Текст книги "Моя Ошибка (СИ)"

Автор книги: Никтория Мазуровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Да, я здесь. Здесь.

А смотрела на него. Впилась своим взглядом, будто всю душу увидеть хотела. И он смотрел.

Соскучился. До одури ее хотел вот такую: уставшую, хмурую, слабую. Он ее любил любую. И такую тоже.

Осталось только ее саму в этом убедить.

– Ты в порядке? – раздался из динамика вкрадчивый голос.

Почему она не выключила громкую связь? Почему позволяет ему слушать?

– Соня?!

– Я… да, в норме, Слава, я ж сказала, не напрягайся.

Мужчина замолчал снова, а они так и продолжали смотреть друг на друга, практически не отрываясь.

– Переезжай ко мне! Тебе не нужно оставаться одной, переезжай ко мне, Сонь!

– Что?

Соня ошарашенно уставилась на свой телефон и чуть было не выронила тот, но Максим успел перехватить ее руку и сжать со всей силы. Она поморщилась, но ничего не сказала. Девушка пыталась осмыслить то, что услышала от своего друга и босса. Нет, Слава иногда вел себя немного странно, переходил границы, но…, господи боже, что происходит?

На Максима в этот момент было страшно смотреть. Лицо от ярости перекосилось, желваки на скулах ходуном ходили, зубы сжаты. Одна рука держит руку девушки, вторая побелела от того, с какой силой тот ее сжал.

– Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, ты мне безумно дорога. И… я не буду ни на чем настаивать, Сонь, просто буду рядом, и все. Не могу смотреть как ты свою жизнь гробишь. Нужно, чтоб кто-то рядом был…, и я… я тебя…

Тут у Макса не выдержало терпение.

– Вячеслав, спасибо за заботу о Соне, но у нее есть я! – рыкнул он в трубку и сбросил входящий звонок.

Соня секунду переваривала произошедшее, а потом аж покраснела вся от злости.

– Ты совсем охренел?! С какого перепугу ты решил, что имеешь право на такие вещи?

Она буквально заорала и чуть ли не с кулаками на него набросилась. И слезы в глазах заблестели.

– С такого права, что я тебя люблю!

Соня не успела его послать, что-то крикнуть. Она даже вдохнуть воздуха не успела.

Ее губы обожгли злым поцелуем. Смяли сопротивление и нагло приоткрыли рот, властным касанием влажного языка.

Ей не дали отстраниться, перехватили руки, завели за спину.

Максим целовал ее яростно, жадно. Покусывал губы, заглаживал собственную ярость на ее губах, языком.

Целовал шею, ключицы. Возвращался к губам. Целовал ее щечки, подбородок. Все, до чего мог дотянуться.

И когда первый стон сорвался с ее губ, больше ждать не стал. Подхватил ее под округлую упругую попу, заставил обнять его ногами за пояс и понес свою долгожданную ношу в спальню, где предметно показывал с добрый час на что у него есть права…, а у нее нет.

Часть третья

***

Звонок телефона надоедливо трещал, врезался в сознание и мешал наслаждаться покоем.

Соня повернулась в постели, сбросила с себя руки Максима и как была, абсолютно обнаженная, не прикрываясь и не пряча своей наготы, пошла искать телефон.

После ссоры, или что это там было, она забыла обо всем. Имело значение только одно.

Мужчина, который касался ее тела своими руками, губами, кожей. Ласкал ее в тех местах, о которых никто другой и мечтать не смел.

Она снова отдавалась ему. Вся. Открывалась. Забывала стеснительность, предосудительность. Была только откровенность тел, поз, и хотелось бы сказать душ, но так сказать, значит, соврать прежде всего себе самой.

Максим приревновал, что-то надумал там себе, а она, как и любая женщина в руках любимого мужчины могла себе нафантазировать такого, что дошло бы до имен будущих детей и даты предполагаемой свадьбы.

Когда-то так и было.

Но свой урок она уже вынесла.

Возможно, есть женщины, которым просто не судьба быть… ммм, замужними. Может им, судьбой назначено совершать мировые открытия, спасать людей от болезней, неравенств и угнетений.

Бред, конечно. Но как-то надо себя успокоить. Не обращать внимания на его внимательный взгляд, следящий за каждым ее шагом и вздохом. Не слышать его слов и не верить больше тому, что кричат его глаза…

– Не бери!

Он не просил, он требовал. Это так резко контрастировало с тем тоном, которым он совсем недавно шептал «ты моя». Там была безграничная нежность. А сейчас непримиримый приказ.

Отвечать ему не стала. Подняла мобильник с пола, отбросила ногой груду одежды и вышла из спальни.

Номер неизвестный.

– Слушаю!

На том конце громкая музыка в стиле транс, или как там эта хрень гипнотическая называется, чей-то гогочущий смех, мужской явно, и еще один, более звонкий и напуганный. Элька.

– Это Софья Новгородская?

– Да, я. Слушаю, – терпеливо повторила, а сама уже знала, что ей скажут, поэтому спокойно вернулась в спальню, подошла к шкафу и начала вытягивать одежду: белье, джинсы и толстовка.

– Ваша сестра сейчас у нас в клубе, вы бы приехали, забрали. У нас сегодня гости, с которыми шутить таким девочкам не надо.

– А кем вы являетесь по существу? И номер откуда узнали?

– Так вы уже ее забирали, две недели назад, и визитку оставили, на всякий случай.

– Ясно. Адрес смс-кой скинь, будь добр, а я в долгу не останусь.

– Понял, все сделаю. И за сестрой пригляжу, но вы бы взяли кого с собой. Она уже нашла себе приключение.

– Большое приключение или так, по мелочи?

– Достаточно крупное и пьяное, ну и важное, естественно.

– Уже еду.

Отключилась. Услышала шорох за спиной.

– Давай не будем сейчас трепать друг другу нервы, мне есть где их попортить. Просто собирайся и уходи.

Максим подошел близко. Кожей жар его тела ощущала, и начала дрожать. Но не той предвкушающей дрожью удовольствия. А нервной. Той, что доводит до срыва. Когда не можешь себя контролировать и психуешь, орешь, всю душу выворачиваешь.

– Я никуда уходить не хочу…

– Стоп! Стоп! – она повернулась к нему лицом, пофиг что все еще голая, ее это не заботило, а Максим сейчас смотрел ей в глаза, прожигал взглядом, пытаясь сдержать свой характер, – Ты сейчас опять начнешь про любовь, что я твоя, и так далее. Но наше время прошло, понимаешь? Ты себе решил что-то. Сам ушел. Сам вернулся. А моего мнения ты спросил? Что мне сейчас нужно, спросил?

Начала закипать. Злость. Негодование. Обида. Не отпустило ее еще. Не прошло. Не отболело. И все опять по новой. Сама виновата. Нужно было выгнать его к черту. И не бросаться к нему в постель со всех ног. Опять по кускам себя собирать.

А получится ли?

Не будет она уже полноценной, как раньше.

У нее мама умерла и будто кусок из души вырвали и вернуть на место забыли. Там только боль пульсирует: то сильно и остро, а бывает едва заметно и просто ноет. Но забыть об этой боли она не может. Сил нет.

У нее семья разваливается. Сестра слетает с катушек. В одно мгновение она взрослая и понимающая, ответственная. А в другое…, а в другое ищет приключения в ночных клубах, на свою задницу.

У Сони работа.

А теперь еще и это.

Снова позволила себе к нему прикасаться. Обнимать. Целовать. Отдаваться ему. Покоряться его желанию, его рукам, его чувствам.

Ну а дальше что? Что?

Снова ему в голову что-то взбредет, и он уйдет? А от нее что останется? Вообще хоть что-то от нее останется?

– Десять минут назад ты в моих руках кричала от наслаждения. Ты была моей, что бы сейчас не говорила. Ты моя, не потому, что я так считаю, а потому, что ты так себя ощущаешь. Я говорю, что люблю тебя. Я виноват, да. Но я вернулся. Хочешь ты или нет, но между нами ничего не изменилось. Я твой, а ты моя.

– Я твоим словам не верю, доказательная база слабовата, знаешь ли, аргументов не хватает, – сарказма в голос добавила, – Говоришь, не изменилось ничего? Ошибаешься. Изменилось все. Мне больше от тебя ничего не нужно: ни любовь, ни жизнь вместе, ни свадьба, ни дети. Ни-че-го. Потому что, Я так хочу. Я так решила. Ясно?

Максим предполагал, что это услышит, но это не значит, что он был готов к той боли, которую ощутил в себе. Своя боль с ее смешалась и стало совсем невыносимо. И, может стоило заставить ее замолчать проверенным методом, но вот тогда это точно будет та ошибка, которую он не исправит.

Ему не просто укажут на дверь, а поблагодарят за «чудесный и волшебный трах», и предложат рассчитаться валютой. Опустит все до примитива.

Соня его оттолкнула от себя и начала одеваться. Он тоже.

Может, разговора ее и не слышал, но отпускать среди ночи куда-то и в таком состоянии не собирался.

Плевать, что пошлет его и будет злиться. Не оставит ее одну.

– Я с тобой.

Зыркнула на него, но возражать не стала. А вот это уже интересно. Значит, помощь нужна, не признается в этом открыто, но ему и слов не надо, и на свой счет ее согласие записывать Максим не спешил.

Не будь здесь он, позвонила бы кому-то другому. Дело именно в этом. Ей нужен кто-то рядом из мужчин.

Кто-то вляпался в дерьмо, и он мог сказать, что это Эля, но, когда они говорили недавно, девочка выглядела достаточно благоразумной. И он даже удивился такому ее поведению и манере речи.

Что-то тут не так.

***

Спасибо неизвестному, пока что, бармену, – в должности доброжелателя она сомневается, но в памяти все же числился бармен.

Несколько недель назад был этот самый клуб, элитный, для крутой молодежи, как сюда затесалась Элька и ее компания, не ясно, но не суть.

Максим потащился с ней, благодарить его за это посчитала излишним. Все, что хотела сказать, она сказала.

Может быть, он прав. Соня до сих пор ощущает себя его. Прошло достаточно времени, но ее мироощущение не изменилось, это правда.

Она– его. Во всем. Телом, душой, мыслями. Его.

С ним хочет разделить свое горе. Выговориться. Ему хочет показать свои слезы. В его утешении она нуждается. С ним сможет пережить все.

Но говорить и признаваться в этом не будет.

Не верит. Не ощущает, что он ее. Несколько часов сексуального жара и удовлетворения потребностей тела, – это ничто.

Его слова зацепили, и в какой-то момент она даже в них поверила. Но слова, – это всего лишь слова.

Поступки всегда говорят правдивей, честней.

Фейс-контроль на входе они не прошли, она бы посмеялась над этим, но не стала. Достала удостоверение и тыкнула охране под нос.

– Я просто заберу сестру домой, шуметь не буду. А если с ней что-то случится, пока я торчу здесь, разнесу вашу богадельню по кирпичику, и никто мне слова не скажет, ясно?

Дальше никаких препятствий.

Максим шел впереди, расталкивая танцующий пьяный народ. А она шла за его спиной и пикнуть не успела на это. Он просто взял ее за руку и потащил за собой, защищая собственным телом от беснующейся толпы молодых, и не очень, тел.

Эля восседала за столиком на втором этаже, рядом кто-то из ее подружек, и еще парочка интересных субъектов.

Хрен разберешь, что такие люди забыли в этом месте. Пьяные в стельку, могут только порыкивать на окружающих и мять упругие бока молодых «красоток», сидящих у них на коленях.

Пиз*ец.

Ее сестра, одетая как последняя шалава. Чулки в сеточку (и весь клуб знает, что это именно чулки) и платье, которое не прикрывает и малой части того, что надо бы прикрыть. Но этого было недостаточно.

Эля откровенно «ссосалась» и Соню передернуло от этого зрелища. Поцелуем, такое назвать нельзя. И красивой эротики в этом тоже нет.

Это было отвратительно.

В спальне, где кроме двоих никого нет, – и неважно как это выглядит со стороны, – да, уместно. Потому что важны ощущения, эмоции, чувства. Не до эстетики совершенно.

Но не в клубе. Не на коленях у незнакомого мужика, который старше на пол жизни и не является мажором. С таким нельзя играть в дам/не дам. Такие берут, если хотят, если видят, что девушка или женщина сама завлекает, сама просит. И пофиг потом, что это была просто игра.

Ее сестра дура!

– Твою мать! – рыкнул рядом Максим и двинулся в сторону «сосущейся» парочки.

– Я сама!

Он так на нее посмотрел, что разумней было бы остаться на месте. Но это же ее сестра, ее проблема. Соня двинулась следом.

***

Максим думал, что без мордобоя не обойдется, и даже приготовился морально получать нагоняй от сестры. Но обошлось.

Мужик оказался понимающий и вменяемый, несмотря на то, что еле стоял на ногах. Понял ситуацию, спустил все на тормозах. Кто знает почему так? Может, то, что Соня являлась знаменитым адвокатом. Может, то, что сам Максим был в своих кругах не простым человеком. А может, то, что этот клуб принадлежал Шаху. И фамилия брата супруги владельца этому индивиду была известна.

Не глупый мужик. И, наверняка, свое дело есть. Связи. И на утро все вздохнут с большим облегчением, а пока назревает внутрисемейный скандал…

– Ты не имеешь права вмешиваться в мою личную жизнь!

Они стояли на улице. Мороз. Снег. Ночь. А эта дура орала во всю глотку. Соня же просто куталась в куртку и слушала, кивая. Только зубы сцепила и руки в карманы спрятала, смотрела в одну точку.

– Со своей сначала разберись, а в мою не лезь!

Максим не вмешивался, не имел права. Это его женщина, но не его семья. Пока.

Соня кивнула, мотнула головой. А потом заговорила и у него мурашки пошли от этого ледяного тона, от той ярости, что она в себе сдерживала с трудом.

– Мы пока ехали, я речь готовила. Но не для тебя, для отца твоего. Я представляла, как звоню ему среди ночи, говорю, что его младшую дочь убили/изнасиловали/избили, – нужное подчеркнуть. Я в уме слова подбирала, что и как лучше ему сказать. Пыталась представить его реакцию. И знаешь…, не получается у меня его реакцию представить. Вот все могу представить, а это нет. Ты, бл*дь, дура! – заорала Соня, но быстро взяла себя в руки, – А если бы он оказался извращенцем? Маньяком? Садистом или любителем в попку? Что бы ты тогда делала? Ты думаешь ты крутая такая, да? Это не сосунок одногодка твой, это взрослый мужик, который любит и умеет трахаться. И в клуб такие, как он приходят именно потрахаться. Я не говорю, что он насильник, нет. Но взрослые мужики не играют в твои игры. Ты села к нему на колени, залезла рукой ему в штаны. Все, баста! Для него все ясно, и срать, что потом ты будешь говорить, что не хочешь. Ты его там на диванчике чуть кончить не заставила.

– Ну и пусть! Я тоже этого хотела! Он мне понравился! И трахаться я с ним собиралась! Никаких игр!

У Макса, от криков Эльки, заложило в ушах, но страшно становилось от тона Сони. Да, он эгоистично волновался только о ней. О ее здоровье, о ее благополучии. И будь его воля, он бы ремнем Эльку выпорол, или просто оставил бы с этим мужиком, не стал бы спасать. Чтоб научилась, вынесла свой урок.

– Ты не знаешь, как его зовут! Не знаешь кто он! Трахаться она с ним собралась! Ты, знаешь, что это слово значит? Это не ванильный секс, а животная потребность. Это он бы тебя хорошенько отделал, а ты… А если у него СПИД, ВИЧ или гепатит, сифилис? На это тоже плевать? Или скажешь, что в твоей сумочке я найду презервативы?

Соня выхватывает у сестры клатч, и все содержимое вываливает на дорогу, прямо в снег.

Помада, тушь, пудра, телефон, деньги, салфетки, ключи. Все. Никаких потайных кармашков. И никаких презервативов.

У Сони руки опустились. Глаза потухли и Максиму стало по-настоящему страшно.

– Никаких игр, да, Эль? А что тогда? Ты не маленькая девочка. Знаешь, от незащищенного секса появляются не только дети, но и всякие разные заболевания. И не все они лечатся. Ты свою жизнь угробить хочешь? Сережу пожалей.

– Ты мне не мать, не смей так со мной разговаривать!

Эля подлетела к сестре и залепила той пощечину. Сонина голова дернулась. Но она ничего не сказала, не ударила сестру в ответ. Только его за руку успела схватить, останавливая.

– Да, я не мать. Я твоя сестра. Я буду вытаскивать тебя из всякого дерьма и дальше. Но в какой-то момент я могу просто тупо не успеть. И хорошо, если все закончится жестким трахом, а не групповым изнасилованием.

– В машину, живо! – рявкнул он Эле, – И скажи спасибо, что я женщин не бью. И я не твоя сестра, покрывать перед отцом не буду.

– А ты вообще не лезь! Ты ее бросил! Ты тоже не святой!

– Я тебя сейчас, как есть, в снег башкой окуну, поняла? В машину села живо, и рот закрой!

Элька села.

Он зачерпнул ладонью горсть холодного снега, смял в шарик и подошел к Соне, повернул ее лицом к себе и приложил к краснеющей щеке холодный шарик.

Его девочка молча плакала.

Молча.

Выбросил снег.

Дернул ее к себе. Обнял со всей силой. Обхватил, пытаясь укрыть от всего и от всех.

– Я так больше не могу…

Он не мог ее сейчас утешить или заверить в чем-то. Она бы не услышала. Но он мог ее просто держать в своих руках. Мог спрятать ее лицо и дать ей выплакаться.

Она его. Теперь точно. И уже никогда от него не избавится.

Часть четвертая

Спустя несколько дней…

Григорий Потапович пил очень-очень редко, в исключительных случаях и ситуациях. И вчера он нажрался, как последняя свинья в мире, ведь ему было, что праздновать. Но, это не главное. Нужно было сбросить напряжение. Отрешиться от всего, уйти куда-то.

Напился. Молодец. Сбросил напряжение, твою мать, красава вообще!

Ну кто, бл*дь тянул его за руку к этой гребаной перегребаной текиле? Знает же, что потом будет целый день лежать и подыхать от мощной интоксикации.

В голове, кажется, начался концерт второсортной рок-группы, а на фоне барабанов и бас-гитары что-то попсовое тарабанит в висках.

«Тыц-тыц-тыц».

Можно смело идти и вешаться.

За всю свою жизнь, а прожил Григорий не много, не мало тридцать восемь лет, успел прийти к выводу, что лучшее средство от головы – это топор.

Но топора под рукой не было, а вот вездесущая домработница была. Как и стакан воды на прикроватной тумбочке, волшебная таблетка тоже там же лежала. И если верить, что она поможет, то она поможет. Сила самовнушения – это мощная штука, он по себе это знает.

Мозги у человека вообще очень интересно устроены. И самовнушение – это то ли механизм защиты, то ли разрушения. Хрен кто знает точно.

Гриша вот и защиту на себе испытал и разрушение хлебнуть пришлось.

С бодуна думать о бывшей жене, о семейной жизни…,это полный капец самолюбию и здравому рассудку. Но вставать с кровати и идти что-то делать, работать там или что, это вообще приравнивается к самоубийственной миссии.

Миссия невыполнима, чтоб ее!

Он перевернулся на спину и уставился в потолок.

Новая квартира. Еще ремонт даже не сделал как хотел, чтоб комфортно было. Все времени не находил, да и жить в ремонте, то еще удовольствие, а гостиница его б точно довела…до чего-то не очень хорошего.

Ах, да… о чем он? Новая квартира. С хорошей планировкой, в новом спальном районе…продвинутый такой район и жилплощадь не дешёвая. Взял квартиру не глядя, главное, что мебель есть и парковочное место. Все.

Ему нужен был дом, место, куда он может вернуться.

Купил. Окей. А дальше что? Место это, домом так и не стало.

Григорий по натуре был домоседом. Не любил шумные сборища. Домашний уют, семья, жена и дети. Он всегда этого хотел, всегда к этому стремился. У него был период «гулянья» и тра*анья всего, что движется.

Он ждал ту единственную на которой женится раз и навсегда.

Дождался на свою голову.

Выбор пал на одногруппницу Тамару. Красивую, умную и, казалось бы, разделяющую его взгляды на жизнь.

У них все было тихо и спокойно. Никаких вспышек страсти. Линейные и тихие отношения, уважение, доверие и любовь… так ему думалось. До поры до времени.

Он учился на экономиста, а в итоге заинтересовался программированием и возможностями интернета. Онлайн-магазины, шоппинги и так далее. Григорий на этом поприще построил свой бизнес.

И, спасибо родителям, которые, видя, как сын карабкается на вершину, надоумили заключить брачный договор.

Как же он не хотел, не видел в нем смысла. Все верил людям. Томке верил. Зря, как оказалось.

Начались проблемы, сначала проверки аудиторские, потом господа из налоговой, потом утечка информации, проигранный тендер… Прибыли стало мало, казалось, что все вот-вот рухнет и он останется ни с чем…

Вот тут ему основательно прилетело оттуда, откуда не ждал.

Родная жена тайно подает на развод и присылает к нему адвоката с документами, в которых черным по белому расписаны все его грешки, укрывательства доходов, и так далее. И все это попадет в соответствующую инстанцию, если он не поделится с ней кровно заработанным.

Больше книг на сайте – Knigoed.net

Вот так.

Бракоразводный процесс длился год.

Прошла любовь. Вера. Надежда. Осталась пустота и разочарование. И глухая тоска по чему-то, чего он и знать не знает. Не по жене же, что самое обидное. А по чему-то, абстрактному. Не понимал, что с ним. Метался, как зверь раненый, и загнанный в клетку.

Отдал жене дом, внушительную сумму, но ей и этого оказалось мало. Решила, что всесильна.

А хрен ей! И началась борьба за каждую копейку, за каждый рублик.

И он эту борьбу выиграл. Зубами свое вырвал из цепких ручек благоверной.

И остался совсем один.

Друзей у него было мало, что не удивительно, – по натуре он человек достаточно закрытый, замкнутый.

С сотрудниками всегда держался отстраненно, в рамках рабочих отношений.

Адвокат у него, правда, хороший оказался, толковый, да и сам мужик, во! Крутой! Таких мало встречалось по жизни.

Вот они вчера и пошли праздновать победу. Нажрались, как свиньи. А тут подвалили «красотки» и стало совсем хорошо.

Никто не собирался девушек принуждать, не дебилы же.

Но Гриша не мог ту девочку от себя отпустить, не давало что то внутри, грызло его, и пока он к себе прислушивался, эта проворная дурочка уже уселась к нему на колени и принялась такое вытворять, что будь он помладше, да другого склада характера и ума, они бы устроили «шоу» прямо в клубе.

Слава Богу, что вовремя появились «спасители» куколки, а то, кто знает, чем бы все закончилось.

Гриша, хоть и был пьяным, но за компанией своей куколки последовал на улицу, и стал свидетелем очень интересной сцены. Прямо-таки трагедия в духе Шекспира. Две сестры, непонимающие друг друга; горе, разделившее их, и бедный мужик, пытающийся со всем этим бардаком справиться.

Это было бы смешно, если бы не было так печально.

Он не знал, что приключилось в их семье, но подозревал, что что-то ужасное.

Сейчас, придя в себя и проанализировав ситуацию и вчерашние действия, Гриша понял, почему его так тряхнуло на эту куколку.

Боль. В ее глазах он увидел такую губительную и душераздирающую боль, что ему самому становилось плохо.

И эта боль не пройдет сама. Не зарубцуется, спустя время. Нет. Она будет выжигать. Убивать. Разрушать. Пока эта молоденькая девушка не станет бездушной и не перестанет ощущать что-либо вообще.

А он не хотел. Не желал молодой и красивой куколке такой участи.

Его тоска приняла вид конкретного лица, цвет волос, цвет глаз, и обрела голос.

Теперь он знает куда и к кому его тянет.

Пусть это странно. Но, где-то он читал, что для того, чтобы человека полюбить, нужна секунда; чтобы его узнать, – минута; а, чтобы забыть, – не хватит жизни.

И Гриша в это верил. Он, недобитый романтик, верящий в любовь с первого взгляда.

С Томкой было по-другому. Он присматривался, раздумывал.

А с куколкой… раз и все! Пропал. Понял. Прозрел и готов начать воспитывать свою благоверную.

Рука потянулась к телефону.

Время раннее, но дело не ждет.

Григорий знал, кому звонить и просить подсобить. Шах ему как-то уже помогал, точнее не он сам, конечно, а контора под его крылом. Заправляла там не женщина, а Цербер, не иначе, с такой поговоришь, и задумаешься: на хрена мужики, вообще, на планете существуют, когда есть такие Женщины. Насколько Гриша знал, Марина Александровна вышла замуж, и ему оставалось гадать: мужу сочувствовать, или все же жене?

Новости в мире бизнеса распространяются быстро. И нового игрока в сфере компьютерных технологий он лично пока не знал, но фотографию и файлик с краткой биографией видел.

Как там правильно? Кто этот парень теперь Шаху? Или Шах ему? Зять? Никогда он в этой дребедени не разбирался. Кузен?

Ладно, потом разберется.

Пара гудков и не очень вежливый ответ на том конце провода.

– Да! – рявкнул Шах в трубку так, что захотелось нажать отбой и позвонить позже, но дело превыше всего.

– Савелий Петрович, дорогой, ты что такой злой с утра? Как жена, дочка? Здоровы?

– Гриша, какого… тебе надо в такую рань? – в трубке послышался женский голос, возмущенный и недовольный, – Золотце, мы сейчас продолжим ругаться дальше, подожди, я с человеком переговорю.

– Виктории Леонидовне мое почтение, извини, что отвлекаю от домашних дел, но вопрос срочный.

– Давай резче, Гриша, я с женой поругаться хочу.

Странно было такое слышать, Гриша, когда с Томкой ругался в таком веселом настроении не пребывал, злился, в ярости был, бешенстве. А Шах вот, ругается с женой, с удовольствием.

Любовь у людей, аж зависть берет.

– Я вчера встретил брата твоей жены в интересной компании. Хотелось бы узнать про компанию девушек. Одна, такая рыжая, красивая и воинственная. Вторая, ее сестра, блондинка, умная, но глупая и очень рисковая.

Молчание затянулось, Шах задумался.

– Про рыжулю забудь, откусит тебе яйца и не подавится. Адвокат. Дело Корзухина ведет, если помнишь такого, и насколько я знаю, ее труды не прошли даром, его под залог отпустят.

– Не хилый, должно быть, залог будет.

– Тебя сумма не смутит, не волнуйся. Софья, моя будущая невестка, так что, зря губу раскатал.

– Да мне как-то не она нужна. Мне сестра ее интересна.

– Сестра, так сестра. Я в дело не вникал, сам понимаешь, оно мне не надо. Сестра Эльвира Новгородская, инфу сам пробьешь. Знаю, что у них мать умерла недавно, отсюда все проблемы, если они есть.

– Ясно, понял. Спасибо!

Отвечать еще что-то Шах не стал, просто сбросил вызов.

Ну и ладно. Григорий понимает. И не осуждает. Шах и не на такое право имеет.

Эльвира Новгородская, однако, имечко родители дали. Элька она. Безбашенная. Бесстрашная. Рисковая. Не умеющая контролировать свои эмоции. Неспособная подумать о том, что может случиться.

Но ничего… Гриша ее научит. Осталось только продумать все в деталях.