Текст книги "Будем знакомы: Я – молоко!"
Автор книги: Нина Раковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
Еду за молоком
Никогда не жилось мне так хорошо!
Уже третью неделю я брожу полем, по дороге, среди высоких ржаных колосьев; ухожу далеко в лес, где на холмах белоствольные березки водят хороводы. По вечерам любуюсь синими еловыми лесами у далекого горизонта…, Иван Михайлович, директор совхоза, поселил нас в школе. Школа стоит на горе. Отсюда видна зеленая долина, сады и двухэтажные кирпичные дома совхозного поселка Боронки.
На ужин у нас запотевшая, из погреба, крынка с густым молоком. Поужинав, мы сумерничаем… Сидим на крыльце, слушаем перекличку далеких деревень – песни, голоса, мычание коров.
Чаще всего мы говорим о моей книжке. Петр Петрович порой вздыхает – недоволен рисунками.
Хороший художник всегда в тревоге. Уже который раз он жалуется мне:
– Нe знаю, как нарисовать молоко?!
– Очень просто! – тотчас откликается Таня.
– Попробуй… Помоги. У меня никак не получается!
Таня смело чертит палочкой узоры на песке. Петр Петрович посмеивается. Я тоже все размышляю над последними главами. К вечеру ухожу искать запомнившиеся с детства, старые мосты. бочажки, овраги. И не могу найти избушку, в которой давным-давно родилась моя бабушка. На месте старого села разросся плодовый сад. В листве светятся, будто восковые, щеки яблок. Я сижу под кружевной тенью деревьев, слушаю, как шумит ветер…
Прибегает Таня: пора встречать колхозное стадо. Иван Михайлович хвалился совхозными буренками. Таня любит показывать их мне. Вот бредет безрогая, черная, с белой головой, Ветка. У нее самое жирное молоко. А за ней вышагивает маленькая шоколадная Пенка. За день она дает почти три ведра! Таня навещает Ветку и Пенку в стойлах и с разрешения доярок угощает солью и тертой морковью.
Незаметно подкралось и время отъезда. Я уезжаю раньше всех. Таня с матерью и Петр Петрович проживут еще неделю в Боронках. Мне хочется не просто уехать… Хочется отвезти в город совхозное молоко!
Темная, безлунная ночь стояла над лесами и полями, пригорками и речкой, когда я проснулась. Ни зги не видно! В темноте пропали дома и совхозные строения. Я вышла на крыльцо, взглянула на небо и там, где должно показаться солнце, увидала светлую полосу. Она расплывалась, росла. Будто кто-то поднимал тяжелый занавес.
«Пора!» – решила я и сошла с крыльца.
А когда тропка привела меня к мосту, внизу, в поселке, разом вспыхнули двадцать окошек. Залились звонкими голосами собаки, бестолково загорланили петухи. Захлопали двери, и на улице послышались голоса. Это доярки шли в коровник.
В совхозе начался день.
Возле белого длинного коровника старая овчарка вылизывала миску: видно, сладким после холодной ночи показалось ей парное молоко! В коровнике уже началась работа. Звенели ведра, шумели электрические доильники. Молоко текло из доильников по шлангам в баки молоко-хранилища, в холодильник.
У-у! У-у! У-у!… – донеслось с дороги. К нам уже спешила желтая автоцистерна. «Молочница» на колесах прибыла из города за совхозным молоком. Иван Михайлович еще вчера договорился с шофером: пусть захватит меня на молочный комбинат.
– Не раздумали? – спрашивает Иван Михайлович. – Путь не малый…
Пока мы беседуем, механик включает мотор и перекачивает молоко из баков холодильника в автоцистерну. Молоко наливают до краев, не то собьется масло в пути. Потом «горло» цистерны закрывают крышкой с винтом и для верности запечатывают пломбой.
Шофер расписывается, получает документы, а я влезаю в кабину.
Мы с Иваном Михайловичем долго трясем друг другу руки. Спасибо за помощь, за гостеприимство! До встречи в Москве… Кажется, все? Поехали!
И, тяжело покачиваясь, машина выезжает из совхоза. Пять тонн свежего молока везем мы. Машу рукой в ту сторону, где на горе остается школа… До свиданья, друзья! Прощайте и вы, воспоминания детства, бабушкины рощи и поля!
Небо над головой все розовеет. Птицы проснулись. Рощи и поля несутся мимо. Серая тучка догнала нас и обрызгала на прощание дождем,
Плавно, па рессорах, катим вперед. Навстречу нам спешат такие же автоцистерны-«молочницы». Сколько их ездит по дорогам! Шоссе свернуло на мост, через реку. Внизу по голубой дороге, здороваясь гудками, плывут два белых парохода – танкера. Эти везут молоко из отдаленных совхозов. Мы едем час, едем другой. И подъезжаем к заставе. Сейчас «молочницы» идут бок о бок, и шоферы переговариваются:
– Из совхоза «Красный Октябрь»?
– В колхоз имени Ленина?
Наша «молочница» могла бы пожаловаться – устала. Да и я устала. Не близкий путь – часа три едем. Хочется вылезти из машины – размяться. Да останавливаться нельзя: молоко не любит этого. Но теперь уже близко, уже видны белые здания за высоким забором. Железнодорожные ветки подходят к ним. Сюда заворачивают шоссейные дороги. Это – крупный молочный комбинат, которому впору напоить молоком небольшой город. Приехали!
Одна за одной въезжают белые машины на широкий двор и выстраиваются в ряд. В конец очереди пристраиваемся и мы. И терпеливо ждем.
Машины медленно подъезжают к стене здания. Стена без окон, без дверей. Только висят на ней, как пустые рукава, длинные шланги. Зачем они?
– Из совхоза «Боронки»? – спрашивает лаборантка в белом халате.
Она срывает пломбу с крышки и маленьким черпаком на длинной ручке берет на пробу наше молоко. Примешь негодное – испортишь тонны. У нас молоко хорошее. Его еще в совхозе проверяли. Все же я немного волнуюсь. И радуюсь, когда из лаборатории звонят, сообщают:
– Порядок! Принимайте… «Молочница» подъезжает к самой стене.
К горлу цистерны привинчивают шланг– рукав. Шумит, работает мотор, перекачивает молоко. И ровно через четыре минуты пустая «молочница» повертывает за угол: едет мыться. За углом баня: цистерны моют шлангами, не жалея воды.
А у ворот комбината толпятся новые машины.
Наверно, могучая белая река течет там, за стеной комбината…
Я думала сегодня же полюбоваться ею.
Меня ждало разочарование.
– Что вы, что вы! Вход к нам строго запрещен. Может быть, вы бациллоноситель, больной человек! Вы не знаете, что такое молоко?
Я вернулась домой раздосадованная. И только через три дня, получив всевозможные разрешения и побывав у врача, снова заявилась на молочный завод.
На мне белая шапочка, халат, от которых пахнет дезинфекцией. А на ногах смешные бутсы с деревянной подошвой.
Гулко стучат мои башмаки по кафельному полу. Так где же молочная река? Показывайте!
Куда спрятали молоко?
В огромном приемном цехе все было белоснежное – стены, выложенные белым кафелем, в солнечных зайчиках, белые потолки, белые трубы. И десять большущих белых, как сахар, баков. Их здесь называют танками. Но я с недоумением смотрела вокруг: а где же молоко?
Правду скажу, я огорчилась – думала течет в приемном цехе сказочная молочная река. А потом устыдилась. При чем тут сказки? Это ведь завод-автомат. Умные машины спрятали молоко-недотрогу в танки, трубы, аппараты. И хитро управляются с ним.
Завод-автомат работал сосредоточенно, неторопливо. Тук-тук-тук!… – стучало за стеной. Это мотор перегонял молочную реку из танков приемного цеха в аппаратный.
И вот я в громадном светлом зале. Иду мимо больших, серебристых, круглых как шары очистителей. Молоко по трубам течет в очистители. Выходит из них еще белее и чище. И рекой плывет дальше, держит путь к пастеризаторам.
Всех важней на заводе стальные пластинчатые шкафы – пастеризаторы. Благодаря им и молоко называют пастеризованным. Стоишь возле пастеризатора и вспоминаешь городок Лилль и.великое открытие Пастера. А пастеризатор чуть слышно гудит. Это внутри, между тонких пластин, нагретых паром, течет молоко. Жарко ему, ох как жарко! Термометр показывает +74 градуса. Не закипеть бы, не испортить белков, не растерять витаминов. Но завод-автомат начеку. Тук-тук-тук… – стучит мотор. Прошло двадцать секунд. Пастеризатор обезвредил, убил микробы, и ртуть на градуснике падает. Пластины пастеризатора стали холодные. Свежо молоку, как бы не замерзнуть. Но ртуть останавливается и показывает +4 градуса. Прохладная река течет к толстым белым танкам храпения.
Чистое пастеризованное молоко наполняет танки, булькает… Словно говорит: «Теперь отдохну».
Но отдыхать-то и некогда! Молоко требует цех разлива.
Две проворные машины хозяйничают там. Одна моет бутылки и ставит на ленту конвейера. Конвейер торопится, везет чистые бутылки к другому автомату, вроде карусели с кранами. Подъедет бутылка к нему. Кран откроется. И тут наконец впервые на заводе увидишь молоко! Вот оно, наше вкусное, наше хорошее…
Только оно уже в бутылке. Уже закупорено блестящей шапочкой. Не пролезть вам,, микробы-невидимки, в молоко. И не пробуйте!
А конвейер опять спешит, везет бутылки к выходу. Где тут ваши, читатель? Где Танина, Петра Петровича? И моя… Разве отыщешь! Завод-автомат выпускает их тысячами ежедневно.
Мы будем пить его некипяченым. Тут за него ручаются.
Вот снимают бутылку с ленты конвейера. Это контрольная. Ее отправят в лабораторию. Проверят, вкусно ли молоко. Обязательно подсчитают, сколько в нем бактерий.
Микробов тут преследуют с ожесточением. Ватным томпоном снимают мазки с аппаратов, стен, пола. С халатов и рук. Даже воздух не оставляют в покое. Сквозняки и те на подозрении. В дверях стоит бактериолог и ловит ветерок в чашку с питательной смесью – от нас, микроб, не спрячешься!
А полы, стены поливают из шлангов. Гонят струей каждую пылинку. Полы мокрые, поэтому и ходить приходится в бутсах с деревянной подошвой.
Раз в неделю завод-автомат останавливается. Только не отдыхать. Опять моется, ополаскивается… Такой он чистюля! А между тем на заводе, где беспощадно преследуют невидимок, есть целая кладовая… микробов!
– Пойдемте туда! – предложил старейший работник завода.
Мы отправились разыскивать кладовую с микробами, а по дороге мой провожатый неторопливо рассказал еще одну интересную историю о молоке.
Любимица Мечникова
Это было в конце прошлого столетия, в Болгарии. У порога горной хижины стоял рослый крестьянин. Ему уже сравнялось восемьдесят лет.
Загородившись ладонью от солнца, он глядел вниз, в ущелье. По ущелью вилась тропинка, а по ней спускался юноша с рюкзаком за плечами. Этот юноша был приезжий – русский студент.
Месяц провел в хижине студент. Ужинал и завтракал кислым молоком. А потом показывал в микроскоп, какие удивительные существа живут в болгарском йогурте – простокваше.
Пробовал крестьянин удержать молодого гостя, но русский не остался. Объяснил, что, вернувшись из Болгарии, он намерен побывать в аулах Кавказа, И правда, уже ранней осенью, задевая стременем кусты ежевики и деревца дикой алычи, студент пробирался на лошади по кручам Осетии в горное селение. На другое лето он разъезжал по башкирской степи, побывал в Киргизии. Повсюду он разыскивал престарелых жителей. Где живут самые старые люди? Эти встречи юноша подробно описывал, отправляя письма в Париж: «Институт Пастера. Илье Ильичу Мечникову».
Русский ученый Илья Ильич Мечников жил тогда во Франции. Горячий патриот, талантливый Мечников не ладил с царскими министрами. На родине для него не нашлось работы… Так он оказался в Париже, у Пастера, с которым был связан давней дружбой.
Мечникову было за пятьдесят лет, он много сделал для науки. А сейчас его особенно интересовало долголетие.
От чего зависит долгая жизнь и здоровая старость? Мечникова давно волнует один любопытный факт. Он хорошо знает, что микробы не миролюбивый народ. Они жестоко враждуют друг с другом! Племя на племя идет войной… Так нельзя ли войну микробов использовать на благо людей? Пусть полезные невидимки помогают нам избавляться от вредных.
А какие микробы укорачивают нашу жизнь и которых можно вспомнить добрым словом? Особенно невзлюбил Мечников гнилостных… Они живут у нас в кишечнике, разлагают белки пищи, выделяют вещества – индол, фенол. А вещества эти – яды, они отравляют организм.
Но вот что интересно: у тех, кто питается кислым молоком, гнилостных микробов мало.
Видимо, молочнокислые бактерии храбро выдворяют гнилостных! Может быть, от этого тоже зависит долголетие? Недаром в местностях, где любят кислое молоко, люди доживают до глубокой, здоровой старости.
Вместе с письмами Мечников получает от своих единомышленников посылки– Ему шлют закваски йогурта из Болгарин, кумыс из Башкирии, кефир, айран. В Африке кислое молоко готовят густым, даже твердым и зовут «майя». Мечников испытывает и майю, и египетский напиток – лебенраиб.
Но больше всех ему нравится болгарская палочка, из йогурта.
Болгарская палочка – отважный боен! Этот микроб лучше всех створаживая молоко, превращает сахар в молочную кислоту. А молочная кислота и губит гнилостных.
И болгарская палочка становится знаменитостью.
В Париже, около института, где работает Мечников, открывается молочная. В ней продают «мечниковскую простоквашу» – залог долгой жизни.
В какой моде она была! Сколько шло разговоров… С каким почтением относились к ней! «Вы посещаете мечниковскую молочную?» – «Да! Простоквашу я предпочитаю лекарствам!»
…Пока я выслушиваю рассказ о болгарской палочке, мы идем длинными коридорами. Откидываем занавески из марли, которые ловят сквозняки и микробов. Меняем халаты, вытираем ноги о коврики, пропитанные дезинфектором. И наконец попадаем в теплый, как оранжерея, цех.
Тут, за семью замками, живет любимица Мечникова -¦ болгарская палочка – и ее соперницы…
В кладовой микробов
В теплом и влажном, как оранжерея, цехе обстановка была самая будничная. Шкафы со склянками. Термосы, микроскопы. А посредине – ванны с теплой водой. В ваннах, прикрытые салфетками, стояли фарфоровые миски, похожие на ушаты. Под салфетками белело густое кислое молоко.
Кладовая микробов, попросту говоря, была цехом заквасок.
– Прошу вас, смотрите на них с уважением, – сказал мой провожатый. – Каждая миска – самостоятельное государство, с собственными обычаями и законами. Жителей тут и не сосчитать. В каждой чайной ложке закваски микробов больше, чем людей на земле. И не подходите близко. Мы сами не делаем этого без особой нужды. Вдруг какой-нибудь проворный микроб прыгнет с вашей руки… И приживется в ванне. Таких дел натворит…
Все оказывается куда интереснее, чем думает равнодушный незнайка.
Что такое простокваша? Многие уверены, что это – испорченное молоко. И приготовить его просто. Поставьте в тепло кружку с молоком, положите ломтик черного хлеба, и простокваша получится сама собой.
Нет, все это не так просто!
Не сосчитать население в ушатах. Но в каждом живет одна, хоть и громадная, семья. В одних ушатах – похожие на шарики молочнокислые стрептококки, в других – кефирные грибки. Разводят тут и ацидофильные палочки. А вот ушаты с любимицей Мечникова – болгарской палочкой.
Все они верно служат нам. Вы помните, за что Илья Ильич Мечников полюбил болгарскую палочку? Его умная догадка о междоусобной войне микробов оправдалась. И ученые отыскали достойных соперников болгарской палочки.
– Да, есть теперь у нее соперники, – объяснил мне спутник. – Ацидофильные палочки, например, при случае сумеют сразиться даже с дизентерийными микробами. Есть у нас невидимки, которые умеют готовить витамины и обогащают ими молоко. А как не похвалить тех, которые требуются для кумыса! Пенистый кумыс готовят *из молока кобылиц. Он всегда считался целебным для туберкулезных больных. Недавно ученые убедились, что микробы кумыса враждуют со злой палочкой Коха, виновницей туберкулеза. И выходят победителями. Мы их тоже пригласили на работу…
С симпатией осматриваю кладовую микробов.
– Мы считаем их помощниками докторов и отличными кулинарами! – улыбнулся мой собеседник, – Кислое молоко легче усвоить, чем пресное. Почему? Микробы разлагают сахар и производят молочную кислоту, она выделяет из раствора белок – казеин. Кислое молоко особенно полезно тому, у кого недостаточно желудочного сока, чтобы створожить молоко. Таким людям простокваша полезнее молока!
Ответственная работа доверена жителям этих фарфоровых мисок. Надо сквашивать тонны молока! Но, как говорится, в семье не без урода. Не все болгарские палочки безупречны, не все ацидофильные – надежны. Среди них встречаются лодыри, сумасброды. И лаборанты-химики следят за ними, узнают, нет ли неприятного привкуса в молоке, много ли сахару микробы превращают в молочную кислоту. Проверяют – долговечны ли они.
И только самых старательных, сильных, проворных допускают к работе.
Но и это не вся забота. Для кислого молока нужен «букет» микробов.
– Букет? Это что же такое?
Обычную простоквашу заквашивают разными микробами – и молочнокислыми стрептококками, и славной болгарской палочкой. Они помогают друг другу. Простокваша получается и густой, и кислой, и ароматной.
Целая компания трудится в кефире, в ацидофильном молоке.
Вот какие своеобразные бывают «букеты»!
– Словом, как ни старайся, а ваша простокваша все равно чище, вкуснее, полезнее домашней? – спрашиваю я.
– Судите сами!
Точные порции заквасок вносят в теплое пастеризованное молоко. Автомат разливает его по бутылкам, закрывает синими, зелеными, красными, полосатыми шапочками, чтобы не спутать с пресным. Проходят часы – и молоко начинает густеть… Это микробы разложили сахар, а молочная кислота выделила из раствора белок. Тогда конвейер везет бутылки в цех-холодильник.
Мой собеседник узнал, что я пишу книжку о молоке, и ведет меня туда.
В большом прохладном цехе ни души. На полках, в проволочных корзинах уселись бутылки в ярких шапочках. Весь цех цветет ими! А -кругом – тишина. Только невидимки втихомолку продолжают свое дело: кислое молоко становится гуще, ароматнее, вкуснее… И богаче витаминами, которыми обогащают его молочные микробы.
А значит, и полезнее!
* * *
Поход на завод-автомат окончен. Прощаюсь, благодарю провожатого и выхожу на улицу.
К одним воротам все подъезжают «молочницы» и выстраиваются в ряд у стены завода. Из других ворот грузовики вывозят корзины с пастеризованным и кислым молоком. Везут творог, сливки, мороженое.
На остановке и сажусь в троллейбус. Из окна вижу – стоят на тротуаре Петр Петрович и Таня. Машу им рукой – не замечают. Петр Петрович закрылся от солнца широкополой шляпой и рисует что-то… Уж не ту ли белую автоцистерну-«молочницу», что промелькнула мимо? Не терпится ему, делает последние наброски. А Таня стоит рядом, что-то рассказывает. Наверно, про молоко. О нем можно еще долго говорить. Но книжке пришел конец!
Что сказать на прощание?
В Тихом океане затерялся маленький японский островок. Остров звался Карликовым, потому что жили на нем издавна тихие, умные, трудолюбивые, однако невысокие и не очень сильные люди. На острове не было ни коров, ни коз, ни овец… О молоке тут знали понаслышке и считали «белой кровью». Только тридцать лет назад привезли на Карликовый остров коров. И уже через пять лет все молодое поколение стало выше ростом.
Теперь же никто не зовет тот маленький остров карликовым: населяют его рослые, сильные люди.
В одном 1из городов Италии старый ученый обследовал горожан. И подсчитал, что те сограждане, которые ежедневно пили молоко, живут на десять лет дольше. И болеют меньше. Защитные вещества молока убивают бактерии и помогают людям бороться с болезнями.
Сейчас во всех странах земли ежедневно надаивают больше одного миллиарда литров молока.
Девять десятых этого молока дают коровы.
А много ли молока надаивают от одной коровы в день?
В Москве, на Выставке достижений народного хозяйства, на лужайке, возле животноводческого городка, стоит статуя коровы. Это памятник Ленте, которая давала ежедневно пять ведер молока. Была у нас и другая коровушка. черная, с белой головой, – Вена. От нее однажды надоили 82 литра молока за сутки.
Вена и Лента – рекордистки.
Кто же вырастил их?
…Спит колхозное село. Еще ночь. Ни огонька… Но ровно в четыре часа утра то тут, то там вспыхивают в домах окна, скрипят двери, на улице слышатся голоса. Это доярки спешат на работу в коровники.
В коровниках тепло и тихо. Но покажутся в дверях доярки, и повернутся навстречу им рогатые головы. Много забот у доярок. Надо накормить, вычистить коров. У каждой буренки СВОЙ характер, свои повадки. Одной надо больше соли, другой – тертой моркови и свеклы. Этой – мела, дрожжей, витаминов.
Надо три раза в день подоить коровушку.
А на попечении у одной доярки по тридцать, а зачастую и больше коров.
Лучшие из доярок за долгие годы работы успевают надоить сотни автоцистерн молока. Эти труженицы удостоены звания Героев Социалистического Труда. Л иные из них награждены и двумя Золотыми Звездами.
Когда будет ваш город праздновать День молока, а учитель в школе станет рассказывать о молоке, без которого не вырастешь здоровым, не забудьте – вспомните наших доярок.
И скажите им большое спасибо!
Оглавление
ДЕВОЧКА ПЬЕТ МОЛОКО…
ЗВЕРЕНЫШ ПОБЕДИЛ ЧУДОВИЩЕ.
ПЕРЕЛИСТЫВАЯ СТАРЫЕ КНИГИ…
ИЗ ПИЩИ – ПИЩА!…
ПРО ВАШИ ЗУБЫ, ПРО ЯШУ И ФИЛИППА…
ПОЧЕМУ ОНО ПРОКИСЛО?…
БИТВА В ГОРОДЕ ЛИЛЛЕ…
ТАНЯ ПРОВЕРЯЕТ…
ЕДУ ЗА МОЛОКОМ…
КУДА СПРЯТАЛИ МОЛОКО?…
ЛЮБИМИЦА МЕЧНИКОВА…
В КЛАДОВОЙ МИКРОБОВ…
Для младшего возраста
Раковская Нина Евгеньевна БУДЕМ ЗНАКОМЫ: Я – МОЛОКО!
Ответственный редактор М. С. Брусиловская
Художественный редактор С. И. Нижин
Технический редактор С. Г. Маркович
Корректор Т. Г. Лейзерович
Сдано о набор 28/1V 1971 г. Подписано к печати 16/XI 1971 г, Формат 70Х901/in Печ. л. 4.68– (Уч.-изд, л. 4,34), Тираж 100 000 экз. ТП 127 № 555. Цене 16 коп. на бум № 2. Ордене Трудового Красного Знамени издательство «Детская литература» Комитета по печати при Совете Министров РСФСР. Москве, Центр. М. Черкасский пер., 1.
Калининскнй полиграфкомбинат детской литературы Росглавлолитрлфлрма Комитета по печати при Совета Министров РСФСР, Калинин, проспект 50-летия Октября, 46. Заказ W 125.
