Текст книги "Оцепеневший (ЛП)"
Автор книги: Нил Ксавьер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Плюхаясь на кровать, я опускаю голову на подушки и обнимаю Микки Мауса, которого дядя Майкл привез мне со своей командировки прямо после смерти папы и ухода женщины-дьявола.
Дверь сотрясают два резких стука.
Я закрываю глаза и кричу.
– Если это Злая Ведьма с востока, уйди! Я бы предпочла, чтобы на тебя скинули дом!
Звук движения двери заставляет мои глаза открыться, и я вижу, как дядя Майкл заглядывает внутрь.
– Мне можно войти, Блинчик?
Я прилагаю все усилия, чтобы побороть улыбку, которая хочет появиться на моем лице, и киваю.
Прозвище дяди Майкла – то же самое, что и мой отец использовал для меня. Они оба любили брать меня на блинчиковые свидания. Только двое из нас. Папа привык посыпать свои блинчики шоколадной крошкой и поливать каплями шоколада, тогда как дядя Майкл покрывал свои блинчики шоколадными чипсами и орешками.
– Я кое-что тебе принес, – он пытается звучать радостно.
– Это волшебная палочка, чтобы избавиться от аномалии в этом доме?
– Лучше, – он вынимает кексик из-за спины. С улыбкой кладет его на край кровати возле меня. – Помнишь, что всегда говорил твой папа?
Я наблюдаю за тем, как он разламываем кексик пополам.
– Когда ты любишь кого-то, ты всегда отдашь ему больше, чем оставишь себе. А затем он разламывал кекс и отдавал мне большую часть.
Дядя Майкл протягивает мне большую часть и целует меня в лоб.
– Ты знаешь, что я люблю тебя, Макс.
– Знаю, – шепчу я, засасывая весь кусок кекса себе в рот.
Не судите меня сейчас. Я уверена, что выгляжу, как младенец на вечеринке по поводу дня рождения, с размазанной по моему лицу глазурью, но что вы от меня хотите? Моя жизнь – кавардак! И есть я могу соответствующе!
– И я знаю, что мы не говорим много о твоем отце…
– Не надо, – я качаю головой и слизываю глазурь с губ. – Не извиняйся за это.
Он кивает и в комнате воцаряется тишина. Изрядно почесав свою бороду, он вздыхает.
– Хочешь посмотреть фильм?
Я быстро киваю.
– Видел новый «Стартрек»?
– «Возмездие»? Его вряд ли можно назвать новым.
Хихикая, я перекатываюсь по кровати, освобождая место для него.
– Ну, не все из нас ходят в кинотеатры, потому что мы стартрекеры.
– Ты знаешь, что и твой отец был стартрекером. У него даже татуировка была и все такое, – дядя Майк хватает пульт и включает телевизор. – Вот откуда ты набралась своих заумных замашек?
Я стреляю в него взглядом.
– Ну, да. А ты ни разу не ботаник, дядя Майк?
– Не-а.
– Так та татуировка принцессы Леи из «Звездных войн» в золотом бикини на твоей лодыжке это…
– Заявление о том, что я независим от своих родителей, – настаивает он игривым тоном, включая канал с фильмом.
Впервые за сегодняшний день я чувствую небольшое облегчение. Оно маленькое. Его даже не хватит, чтобы покрыть психологический ущерб, с которым мне придется жить до конца своих дней, но его достаточно, чтобы я наконец-то могла дышать.
И если это единственная минута, в течение которой я сегодня смогу подышать, я просто скажу, что рада, что вы здесь со мной. То есть, я знаю, что ранее была немного враждебной, учитывая обстоятельства, но, по крайней мере, я знаю, что могу вам доверять. И я чувствую себя в значительно большей безопасности, зная, что вы храните все мои секреты.
Глава 4
Логан
– Вот так, Логан, – хнычет Макс, пока ее ногти проходятся вниз по моей спине. Укол боли заставляет мои яйца подтянуться в предупреждении. – О, боже мой! Да! Да! – ее голос эхом отскакивает от стен моей комнаты. – Я так близко! – мои бедра врезаются в нее, и в момент, когда я подхожу к… – Я…
– Ааааа! – резкий крик заставляет меня сесть в кровати.
Серьезно, бл*дь? Я не могу заполучить Макс даже в своих снах?
Лениво хватаю простынь, в которой запутался, и желаю, чтобы мой стояк спал, спотыкаясь, иду к двери, пока меня окутывает свет очень раннего утра. Открывая дверь своей спальни, подхожу к перилам тогда же, когда и Люк.
– Что это, черт возьми, такое? – кричит Эрин на нас обоих, указывая лопаткой на Дина, который сейчас выглядит как испуганный щенок.
Испугался кухонной утвари? Серьезно?
– Это Дин, – я продолжительно зеваю. – Ребенок, шумное существо, угрожающее тебе предметом для переворачивания блинчиков, это Эрин. А это ее брат Люк.
Люк вяло машет рукой, тоже пытаясь проснуться.
– Привет.
Дину едва ли удается произнести.
– Привет.
Пялясь на меня, Эрин продолжает махать лопаткой над Дином.
– И кто, бл*дь, Дин, такой?
– Он – та причина, по которой меня не было здесь вчера утром.
– Оу… – Эрин наконец-то понимает. Ее поведение быстро сменяется с агрессивного на дружелюбное. – Ты голоден? Я запланировала сделать блинчиков.
Дин смотрит вверх на меня, немного улавливая суть.
– Она не положит в них яд, ребенок, – давлюсь я смешком, опираясь рукой на перила.
– Ну, в его порцию не положу, – шипит Эрин, скрещивая руки.
– Тогда, да, пожалуйста, – произносит Дин медленно.
– Я начну смешивать ингредиенты, пока Логан оденется. Не могу ДОЖДАТЬСЯ, чтобы услышать о тебе и твоем кураторстве в качестве тренера, – это адресовано мне, а взгляд стервы на ее лице становится безошибочно очевидным.
Со стоном я поворачиваюсь, чтобы накинуть на себя что-нибудь, помимо простыни. Быстро переодевшись в тренировочный костюм и почистив зубы, я присоединяюсь к Люку и Эрин за столом. Я сажусь на свое обычное место рядом с Дином, который сидит на месте Макс.
Пялюсь на блинчики перед собой.
Макс любит блинчики. Ее отец всегда брал ее на блинчики, когда был жив. Я вроде как люблю их особенную традицию отца и дочери. Бл*дь, сначала сон, теперь гребаные блинчики. Я полностью превратился в ходячую киску.
– Так что, – начинает Эрин, прикрывшись своим стаканом апельсинового сока. – Как вы двое встретились?
– Мы не встречаемся, – бурчу я, откусывая бекон, пока он еще горячий.
– Естественно, нет. Вы не встречаетесь, – отвечает Эрин с сарказмом.
Именно. И единственный раз, когда я попробовал встречаться, девушка оставила меня иссушенным и летающим в облаках. Вчера. Я говорил это прежде, и скажу еще раз. Я никогда, мать вашу, больше не буду встречаться.
– Я нашел ребенка, пока он отирался возле зала.
– Так ты привел его домой? Разве это не называется похищением? – после своей шутки Люк поднимает свою чашку с надписью: «Я лекарь сердец».
Он пользуется этой чашкой так часто, что Эрин однажды спрятала ее, чтобы посмотреть, что из этого получится. Люк перебил почти половину посуды в своем поиске. У него есть склонности к обсессивно-компульсивному состоянию, которые он может усмирять большую часть времени, но чашку лучше никому не трогать.
Дин смеется, а я закатываю глаза.
– Логан предложил мне заниматься с ним.
– А потом что? – подталкивает Эрин.
– А потом я понял, что его старик, как мой. Конец истории, – я еще раз кусаю блинчик.
Они на вкус как дерьмо. Я не знаю, осуществила ли Эрин своё обещание, или мои вкусовые рецепторы меня ненавидят, но, так или иначе, больше я не могу съесть ни кусочка.
– Дерьмо, правда? – визжит Эрин, глядя на меня, пока я отталкиваю тарелку.
– Правда, – утверждает Дин.
– Если это так, то тебе рады здесь каждую ночь.
– Я это ценю, – бубнит он, кладя больше еды в рот.
Я знаю этот взгляд. Ненавижу, когда меня жалеют. Вот поэтому я держал большую часть дерьма в себе. Похоронил его глубоко и притопнул ногой, чтобы было еще глубже.
– Это круто, ребенок, – уверяю его я.
На короткое мгновение в комнате становится тихо, но Дин прерывает тишину.
– Так ты, – произносит он, указывая на Люка, – медбрат, который заботится о его ранах, да? После боев?
Он кивает.
– Правильно.
– А ты, – продолжает он, указывая вилкой на Эрин, – должно быть, причина, по которой ринг-гёрл выглядят так горячо на этих боях. Я прав?
– Ну, конечно же, прав, – хихикает она и отклоняется назад. – Откуда ты знаешь?
– Помимо того факта, что ты чертовски горяча? – его комплимент заставляет ее снова улыбнуться.
Ого. А этот ребенок прям как я.
– Ты не кажешься мне девочкой-ботаником, от которой у него трусы в узел скручиваются. – Дин кивает головой в моем направлении.
– Да пошел ты, ребенок, – бурчу я и ставлю руки на стол.
– Ты мне нравишься, Дин, – смеется Люк до того, как я посылаю ему взгляд из рода «катись в ад».
– Это из-за этой девочки-ботаника ты отказываешься есть мои блинчики? – спрашивает Эрин и указывает на мою тарелку, на которой не хватает лишь трех укусов.
– Я не голоден.
– С каких пор ты не голоден? – спорит она.
– А с каких пор ты кладешь столько сахара в блинчики?
Эрин быстро фыркает:
– Я. Не. Кладу. Много. Сахара!
– Блинчики – идеальны, – вмешивается Дин, негромко чавкая, и я предполагаю, чтобы доказать тот факт, что блинчики на самом деле потрясающие.
– Значит, дело в ней, – заявляет Люк.
– Мы можем не говорить о Макс? – мое настроение изменяется, и я ерзаю на стуле.
– А где Макс? – спрашивает Дин, принимаясь за мою тарелку блинчиков. – Я бы хотел с ней встретиться.
Первое утро, когда я встал раньше нее. Давайте подумаем, она даже не поспешила увидеть, почему Эрин кричала. Может быть, она ушла сегодня пораньше, чтобы не видеть меня. Снова.
Эрин проводит ногтями по стакану.
– Она не вернулась прошлой ночью.
Ощутив дискомфорт от этого ответа, я спрашиваю:
– Где она?
– Понятия не имею.
Тони. Она сбежала к Тони после того, как бросила меня. Я просто, бл*дь, знаю это. Этот гребаный хорек наверняка сказал ей, какой я засранец, и использовал свой шанс с ней. Гребаная змея! Как она, мать ее, вообще могла выпрыгнуть из моей постели и запрыгнуть в его? Вы имеете к этому какое-то отношение? Разве вы не на моей стороне?
Чувствуя, как кровь в моих венах начинает закипать, я сжимаю кулаки.
– Я захвачу тренировочную одежду. Ребенок, хочешь пойти со мной в зал или отвезти тебя домой?
Он пытается не звучать слишком воодушевленным, но это не совсем удается.
– В зал, круто!
Я встаю и направляюсь к лестнице, хоть Эрин и следует за мной по пятам. Резко поворачиваясь на нижней ступеньке, я вскидываю руки в воздух.
– Что?
Она начинает пониженным голосом:
– Я знаю, о чем ты думаешь, Келлар.
– О том, что все мои хорошие трусы грязные?
Ну, так убейте меня за то, что я не занимался стиркой несколько дней. Был немного занят.
– Потрясающе, блин, – она качает головой. – Я имею в виду, о Макс.
– Я не думаю о Макс. Я думаю о своем белье и о том, что я, бл*дь, ненавижу стирать.
– Келлар…
– Нет, – я обрываю ее. – Я не думаю о Макс. Мне насрать, почему она не пришла домой прошлой ночью. Или в чьей постели она спала, если не в моей. Вопрос о Макс и мне мертв, как труп. А теперь, если ты извинишь, мне нужно надеть трусы и добраться до места, которое позволит мне использовать свои кулаки без последствий.
Я разворачиваюсь и марширую вверх по лестнице, когда слышу голос Люка:
– Хватит пялиться на задницу моей сестры, ребенок. Ты слишком мал.
Уголок моего рта дергается.
Все в порядке, если у вас он тоже дернулся. Факт того, что мини-версия меня ведет себя, как я в детстве, – хорошая причина, чтобы улыбнуться. Кроме того, у нас не так и много вещей, чтобы посмеяться.
Глава 5
Макс
– Боже, Макс, – его голос шепотом звучит над моим ухом, после чего я ощущаю на мочке его зубы. – Ты ощущаешься так чертовски хорошо.
Я стону в ответ.
– Да?
Он рычит, когда медленно проталкивается глубоко в меня.
– Малышка, я хочу, чтобы ты кое-что знала.
Чувствуя, как зарождение оргазма дрожит вместе со словами Логана, я хнычу:
– Да?
– Я люб…
– Просыпайся и поооой, яйца с беконом пришли за тобой, – голос моей тети тревожит мой сон, в который, я не понимала, что окунулась.
Как я могла не понять простую вещь о том, что сплю? Когда бы еще Логан сказал мне вслух, что любит меня? Ха. Если подумать, то технически, он не признался в этом во сне.
Пытаясь открыть глаза, я бурчу:
– У тебя правда есть яйца и бекон?
– Ага, – подтверждение заставляет меня распахнуть глаза, а желудок заурчать. – Я выбежала и прихватила твои любимые тако на завтрак в маленькой забегаловке за углом. И пока ты не сказала, что не голодна, твой желудок тебя уже выдал.
Почему мое тело всегда меня предает? Сначала секс. Теперь еда. Клянусь, иногда ощущение такое, будто я наблюдаю за ним со стороны. Звучит странно, не так ли?
– Ты ничего не съела прошлым вечером.
– Неправда, – я раскручиваюсь из своего положения клубочка, в котором была.
– Майкл приносил тебе кексик, да?
– Ты хотела сказать – шесть, – информирую ее я с мягким смешком.
– Por supu esto que no está bien! (прим.пер. с исп. – конечно, это не хорошо) – беспокоится она. – Кексики не для обеда, mi hija. (прим.пер. с исп. – дочь моя), – улыбка снова появляется на моем лице, когда она говорит. – Сколько раз я говорила тебе, что глазурь – это не овощ? – она хлопает меня по бедру. – Идем. Давай покушаем.
Я двигаюсь, когда события вчерашнего дня начинают атаковать мой мозг. Замирая на месте, спрашиваю:
– Она все еще здесь?
– Да, – тетя Кэролайн теребит ярко-розовый топ с цветочным принтом и открытыми плечами. – Но в отличие от вчера, я не заставлю тебя разговаривать с ней. Мне просто нужно, чтобы ты поела, mi amor (прим.перев.с исп. – моя любовь), – она торгуется с мягкой улыбкой на лице. – Договорились?
Зная, что это простая просьба, я киваю.
– Договорились.
Когда тетя Кэролайн встает и направляется к двери, я решаю, что будет лучше собраться с духом и встретиться с блондинистым чудищем.
– Можно мне минутку? – слабо спрашиваю я.
– Конечно, солнышко, – она закрывает дверь за собой, давая мне личное пространство.
На короткое мгновение я позволяю своим векам опуститься.
То, что случилось вчера, случилось на самом деле? Из всех людей моя мать вернулась обратно в мою жизнь и потребовала, чтобы я стала частью ее? Кто так делает? Кто бросает своего ребенка на пятнадцать лет, а затем резко хочет его обратно? Это не семья! Не так ты должен обращаться с кем-то, кого любишь! У меня есть семья. Тетя Кэролайн. Дядя Майкл. Люк. Эрин. Логан. Господи, Логан. То, как он повел себя со мной, было немного гадко. Я имею в виду, у меня есть право злиться по этому поводу, так ведь? Но он – семья. Он настолько же важен в моей жизни, как Эрин или Люк, и мне нужно поговорить с ним. Нужно встретиться с ним, даже если он собирается оттолкнуть меня. Как бы сильно я не ненавидела признавать это, я все еще нуждалась в нем. Я соскучилась по нему. Черт, он даже прямо сейчас мне нужен. Смешно то, что случается, когда на твою жизнь оказывают минимум давления в неподходящий момент.
Я волочу свое тело из комнаты и сразу направляюсь к кухонному столу, где напеваю устаревшую Hit Me Baby One More Time.
Черт . Теперь я уже пою . Вы тоже?
– Ну, вот и моя дочь, – вздыхает она за кружкой кофе.
Осматриваясь на кухне, когда тетя Кэролайн ставит передо мной тарелку, я спрашиваю с сарказмом:
– Где?
Дядя Майкл прячет ухмылку за кулаком.
– Хорошо спала? – спрашивает она, барабаня наманикюренными пальцами по чашке.
– Так хорошо, как может спать человек, когда в доме засел дьявол.
В этот раз тетя Кэролайн подавляет смех.
– Ты ушла в такой спешке прошлым вечером…
– Очевидно, это то, что я делаю, когда слышу плохие новости. Я сбегаю.
– Это то, что ты подразумеваешь под братом…
– У меня нет брата, – быстро поправляю я.
– Что прости?
Кладя тако, от которого я еще даже не откусила, я объясню:
– Он мне не брат. У меня есть брат. Его зовут Люк. Ему нравятся мальчики – блондины, потому что, когда он рос, ему нравился Лэнс Басс. Когда у него стресс, он вяжет спицами. И у него есть тайный пунктик о рыбалке, потому что она напоминает ему о его отце.
Раздраженная, она пытается перебить:
– Макс…
– И сестра. У меня есть сестра. Она выглядит, как модель с плаката, и у нее сумасшедший талант делать макияж. Она думает, что никто не знает, что она молится на кулинарную книгу Полы Дин, словно это ее библия. И в придачу ко всему этому, у меня есть парень, который спит рядом со мной, когда ему снятся кошмары. И я – та, к кому он тянется ночью. И это меня он зовут, когда хочет обниматься. Потому что я забочусь о нем. Потому что он заботится обо мне. Потому что мы – семья.
Дядя Майк прочищает горло, привлекая мое внимание. Он кивает с одобрением, и наконец-то я откусываю свой тако.
Богу тоже спасибо. Я едва ли ела за последние три дня, а эти тако пропустить нельзя! Я месяцами не брала их в руки, потому что они продаются далеко от моего дома, где я живу сейчас. Плюс, я умираю с голоду. Между нами? Приятно, когда аппетит возвращается.
– Они не кровная семья, – поправка этой змеи приправлена ядом, который она выплевывает.
– Если я и выучила что-то в своей жизни, то это то, что общая ДНК НЕ делает тебя семьей. Члены семьи всегда рядом друг для друга. В семье заботятся друг о друге. Член семьи – это тот, кто держит тебя за руку, когда кто-то, называющий себя матерью, садится на сраный самолет, чтобы начать новую жизнь без тебя! Семья – это те, кто обнимают тебя ночью, когда ты плачешь вместо того, чтобы спать, и спрашиваешь себя, почему твоя собственная мать тебя не захотела. Почему не любила тебя. Мы не семья. – Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я предотвращаю это вопросом. – И к чему такое внезапное изменение? Прошло пятнадцать лет с тех пор, как ты меня оставила. Сколько лет твоему сыну?
– Десять.
– Ему десять? – шок ударяет меня, пришпиливая к месту. – Так ты не теряла времени даром после смерти отца, да? Ты ждала десять лет, чтобы рассказать мне об этом. Почему сейчас? Зачем лететь через полмира, чтобы скинуть бомбу на мою жизнь?
– Он имеет право знать, Макс.
– Так все дело в нем? – Я отталкиваю свою тарелку. На месте голода появляется другое чувство.
Не уверена, ревность это или боль. Может, возмущение? У меня ведь есть право чувствовать все это прямо сейчас, да?
– Ничего на самом деле не касается меня.
– Макс…
– Нет, – я поднимаю руку, чтобы заткнуть ее. – Все в порядке. Я уже давно прекратила думать о том, что ты бросила меня к чертям собачьим. Ответ на твой вопрос, миссис Бритт Бьюмонт – нет. Я не встречусь с твоим мужем и не стану помогать тебе разрушать детство еще одного ничего не подозревающего ребенка. Я не знаю, какие демоны снедают тебя изнутри, но по тому, что я могу сказать о ботоксе, который пытается сморщиться на твоем лице, они – нечто ужасающее. Какова бы не была твоя внутренняя борьба, оставь меня нахер в покое. А касательно Уилфреда…
Кто так называет ребенка? Это же просто подло!
– Когда он станет старше настолько, чтобы осознать тот факт, что его родители не идеальны, и что у тебя была другая жизнь до его отца, я даю тебе разрешение дать ему мою контактную информацию, – вставая, я смотрю на недоеденный завтрак, желая большего. – У меня есть полчаса, прежде чем я опоздаю на работу.
– Макс, – тетя Кэролайн впервые говорит с тех пор, как я вошла на кухню. – На столешнице коричневый бумажный пакет. В нем тако, если захочешь взять на работу.
– И кексик, – дядя Майкл подмигивает, прежде чем тетя Кэролайн качает головой.
– No es un alimento para el desayuno(прим.перев.с исп. – это не еда для завтрака!)! – кричит она, вскидывая руки в воздух
– Ээ, – дядя пожимает плечами. – Думаю, кексики могут быть едой для завтрака. В моем мире они хороши в любое время дня.
– Loco (с исп. – сумасшедший)!
– Спасибо, – отвечаю я им обоим, хихикая над их смешным разговорчиком. – Увидимся через пару недель за обедом.
– Приводи парня, – произносит дядя Майкл, поднимая чашку перед собой. – Я полагаю, это тот самый парень, который всегда пробирался в окно поздно ночью, вместо того, чтобы использовать парадную дверь?
Мое лицо пылает, когда я вспоминаю разговор, который состоялся у меня о нем с тетей Кэролайн.
Вы имеете хоть малейшее представление, как странно слышать, когда твои тетя и дядя говорят тебе, что секс – идеально приемлемый, естественный процесс между двумя соответствующими людьми, прежде чем они предлагают тебе упаковку презервативов, потому что тебе нужно предохраняться? Я была в таком парализующем шоке, что так никогда и не смогла объяснить им, что им не о чем было волноваться, потому что мы с Логаном не встречались.
– Это был именно он…
– Так я и думал. Скажи ему, что нужно входить в парадную дверь, как джентльмен, а не через окно, как уличная крыса.
– Он не Алладин, дядя Майкл.
Черт, я бы хотела, чтобы у меня сейчас оказался Джин. Я бы использовала одно желание, чтобы отправить эту бесполезную женщину, которая сделала невозможное, чтобы превратить мой идеально подосраный день в еще большее дерьмо, а второе – чтобы уничтожить вражду между мной и Логаном, и тогда бы у нас был настоящий шанс построить что-нибудь. А третье я бы сохранила «на всякий случай».
– Ты позволил парню провести с ней ночь? – шок в голосе пресмыкающегося – моя подсказка к тому, чтобы уйти.
Хватая коричневый пакет, сумочку и ключи, которые уже ждут меня, я прохожу к выходу, когда до меня доносится голос тети Кэролайн:
– О, заткнись, Брит. Она ведь не бросила свою девочку и не сбежала в Париж со своим парнем, которого не смогла удержать в старшей школе.
Я забыла упомянуть деталь касательно моей тетя Кэролайн, когда она была не в настроении, чтобы быть милой? Или когда она была расстроена из-за своего ребенка? У меня когда-то был учитель английского, который поставил мне недопуск, вместо четверки в восьмом классе, и заставил меня плакать. Давайте скажем, что когда тетя Кэролайн закончила с ним, моя оценка по английскому и испанскому превратилась в четверку.
* * *
Обходя бальную комнату, я прилагаю все усилия, чтобы не крошить яйцо на пол, пока Тони делает то же самое.
Я знаю. Я ем как свинюшка.
– Прямо там? – Он указывает на место возле угла, поближе к стеклянной двери, и распахивает ее. – Ты права. Идеальное место для барной стойки.
– Они могут просто выскользнуть к заднему дворику для своих игр в соблазнение, – я машу рукой, позволяя кусочку яйца выпасть.
Я подниму. Да. Вы правы. Наверное, нет.
– Игры в соблазнение? – он берет последнюю тортилью и засовывает в рот. – Ты имеешь в виду знакомства?
– Разве это не одно и то же?
Слегка хохотнув, он кивает.
– Вижу, твое настроение улучшилось.
Я пожимаю плечами.
– Немного. Такое случается, когда женщина, которая дала тебе жизнь, а спустя десять лет ушла от тебя, магическим образом появляется в твоей жизни, как какая-то надувная игрушка.
– Что? – Его лицо перекашивается от ужаса. – Твоя мать здесь?
– Ага. И давай скажем, что после встречи с ней, я на самом деле осознала реальность и значение слова «семья».
– Это означает, что теперь ты расскажешь мне, что случилось с Келларом?
Я тяжело вздыхаю.
Лучше раньше, чем позже, правильно?
– Мы с Логаном провели вместе ночь, – мой голос затихает, пока Тони пытается не поморщиться.
Он спрашивает прямо.
– У вас был секс?
– Да. А на следующее утро, когда я проснулась, его не было. Затем я нашла свой телефон, на котором было одно сообщение о том, что нам нужно поговорить.
– И ты предположила, что это означало, что он пожалел о случившемся между вами.
– Ага.
Тони качает головой и комкает фольгу.
– Ты погорячилась, Макс.
Простите, что? Вы правильно его услышали? Потому что я – да. Он, правда, сказал это? Он? Из всех людей?
– Я…
– Послушай, не пойми меня неправильно. Келлар не самый любимый мною человек…
– Слабо сказано.
– Пусть так, – отмахивается он. – Ты была неправа, когда сбежала от него и не дала ему объясниться. Каждый парень заслуживает право быть услышанным, когда дело касается его сердца, – Тони потирает щетину на подбородке. – Особенно, если раньше с ним такого не было.
Да зазвучат скрипки на моих похоронах, потому что эти слова меня почти убили.
– Ты прав, – мягко признаю я.
Он соглашается с высокомерием.
– Я знаю.
Ему обязательно быть такой задницей?
– И я поеду домой и признаю, что была не права. Надеюсь… все улажу, если есть еще что улаживать.
– Я уверен, что есть, Макс. В конце концов, как парень, который в тебя влюблен, может просто отойти в сторону?
Я дарю ему улыбку и затем заправляю прядь за ухо.
– А что насчет тебя? Как прошло твое свидание вчера вечером?
– Гарантирует второе. Кстати говоря, если с Келларом сегодня все пойдет не так, и тебе нужно будет местечко для побега, моя квартира открыта. Ключ в коврике с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ» перед дверью в трещине сбоку возле буквы «Д».
– А что если ты захочешь привести ее домой?
– На второе свидание? Нее. Я подожду минимум до третьего, прежде чем приглашу ее на бокал вина, – объясняет он с легкой ухмылкой. – Что я могу сказать? Я джентльмен.
Хихикая, я протягиваю ему свой мусор.
– Третье свидание означает джентльмен?
Он подмигивает и смеется даже громче.
– Приятно снова видеть твою улыбку, Макс.
Хотите правду? Я чувствую себя хорошо и готова снова улыбаться. И я знаю, что вся эта неразбериха с Логаном будет немного запутанной, и мне на самом деле нужно сказать ему, что я была неправа в своем предположении худшего о нем, но я знаю, что нам удастся пройти через это. Нам всегда удается.
Глава 6
Макс
Открыв входную дверь, я выскальзываю из своих вьетнамок, набираю воздуха в грудь и бросаю сумочку.
Я знаю, что мои друзья ждут, чтобы накинуться на меня. Черт, я бы и сама ждала, но вы не думаете, что было бы неплохо сначала дать мне принять душ? Я хожу в одной и той же одежде уже два дня. О, дерьмо. От меня воняет?
Один шаг в гостиную, Люк отрывает взгляд от своего вязания и смотрит на меня.
Уже плохое начало.
– Назови мне хотя бы одну причину, почему я сейчас не должен пришпилить тебя к земле, пока моя сестра будет выбивать из тебя дерьмо! – говорит он, а движение его рук замедляется настолько, что практически останавливается.
У леса на опушке жила-была старушка. Он выглядит, как та старушка из старой английской песенки, которая жила в ботинке 1 . На нем очки и все такое. Он очень редко надевает их, но всегда в них, когда вяжет.
Эрин, лежа на диване, готовится к экзамену, она тоже поднимает голову, явно собираясь наброситься на меня, словно лев на газель.
Еще кому-нибудь так же неловко, как и мне?
Я пожимаю плечами с тяжелым выдохом.
– Как насчет того, что моя мать вчера приплясала назад в мою жизнь, будто ничего не случилось?
Они хрипят в унисон:
– Что?
Садясь на подлокотник дивана, я киваю.
– Ага.
– Подожди! Что? – Эрин подскакивает, усаживаясь, скрестив ноги по-турецки, словно ребенок, приготовившийся слушать историю. – Как она тебя нашла?
– Что она хотела? – спрашивает Люк.
Режим старшего брата с замашками отца включен.
– Очевидно, тетя Кэролайн снабжала ее информацией обо мне последние несколько лет.
– Зачем? – смешанное выражение на лице Эрин становится еще более смущенным.
– Я сама не уверена, понимаю ли, но думаю, тетя Кэролайн ненавидела идею того, что мать не имеет возможности общаться со своим ребенком, даже если вина в этом лежит на матери.
Эрин презрительно фыркает.
– Ага, потому что твоя мать – низкая, грязная су…
– Что она хотела? – повторяет Люк, прерывая вспышку своей сестры.
Я прочищаю горло и кладу руки на колени.
– Сказать мне, что вышла замуж…
– Мы знали это, – бурчит Эрин.
– И что у меня есть брат, – фраза слетает с моего языка, оставляя горькое послевкусие.
Я до сих пор не пришла в себя. Зла ли я из-за того, что у нее был еще один ребенок, и она не оставила его так, как оставила меня? Зла ли я из-за того, что она появилась, как черт из табакерки, и скинула на меня бомбу в самое худшее время? Или зла ли я до сих пор за то, что она оставила меня? Как насчет всего этого вместе? Я нигде не перегнула?
– Кто у тебя есть? – их голоса пищат в унисон.
– Правда, что ли? – я указываю на их обоих. – Близнецовская фигня. Вы знаете, что сводите меня с ума. Вы не настоящие близнецы!
– Сосредоточься! – шипит Люк. – У тебя есть брат?
– Технически он наполовину брат. Его зовут Уилфред.
– Кто, мать вашу, называет ребенка Уилфредом? – плюется Эрин. – Это как имя-суицид. С таким же успехом можно было назвать сына Альфред.
– Это дворецкий Бэтмена.
– Я оставлю свой вариант, – отрезая, говорит Эрин.
И почему я вообще беспокоюсь?
– Ты с ним встретилась? – спрашивает Люк спокойно, кладя вязание и спицы рядом с собой и готовясь к отцовскому разговору.
Это явно тот день, которого он ждал, потому что он наклоняется вперед и ставит локти на колени. Очки немного сползают по его носу, а бровь чуть-чуть выгнута. Мы называем это взглядом Милого Папочки. Больше всего его получает Эрин, когда притаскивает домой кого-то после своих «свиданий». Я получила его по случаю, когда слопала мороженое на завтрак. Эй, это же плюс того, чтобы быть взрослым.
– Нет, – быстро проясняю я. – Я не хотела разрушать его детство так же, как эта зловещая ведьма разрушила мое. Пока у него есть нормальная жизнь, с нормальной матерью, и нет надобности рушить это. Кроме того, кому-то придется сказать ему в следующем году, что Санта не настоящий, а это, и без того, будет весьма травмирующее известие.
Люк прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не захихикать.
– А до этого ты не знала, что Санта не настоящий?
– А ты знал? – Эрин выглядит обиженной.
– Конечно, знал, – он качает головой. – Я был тем, кто каждый год помогал папе залезать в костюм этого толстяка, чтобы ты продолжала верить в него.
Видите? Вот, что я имею в виду. Вот настоящие родители, которые у них были. Таких родителей должен иметь ребенок. Ну, или тетю Кэролайн и дядю Майкла.
– И в один прекрасный день, я сама помогу тебе залезть в этот большой красный костюм, – воркует она, хихикая.
– Ты бы лучше сказала толстый костюм, потому что на мне сейчас нет ни унции жира, и не появится, – поясняет он, подняв вверх указательный палец.
– Я в курсе, – намек на горечь слышится в ее голосе, и она закатывает глаза. – И, если в этом доме ты еще хоть раз выбросишь обезжиренный хлеб, низкий уровень углеродов будет последней из твоих проблем.
– Кстати говоря, Рэйчел Рэй…
Я прерываю Эрин прежде, чем она может ответить.
– Все равно, я провела там ночь, потому что была слишком заведена, чтобы садиться за руль. И фактически сказала ей отвалить нахрен сегодня утром. Поехала на работу сразу оттуда. Фрэнк дал мне задание, связанное с одним мероприятием, за тройную оплату.
– А телефон? – Эрин барабанит пальцами по дивану. – Сломался?
– Я вчера его выключила, и думаю, так и не вспомнила, что нужно включить.
– Послушай, Макс, есть кое-что, что тебе, на самом деле, нужно знать, – начинает Люк, откидываясь назад в кресле. – Вчера Логан…
И это все, что ему удается сказать, потому что его прерывает звук открывающейся двери и разговора. Тут же мы все трое поворачиваемся, чтобы увидеть Логана, чья рука обернута вокруг флиртующе хихикающей Лиз в леопардовом мини-платье.
