Текст книги "Отчизны внемлем призыванье..."

Автор книги: Нина Рабкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Знаменитый пианист Александр Борисович Гольденвейзер рассказывает в своей книге «Вблизи Толстого»: «В день нашего приезда, 27 мая (1904 г.) за обедом Л. П. вспоминал о декабристах, которых он знал после ссылки. (Он теперь опять изучает их время.) Между прочим, он говорил о Волконском (1788–1865). Его наружность с длинными седыми волосами была совсем как у ветхозаветного пророка. Как жаль, что я тогда так мало говорил с ним. Как бы он мне теперь был нужен…»[407]407
  А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого. М., изд. Центрального товарищества кооперативного издательства и издательства «Голос Толстого», 1922, т. 1, стр. 126–127.


[Закрыть]

В другой записи того же Гольденвейзера читаем: «Опять Л. Н. с любовью говорил о декабристах: Не говоря уже о Рылееве, Муравьев – благородный, сильный и его Горацио – Бестужев. Бестужев был еще очень молод и ослабел, и когда они шли на казнь, Муравьев его ободрял и успокаивал»[408]408
  А. Б. Гольденвейзер. Вблизи Толстого, стр. 117


[Закрыть].

В январе 1905 года Толстой сказал о декабристах замечательные слова: «Это были люди все на подбор – как будто магнитом провели но верхнему слою кучи сора с железными опилками и магнит их вытянул»[409]409
  «Нива», 1965, № 12, стр. 85–86.


[Закрыть].

В письме к внуку Волконского, Сергею Михайловичу, старый Толстой признавался: «Декабристы больше чем когда-нибудь занимают меня и возбуждают мое удивление и умиление»[410]410
  Там же.


[Закрыть].

Политическая жизнь страны возвращала великого художника к сюжету о декабристах импульсивно и закономерно. К факту первого в России вооруженного восстания во имя свободы и к его добровольным жертвам, их психологии, мировоззрению, воспитанию влекли Толстого как писательский интерес, так и сложнейшие, противоречивые философские искания.

Судьба незавершенного и мучившего Толстого всю жизнь романа о декабристах – это важная часть личной и творческой биографии великого писателя. Она органически вписывается в ленинское определение Толстого как «зеркала русской революции».

* * *

Не смог обойти вниманием 14 декабря и декабристов великий современник Некрасова и Толстого Достоевский.

Восемьдесят третий том «Литературного наследства», выпущенный издательством «Наука» в 1971 году, содержит ранее неиздававшиеся записные книжки и тетради гениального художника. В тетради 1875–1876 годов Достоевский с характерной для него резкостью и нетерпимостью высказывается о восстании: «14 декабря было диким делом западничества уродливого, зачем мы не лорды?.. Освободили ли бы декабристы народ? Без сомнения, нет. Они исчезли бы, не продержавшись и двух-трех дней. Михаилу, Константину стоило показаться в Москве, где угодно, и все бы повалило за ними. Удивительно, как этого не постигли декабристы»[411]411
  Литературное наследство. М., «Наука», 1971, т. 83, стр. 380.


[Закрыть].

Достоевский демонстративно заявляет о неприятии вооруженного восстания как орудия политической борьбы, решительно не приемлет ни идей, ни действий декабристов. Более того, личность одного деятеля 1825 года ему явно несимпатична – это Пестель. Писатель приписывает ему наклонность к диктаторству, политический авантюризм и даже жестокость. Ясно, что такое отношение глубоко субъективно и продиктовано особенностями общей философской концепции художника, его взглядами на насильственный политический переворот.

Но и заявляя об искусственности и опасности, по его мнению, этого исторического явления, беспочвенности и обреченности декабристов, Достоевский вместе с тем не может не оценить бескорыстие, жертвенность и благородство помыслов героев 14 декабря 1825 года, не может удержаться, вспоминая их, от невольного восторга: «Меж тем, с исчезновением декабристов – исчез как бы чистый элемент из дворянства. Остался цинизм: нет, дескать, честно-то, видно, не проживешь. Явилась условная честь (Ростовцев)»[412]412
  Там же.


[Закрыть].

Два раза с нежностью упоминает писатель жен декабристов – в «Записках из мертвого дома» и в «Дневнике писателя».

Федор Михайлович хранил особенно трогательные воспоминания о Наталье Дмитриевне Фонвизиной, которую в литературоведении называют прототипом Татьяны Лариной. Он писал ей. Одно письмо 1854 года найдено и опубликовано. Называя Фонвизину «доброй и человеколюбивой», он делится с ней религиозными сомнениями, рассказывает жене декабриста о напряженном ожидании решительного кризиса всей своей жизни[413]413
  См.: Сб. «Помощь голодающим». М., изд. «Русские ведомости» 1892, стр. 387–393.


[Закрыть].

Правда, Достоевскому не понравились некрасовские «Русские женщины», хотя он и отметил их положительные стороны: «Я читал две последние поэмы Некрасова – решительно этот почтенный поэт наш ходит в мундире. А ведь даже в этих поэмах есть несколько хорошего и намекает на прежний талант г. Некрасова. Но что делать! Мундирный сюжет; мундирность приема, мундирность мысли, слога… да, мундирность даже самой натуральности»[414]414
  А. Г. Горифельд. О русских писателях. Спб., «Просвещение», 1912, стр. 179–180.


[Закрыть]. Видимо, под «мундирностью» Достоевский понимал в данном случае банальность, поверхностность, расхожесть. Но тем не менее он сам, когда писал о декабристах, в общем-то приходил к некрасовским, пусть не слогу, приему и сюжету, но к некрасовским мыслям.

Вот описание встречи сосланных петрашевцев с декабристками в Тобольске: «Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. Они бросили все: знатность, богатство, связи и родных, всем пожертвовали для высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть. Ни в чем неповинные, они в долгие 25 лет переносили все, что переносили их осужденные мужья. Свидание продолжалось час. Они благословили нас на новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием – единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года она пролежала под моей подушкой в каторге»[415]415
  Дневник писателя за 1873 год. Спб., тип. А. С. Суворина, 1883, стр. 9.


[Закрыть].

Итак, Достоевский вспомнил о «великих страдалицах», и эти воспоминания вызвала некрасовская поэма.

В «Записках из мертвого дома» писатель снова говорит о Евангелии, подаренном Натальей Дмитриевной Фонвизиной. В семье Достоевского оно хранилось как реликвия: «Эту книгу с заклеенными в ней деньгами, подарили мне еще в Тобольске те, которые тоже страдали в ссылке и считали время ее уже десятилетиями и которые во всяком несчастном уже давно привыкли видеть брата»[416]416
  Декабристы. Неизданные материалы и статьи. М., изд. Пушкинского дома, 1925, стр. 317.


[Закрыть].

Отрицая восстание, отрицая смысл политической деятельности декабристов, Достоевский тем не менее к истории их Тайного революционного союза, к отдельным деятелям обнаруживал исключительный интерес. В 1867 году во время путешествия с женой за границей он изучил все декабристские материалы «Полярной звезды», «Колокола», «Голосов из России». В Петербурге писатель часто бывал у Семевского и знакомился с документами декабристского движения. Он имел точные сведения о всех здравствующих героях 1825 года и его пунктуальность, не терпящая исторических небрежностей, свидетельствовала все о том же уважении и внимании к памяти «мятежников». Поправляя досадную неточность периодического издания, Достоевский в «Дневнике писателя за 1876 год» замечал: «Кстати, словечко о декабристах, чтоб не забыть: извещая о недавней смерти одного из них, в наших журналах отозвались, что это, кажется, один из самых последних декабристов. – Это не совсем точно. Из декабристов живы еще Иван Александрович Анненков, – тот самый, первоначальную историю которого перековеркал Александр Дюма-отец в известном романе… Жив Матвей Иванович Муравьев-Апостол, родной брат казненного. Живы Свистунов и Назимов. Может быть, есть и еще в живых»[417]417
  Декабристы. Неизданные материалы и статьи. М., изд. Пушкинского дома, 1925, стр. 320.


[Закрыть].

Статьи Свистунова, как мы знаем, Федор Михайлович весьма пристально читал в «Русском архиве» и даже использовал характеристику Лунина, данную Свистуновым, в романе «Бесы»; а о Назимове, возможно, он узнал через того же Семевского.

В 1877 году в очерках своего «Дневника» Достоевский проницательно указал на классовую однородность декабристов и петрашевцев, на принадлежность их к одному звену революционного движения.

Интересно, что и старые декабристы внимательно следили за работой великого писателя; они понимали и любили Достоевского. А доказательство тому хотя бы реплика М. И. Муравьева-Апостола из цитированного выше письма к Сазанович. Письмо не опубликовано и находится в фондах Государственного Исторического музея.

«Федор Михайлович прекратил издание своего дневника по двум причинам: и по нездоровью, и по занятиям художнической работой, отложенной у него в эти два года издания дневников. Дневник он твердо надеется возобновить через год»[418]418
  ОПИ ГИМ, ф. 249, ед. хр. 2, л. 76.


[Закрыть].

От лица же декабристов на гроб Достоевского последовала эпитафия. Она исходила от Муравьева-Апостола, адресована была вдове писателя и написана рукою воспитанницы декабриста: «Многоуважаемая Анна Григорьевна, неожиданная кончина дорогого для русского сердца Федора Михайловича глубоко нас огорчила.

Каким достойным, блестящим образом покойный закончил последний год своей полезной жизни: незабвенной речью на празднике Пушкина и романом „Братья Карамазовы“»[419]419
  Литературное наследство. М., «Наука», 1973, т. 86, стр. 540.


[Закрыть].

Возможно, что во время пушкинских торжеств в Московском благородном собрании, во время речей Достоевского, Тургенева и Аксакова присутствовали среди слушателей и современники «солнца русской поэзии»– декабристы М. И. Муравьев-Апостол, П. Н. Свистунов, Д. И. Завалишин.

* * *

Иван Сергеевич Тургенев был дружен и состоял в многолетней переписке со своим однофамильцем, выдающимся публицистом, экономистом, философом Николаем Ивановичем Тургеневым, приговоренным заочно Верховным уголовным судом к смертной казни. Николай Тургенев за полтора года до восстания выехал на лечение за границу, и это случайное обстоятельство спасло ему жизнь.

Декабрист был автором 15 интереснейших публикаций; первая из них (отдельная книга «Опыт теории налогов») относилась к 1818 году, а последние статьи («Чего желать для России» и «О нравственном отношении России к Европе») – к 1868–1869 годам. Николай Тургенев, по свидетельству писателя Тургенева, сохранял «свежесть и яркость впечатлений неутомимого борца»[420].420
  «Вестник Европы», 1871, № 12, стр. 918.


[Закрыть]

Известны 100 писем Ивана Сергеевича к своему однофамильцу.

10/22 февраля 1860 года И. С. Тургенев писал Николаю Ивановичу из Петербурга: «…на днях напечатана в „Русском вестнике“ большая моя повесть „Накануне“; желал бы я очень, чтобы Вы ее прочли и сказали мне свое мнение о ней»[421]421
  И. С. Тургенев и его время. М. – Пг., изд. Тургеневской комиссии любителей российской словесности, 1923, стр. 216.


[Закрыть].

Но если желание увидеть свой труд прочитанным адресатом письма – доказательство уважения и интереса писателя к декабристу, то еще более явственное свидетельство тому – некролог И. С. Тургенева, посвященный одному из первых революционеров. Он звучал как панегирик умершему герою.

«Одним из самых замечательнейших» и «благороднейших русских людей» назван в некрологе Николай Тургенев. «Он, – подчеркивает Иван Тургенев, – проведя почти полстолетия в отдалении от Родины, жил… только Россией и для России… ни один будущий русский историк, когда ему придется излагать постепенные фазы нашего общественного развития в XIX столетии, не обойдет молчанием Н. И. Тургенева»[422]422
  «Вестник Европы», 1871, № 12, стр. 913.


[Закрыть].

Писатель отмечал, что общественный и политический деятель «и в глубокой старости отзывался живым словом и печатной речью на все жизненные вопросы нашего быта»[423]423
  Там же, стр. 916.


[Закрыть]. В 1859 году он безвозмездно освободил своих крестьян, передав им, без всяких ответных денежных и отработочных обязательств, большую часть господской земли.

Оценивая Николая Тургенева как личность, как характер, другой Тургенев проницательно замечал: «Беллетристика и художество его интересовали мало: он был человек по преимуществу политический, государственный… Вместе с твердостью и неизменяемостью убеждений в душе Николая Ивановича жила несокрушимая любовь к правосудию, к справедливости, к разумной свободе – и такая же ненависть к угнетению и кривосудию. Человек с сердцем мягким и нежным – он презирал слабость, дряблость, страх перед ответственностью»[424]424
  «Вестник Европы», 1871, № 12, стр. 918.


[Закрыть].

Под пером большого художника рождается интересный образ, цельная, могучая, привлекательная натура, одержимый политической и нравственной идеей боец.

Однако восторженные эпитеты в адрес одного декабриста не были бы столь значительны, если бы Иван Сергеевич Тургенев не относил этот гимн Николаю Тургеневу ко всем его единомышленникам. А писатель безусловно в статье об одном деятеле 20-х годов прошлого века имел в виду многих. Иначе и нельзя расценить его замечание о том, что Николай Тургенев – «один из самых типичных представителей той знаменитой эпохи»[425]425
  Там же, стр. 913.


[Закрыть] и что «подобно многим своим сверстникам (выделено мною. – Н. Р.) этот старик остался юноша душою, и трогательна и изумительна для всех нас, столь рано устающих и столь слабо увлекающихся, – была свежесть и яркость впечатлений этого неутомимого борца»[426]426
  Там же, стр. 918.


[Закрыть].

Обращая особое внимание на последнюю реплику, нетрудно увидеть в ней, как художник объективно и беспощадно сумел противопоставить духовной дряблости либералов 60-х годов мощный, гордый дух и общественный темперамент первых русских революционеров…

Другой эпитафией на смерть одного из славной когорты декабристов было письмо к жене Алексея Михайловича Жемчужникова. Неопубликованное и неизвестное, оно находится в личном архивном фонде поэта, хранящемся в Отделе рукописей Библиотеки имени В. И. Ленина. Искренность, проникновенность и любовь чувствуются в этом послании от 7 ноября 1863 года: «Я узнал о смерти Гавриила Степановича Батенькова. Мне очень грустно и как-то не верится, чтобы эта колоссальная сильная личность, так много думавшая и страдавшая, перестала жить. Еще так недавно в нем было так много жизни, настоящей жизни. Ужели не останется следов от его оригинального ума… Вспоминал ли он обо мне в последние дни своей жизни. Я был бы счастлив, если бы он обо мне вспомнил»[427]427
  РО ГБЛ, ф. М. 4814, ед. хр. 4.


[Закрыть].

Здесь мы не просто сталкиваемся с объективной оценкой деятельности и значения личности Батенькова автором «Козьмы Пруткова». Несколько скупых строк интимного письма говорят о близком знакомстве поэта с декабристом, о несомненном влиянии старика Батенькова на интеллектуальную и эмоциональную жизнь художника, о сострадании к декабристу и преклонении перед ним.

Наблюдая и прослеживая роль декабристов в литературе 50–70-х годов XIX века, мы обращаемся к письмам, сочинениям, статьям беллетристов, которые можно найти в собраниях их трудов. Но когда требуется проследить обратный процесс, то больше помогают личные и семейные архивы героев 1825 года. Среди бумаг, переписки, заметок и дневников возвратившихся после амнистии мятежников, как можно было уже убедиться, скрываются отзывы о музе Некрасова, о знакомстве с Толстым, сведения о трудах Достоевского. Старики в курсе не только общественной жизни, они внимательно прислушиваются к биению пульса российской культуры, к ее запросам, трудностям, движению.

«Как бесподобно написаны „Отцы и дети“ и как все благомыслящие люди должны быть благодарны Тургеневу! – восклицает в письме бывшему политическому узнику М. М. Нарышкину жена также былого узника Варвара Яковлевна Назимова. – …Умы волнуются, толкам разным нет числа, одним словом, чувствуешь приближение грозы»[428]428
  РО ГБЛ, ф. 133, картон 5821, ед. хр. 6.


[Закрыть]. Это письмо находится в семейном архиве Коновницыных-Нарышкиных в Отделе рукописей Библиотеки имени В. И. Ленина.

Став катализаторами одной общественной грозы, бывшие декабристы оказались брошенными через 30 лет в другую грозную политическую пучину, и многие из них приветствовали свежие, новые силы, вышедшие на борьбу с крепостничеством, самодержавием, бюрократией и мраком невежества…

Декабристское движение нашло в изящной литературе 50–70-х годов мощный отзвук. Позиция писателя середины прошлого века непременно включала в качестве важного компонента отношение к декабризму и декабристам. Взгляд на события 1825 года, их участников, деятелей был проверкой гражданских симпатий и гуманизма художников слова.

Многих из них судьба столкнула с декабристами лично, и эти встречи, переписка, декабристские документы оказали влияние на жизнь и творчество выдающихся представителей русской литературы, которая в свою очередь формировала и воспитывала восприятие широкой читательской массой тех, кого на Сенатскую площадь, потом на каторгу, а потом снова на борьбу вело «дум высокое стремленье». Так история первого в России революционного взрыва входила в историю русской культуры.

Именной указатель

Авсеенко В. Г.

Аксаков И. С.

Аксаковы

Александр I

Александр II

Александр III

Александра Федоровна – императрица, жена Николая I

Амфитеатров А. В.

Анненков И. А.

Анненков П. В.

Анненкова П. Е. (урожд. Гебль)

Аракчеев А. А.

Аргунов Н. А.

Арцимович В. А.

Арцыбушев Д. А.

Багратион П. И.

Бакунин М. А.

Бальмен Г. Н. де (урожд. Свистунова)

Барановская М. Ю.

Барклай-де-Толли М. Б.

Бартенев П. И.

Барятинский А. П.

Басаргин Н. В.

Батеньков Г. С.

Белинский В. Г.

Белоголовый Н. А.

Беляев А. П.

Бенкендорф А. X.

Бестужев М. А.

Бестужев Н. А.

Бестужев-Марлинский А. А.

Бестужев-Рюмин П. И.

Бестужевы

Бечаснов В. А.

Бибиков М. И.

Бибикова А.

Бибикова Е. И.

Бибикова С. Н. (урожд. Муравьева)

Благово Д. Д.

Боборыкин П. П.

Бобрищев-Пушкин П. С.

Бонапарт Наполеон

Боровков А. Д.

Брызгалова М. В.

Буренин В. П.

Вадковский Ф. Ф.

Валуев П. А

Васильчиков Н. А.

Вельтман А. Ф.

Вигель Ф. Ф.

Виньи Альфред де

Вогюэ Мельхиор де

Волков С. А.

Волконская З. А.

Волконская Е. С. (Молчанова)

Волконская М. П.

Волконский А. П.

Волконский М. С.

Волконский Н. Г.

Волконский С. Г.

Волконский С. М.

Вольтер Франсуа

Вронченко Ф. П.

Вяземский П. А.

Гагарин И. А.

Гангеблов А. С.

Гернет М. Н.

Герцен А. И.

Гинзбург Л. С.

Глинка М. И.

Глинка Ф. Н.

Гнедич Н. И.

Гнедич П. П.

Гоголь Н. В.

Голинская

Голицын Б. В.

Голицын В. Б.

Голицын Д. В.

Голицын (Фирс)

Голицына Н. П.

Голицыны

Головачев П. М.

Головинская Е. Н.

Гольденвейзер А. Б.

Гончаров И. А.

Горбачевский И. И.

Горнфельд А. Г.

Горожанский А. С.

Горсткин И. Н.

Грановский Т. И.

Греч Н. И.

Грибоедов А. С.

Грушецкая П. В.

Давыдов Д. В.

Даль В. И.

Данилевский Г. П.

Дельвиг А. И.

Державин Г. Р.

Джаншиев Г. А.

Дмитриев И. И.

Довнар-Запольский М. В.

Долгоруков В. А.

Долгорукова Н. Г.

Достоевская А. Г.

Достоевский Ф. М.

Дохтуров Д. С.

Дружинин Н. М.

Друэ Франсуа-Гюбер

Дубельт Л. В.

Дуронова Т. А. (Свистунова)

Дюма Александр, отец

Евгеньев-Максимов В. Е.

Европеус А. И.

Екатерина II

Елагин А. А.

Елагин В. А.

Елагин Н. А.

Елагина А. П.

Елагина Е. И. (урожд. Мойер)

Елагины-Киреевские

Елизавета Петровна

Ентальцев А. В.

Ергольская Т. А.

Ермолов А. П.

Ефремов П. А.

Ешевский С. В.

Жемчужников А. М.

Жирков

Жомини Генрих

Жуковский В. А.

Завалишин Д. И.

Закревский А. А.

Зеленцов

Зензинов М. Н.

Знаменский М. С.

Игнатьев П. Н.

Казадаев В. А.

Капнист П. И.

Карамзин А. Н.

Карамзин Н. М.

Каро

Карпов П. Г.

Карцов В. Г.

Катков М. Н.

Каховский П. Г.

Кашкин Н. С.

Кашкин С. Н.

Клейнмихель П. А.

Коваль С. В.

Колошина С. П.

Колошины, братья

Комаровский Е. Ф.

Коновницыны-Нарышкины

Константин Павлович – великий князь

Константинова М. К. (Муравьева-Апостол)

Корин А. Д.

Корнилов А. А.

Корнильев В. Д.

Короленко В. Г.

Корф М. А.

Корш В. Ф.

Кошелев А. И.

Краевский А. А.

Краснокутский С. Г.

Кузьминская Т. А.

Кутузов М. И.

Кюхельбекер В. К.

Кюхельбекеры, братья

Ланской С. С.

Ларошфуко Франсуа де

Лейбниц Готфрид Вильгельм

Ленин В. И.

Лепарский С. Р.

Лермонтов М. Ю.

Лернер Н. О.

Лист Франц

Лонгинов М. Н.

Лунин М. С.

Лучшева Н. А.

Лясковский В.

Мальцев С. И.

Мария-Антуанетта

Маркс К.

Медокс Роман

Менделеев Д. И.

Мережковский Д. С.

Миллер Ф.

Милль Джон Стюарт

Милорадович М. А.

Милютина М. А.

Миних X. А.

Минкина А. Ф.

Михаил Павлович – великий князь

Михайлов В. А.

Михельсон И. И.

Мордвинов А. Н.

Мордвинова А. М.

Мошинский П. И.

Муравьев Ал-р М.

Муравьев Ал-р Н.

Муравьев Андрей Н.

Муравьев Арт.

Муравьев Н. М.

Муравьев Н. Н.

Муравьева А. Г. (урожд. Чернышева)

Муравьева Е. Ф.

Муравьева М. М. (урожд. Шаховская)

Муравьева П. М. (урожд. Шаховская)

Муравьева С. А.

Муравьев-Амурский Н. Н.

Муравьев-Апостол И. И.

Муравьев-Апостол И. М.

Муравьев-Апостол М. И.

Муравьев-Апостол С. И.

Муравьева-Апостол А. С. (урожд. Черноевич)

Муравьев-Виленский М. Н.

Муравьев-Карский Н. Н.

Муравьевы

Муратов Ф. Н.

Муханов П. А.

Мусин-Пушкин

Мысловский П. Н.

Надеждин Н. И.

Назимов В. И.

Назимов М. А.

Назимова В. Я.

Нарышкин М. М.

Нащокин П. В.

Некрасов Н. А.

Некрасов Ф. А.

Нечкина М. В.

Николай I

Новиков М. Н.

Новиков Н. И.

Ньютон Исаак

Оболенский А, В.

Оболенский Е. П.

Огарев Н. П.

Одоевский А. И.

Орлов А. Ф.

Орлов М. Ф.

Орлова Е. Н. (урожд. Раевская)

Орловы-Давыдовы

Островский А. Н.

Павел I

Панин В. Н.

Пахман С. В.

Перовские, братья

Перфильев С. В.

Пестель И. Б.

Пестель П. И.

Петерсон К. А.

Петр I

Петр III

Петровский С. А.

Писемский А. Ф.

Плещеев А. Н.

Поджио А. В.

Подчасская Е. П. (урожд. Трубецкая)

Покровский В.

Полонский Я. П.

Полторацкий С. Д.

Пугачев Е. И.

Пушкин А. С.

Пущин И. А.

Пущин И. И.

Пущин М. И.

Пущина М. Я.

Пыпин А. Н.

Рабкина Н. А.

Радищев А. Н.

Раевская С. Н.

Раевский В. Ф.,

Репнин-Волконский Н. Г.

Ржевская Е. И.

Риего

Ришелье Луи-Франсуа-Арман

Розанова Л. А.

Розеп А. Е.

Ростовцев Я. И.

Ростопчин Ф. В.

Рубинштейн Н. Г.

Руссо Жан-Жак

Рылеев А. М.

Рылеев К. Ф.

Рылеева Н. М.

Рылеева-Пущина А. К.

Сабашниковы

Савельев А. А.

Сазанович А. П.

Салтыков-Щедрин М. Е.

Свербеев Н. Д.

Свистунов П. Н.

Свистунова Е. П.

Свистунова М. П.

Семевская Е. М.

Семевский В. И.

Семевский М. И.

Семенова Е. С.

Сен-Жермен

Сергеенко П. А.

Серно-Соловьевич Н. А.

Скабичевский А. М.

Скаткина А. И.

Скобелев И. Н.

Соколов В. Н.

Соколов П. Ф.

Соколовская Т. О.

Сокольский Л. А.

Соловьев Вс. С.

Сперанский М. М.

Сталь Анна-Луиза-Жермена де

Стасов В. В.

Стасюлевич М. М.

Страхов Н. Н.

Стремоухов П. Д.

Строганов С. Г.

Строганова С. В.

Суворин А. С.

Суворов А. А.

Сукин А. Я.

Татищев В. Н.

Теплоухов А. Е.

Тизенгаузен В. К.

Тимашев А. Е.

Тимощук В. В.

Толль Ф. Г.

Толстая А. А.

Толстая С. А.

Толстой Л. Н.

Толстой С. Л.

Трощинский Д. П.

Трубецкая Е. И.

Трубецкой С. П.

Тургенев А. И.

Тургенев И. С.

Тургенев Н. И.

Тютчев Ф. И.

Уклонский

Унковский А. М.

Урусов А. В.

Уткин Н. И.

Федотов П. А.

Филарет, митрополит (в миру Дроздов)

Фонвизин М. А.

Фонвизина П. Д. (Пущина)

Францева М. Д.

Фролов А. Ф.

Ханштевен

Хомяков А. С.

Хилкова П. И.

Цебриков Н. Р.

Цезарь Кай Юлий

Цейдлер И. Б.

Чаадаев П. Я.

Черкасов А. А.

Черкасский В. А.

Чернышев А. И.

Чернышев Г. И.

Чернышев Г. И. (2-й)

Чернышев З. Г.

Чернышев П. Г.

Чернышевский Н. Г.

Чернышевы

Чешихин-Ветринский В. Е.

Чуковский К. И.

Шаховские, князья

Шаховской А. В.

Шервуд И. В.

Шереметев С. В.

Штейнгель В. И.

Штрайх С. Я.

Щепкин Н. М.

Эйдельман Н. Я.

Энгельс Ф.

Яблонский

Якушкин В. Е.

Якушкин В. И.

Якушкин Е. И.

Якушкин И. Д.

Якушкины

Янькова Е. П.