Текст книги "Люди и ложи. Русские масоны XX столетия"

Автор книги: Нина Берберова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Несколько уточнений

Берберова пишет, что «Ковалевскому было предложено проявить инициативу и получить директивы для открытия первых лож». Судя по документам и воспоминаниям, инициатива исходила от самого М.М. Ковалевского. В статье Б. Элькина приводится ходатайство члена ложи «Верные друзья» Ковалевского председателю совета «Великого Востока Франции» от 11 января 1906 года о получении временных полномочий, позволяющих «создать на Востоке Москвы или Петербурга правильную ложу, работы которой могут быть начаты позднее в законной форме назначенным вами делегатом»[163]163
  Elkin Boris. Attempts to Revive Freemasonry in Russia // Slavonic and East European Review. 1966. XXXIV. July. p.462.


[Закрыть].

И.В. Гессен вспоминал, что еще в 1904 году ему была устроена встреча с только что прибывшим из-за границы Ковалевским. «Ковалевский, едва успев поздороваться, сразу же стал доказывать, смотря мимо меня, что только масонство может победить самодержавие. Он положительно напоминал комиссионера, который является, чтобы сбыть продаваемый товар, и ничем не интересуется, ничего кругом не видит и занят только тем, чтобы товар свой показать лицом»[164]164
  Гессен И.В. В двух веках // Архив русской революции. Берлин, 1937. т. 22. с. 216-217.


[Закрыть].

По утверждению Берберовой, первая петербургская ложа была основана в 1907 году, первая московская, «Возрождение», – в 1908. Но в статье Б.И. Элькина приведен протокол основателей «Возрождения» в Москве, датированный 15 ноября 1906 г., в котором значатся имена Ковалевского, Маклакова, Баженова, Аничкова, Лорис-Меликова, де Роберти, кн. Урусова, кн. Бебутова, В. Немировича-Данченко и др.

Петербургскую ложу Берберова называет «Северной звездой» и рассказывает целую историю о том, что название было изменено из-за одноименной царской яхты. Но опубликованные документы ложи заверены печатью с надписью по-русски: «Полярная звезда». Первый ее состав насчитывал 19 человек, среди них те же, что и в «Возрождении», Бебутов, Маклаков и Немирович-Данченко, а также Маргулиес, Переверзев, Колюбакин, Браудо, Шингарев, Щеголев и др. Мастером «Полярной звезды» с января 1907 года стал граф А.А. Орлов-Давыдов.

Ложи были санкционированы Р. Сеншолем и Ж. Буле («Великий Восток Франции») в июле 1908 года, а уже в ноябре конвент из обеих лож тайным голосованием выбрал Верховный совет, в который вошли Урусов, Головин и Маргулиес.

Участие А.В. Амфитеатрова в организации первых российских лож представляется весьма сомнительным. Эмигрировав в 1904 году (а не в 1905, как пишет Берберова), с 1906 по 1916 год он жил в Италии и мог руководить этим процессом разве что по переписке.

Берберова считает несомненным, что Буле и Сеншоль приезжали в Россию несколько раз и открывали ложи, подчиненные не только «Великому Востоку», но и «Великой Ложе Франции». Ее уверенность в этом разделить трудно. Таких полномочий они не могли иметь, и в документах «Великой Ложи» историки не нашли даже намека на существование ее лож в России.

В пользу такой догадки есть единственное свидетельство: об этом упоминает Кандауров, но как раз «Записка» Кандаурова считается источником весьма ненадежным, поскольку «в части, касающейся периода до конца 1917 г., опирается исключительно на услышанное от других и догадки»[165]165
  Хасс Л. Еще раз о масонстве в России начала XX века // Вопросы истории. 1990. №1. с. 28.


[Закрыть].

Кандауров стал масоном лишь в 1917 году, поэтому никак не мог «уже с осени 1914 г. налаживать связи <…> с братьями своей Великой Ложи», о чем пишет Берберова. Савинков, наоборот, стал масоном не в 1922 году, а раньше, в 1917.

Судя по контексту, в котором в первый раз упоминается Лорис-Меликов, это, скорее всего, не Иосиф Григорьевич, дипломат в Норвегии, а Иван Захарович Лорис-Меликов, врач и личный друг Ковалевского. Принадлежность к масонству дипломата предстоит еще доказать.

Н. Берберова упоминает «Великую французскую национальную ложу», но ложа с таким названием появилась во Франции только в 1948 году, до того была «Великая национальная независимая и правильная ложа», да и она действовала с 1913 г., так что не могла «существовать в мирном сожительстве с другими тремя» послушаниями до 1912 года, как пишет Берберова.

Доклад Г.В.Адамовича, по словам Берберовой, «помещенный в „Бюллетене“ №7, в июле 1961 г., о смысле эмиграции: „Что мы такое? Что впереди? Зачем мы в эмиграции?“ – это, судя по всему, доклад под названием „Надежды и сомнения эмиграции“, прочитанный Адамовичем в ложе „Юпитер“ 20 апреля 1961 года и опубликованный двумя месяцами позже в „Вестнике Объединения Русских лож Д. и П. Шотландского Устава“ (1961. №7. с. 3 – 18).

Доклад его о Достоевском, вопреки утверждению Берберовой, в «Вестнике» не публиковался, там был напечатан, помимо вышеупомянутого, только доклад о Гоголе (1959. № 3. с. 31-34) и два некролога: «Памяти Д.Н. Ермолова» (1963. № 11. С. 2-3) и «Памяти В.В. Вырубова» (1964. №12. с. 7).

Особенно много неточностей допускает Берберова в датах жизни своих персонажей, несмотря на то, что проставлены они в «Биографическом словаре» далеко не у всех.

Так, даты жизни М.И. Терещенко – 1886-1956, а не 1888-1958; Г.В. Адамовича – 1892-1972, а не 1894-1971. Точная дата рождения ММ. Ковалевского – 1851 год, а не 1857, В.А. Маклакова – 1870, Ф.И. Родичева – 1854, В.А Бобринского – 1867, В.Я. Богучарского (наст, фам.: Яковлев) – I860, В.М. Зензинова – 1880, Б.Э. Нольде – 1876, С.Д.Урусова – 1862, И.Г. Церетели – 1881.

Чаще всего Берберова ошибается на год-два, но иногда и лет на пять-шесть, что уже существенно. П.А. Бурышкин умер в 1955 г., а не в 1959 году, и эмигрировал не «после 1917», а в январе 1920 года, успев побывать министром финансов в правительстве Колчака.

Н.В. Некрасов не «работал на Беломорско-Балтийском канале в 1928-1930». Строительство канала и началось-то лишь в конце 1930 года. До ареста в 1930 году Некрасов служил в Центросоюзе, а в заключении находился с 1931 по 1933 год и канал строил именно в качестве заключенного. Позже, с 1939 года, он действительно был служащим на строительстве канала Москва-Волга.

Вадим Андреев не «вернулся в СССР после сотрудничества в „Советском патриоте“, а лишь взял советский паспорт. В Советском Союзе побывал в 1957 году и принял решение не возвращаться после встречи с братом Даниилом, к тому времени отсидевшим свой срок.

Неточно и то, что Антонин Ладинский «в конце 40-х гг. был выслан из Франции в СССР». Он был выслан из Франции в сентябре 1950 года и жил в Дрездене, вернувшись в Советский Союз лишь в 1955 г.

А.А. Кизеветтер не в 1918 году оказался в эмиграции, но был выслан в 1922 г., на печально знаменитом «философском пароходе».

О том, что профессор Д.Д. Гримм оказался «после войны – в Австралии», сведений найти не удалось. Освободившись после ареста в 1919 году, он эмигрировал в Финляндию, редактировал там газеты «Русская жизнь» и «Новая русская жизнь», в 1922-1929 годах был деканом Русского юридического факультета в Праге, в 1927-1934 гг. – профессором университета в Тарту.

С.Ф. Ольденбург был не председателем, а секретарем Российской Академии наук, а Н.Б. Щербатов в царском правительстве занимал пост министра внутренних дел, а не иностранных.

И.Н. Ефремов (1866-1932) был депутатом не только IV, но также I и III Государственной Думы, а кроме того членом не только «Малой Медведицы» и «Думской ложи», но и «Верховного Совета народов России».

У Т.А. Бакуниной-Осоргиной книга о русском масонстве XVIII-XIX вв. существует не только на французском, но и на русском языке, причем не одна[166]166
  Бакунина Т.А. Русские вольные каменщики. Париж: Свеча, 1934; Бакунина ТА. Знаменитые русские масоны. Париж: Свеча, 1935.


[Закрыть] – правда, эти книги куда более популяризаторские, чем монументальный «Le repertoire biographique».

Берберова не могла не знать эти книги, потому что первую из них рецензировал В. Ходасевич[167]167
  Возрождение. 1934. 23 августа. № 3368. с. 3.


[Закрыть], за работой которого она очень внимательно следила даже после того, как они расстались в 1932 году.

Трудовиков Берберова не совсем правомерно отождествляет с партией народных социалистов, особенно когда речь идет о «последних годах царского режима». Народно-социалистическая партия (энесы; 1906-1917) слилась с Трудовой группой (трудовики; 1906-1917) лишь в июне 1917 года, образовав Трудовую народно-социалистическую партию (1917-1940, с 1920 – в эмиграции).

«Арьергардом» масонства трудовиков назвать можно с большой натяжкой, поскольку как сама группа, так и ее думская фракция на девять десятых состояли из крестьян. Берберова, вероятно, упоминает ее в таком контексте потому, что в 1915 году председателем фракции был выбран А.Ф. Керенский.

Кстати, говоря об «арьергарде» масонства в дни перед Февральской революцией, Берберова открывает список почему-то графом П.А. Гейденом, тут же проставляя даты его жизни – 1840-1907 гг., на этот раз совершенно верные.

О «Союзе Освобождения» как одной из организационных форм прамасонства писали, помимо Берберовой, и российские историки. Например, О.Ф. Соловьев находил, что «организационные формы Союза имели черты сходства со структурой „Великого Востока Франции“[168]168
  Соловьев О.Ф. Русское масонство 1730-1917. М., 1993. с. 171.


[Закрыть]. Милюков в воспоминаниях говорит о том, что «из этого круга получал неоднократные и настойчивые предложения <…> войти в некий тайный союз»[169]169
  Милюков П.Н. Роковые годы // Русские записки. 1938. № 11. с. 139.


[Закрыть]. Союз, членами которого были, среди прочих, В.Я. Богучарский, П.Д. Долгоруков, В.И. Вернадский, М.Д. Лутугин, С.А Котляревский, А.М. Колюбакин, А.И. Протопопов, Н.Н. Львов, Л.И. Петрункевич, Д.И. Шаховской, просуществовал, как известно, с января 1904 по август 1905 г., а в октябре 1905 г. на смену ему оформилась кадетская партия.

Но если уж расширять список мест, где встречался «арьергард», вплоть до «Союза Освобождения», то стоило включить туда и «Парижскую русскую школу для взрослых», как ее именует Берберова, и которая на самом деле называлась «Высшей школой общественных наук». В ее организации, помимо М.М. Ковалевского, принимали активное участие почти исключительно одни только масоны иностранных лож: Ю.С. Гамбаров, Е.В. де Роберти, Е.В. Аничков, о чем Берберова не упоминает.

Можно упомянуть и кружок «Беседа» (1899-1905), членами которого были С.А. Котляревский, Д.И. Шаховской, В.А. Маклаков, Г.Е. Львов, и более поздние «Клуб образования» (Петербург, 1909), «Общество единения народностей в России» (Москва, 1909), их местные отделения в городах России и другие легальные организации, используемые русским масонством так же, как французское масонство использовало в качестве легальных «Лигу по защите прав человека» и другие аналогичные организации.

Но при таком рассмотрении российское масонство окончательно получает вид специфической межпартийной общественной организации, отличающейся от огромного количества обычных общественных организаций только тем, что не стремилась афишировать свои цели и деятельность. Впрочем, некоторые зарубежные исследователи именно так российское масонство и расценивают[170]170
  Haimson Leopold. The Problem of Social Stability in Urban Russia: 1905-1917 // Slavic Review. 1965. March. XXVI.


[Закрыть].

О.Ф. Соловьев сомневается в том, что А.И. Гучков был масоном, и, надо сказать, посвященная Гучкову главка приложений действительно кажется не очень убедительной. Во всей приведенной переписке Вольского и Николаевского нет ни одного факта в пользу такого предположения, нет даже косвенных доказательств, есть лишь убежденность в том Вольского, да и то со слов Кусковой, которые сам же Николаевский называет «рекордным сумасшествием».

Гальперн, член ложи «Малая медведица» с 1910 года, причислял к масонам, среди других, также Мережковского, Гиппиус, Суханова. Почему Берберова, знакомая с работой Гальперна и ссылающаяся на нее, не сочла нужным подтвердить или опровергнуть это заявление в «Людях и ложах», остается загадкой. В «Курсиве» она твердо называла Мережковского среди лиц, «никогда не принадлежавших к масонству»[171]171
  Берберова Н. Курсив мой. New York, 1983. т. 2. с. 665.


[Закрыть].

Все эти неточности неудивительны – в то время, когда создавалась книга, достоверных справочников еще почти не было, а в «Биографическом словаре» Берберовой далеко не все фамилии настолько громкие, чтобы попасть в Британику или Большую Советскую Энциклопедию.

Стоило бы внести и несколько других уточнений, не относящихся впрямую к теме книги и ее персонажам, но, тем не менее, напрашивающихся. Так, например, «Звено», литературное приложение к «Последним новостям», выходило в Париже не с 1920, а с 1923 года.

Упомянутый Берберовой роман «Негромкий выстрел» «некоего Иванова» принадлежит перу известного исторического романиста Валентина Пикуля. Роман печатался под псевдонимом в советской пропагандистской газете «Голос Родины», рассчитанной на эмиграцию, а позже вышел отдельным изданием. Он появился в тот самый период, когда советское общество едва ли не впервые открыло для себя масонскую тему, и подобные книги и публикации сыпались одна за другой.

К сожалению практически все эти произведения – как романы, так и исторические труды, – по сути не вышли за рамки беллетристики в силу обилия домыслов при почти полном отсутствии объективной информации. Серьезные историки обратились в России к этой теме позже.

Когда-нибудь историки дополнят новыми фактами многие биографии «Словаря», да и сам «Словарь» наверняка расширят, превратив его в более развернутый справочник.

Но все это дело будущего. Книга и в таком виде заслуживает всяческого внимания. Отдельные неточности ее достоинств отнюдь не умаляют. При такой насыщенности информацией и неизученности материала их могло бы быть и много больше.

Подобные незначительные и даже более существенные уточнения к книге Берберовой будут наверняка появляться и в дальнейшем, по мере публикации новых архивных разысканий, но сути они не изменят и на оценке ее труда вряд ли скажутся.

Споры о масонстве

Берберова в первом же абзаце заинтриговывает читателя утверждением, что заинтересовалась русскими масонами «не потому что это были исключительные люди, а потому что они были люди исключительного времени и играли в нем исключительную роль». Как раз о роли масонов почти все историки единодушно говорят обратное, хотя по другим вопросам часто расходятся.

О.Ф. Соловьев: «История масонства в России на протяжении длительного периода не свидетельствует о его значимости»[172]172
  Соловьев О.Ф. Масонство в России // Вопросы истории. 1988. № 10. с. 25.


[Закрыть].

Л. Хасс: «Роль масонства в событиях марта – октября 1917 не могла быть не только решающей, но даже сколько-нибудь значительной»[173]173
  Хасс Л. Еще раз о масонстве в России начала XX века // Вопросы истории. 1990. №1. с. 33.


[Закрыть].

А.Я. Аврех: «Расклад реально задействованных политических сил накануне и в ходе Февральской революции был таков, что масонского присутствия среди них практически не ощущалось. Оно было так мало и ничтожно, что его не заметили даже современники»[174]174
  Аврех А.Я. Масоны и революция. М., 1990. с. 320.


[Закрыть].

Знакомый Берберовой Натан Смит, суммируя высказывания на эту тему, писал: «Все масонские источники единодушны в том, что организация распалась и потому не оказала влияния на политическую жизнь страны»[175]175
  Smith N. Political Freemasonry in Russia. 1906-1918: A Discussion of the Sources // Russian Review. 1985. Apr. p. 168.


[Закрыть].

Несколько выше роль масонов оценивал только В.И. Старцев, но и его вывод весьма далек от берберовского: «Верховный Совет народов России» был хотя и тайным, но весьма действенным институтом формирования общественного мнения и оппозиционных настроений»[176]176
  Старцев В.И. Российские масоны XX века // Вопросы истории. 1989. №6. с. 49.


[Закрыть].

Таким образом, здесь Берберова куда ближе к консервативным публицистам и сторонникам теории заговора, чем к историкам-марксистам, – с той лишь разницей, что она гораздо информированное и тех, и других. Но, скорее всего, это просто способ подогреть читательский интерес. Берберова использовала антураж теории заговора, чтобы привлечь внимание к реальным вещам, в то время как обычно используют реальные факты для того, чтобы привлечь внимание к теории заговора.

Широковещательные заявления вроде того, что «в это время – от начала Первой войны и вплоть до февраля 1917 г. – в России не было профессии, учреждения, казенного или частного общества, организации или группы, где бы не было масонов», следует отнести все на тот же счет читательского интереса.

Приведенный список 660 имен, из которых вдобавок половина относится к эмигрантской эпохе, говорит о другом. Несколько сотен человек на стопятидесятимиллионную страну и «не было общества, организации или группы» – это явно сказано для красного словца и привлечения публики. По численности и масштабам деятельности российское масонство не идет ни в какое сравнение с французским.

По подсчетам Ю.И. Рубинского[177]177
  Рубинский Ю.И. Масоны во Франции (вчера и сегодня) // Вопросы истории. 1976. №9. с. 143.


[Закрыть], к началу XX века среди депутатов французского парламента из примерно 600 человек к масонству принадлежали 150-200 лиц, имевших сильные позиции в средствах массовой информации и в органах местного самоуправления, что содействовало успеху на выборах.

Всего же только в «Великом Востоке Франции» числилось до 30 тысяч членов (в одном Париже 62 ложи), немногим уступала «Великому Востоку» и «Великая ложа Франции» – 33 братства шотландского обряда. Председателем партии радикалов и радикал-социалистов, до Второй мировой войны поставлявшей президентов и премьер-министров, был Ж. Лаферр, глава «Великого Востока» в 1903-1909 гг. Исполнительный комитет партии почти наполовину состоял из масонов, бюро комитета – на две трети.

В России же ситуация даже отдаленно не напоминала французскую. В первое десятилетие века, по строгим подсчетам, едва ли полсотни россиян состояло в правильных ложах, считая здесь и ложи иностранных государств. И даже если принимать во внимание все косвенные признаки, число этих людей вряд ли перевалит за сотню. Прочие составляли тот самый «арьергард», о котором пишет Берберова, то есть принимали участие в общественных организациях и кружках, может быть, и разделяя какие-либо воззрения, но в строгом смысле слова масонами не являясь. Все остальное шло по ведомству «полицейского масонства».

Правда, спустя несколько лет это число значительно выросло. Л. Хасс насчитывал к 1913 году свыше 40 лож по России общей численностью до 400 человек, а к началу 1915 года – 49 лож, в которых состояло до 600 членов. Но уже после Февральской революции количество лож сократилось до 28, а их деятельность практически сошла на нет.

Причины этого историки обсуждают в деталях, но в главном склонны скорее согласиться: «политическая организация, являвшаяся одним из орудий оппозиции царизму, потеряла смысл с его свержением»[178]178
  Соловьев О.Ф. Русское масонство 1730-1917 гг. М., 1993. с. 261.


[Закрыть].

Считается уже почти законом социальной жизни то, что люди, объединенные в организацию политической целью, весьма быстро теряют почву для единства, этой цели добившись. Начинается обычная политика и дальнейшая борьба за власть, только уже между собой.

Поскольку русское масонство XX века, в отличие, например, от масонства века XVIII, практически не ставило перед собой задач просветительских, мистических и т.д., ограничиваясь почти исключительно политическими и карьерными соображениями, последние и одержали верх. Потому и не удивителен бросающийся в глаза после февраля 1917 года разнобой мнений и противоречия между членами ордена, которые еще недавно были куда более единодушны, теперь же, добившись верховной власти, забыли основные масонские правила, ибо никогда всерьез в них не верили.

Напротив, мистическое масонство некоторое время продолжало свою деятельность и при советской власти, пока не было юридически запрещено и уничтожено физически. Опубликованные недавно воспоминания и другие материалы о русских мартинистах, розенкрейцерах и тамплиерах (Левандовский, Никитин, Налимов) рассказывают о них весьма подробно. Но к политическому масонству десятых годов они не имели никакого отношения.

Временное прекращение деятельности масонских лож между двумя революциями вызывает наиболее жаркие споры историков. Берберова в разных местах книги указывает несколько различных причин закрытия лож в начале десятых годов: «болтливость князя Бебутова», «департамент полиции стал сильнее нажимать», а чуть позже «пошли такие раздоры, что десять братьев пришлось временно „усыпить“. По мнению Натана Смита, в 1915 году было усыплено не десять братьев, а десять или двенадцать лож, и связано это было с возникшими разногласиями по поводу ответственности правительства за военные поражения.

Л. Хасс считает, что все регулярные русские ложи были усыплены еще в 1909 году, и поводом послужила излишняя разговорчивость отдельных масонов, в первую очередь, князя Бебутова и Баженова, вызвавшая обостренный интерес властей и очередную антимасонскую кампанию в правой прессе. Истинной причиной было стремление очистить свои ряды от случайных и нежелательных элементов, осуществить в своем роде переворот под благовидным предлогом.

Позже, в 1912-1915 годах, было вновь создано до 50 лож, действовавших до 1917 года, но они уже не были правильными, регулярными ложами, получившими признание у материнских французских лож. Именно это масонство было собственно политическим, «карбонарским», не придерживающимся обрядов и не задумывающимся о духовном совершенствовании.

А.Я. Аврех оспаривает утверждение Некрасова и относит роспуск лож не к 1909 году, как показал тот, а к 1911[179]179
  Аврех А.Я. Масоны и революция. М., 1990. с. 320.


[Закрыть]. Поскольку по этому вопросу ни один историк не располагает точными фактами и основывается исключительно на догадках, приходится признать, что это наиболее темный период в недолгой деятельности русского предреволюционного масонства, и вряд ли он будет убедительно объяснен до обнаружения новых документов.

Идеологическую «тиранию Парижа над Петроградом», которой посвящена книга Джона Кипа, вряд ли правомерно распространять на предреволюционные масонские взаимоотношения. В Париже о новых, нерегулярных, ложах вообще вряд ли знали, по крайней мере историкам не удалось найти ни одного упоминания о таком факте.

Зато косвенных свидетельств обратного много – русские не приглашались на международные масонские мероприятия конца 1910-х годов: ни на Конференцию масонских послушаний Союзных Наций в январе 1917, ни на Конгресс масонских послушаний Союзных и Нейтральных Наций в июне 1917 г. Это, напротив, говорит скорее о том, что русские масоны-карбонарии к середине десятых годов были полностью предоставлены самим себе и не испытывали прямого давления французов по масонской линии.

«Верховный Восток народов России» был создан на конвенте 1912 года в Москве без согласия «Великого Востока Франции», т.е., по масонским правилам, незаконно, и впоследствии международным масонством признан не был. Многим русским эмигрантам в Париже после 1917 года было отказано в приеме во французские ложи иначе как со степени ученика с предварительным формальным посвящением, что их возмутило, а Керенский швее отказался участвовать как во французском, так и в русском масонстве.

По этой причине некоторым историкам не кажется убедительным и эпизод с французами у Керенского, рассказанный Берберовой со слов полковника Н.Н. Пораделова. Марсель Кашен вышел из масонства в 1901 году; о том, что Альбер Тома состоял в его рядах, нет никаких данных. Да и не было у французов необходимости умолять Керенского не бросать Францию – почвы для сепаратного мира в России тогда не существовало, переговоры по этому поводу велись, однако Германия в тот момент была категорически против[180]180
  Подробнее об этом см.: Хасс Л. Еще раз о масонстве в России начала XX века // Вопросы истории. 1990. № 1.


[Закрыть].

Берберова стремится доказать обратное, опровергая многочисленные свидетельства современников. Н.Н. Яковлев, не указывая, правда, источник, приводит слова Н.В. Некрасова о том, что «уже с 1910 г. русское масонство отделилось и прервало связи с заграницей»[181]181
  Яковлев Н.Н. 1 августа 1914 года. М., 1974. с. 230.


[Закрыть].

На том же настаивал Керенский: «Хотел бы подчеркнуть, что наше общество было неправильной масонской организацией»[182]182
  Kerensky A. Russia and History's Turning Point. New York, 1965. p. 88-89.


[Закрыть]. Ему вторит Кускова, считая, что русское масонство преследовало лишь тактические цели и не имело ничего общего с иностранным[183]183
  Slavic Review. 1968. Dec. p. 606-607.


[Закрыть].

Берберова категорически не согласна с такой трактовкой и, несмотря на целый хор голосов, отводит их все по тем или иным причинам: Яковлева – не считая его историком, Кускову и Керенского – как масонов, лгущих во спасение тайны. Не убеждают ее и доводы тех историков, которые склоняются к точке зрения Кусковой.

Кто тут прав, на сегодняшний день сказать со всей уверенностью нельзя. Этот вопрос, как и многие другие в истории российского масонства, остается открытым для обсуждения. Вряд ли стоит считать и Берберову последней инстанцией.

Зато книга ее не только побуждает размышлять, но и предоставляет богатый материал для размышления.

Олег Коростелев