Текст книги " Прямой эфир: В кадре и за кадром"

Автор книги: Нина Зверева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

В финале проекта после нескольких стопок водки

веселый оператор Сладков подмигнул синим глазом

и сказал совершенно трезвым голосом:

– А вот представляете, Нина Витальевна, по-

явятся скоро хорошие камеры, и никого нам с вами

не надо будет уговаривать дать время и технику

для съемок. Вы будете говорить слова, а я буду сни-

мать кино. А? Как идея?

Это была почти шутка, настолько казалась далекой

перспектива получить такую возможность. Но прош-

ло всего три года, и мы с Михаилом Сладковым нача-

ли работать бригадой из двух человек и делали на ка-

мере S-VHS фильмы для разных заказчиков, часто

бесплатно. Учились снимать и монтировать, делать

вовремя «отъезд» или «наезд». При этом мы оба были

целыми днями заняты на телевидении, и я уже была

шеф-редактором ежедневной информационной про-

граммы. Мы снимали наши «лабораторные фильмы»

вечером или ранним утром, часто по выходным. Это

была трудная, но необходимая практика.

Когда Анатолий Григорьевич Лысенко пригласил

меня в штат РТР, я в тот же вечер позвонила Сладко-

ву и сказала, что делаю ему предложение, от кото-

рого он не имеет права отказаться. Он согласился, но как только мы покинули «родное гнездо», он силь-

ПРЯМОЙ ЭФИР 75

но заскучал. Ему не хватало общества парней-опера-

торов, мужских вечерних посиделок в операторской

комнате, компании множества красивых женщин, а главное – ему не хватало студии, которую он так

любил. Позднее мы пытались несколько раз строить

телевизионные студии: на телецентре, в университе-

те, и даже в офисе. И каждый раз что-то было не так.

Ему хотелось размаха и, главное, хорошего света

и оптики, чтобы создать картинку своей мечты.

И все же справедливость восторжествовала – те-

перь он имеет возможность работать в самых раз-

ных студиях, где много хорошего света и высокие

потолки.

Руководители различных региональных телеком-

паний кладут к его ногам фактически все возможно-

сти, которые имеют. Он входит в новые помещения

в окружении влюбленных в него операторов и ин-

женеров, и уже через час картинка становится сов-

сем другой. Исчезают ненужные детали, появляются

крупные планы, переставляется мебель, и возникает

ощущение настоящего телевизионного чуда, когда

нет ничего лишнего.

Я не могу сказать, что с ним легко. Я могу сказать, что с ним интересно и надежно. Мы ссорились, когда

работали в одной связке. Мы достаточно часто имели

разное представление о том, как должен выглядеть

наш телевизионный сюжет. Но быстро сходились

на том, что можно сделать несколько вариантов и за-

тем в монтажной выбрать лучший. Мы уважали мне-

ние друг друга и не боялись лишней работы. И это

прекрасный вариант сотрудничества двух равных

профессионалов.

НИНА ЗВЕРЕВА 76

Помню, как я позвонила Сладкову в тот день, когда

его избрали членом Академии Российского телевиде-

ния. Он изо всех сил делал вид, что ему на самом деле

все равно. Но его шикарный бас дал слабину, и голос

звучал непривычно глухо. Не верьте операторам, ког-

да они говорят, что у них нет амбиций. Просто у них

иные амбиции. Мы ищем слово, а они ищут картинку

и всегда готовы биться за возможность показать мир

именно таким, каким они его видят.

Мне повезло с напарником. Он настоящий мастер

и хороший друг. И я до сих пор после нового тренин-

га, после новой книги жду его рецензии и волнуюсь

точно так же, как тогда, более 25 лет назад, когда мы

выходили из шумного автобуса и оставались вдвоем.

Первый ученик

Однажды мы с журналистом Георгием Молокиным

и оператором Михаилом Сладковым объявили на-

бор желающих в школу телемастерства. Невероятно, но факт – кандидатов в студенты оказалось более

пяти тысяч человек!

Это было в 1992 году, когда профессия журналиста

воспринималась как подарок судьбы. Доверие зри-

телей – полное, поле для деятельности – весь мир, запретов – никаких.

Первый этап отбора Молокин взял на себя. Он рас-

сматривал фотографии претендентов и зачитывал

вслух отрывки из эссе «Почему я хочу работать на ТВ».

Это было настоящее шоу, учитывая чувство юмора

Молокина. Далее я взяла оставшиеся работы и «зару-

била» те из них, которые были написаны с большим

количеством ошибок.

Третий этап был очным. В студию набилось более

800 человек, некоторые – с папами и мамами. Мы

позвали на подмогу Александра Любимова, он при-

ехал с энтузиазмом, отложив все дела.

НИНА ЗВЕРЕВА 78

Через два дня собеседований у меня возникло

стойкое подозрение, что блестящая пара моих парт-

неров выбирает претендентов (а точнее – претен-

денток) прежде всего по внешним качествам. Во-

первых, Молокин с Любимовым устали, а во-вторых, их очень интересовали красивые девушки.

Меня часто подводила излишняя серьезность и ще-

петильность – генетическое наследство от родите-

лей, я возмущалась их поведением, но сделать ничего

не могла. Уже тогда я понимала, что моя школа – это

всерьез и надолго, возможно, это важнее, чем рабо-

та на ТВ, как впоследствии и случилось. Предельно

осторожно я стала приглашать «забракованных»

кандидатов и кандидаток на повторные интервью.

Они выглядели побитыми котятами и не смотрели

мне в глаза. Но на вопрос «Зачем вам работа на ТВ?»

многие из них отвечали неожиданно эмоционально

и уверенно. Смысл самых разных формулировок был

один – хочу и буду, даже если вы меня не возьмете.

Особенно раздражал молодой паренек по имени

Шурик – так он представился (позднее выяснилось, что его зовут Алексей Семенов). Он не подходил даже

по возрасту, то есть был моложе 18 лет. Он не знал

ответа ни на один коронный молокинский вопрос: назовите десять режиссеров, назовите десять лучших

мировых фильмов, назовите десять… и так далее.

Мы отказали Шурику, но в последний день отбора

он буквально просочился через проходную и бросил-

ся передо мной на колени:

– Возьмите меня, не пожалеете!

Что-то внутри меня дрогнуло. Уже на первом за-

нятии оказалось, что он записывает внутри себя все

ПРЯМОЙ ЭФИР 79

лекции наизусть, то есть в любой момент может до-

словно повторить то, что было сказано час или пол-

часа тому назад.

Когда началась практика, он сразу оказался луч-

шим – по креативу и по исполнению.

Еще через несколько лет именно он стал автором

и режиссером программы, за которую мы получили

национальную премию ТЭФИ.

Однажды я занялась изучением списков своих

учеников, и довольно быстро выяснилось, что лучши-

ми в профессии оказываются именно те способные

люди, кто больше ХОЧЕТ, а знания приходят к ним

вслед за амбициями.

Недавно на нашем фестивале в Болдино извест-

ный журналист Первого канала Ирада Зейналова

рассказала о своем однокласснике, который сделал

неожиданно для всех фантастическую карьеру. Она

его спросила:

– Как тебе это удалось?

А он ответил:

– Я просто сразу решил, что у меня это все уже

есть, и вел себя именно так. Я даже не удивился, ког-

да все то, что я хотел, оказалось в моих руках.

Интересная история, для меня нынешней абсо-

лютно понятная. Сила желания – мощный паровоз, за которым следуют вагончики, у каждого – свои.

Естественно, «мечтатели на диване» не добьются

ничего, потому что настоящее желание всегда ум-

ножается на готовность трудиться больше других.

Способные люди частенько живут расслабленно

и лидерствуют исключительно благодаря таланту.

Но! Наступает момент, и «серая мышка» вдруг ока-

НИНА ЗВЕРЕВА 80

зывается недосягаемо впереди, и можно кусать локти

и плакать в подушку.

Татьяна Миткова служила редактором без малей-

шей перспективы попасть в эфир, но, поймав свой

момент, она стала одной из лучших телеведущих

страны! Значит, было сильнейшее желание, и был

накоплен необходимый багаж знаний, навыков, ав-

торитета.

Олег Сорокин хотел быть мэром Нижнего Новго-

рода и, несмотря на то, что многие говорили о пол-

ной безнадежности этой затеи, все же стал им!

Каждый из нас знает сотни примеров подобных

прорывов. Особенно восхищают меня люди с огра-

ниченными физическими возможностями, которые

покоряют Эверест или становятся министрами, писа-

телями и так далее. Такова сила настоящего желания, умноженного на упорство! А как же талант? – спро-

сите вы.

Способности, таланты – это важно, но это

не главное. Не случайно говорится: желание и труд

все перетрут.

Под финал расскажу о недавней встрече в Киеве

с замечательным парнем 35 лет. Он – генеральный

продюсер главного национального канала Украины, у него чудесная жена и маленькая дочка-принцесса.

У него горят глаза и куча новых идей.

Вы догадались? Это мой любимый Шурик, которо-

го теперь все зовут по имени-отчеству.

Как мы

покупали камеру

Камера – это особое слово для меня, потому что всег-

да мы шли за ней, как ослик за морковкой. Всегда мы

хотели такую камеру, которая была настолько доро-

га, что, казалось, мы никогда не сможем ее купить.

Мы начинали работать с Михаилом Cладковым

в конце 80-х годов прошлого столетия на камере

S-VHS. Выпрашивали ее у знакомых бизнесменов, ко-

торые покупали модные игрушки за границей, и от-

рабатывали аренду камеры разными сюжетами, ин-

тервью или документальными фильмами. Конечно, мечтали о собственной камере, но хотелось, чтобы

картинка была четкая, профессиональная. А такие

камеры стоили в то время от тридцати тысяч долла-

ров и выше.

Мы уже работали собкорами РТР в Нижнем Новго-

роде, а камеры все не было. Не могу описать, какими

способами добывала я технику то на нижегородском

телевидении, то у иностранных корреспондентов, НИНА ЗВЕРЕВА 82

и как боялась смотреть в глаза своего оператора, ког-

да опять надо срочно передавать материал в Москву, а снимать не на чем. Иногда мы передавали в про-

грамму «Вести» по три сюжета в день и непрерывно

волновались за качество «картинки».

Мы ездили к Анатолию Григорьевичу Лысенко

с вопросами и отчаянием, а он подводил нас к кар-

те мира и показывал, как плывет танкер из России

с неф тью в Японию, а назад из Японии плывет ко-

рабль с видеотехникой. И на этом корабле плывет

наша камера, и вот-вот она уже прибудет в Москву.

Таких цветистых и остроумных монологов Лы-

сенко у карты я помню штук пять-шесть, не меньше.

Я оптимист по натуре и каждый раз верила, но Ми-

хаил Сладков предпочитал иметь «синицу в руках, чем журавля в небе». И мы опять снимали на S-VHS, горевали над плохой картинкой и старались бережно

монтировать, пока кассета не «осыпалась».

При всем уважении к Лысенко Сладков предло-

жил обратиться к молодому губернатору Немцову

с просьбой о покупке камеры Betacam для приволж-

ского корпункта программы «Вести». Никто не ска-

зал нам «нет», но переговоры затянулись надолго.

В результате мы первую хорошую камеру получили

все же в Москве. Она называлась High-98. Мы назы-

вали ее ласково – Хаюшка и берегли как зеницу ока, но я видела по глазам оператора и монтажера, что это

совсем не та камера, о которой можно мечтать.

И тут совершенно неожиданно возникло предло-

жение от местного нефтезавода НОРСИ о создании

ряда рекламных фильмов и программ с показом

по местному нижегородскому телевидению. Мы за-

ПРЯМОЙ ЭФИР 83

ключили кабальный договор, но в результате получи-

ли камеру своей мечты – Betacam Ikegami. Подобные

камеры были только у вновь созданного НТВ и у нас

со Сладковым!

Это были очень тяжелые, серьезные аппараты ве-

сом под 10 кг плюс аккумуляторы и кассеты, но надо

было видеть лицо Михаила Сладкова, когда он рабо-

тал с этой камерой. Наш прекрасный монтажер Вале-

рий Тарабурин соединял яркие картинки в один сю-

жет, так же восхищаясь глубиной кадра и качеством

цветопередачи. Я сама себе казалась именинницей

и тоже любила эту камеру.

Было много историй, связанных с нашей дорогу-

щей редкой камерой. Однажды мы снимали фильм

об экологии Волги и плыли на катере Комитета

по охране природы. Попали в шторм. Капитан был

нетрезв, катер сильно качало. Мы налетели на бакен

и практически начали тонуть, зацепив краем катера

огромную волну. Не могу сказать, что мне не было

страшно, но могу точно сказать, что мне было весело, потому что в момент опасности я увидела, как Слад-

ков привязывает нашу камеру к спасательному кругу, бережно завернув ее в большой целлофановый пакет.

И я сказала себе тогда, что настоящий оператор сна-

чала заботится о камере, а потом о журналисте, пото-

му что в ту пору хороших журналистов было больше, чем хороших камер. Камеру, видимо, достать было

труднее.

Еще была одна трагикомичная история на автоза-

воде, когда наш герой-рабочий сказал какие-то слова

и пошел на рабочее место, забыв снять петличку ми-

крофона с пиджака. Он резко двинулся вперед, и ка-

НИНА ЗВЕРЕВА 84

мера начала падать на бетонный пол. У нас не было

никакой возможности изменить ситуацию, пото-

му что я стояла рядом с героем, а Сладков подошел

к нему тоже, чтобы снять микрофон. В результате

мы стояли и смотрели, как медленно и неотвратимо

наша вожделенная камера падает на бетон. Миша

произнес несколько слов на матерном русском языке, я молчала. Наш герой в ужасе застыл, затем Сладков

бережно, как ребенка, поднял камеру и проверил все

ее кнопочки. Японцы умеют делать хорошую технику, и наша Ikegami выдержала этот удар судьбы, но с тех

пор мы не давали ни малейшего шанса пошевелиться

после записи интервью никому из наших героев.

До сих пор я помню эту цифру: сорок семь тысяч

долларов – столько стоила наша любимая камера.

Уже через пять лет мы не смогли ее продать даже

за шесть тысяч долларов, потому что появились ка-

меры нового поколения и, слава богу, наша отрасль

демонстрирует уникальное снижение цен на профес-

сиональное оборудование.

Один из любимых моих репортеров – Катя Гор-

деева, которая работает на НТВ. Она всегда носит

в своей сумочке маленькую репортажную камеру, которой может снимать эксклюзивные материалы

в любой момент и в любой ситуации.

Михаил Дегтярь и Виталий Манский с гордостью

и нежностью демонстрируют портативные камеры, которые помещаются в кармане и позволяют выда-

вать хорошее эфирное качество даже при отсутствии

света.

Но почему-то я никогда не жалела о своих сума-

сшедших усилиях по добыванию нашей первой про-

ПРЯМОЙ ЭФИР 85

фессиональной техники за бешеные деньги, легко

отказывалась от новой квартиры, новой машины, как только вставал вопрос: «или-или». Видимо, искус-

ство все же требует жертв.

Неудачные

интервью

Мне всегда нравился жанр монолога, и я с самого

детства любила что-то кому-то рассказывать. Я зна-

ла, что умею находить слова и возбуждать в людях

интерес к своему рассказу. Это у нас семейное.

И папа, и мама, и брат, и все друзья семьи отлича-

лись умением рассказывать интересно, живо, весе-

ло, подбирая точные слова. Мне очень пригодилась

такая практика, как только я оказалась на телевиде-

нии. Но у каждой медали две стороны. Оказалось, что умение «красиво» рассказывать может прино-

сить нежелательные плоды. Докажу простым при-

мером.

Я приезжала со съемок и торопилась в кабинет

своего главного редактора Владимира Близнецова, чтобы рассказать ему про новых героев и вообще

про все, что удалось увидеть и заснять. Он отрывал-

ся от бумаг, слушал с удовольствием, а после выхода

сюжета разочарованно спрашивал меня:

ПРЯМОЙ ЭФИР 87

– Нина, где все то, о чем ты мне рассказывала?

Я ничего этого не увидел в сюжете.

Я расстроенно махала рукой. Хотелось рыдать

и задавать ответные вопросы – откуда взять столько

пленки? Как убедить оператора брать крупные пла-

ны? Как разговорить героя «на камеру»?

Когда я впервые пригласила гостя в студию и ста-

ла задавать вопросы, то достаточно быстро поняла, что человек отвечает гораздо хуже, чем я могла бы

сделать это вместо него. У меня не хватало терпения

выслушать, я волновалась, что зрителю будет скуч-

но, перебивала, старалась привести примеры или на-

помнить гостю о том, что он только что рассказывал

мне эту историю в другом, более интересном, вари-

анте перед выходом в эфир. Естественно, человек ту-

шевался, пугался и замолкал навсегда.

Самая печальная история из этого ряда – это ин-

тервью с воспитательницей детского сада по имени

Катя. Я никогда не забуду эту историю, потому что тог-

да меня чуть не выгнали со студии, хотя я была вне-

штатным автором и вроде имела право на ошибки.

Скромная девушка Катя победила в областном

конкурсе на звание «Лучший по профессии». То есть

на тот момент она стала лучшей воспитательницей

в Горьковской области! Меня попросили сделать

съемку в детском саду, а затем провести беседу в сту-

дии с этой героиней. Съемка в садике удалась на сла-

ву. Мы запечатлели, как Катя играет с малышами, гуляет с ними, надевает на 25 ребятишек бесконеч-

ные шапочки-варежки-носочки-валеночки и находит

ласковое слово для каждого. Я смонтировала пленку

и не могла на нее нарадоваться.

НИНА ЗВЕРЕВА 88

Пришел день прямого эфира в программе «Моло-

дежная волна» или «Комсомольский меридиан» (сей-

час уже не помню, тогда все названия были похожи).

Я решила выглядеть лучшим образом, поэтому отпра-

вилась к маме за одеждой. Это называлось «сводить

кофточку в эфир», но в тот раз я решила «сводить

в эфир» новый мамин брючный костюм с отделкой

из искусственного меха «под леопарда». Мама толь-

ко что привезла этот дорогущий костюм из Ялты, где

купила его на базаре у моряков дальнего плавания.

Костюм мне был великоват, мы закололи его в нуж-

ных местах булавочками, я сделала пафосную при-

ческу с начесом и стала с нетерпением ждать свою

героиню.

Я не почувствовала сигнала беды даже тогда, когда

скромная Катя с волосами, завязанными милым хво-

стиком, одетая в черное скромное платьице с жабо, перепуганная насмерть, вошла в студию. Я ринулась

к ней навстречу, что-то говорила, показывала, а за-

тем усадила ее рядышком на стул. Начался прямой

эфир, и я задала свой первый вопрос. Наверное, я спросила: почему она выбрала именно эту профес-

сию, или что-то в этом роде. Катя отвечала неохотно

и очень кратко. Время тянулось мучительно, и тогда

я предложила вместе посмотреть пленку с записью

ее занятий с детьми. Но монитор стоял далеко, звука

в студию нам не дали, и ожидаемого эффекта не слу-

чилось. Наоборот, Катя нервно смотрела на часы и ту-

шевалась все больше и больше.

И тогда я решила взять инициативу в свои руки.

Повернувшись к своей любимой камере, я в жан-

ре монолога радостно рассказала все, что знала

ПРЯМОЙ ЭФИР 89

и что могла предполагать. Я даже не смотрела в сто-

рону своей героини, упиваясь сочными красками

рассказа и вниманием любимой камеры.

Закончилось эфирное время, я привычно оберну-

лась в сторону режиссерского пульта, откуда в студию

вбежал взволнованный Владимир Сергеевич Близне-

цов. Я замерла в ожидании комплиментов. Однако

он как-то пробежал мимо меня, как будто меня вовсе

не было, обнял Катю, стал шептать ей какие-то ласко-

вые слова, проводил ее до двери в студию, и только

потом, совершенно разъяренный, обернулся на меня.

Боже, какие слова он мне говорил! Не прозвучало

только финала: «Вон из этой студии. Вон навсегда!»

Но все остальное он мне сказал. Вернее, прокричал.

Он кричал, что надо уметь слушать человека и дер-

жать паузу, надо уметь раскрывать героя, а не подав-

лять его, и так далее и тому подобное. В общем, это

была большая неудача моей начинающейся творче-

ской карьеры.

Прошло много лет, пока я научилась получать удо-

вольствие от этого уникального процесса – погру-

жения в другого человека. Тем не менее неудач тоже

было много и я не застрахована от них до сих пор.

Надо понимать, что неудача – это просто нормаль-

но, хотя надо постараться сделать все возможное

и невозможное для того, чтобы избежать неудачи.

Надо готовиться. Думать, предполагать различные

варианты развития событий. И тем не менее нельзя

подготовиться ко всему.

Помню, как переживала я в тот день, когда Егор

Гайдар в качестве премьер-министра России приле-

тел в наш город и неожиданно сам подошел ко мне.

НИНА ЗВЕРЕВА 90

А я этого никак не ожидала. Я работала собственным

корреспондентом программы «Вести», у нас со Слад-

ковым иногда в день выходило по два-три сюжета, и, видимо, он интуитивно среагировал на узнавае-

мость. Но у меня в тот момент не было подготовлено

ни одного вопроса! А он подошел, улыбается, стоит

рядом. Просто кошмар какой-то!

Я спросила первое, что пришло в голову, за что мне

до сих пор стыдно. В аэропорту Нижнего Новгоро-

да через три секунды после приземления самолета

я спросила у Гайдара:

– Какие у вас впечатления от Нижнего Новго-

рода?

Он озадаченно посмотрел на меня и сказал: – Дайте время, я еще ничего не видел.

Потом повернулся ко мне спиной, что было впол-

не логично.

Подобная история случилась со мной во второй

раз во время приезда Вагита Алекперова, который

открывал первую автозаправочную станцию «Лукой-

ла» в Нижнем. Меня предупредили в «Вестях», что ни-

какого интервью брать не надо, потому что иначе

это будет коммерческий сюжет. Но Алекперов сам

подошел ко мне в ожидании вопросов. И я спроси-

ла: «Почему вы построили новую заправку именно

в Нижнем?»

Он мне даже отвечать не стал, потому что от-

вет был очевиден. И это для меня было ужасно, так

как шел он ко мне с симпатией и с улыбкой. И даже

назвал меня по имени.

Помню, как я волновалась во время интервью

с Арафатом. Но тогда получилось. Уже на первой ми-

ПРЯМОЙ ЭФИР 91

нуте стало понятно, что получится, потому что я риск-

нула говорить исключительно о том, что я знала, и о том, что мне было интересно.

Есть такой парадокс: когда получается интервью, все потом говорят, что журналисту повезло с геро-

ем. Когда интервью не получается, говорят, что ге-

рою не повезло с журналистом. То есть получается, что журналист никогда не бывает автором этой по-

беды. Только автором поражения.

Я думаю, что существуют герои, которые всегда

будут интересны, даже если рядом беспомощный

журналист. Бывают даже случаи, когда самый бес-

помощный вопрос получается эффектным, если тот, кто отвечает, имеет быстрый ум, реакцию и харизму.

Мало кто из обычных людей может ответить на во-

прос «Что такое счастье?» в ситуации цейтнота и на-

правленной на тебя камеры. Но думаю, что академик

Лихачев, актер Табаков, сатирик Жванецкий, журна-

лист Парфенов, писатель Солженицын и еще много-

много ярких и свободных людей смогли бы ответить

на этот вопрос неформально.

Неудачные интервью преследовали меня долги-

ми бессонными ночами, и я придумывала сотню дру-

гих вариантов возможных своих вопросов и ответов

на них. Но, как говорится, поезд ушел, и в эфире было

то, что было.

Кто не падает, тот не поднимается. Неудачи

дают возможность сделать выводы и крепче встать

на ноги. И еще они хорошо отрезвляют и защищают

от головокружения собственной значимости.

Без

ретуши

Эта история – одновременно радость и печаль моей

биографии. Невероятная удача и большое пережива-

ние. Потому что все прекрасно начиналось и очень

неудачно закончилось.

Это было в самом начале 90-х, когда мы только ос-

ваивали науку гласности. Голова кружилась от того, что можно в прямом эфире задавать любые вопросы

и получать ответы.

В ту пору выделилось много ярких журналистов-

газетчиков, таких как Людмила Телень, Сергей Пар-

хоменко, Александр Гамов и многие другие.

Олег Максимович Попцов придумал позвать

их в студию Российского телевидения и проводить

публичные пресс-конференции с известными пер-

сонами – политиками, депутатами, чиновниками, бизнесменами.

Вести передачу должен был Сергей Торчинский, а меня позвали в качестве модератора, то есть

ПРЯМОЙ ЭФИР 93

я должна была давать слово журналистам и следить, чтобы они укладывались в отведенные им три мину-

ты для беседы с гостем.

Я очень обрадовалась, но сразу поставила условие, что в конце программы у меня тоже будут три мину-

ты для общения с героем программы. Руководство

согласилось.

Каждые две недели я ездила в Москву, причем пе-

редача заканчивалась так поздно, что я не успевала

на фирменный поезд «Москва – Нижний Новгород», и мне приходилось сидеть на вокзале в ожидании

утреннего проходящего состава. В общем, проект

оказался весьма нервным, но было так приятно ока-

заться в федеральном эфире в компании блистатель-

ных личностей, что я старалась не обращать внима-

ния на сложности.

У нас в студии были и Лужков, и Ходорковский, и Явлинский, и Травкин, то есть ньюсмейкеры того

времени самой высокой пробы.

Журналисты готовили вопросы заранее, и все

понимали, что есть еще одна интрига у нашей про-

граммы – кто окажется сильнее в качестве ин-

тервьюера?

Я следила за временем, давала по очереди сло-

во каждому журналисту, а сама думала в это вре-

мя про свои три минуты эфира, тем более что до-

статочно часто «мои» вопросы были уже заданы

кем-то из участников программы.

Я готовила блиц-опрос, а также несколько более

общих вопросов, и старалась сделать это так ярко

и заметно, чтобы финал у программы был запоми-

нающийся.

НИНА ЗВЕРЕВА 94

И мне это удавалось! Судить можно хотя бы

по тому факту, что меня стали узнавать на улицах Мо-

сквы, благодарили, иногда просили позвать в эфир

того или иного гостя. А еще меня стали спрашивать

мои коллеги-газетчики, какими приемами я пользу-

юсь, чтобы так эффективно и эффектно использовать

свои три минуты. И вот это уже был настоящий успех!

Я видела, что главный ведущий программы, Сер-

гей Торчинский, сильно нервничал, потому что его

роль свелась к объявлению начала программы

и к представлению нашего гостя. Тогда я не почув-

ствовала опасности, тем более он всегда был учтив

и вежлив, говорил мне комплименты.

Но однажды, уже на втором году существования

популярной программы, меня остановил милицио-

нер при входе на Шаболовку и спросил документы.

Я удивилась, так как меня уже все знали в лицо.

Показала документы, но меня не пропускали, более

того, мне было сказано, что пропуска на меня нет

и не будет.

Это был шок, я не могла поверить. Мимо проходи-

ли мои коллеги-журналисты, все удивлялись, обеща-

ли выйти за мной с пропуском и исчезали навсегда.

А потом на мониторе в проходной Шаболовки я уви-

дела начало программы «Без ретуши» и новую веду-

щую, которая сидела на моем месте рядом с Торчин-

ским.

Я позвонила в приемную Попцова, он не удивился, пригласил приехать.

Ехала как в тумане, потом вошла в кабинет.

Олег Максимович сказал, что понимает мои чув-

ства, но я сама виновата.

ПРЯМОЙ ЭФИР 95

Я ждала продолжения. Он сказал буквально сле-

дующее: «Ты слишком хорошо вела! Ты была самая

заметная, а это неправильно! У программы есть веду-

щий, он придумал эту программу, и он должен быть

в ней главным!» Я ничего не сказала, только кивну-

ла, я и так уже все поняла, когда увидела «картин-

ку» на мониторе. Видимо, роль второй ведущей мне

не подошла, такое бывает.

Программа «Без ретуши» скоро умерла своей смер-

тью, и мне очень хотелось думать, что это возмездие

за мои слезы, те самые, которые я не могла сдержать, когда вышла на улицу из здания на улице Правды.

Ульяновские

помидоры

Эта кассета тоже где-то затерялась среди нашего

большого архива, и мне было очень жаль, когда после

долгих поисков мы ее так и не нашли.

Дело в том, что мы со Сладковым впервые в жиз-

ни сняли достаточно длинное документальное кино

на камеру без единой монтажной склейки! То есть

мы снимали уже так, чтобы не монтировать. Это был

смелый и трудный эксперимент, и мы бы на него ни-

когда не решились, но обстоятельства вынудили.

Мы работали на Горьковском телевидении, а в сво-

бодное время осваивали технологию видеосъемки

на камере S-VHS. Заказы получали где могли, но иног-

да я сама придумывала или находила интересные сю-

жеты. На этот раз я прочитала в газете, что в Ульянов-

ске в магазинах продается много овощей и фруктов

и нет никакого дефицита. Я пришла в кабинет к на-

шему директору Георгию Молокину и попросила от-

править нас в командировку в Ульяновск.

ПРЯМОЙ ЭФИР 97

Он задал несколько вопросов, сказал, что тема

интересная, хотя может оказаться «уткой». А еще он

сказал, что отпускает нас всего на один день, и ре-

портаж должен быть в эфире в тот же день вечером, так как времени на монтаж он нам все равно не даст.

Действительно, монтаж с этих кассет шел очень труд-

но, так как сначала сигнал переписывали на широ-

кую видеоленту, а потом монтировали, в результате

качество было совсем низкое.

И я согласилась! Мы-то думали, что это будет ко-

роткий репортаж, но когда прилетели в Ульяновск, оказалось, что сюжет достоин настоящего фильма.

Ульяновцам удалось сделать невозможное: они вы-

строили такую грамотную систему, при которой те

люди, которые выращивали овощи, были тесно свя-

заны единым бизнесом с теми, кто эти овощи сохра-

нял, и с теми, кто ими торговал. «Поле – хранили-

ще – прилавок» – я часто слышала эти призывы, а вот увидела в первый раз.

При этом надо помнить, что шел 1989 год, самое

талонное и голодное время. Какие там помидоры!

Пачка творога и вилок капусты были дефицитом.

Мы встретились с человеком, который возглавлял

агрокомбинат, он принял нас радушно и пригото-

вился к съемке. И тут-то я поняла, что мы не можем

записывать интервью, потому что монтажа у нас

не предвидится! Я извинилась, назначила другое вре-

мя и сбивчиво пыталась объяснить нашу технологию

работы, но он не вникал, а просто отдал распоряже-

ние, чтобы нам дали машину и все показали. Я под-

робно расписала на листке бумаги все наши эпизоды

и поставила хронометраж возле каждого.

НИНА ЗВЕРЕВА 98

Например:

1. Стендап на площади у магазина – 30 сек.

2. Интервью с покупателями – 1,5 мин.

3. Съемки на поле (под текст) – 1,5 мин.

И так далее.

У меня получилось более двадцати эпизодов!

Дальше было совсем интересно: мы проезжали мимо

специального цеха, где квасили капусту, чтобы через

час вернуться туда, так как наступала очередь имен-

но этого эпизода. Со стороны наши метания по Улья-

новску смотрелись нелепо, но мы строили фильм

по драматургии!

Трудно было с синхронами, то есть с короткими

интервью на камеру, так как обычно первый вопрос

я задаю самый простой, просто для знакомства, а на этот раз надо было спрашивать сразу самое важ-

ное, да еще следить, чтобы Миша включил камеру

точно под финал моего вопроса, так как кому нужен

мой голос в этот момент? Что касается коммента-

риев за кадром, то мы делали так: Сладков снимал

короткими планами те картинки, которые были нуж-

ны (прилавок с фруктами и овощами, таблички с це-

нами и т. д.), потом отматывал пленку, а я смотрела

в объектив и комментировала.

Самое сложное, что мы сами не могли увидеть, как у нас получилось, – камера не любит лишних

просмотров, мы боялись сделать брак, тем более

что пленка использовалась не первый раз, и она мог-

ла «осыпаться».

И все же у нас получился специальный репортаж

длиной 40 минут, мы прилетели вовремя, прямо

к эфиру. Молокин поругал нас за такой длинный ма-