Текст книги "Чёрная магия (Сборник)"

Автор книги: Нил Гейман

Соавторы: Йон Колфер,Тэд Уильямс,Гарт Никс,Джейн Йолен,Элизабет Хэнд,Кейдж Бейкер,Мэри Розенблюм,Патриция Анна МакКиллип,Энди Данкан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

– Что случилось?

Я оглядела себя. Все нормально. Никаких ожогов, даже легких.

– Он очень силен, – Крис внезапно опустился на пол, – Возможно, из-за всей силы перворожденных, которую он успел отнять. Я… боюсь, не смогу противостоять ему.

В его словах снова появился оттенок цвета собачьих какашек. Что-то тут неладно. Крис посмотрел на меня.

– Мелани, если ты вправду способна видеть его умбру, это может очень помочь нам. Говори мне, где она. Если мне удастся прорубиться сквозь нее, она лишится своей силы.

– Ты же перворожденный. Так может, если ты ткнешь его этим кинжалом, ему конец? А? – Джереми уселся рядом с Крисом, – Я все равно ничего не могу разглядеть, но разве это не то, о чем говорит пророчество?

– Мне нужно пронзить оружием его тело, когда оно в истинном обличье, а не просто проткнуть его умбру, – Голова Криса поникла, – Он не подпустит меня к себе вплотную, а мне не хватит силы его достать, – Крис взглянул на меня, – Это был очень храбрый поступок, Мелани, – попытаться остановить его умбру, кстати, она могла убить тебя. Ты не только храбрая, но еще и везучая.

Именно что везучая, но ни фига не храбрая. Дура, да и все! Я потерла руку. Джереми посмотрел на меня с явным уважением. Я состроила ему рожу.

– Крис, что же нам делать? – Голос у меня дрожал, – Есть какой-нибудь способ не впускать его?

– Тут нет ничего такого, чем я мог бы воспользоваться, чтобы его задержать, – Крис оглядел форт, – Был бы тут еще один перворожденный – возможно, нам бы хватило сил удержать его снаружи. Возможно.

Тут я ничем помочь не могла. Раз мой папа не волшебник, то и я не волшебница.

– Да ладно тебе, Крис! – Джереми только что не подпрыгивал. – Мелани видит эту штуку, умбру. У тебя есть кинжал. Значит, надо браться за дело вместе. Не можешь же ты просто спокойно сидеть и ждать его!

Пока Джереми излагал свое мнение, я выглянула во двор. Было уже очень поздно – тот глухой, холодный ночной час, когда, проснувшись, чувствуешь, что ты единственное живое существо на свете. Ага, а вот и он. Идет через двор, как через класс. Я очень хорошо его видела, хотя было темно и даже луна не светила. Серебристое вещество плавало вокруг него, как будто он шел через свой собственный туман над морем.

– Здравствуй, Мелани, – Он поднял голову и улыбнулся мне, словно учитель, который видит, что ученик хулиганит, но не очень из-за этого переживает, – Джереми, ты тут совершенно зря. Тебя ждут большие неприятности, твои родители никогда больше не будут тебе доверять. Но если ты прямо сейчас тихонько вернешься в дом, они не проснутся. Я даже не оставлю тебя после уроков в наказание за прогул. Ты волновался задруга, а это хорошо. Теперь отправляйся в постель. Увидимся утром.

Он говорил так дружелюбно. С таким беспокойством за Джереми. Я посмотрела на Джереми. Тот поежился. Мне самой и то захотелось пойти в дом, лечь в постель и увидеться с мистером Телеомарой утром.

– Мелани, тебе следует немедленно отправиться домой. Твой отец очень волнуется. Он может… ты же понимаешь, если он решит, что потерял тебя, как твою мать когда-то, он может сделать с собой что-нибудь ужасное.

Я вскочила. Папа! Я и вправду не подумала о нем, а ведь мистер Телеомара прав…

– Прекрати, Зороан, – Голос Криса напоминал лягушачье кваканье, но теперь его золото сделалось очень ярким, оно прямо-таки искрилось. – Хватит испытывать на них свои фокусы.

Мне словно вылили на голову ведро воды.

– Джереми, он врет, – Мой голос тоже звучал паршиво. – Не слушай его.

– Это не ваши проблемы, дети, – Зороан все еще продолжал улыбаться, – Это не ваш мир. Все, что здесь происходит, никак вас не касается. Идите домой. Ложитесь спать. Утром все будет в порядке.

Серебристые слова издавали сладковатый запах. Слова не пахнут. Неправильно, неправильно, все неправильно!

– Джереми, стой! – Я поймала его, когда он направился к двери, – Это фокус, или заклинание, или что-то вроде того.

Но Джереми меня не слышал. Он не остановился. На самом деле и мне хотелось последовать совету мистера Телеомары.

А потом… потом из леса вышел мой папа.

– Мелани! – позвал он.

Он остановился у края двора. Что он тут делает?

– Мелани! – крикнул он снова.

Его зеленые слова звучали… испуганно.

– Папа! – отозвалась я. Получился какой-то мышиный писк, но папа услышал.

– Солнышко, ты в порядке? – Он двинулся к дереву, не обращая внимания на мистера Телеомару, словно тот был невидимкой. – С тобой все нормально?

Мистер Телеомара преградил ему дорогу.

– Отправляйся домой, – приказал Телеомара, и серебристый туман сгустился вокруг папы, – Немедленно отправляйся домой.

И тут я осознала, что Зороан не даст мне уйти, что Крис прав – он хочет заполучить и меня тоже.

– Я вижу тебя. Знаю, что ты такое. – Папа не сошел с места. – Она не принадлежит твоему миру. Прочь с дороги.

Я никогда не слышала, чтобы папа с кем-то так разговаривал.

– Поздно! – Мистер Телеомара ухмыльнулся, – Она тоже теперь моя.

Папа ему врезал.

Джереми радостно заулюлюкал, а мистер Телеомара шлепнулся на задницу, его серебро исчезло, и на секунду я подумала, что все будет хорошо.

А потом серебряный туман снова поднялся из травы и окутал папу. Папа, пошатываясь, отступил. У него был открыт рот, как будто он кричит, но я ничего не слышала, и еще он выгнулся назад, как перед падением, но застыл на месте.

Он мог умереть в любое мгновение – лопнуть, как мыльный пузырь, и просто исчезнуть. Как та сова. Я это точно знала, словно мне кто-то это объяснил.

Я перворожденная. Я первый ребенок моей мамы. Я выхватила у Криса кинжал. Крис завопил, но мне было все равно. Я выпрыгнула из форта и приземлилась на четвереньки. Зороан не обратил на меня внимания: он смотрел на папу и веселился, как мистер Бизли, собирающийся съесть мышь. А я подползла к нему, приподнялась и, держа кинжал обеими руками, вонзила его Зороану в ногу.

Кинжал растаял.

Просто взял и растаял.

А мистер Телеомара посмотрел на меня и улыбнулся.

– Полукровка! – сказал он.

А потом на меня как будто напал великан. Я отлетела, ударилась о ствол яблони и сползла на землю.

Мамин первый ребенок – да, но вместе с тем и папин первый ребенок. Может, мистер Телеомара и прав. Может, никакого истинного мира для меня не существует.

– Мелани! Мелани! – Джереми выпрыгнул из форта и поднял меня, – Как ты? Что случилось?

И тут до меня дошло. Кажется. Я взглянула на форт, заметила место, где фанера треснула, и ухватилась за него. Я оторвала длинную щепку, длиной почти с мой палец, и сунула ее Джереми.

– Ударь его этим! Ты же первый ребенок, да? Пожалуйста, Джереми! Это – твое оружие истинного обличья. Ударь его!

Я не стала ждать ответа Джереми, а просто кинулась на Зороана, молотя его кулаками и пытаясь выцарапать ему глаза. Серебряный туман сжался вокруг меня, как горящая рука, и мне стало нечем дышать. Зороан смеялся, я тоже должна была умереть…

…и поверх его плеча, сквозь боль и туман, я увидела, как Джереми замахнулся – безумная, глупая затея! – и вонзил Зороану в спину дурацкую щепку.

Она вошла так легко, что Джереми поскользнулся и упал ничком. Все вокруг закачалось, как при землетрясении. Я лежала спиной на земле, а Крис вывалился из форта и чуть не грохнулся на меня сверху. Форт разваливался на части. Все три ветви дрожали. Я перевернулась. Зороан стоял, вскинув руки. Серебряный туман исчез бесследно. Лицо Зороана беспрерывно менялось: молодые, старые, мужские, женские, даже детские лица – они сменяли друг друга все быстрее и быстрее, пока наконец его лицо не превратилось в размытое пятно. А потом пронесся такой ледяной ветер, словно он долетел с зимних звезд, и вонял он как дохлый опоссум, которого я нашла под крыльцом нашего нынешнего дома, когда мы в него въехали.

И отворилась бездонная дыра, из которой исходили ледяной ветер и вонь. Последние остатки форта рухнули; книги, диски и доски полетели в дыру, и я тоже скользила к ней, как будто ветер волок меня, и Джереми очутился на краю и уже перегнулся над ним, и я ухватила его, и Крис скользил тоже, и…

…что-то с силой обхватило меня за пояс и рвануло обратно, я вдруг очутилась на яблоне. Ветер прекратился. Дыра исчезла. На другой ветке сидел Джереми, а Крис находился в развилке ветвей, где прежде был форт. От форта ничего не осталось.

Папа лежал на траве и как будто спал. Вдруг ветка подо мной наклонилась и вроде как стряхнула меня на траву. Я помчалась к папе. Он пошевелился и сел, я была так этому рада, что слова не могла вымолвить. Я просто разревелась и уткнулась носом в его грудь. Он обнял меня так крепко, что аж больно стало, и я почувствовала себя счастливой.

– Ух ты! – Голос Джереми был бледно-желтым. Джереми все еще сидел на дереве. – Клево вышло, – Он засмеялся, но смех получился какой-то нервный. – Вот так и делаются хорошие концы для фильмов ужасов.

– Зороан исчез. Он уничтожен и никогда больше не вернется. Ты исполнил пророчество. Как у тебя это получилось? – Крис соскользнул на землю. Он явно был сбит с толку. – Ты не… ты не один из нас. Ты не мог этого сделать.

– Он тоже первенец, – вмешалась я, по-прежнему прижимаясь к папе, – А в пророчестве говорится об истинном обличье. Ты обмолвился, что дерево, из которого сделан форт, имеет истинное обличье для нас… для Джереми. Я подумала, что кинжал растаял, потому что я не… не принадлежу ни тому миру, ни другому.

Мне очень трудно было выговорить это, и я не смотрела на папу.

Он поднялся на ноги и поднял меня, а потом взял меня за плечи и развернул к себе.

– Ты – часть обоих миров, – очень тихо произнес он, – Именно этого и хотели мы с твоей матерью, – Папа с усилием сглотнул, – Когда он… забрал ее, я испугался. Я хотел, чтобы ты… чтобы ты была в безопасности, – Он осторожно убрал мне волосы с лица, – Я был не прав. Мне следовало рассказать тебе о… о ее мире. Когда прилетела сова, я увидел, что это одна из тех сов, с которыми часто разговаривала твоя мать, и понял, что допустил ошибку. Я последовал за совой.

Та самая сова со сверкающими глазами?

– Зороан убил ее, – прошептала я. – Я не знала…

Я и сама толком не понимала, что имела в виду.

– Мне очень жаль. – Папа снова прижал меня к себе.

– Ой! – вскрикнул Джереми. Яблоня стряхнула его на землю. – Ладно, ладно, я извиняюсь за то, что построил на тебе форт. Эй, хватит!

Джереми пригнулся, уклоняясь от тонкой ветки, которая с силой прорвалась через его шевелюру.

– Поверить не могу, что ты и вправду это сделал… – Крис протянул Джереми руку. – Все истинные существа в долгу перед тобой. Я никогда больше не буду считать, что ваш народ менее значителен, чем наш, только потому, что вы не видите истинный мир. Он же мог прикончить тебя в мгновение ока!

– Хорошо, что я этого не знал! – Джереми быстро взглянул на меня, но слова его были солнечно-желтыми, – Ты клевый, Крис, – Он запустил пятерню в волосы, выбирая оттуда листья и мелкие веточки. – Надеюсь, ты будешь где-нибудь поблизости? Пока я сижу под вечным домашним арестом. Мне ужасно хочется посмотреть на этот ваш мир. Покажешь?

В этом весь Джереми! Я улыбнулась.

– Да ты только позови! Под какой бы домашний арест тебя ни засадили. – Крис рассмеялся, – Я тебя услышу, – Вид у него сделался задумчивый, – Скорее всего, мне следует ближе познакомиться с вашим миром. Даже не знаю… Мне никогда в голову не приходило, что это может быть важным. Но вдруг это и вправду важно?

– А то! – Джереми состроил гримасу. – Ты можешь сходить со мной на бейсбол. Спорим – тебе понравится!

– Договорились. – Крис улыбнулся. – А у меня есть друзья, которые могут покатать нас, тогда ты и вправду многое увидишь.

– Ух ты! Что это за друзья? А летать они могут? Ой, блин! – Джереми показал на небо, – Уже светает! Ладно, ребята, пойду-ка я лучше в дом. А то мне вкатят два вечных домашних ареста. Мелани, ты в школу придешь? – спросил он на ходу, уже направляясь к дому. – Мои родители мне точно не разрешат соврать, что я заболел.

– Приду, – ответила я. Наверное, мне хотелось окончательно убедиться, что мистера Телеомары там нет, что мы и вправду уничтожили его, – А ты что будешь делать, Крис?

Крис пожал плечами.

– Отправлюсь искать свой народ… сообщу им о случившемся, – Он робко улыбнулся мне. – Я расскажу им о тебе, Мелани. И о Джереми. Думаю, мы станем иначе относиться к вашему народу, – Крис протянул мне руку. – Мне можно будет прийти в гости?

– Спрашиваешь! – Тут я посмотрела на папу. – Э-э… Мы тут еще побудем?

– Почему бы и нет? – Папа улыбнулся, но улыбка получилась довольно печальной. – Думаю, нам больше незачем убегать. Это место ничем не хуже любого другого, и у тебя тут есть друзья.

Крис повернулся и зашагал прочь, и я заметила, что он не оставляет следов на росистой траве. Потом он растаял среди теней деревьев. Джереми уже скрылся в доме. Остались только мы с папой; солнце встало, и роса под его лучами заискрилась, словно бриллиантовая. На какой-то миг я и вправду увидела бриллианты, висящие на кустах и сверкающие в траве. А потом они снова стали просто росой.

Папа посмотрел на меня как-то очень… робко.

– Все в порядке, – начала я, – Ты боялся, что кто-то придет за мной. Он и вправду пришел. Я все понимаю.

– Нет. – Папа обнял меня, – Дело не только в этом. Я был зол. На ее мир. Потому что он… отнял ее.

Папа не смог произнести «она мертва». Как там это называет мама Джереми?

– Наверное, я тоже была зла, – ответила я, но он покачал головой.

– Это и твой мир тоже. Та яблоня, что спасла вас всех… яблоня – твое дерево.

И мое тоже? Да, и вправду, та старая яблоня помогла мне перебраться через стену, когда я отыскала Криса.

– Думаю, скоро ты обнаружишь, что принадлежишь к миру твоей матери в большей степени, чем тебе кажется, – Папа вздохнул. – Надеюсь, Крис поможет тебе.

В домах начал загораться свет, хозяева повели собак гулять. По улице проехал парнишка на велосипеде, он доставал газеты из сумки, болтающейся у него на руле, и рассовывал их по почтовым ящикам. Я знаю этого парня. Он тоже учится в шестом классе, только в параллельном, и в прошлом месяце в столовой засунул себе в нос зеленую фасолину. Он разговаривает ярко-розовым.

– Может, я смогу быть между мирами, – произнесла я.

Я пыталась отгородиться от обоих миров, но они оба оказались неплохи. Полукровка. Может, это как раз и хорошо.

Я умолкла, потому что увидела в тени деревьев представительницу робкого народца. Она заметила, что я смотрю на нее, и помахала бледной рукой. Ха!

– Тебя это тревожит? – спросил папа. – То, что ты находишься между мирами.

– Нет, – ответила я.

Так я хотела успокоить его, но сама задумалась. Меня и вправду это не тревожило. Крис казался таким одиноким. Почему перворожденные не объединились, чтобы остановить Зороана? Почему никто не пришел Крису на помощь и даже не стал его искать, когда он угодил в ловушку? Я подумала о Джереми и решила, что мне, пожалуй, нравится мой мир. Но и единороги тоже клевые. Я улыбнулась папе.

– Мне нравится быть частью обоих миров.

И я действительно говорила правду.

– Твоя мать… – Папа кашлянул. – Твоя мать гордилась бы тобой. – Он огляделся. – Если ты и вправду хочешь пойти в школу, нам пора отправляться домой. Если мы посидим тут еще немного, нас арестуют за незаконное проникновение в чужое владение.

Мы дружно рассмеялись. Папа обхватил меня за плечи, и мы пошли по тропинке через лес к маленькому домику, который снимаем. Мы можем остаться. От этого у меня на душе было ощущение… как от подарка на день рождения. Когда его даже разворачивать жалко, потому что знаешь, что там внутри, и знаешь, что это клевый подарок, и хочется подольше потянуть это предвкушение.

Папа меня обнимал, и это тоже было здорово.

Когда мы почти дошли до нашего жилища, мимо пробежал единорог. Не вблизи – он скользнул через лес. Единорог был похож на бледного оленя с рогом во лбу. Ух ты! – как сказал бы Джереми. Может, когда Зороан умер, вся захваченная им сила перворожденных вернулась? Или, может, все дело во мне, и раньше я просто не хотела этого замечать? Мы приблизились к нашему дому, стоящему в тени высокой ели.

Папа забыл погасить лампочку, когда уходил.

– Я выключил свет, – встревожился папа.

Мы остановились под ветвями ели. Папа затаил дыхание. Ему было страшно. Мне тоже. Дверь отворилась. На пороге появилась женщина. Черные, как у меня, волосы волнами спадали на плечи. На ней было белое платье. Казалось, она стала ниже. Или, скорее всего, это я выросла. Я похожа на нее. Меня это потрясло. Не знаю почему.

Папа отпустил меня и помчался через папоротники, росшие за домом. Женщина раскинула руки, и я увидела в ее глазах алмазы, которые, вероятно, были слезами. А может, и вправду алмазами. Она выглядела в точности так, как мне помнилось.

«Ой, Крис, – подумала я. – Надеюсь, и ты тоже…» А потом мысли исчезли.

– Мама! – закричала я и бросилась вслед за папой.

Кейдж Бейкер
НЕСРАВНЕННЫЙ РУБИН

Кейдж Бейкер – одна из самых плодовитых авторов среди тех, кто появился в конце девяностых. Впервые она напечаталась в 1997 году в «Asimov’s Science Fiction» и с тех пор принадлежит к когорте самых публикуемых и популярных авторов этого журнала, с ее озорными и захватывающими историями о приключениях и злоключениях путешествующих во времени агентов Компании. Также ее рассказы публиковались в «Realms Of Fantasy», «Sci Fiction», «Amazing» и других изданиях. Первый роман Бейкер о Компании, «In the Garden of Iden», был издан в 1997 году и вошел в число тех дебютов года, что привлекли наибольшее внимание и получили самые одобрительные отклики. Вскоре за ним последовали другие романы о Компании: «Sky Coyote», «Mendoza in Hollywood» и проч., а также первый фэнтези-роман – «The Anvil of the World» (в русском издании «Наковальня мира»).

Кроме того, Бейкер успела побывать художницей, актрисой и режиссером «Центра живой истории»; также она преподавала английский елизаветинской эпохи. Кейдж Бейкер проживает в городе Писмо-Бич, штат Калифорния.

Когда чистейшее зло и чистейшее добро сочетаются браком, не стоит ожидать безмятежных, идиллических отношений, но иногда последствия этого союза могут оказаться столь неожиданными, что изумят обоих.

Своим появлением на свет эта девочка удивила всех.

В мире, расположенном внизу, никому и в голову не могло прийти, что у необычной пары будут еще дети. Их брак стал сущим скандалом, полнейшим столкновением философских крайностей. Отец ее был Господином Горы, разбойником и колдуном, отобравшим у Святой Мира ее горную твердыню. После чего она – богиня, способная исцелять больных и поднимать мертвых, – завела отношения с этим профессиональным темным властелином (черные доспехи, чудовищные армии и все такое), что уже само по себе было достаточно скверно. Но когда пара поселилась вместе, намереваясь создать семью, представляете, что подумали приличные люди?!

Узнав об их первенце, йендри застонали в своих лесных деревнях. Дьявольские наклонности этого мальчика были ясны еще с колыбели. Он был прекрасен, как маленький ангел, кроме тех моментов, когда ему хотелось поорать: тогда он превращался в гигантскую гусеницу, выводок волчат или озеро с пузырящимся илом.

Йендри в своих поселениях, дети Солнца в каменных городах возрадовались дружно, узнав о рождении второго мальчика. Он тоже был прекрасен и в отличие от брата явственно благ. Иногда во лбу его сияла звезда. Рассказывали, будто он исцелил няньке зубную боль простым касанием руки и даже не плакал, когда у него резались зубы.

И шаманы йендри, и жрецы в храмах детей Солнца – все они кивали и говорили: «Что ж, по крайней мере, теперь наблюдается равновесие. Судя по всему, эти два мальчика вырастут, выступят друг против друга и будут сражаться до смерти, ведь так обычно и происходит».

На этом они успокоились и стали ждать. Представьте себе, как они были потрясены, узнав, что Святая Мира родила третьего ребенка! Да к тому же девочку! Все их расчеты рухнули, что не могло их не встревожить.

Господин и его Леди тоже были удивлены, потому что их малышка дочь родилась неприглядной, как картошка, в противовес эльфийской внешности своих братьев. Родители сошлись на том, что у нее, во всяком случае, красивые глаза, темные, как у отца, и что у нее, кажется, хороший характер. Назвали девочку Свней.

Итак, Господин Горы завернул дочь в пурпурный шелк и показал с высокого балкона своим собравшимся войскам. Те заревели и завопили, выражая одобрение. Тем же вечером в казармах и помещениях для слуг приспешники гордого отца расселись вокруг выставленных в честь празднования бочек с черным вином. В итоге они сошлись на том, что малышка может стать впоследствии не такой уж и уродливой, если прочие части лица догонят в росте нос и если она не останется совсем уж лысой, как сейчас.

И были правы: не прошло и года, как Свней превратилась в очаровательное дитя.

* * *

Утром того дня, когда девочке исполнилось пять лет, Господин Горы пришел в детскую и взял дочь с собой на прогулку. Они отправились обходить стены его цитадели, у подножия которой раскинулся весь мир. При их приближении стражники, с клыками и бивнями, огромные и ужасные в своих доспехах, вытягивались по стойке «смирно» и отдавали честь.

Господин торжественно извлек из воздуха большую красную розу и вручил ее Свней.

– Сегодня, – начал он, – моей Темноглазке исполнилось пять лет. Какой подарок ты хочешь получить, дитя мое?

Свней посмотрела на отца сияющими глазами и отчетливо произнесла:

– Силу.

Господин взглянул на нее в изумлении. Но девочка терпеливо ждала ответа, крепко сжимая в руке красную розу. Господин Горы присел рядом с дочкой.

– А ты знаешь, что такое сила? – спросил он.

– Да, – кивнула Свней. – Сила – это когда ты стоишь здесь, и собираешь тучи со всего неба, и сверкает молния, и гремит гром. Этого я и хочу.

– Я могу что-нибудь наколдовать для тебя, – предложил Господин Горы.

Он взмахнул рукой в латной перчатке, и возникли три крохотных элементаля в алом, синем и желтом одеяниях. Они станцевали для Свней очаровательный танец, а потом исчезли в клубе дыма.

– Спасибо, папочка, – сказала Свней, – но нет. Я хочу сама уметь это делать.

Господин Горы задумался.

– Сила присутствует в тебе от рождения, ведь ты мое дитя. Но тебе необходимо учиться использовать ее, а это нелегко и небыстро. Ты уверена, что и вправду этого хочешь?

– Да! – ответила девочка без колебаний.

– И ты готова обойтись без таинственных игрушек? Без красивых нарядов? Без сладостей?

– Если я овладею силой, я запросто смогу получить всё это, – заметила Свней.

Господину Горы понравились слова дочери.

– Тогда учись пользоваться своей силой, – улыбнулся он. – Какое умение ты бы хотела освоить первым делом?

– Умение летать, – отозвалась Свней. – Только не так как мой брат Эйрдвей. Он просто превращается в птицу. Я хочу летать, оставаясь собой.

– Следи за моими руками, – велел ей отец.

В правой ладони у него оказался камень, а в левой – бумажный дротик. Он положил оба предмета на парапет и велел им упасть. Камень рухнул и исчез внизу; бумажный дротик неспешно спланировал.

– А теперь скажи мне, – обратился к дочери Господин Горы, – почему камень падает, а бумага летает?

– Потому что камень тяжелый, а бумага нет, – предположила Свней.

– Так – и не так. Смотри.

Господин Горы извлек из воздуха яйцо. Он положил его на ладонь. Яйцо треснуло. Из него выбралось крохотное дрожащее существо и тут же упало. Оно было покрыто белым пухом, как одуванчик. Потом существо встало и взмахнуло культяпками-крылышками. Пух превратился в блестящие перышки, и вот уже молодая птица раскрыла крылья и радостно вспорхнула.

– А это магия? – поинтересовался Господин.

– Нет, – ответила Свней. – Так бывает со всеми птицами.

– Так – и не так. Гляди.

Он снова взял камень, поднял его повыше и пробормотал слово силы. У камня выросли синие крылья, и – невероятно! – он умчался в утреннюю даль.

– Как ты это сделал?! – воскликнула Свней.

Отец улыбнулся.

– При помощи силы. Но одной лишь силы для этого недостаточно. Я смог преобразовать камень, потому что понимал: на самом деле птица и камень – и даже бумажный дротик – одно и то же.

– Но это не одно и то же, – возразила Свней.

– Правда? – Отец засмеялся, – Сначала ты должна понять, что камень и птица – одно и то же, следующий шаг – убедить в этом камень. Вот тогда он сможет летать.

Свней прикусила губу.

– А это трудно, да?

– Очень, – признался Господин Горы. – Ты уверена, что не хочешь вместо этого набор красок?

– Да, – настаивала Свней. – Я пойму.

– Тогда я дам тебе книги, по которым можно учиться, – пообещал ей отец.

Он взял Свней на руки, закутал в свой темный плащ и отнес девочку в беседку к ее матери, Святой Мира.

Соглашаясь выйти замуж за своего ужасного Лорда, Леди добилась от него уступки – разрешения устроить сад на черной базальтовой вершине его горы, высокой и таинственной в пронизанном солнцем воздухе. Сейчас, через десять лет после свадьбы, ее фруктовые сады цвели, а ее ученики в белых одеяниях ухаживали за целебными травами, растущими на грядках. Ученики изящно поклонились, когда Свней подбежала к матери. Леди обняла свою дочь и подарила ей белую розу. А Свней с гордостью сообщила:

– Мама, я буду изучать силу!

Леди вопросительно взглянула на своего мужа.

– Да, она хочет этого, – с не меньшей гордостью подтвердил он. – Почему бы и нет, если она талантлива?

– Но сила не существует сама по себе, дитя мое, – сказала Леди дочери, – Для каких целей ты станешь ее использовать? Чтобы помогать другим?

– Д-да, – пробормотала Свней, уставившись себе под ноги, – Но сначала мне нужно ее освоить.

– Может, ты хочешь стать целительницей, как я?

– Я смогу лечить людей, когда овладею силой, – уверенно произнесла Свней.

Мать немного печально посмотрела в ее темные глаза, но тени в них не увидела. Так что она благословила дочь и отправила играть.

* * *

Господин Горы сдержал обещание и дал дочери книги для обучения, которые должны были помочь ей разгадать три загадки полета. Для начала Свней пришлось научиться читать. Она с пламенным рвением накинулась на буквы и победила их, а затем с головой ушла в первый том – Книгу Арканов.

Свней училась так хорошо, что к своему шестому дню рождения решила все три загадки. Она могла отращивать у себя на спине крылышки, маленькие, как крылья бабочки, и красные, как лепестки роз. Летать с ними, правда, не получалось – лишь перепархивать в нескольких дюймах над землей, подобно птенцу. Но ей было всего шесть лет! Она еще будет парить в вышине.

Потом она изучила речь животных. Потом – как перемещать предметы, не прикасаясь к ним. Также она пожелала знать имена всех звезд в небе – не только те, которые им дали люди, но и те, которыми называют себя сами звезды. Один интерес вел к другому, новые увлекательные вещи, новые искусства и науки казались бесконечными. Свней целыми днями сидела в отцовской библиотеке, вечером уносила книги к себе в комнату и зачитывалась до глубокой ночи.

Благодаря этому она научилась взлетать над облаками на своих красных крылышках и могла спросить у орла, что он ест на завтрак. Под силу ей был и сбор жемчуга на морском дне.

Шли годы. Господин Горы процветал. Святая Мира произвела на свет еще нескольких детей, окончательно не оправдав ожиданий жрецов и философов, которые без конца дискутировали, к чему отнести этих детей – к добру или злу.

Святая была уверена, что все ее дети в душе своей – добро, но помалкивала. Господин Горы считал, что жрецы и философы – стадо идиотов, и объявлял об этом во всеуслышание.

Свней выросла высокой, с гордым темным взглядом, унаследованным от отца. Но в ее глазах, в отличие от отцовских, не сверкали черные молнии. Равно не были они прозрачными и безмятежными, как у матери. В них неустанно горел интерес к миру и стремление выяснить, как устроено все вокруг.

Свней продолжала расти, пока не стала выше матери, а потом и своего брата Эйрдвея. Его это раздражало, он даже повадился звать сестру Великаншей, но перестал после того, как она подралась с ним и выбила ему зуб. Эйрдвей преобразовал себя в себя же, только со всеми зубами, но сестру дразнить перестал.

Думаете, многие молодые стражники стали провожать Свней взглядами, лихо салютовать, когда она проходила мимо, вздыхать ночи напролет под ее окном? Вы совершенно правы. Но Свней не замечала этого. Она была поглощена учебой и не слышала серенад под окном. Но все же они не пропали даром: сестры Свней превосходно их слышали и как раз отлично замечали вещи вроде щегольски отданного салюта.

Не то чтобы Свней не нравилось быть женщиной – вовсе нет. Стоило ей подрасти, как она сама стала выбирать себе платья и драгоценности. Мать подарила ей тонкие, как паутинка, ткани утонченных оттенков: лаванды, морского тумана и голубовато-сизого, как птичье яйцо. А еще – серебряные украшения искусной работы, украшенные белыми алмазами, сверкающими, словно звезды.

Увы, Свней куда больше нравились алые, пурпурные и золотые одежды, хотя Святая Мира и объясняла дочери, как чудно белое гармонирует с ее смуглой кожей. Свней поблагодарила мать за хрупкие серебряные браслеты и, как почтительная дочь, надевала их на семейные торжества, но любила она массивные золотые комплекты с изумрудами и рубинами. Чем пышнее – тем лучше, неизменно считала она, несмотря на мягкие замечания матери, что, быть может, браслеты в виде змей с топазовыми глазами и павлинье ожерелье из бирюзы, нефрита и лазурита – не самое удачное сочетание.

И хотя Свней много читала, владела искусствами трансмутации [2]2
  Трансмутация – превращение атомов одних химических элементов в другие. Основная идея алхимиков, которые стремились из неблагородных металлов получить благородные.


[Закрыть]металлов, гадания по костям и повелевания реками, она не научилась ни ткать, ни шить, равно как не знала ничего о свойствах целебных трав. Мать терпеливо ждала, пока дочь всем этим заинтересуется, но сияющие глаза Свней никак не обращались в сторону любимых занятий матери.

Однажды днем Господин Горы, сидевший за своим большим черным столом, услышал, что стражники возвестили о приближении его старшей дочери. Мгновение спустя Свней вошла в его кабинет, великолепная в своих ало-синих одеяниях и пунцовых туфлях с особенно заостренными носками, что загибались на концах.

– Дочь моя, – поприветствовал ее Господин, вставая из-за стола.

– Папочка! – откликнулась Свней. – Я только что прочитала в седьмом Гранатовом Свитке, что зелье, полученное в результате дистилляции [3]3
  Дистилляция – перегонка, разделение жидких смесей на отличающиеся по составу фракции.


[Закрыть]фиалок, можно использовать для приманивания драконов. Не мог бы ты показать мне, как это делается?

– Да я никогда особо не занимался дистилляцией, дитя, – ответил Господин Горы, – Это больше по части твоей матери. Не сомневаюсь, она с радостью научит тебя, как это делается. Почему ты ее не спросила?