Текст книги "Зодиак"

Автор книги: Нил Стивенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Они врезались в частокол на скорости больше шестидесяти миль в час. Их симпатичный корпус из стеклопластика разлетелся, как картофельный чипс в мясорубке. Их моторы-переростки жрали уйму бензина, и весь он взорвался разом. Помню, один большой подвесной мотор полетел, вращаясь, по воздуху, как комета с хвостом бледно-голубого пламени, и искрами от него во все стороны разлетались гайки. «Сигарета» была большим катером, который двигался с большой скоростью, и прошло немало времени, прежде чем перестали падать обломки.

А я пересек канал и выбрался на сушу у моста Саммер-стрит. Некоторое время я сидел на берегу, глядя на пламя над водой. Потом неспешно пошел к цивилизации, встал у трассы и застопил «BMW». Тормозя, машина чуть проскочила вперед, так что я увидел на заднем бампере стикер «СПАСИТЕ КИТОВ». Из машины вылез молодой парень в деловом костюме.

– Что там горит? – спросил он. – С вами все в порядке?

– Ага. У вас есть набор для залатывания шин?

– А то.

Парень даже знал мое полное имя. Мы отнесли его набор к воде и залепили дыры от тазеров в «Зодиаке». Потом он вернулся к своему «BMW» и уехал. Я сказал ему, пусть даже не думает в этом году помогать «ЭООС» деньгами.

22

Даже тузы, пославшие за мной «сигарету», не могли себе позволить второго скоростного судна, поэтому я решил, что на воде мне ничего не угрожает. Яхт-клуб определенно отпадал, но я мог сойти на берег почти где угодно.

Поэтому я вывел «Зодиак» из канала и направился к пристани «Аквариума», где нашел телефонную будку.

– Что новенького? – спросил Барт.

С чего начать?

– Ну, я только что убил пару человек.

Ради разнообразия Барт не нашелся что ответить, и на том конце провода воцарилось тревожное молчание, а я сообразил, что для разговора выбрал не самое удачное начало.

– Слушай, сколько народу в доме сегодня вечером?

– Только я. Роскоммон громыхает чем-то в подвале. Отключил нам воду.

– Остальных разыскать сможешь?

– Наверное. Зачем?

– Потому что какое-то время всем лучше в доме не появляться. Кто-то пытается меня убить.

– Опять?

– Ага. Но на сей раз всерьез.

– Копов вызвал?

Ну разумеется! Когда на твою жизнь покушаются, положено обращаться в полицию. Почему я этого не сделал?

– Никого не впускай. Я тебе перезвоню.

Разъединившись, я набрал 911. К «Аквариуму» прислали детектива, и мы немного посидели у Бассейна Тюленей. Я сделал заявление. Все это время за спиной у нас выбравшийся на лежак тюлень, глядя на нас, кричал что-то вроде: «Пива! Пива! Пива!» Обретавшиеся вокруг бассейна бомжи были, по всей видимости, отличными учителями. «Мелочь есть? Мелочь есть?» Но у детектива хватило такта ни на что не отвлекаться. А я решил, что нет особого смысла вдаваться в объяснения про ФЦД и ПХБ, потому что факты у меня на руках противоречивые. Я просто рассказал, что брал пробы и что эти люди пытались меня убить, потопив мой «Зодиак».

Потом я снова позвонил Барту. Судя по звукам, передача про «Студжес» еще шла, и я даже услышал, как из подвала доносятся глухие удары.

– Чувствую себя последним растяпой. И почему у меня нет пушки?

– Понятия не имею. У меня тоже нет.

На самом деле я и так знал ответ: пушки у меня нет, потому что с ней я был бы похож на террориста. А еще потому, что она мне не нужна, черт побери.

– Планы на сегодняшний вечер есть? – спросил я.

– Не больше, чем обычно. Эми уехала в Нью-Йорк.

– Есть шанс, что если я совсем тронусь умом, то попрошу тебя повозить меня, пока я буду лазить по канализации. Возможно, придется улепетывать от непрофессиональных убийц.

– Как знаешь.

Я снова тронулся в темноту, двигаясь теперь медленнее и стараясь не впадать в панику. Остановился у МТИ и сбегал в офис за люкоподъемником, патронташем с пробирками и ведром на веревке. Пересек реку и выскочил возле университета. Пошел прямо в лабораторию и прогнал через хроматограф пробу, которую только что взял у ККЗ в Дорчестер-бей.

В ней буквально кишели молекулы органического хлора в различных соединениях. Не только ПХБ, но целый каталог запрещенных химикатов. Если вспомнить сравнение с канонеркой, тут тоже были солдаты с автоматами, но передвигались они не просто на патрульных катерах, а на досках для серфинга, на «Зодиаках» и на водных лыжах. Все соединения являлись полициклическими ароматическими веществами – атомы углерода в упаковке по шесть, по двенадцать и ящиками.

Несомненно, из ККЗ выливается какая-то дрянь. Завтра пойдет дождь (с Атлантики надвигался большой шторм), и канализация разольется. Если в трубах есть хоть какие-то улики, их неизбежно смоет в океан. Значит, пришла пора серьезной охоты. Позвонив Барту, я договорился встретиться «под птичьими погадками» и повесил трубку.

От нашего дома в Брайтоне пятнадцать минут пешком до универмага на другом берегу реки. По пути нужно пройти под железнодорожным мостом, эстакадой из стальных балок. По каким-то причинам голуби облюбовали эти балки, и дорожка под мостом была вечно заляпана их погадками. Упоминание о них будет понятно только Барту.

Для меня поездка туда – приятный ночной круиз по реке, шанс расслабиться, проветрить мозги. Поднялся ветер и разогнал туман, и теперь воздух стал холодным и пах чище, чем был на самом деле.

Река Чарльз не так грязна, как была когда-то. Отсюда она кажется магистралью цивилизации. За спиной у меня – престижный район Бикон-Хилл, впереди – Гарвард, с одной стороны – МТИ, с другой – стадион Фенуэй. После фатальных «видеоигр» в гавани приятно было тарахтеть без спешки, наблюдать за ночной жизнью на набережных и бульварах (спокойные нормальные люди едут в симпатичных машинах, слушают радио), смотреть на огни университетских библиотек и слушать, как фэны «Сокс» празднуют «двойное очко – пробежка» любимой команды.

Через несколько минут мимо потянулись здания Гарварда, древние и темные, а за ними, с Гарвардской площади вставала неоновая корона.

Потом Чарльз делает поворот и внезапно сужается, превращаясь в обрамленную деревьями канаву. Проплываешь мимо больших старых кладбищ, и вот уже слева вздымается «Международный блинный дом».

Причалив, я привязал «Зодиак» к дереву. Еще несколько минут пешком, и я оказался уже «под птичьими погадками», и – voila! – фургон стоит себе в темноте, и изнутри рокочет ЗиЗи Топ. Барт открыл дверцу, спасибо ему за это – не пришлось мучиться вопросом, а кто сидит в кабине.

– За тобой кто-нибудь ехал?

– Если ехали, то очень хорошо прятались. Еще что-нибудь стряслось?

– Нет.

– Ха, смотри, что у меня есть!

Расстегнув кожаную куртку, он отвел полу, показывая заткнутый за ремень «смит-вессон спешл» тридцать восьмого калибра.

– Где ты, черт побери, его взял?

– У Роскоммона.

– У Роскоммона?!

– Как-то он вышел из себя и стал размахивать им у меня перед носом. Да и сегодня сказал, у него в бардачке есть «уравнитель шансов». Поэтому, когда ты повесил трубку, я просто выбил в его машине окно и забрал его.

– Есть на свете справедливость.

Считайте меня дураком, но я почувствовал себя гораздо круче. Мы загнали фургон на газон у реки возле Солджер-Филд-роуд и перенесли в него баки и подвесной мотор с «Зодиака». Потом притащили сам «Зодиак» и привязали его на крышу. А после отправились в «МБД» и купили по большому пластиковому стакану кофе на вынос, врубили на всю катушку магнитофон и отправились исследовать канализацию.

Такое я уже раньше проделывал. Спустите меня в канализацию, и я в своей стихии. Всякий раз, когда упадет больше трех дождевых капель, бостонская канализация имеет обыкновение выплескивать содержимое прямо в гавань, и потому она – идеальное место сброса опасных отходов, если желаешь избежать неприятностей с трубой, из-за которой журналисты могут поднять шум. Иногда я обнаруживаю, что из ККЗ выходит серьезная отрава, и тогда отправляюсь в подобные экспедиции. Барт уже знал, что и как делать.

Принцип прост. Если из канализации выливается яд, теоретически его можно проследить до источника. Неплохо иметь планы всех канализационных труб и мест их стыков. Стоит мне найти ККЗ на плане, я сразу понимаю, откуда к нему идут стоки. Как только я добираюсь до нужного района, план подсказывает, где искать ключевые канализационные колодцы и, проведя анализ их содержимого, я могу еще больше сузить круг подозреваемых.

Помимо люкоподъемника, требуется лишь простой и быстрый тест на наличие токсина, который пытаешься проследить. Желательно такой, который можно провести прямо в машине. У меня имелось нечто подобное для органических хлорсодержащих соединений: этот тест у меня встроен в маленькие пластмассовые пробирки. Размером они с патроны для дробовика, поэтому, когда началась вся эта дрянная история, я изготовил несколько десятков и вставил в купленный на распродаже армейский патронташ. С ним через плечо и люкоподъемником в руках я становился Токсическим Рембо, готовым обрушить медиасмерть на негодяев. Мы были готовы к операции.

Впрочем, романтикой в ней и не пахло. Я сидел сзади с кофе и фонариком-авторучкой, а Барт бесцельно колесил по Массачусетской платной автостраде, пытаясь определить, нет ли за нами хвоста. Я изучал планы канализации. В Дорчестер-бей много ККЗ, и надо было определить, на который я смотрел с воды. Мой метод похож на ориентирование у бойскаутов. На воде я находился приблизительно в четырех кварталах от Саммер-стрит, знал, как выстраиваются несколько приметных мест на берегу, и сейчас это позволяло мне вычислить нужное место на плане.

Мой ККЗ – не просто ККЗ, определенно не местный. И даже не бостонский. Это был сток из длинного туннеля, идущего от самого Фреймингема, с дальних юго-западных предместий Бостона. Во Фреймингеме нет собственного места, куда сбрасывать излишние стоки, там даже своей реки нет, поэтому им пришлось создать подземную реку, бежавшую миль двадцать на восток-северо-восток до Дорчестер-бей. По ней стекали нечистоты Фреймингема и соседнего городка Нейтик. Где-то на протяжении этих двадцати миль в трубу сбрасывают органические хлорсодержащие вещества.

Велико было искушение отправиться прямо в Нейтик и начать брать пробы там. Хотя городок лежит чуть в стороне от нашей местной «Силиконовой долины», там истинный заповедник местных корпораций. Но оставался шанс, что кто-то открывал колодцы между Нейтиком и дорчестерским ККЗ. Если мы заберемся так далеко, проведем тест и ничего не найдем, то потратим лишний час на дорогу туда и обратно. Поэтому я проследил туннель на восток и выбрал многообещающий колодец на бостонской улочке. Начнем с него.

– Роксбери, Дживс.

– Хорошо, сэр. Начинаем у самого музея, так?

– Что, тайный ход найти хочешь? Нет, в миле к югу отсюда.

– А, так ты про настоящий Роксбери.

– Извини, туннель именно там.

Давайте объясню вам кое-что про Барта: он не такой тупой, как кажется. В жизни он руководствуется иронией, она же не позволяет ему использовать немалые мозги для какой-либо серьезной работы. Мы с ним чем-то похожи.

Мы не знали, как попасть в нужное место, поэтому пришлось искать его по репутации («Дальше по этому переулку не ездите, не то попадете прямо в Роксбери»). Мы проехали по десятку подобных улочек.

Но наконец нашли-таки свой колодец. Он находился посреди четырехполосного шоссе. Я велел Барту проехать чуть вперед, потом открыл задние дверцы фургона, подцепил подъемником люк и потянул. Потребовалось приложить усилия, но я его поднял. Потом с ведром на веревке спустился в колодец и крикнул Барту, пусть сдаст назад, чтобы спрятать отверстие. Закрыв задние дверцы, он включил аварийные огни.

Главное – не вести себя как испуганные, потерявшиеся белые мальчики. Барт хорошо это умеет. В черной кожаной куртке, с черным фургоном, отросшими волосами и грохочущей музыкой он никак не похож на адвоката, у которого лопнула шина.

Плюс свою часть я отработал до виртуозности. Я слезаю вниз по скобам, упираюсь, чтобы освободить себе руки, опускаю на веревке ведро и беру пробу. Ну, может, еще отолью. Работы на двадцать секунд. Потом снова наверх.

На сей раз я услышал шум вентилятора в радиаторе, увидел свет фар на подвеске фургона. Кто-то подъехал к нам сзади, и пока фургон не сдвинется, я застрял в колодце.

Стук захлопываемой дверцы. Шаги. Тук-тук. Музыку приглушили, опустилось окно.

– Чем могу помочь, офицер?

Как это понимать? Откуда тут копы?

– У вас проблема?

Выговор урожденного бостонца. Я мог бы нарисовать его, даже не видя: под пятьдесят, волосы стального цвета стрижены «ежиком», отвислое брюхо.

– Мотор заглох, и аккумулятор сел, так что прямо сейчас не заведусь. Я знаю, это плохой район, офицер, поэтому просто поднял окна, запер двери и стал ждать, пока кто-нибудь из вас, ребята, появится.

– Хорошая мысль, сынок, ты правильно поступил. Эй, Фредди! Давай сюда.

Фредди подогнал патрульную машину, и они завели Барту мотор, перекинув провода от своего аккумулятора. Я расслабился. Над головой у меня – новые доказательства скрытого интеллекта Барта: оказывается, он обзавелся магнитной ключницей и спрятал запасные ключи под шасси.

– О'кей, езжай отсюда, дружок!

– Спасибо! Только посижу пару минут, пока аккумулятор не подзарядится, ладно?

– Если ты не против, сынок, я бы предпочел проводить тебя прямо из этого района.

По мне, так отличная мысль.

– Спасибо за предложение, офицер, но все в порядке. У меня есть «уравнитель».

– Хорошо, но не испытывай судьбу. Ты здесь чужой.

– Спасибо большое!

А потом – избавление. Барт сдал фургон вперед, я выбрался и задвинул люк на место, и мы поскорее свалили. Ни одна банда на нас даже не взглянула. Барт так раздухарился, что его пришлось физически удержать от попытки заскочить в местную забегаловку пообедать среди ночи луизианским сомом.

Я велел ему двигать на запад, в сторону Бруклина, а сам провел тест на наличие органического хлора. Результат положительный. Мерзавцы находятся к западу от нас. Мои предубеждения вполне обоснованы.

Для полной научности мне следовало бы останавливаться возле каждого люка между Роксбери и Нейтиком, но иногда не стоит воспринимать науку чересчур уж серьезно. Второй остановкой стал Бруклин. Не паршивые его кварталы с кондоминиумами по двести тысяч долларов, а престижные – с особняками на пятьдесят комнат и черепичными крышами. Есть еще Ньютон, где живет Роскоммон и где все до единой входные двери обрамлены греческими колоннами. Жители Бруклина и Ньютона не сбрасывают в канализацию хлорсодержащие вещества, они наживаются на том, что их производят.

Еще одну проверку мы совершили в Южном Ньютоне. Тут брать пробы еще труднее, так как копов здесь больше, а одно только владение черным фургоном считается поводом для пожизненного заключения. Но раньше мне тут везло – я выезжал на чистом нахальстве. «Офицер, я Сэнгеймон Тейлор из “ЭООС Интернэшнл”. Мы ведем санкционированное исследование [что бы это выражение ни значило], прослеживая нелегальные сбросы в канализацию [вставьте название пригорода или городка]. Вы здесь живете, офицер? Не заметили в последнее время каких-либо перемен в своем поведении, странной сыпи на нижней части живота? Хорошо. Приятно слышать. Ну, кажется, мой ассистент почти закончил, спасибо за помощь».

Понадобилось проверить еще три колодца, прежде чем мы попали в точку. У Ньютона своя система канализации с собственными колодцами, что несколько запутывает ситуацию. Я даже пустил в ход процитированную выше речь, пока Барт проверял второй. Обычно полицию непросто убедить в том, что ты действительно работаешь на организацию экологов, но благодаря «Зодиаку» на крыше и названию «ЭООС» оранжевыми буквами выглядели мы убедительно. Нужно будет взять этот трюк на вооружение. О нас передали по рации, и у третьего колодца уже ждал коп, который, махая жезлом, отправлял машины в объезд, пока мы работали.

Нет, копов мы не одурачили, но они видели, что мы не нарываемся на неприятности, и когда они стояли рядом со своими мигалками, все шло гораздо быстрее. Собственно говоря, это полиции и нужно: чтобы все шло гладко.

Опять органический хлор. Мы направились на запад и, как только добрались в Уэллесли, стали брать пробы чаще. Это привело нас на окраину Нейтика, и тут моя задача по-настоящему осложнилась. До сих пор мы двигались по единой линии, но тут трубы разветвлялись во всех направлениях, и на каждом узле приходилось проверять колодцы.

Этого городка на моих планах не было, поэтому я прибег к примитивному методу: медленно катить, высматривая на мостовой люки, и чесать в затылке. Едва проехав озеро Уэйбен, мы заблудились, много разворачивались и рисовали схемы на обороте старой салфетки из «Макдоналдса». И решили, что имеем дело с главным руслом: множество канализационных труб Нейтика обрывалось у большого туннеля.

– У нас гребаная вечность уйдет, – логично указал Барт. К тому времени было три утра, и оставалось проверить около восьми колодцев.

– Подожди-ка секундочку.

Впереди маячил круглосуточный универсам, и, потопав туда, я открыл телефонную книгу. Там имелись только «белые страницы», поэтому пришлось искать наугад. Я пытался вспомнить все префиксы, какие берут себе хай-тек-компании. «Электро-», «Тек-», «Дина-», «Мега-», «Микро-». Минут через десять я нашел с полдюжины подобных фирм, а у последней был любопытный адрес – 100 Техдейл.

«Техдейл», вероятно, какая-то промышленная зона. Я поискал по названию: «ТЕХДЕЙЛ РАЗРАБОТКИ», а ниже адрес офиса в центре Уэллесли, и еще один – в Нейтике.

А после, да простят меня боги Науки, не удержался. Зовите это предубеждением, но я просто ничего не мог с собой поделать. Я поискал «Биотроникс Инкорпорейтед». У них тоже была лаборатория в Нейтике, да еще какая: по адресу 204 Техдейл.

В универсаме продавали подробные карты городка и окрестностей. Техдейл была такой новой, что на карты еще не попала, но продавец показал мне, где она: в паре миль по Кочитуейт-авеню в сторону озера с тем же названием. Развернув карту на прилавке, я проследил Кочитуейт-авеню до того места, где мы находились. Наш путь она пересекала примерно через четверть мили. Мы уже несколько раз по ней проезжали и видели там колодец.

Я вернулся в фургон.

– Нам нужен колодец на Кочитуейт-авеню. Вон там.

– С чего ты взял?

– Предубеждение. Чистейшее слепое предубеждение.

– Ты думаешь, негры виноваты? За этим мы ездили в Роксбери?

Мы проверили колодец. Он оказался тем самым, что мы искали. И хлор в нем еще был.

Или так я себя убедил, потому что устал и время поджимало. В тестовой пробирке у меня была жидкость, которая становилась красной при наличии соединений органического хлора. Когда я использовал ее в Дорчестер-бей и Роксбери, она приобрела цвет бургундского вина. Последняя проба вышла скорее как столовое розовое. Концентрация уменьшалась по мере того, как мы приближались к источнику. Где тут логика, черт бы меня побрал? Должно же быть прямо наоборот. Я мог бы привести в объяснение пару сумасбродных гипотез, но все они выглядели как ухищрения патологического лжеца.

А это, мальчики и девочки, вгоняло в чернейшую депрессию. По мере того как мы продвигались на север по Кочитуейт-авеню, концентрация все падала и падала. Токсины в пробах еще присутствовали и в явно противозаконном количестве, но вели себя не так, как следовало.

Мы проверили отрезок перед жилыми районами, и уровень был достаточно высок, чтобы бить в колокола. Мы выехали за черту города, и токсины вообще исчезли. Мы потеряли след.

– Значит, они не сбрасывают прямо с территории компании. Наверное, заливают в цистерны, отвозят на пару миль в городок с извилистыми улочками, а после через шланги спускают в колодцы.

Мы проехали по всем до одной улочкам этого проклятого городка и ничего не увидели. Мы проверили его канализацию и не нашли даже следов.

– Объясни мне, черт побери! – кричал я на Барта. – За домами никакого хлора. Перед домами его полно. Мы проверяем там, где изломов сбрасывают фекалии, там тоже ничего. Откуда же он берется?

Барт только смотрел в ветровое стекло и барабанил в такт музыке по рулевому колесу. Он устал.

– Давай посмотрим, что еще есть на Кочитуейт-авеню, – сказал я.

Он молча завел мотор. Проехав около мили, мы оказались в Техдейле.

Знаю я такие места: промышленная зона похожа на район новостроек в пригороде со знакомым, раздражающим лабиринтом улочек, только вместо домов здесь – огромные коробки промышленных зданий, а вместо газонов – парковки. Мы сбросили скорость, остановились и прочли логотипы на зданиях: приблизительно половина гласила одно и то же – «Биотроникс».

– Чтоб мне в дерьмо нырнуть, – сказал Барт.

– Это я уже пробовал, – пробормотал я, глядя на горизонт, раздумывающий, не позволить ли солнцу встать.

Вместо того чтобы колесить по чисто выскобленной промзоне в четыре утра на побитом черном фургоне с «Зодиаком» гринписовцев на крыше, мы остановились у кафе при бензоколонке, всего в паре кварталов от Техдейла.

Мы долили бензина в фургон и заправили баки «Зодиака» на золотую карточку «ЭООС», потом пошли пить кофе. А, какого черта! Мы умяли плотный завтрак и бросили пару-тройку монет в музыкальный автомат. Мы подружились с официанткой, которую звали Марлин. Когда мы спросили про промышленную зону, она начала сыпать названиями фирм-арендаторов.

– … и еще «Биотроникс». Но их людей мы редко видим.

– Почему? Что такого в «Биотроникс»?

– Меры безопасности. Им предписано принимать душ по приходе на работу, оттирать себя дезинфектантами, и то же самое проделывать перед выходом. Кто захочет тратить столько сил, лишь бы пойти на ленч?

– Хочешь туда проникнуть до того, как рассветет? – спросил Барт, когда Марлин исчезла. Мое уважение к этому человеку возросло: он готов почти на все что угодно!

– Из тебя выйдет отличный террорист, – сказал я, – или преступник.

– Кто бы говорил.

– Нет, я туда не полезу. Если меня поймают, у нас не будет никаких доказательств, чтобы подтвердить свои слова. Черт! Поверить не могу. Я уже был готов позвонить всем знакомым журналистам. Происходит то же, что и с ПХБ в омарах. У меня есть твердые факты, я пытаюсь собрать новые, и они ускользают у меня меж пальцев. Словно взял пригоршню слизи: сожми слишком сильно и не удержишь.

– Звучит заманчиво. Я про то, чтобы позвонить во все газеты и начать крестовый поход.

– Проблема доверия, дружище. Я годами медленно и тщательно его завоевывал. Если я что-нибудь скажу сейчас, то все потеряю.

Я подумал, не остаться ли тут, пока мимо не проедет Дольмечер. Но стоит ли так долго ждать сиюминутного удовлетворения? Мне хотелось посмотреть, какое у него будет лицо, когда он увидит, что наш фургон, точно колесница Мрачного Жнеца, стоит у ворот его завода Грааля. Но подкрепить угрозу мне было нечем. Пора вставать, чтобы еще до часа пик без спешки вернуться домой.