой? Она нам, зараза, все карты смешает – будет путаться под ногами со своими правами и документами перед носами трясти – искушение оставить себе все это богатство очень большое.

– Справимся, брат Лавруша. Пусть эта дамочка тратит деньги брата Вячека, а мы его делами займемся. Хорошо бы еще узнать, что это за дамочка и откуда она взялась на наши головы.

– Этим уже занимается служба безопасности нашего банка.

Разговаривая, мужчины направились к двери, и кабинет опустел.

8

Кабинет опустел, но Кира, усевшись поудобнее, все сидела под письменным столом, закрыв уши руками (что бы не слышать шума отъезжающих машин) и зажмурив глаза (что бы не видеть печальную реальность, в которой оказалась по воле случая) – ведь если разобраться все мы в душе маленькие мальчики и девочки, остро переживающие свалившиеся на нас несчастья и нуждающиеся в утешении и понимании.

Она старалась не думать о Бурмистрове, о его преступлении и своих новых проблемах (с большими деньгами появляются и большие проблемы – только дураки думают, что у богатых людей «все в шоколаде»), но не думать обо всем этом не получалось – привычная «таблетка» не зацикливаться на ситуации сейчас почему-то не действовала, хотя Кира честно пыталась отвлечься и подумать о ремонте своей квартиры.

«– Красить стены или все-таки поклеить обои? Если поклеить те бархатные нежно-голубые обои, то нужно рулонов десять – десять, умножаем на две тысячи рублей получаем двадцать тысяч. Ничего себе! А в новой квартире четыре комнаты, плюс кухня, прихожая и холл… Может, зря я все это затеяла? Жила бы себе спокойно с девочками в бабушкиной трехкомнатной квартире на Цветном бульваре и горя не знала бы, так нет – стыдно, видите ли, быть разведенной! А теперь что? Ремонт квартиры, ремонт конюшни, а еще надо приглядывать за домом Вячеслава Львовича – не могу же я разорваться…»

«– Ну, ты даешь старуха! Приглядывать за домом! – внутренний голос Киры всегда вмешивался в ее рассуждения, но отстраненно, словно посторонний человек, которого никаким боком не касались ее проблемы. – Ты сейчас где?»

«– Под столом, – честно ответила Кира и тут же почувствовала себя круглой дурой».

«– Ты издеваешься или прикидываешься? – возмутился внутренний голос».

«– А ты не задавай дурацкие вопросы, – обиделась Кира, но обижаться саму на себя было глупо, и она сменила гнев на милость. – Я в доме Бурмистрова».

«– Он тебе кто?»

«– Знакомый!»

«– Ты точно с дуба рухнула! Забыла, что здесь недавно произошло? Ты вышла за него замуж!»

«– Да, да, да… Я вышла замуж!… «Я вышла замуж… Я должна… Я вас прошу меня оставить…»»

«– Эй-эй-эй, ты куда-то не туда. Я тебе про твое замужество толкую, а ты стишки читаешь! Ты вышла замуж за миллионера, нет, за миллиардера и теперь это все твое: и дом, и сад, и гараж, и машины и газон перед домом – можешь его расковырять и засадить морковкой – никто слова не скажет!»

«– Стоп! Как-то это все не обычно и не правильно…»

«– Здрасьте, приехали! Ты зачем замуж выходила? Чтобы все бросить на произвол судьбы и заняться своим гребаным ремонтом? Теперь ты хозяйка загородного особняка и еще много чего!»

«– Да… Надо срочно связаться с Лаврентием Павловичем и адвокатом Вячеслава, как там его… Борисом Яковлевичем! Узнать о Вячеславе…»

«– Да-а! Случай уникальный и лечению не подлежит! – гном снял остроконечную шляпу с широкими полями, приложил ее к груди и траурно склонил голову. – Я тебе твержу, что ты стала миллионершей – даже дважды или трижды миллионершей, а если твой новоявленный супружник неожиданно преставится, то станешь миллиардершей, а ты о чем волнуешься?!»

«– Так! Что бы я этого больше не слышала! – всякие провокационные поползновения гнома относительно чужих денег и эгоистических наклонностей Кира тут же пресекала еще в зародыше, чтобы потом не мучиться угрызениями совести и борьбой с алчностью, и эгоизмом. – Да, я могу «здесь жить, распоряжаться вещами и деньгами», но это не значит, что все это принадлежит мне».

«– А кто об этом знает? Ведь у вас с мужем устная договоренность, а человек хозяин своему слову: он слово дал, он и обратно взял!»

«– Все! Хватит! У меня просто баснословная зарплата и я должна добросовестно ее отрабатывать».

«– Сидя под столом? – съязвил напоследок внутренний голос и обиженно замолчал – он то не знал, что обижаться на самого себя глупо и поэтому частенько ворчал и не разговаривал со своей «подопечной»».

«– Точно! А чего это я тут сижу? «Мне же надо действовать!»»

И Кира начала выбираться из-под стола: осторожно перевернулась, встала на колени, охнула и снова плюхнулась на попу – к боли в лодыжке добавилась еще и боль в коленях. Кира посидела немного, отдышалась и стала придумывать новый способ вылезания из-под стола без упора на больную ногу и колени…

– Вот так знакомая! – услышала она возмущенный голос экономки, открывающей дверь кабинета, и руками подтянула больную ногу обратно под стол. – Зову ее зову, а она дрыхнет без задних ног! Собака ее лохматая только за дверью надрывается. Даже проводить Вячеслава Львовича не вышла! Гнать ее надо отсюда в шею! Нахлебница! Видно, поживиться захотела, ан не вышло! Много вас таких у хозяина было… И Алка его сетей не избежала! Ведь говорила ей дуре, что он на ней не женится! Не послушалась…

Домоправительница подошла к письменному столу с другой стороны хозяйского кресла, сняла телефонную трубку и набрала номер.

Сжавшись и стараясь дышать через раз, Кира сидела под столом, сознавая комизм ситуации – как бы она выглядела, если бы экономка села в хозяйское кресло и придвинулась к столу! – но вылезать из-под стола было опять уже поздно.

После нескольких гудков домоправительнице ответили, и она тихо заговорила, опасливо оглядываясь на дверь кабинета.

– Хозяина арестовали! – сразу же без предисловий ошарашила женщина собеседницу. – Так что ты, Алка, на время угомонись и не езди пока сюда.

– Как арестовали?! – испугался молодой женский голос на другом конце телефонного провода. – За что?

– За что, за что – за убийство! Вот за что!

– Тетя Рая, зачем ты меня пугаешь?

– А ты что думала, дурочка, в сказку попала?! Принца на белом коне отыскала! Щас! Этот принц еще и не на такое способен! – В трубке возникло громкое завывание, даже Кира, сидя под столом, слышала громкий бабий плач. – Хватит реветь, дура!

– Жа-ал-ко-о, – всхлипывая, рыдала женщина.

– Жалко? Нашла кого жалеть! А меня тебе не жалко – возможно, все мы скоро работы лишимся – хозяина то арестовали! А себя тебе не жалко? Себя лучше пожалей, дурища безмозглая! Это же надо умудриться забеременеть от какого-то прощелыги! Ладно бы от хозяина залетела – денег с него запросила бы не меряно.

– Не получи-илось…

– Не получи-илось! – передразнила плачущую женщину домоправительница. – Плохо старалась! Училась бы на примере его бывших жен: хоть детей не родили, а денежки с него получили. Эх, простота хуже воровства! Ты лучше, Алка, подумай, что следователю говорить будешь, когда тебя в полицию вызовут…

– Меня? – очень удивилась племянница экономки и перестала плакать. – Причем тут я?

– А ты как думала, девонька? Убийство! Это тебе не ватрушки с творогом! Всех нас вызовут и тебя заодно – найдутся добрые люди, о тебе вспомнят! Вспомнят, как ты к хозяину через забор лазила, как тебя охрана из его постели вытаскивала, какие ты скандалы ему устраивала, как угрожала. Ты столько нервов из-за этого кобеля измотала, а теперь еще и это разбирательство на твою голову.

– Никакой он не кобель!

– Как это не кобель? Уж я, то его натуру кобелиную хорошо знаю! Тут далеко ходить не надо! Знаешь, кто сегодня к нему с утра пораньше приехал?

– Кто?

– Знако-омая! Дамочка весьма странная… с претензиями.

– Молодая?

– Не молодая, но и не старая – так, серединка на половинку. А гонору, что у королевы английской: бровкой по-барски подергивает, губки поджимает, ну чистая язва.

– А какая она тетя Рая? Красивая?

– Да не то, чтобы красивая, но ладная: не дылда длинноногая, но и не шмакодявка, на лицо приятная, волосы русые, завитые до плеч, глаза вроде карие. Что еще?

Кира хотела уж было возмутиться: «не завитые, а свои!», но вовремя прикрыла рот ладошкой.

– А одета как?

– Да так себе: брючки, футболочка… Правда, часики на руке с бриллиантами, да кулончик на груди дорогущий, колечко то ли обручальное, то ли так для красоты тоже с бриллиантами и машина новая: низкая, белая и большая – не то, что твой «Пежоут».

– А она замужем?

– А вот этого она мне не сказала.

– А ты спрашивала?

– А как же! Только и делаю, что у его пассий выясняю их семейное положение, выспрашиваю да высматриваю в паспортах – скольких ты от него отвадила! А ему кобелю старому все мало!

– И вовсе он не старый – сорок лет для мужчины самый возраст… Как думаешь, тетя Рая, с этой дамочкой у него серьезно?

– Кто знает! Хотя вряд ли – она его даже провожать не вышла: закрылась в спальне и ни гу-гу. Другая бы на ее месте хоть для приличия порыдала, а эта дрыхнет. Нервы видать у нее железные – вот то-то и страшно – вдруг и хватка такая же, железная.

– Может, я к тебе сегодня приеду, ты мне все и расскажешь… Уж очень хочется мне на эту дамочку посмотреть – я бы ей сказала пару ласковых!

– И не думай даже! Забудь сюда дорогу – авось обойдется, и о тебе не вспомнят. Ты вот что, племяшка: избавляйся, ка побыстрее от ребенка и уезжай куда-нибудь недельки на две, можно к матери в Моршанск, но лучше, чтоб никто не знал, где ты есть: уехала отдыхать, а куда не известно – пойди, отыщи тебя, страна большая.

– Ну, не знаю… Я подумаю, тетя Рая.

– Ты не думай, а действуй, как говорят: «время – деньги». И не будь дурой в другой раз – знать надо от кого детей заводить!

– Ребе-еночка я оста-авлю, – снова заныла Алла.

– И то правда, – неожиданно поменяла свое решение экономка. – Скажем, что он от Вячеслава Львовича, а там посмотрим, как дело обернется. Ну, все, племяшка, пока. Здесь надо как следует все обдумать – доверь это дело мне!

Экономка положила телефонную трубку на аппарат, подвинула его на прежнее место и, полюбовавшись беспорядком на письменном столе, пошла к двери, но на полпути остановилась. Вернулась к столу, передвинула какой-то предмет – Кира хорошо слышала над головой тихий стук хрусталя о полированную поверхность стола – и пошла в сторону противоположную двери.

Металлически лязгнул сейфовый замок, и наступило короткое затишье.

– Вот скупердяй! – недовольно забубнила женщина и, на ходу шурша какими-то бумажками, направилась к выходу из кабинета. – Всего-то пять тысяч долларов оставил…

– Раиса Васильевна! – позвали из коридора.

Засуетившись, экономка споткнулась о ковер и заспешила к двери.

– Здесь я, Николай, здесь, – отозвалась она, выходя в коридор и притворяя за собой дверь кабинета. – Заходила посмотреть не оставил ли Вячеслав Львович нам письменных распоряжений.

– Не оставил? – поинтересовался телохранитель и, получив отрицательный ответ, продолжил: – Раиса Васильевна, дайте ключ от спальни Киры Дмитриевны, надо ее разбудить, а дверь закрыта, да еще собака… Странно, что Кира Дмитриевна не слышит лая, а спит так крепко…

– Да, да, конечно, надо ее разбудить, – подхватила домоправительница, – а то она все на свете проспала…

Услышав в коридоре голос Николая, Кира, уже не обращая внимание на эстетичность своих поз, осторожно вылезла из-под письменного стола и, охая, на плохо слушающихся ногах поковыляла к двери – лодыжка совсем распухла, и надо было срочно ложиться в кровать, но как можно отдыхать, когда вокруг плетутся такие козни и появляются все новые и новые обиженные на Вячеслава Львовича люди?! Конечно, она обязательно ляжет в кровать и подумает об экономке, называющей хозяина кобелем и скрягой, о «пяти тысячах долларов», о лицемерных «друзьях», мечтающих заняться делами арестованного друга и еще о многом другом – подумает, но не сейчас. Сейчас ей надо решить для себя очень важный вопрос: кому можно довериться в этой ситуации?

Кира с трудом доковыляла до двери.

– Коля! – открывая дверь кабинета, позвала она телохранителя и скривилась от боли. – Не надо никакого ключа, я здесь… Ларион вас все равно не пустит в комнату, дайте мне ключ, я сама открою дверь…

Увидев стоящую в дверях кабинета женщину, домоправительница вздрогнула и побледнела, словно увидела приведение. Ее глаза расширились от ужаса, губы посерели – казалось еще минута и она хлопнется в обморок прямо посередине коридора.

– А… а… вы… как там оказались? – осипшим голосом спросила Раиса Васильевна и вцепилась в руку стоящего рядом с Николаем молодого охранника в камуфляжной форме. – Я только что оттуда, но там никого не было! Это неправильно…

Не отвечая, по привычке Кира дернула бровью и посмотрела на Николая.

– Возьмите все ключи и… нам надо поговорить.

– Конечно, Кира Дмитриевна. Вы можете идти, – взяв у домоправительницы связку ключей, он отпустил охранника и Раису Васильевну, предупредив, чтобы все собрались в холле. Подождав пока они спустятся по лестнице на первый этаж, Николай вошел в хозяйский кабинет и положил связку ключей на письменный стол. – Нам обязательно надо поговорить.