Текст книги "Орден Крона. Банда изгоев"

Автор книги: Нина Малкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Ты что, намеренно добиваешься исключения из академии? – преградила мне выход Сирена.

– Неужели переживаешь за сорокину дочь? – я насмешливо задрала подбородок.

Леди Эстель открыла рот, набрала побольше воздуха и… закрыла. Сжала губы в тонкую нить, тряхнула пружинками кудрей. Вспомнила, что не собирается со мной разговаривать. Я же спокойна обошла её и открыла дверь.

– Фиди!… – обиженно и оттого визгливо прикрикнула сзади Сирена. – Ты что, отпустишь её одну?

Бедная Фидерика, которая оказалась мотыльком между двух огней, подскочила и потрусила вслед за мной.

– Стоять! – я развернулась и выставила ладонь.

Фиди остановилась резко, как будто своим жестом я выстроила перед ней магическую прозрачную стену.

– Торжественно клянусь под номером нашей двери, что не намереваясь творить глупостей, – я очень не вовремя икнула, но не пошла на попятную. – Просто хочу извиниться перед своим ментором и ректором. И пообещать больше не пить. Теперь вы меня отпустите?

Студентка Уорт переводила полный мольбы взгляд с меня на Сирену. Последняя возмущённо пыхтела, но молчала.

– Вот и славно, – кивнула я, закрывая за собой дверь.

***

Та самая ниша, которая служила мне скрытым наблюдательным постом, казалось, усохла за год. Я придирчиво оценивала углубление между двух колонн, пытаясь прикинуть, стоит ли прятаться. Плохо обтёсанное нутро узкого убежища, вопреки своему неуютному виду, манило меня весьма настойчиво. Хоть Юна Горст и смеялась в лицо опасности, разгневанное лицо ректора Кроуницкой Королевской Академии пугало её до колик.

Пока я поднималась до высот самого главного кабинета академии, решимость моя немного улетучилась, и влетать с покаянием в кабинет Надалии Аддисад я передумала. Пару раз мне доводилось наблюдать ректора в гневе, когда та отчитывала нарушителей правил, и подставляться осознанно под эту бурю было равносильно самоубийству. С другой стороны, раскаявшихся студентов должна была ждать лёгкая, как течение равнинной реки, назидательная речь и спокойное, как морской бриз, внушение. Когда я уже почти решилась свернуть в узкий коридор, ведущий в логово моего мудрого, сдержанного и очень педагогичного ректора, двери распахнулись.

– Возмутитьельно! – вскричала ректор Аддисад так, что эхо отлетело от стен и ударило прямо в мою разболевшуюся голову. – Да как она посмела позволить себе такую наглость?! Я бы поставила вопрос об исключении, если бы не ваша протекция!

Я глубоко вдохнула и в панике посеменила к своей нише. Попыталась втиснуться с разбегу, но влезла только нижняя часть, да и то наполовину. Верхняя же моя половина категорически отказывалась скрываться, упираясь в прямом смысле грудью. Я с ненавистью уставилась на своё предательское тело, решив завязывать с пирожками Эльки Павс. К счастью, шагов не было слышно, и это был хороший для меня знак.

– Благодарю вас ещё раз, госпожа Аддисад, – послышался голос Джера. – Это отчасти и моя вина, у меня совсем нет опыта воспитания юных леди.

– Леди! – снова вскрикнула ректор. – Усмирите её хотя бы до урофня уфажительной студьентки! Делайте, что хотите! Поясните, запретите, запугайте, в конце концов!

Запугивать меня уже не требовалось, поскольку я и так почти позеленела от ужаса. В сознании ритмично взрывались болью идеи, но лидировала одна: бежать! Я бы так и поступила, но мой зад застрял в узкой нише, и я лишь извивалась, как змея, пытаясь скинуть собственную каменную кожу. Молча, конечно, чтобы не привлекать внимания. Беседующие из-за угла не показывались – остановились у дверей. Свидетелями моего позора оставались только факельные чаши с львиными головами, щербатый сланец да старая плесень в глубине пленившей меня ниши.

– Думаю, Юна и сама уже всё осознала, – вступился за меня ментор и незамедлительно добавил: – Но я, конечно, непременно назначу ей наказание.

Я попыталась дотянуться до какой-нибудь мало-мальски подходящей опоры, но гладкие каменные стены прикрывались только пыльными гобеленами, а ближе всего растянулся бордовый штандарт. От злости на нелепость своего положения я рыкнула на вышитую Иверийскую корону. Вдобавок ко всему, во рту появилась отвратительная сухость, язык почти прилип к нёбу.

– Бедная дефочка, – смягчилась в ответ Надалия Аддисад. – Столько бед на неё сфалилось всего за один год! Отсутствие склонности, нападение стязатьеля, ещё и эта плохая родослофная… Как же это будет прафильнее для людей…

– Наследственность, – подсказал Джер.

– Да, – ровно согласилась ректор Аддисад. – Но я понимаю. Вы мужчина, вам трудно. Может, магистр Велилльер поможет женским советом?

В ушах протяжно зазвенело, но я активно замотала головой в знак отрицания. Хоть меня никто и не видел, но это был единственный доступный мне в данный момент протест. Только не Элигия!

– Надеюсь, мне не придётся беспокоить магистра факультета Вейна по этому поводу, – от этих слов Джера я облегчённо выдохнула.

– Что ж, если считаете, что справитесь самостоятельно, – с явным сомнением протянула Надалия. – То я желаю вам успехов. Как вы понимаете, я, как ректор студьентки Юны Горст, очень в них заинтересована.

– Благодарю, – коротко ответил ментор.

На моё счастье, Надалия Аддисад больше не стала задерживаться в дверях, а вернулась в кабинет, пожелав магистру Десенту помимо успехов ещё и лёгкого начала учебного года. Появившийся на выходе Джер выглядел озадаченным и немного растерянным. Но сразу же переменился, заметив меня.

– Джер, – я сильнее оттолкнулась ладонями от стены, задёргалась и закряхтела. – Надалия не сильно тебя доставала в кабинете? Ругалась?

– Ректор Аддисад, – поправил Джер. – Мы утверждали расписание для старших курсов факультета Ревда.

Ментор подошёл ближе, но даже и не думал мне помогать. Просто с каким-то издевательским любопытством наблюдал за моими попытками высвободиться. По-моему, он даже обрадовался постигшей меня неудаче, потому что злорадно усмехнулся. Ох, ну да, последствия очередного глупого решения Юны Горст сейчас выглядели до нелепости смешными. Только вот мне не хотелось смеяться.

– Расписание? – я, наконец, выбралась и влетела прямо в ближайшее полукруглое окно, отчего стекло задрожало. – Разве мы не будем всё время проводить в бестиатриуме и шахтах?

Отряхнула ладони, поправила чудом уцелевшие брюки. Далеко-далеко внизу, за мутноватым окном, раскинулась обнесённая стеной и заросшая хвоей территория академии. Погода хмурилась, стучала мелким дождиком. Жутко захотелось слизать капли влаги, но, увы, они были с другой стороны стекла.

– Магистр факультета сам определяет порядок занятий для студентов, и это не всегда единый предмет, – ментор вручил мне листок со списком предметов, развернулся и пошёл в сторону ступеней.

Я помялась немного, раздосадованная его безразличием. Лучше бы уж он злился, кричал, ругался или правда запугивал! Впрочем, возможно сейчас он этим и займётся. Ведь я пришла поведать правду о том, что однажды моё предательство обернулось для него смертью.

– Джер, – посеменила я следом. – Джер, подожди! Да хватит убегать от меня!

– Предпочитаешь, чтобы я за тобой гнался? – он вдруг остановился, и я налетела на него.

От неожиданности и под взглядом ментора дар речи на миг пропал. И ещё я вдруг вспомнила, что не очень хорошо себя чувствую. Весь мир вокруг растекался и пульсировал расплывчатыми волнами, но Джера я видела чётко. Смущённо опустила взгляд на листок пергамента с расписанием и… не поверила своим глазам!

– Неееет, – простонала я. – Нет, только не это! Слишком много для одного дня! Ты же обещал, что на твоём факультете я не буду заниматься у Банфик! То есть, магистра Банфик!

– Я говорил, что у меня на тебя другие планы, – напомнил Джер. – Они сильно изменились с тех пор.

– Ты не заставишь меня туда ходить! – запротестовала я. – Я понимаю, что виновата перед тобой, но это жестоко! Как ты мог? Ты же единственный мой друг во всей это академии!

– Я тебе не друг, Юна, – он приблизился и крепко схватил меня за плечо. – Не смей так называть меня никогда, даже в мыслях. Я твой ментор. И твой магистр. Ты поняла меня?

Это совсем не было похоже на объятие. Скорее на подчинение и приказ. И только в этот момент до меня дошло, что Джер зол. По-настоящему, всерьёз, прямо-таки нечеловечески зол. По спине прокатился неестественный страх, обдав холодом. Я не должна была его бояться, он точно не причинит мне вреда! Но вопреки разумным доводам, я даже задрожала. Не иначе, из-за полыньего шторма.

– Мне больно, – я повела плечом, но он только сильнее сжал его. – Да поняла я!

Ментор почувствовал связь, обязан был почувствовать и отпустить! Но он лишь довольно усмехнулся своему успеху и сжал в кулак обе мои косы. Оттянул назад голову, прижал крепко к себе, заглянул сверху в глаза. От такой тесной близости, от волнения и от страха воздух вокруг взорвался десятками искр. Прохладную кожу обдало жаром, словно с гобеленов слезли драконы, и все разом пыхнули огнём. Лицо Джера было так близко, что я могла бы почувствовать лёгкий ветерок от его ресниц, рассмотреть яркий ободок радужки вокруг зрачка. Он смотрел неотрывно, выжидающе. И я сделала единственное, чего от меня требовала ситуация. Выпрямила левую руку и попыталась нанести удар основанием правой ладони в мужской подбородок. У меня почти получилось его откинуть! Но, видимо, из-за хмеля в крови, а может, из-за переживаний, в руках не было твёрдости, и Джер легко увернулся. Я лишь прошлась ладонью по колючей щеке. И моментально оказалась на полу: мягко и бесшумно. Листок пергамента с расписанием взмыл в воздух, едва не подпалив бока о свечную люстру, очертил медленные круги под потолком и плавно осел прямо на мою голову.

– Алкоголь ухудшает реакцию и координацию, – раздалось сверху. – Так что это была очень плохая попытка.

Каменные плиты охладили пыл, и я чуть не разревелась от очередного поражения. Своему телу я всегда могла доверять даже больше, чем своему разуму, но и оно сегодня подводило меня уже второй раз. Со злостью сдёрнула дурацкий список занятий, быстро смяла и кинула вслед уходящему ментору.

– Да и ещё, – бумажный комок слабо стукнул по мужской спине, и Джер развернулся. – На празднике всех стихий сегодня появляться тебе запрещено. Не только ректором Аддисад, но и мной. Завтра выходной, так что отоспись хорошенько. Через три дня у тебя отработка за нарушение правил академии с первым курсом. В бестиатриуме нужно быть к половине восьмого, чтобы подготовить оружие. Советую не опаздывать.

Он скрылся в лестничном пролёте, а я так и осталась сидеть на твёрдом полу, злая и потерянная.

Желание рассказать о той самой ночи пропало напрочь.

Глава 4. Весь мир театр

Утро выдалось отвратным. Песнь Сирены я успешно проспала и проснулась ближе к полудню. Даже не проснулась, а вывались в одного мгновение из отключки. И сразу же ощутила себя полудохлой рыбой на дне сухого садка – вялой, едва дышащей и обречённой на страдания. От любого, даже слабого света или звука, в голове надувался воздушный шар, и содержимому черепа становилось болезненно тесно.

Будто специально, соседки хохотали особенно громко, своим звонким и острым смехом протыкая мои уши. Они обсуждали праздник. Подробности я предпочла пропустить, тем более что ни взрывом цветных искр, ни разбитым бокалом никто не отличился. “На этот раз Юна Горст предпочла использовать полыний шторм по прямому назначению” – хохотнула Сирена, вспоминая чью-то вчерашнюю шутку. Я закрыла ладонью глаза.

С моим пробуждением обе девушки настороженно замолчали, чем сделали ещё хуже. Промычав что-то невнятное в их адрес, я быстро юркнула в комнату гигиены.

Прохладный душ способствовал слабому улучшению состояния, но я по-прежнему чувствовала себя, как дрожащее желе на тарелке. Капли колотили по макушке, я набирала полный рот воды и выплёвывала на самый большой булыжник стены. Ступни быстро замёрзли, и я зябко поджала пальцы на ногах, слабо порадовавшись, что здесь есть деревянный поддон. Вылезать не хотелось. Под упругими струями мысли ворочались плохо, но всё же начинали вылезать из сознания, как дождевые черви после ливня. Меня потряхивало и немного тошнило. Но главное – мне было жутко стыдно. Перед всей академией, перед Джером, перед ректором Аддисад, перед соседками. Сейчас я была просто не в состоянии выслушивать осуждающие замечания леди Эстель и сочувствия Фиди. Кажется, даже короткий укоризненный взгляд угрожал стать той последней каплей, что прорвала бы сдерживающую мою агрессию плотину.

В комнате решила не задерживаться. Наспех собравшись под перешёптывания, я хлопнула дверью и прислонилась к ней спиной. Тяжело выдохнула. Куда бы податься?

Замок академии был заполнен людьми и рудвиками, в коридоре сновали туда-сюда свиры, шумели первокурсницы в новёхоньких жилетах, потрескивал огонь в факельных чашах. От игры света казалось, что суровые бронзовые львы встряхивали гривами над пламенными языками.

Румяная блондинка с тиалем целителя разорвала кулёк и по каменной лавке запрыгали разноцветные конфеты, отскочили от щербатой стены. Её подруги завизжали и бросились собирать сладкое богатство. Запахло фруктовыми леденцами.

Какая-то слишком ретивая студентка с факультета искусства трудилась над выцветшим барельефом с изображением птицы с женской головой. Художница обращалась к Нарцине, и между тонких пальцев то и дело вспыхивали жёлтые магические искры, прыгающие на измазанную в красках кисть.

Сразу три свира в форменных мантиях собрались в одном уступе-ракушке и с улыбками склонились над жёлтой листовкой.

Оживлённый уют противно томил мою душу, сдавливал горло духотой. Стало обидно от того, что я не принимаю участие в студенческих посиделках, не хохочу вместе с подругами и не гуляю по городу с Каасом.

Накинув капюшон, я быстро миновала лестницы, площадь гостиной и выбежала на улицу. С ощутимым удовольствием глотнула холодный ветер с мелкими каплями и побрела по каменным тропинкам. Здесь мне стало намного лучше.

Ровный дождь прибивал лежалую хвою, туман притаился у узловатых корней деревьев, выжидая своего часа. Кроуницкая осень пахла смолой и пряными подгнившими листьями. Дубовый мох поблёскивал от влаги, размокшая земля норовила выползти с обочины и измазать серые плиты дорожки. Хмурая пасмурная погода согнала всех обитателей в замок, и вокруг не было ни души. Я поплотнее запахнула шерстяную накидку, наслаждаясь прохладным и спасительным одиночеством и решая, чем занять сегодняшний день.

Первой мыслью было отправиться к Джеру. Но я ещё ни разу не приходила к нему просто так, без повода и идеи, просто чтобы побыть рядом. К тому же, я понятия не имела, что ему сказать после вчерашнего. Вдруг он ещё злится? Ему нужно было время, чтобы успокоиться… Нам обоим оно было нужно.

Не знаю, к счастью или к сожалению, но времени у меня как раз именно сейчас было в избытке. Поэтому возникла следующая идея – посетить бестиатриум и от души порезвиться с оружием. Но арену, скорее всего, убирали после праздника, и манекенов с мишенями там точно ещё не было.

Прогулка прояснила немного мою похмельную голову, и решение пришло довольно скоро: библиотека! Вряд ли кому-то из студентов придёт мысль посещать длинную книжную башню в законный выходной, так что там меня никто не потревожит.

Самой мне тоже не очень хотелось корпеть над учебниками, но я знала, что это приблизит меня к моей цели. Почти наверняка, я найду много информации о Кирмосе лин де Блайте в книгах и документах. И ещё… ещё неплохо бы ознакомиться с принципами кровавой магии. Исключительно в защитных целях.

Я приободрилась и зашагала увереннее. Ну конечно! Пока позволяет время, необходимо собрать достоверную информацию, изучить своего врага и его суть. Так учил меня ментор. Время мне сейчас как раз это позволяло. И это будет маленький шажок на опасном пути.

Такого врага, как Чёрный Консул, вряд ли можно одолеть одной лишь грубой силой, теперь я это понимала. А значит, мне пригодятся ещё и знания, хотя бы те, что таятся в книжной мудрости.

***

Голомяс осмотрел очередной труп бродяги.

– Удар был сильный, касательный, – он растянул грязную кожу на лбу мертвяка. – Бедняга потерял много крови, но ещё тёплый. Хочешь потрогать?

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я. – И что вы будете делать с оставшейся кровью?

В морге библиотекаря, как всегда, было чисто. Серый камень основания скрывала яркая побелка, словно специально призванная подчеркнуть контраст с алой седьмой стихией. Сам же кровавый маг в выстиранном халате и седым пушком волос выглядел бодрым и удивительно оживлённым. Это было так странно – добрый, смешливый и весёлый старик, такой светлый и душевный, каким-то чудом сохранил свою бьющую фонтаном живость посреди сменяющихся трупов. Даже его свежая роза под стеклянной колбой, казалось, насмехалась над царившей вокруг смертью.

– Наберу немного для тиалей и ритуальной чаши в святилище, – он достал коробку с глиняными пузырьками. – Трупная кровь не сворачивается, в отличие от свежей, поэтому её широко применяют для создания артефактов Толмунда. Отвратитальна на вкус, но с годами я уже привык, и даже нахожу в ней некоторую приятность.

Библиотекарь с металлическим звоном подкатил ближе тележку с инструментами, протёр кожу несчастного чем-то жутко вонючим. Я скривилась и сдержала тошноту. Я уже давно привыкла к местному запаху, но пары прозрачной жидкости сильно напомнили мне хмельные, поэтому пустой желудок взбунтовался.

– Вы будете пить эту кровь? – спросила я больше для поддержания разговора.

– И обращаться к Толмунду, – подтвердил Голомяс. – Удивлён, Юна, что тебя это всё ещё пугает. Ты вся позеленела. Может, выйдешь на воздух?

Старческие руки с почерневшими венами ловко разрезали толстую артерию на шее и принялись вкручивать пыточного вида трубки. С помощью нехитрых механизмов кровавый маг развернул стол так, что мертвяк оказался головой вниз, и кровь самотёком полилась в заготовленные сосуды.

– Это не от вида, – я присела напротив тёмно-красных струек, ткнула пальцем в ввалившуюся бледную щёку. – Перебрала вчера немного с полыньим штормом. – И сразу перевела тему, – Из-за потребления чужой крови вы не стареете?

– Увы, кровавая магия гораздо многограннее, чем любая другая, и сложнее по своему составу, – старик тщательно тёр ладони над жестяным умывальником. – Омоложению способствуют только ритуалы, основанные на плазне живой жизни. Жертвы. Животного, птицы, человека… Любого создания, имеющего кровь. Кровь мёртвых же только помогает мне в создании персонагвиров.

– Как они работают? – я подошла к готовой книге с дышащей маской на обложке. – Персонагвиры? Вы что, пишете в них кровью всех существующих в мире людей?

– Э, нет, – Голомяс подбежал и осторожно взял из моих рук внушительный фолиант. – Этот ещё не готов. Попробуй вон тот, у окна. Готовый заказ для мелкого купца с Тифоньего бульвара, сегодня обещались прислать рудвика за ним.

Окна на самом деле здесь не было, под сводом стены угадывались только забитые кирпичами очертания. Но зато был персонагвир – некрупная книга, обитая низкошёрстым бордовым бархатом и скреплённая золочёными навесными замочками. Маска на обложке дышала мерно, спокойно. Застёжка легко поддалась, и передо мной развернулись абсолютно пустые страницы из дешёвого пергамента.

– Персонагвир только подтверждает то, что ты сама о себе знаешь, – пояснил Голомяс, позвякивая за моей спиной какими-то инструментами. – Несколько философская вещь, если глубоко задумываться над самоопределением и экспериментировать с прозваниями.

Я осторожно положила ладонь на гладкую пустую поверхность.

– Юна Горст, – представилась я кровавому артефакту, и через секунду мне в лицо хлынул свет.

Страницы переливались, вспыхивали крошечными огоньками, сверкали, как магия Мэндэля в День Иверийской Династии.

– Сорокина дочь, – снова назвалась я, и свет потух.

Я улыбнулась краем губ. Что ж, кажется сорокиной дочерью я сама себя не считала. Уже неплохо.

– Студентка Кроуницкой Королевской Академии, – снова назвалась я, и персонагвир засветился.

Забавно, это был своего рода определитель лжи.

– Мне восемнадцать лет, – снова выдала я факт о себе.

Огоньки продолжали вспыхивать на жёлтом пергаменте, как звёзды на рассветном небе.

– Я вчера напилась, как портовый пьяньчужка, – хмыкнула над страницами.

Те погасли, отказывались признавать правду.

– Я убила Кааса, – я наклонилась и шепнула тихо поверх ладони.

Персонагвир не загорался и вообще не реагировал. Странно. Это точно была истина!

– Я влюбилась в своего ментора, – снова шепнула я, увлекшись.

Подтверждения не последовало. Но надо признать, что в этом я до сих пор сомневалась.

– Он подтверждает только личность, – прозвучало у меня над ухом, и я подпрыгнула.

Резко отняла ладонь и захлопнула книгу. Голомяс мягко улыбался, наблюдая за моей реакцией. Он что, всё слышал? И про Кааса и про ментора?…

– А где вы научились кровавой магии? – я прошлась вдоль длинного стола, стараясь выглядеть естественно. – В Пенте Толмунда?

– В Пенте Толмунда обучают только стязателей, – почерневшие глаза следили за мной слишком внимательно. – Юна, кровавая магия строго запрещена в королевстве. Я много отдал Квертинду за разрешающую грамоту, но даже и там есть огромный ряд ограничений на ритуалы Толмунда. Не стоит тебе с этим связываться.

– Мне? – непринуждённо рассмеялась я. – О нет, что вы. Я просто хочу понять её принципы, а не использовать. Для защиты, понимаете?

Под руку попались длинные щипцы-ножницы, я схватила их и быстро постучала. Даже порычала, имитируя пасть дракона. Похихикала над собственной шуткой, но Голомяс не поддержал меня. Он смотрел серьёзно.

– Защититься от кровавой магии может только кровавый маг, и никак иначе, – старик прищурился. – Да и то, только кровавый маг схожего или более высокого порядка. Толмунд бережёт своих почитателей.

– То есть кровавая магия на вас не действует? – я застыла с щипцами в руках, боясь спугнуть откровенность старика.

– Если я пожелаю, то смогу воздвигнуть защиту от вмешательства заклинаний Толмунда, – пояснил Голомяс. – Она подобна террескату, только не видна обычным людям. Несложное заклинание, блокирующие любые попытки изменить моё тело кровавой магией. Пробиться сквозь него могут только маги порядка выше моего, то есть пятого. Таких в Квертинде почти не осталось.

– То есть маги пятого порядка стихии Толмунда могут быть неуязвимы к кровавым заклинаниям? – я подавалась вперёд.

– Если захотят этого, – кивнул библиотекарь, приближаясь.

– Что это за заклинание? – быстро оживилась я. – Как звучит его произношение на языке Древних Волхвов? Нужно ли воззвание?

– Оно звучит как “Кое-то суёт свой носик в преступные дела”, – почти прошептал Голомяс. – Кажется, у тебя уже были проблемы с законом. Именно из-за кровавой магии. В тот раз тебе повезло, учитывая целый вулкан смягчающих обстоятельств. Но вряд ли Квертинд окажется более лоялен в следующий раз. От кого ты собралась защищаться, Юна?

– От врагов, – я пожала плечами и оставила инструмент. – Их, знаете, у меня теперь целый курс. Даже несколько курсов, пожалуй.

– Никто из них не причинит тебе вреда, – Голомяс махнул рукой и принялся наблюдать за процессом сбора крови. – Это крохотные трудности на длинном пути.

Алая жидкость уже не лилась, а слабо капала из прозрачных трубок. Я надулась. Мои трудности не казались мне крохотными. Как вообще можно так рассуждать? Может, для древнего кровавого мага подобные проблемы и казались мелочными, но для меня это было по-настоящему важно. Общая неприязнь, с которой мне приходилось сталкиваться изо дня в день, здорово изматывала и обижала, хоть я и старалась не показывать виду. В отличие от всех, Голомяс относился ко мне по-прежнему с теплотой и вниманием, отчего я причислила его к своим немногочисленным друзьям.

– Как вы можете знать, что за путь мне предстоит? – с чувством спросила я. – Вдруг всё самое важное происходит именно сейчас, и моё лучшее время только уходит, разбегается, как взгляды студентов, когда они смотрят на меня?

– Я верю прекрасной Чахи, – старик подошёл к розе и бережно снял колбу. – Она умела разглядеть огромный мир в зерне песка, а в одном мгновении – целую эпоху. Чахи что-то говорила тебе? Лично тебе? Может, просила о чём-то?

Теперь Голомяс подобрался и застыл, как я недавно. Боялся спугнуть меня, боялся, что я не отвечу. Было заметно, что он волнуется.

– Если честно, я не помню, – вполне искренне ответила я. – Что-то про великие истории, про сказки…

Воспоминания о Рдяной Чахильде я старалась запихнуть подальше в сознание, позабыть, как страшный сон. И приуспела в этом. Единственное, что я помнила очень хорошо из той ночи – это булькающего Гренку и летящий чёрный пепел.

– Про кровавую магию меня больше не спрашивай, – разачарованно кинул через плечо Голомяс. – Если тебе и суждено познакомиться с ней когда-нибудь, я не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Хорошо, – навязываться не имело смысла. – Вообще-то я пришла за книгами.

– О! – оживился библиотекарь. – Хочешь почитать новейшую историю о любви? “М и м”?

– Мне нужны сведения о Кирмосе лин де Блайте, – выпалила я.

Голомяс неожиданно вздрогнул при упоминании имени будующего короля, будто я произнесла вслух то, что нельзя было называть.

– И что ты хотела бы о нём узнать? – подозрительно прищурился кровавый маг.

– Да всё. Историю семьи, биографию, идеологию, характер, внешность, – перечислила я. – Может, у вас есть его портреты?

– Наверное, если я спрошу, зачем он тебе сдался, ты ответишь какую-нибудь чушь? – вздохнул старик.

– Даже если я скажу вам правду, вы сочтёте её невероятной, – я села на знакомую мне уже табуретку и крутанулась.

– Знаешь, Юна, я и без предсказаний Чахи подозреваю, что ты уже по уши вляпалась в какую-то подозрительную историю. Или вот-вот непременно вляпаешься. Я беспокоюсь за тебя. Не хочу, чтобы ты закончила, как он, – Голомяс выразительно тыкнул пальцем в уже остывший труп.

Крутиться на табуретке было плохой идеей, потому что от вращения меня чуть не вывернуло наизнанку. Но я всё же сдержала неприятный позыв и ответила:

– Вряд ли это грозит мне в библиотеке. Этот бедняга ведь погиб не от ушиба о гранит науки?

Голомяс рассмеялся, и я поддержала его ухмылкой.

– На восьмом ярусе отдел новейшей истории Квертинда. Там же есть “Геральдика семей”, некоторые летописи Верховного Совета Претория, – старик потёр затылок и огляделся. – Думаю, там ты найдёшь сведения о интересующей тебя личности. Я должен закончить здесь, потом поднимусь. Если, конечно, тебе ещё нужна будет моя помощь.

– Я справляюсь! – я вскочила и побежала к железной двери.

***

На восьмом ярусе я провела не меньше трёх часов. Плотные ряды книжных корешков полукруглом охватывали небольшую комнату с единственным столом, тугие свёртки мирно покоились на изогнутых полках. Судя по слою пыли, сюда давно никто не заглядывал. Немаленькая часть рукописных залежей перекочевала на стол, и теперь вокруг меня возвышались горы из страниц и переплётов.

Фамилия “Блайт” встречалась почти в каждой книге по истории, но ни одно из встречающихся имён мне ни о чём не говорило. Кроме одного, конечно.

Главным достижением Кирмоса Блайта значилась победа в затяжной гражданской войне, что разразилась шестнадцать лет назад – сразу после смерти Иверийской династии. Но и помимо этого он часто мелькал в хрониках и отчётах Верховного Совета, что большей частью были неполными. Рассекреченными оказались только мелкие обсуждения быта и организации праздников, визиты иностранных послов. Судя по обрывочным сведениям – к экзарху, а затем к Консулу-наместнику Кирмосу лин де Блайту прислушивались даже больше, чем к Великому Консулу Камлену Видящему. Но здесь подробностей никаких не было, как и не было прямых упоминаний его речей или убеждений. Изредка попадались отсылки к Ордену Крона, исключительно в уничижительных формах. Господин Демиург ни разу не мелькал.

Больше всего информации я почерпнула из “Геральдики семей”. Интересующая меня фамилия была одной из самых многочисленных и занимала несколько страниц. Под жутковатым гербом – тремя чёрными сплетённым змеями – тянулись не только имена членов рода, но и их краткие биографии. Судя по написанному, Чёрный Консул родился в полной и счастливой аристократической семье.

Отцом его был Монред лин де Блайт, служащий генералом армии Квертинда, человек строгой дисциплины. Имел выдающиеся достижения в магии Ревда и Омена и до самой старости был способен одним мечом уложить небольшой взвод. Тут даже был его чернильный портрет – крупный мужчина с тяжёлым взглядом и широкими бровями опирался на огромный клинок. К моему удивлению, магией Толмунда отец кровавого Чёрного Консула не обладал, предпочитая традиционные способы битвы. В частых уже тогда стычках с Орденом Крона он самолично вёл солдат в бой, несмотря на почтенный возраст. Что его и сгубило – Монред лин де Блайт скончался от ранений спустя три месяца от окончания войны 194 года, передав звание “лин де” своему сыну. Конечно, вместе со статусом Консула-хранителя Полуострова Змеи, вторым по величине родовым замком в королевстве и безупречной репутацией верноподданного Квертинда. Настолько безупречной, что даже одна из тренировачных арен в Военной Академии Астрайта зовётся именем Монреда Блайта.

Моя фантазия, изрядно утомлённая чтением, сразу нарисовала картинки десятка различных арен, оснащённых лучшим оружием и полигонами для тренировки магий. Вот бы там побывать!

Я устало вздохнула и потёрла глаза. Переставила свечу повыше – на стопку книг, чтобы получше осветить небольшое помещение и продолжила изучение.

С матерью моему заклятому врагу повезло чуть меньше, чем с отцом, но всё же гораздо больше, чем мне. Матильда Блайт окончила Мелироанскую Академию Благородных Дев, в чём я и без книг не сомневалась, и посвятила себя благотворительности. Она часто давала приёмы и балы, подобно Мелире Иверийской, выступала меценаткой при музеях и галереях, посвящая себя искусству. Но почила слишком рано и внезапно от неизвестной болезни ровно в то время, когда Кирмос Блайт отбыл на обучение. В этом мы были с ним чем-то похожи – оба потеряли родителя перед поступлением. Правда, сочувствия к нему от этого сходства не прибавилось ни на каплю.

Из плохо сколоченного ящика я достала едва читаемую листовку “Чистая Правда Квертинда”. Облачко пыли взметнулось над столом, и я чихнула, разворачивая хрупкий пергамент. Здесь упоминалась Матильда Блайт, смерть которой связывали с неудачной беременностью при загадочных обстоятельствах. Но судя по соседней заметке, в которой отмечалось буквальное превращение знаменитой актрисы в змееголовую мегеру, доверять этой газетёнке не стоило. Пришлось разочарованно отправить её в стопку непригодной литературы.